trounin.ru

Как не рассказать о фигуре английского короля Генриха VIII? Он отказался признавать над собой власть папы римского, выступив против и создав собственное христианское религиозное течение. К тому его побудила необходимость развода с первой женой, так и не родившей ему жизнеспособного наследника. О событиях тех времён Хаггард и решил рассказать читателю. Но где дух приключений? Вместо увлекательных происшествий, за которыми можно наблюдать и переживать за действующих лиц, страницы оказались исписаны политическими нюансами. Может Райдер желал погрузить читателя в начинающуюся эпоху реформации? Если так, то погружение оказалось излишним. За стремлением разобраться во всех деталях, потерялось само произведение.

Годом начала действия “Хозяйки Блосхолма” выбран 1535 год. Римский папа Климент VII уже почил, над Испанией и Священной Римской империей властвовал Карл V. В Англии в течение двадцати шести лет продолжал править Генрих VIII, за два года до того женившийся второй раз, его супругой стала Анна Болейн. На основании этой информации Хаггард мог построить сюжет любой сложности, способный отказаться от игр властителей, предпочтя описывать будни обыкновенных людей. Райдер поступил иначе. Он не стал вмешиваться в дела королей, как не стал опускаться до челяди. Вместо этого он остался сторонним наблюдателем, позволив на страницах действовать людям близким к королю, но вместе с тем и не настолько, чтобы как-то на него влиять.

С первого абзаца Райдер убеждает читателя в очевидном факте. Какую бы политику не вели правители, как бы не изменяли они понимание должного быть, местечки вроде Блосхолма, каковых великое множество, будут жить жизнью, заведённой в давние годы. Сменятся поколения, минуют века, может пролетят тысячелетия, а блосхолмы останутся такими же, какими они являлись прежде. То есть ничего в сущности не меняется. Это в крупных городах наблюдаются изменения, люди участвуют в общественной жизни и находят возможность думать о смысле собственного существования к чему-то стремиться. А вот Блосхолм останется Блосхолмом. Единственное, что произойдёт, сгорит аббатство, некогда хоть как-то выделявшее сей городок над обыденностью. С потерей важного объекта, пропадёт последняя связующая нить. Если именно так понимать описанное в “Хозяйке Блосхолма”, то стоит уважительно отнестись к стремлению Хаггарда к отражению бессмысленного проявления суеты, чаще всего никчёмной.

Хоть укрепляй абсолютизм, хоть думай о благополучии людей, правитель государства не сможет пожать плод своих дум. Генрих VIII тому яркий пример. Он развелся в Екатериной Арагонской, запретил детям от первого брака претендовать на трон, рассорился с католическим миром. А что в результате? Он умер, оставил болезного наследника, затем разразился кризис вокруг короны, вследствие чего королевой всё равно стала дочь от брака с Екатериной, к тому же прозванная в народе Католичкой. Это всё за страницами произведения, к чему читатель обязательно должен придти, ознакомившись с дополнительными источниками информации. А может лучше знать последствия наперёд, дабы смотреть на описанное Хаггардом наиболее твёрдым взглядом. Тогда получится не только сопереживать, но и укорять действующих лиц, сетуя на их политические игры. А заодно читатель усвоит и для себя, как опасно бороться за лучшую долю, когда всему сделанному во благо суждено стать подобием проклятия.

Да, о произведении “Хозяйка Блосхолма” так и не было ничего сказано. Того и не требуется. У Хаггарда не получилось увлекательно рассказать о серьёзном, тогда как он сумел сообщить общее представление о проблеме.

» Read more

Если где бессмертие и существует на планете, то только в пределах полуострова Индостан. Именно там разработали веру в систему перерождений, специально для лучшего контроля за населением, тем уберегая общество от склонности к росту напряжения. Ежели человек родился определённой касты – оной он и будет придерживаться до конца жизни. Соответственно, дети власть имущих никогда не потеряют права на власть. Так или иначе, зачем-то Хаггард решил отказаться от прежде разработанной им идеи существования абсолютного бессмертия, спустя почти двадцать лет иным образом посмотрев на историю Айеши, о чьей судьбе он написал в произведении “Она”. Теперь всё укладывается в рамки сансары – колеса жизни. Айеша не умерла, она должна была переродиться, поэтому её снова предстоит найти. Для этого читателю предлагается отправиться в пределы Тибета.

Две тысячи лет Айеша ждала убитого ею возлюбленного, твёрдо уверенная в новом его рождении. Но она сама сохраняла бессмертие. Прежде у читателя не было уверенности, будто её возлюбленный действительно переродился, а не получил соответствующее знание от предков, так как в его роду из поколения в поколение по мужской линии передавалась легенда, согласно ей одному из его представителей предстоит снова встретиться с той, которая убила одного из них. Просто в Африку отправился человек, считающий себя обязанным узнать действительную правду. Так читатель впервые познакомился с Айешей и стал свидетелем её кончины.

Что же теперь? В сердце возлюбленного поселилась печаль. Он постоянно грустил и не находил себе места. Но вот ему приснился сон, будто Айеша жива и находится где-то на Тибете. Разумеется, долгих раздумий не случилось. Предстоит совершить путешествие. И оно происходит на глазах читателя. Но какими сведениями о Тибете располагает Хаггард? Примерно теми же, какими о древних цивилизациях. Ему достаточно самой идеи о возможности существования перерождений, как прочее подскажет фантазия.

Первым важным местом на пути станет монастырь. Расположенный вдали от людей, он обходится без внимания извне. Путники могли не посещать его десятилетиями. Он населён монахами, решившими провести отведённые им дни в покое от суеты. Некогда деятельные, ныне монахи стали самыми смиренными. К ним и пожалуют главные герои произведения, уставшие от дороги, проголодавшиеся, готовые съесть последнего оставшегося у них яка. Там же они узнают, насколько приблизились к Айеше – про такую женщину монахи слышали, правда не в этой жизни, о ней они знали в предыдущих рождениях.

Особенность перерождений в потере памяти о прошлых жизнях. Редкие люди способны восстановить утраченную информацию. Но всё-таки способны. Для этого требуется дать примерное представление о с ними происходившем, как события воскресают, словно случились вчера. Само собой, настоятель монастыря был свидетелем жизни Айеши, пусть и две тысячи лет назад. Главное, теперь получено доказательство – Айеша вечно перерождается, обретая новые обличья, неизменно сохраняя память. Так Хаггард уничтожил сказку о бессмертии, извратив мистическое представлении о сущем верованиями жителей Индостана.

Не важно, каким путём далее пошёл Райдер. Он пытался создать историю о вечной любви, ибо этому чувству не должно чиниться преград. Раз любили некогда люди раньше друг друга, значит полюбят снова, какими бы социальными потрясениями то не грозило. По сути, приходится говорить о любви между разными поколениями, ведь одни души рождаются раньше, другие позже, неизменно обречённые встретить неприятие большинства, не желающего видеть любовь молодых к старым, а также наоборот. Но для истинной любви не должно существовать преград, поэтому Айеша не раз ещё возродится, и не раз обретёт возлюбленного.

» Read more

Ожидаемый “пепел Клааса” не застучит в сердце читателя. Хаггард согласился рассказать историю про страдающую под пятой испанцев Голландию, не имевшую сил оказать сопротивление жестокости католической инквизиции, угнетавшей право на свободное вероисповедание. В центр повествования на краткий миг будет поставлена красавица Лисбет, желающая счастья для себя и других, но обречённая созерцать угнетающую действительность. Годы пройдут, она постареет, вырастут её дети, и уже им предстоит продолжить находить способы для противления испанцам. И вот “пепел Класса” должен был застучать, чего так и не случится. Кажется, Райдер излишне растянул события, забыв, насколько важен каждый персонаж. Все действующие лица приходили, чтобы покинуть страницы, будучи глубоко опечаленными людьми.

Голландия XVI века находилась в тяжёлом положении. Над сим краем властвовал Карл V – король Испании и император Священной Римской империи. Всё бы ничего, если не особое отношение голландцев к пониманию должного быть. Власть иноземца над собой они могли допустить, а их душами управлять не мог никто. На этом и основывалась главная трагедия населения Голландии, вынужденного терпеть инквизицию, не позволявшую отхождения от символов веры. Человек не мог отказаться от посредников между собой и Богом, ему вменялись правила исповедования и необходимость соблюдать запреты. Голландцы такого не терпели. Недавно появившееся лютеранство оказывалось им более близким и понятным. Ведь вера должна быть в душе самого человека, без постороннего вмешательства. Именно поэтому голландцев массово казнили. Могли в один день отправить на костёр до миллиона и более отступников.

Что оставалось людям? Они молча терпели инквизицию, боясь проявить волю. В таком же положении окажется Лисбет, показанная для начала истовой католичкой, не допускающая иных суждений в вопросах веры. Хаггард всерьёз возьмётся описать её судьбу, заранее планируя довести повествование до горестного события. Читатель узнает, как религиозные убеждения потерпят крах перед желанием любить. И полюбит Лисбет лютеранина, встретив отчаянное сопротивление. Причина тому в нежелании двух влюблённых сердец допускать непоправимое. Ибо стоило кое-кому сообщить инквизиции требуемую информацию, как без долгих рассуждений на костёр отправятся многие. Потому жизнь Лисбет пойдёт по пути вынужденного молчания. Останется уповать на детей.

Хаггард резко оборвёт повествование, переключив внимание читателя на новых действующих лиц. Пройдёт достаточное количество лет, требуемых для смены нескольких поколений. Лисбет постареет и утратит красоту. Она более не будет представлять интереса для будущих событий. И читатель перестанет понимать, зачем продолжать знакомиться со следующей историей. Противление голландцев приобретёт далеко не то значение, которое оно имело до того. Отныне важнее разобраться в личном прошлом, нежели поддерживать устремления соотечественников. Оттого и молчит “пепел Клааса”, никак себя не проявляющий.

Растягивая действие, Райдер упустил из внимания цельность предлагаемого вниманию сюжета. Изначально показывая возмущение голландцев, он не посчитал нужным довести действие до конца, оставив деяния отцов едва ли не без интереса детей. Но как такое вообще могло произойти? Оставим то на усмотрение Хаггарда, всё-таки он мог понимать, насколько его читателю важно увидеть раскрытие личностей, тогда как фоновые события становятся важными сугубо из необходимости описывать конкретное время.

Может Хаггард и не испытал желания вникать глубже в противостояние голландцев и испанцев. Достаточно того, что он показал очередное людское горе, взращенное на надуманных причинах, где личностное стремление к счастью имело определяющее значение. Как бы всё не развивалось на страницах, иначе Райдер и не думал показывать.

» Read more

Нельзя писать одинаково хорошо. Порою случаются неудачные пробы пера. Что с ними делать? Некоторые писатели сжигали. Но профессиональный автор на такой шаг пойти не мог. Неважно, насколько получившийся результат удовлетворял его эстетические чувства. Чаще оказывалось, произведения пишутся из-за желания заработать средства на существование. Хаггард сам о том говорил, для чего допустимо напомнить о “Завещании мистера Мизона”. Писатель ставится перед необходимостью создавать новые истории, иначе ему грозит разорение. Не будет причиной для удивления, если в подобных условиях находился и Райдер. Потому, какой труд он не напиши, – быть ему опубликованным.

“Чёрное сердце и Белое сердце” посвящены событиям, предваряющим британское вторжение в Зулуленд. Перед этим местные племена уже столкнулись с бурами, отчего реки наполнились кровью. Говорить сверх этого допустимо о чём угодно. Почему бы не о любви? Почему бы не создать любовный треугольник? Почему бы не дать право существовать добропорядочным и злокозненным персонажам? Хаггард так и поступил, правда быстро иссякнув. Только начавшись, произведение сразу закончится. Его номинальный объём вполовину меньше обыкновенного, отчего его проще назвать повестью, а то и вовсе рассказом.

Вообще, о зулусах Хаггард рассказывал и прежде. Сам цикл про Аллана Квотермейна породил необходимость развивать сторонние сюжетные линии, дав подобное представление об особенностях Зулуленда. Прекрасно известно жизнеописание Умслопогаса, на примере которого показано, сколь жестокой была цивилизация зулусов, в кровавой жажде заполнявшая ущелья, скидывая туда живых людей. Такой ли она осталась после? Или пассионарность зулусов угасла, сделав воинственный народ мягким и податливым для европейских завоевателей?

Установить то по повести “Чёрное сердце и Белое сердце” не получится. Райдер снизошёл до чрезмерной приторности. Неудивительно, отчего это его произведение растворилось, ныне никак не побуждая о нём вспоминать. Оно и опубликовано было совместно с “Элиссой”, оттеняя собой мифическую историю, внося элемент хотя бы какой-то реалистичности. Зулусы, несмотря на их отдалённость в пространстве, всяко ближе финикийцев, давно сгинувших в ассимиляции с римлянами. Пусть и зулусы ныне не те. Впрочем, дабы так утверждать, надо иметь о них хотя бы поверхностное представление, чего делать лишь по книгам Хаггарда определённо не следует.

Единственное, к чему пробуждается интерес, – желание узнать, за кем всё-таки останется будущее юга африканского континента. Неужели за белыми людьми или чернокожее население возьмёт своё, не согласившись оказаться в услужении у пришельцев? Но того в самом начале XX века Хаггард не мог знать. Он лишь видел, как буры временно вернули себе контроль над занимаемыми ими территориями, но вот уже готовы опять уступить, поскольку противоречия с англичанами достигли очередного обострение, вследствие чего в 1899 году началась вторая англо-бурская война.

Думается, из-за интереса подданных британской короны Хаггард и возвращался к теме зулусов, уже тем гарантируя внимание к своим произведениям. Причём он настолько это понимал, что не проявлял старания, создавая в меру удобоваримый литературный труд, вполне годный для чтения английским детям перед сном, а то и для пробуждения патриотических чувств. Как бы оно там не обстояло, но в противостоянии между бурами и зулусами не могло быть симпатичных британцам персонажей – оба народа и без того набили оскомину, из-за чего англичане не раз успели пожалеть о понесённых ими потерях.

Важно и то, что англичане несли своим вмешательством разрешение конфликта. Нельзя допускать насилие буров над зулусами, нужно взять зулусов под опеку. С таким настроем, надо полагать, Хаггард и писал “Чёрное сердце и Белое сердце”.

» Read more

Прошлое настолько непонятно, что трактовать его можно на угодный писателю лад. Например, какие исторические процессы происходили в Африке? Не десять веков назад, а за две-три тысячи лет до того? И не на севере континента, а на юге, либо в центральных областях. Хаггард знал о существовании таинственных развалин на территории современного для нас государства Зимбабве. Кто их возвёл? Пусть их строителями выступят финикийцы – гордый иудейский народ, покоривший море. Отчего-то в этом случае они предпочли бороздить земные просторы, прокладывая караванам дорогу вглубь Африки. Целых три года требовалось, чтобы добраться из Египта до тех мест. На пути сооружались форпосты, позволявшие находить успокоение от тягот дороги. Жили в те времена и беспокойные племена варваров, своей истовой жаждой к наживе вносившие разлад в размеренную жизнь. Однажды, один вождь влюбился в красавицу финикиянку Элиссу, пригрозив разрушить величественный город Зимбое. Что на этот раз приготовил Хаггард для читателя? Неужели разыграет противостояние, подобное стоянию ахейцев под Троей?

Женская красота – быстро увядающий цветок. Но сколько из-за обладание этим цветком сломано жизней? Сколько погибло империй? Сколько совершено безумств? Да и сколько именно об этом написал книг Райдер? Ничему не учится человечество, продолжая заниматься бахвальством. Поэтому вполне допустимо поверить и в существование древнего города Зимбое, во владеющих им финикийцев и в пристрастие варварского вождя. На протяжении произведения разыграются страсти между мужчинами и женщинами, между служителями различных религиозных культов и просто страсти, проистекающие из желания обрести лучшую долю сугубо для себя, омрачив существование других людей.

Красавица Элисса являлась жрицей Баала. Её отец был главой города. Она – тот самый цветок, достойный лучшей судьбы. Её полюбят все, но более других приехавший из ханаанских земель иудей и местный варвар, из-за чего возникнет дилемма, грозящая одинаковым результатом. Египет и Израиль от Зимбое далеко, в случае необходимости военной помощи – рассчитывать на неё бессмысленно. Предстоит покориться воле варварского вождя, готового держать город в осаде до той поры, пока Элисса не отдаст ему предпочтение. А то вождь и вовсе сметёт Зимбое, не оставив камня на камне, ежели кончится терпение. Сложный выбор предстоит сделать Элиссе, чья мысль разрывается между служением богу, любовью к иудею и необходимостью оградить город от опасности.

В подобных обстоятельствах Хаггард мог сочинять любую историю. И неважно, что никакого древнего Зимбое не существовало, никогда в Зимбабве не жили финикийцы и подобных страстей на тех землях не разыгрывалось. Райдер умеет создавать истории, раскрывая для читателя сокрытые миры, продолжающие будоражить воображение. Он не стремился раскрывать имевшее место быть, поскольку никогда к тому не стремился. И он всё-таки прав, так как нельзя установить прошлое, не имея о том сохранившихся свидетельств. Остаётся допускать, будто Зимбое существовал, а значит могло быть всё то, о чём на страницах произведения Хаггард решил сообщить читателю.

Счастливого финала ожидать не стоит. На этот раз Райдер решил свести повествование к действительности, то есть к забвению. Ежели ничего с той поры не сохранилось, значит случилась катастрофа. Зимбое был уничтожен, чувства любящих сердец растоптаны и не осталось ничего светлого, чему следовало продолжать внимать. Теперь можно созерцать сохранившиеся развалины, понимая их на своё усмотрение. Их вполне могли возвести африканские племена, далеко не такие варварские, какими они могут казаться. Но почему бы они не могли быть построены тем, кто разрушил именно тот Зимбое, описанный Хаггардом?

» Read more

Эта история произошла тогда, когда буры осваивали юг Африки. То были времена Великого Трека. Обычные люди, желающие лучшей жизни, уходили туда, где они смогут жить и работать себе в радость. И именно из этого исходил Хаггард, создавая произведение, должное заинтересовать читателя, особенно учитывая острое внимание к происходившим переменами, омрачающимся ростом противоречий между Британской Империей и колониями буров. Райдер посчитал нужным заглянуть в середину XIX века, поскольку буры ещё не стали теми, кто вызывал отторжение, но уже смертельно ненавидели англичан. Итак, случилось у берегов Африки затонуть кораблю, чей путь лежал в Индию, выжил один мальчик – он то и станет главным героем повествования. На его беду, по рождению он подданный британской короны, к тому же дворянин.

Принцип построения сюжета у Хаггарда прост. Он даже учит очевидным вещам. Ежели имеешь врага, не откладывай решение конфликтной ситуации в долгий ящик. Если являешься благородным человеком, вызови для разбора по существу. Если в душе имеешь склонность к проявлению подлости, бей сразу и наповал, хоть наноси удар в спину, хоть действуя прямо. Иначе случится множество происшествий, в итоге приводящих к закономерному результату: все терпят поражение.

Собственно, главный герой повествования сойдётся в сражении с полукровкой – потомком буров и зулусов. Оба они полюбят самую красивую девушку Африки – дочь буров. И будут сражаться за обладание её сердцем. Вернее будет сказать, что главный герой с юных лет окажется в числе её почитателей, будет с нею в одном доме воспитываться и окажется взаимно любим. А вот полукровка, воплощение всего мерзкого, возжаждет обладать, не имея шанса заслужить взаимности. Но Хаггард настроен романтично. Каким бы не был мерзким злодей, ему на первых порах хватит простого поцелуя, об остальном Райдер не старался распространяться. Важнее показать нравы африканцев, приключения действующих лиц и трагедию по окончании.

Смысл рассказываемого понятен. Теперь предстоит разобраться, кого же читателю показал Хаггард. Действительно ли перед ним Африка времён Великого Трека? Кажется, такая история могла произойти где угодно. В любой местности есть люди, которых там никто не любит. Есть и злодеи, строящие козни. Особенного раскрытия Райдер в повествовании не допустил. Читателю представлена история о светлом чувстве любви двух сердец, попираемое неуживчивым нравом отщепенца. К тому же данная история и о глупости. Всё могло много раз закончиться, не получив продолжения. Главный герой не утонул, его не растерзали звери, пока он искал помощь на берегу, а затем и вовсе пули свистели над головой, его сбрасывали с обрыва, но он продолжал жить, тем помогая находить для себя новые опасности.

Не стал Хаггард развивать тему взаимоотношений между англичанами и бурами, оставив её на зачаточном состоянии. Имелось осознание, что британец, выросший среди буров, станет буром, отрицающим истинное происхождение. Так оно и стало, но к нему всё же относились терпимо, несмотря на явное нежелание Райдера соглашаться с подобным. И буры не показаны лежебоками и пьяницами, скорее обычными крестьянами, чья жизнь зависит от их способностей. А если кто и мутил воду, то только полукровки, одинаково презираемые всеми.

Африка не даёт счастья: должен усвоить читатель. Какое предприятие не начинай, скорее разоришься. Не сейчас, значит завтра. Не ты, тогда горевать придётся твоим детям. Всё созданное обязательно будет разрушено. Европейцам есть куда бежать, а вот исконному населению Африки некуда. Впрочем, Хаггард пишет о разном, пускай и предсказуемо.

» Read more

Цикл “Приключения Аллана Квотермейна” | Книга №3

“Жена Аллана” – первая часть третьей книги о похождениях Аллана Квотермейна. Второй частью являются три рассказа: “Рассказ охотника Квотермейна”, “Рассказ о трёх львах” и “Неравный поединок”. Внимать читателю предстоит очередным байкам, пришедшимся к слову. Можно предположить, что Хаггард намеревался их включить в одну из прежних книг, но опасался излишне навязчивого дополнения к произведениям, где и без того имелось излишнее количество вольных отклонений от сюжета. Да и не стерпит читатель, ежели станет внимать бесконечному повествованию о том, как Аллан Квотермейн на слона или льва ходил. Всему полагается своё время. Потому лучшим выходом стало издать рассказы в качестве придатка. Собственно, в 1889 году появилось издание, в оригинале называемое “Жена Аллана и другие рассказы”.

Впрочем, в периодике рассказы уже выходили. Это легко устанавливается, стоит соотнести уже известное об Аллане Квотермейне. Отчего Хаггард решил переосмыслить некоторые моменты из жизни главного героя? Теперь стало непонятно, считать Аллана с детства выросшим и воспитанным африканскими реалиями, или он оказался на Чёрном континенте уже будучи взрослым. Сути от того всё равно не прибавится. Придётся считать, будто история Квотермейна полна загадочных обстоятельств, становящихся известными со слов других. Как он жил в придуманной для него действительности, установить не считается возможным.

Вот история, в которой показан добившийся успеха Аллан. Он нашёл Копи царя Соломона, вернулся в Англию и опять отправился обратно в Африку. Но речь не о том. Хаггард решил повествовать от собственного лица, будто ему довелось собственными ушами слушать Квотермейна. Некогда Аллан как проклятый копался на купленном задёшево участке, пытаясь обнаружить золото. Надо ли говорить, что писатели благоволят своим героям? Многажды прежде выработанный, опустошённый и не представляющий ценности, доставшийся Квотермейну кусок земли оказался золотой жилой. Где всё перекопали и оставили исчерпанным, не могло появиться ещё больше, нежели было. Однако, Хаггард волен сказывать на угодный ему лад. Будут волнения и переживания, так как кругом полно беспринципных людей, готовых за крупицу драгоценного металла лишить человека жизни.

Это лишь одно повествование из трёх. В других полезных сведений ещё меньше. Мало того, что теперь не знаешь, как лучше понимать случившееся с Квотермейном, так Хаггард то дополнил совсем уж сумбурными историями. Остаётся считать, будто он не знал, о чем ему ещё рассказать, Либо он начинал новую историю, но останавливался, не продолжая. Таким образом получались рассказы, не сумевшие перерасти в повесть. Чего-то Райдеру не хватало. Но вот чего? Мало ли он начинал произведений, где всё начинается с некоей байки, предстающей в итоге соцветием связанных друг с другом событий.

Вот и с рассказами случалось похожее, только без продолжения. Начиная повествовать о рогах буйвола, Хаггард пытался сделать историю о них основой, отталкиваясь от других обстоятельств. Пусть лучше Аллан охотится на львов, рискует жизнью, вместо него умирают соратники, но рога таки будут добыты, причём случайно. Как же они оказались в коллекции Квотермейна? Да, Аллан охотился на льва. Вернее, он отстреливался от нападения зверя в темноте. И когда убил – заснул. Проснувшись, увидел, что труп хищника обгладывает буйвол. Собственно, о рогах данного буйвола и рассказывалось изначально.

Проба пера требует такого же обсуждения, как всё прочее созданное Хаггардом. Его умение создавать истории быстро крепло, поэтому внимать отголоскам прежних литературных проб не так просто. Уровень читательской требовательности успел возрасти.

» Read more

От Африки, через историю Древнего Мира, Хаггард пришёл к тематике Севера. Настало время ожить на страницах сказаниям об исландцах. Когда не случилось тысячного года, христианские миссионеры не ступили на остров, разыгралось событие, испытавшее славу славных, силу сильных, ловкость ловких, меткость метких и храбрость храбрых. Жили тогда люди, в чьих жилах текла горячая кровь, чьи головы пребывали в думах о подвигах, чья жизнь зависела от честности или от подлости. При всём возвышенном, среди исландцев находились люди кристально честные и пропитанные желчью, прозрачные помыслами и подобные непроглядной серости камня, желавшие достойного существования и съедаемые чувством зависти. И пребывать им в постоянной борьбе, не суди каждый год деяния каждого собираемый специально суд, альтингом прозываемый, вершивший, кому какое понести наказание. Порою исландцев изгоняли, и тогда они уже сами вершили, к каким землям плыть и каких порядков придерживаться. Тогда-то и родился среди сего северного народа Эйрик Светлоокий: славный славой, сильный силой, ловкий ловкостью, меткий меткостью и храбрый храбростью. Именно о нём сложил сагу Хаггард, выдумав почти всё, оставив неизменным дух тех лет.

Полюбит Эйрик девушку: самую красивую из красивых, самую достойную из достойных, самую хозяйственную из хозяйственных, самую желанную из желанных. И пожнёт вскоре горе. Поборется он за меч удивительный, выйдя на бой против воина дерзкого. Заведёт Эйрик друга верного, рядом с ним постоянного находящегося. И разыграется трагедия с отдалёнными последствиями. Спросит тогда читатель, зачем столь пафосно рассказывать о произведении Хаггарда? Не сможешь на то ответить, пропитавшись нравами прошлого, вспоминая про деяния викингов. Получилось произведение пропитанным годами теми полностью: от проделок служителей богов языческих до напившихся до ярости берсеркеров.

Исландия мала. Событийностью сагу о былом не наполнишь, желая про короткую жизнь Эйрика поведать. Следовало изгнать сего мужа – славного, сильного, ловкого, меткого и храброго – в иные земли, отправив бороздить моря. Куда занесёт изгнанника? К берегам скандинавским, брегам ирландским, либо к американским? Может занесёт его к славным берегам английским, где правили такие же викинги, власть свою над местными народами утвердившие. И будет странствовать Эйрик, славу подтверждая, силу оправдывая, ловкость доказывая, меткость проявляя и храбрость демонстрируя. Но сердце не лежало его к землям, где не было любимой его, должной дождаться изгнанника.

Хаггард не позволит Эйрику ощутить спокойствие. Бороться он будет, не зная передышек. Всегда испытывать ему на себе козни недругов. Пойдёт куда – биться будет, поплывёт куда – отбиваться станет, задержится где – с трудом от пут освободится. И дабы полностью разрушить ожидания, обязан он окажется потерять всё у него имевшееся, вплоть до той, чья краса не меркла, достоинство не падало, хозяйство содержалось на должном уровне, желанность не угасала. Вне воли какой, сугубо из должного именно так произойти. Ведь не может исландец жизнь прожить и не стать достойным памяти предков. Необходимо достойно провести отпущенное богами время и достойно предстать пред ними, умерев полагающимся образом – на поле битвы.

Читатель испытает всё, пришедшееся на долю Эйрика Светлоокого. Вместе с ним возмужает, полюбит, познает пыл борьбы и отправится в странствия, ощутит горечь поражений, дабы в окончании выйти на честный бой, и провести его с положенным для поединка достоинством. Осталось похвалить Хаггарда за проникновенность предложенной вниманию истории. Таких бриллиантов не так много среди художественной литературы. Вода морская и кровь одинаково солоны на вкус – это ли не знать тому, кто жил плечо о плечо с Эйриком Светлооким!

» Read more

Цикл “Приключения Аллана Квотермейна” | Книга №4

Всему миру полагается одна история. Где бы не происходили события, они имеют одинаковую возможность произойти в любой точке на планете. Почему бы подобию исландских саг не случиться в землях зулусов? На юге Африки обитали не менее сильные духом люди, готовые биться за честь и достоинство. Имелись и мужественные женщины, мстящие мужьям за непотребное к ним отношение. Но дабы об этом рассказать, нужен предлог. Хаггард возродил Аллана Квотермейна, позволив ему сообщить историю об удачной охоте на слонов. Как-то само собой получилось так, что повествование значительно расширилось, вместив больше, нежели изначально было обещано.

Профессия охотника сложна. Не всякий уложит трёх бекасов тремя выстрелами, и не всякий отважится в горах состязаться с бараном, чью тушу попробуй после меткой стрельбы вытащить из ущелья. Аллан до таких обыденных приключений не нисходил. Он бы и не стал никому сообщать о тех трёх слонах, удачно им убитых, не представься ему шанс поучаствовать в гораздо более опасном мероприятии. Собственно, баран в горах не сравнится с армией зулусов, жаждущих выпотрошить твоё тело. Осталось разобраться, чем им так не угодил Квотермейн.

Сам Аллан – малоинтересная фигура для африканцев. Пусть он отличается цветом кожи, то не выделяло его в глазах зулусов. Дети знойного солнца не станут обращать внимания на ловкость и увёртки человека, спасающегося от ярости носорога бегством. А ежели вместо ассегая он полагается на ружьё – грош ему цена. Настоящий зулус играя справляется со львом, согласно обряду становления мальчика мужчиной. Потому немудрено, ежели с той же лёгкостью он выйдет победителем из схватки с любым зверем африканского континента. Представив собравшихся вместе представителей зулусского племени, удивляешь, отчего им не удавалось сладить с Квотермейном. Хаггард то пояснил неуёмным стремлением зулусов к позёрству. Излишне обильное количество высокопарных слов они произносят, грозясь причинить мучительную смерть. Этому читатель находит единственное объяснение – так требовали сюжетные обстоятельства.

Когда Аллан примется за убийство слонов по заданию жителей деревни, он встретится с Майвой, дочерью вождя одного из зулусских племён. Сия гордая женщина не вытерпела издевательств мужа, считавшего её за рабыню, причинявшего страдания, заставлявшего работать и убившего рождённого ею для него ребёнка. Основное же возмущение она испытывала от бахвальства мужа, бравшего на себя многое, без выполнения сказанного. Он и её взял силой, так и не заплатив полагающийся выкуп. Читателю ясно, грядёт кровавая жатва, в которой от Квотермейна потребуется находчивость, тогда как прочее свершится без него. Почти так и произойдёт, за единственным исключением – зулусы достаточно хитры, чтобы осуществить задуманное без чужой помощи. Поэтому белым людям останется наблюдать, послужив скорее в качестве отвлекающего внимание элемента.

Лично к Хаггарду возникает один вопрос. Ежели Аллан взялся рассказать про убийство слонов, зачем он не остановился в положенный для того момент? Или у Генри не было чёткого представления, о чём он продолжит повествование? Планируя написать всего лишь рассказ, талант беллетриста позволил развить событийность, добавив необходимое. Зная об умении Хаггарда наполнять страницы художественным текстом, ничему не удивляешься. А вот то, что пастораль африканской природы приукрасилась обыденностью совсем другого народа – не совсем увязывается в воображении с возможным быть. Впору брать исландские саги и прикладывать их к любым обстоятельствам какого угодно исторического момента, неизменно получая будто бы свежий и довольно оригинальный сюжет. Особенно при условии знания хотя бы каких-то определённых характерных черт, на которые следует нанизывать требуемое.

» Read more

“Левша” – самое знаменитое произведение Николая Лескова, чтением которого чаще всего и ограничивается читатель. Оно сродни “Аленькому цветочку” Сергея Аксакова – вроде бы творение глубоко личное, но всегда воспринимаемое за неотделимую составляющую народного творчества. Как не подходи к смысловому наполнению, обязательно встретишь множественные разночтения. Неважно о чём писал Лесков до и после, так как то становится на фоне “Левши” вторичным и порою даже воспринимается лишним. Ошибочность сего мнения не подлежит опровержению, ведь читатель всё понимает так, как ему о том будет рассказано, поскольку лишён права на собственное мнение, да к таковому он вовсе и не стремится.

Началом действия Николай определил сказ о добродушном правителе России Александре Павловиче, что всему дивился, будучи гостем на англицкой земле. Что ему не покажи – всё вызывало восторг. Благо при нём был казак Платов, скептически относившийся к англицким диковинам. Именно ему принадлежит открытие, опозорившее англичан. Самое дивное среди имеющихся у них див оказалось выполненным тульским мастером Москвиным. Вот тогда-то и появится перед взором Александра Павловича блоха, заводимая ключиком. Заплатит за неё он миллион серебром, ещё и за футляр доплатив, ибо жадность англичан не так-то просто утолить. А потом о той блохе и вовсе все забудут, покуда не найдёт её среди прочих диковин новый русский царь Николай Павлович, которому и будет объяснено Платовым, откуда она взялась.

Современникам Лескова таковой сказ не мог понравиться. Сугубо из-за отношения к Николаю Павловичу, что был хорошо известен за жестокое и недальновидное правление, сковывавшее Россию, едва ли не отбрасывая страну на уровень допетровских времён. У Лескова он показан радетелем за русскую землю, верящий в её народ и готовый на всё, лишь бы утереть нос англичанам. Благо он хорошо знал, насколько способные в Туле мастера, которым под силу не только подобную блоху выковать, но создать нечто ещё более уникальное. Собственно, возникает интрига! Смогут ли русские превзойти создателей блохи? Читатель знает – смогут. Другое дело, к чему это в дальнейшем приведёт.

В том и не люб должен быть сказ Лескова для современников, увидевших в Николае Павловиче не только радетеля, а к тому же и человека, обделяющего государство ценою тщеславия. Блоху, выкупленную за миллион, он бесплатно подарил обратно, отправив вместе с нею за границу одного из тульских мастеровых, попавшего под горячую руку Платова. Лесков усилил нажим на негативное восприятие, показав отношение к левше, высоко ценимого в Англии, но уподобленного сору под ногами в России. Получается так, что английские мастера на вес золота, поскольку их мало. Зато в России собственным мастерам цены нет, так как их настолько много, что можно смело сгноить, не заметив потери.

Только одно останется непонятным. Как в стране, переполненной гениальными людьми, царствуют порядки, характеризуемые недальновидностью? Этот вопрос вопросов так и не удалось разрешить до наших дней. В России продолжают гордиться соотечественниками, нисколько не заботясь об их благосостоянии. Как прозябали талантливые мастера, так и остаются без признания, обречённые выполнять не годящуюся для их способностей работу. Зато иностранные специалисты, ничем не лучше российских, в самой России пестуются, ибо те знают себе цену.

Прав Лесков и в том, показав, почему Российская Империя проиграла Крымскую войну. Очевидность заключалось в банальном – какое бы отличное ружьё на имел на вооружении русский солдат, он ухаживает за ним так, словно в руках у него нечто посредственное. Причём не сам он на такое отважился – так ему сказало делать начальство. И проблема России в том и заключается, что талантливый народ должен следовать указаниям выбившихся на руководящие должности людей, только на то и способных, как раздавать распоряжения, более ничего не умея.

Один раз, уже после смерти Николая Лескова, народ получил в руки власть и распорядился ей таким образом, создав сильнейшее государство на планете, заложившее основы существования другой страны, продолжающей пользоваться достижениями канувших в былое поколений. И пока народ снова не получит в свои руки власть, до той поры не видать нового расцвета. Почему? Вспомните обстоятельства смерти левши. Ценя русский народ, им же он оказался предан, растерзан и смешан с дорожной пылью, ибо такие указания шли сверху, против чего никто не смел возражать.

» Read more