trounin.ru

Над Европой и Америкой распространялось поветрие возрождения мистических материй. Густав Майринк дописывал “Голема”, Джек Лондон – “Межзвёздного скитальца”, а Райдер Хаггард уже успел предложить читателю “Ожерелье Странника” – сказание о путешествиях души, где путь начинается со Скандинавии, продолжаясь через Византию к событиям из Древнего Египта. Ключевым артефактом стало ожерелье – отсылающее к мифу о разделении полов. Весь сюжет две некогда половины единого целого будут искать друг друга, пока не окажутся вынуждены разорвать отношения. Хаггард уверенно поведёт читателя по закоулкам таинственных перерождений. Но сможет ли выдержать единую повествовательную линию?

Очень трудно нащупать сюжет, даже писателю, за плечами которого неисчислимое количество написанных произведений. Может ему ещё труднее это сделать, поскольку всякий писатель склонен писать о чём-то определённом, что ему трудно сделать, ежели он не желает повторяться. Ранее о скандинавах Райдер уже писал, правда то было представлено в духе “Песни о Нибелунгах”. И тогда деяния храброго Эйрика Светлоокого заставляли верить в возможность с ним происходивших событий. Всегда легко веришь сказаниям, опирающимся на исландские саги. Теперь же Хаггард оказался настроен более сказочно, раз предложил сюжет с мифологической подоплёкой.

Итак, читатель сразу отправляется охотиться на медведя. В этом плане Райдер предсказуем. Ему всегда проще определиться с продолжением, когда его голова отдыхает от построения сюжетных линий, позволяя читателю всего лишь знакомиться с процессом по убийству зверей. Может в процессе у писателя родится светлая идея. В случае “Ожерелья Странника” – это запутанная канва, уводящая представления о происходящем в дебри авторского подсознания. Появляются мотивы с иллюзорным содержанием. Главному герою станет видится нечто, им до конца не понимаемое, и только после на читателя обрушится поток информации, окончательно разрывающий понимание должного быть с происходящим на страницах.

Ладно человеку придти в новую жизнь. Допустимо сохранение памяти. Но каким образом он сохраняет вещи из прежней жизни, причём не близкое подобие, а именно те, которые принадлежали ему прежде? Хаггард посчитал то необходимым. Прочее – построение действия вокруг мужчин и женщин, желающих найти точки соприкосновения. Не в каждом поступке главного героя видишь стремление к разумному разрешению проблем. Чаще он идёт на дело из-за чувства обязанности перед прихотями противоположного пола, тогда как поступает скорее себе во вред, поскольку не сразу к нему приходит осознание безвременности. Всё, к чему главный герой тянется, и так является ему принадлежащим. Почему-то без совершения проступков до такой истины он дойти не в состоянии.

Хаггард сохранил за главным героем черты скандинава. Может они были ему присущи с древнейших времён, однако привязка делается именно на необходимости принятия его изначально сообщённого состояния. Он и в последующей жизни будет напоминать себя предыдущего, у него будет такое же ожерелье, меч и прозовут его боевые товарищи тем же именем, словно ничего не изменилось, кроме антуража.

Собственно, читатель увидит будни Византии времён Льва IV, прозванного Хазаром. Большая часть внимания уделена взаимоотношению главного героя с матерью императора – Ириной. На втором плане – утихающий накал иконоборчества. Главный герой окажется способным дворцовым стражником. Исторически установлено – в Византии служили варяжские наёмники. Вполне уместно увидеть среди оных и главного героя. Остановился бы Хаггард на столь интересном моменте, не продолжая повествования вперёд. Читатель не требовал открывать очередные горизонты, их итак предоставлено вполне достаточно.

Весьма вероятно, не каждый читатель поймёт “Ожерелье Странника” именно так.

» Read more

Цикл “Приключения Аллана Квотермейна” | Книга №6

Находиться рядом с Квотермейном опасно, даже гибельно. А может всё согласно авторского на то желания. Теперь Хаггард повёл речь о женщине зулусских кровей, рождённую в бурю, ставшую воплощением этого стихийного явления. Она всегда неслась вперёд, неизменно сокрушая собственное окружение, ставя целью личное благосостояние. О чём же она могла мечтать? О лучшем из возможного. Для неё, прежде всего, пределом желаний было выйти замуж за местного вождя, а после и вовсе за правителя зулусов. Как-то на её пути встал Аллан, чтобы в дальнейшем оказаться очевидцем разыгравшейся драмы.

У зулусов есть традиция – не заговаривать первым. Кто раньше обратится к собеседнику, тот признает своё подчинённое положение. По такому же принципу должны действовать иные закономерности. Например, ежели признаться в любви, тогда в семье оказаться на вторых ролях. Но когда положение становилось безвыходным – приходилось смирять гордость. Так поступила женщина зулусских кровей, изначально желавшая быть рядом лишь с Квотермейном. Она серьёзно утверждала, что сможет возвести Аллана до статуса правителя над зулусами. Получив отказ, она зажила прежними убеждениями, готовая сводить мужчин в могилу, пока не станет самой влиятельной среди своего народа.

Квотермейн смотрел на сделанное ему предложение рационально, вполне осознавая, насколько жар такой женщины вскоре грозит свести в могилу его самого. Он вполне мог оказаться жертвой, не выдержав пути на вершину власти. Ему бы охотиться на львов, беззаботно проводить дни в африканских степях, но не бороться за место под солнцем, став орудием по достижению целей. Конечно, страна зулусов могла бы вздохнуть спокойно, так и не столкнувшись с пролитием рек крови. Воссядь Квотермейн на место правителя, управлять ему зулусами во имя их же процветания. Однако, Аллан понимал – быть ему убитым ровно в тот момент, когда станет ясно, что теперь уже он оказался помехой.

Поэтому Хаггард предложил читателю наблюдать со стороны. Квотермейн оказывается случайным свидетелем. Он периодически наведывается к зулусам и узнаёт о произошедшем. Женщина зулусских кровей долгое время ходила без подозрений, тогда как её мужья кончали дни под презрением соотечественников. Шаг за шагом она шла к осуществлению главной мечты, всё ещё не добившись самого высокого для неё положения. И когда останется последнее – поступь будет остановлена. Просто в силу обыденной причины – всякая буря имеет свойство заканчиваться, тогда-то и придёт полное понимание наделанных ею бед. И пусть читатель знает подробно обо всём, о том не ведали зулусы, которым предстоит пожалеть о скоропалительно принятых ими решениях.

Расставляющий сети – рано или поздно в них попадается. Ставящему капкан суждено оступиться. Плюющий в колодец – обязательно выпьет из оного воды. В художественной литературе обычно именно так и случается, хотя в настоящей жизни многое сходит злодеям с рук. Но сколько верёвочке ни виться, когда-нибудь и этому наступит конец. Подобную историю не обязательно Хаггард мог связать с циклом про Аллана Квотермейна. Вполне допускалось отстранённое повествование. Только вот возродив героя к жизни, должен теперь давать ему право на существование, тем более учитывая заинтересованность читателя. Пусть и не сообщая ничего толком.

“Дитя бури” – мгновение из прошлого. Данная история не раз случалась в истории человечества, случится и ещё раз, а где-то происходит прямо сейчас. Женщины любят руководить мужчинами, поступая так, чтобы этого нельзя было распознать. Главное, соразмерять силы и не идти на неоправданные риски, ибо иначе итог будет худшим из возможных, а не лучшим – как того некогда хотелось.

» Read more

Цикл “Приключения Аллана Квотермейна” | Книга №5

Так кто же всё-таки такой Аллан Квотермейн? Почему он так тесно связан именно с африканским континентом? Наконец-то Хаггард нашёл ответ. Аллан – англичанин, выросший на юге Африки. Но это и прежде было понятно. Как именно он рос? Вот над разрешением этого Райдер и трудился в новой книге из цикла о похождениях Квотермейна. Перед читателем юный Аллан, столкнувшийся с противостоянием африканцев европейцам. Более того, он сам убивал. И ещё более того, имел знакомство с вождём зулусов Дингане. Однажды от его решения зависело будущее. Квотермейн мог прекратить кровопролитие, всего лишь убив Дингане и погибнув при том сам. Такого не произошло, африканские реки наполнились кровью убитых. Аллан продолжал взрослеть, мысля своё существование благодаря Мари, первой девушки, разделившей с ним любовь.

Как читателю известно, Аллан погиб во втором описанном о нём произведении. Был он тогда стар, предпочтя прекратить существование в наиболее соответствующей его духу форме. Теперь Хаггард находит различные источники информации, позволяющие восстановить жизнеописание Квотермейна по частям. На данный момент вниманию представлен фрагмент самого раннего становления Аллана, связанный с Великим треком – переселением европейцев вглубь Африки. Не только потомки английских и голландских переселенцев продолжали осваивать континент, то делали и французы, чьи предпочтения не имели общего с политикой Людовика XIV, вследствие чего они нашли новые земли для проживания. Как раз от французских переселенцев и происходила Мари. Квотермейн с ней познакомится, будучи вхож в дом, где обучался французскому языку.

По версии Хаггарда, очередное обострение между белым населением и, даже ещё не зулусами, а с кафрами (так некогда европейцы называли народ коса), случилось по вине самонадеянного пьяницы, гордого краткой встречей с Наполеоном Бонапартом. Он убил сына местного вождя, вследствие чего вспыхнул очередной конфликт (шестой или седьмой по счёту из десяти, постоянно случавшихся на протяжении XVIII и XIX века). Это побудило белое население сняться и двинуться в поисках более спокойных мест, причём шли они в земли зулусов, не менее для них опасные. Как раз тогда Аллан и получит прозвище Макумазан и будет представлен лично Дингане, дабы практически погибнуть, поскольку он окажется вынужденным пройти казавшееся невыполнимым испытание.

Африка – котёл противоречий, где европейцы обрели себе друзей и врагов. Например, зулусы ненавидели буров. Они были готовы их убивать без лишних размышлений. И будь Квотермейн буром – погиб бы сразу. Но он – англичанин. И даже если зулусы в действительности могли не питать и капли дружественности к ним, Райдер о том мог и не рассказывать. Англичане – самый дружественный народ ко всем живущим на планете народам, созданные для обеспечения всеобщего блага, как считают они сами. Поэтому доблестный Аллан будет спасать себя и своих друзей, и особенно Мари, ибо от его меткости зависит судьба всех, с кем он отправился в земли зулусов.

Порядка двадцати лет назад Хаггард уже писал о жене Квотермейна, тогда носившей имя Стелла. Она погибла, оставив Аллана одиноко созерцать достающуюся ему действительность. Теперь стало известно о более раннем увлечении, должном закончиться не менее трагически. И всё же важнее понимать не жестокость доставшейся Квотермейну судьбы, а представленную Хаггардом историческую реальность. Всё-таки Аллан имел знакомство с настоящей Африкой, а не только с придуманными для оправдания его существования обстоятельствами. Не мифические копи царя Соломона и не таинственные народы континента, а величественное прошлое.

» Read more

Богатство африканской истории дано оценить лишь самим африканцам, поскольку за обилием происходивших событий невозможно уследить. Тем проще создавать новые легенды, не требующие проверки. Читатель всё равно поверит Хаггарду, зная наперёд – ничего подобного не существовало и существовать не могло, хотя вполне вероятно допустить подобное. На этот раз Райдер взялся рассказать о ещё двух затерянных племенах Африки, вступивших во взаимное противоречие, вследствие чего одному из них грозит гибель. Читателю обязательно стоит глубже посмотреть на предложенное Хаггардом повествование, так как он предугадывал будущее человечества, которому когда-нибудь предстоит столкнуться с точно такими же проблемами.

Суть затруднений погибающего племени – в величии истории, берущей начало от времён правления царя Соломона. С той поры этот народ никого не допускает внутрь своей общины, предпочитая сугубо внутренние кровные связи. То есть произошло отторжение прочих национальностей, не должных портить чистоту их породы. Вследствие чего племя постепенно вырождалось, пока с ним не предстояло столкнуться главному герою произведения Хаггарда “Перстень царицы Савской”. Он увидит падение нравов племени, и вскоре поймёт, почему к нему обратятся за помощью. Оказывается, в этом племени несение военной обязанности приравнивается к наказанию за свершение тяжких преступлений. По доброй воле ни один из членов племени не соглашался тратить жизнь на защиту интересов родного для него края. И это при том, что племя сократилось во много раз, тогда как соседнее племя исповедует агрессию, грозя скорым уничтожением.

Погибающее племя считает себя абиссинскими евреями. Их обычаи и нравы не похожи на исповедуемые современными иудеями. Если есть желание – их можно назвать одним из потерянных колен Израилевых. И противостоит им, возможно, столь же древнее семитское племя, а может сложившийся в относительно недавнее время ставший исконным африканский народ. Живут абиссинские евреи в труднодоступной местности. Достаточно сказать, что обе экспедиции главного героя теряли людей по мере продвижения к ним, ещё более теряя на обратном пути. Так после заключения соглашения с главой племени, главный герой вернётся в Англию один, так как прочие его компаньоны не перенесут тяжестей дороги.

Для читателя основной интерес должна представлять вторая экспедиция. Хаггард длительно выбирал людей, определял между ними процент от будущей добычи, а после заставил продвигаться к расположению враждебного племени, применяя имевшийся у него талант беллетриста, то есть создавал ситуации, на описание которых могло хватить нескольких предложений, вместо чего Райдер создавал отдельные главы. Разве читатель мало видел, как в прежних произведениях охотились на тех же львов? Хаггард посчитал нужным ещё раз повторить.

Приключения обязательно приведут к логическому завершению, когда главному герою должен достаться основной куш или ему предстоит погибнуть. Перед этим он обязательно окажется перед разбитыми ожиданиями. Временные трудности должны сказаться на укреплении его силы духа, ведь Райдер традиционно не обо всём открыто рассказывает. Зачем-то будет показана слабость человеческой души, согласно любовному чувству способной отказаться от традиций предков, дабы оказаться в объятиях чужестранца. Так абиссинские евреи окажутся на пороге вымирания. Ежели в итоге они будут преданы той, кто происходил по прямой линии непосредственно от Соломона.

Произведение “Перстень царицы Савской” имело ещё одно важное значение – Хаггард задумался о продолжении приключений Аллана Квотермейна, о чём он не вспоминал последние двадцать лет, если не считать сказаний о зулусах, хронологически совпадавших с юными годами героя самого длинного цикла.

» Read more

Иногда нужно забыть о воде, чтобы вернуться на землю. Крепкие узлы приходится вязать и на суше.

Где есть моря и реки, там жизнь кипит на свой лад. Обязательно ломаются человеческие судьбы, ставшие расходным материалом в руках более сильных людей. Неважно, в жаркой то стране происходит, либо в холодной. Это на первый взгляд кажется, житель северных земель должен быть спокойным, рассудительным и избегать конфликтных ситуаций. Что же… Константин Бадигин взялся разрушить очередной миф. Берясь снова за сочинение художественного произведения, ему потребовалось провести предварительные изыскания, после чего герои зажили самостоятельно, имея для того полное право на существование.

Перед читателем Новгород времён его последних попыток утвердить ослабевающие позиции. Ещё не случилось бунтовских помышлений Марфы-посадницы, но имелись иные предпосылки к оному, только в лице посадника Исаака Борецкого. Те годы по накалу страстей ничуть не уступали нашим дням, как и любым другим, за исключением того, что ныне о них практически ничего неизвестно. Остаётся полагаться на предположения беллетристов, находивших требуемый им материал. Борьба развернётся по всем фронтам. Не хватит для выяснения отношений суши, придётся разбираться и в условиях морских просторов. В такой ситуации не стоит говорить про папу римского, полного забот об обретении права именоваться Вселенским патриархом.

Важнее прочего Новгород. В середине XV века сей русский град имел множество особенностей. Населявшие его жители могли вмиг разбогатеть и в той же мере вскоре обнищать. Причём растерять накопления случалось даже чаще. Читатель к своему удивлению узнает о такой особенности, запрещавшей человеку передвигаться по Новгороду в одиночку. Такого просто не допускалось. Обязательно следовало выходить из дома в количестве не менее двух человек. Пусть установление странное, всё же против заведённых порядков возражать бессмысленно.

Противником Новгорода выступало Московское княжество и его купцы. Сладить с последними лучше всего с помощью третьей силы. Можно обратиться за помощью к шведам, поставив их перед необходимостью нанести сокрушительный удар по противнику. Да как это сделать? Лучший выход – отправиться тайно по морю. Путь тот опасен. Русский моряк с недоверием примет плату за провоз, а католик-карел, не разбираясь, сперва ударит по голове и свяжет, лишь после прояснив обстоятельства появления перед ним неизвестного человека. Торговые войны велись именно так. Но зачем Бадигин взялся за подобный сюжет?

Читателю будет трудно разобраться в хитросплетениях представленных ему событий. Впрочем, всё в духе Дюма-отца. Приключения проистекают за счёт самих себя. Разобравшись с обстановкой, действующие лица примутся за выполнение порученных им заданий. Они будут превозмогать страх, боль и отчаяние, борясь до последнего вздоха, не собираясь ни в чём никому уступать. Остаётся с недоверием принимать поступки доведённых до отчаяния героев, способных буквально гореть от огня и совершать иные отчаянные поступки, осознавая необходимость дать продолжать выполнять поручение если не себе, то другим.

Всё смешивается, когда интересы торговли ставятся превыше всего. Русские выдают себя за шведов, а шведы – за русских. Особого противления между народами не отмечается. Основная цель новгородцев – уменьшить влияние Московского княжества. Бадигин об этом писал с особым упорством, никак не отражая в содержании название произведения. Покорять приходится не одни моря, в первую очередь требовалось разрешать конфликты интересов, где конечную выгоду извлечь ни у кого не получится. Рассказ Константина потому и упирается в итоге в глухую стену, поскольку им описанные события свершались ради сиюминутной выгоды определённых лиц, что само по себе ведёт к краху любых начинаний.

» Read more

Быть Робинзоном не трудно, природа позволит тебе выжить. Другое дело, если окажешься на одном из северных островов, вроде Шпицбергена. Это вообще возможно? Там холодно, полгода длится ночь, бессчётное количество белых медведей и мала вероятность оказаться поблизости случайному судну. Если и сумеешь обустроить жилище, добыть пропитание, оборониться от хищников, то против цинги окажешься бессилен, если не сломишь себя и не согласишься пить кровь животных. Сочини кто подобную историю, читатель бы не поверил. Но перо взял в руки Константин Бадигин – капитан дальнего плавания и исследователь Арктики. Ему однажды довелось более двух лет дрейфовать в Гренландском море на скованном льдами корабле. И всё равно читатель сохранит недоверие. Дабы разрушить последние сомнения, достаточно сослаться на исторический факт. В середине XVIII века на одном из островов Шпицбергена вынужденно высадились четверо русских, чтобы на шесть лет оказаться в плену отдалённой от их Отечества земли.

В те времена русские промысловики называли Шпицберген Грумантом, а Баренцево море – Студёным. Занимающихся промыслом звали не так, они носили гордое имя поморов. Им всё было по плечу, ведь север – их стихия. Основным средством заработка служила водная гладь, позволявшая добывать рыбу, либо переносить в места богатые зверем. Именно с целью получения добычи русские моряки отправились на Грумант. Им было дано большое судно. Всё прочее – представление Бадигина, как оно могло происходить. Не так страшен север, там существует достаточное количество возможностей для вполне сносной жизни.

“Путь на Грумант” – произведение в духе французских писателей с XIX на XX век, когда время изучения контуров планеты подошло к концу и наступила пора углубляться внутрь континентов. Жюль Верн и Луи Буссенар – самое близкое сравнение, позволяющее представить, каким образом Бадигин строил повествование. От внимания читателя ничего не ускользнёт. Можно сказать, Константин создал подробную инструкцию, способную дать представление об ожидающих опасностях и способах их преодоления. Для этого он специально занизил возраст одного из действующих лиц, дав возможность открывать ему секреты прежних поколений. Не сложно понять, что в качестве этого персонажа читатель должен видеть в первую очередь себя. Удивиться найдётся чему.

До Груманта путь далёк. Лодья скользит по водной глади, значит нужно это подробно описать. Команда ловит акул, потрошит их и, надув желудок воздухом, выбрасывает назад. Зачем? Бадигин поясняет целесообразность подобного поступка, вследствие чего можно продолжать промысел дальше. Поморы ценили акулью печень, используя её в качестве приправы, остальное их не интересовало. Можно поймать белугу, ценимую за сало. Богатство от улова пойдёт к владельцу судна, тогда как остальным достанутся крохи. Константин из того не делал никаких выводов, но современный ему читатель понял, с какой несправедливостью приходилось мириться простому моряку. Плыть сквозь льды – опасное занятие. Но читатель знает заранее, судно затрёт, а о дальнейшем Бадигин обязательно продолжит рассказ. Приходится сожалеть, так как спастись суждено четверым, сам корабль раздавит, а люди погибнут.

Зимовка на Груманте – время ожидания. Спасшиеся ожидали прибытия других промысловиков, только их надежды не претворялись в жизнь. Как раз в то время из-за чрезмерного обилия льдин никто не решался отправиться к северному острову. Что же, помору нет беды потерпеть кораблекрушение на необитаемом острове. В крайнем случае он изыщет возможность построить судно и рискнёт на нём отправиться вплавь, не думая о ждущей его смерти. Бадигин не торопил события. Не на шесть лет он планировал оставить действующих лиц, вполне можно заставить их порядка десяти лет провести на острове. Тем сильнее читатель убедится в силе духа покорителей Студёного моря.

Требовалось отыскать нечто такое, что в духе борьбы капитализма с социализмом. Несмотря на XVIII век, ограниченные возможности для демонстрации, Константин придумал, поместив внутрь произведения ряд дополнительных историй, показывающих прочих мореходов, ходивших к берегам Груманта. Он их представил отличными от русских людьми. Во всём они похожи, кроме помыслов. Они скорее удавят друг друга, нежели протянут руку помощи. С таким подходом про север лучше вовсе забыть. Потому-то и удалось русским промысловикам выжить, потому как о них прежде позаботились. На острове прежние зимовщики оставили обустроенное жильё, в том числе и необходимые для существования в суровом климате вещи. Объясняется это просто. Поморы привыкли жить честно, на закрывая дверь и позволяя пользоваться своим имуществом всякому входящему. Так принято у них. И они знают, в сложной ситуации каждый сможет найти поддержку.

Да, для остроты впечатлений, Бадигин введёт в повествование злокозненных иностранцев, не способных найти общий язык ни с кем, в том числе и с самими собой. Как тут не упомянуть ещё одно действующее лицо – белого медведя, воспитанного потерпевшими крушение действующими лицами. Всё у них ладно складывалось, несмотря на смерть одного из них. Не всякий помор согласится пить кровь, не способный преодолеть внутренние запреты, вроде религиозных. Константин специально акцентировал внимание – среди действующих лиц имеются старообрядцы.

Не перечислить особенностей, характерных для быта северных народов, упомянутых Константином. Знает ли читатель, что неспроста ставили кресты поморы на островах? То служило им помощью для ориентирования. Впрочем, у поморов ещё с древних времён был в ходу особого устройства компас, позволявший узнавать время и стороны света. А не подскажет ли читатель, как всё-таки прежде назывался тот остров, на котором происходит действие? Бадигин даст ему имя Алексеевский, сожалея о нынешнем его наименовании – остров Эдж.

Обязательно следует упомянуть дальнейшую судьбу произведения “Путь на Грумант”. Будет снят художественный фильм “Студёное море”, в качестве сценариста выступит непосредственно Константин Бадигин. Остаётся порадоваться, что среди советских писателей нашёлся ещё одни человек, способный писать о трудностях и их преодолении. Теперь читатель точно знает, что делать, если его с головой станет засыпать снегом. Главное не забывать сохранять доступ воздуха с поверхности. И тогда всё будет хорошо.

» Read more

Тихий Барнаул. И он воевал после отречения царя. И в его городской черте устраивали расстрелы, уничтожая неугодных. Но как такое вообще оказалось возможно? Царская вотчина, слава рудного края, родина лучших из лучших, откуда выходили сибиряки, крепче любого металла, не способные быть сломленными. О том ныне можно судить разными словами. Нашлись они и у четырёх писателей, взявшихся отразить былые события, пока оставались в живых свидетели тех боёв. Вполне очевидно, авторская риторика неизменно будет отстаивать правоту красных. Но именно красные потерпят поражение, полностью уничтоженные. В своей борьбе они пройдут тяжёлый путь, закончившийся для них смертью. Немного погодя восстание поднимет Мамонтов, возглавивший освободительный партизанский отряд, о чём читатель сможет узнать уже из других книг.

Именами погибших сторонников партии Ленина называются улицы Барнаула. Вот улица Цаплина – одна из связующих нитей, ведущих от Старого моста, некогда жаркого места боёв, в центр города. А вот улицы прочих активных деятелей, погибших, отражая непосредственно Барнаул или при других обстоятельствах. По здравому рассуждению их именами прозваны улицы Горы, где шло ещё одно из решающих сражений, закончившееся поражением.

И всё-таки Барнаул держался долго, оставшись единственным населённым пунктом, продолжавшим оказывать сопротивление. До него почти все города Сибири вдоль железной дороги оказались под властью белочехов, и, получается, вся эта масса развернулась в сторону бывшей царской вотчины. Железная дорога от Бердска, что под Новониколаевском (современным Новосибирском), вплоть до станции Алтайской (ныне город Новоалтайск) горела огнём.

То не было просто гражданской войной, поскольку воевали не только бывшие граждане Российской Империи. Основной силой, выступившей за белое движение, оказались чехи, тогда как на стороне красных отчаянно сражались венгры, помогавшие оказывать сопротивление, хотя все прекрасно понимали, насколько трудно будет бороться, ничем толком не располагая. В конце концов Барнаул будет сдан, последует волна расстрелов. Останется бежавший отряд рабочих, что пройдётся по землям Алтая, обречённый погибнуть в горах. Но на том пути предстоит встреча с Мамонтовым. И уже это имело значительную важность для будущей победы.

Что же до самого повествования – в произведении подробно рассказывается обо всех событиях, имевших место вслед за отречением царя. В том числе упоминается и пожар, уничтоживший практически всю центральную часть города. Показывается, как произошёл раскол в социалистической партии, разделивший её на большевиков и меньшевиков. Объясняется, почему именно за большевиками оставалось преимущество. Это учебники по истории говорят, будто большевики подхватили власть из ослабевающих рук, тогда как они целенаправленно готовились как раз к вооружённой борьбе. Ежели требовалось взять всё, тогда слов не хватит для борьбы.

Разве не мог Барнаул выстоять перед белочехами? Мог. Не будь город вынужден отдавать лучшие силы для борьбы с белым движением на Дальнем Востоке. Когда наиболее способные к борьбе ушли, тогда случилось произойти событиям, ставшим трагическими. Барнаул не мог устоять. Он не удержал мост, не сумел разорваться на части и дать отпор по ширине Оби. Белые хлынули со стороны Гоньбы и Горы, взяв город в кольцо и уничтожив последние очаги сопротивления.

А ежели смотреть на прошлое трезвым взглядом, оценивать силы боровшихся, то приходится сделать удивительное наблюдение. За Барнаул стояла горстка людей, и не ей было тягаться с превосходящим по силе противником. К тому же авторы произведения не стремились распространяться далее внутренних дел красного движения, тогда как в Барнауле действовали прочие силы, вроде тех же меньшевиков и эсеров. В любом случае, гражданская война на Алтае началась со славных побед, дабы поражение не заставило себя ждать. Вслед за первыми испытаниями последуют победы…

» Read more

Как не рассказать о фигуре английского короля Генриха VIII? Он отказался признавать над собой власть папы римского, выступив против и создав собственное христианское религиозное течение. К тому его побудила необходимость развода с первой женой, так и не родившей ему жизнеспособного наследника. О событиях тех времён Хаггард и решил рассказать читателю. Но где дух приключений? Вместо увлекательных происшествий, за которыми можно наблюдать и переживать за действующих лиц, страницы оказались исписаны политическими нюансами. Может Райдер желал погрузить читателя в начинающуюся эпоху реформации? Если так, то погружение оказалось излишним. За стремлением разобраться во всех деталях, потерялось само произведение.

Годом начала действия “Хозяйки Блосхолма” выбран 1535 год. Римский папа Климент VII уже почил, над Испанией и Священной Римской империей властвовал Карл V. В Англии в течение двадцати шести лет продолжал править Генрих VIII, за два года до того женившийся второй раз, его супругой стала Анна Болейн. На основании этой информации Хаггард мог построить сюжет любой сложности, способный отказаться от игр властителей, предпочтя описывать будни обыкновенных людей. Райдер поступил иначе. Он не стал вмешиваться в дела королей, как не стал опускаться до челяди. Вместо этого он остался сторонним наблюдателем, позволив на страницах действовать людям близким к королю, но вместе с тем и не настолько, чтобы как-то на него влиять.

С первого абзаца Райдер убеждает читателя в очевидном факте. Какую бы политику не вели правители, как бы не изменяли они понимание должного быть, местечки вроде Блосхолма, каковых великое множество, будут жить жизнью, заведённой в давние годы. Сменятся поколения, минуют века, может пролетят тысячелетия, а блосхолмы останутся такими же, какими они являлись прежде. То есть ничего в сущности не меняется. Это в крупных городах наблюдаются изменения, люди участвуют в общественной жизни и находят возможность думать о смысле собственного существования к чему-то стремиться. А вот Блосхолм останется Блосхолмом. Единственное, что произойдёт, сгорит аббатство, некогда хоть как-то выделявшее сей городок над обыденностью. С потерей важного объекта, пропадёт последняя связующая нить. Если именно так понимать описанное в “Хозяйке Блосхолма”, то стоит уважительно отнестись к стремлению Хаггарда к отражению бессмысленного проявления суеты, чаще всего никчёмной.

Хоть укрепляй абсолютизм, хоть думай о благополучии людей, правитель государства не сможет пожать плод своих дум. Генрих VIII тому яркий пример. Он развелся в Екатериной Арагонской, запретил детям от первого брака претендовать на трон, рассорился с католическим миром. А что в результате? Он умер, оставил болезного наследника, затем разразился кризис вокруг короны, вследствие чего королевой всё равно стала дочь от брака с Екатериной, к тому же прозванная в народе Католичкой. Это всё за страницами произведения, к чему читатель обязательно должен придти, ознакомившись с дополнительными источниками информации. А может лучше знать последствия наперёд, дабы смотреть на описанное Хаггардом наиболее твёрдым взглядом. Тогда получится не только сопереживать, но и укорять действующих лиц, сетуя на их политические игры. А заодно читатель усвоит и для себя, как опасно бороться за лучшую долю, когда всему сделанному во благо суждено стать подобием проклятия.

Да, о произведении “Хозяйка Блосхолма” так и не было ничего сказано. Того и не требуется. У Хаггарда не получилось увлекательно рассказать о серьёзном, тогда как он сумел сообщить общее представление о проблеме.

» Read more

Если где бессмертие и существует на планете, то только в пределах полуострова Индостан. Именно там разработали веру в систему перерождений, специально для лучшего контроля за населением, тем уберегая общество от склонности к росту напряжения. Ежели человек родился определённой касты – оной он и будет придерживаться до конца жизни. Соответственно, дети власть имущих никогда не потеряют права на власть. Так или иначе, зачем-то Хаггард решил отказаться от прежде разработанной им идеи существования абсолютного бессмертия, спустя почти двадцать лет иным образом посмотрев на историю Айеши, о чьей судьбе он написал в произведении “Она”. Теперь всё укладывается в рамки сансары – колеса жизни. Айеша не умерла, она должна была переродиться, поэтому её снова предстоит найти. Для этого читателю предлагается отправиться в пределы Тибета.

Две тысячи лет Айеша ждала убитого ею возлюбленного, твёрдо уверенная в новом его рождении. Но она сама сохраняла бессмертие. Прежде у читателя не было уверенности, будто её возлюбленный действительно переродился, а не получил соответствующее знание от предков, так как в его роду из поколения в поколение по мужской линии передавалась легенда, согласно ей одному из его представителей предстоит снова встретиться с той, которая убила одного из них. Просто в Африку отправился человек, считающий себя обязанным узнать действительную правду. Так читатель впервые познакомился с Айешей и стал свидетелем её кончины.

Что же теперь? В сердце возлюбленного поселилась печаль. Он постоянно грустил и не находил себе места. Но вот ему приснился сон, будто Айеша жива и находится где-то на Тибете. Разумеется, долгих раздумий не случилось. Предстоит совершить путешествие. И оно происходит на глазах читателя. Но какими сведениями о Тибете располагает Хаггард? Примерно теми же, какими о древних цивилизациях. Ему достаточно самой идеи о возможности существования перерождений, как прочее подскажет фантазия.

Первым важным местом на пути станет монастырь. Расположенный вдали от людей, он обходится без внимания извне. Путники могли не посещать его десятилетиями. Он населён монахами, решившими провести отведённые им дни в покое от суеты. Некогда деятельные, ныне монахи стали самыми смиренными. К ним и пожалуют главные герои произведения, уставшие от дороги, проголодавшиеся, готовые съесть последнего оставшегося у них яка. Там же они узнают, насколько приблизились к Айеше – про такую женщину монахи слышали, правда не в этой жизни, о ней они знали в предыдущих рождениях.

Особенность перерождений в потере памяти о прошлых жизнях. Редкие люди способны восстановить утраченную информацию. Но всё-таки способны. Для этого требуется дать примерное представление о с ними происходившем, как события воскресают, словно случились вчера. Само собой, настоятель монастыря был свидетелем жизни Айеши, пусть и две тысячи лет назад. Главное, теперь получено доказательство – Айеша вечно перерождается, обретая новые обличья, неизменно сохраняя память. Так Хаггард уничтожил сказку о бессмертии, извратив мистическое представлении о сущем верованиями жителей Индостана.

Не важно, каким путём далее пошёл Райдер. Он пытался создать историю о вечной любви, ибо этому чувству не должно чиниться преград. Раз любили некогда люди раньше друг друга, значит полюбят снова, какими бы социальными потрясениями то не грозило. По сути, приходится говорить о любви между разными поколениями, ведь одни души рождаются раньше, другие позже, неизменно обречённые встретить неприятие большинства, не желающего видеть любовь молодых к старым, а также наоборот. Но для истинной любви не должно существовать преград, поэтому Айеша не раз ещё возродится, и не раз обретёт возлюбленного.

» Read more

Ожидаемый “пепел Клааса” не застучит в сердце читателя. Хаггард согласился рассказать историю про страдающую под пятой испанцев Голландию, не имевшую сил оказать сопротивление жестокости католической инквизиции, угнетавшей право на свободное вероисповедание. В центр повествования на краткий миг будет поставлена красавица Лисбет, желающая счастья для себя и других, но обречённая созерцать угнетающую действительность. Годы пройдут, она постареет, вырастут её дети, и уже им предстоит продолжить находить способы для противления испанцам. И вот “пепел Класса” должен был застучать, чего так и не случится. Кажется, Райдер излишне растянул события, забыв, насколько важен каждый персонаж. Все действующие лица приходили, чтобы покинуть страницы, будучи глубоко опечаленными людьми.

Голландия XVI века находилась в тяжёлом положении. Над сим краем властвовал Карл V – король Испании и император Священной Римской империи. Всё бы ничего, если не особое отношение голландцев к пониманию должного быть. Власть иноземца над собой они могли допустить, а их душами управлять не мог никто. На этом и основывалась главная трагедия населения Голландии, вынужденного терпеть инквизицию, не позволявшую отхождения от символов веры. Человек не мог отказаться от посредников между собой и Богом, ему вменялись правила исповедования и необходимость соблюдать запреты. Голландцы такого не терпели. Недавно появившееся лютеранство оказывалось им более близким и понятным. Ведь вера должна быть в душе самого человека, без постороннего вмешательства. Именно поэтому голландцев массово казнили. Могли в один день отправить на костёр до миллиона и более отступников.

Что оставалось людям? Они молча терпели инквизицию, боясь проявить волю. В таком же положении окажется Лисбет, показанная для начала истовой католичкой, не допускающая иных суждений в вопросах веры. Хаггард всерьёз возьмётся описать её судьбу, заранее планируя довести повествование до горестного события. Читатель узнает, как религиозные убеждения потерпят крах перед желанием любить. И полюбит Лисбет лютеранина, встретив отчаянное сопротивление. Причина тому в нежелании двух влюблённых сердец допускать непоправимое. Ибо стоило кое-кому сообщить инквизиции требуемую информацию, как без долгих рассуждений на костёр отправятся многие. Потому жизнь Лисбет пойдёт по пути вынужденного молчания. Останется уповать на детей.

Хаггард резко оборвёт повествование, переключив внимание читателя на новых действующих лиц. Пройдёт достаточное количество лет, требуемых для смены нескольких поколений. Лисбет постареет и утратит красоту. Она более не будет представлять интереса для будущих событий. И читатель перестанет понимать, зачем продолжать знакомиться со следующей историей. Противление голландцев приобретёт далеко не то значение, которое оно имело до того. Отныне важнее разобраться в личном прошлом, нежели поддерживать устремления соотечественников. Оттого и молчит “пепел Клааса”, никак себя не проявляющий.

Растягивая действие, Райдер упустил из внимания цельность предлагаемого вниманию сюжета. Изначально показывая возмущение голландцев, он не посчитал нужным довести действие до конца, оставив деяния отцов едва ли не без интереса детей. Но как такое вообще могло произойти? Оставим то на усмотрение Хаггарда, всё-таки он мог понимать, насколько его читателю важно увидеть раскрытие личностей, тогда как фоновые события становятся важными сугубо из необходимости описывать конкретное время.

Может Хаггард и не испытал желания вникать глубже в противостояние голландцев и испанцев. Достаточно того, что он показал очередное людское горе, взращенное на надуманных причинах, где личностное стремление к счастью имело определяющее значение. Как бы всё не развивалось на страницах, иначе Райдер и не думал показывать.

» Read more