Category Archives: Беллетристика

Колин Маккалоу «Милый ангел» (2005)

Маккалоу Милый ангел

Колин Маккалоу больше справок не выдаёт. Пришла пора заканчивать доводить до сведения читателя выкладки из истории Австралии и Древнего Рима, теперь нужно подробнее раскрыть другую тему, всегда присутствовавшую в её произведениях, но не игравшую существенной роли — речь идёт о женской физиологии. Для большего эффекта Колин строит повествование в виде дневниковых записей, длящихся два года. За это время происходит полная трансформация главной героини, изначально девственницы с неуёмной жаждой расстаться с невинность, решившей покинуть отчий дом и поселиться в окружении женщин лёгкого поведения.

Устремления главной героини понятны — она желает обрести самостоятельность и не терпеть над собой чьей-либо власти. Маккалоу этому потворствует, отчего-то предлагая для развития повествования уход в маргинальность. Героиня занимает должность лаборанта в рентгенологическом отделении, однако её жизнь трудно назвать образцом порядочности. С трудом воспарив, она обзаводится мимолётными отношениями, не имея твёрдых представлений о завтрашнем дне. Это и не так важно, ведь читатель начинает знакомиться с записями, наполненными огорчениями, будто для писавшего их нет ничего важнее, кроме как поскорее почувствовать себя взрослым. От этого и отталкивается Маккалоу, весьма быстро развивая сюжет, позволяя за два года совершиться такому количеству событий, что иным людям хватило бы на десять лет.

Третья тема, активно используемая Колин, — постоянное ухудшение положения действующих лиц. Чем бы персонажи на страницах произведений Маккалоу не занимались — им будет только хуже. Счастливый конец возможен, но чаще его не случается. Герои должны страдать, поскольку они сами этого добиваются. Ну, или этого для них добивается автор. Каждый шаг ведёт к падению, о чём герои никогда не задумываются. Им кажется, что с ними не желают обращаться справедливо. Мир настроен против них, отчего им приходится громко заявлять о недовольстве, исходя на крик и совершая не самые адекватные поступки.

Впрочем, героиня «Милого ангела» — юная натура, старающаяся анализировать важные события. Может показаться странным, анализ производится с целью более не думать о ранее произошедшем. Получается, героиня записывает мысли, чтобы их забыть, снова и снова совершая однотипные ошибки. Не её в том вина, а сугубо Колин Маккалоу, в очередной раз выстраивающей сюжет вокруг ранее обозначенных моментов, просто на этот раз читателю представлена вспыльчивая особа, не имеющая конкретных убеждений, зато жаждущая осуществления спонтанно приходящих в её голову мыслей.

Умственно отсталые дети — ещё одна тема, часто встречающаяся в произведениях Маккалоу. Именно история про Тима, так и не повзрослевшего, стала дебютной работой писательницы. В дальнейшем Колин постоянно вводила в повествование героев с отклонениями в развитии. Портреты получались яркими. Поэтому встреча на страницах ещё одного обделённого судьбой персонажа воспринимается читателем спокойно. Это позволяет писателю проработать новую-старую сюжетную линию, вполне важную для внимания, однако происходит это ближе к концу, создавая у читателя понимание искусственности сего вкрапления.

Создать хорошее произведение у Маккалоу на этот раз не получилось. Описываемое на страницах книги излишне натянуто. Конечно, в жизни случаются разные происшествия: любая история могла произойти на самом деле. Вот только зная страсть ряда англоязычных писателей рассказывать историю, постоянно подбавляя дёготь в бочку мёда, напрочь губит интерес к развитию предлагаемых событий. Писатель играет судьбами персонажей, стараясь вызвать у читателя чувство негодования. И у него это получается. Негодовать, правда, приходится, от авторской манеры изложения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джуно Диас «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау» (2007)

Диас Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау

Чистая душа, белый налёт причастности к действительности и обыкновенные чаяния подростка, воспитанного в рамках культуры США — исходные моменты для начала построения истории про обделённого женским вниманием юношу, готового погибнуть ради единственного поцелуя. Рафинированные представления о жизни, создающие мнение, будто негатив возможен только на страницах книг и на экранах телевизоров, обязательно приведут к печальным последствиям отторжения реальности в угоду неспособности поверить в возможность подобного в современных условиях. И это несмотря на то, что главный герой произведения Джуно Диаса является внуком опального политика Доминиканской Республики времён правления диктатора Трухильо, сгноившего некогда влиятельного предка в тюрьме, породив последующую цепочку проклятий, доводящую до мучительной гибели оставшихся в живых членов его семьи. Если Джуно не будет суждено умереть в муках от ракового процесса, то его дни закончатся любым иным болезненным образом, избежать которого нельзя.

Джуно Диас постепенно вводит читателя в суть рассказываемой им истории. Лишь на первый взгляд кажется, что автора заклинило на задорных американских комедиях про буйство гормонов людей в пору пубертата, поставивших перед собой цель лишиться девственности не позже прощальной вечеринки со школой. Даже не стоит пытаться подсчитать, сколько жизней было загублено и сколько нанесено глубоких ран по самолюбию во время взросления во имя счастливого разрешения надуманных проблем. Но не всё так просто — иные молодые люди накладывают на себя руки, не видя смысла жить дальше. Таковых представителей американского подросткового социума и напоминает Оскар, главный герой истории о собственной короткой удивительной жизни.

Покуда человек ограждён от насилия внешнего, испытывая его только пристрастием к компьютерным играм и комиксам, где сражения и убийства признаны основной составляющей действия; он не будет готов встретиться с аналогичным поведением людей в настоящей жизни. Насилие не проистекает само по себе — тяга к нему формируется, подчиняясь природным инстинктам, говорящим, что мужчина — это прежде всего самец, должный озаботиться продолжением рода и подчинением своему влиянию других самцов. Оскар — дитя современности, поэтому он не готов следовать зову природу и совершать асоциальные поступки, не видя в них смысла. Он ждёт, когда женский пол обратит на него внимание, ничего не делая, чтобы это произошло.

Личная трагедия заключается не только в невозможности почувствовать любовь противоположного пола, но и в собственном несовершенстве, связанном с избыточной массой тела. Оскар — романтичная натура. Он предпочитает умственный труд, готов писать литературные произведения и купаться в славе. Его жизнь — отражение дня сегодняшнего, помнящего о прошлом и не представляющим, будто день вчерашний продолжает преобладать в поступках большого числа людей, чьи помыслы не принято доводить до сведения законопослушных граждан.

Джуно Диас делится переживаниями главного героя, вызывая у читателя чувство сострадания. И вот, незаметно, Диас начинает пересказывать историю Доминиканской Республики, создавая для читателя иную атмосферу. Мир наполняется постоянным насилием, страхом за жизнь и отсутствием веры в разумность человека. Главным героем повествования становится дед Оскара, выходец из благополучной семьи, всё потерявший от прихоти избранного демократическим путём диктатора. Никому не было дела до творимых бесчинств на острове Гаити. Диас приоткрывает занавес над малоизвестными фактами, давая читателю возможность прочувствовать довлеющее над обществом безумие, из которого нельзя выбраться без чужой помощи. Читателю так и хочется задуматься, насколько вмешательство во внутренние дела государства на политическом уровне может считаться признаком дурного тона, и почему оно всегда трактуется не тем образом, каким бы это следовало делать.

Читатель может решить, якобы Доминиканская Республика смогла оправиться после Трухильо. Смогла ли? Никогда лично не знавшая отца, мать Оскара испытала на себе унижение другого рода, родившись с чёрным цветом кожи. Её мытарствами испещрены страницы произведения. И вот перед читателем снова Оскар, отчасти счастливый парень, поскольку живёт в относительно спокойное время, позволяя себе жить надеждами на будущее, не стремясь его приблизить, имея достаточно свободы для существования. Стоит ли сетовать на судьбу из-за пренебрегающих тобой девушек? Ведь на Оскара никто не оказывает давления.

В жизни нужно бороться, не позволяя другим навязывать свои условия. Оскар это слишком поздно понял, столкнувшись с настоящей стороной жизни. Его не поняли, наказали и остались с пониманием правильности совершённого деяния. На каком бы уровне не происходил выплеск агрессии, нужно продолжать сохранять бдительность и не закрывать глаза людям на их истинную сущность. Человек навсегда останется зверем: хоть в космосе, хоть в раю, хоть на необитаемом острове; каждый должен стремиться выжить, а этого невозможно добиться без применения насилия, хотя бы в качестве защитной реакции.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джулиан Барнс «Предчувствие конца» (2011)

Барнс Предчувствие конца

Девственность — предмет особого разговора в западной литературе. Молодые люди, готовясь познать природу противоположного пола, готовы совершать безумства, лишь бы скорее ощутить взросление организма. До каких только мыслей они не доходят на этом пути. Безусловно, обо всём этом современный читатель очень жаждет узнать. Пусть мужская семенная жидкость стекает с вертикальных поверхностей, а главный герой умело действует руками, пытаясь понять значение человека для мира и посул от бытия на его голову; Барнс успевает рассказать о самом разном, о чём обычно люди во время столь интимных занятий не думают, если не страдают психическими расстройствами. В самом деле, осталось вспомнить законы Ньютона или понять в чём основной смысл посланий блаженного Августина. Если задуматься, то может Барнс не так далёк от истины: женщина для мужчины лишь объект желаний, но не предмет для размышлений.

Не так важно, чем на самом деле занимается главный герой. С тем же успехом он может думать о приготовлении картофеля. Только читателю не так будет интересно внимать тому, как специально для его внимания подготавливают воду, выбирают клубни, счищают кожуру, занимаются другими продуктами, попеременно погружая их в ещё холодную воду, чтобы потом всё это извлечь и нарезать слоями разной толщины. А ведь какой захватывающей дух могла получиться книга… Однако, кто же станет в этом искать скрытые подтексты и глубокую философию? Вот и Барнс не стал излишне быть точным в столь отвлекающих сценах, удовлетворив интерес читательской аудитории в думах над вечной темой оконечных нужд, должных когда-нибудь найти конечную цель, худо-бедно её поразить в самое сердце и нажить ещё больше бед, нежели читатель мог себе представить.

Если постараться проанализировать сюжет, то получается следующее. Спустя годы, испачкав всё, что можно было запачкать, напортачив выше дозволенного, главный герой повествования получит возможность ещё раз вспомнить былое. Юные годы — время чудесное, западающее в память лучше всего. Главный герой твёрдо помнит, как он извлекал из себя сперму, как страдал от проблем с кишечником и, между делом, узнавал полезную информацию о женщинах, стремясь стать причастным к кругу молодых людей, обретших счастье во взаимных чувствах. Разумеется, в жизни ничего легко не даётся — вот и будет страдать главный герой сперва короткий отрезок, чтобы нести столь тяжёлый груз всю сознательную жизнь.

Каждый человек сталкивается с необходимостью разбрасывать и собирать камни. Хорошо, если ему не будет мучительно больно. Хорошо, если он сумеет рассказать обо всём правдиво. Хорошо, если не станет ничего скрывать. Но если больно, правду сам не знает, а стеснительным он никогда не был, то ему остаётся рассказать историю о собственном бесстыдстве, поскольку предчувствует конец, имея камень на совести.

Предчувствие конца или Ощущение конца — точный перевод названия книги Джулиана Барнса значения не имеет, поскольку в обоих вариантах присутствует конец, вокруг нужд которого автор и строит повествование с первой строки своего произведения, получившего в итоге Букер образца 2011 года. Отнюдь, дело касается не конца жизненного пути, должного когда-нибудь произойти, поскольку рассказчиком выступает шестидесятилетний мужчина, а того отростка, что располагается у него между ног, чьи потребности удовлетворялись при первой на то его приходи. Барнс именно на этом делает акцент, тогда как весь остальной сюжет служит для разбавления различных процессов само- и взаимоудовлетворения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Антония Байетт «Детская книга» (2009)

Байетт Детская книга

Отчего представители цивилизации Запада так любят тему половой распущенности и однополой любви, считая обязательным об этом говорить, допуская прямую речь о жестоком обращении с людьми и насилии над ними? Для них это считается нормальным явлением, о котором нужно сообщать с максимально возможным количеством отвратительных подробностей. Допустим, у Антонии Байетт в «Детской книге» всё начинается с невинных оттенков человеческих взаимоотношений, вырождающихся к заключительным страницам в педерастию. Возносить подобное литературное творение на Олимп читательского почёта — минимум звоночек о неполадках в некогда датском государстве. Если бы автор старался не просто выудить информацию из прошлого, а сопровождал повествование нравственными муками действующих лиц или сообщая, что подобное отношение к людям ныне искоренено, то было бы понятно. Однако, славные западные ценности произрастают из клоачных глубин, требующих адекватного с ними обращения в последующем. Вместо осуждения — пестование.

Байетт строит повествование, опираясь на историческую хронику. Проще говоря, читатель знакомится с историческими выкладками, на фоне которых происходят описываемые Антонией события. Если есть стремление узнать историю Великобритании лучше, то «Детская книга» в этом будет хорошим помощником, ведь где ещё узнаешь о царствовавших в обществе того времени порядках. Дамы и джентльмены? Куда уж там. С рождения над людьми издевались, закладывая извращённые традиции у подрастающего поколения, обязанного после становления готовить для себя смену. Не стоит исключать, что Байетт лишь очерняет действительность, опираясь на доступные ей труды знакомых с данной проблематикой историков, специализирующихся на неординарных человеческих поступках. В книгах Чарльза Диккенса ничего подобного не происходило, хотя порядки в его время были далеки от гуманности, но явных перегибов он не описывал, хотя известен своим скрупулёзным подходом ко всему, до чего дотягивалось его любопытство.

Интерес Антонии произрастает из жадных до крови сказок немецких земель, собранных братьями Гримм, чья интерпретация многими осуждается и переиначивается в более мягкий вид, где к людям могут относиться несправедливо, заставлять поступать против воли, при этом не допуская проявлений садистских наклонностей. Байетт ориентируется на жестокость, доводя до читателя истинную суть историй, во всех подробностях излагая их собственными словами прямо на страницах «Детской книги». Кроме того, сказки оказывают негативное влияние на тех персонажей, в отношении к кому их одно из действующих лиц старается применить, — повествование наполняется дополнительными шокирующими происшествиями. Испытывал ли автор от этого моральное удовлетворение или всего лишь использовал приём привлечения к книге читательского внимания, чтобы быть в тренде и не отступать от коллег по цеху, упивающихся описанием сексуальных сцен без особой надобности и прочих нестандартных особенностей, будто извращённое человеческое естество настолько порочно, что для отображения этого нужно изыскать из недр фантазии тонны нездоровых впечатлений, никакого отношения к реальности не имеющих: вопрос!

В «Детской книге» много любопытных фактов, напоминающих круговорот бесполезной информации, которой и без того читателю хватает в повседневной жизни, вынужденному фильтровать личные новостные ленты, забиваемые умничающими друзьями, якобы это интересно и об этом нужно было обязательно сказать. Байетт, предварительно пересказав такие факты, пристраивает их в сюжет, сообразно соотнося. Например, особенность поведения кукушки по откладыванию яиц в чужие гнёзда, Антония легко может увязать с судьбой определённой группы действующих лиц.

Мучительно трудно жить в мире, где со страниц беллетристики и экранов телевизоров на тебя льётся поток негатива, якобы происходящего. Если выглянуть в окно или выйти на улицу, то ничего этого не увидишь. Страна живёт спокойно, изредка испытывая всплески агрессии склонных к ней людей. И склонных прежде всего вследствие банального объяснения — часть людей думает, начитавшись и насмотревшись, что такое поведение является нормой для общества. Также складывается впечатление, что общество никак с этим не борется. Вот и Антония Байетт щекочет нервы, с упоением позволяя действующим лицам пребывать в неге сексуального возбуждения и дозволяя выйти наружу всему тому, от чего следует воздерживаться. Похоже, человек никогда не изменится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Даниэль Кельман «Измеряя мир» (2005)

Ныне измерение расстояний не вызывает затруднений — существуют методы и инструменты, позволяющие это сделать без человеческого участия. Но в начале XIX века людям приходилось прибегать к различным ухищрениям, вроде правила треугольников, когда зная длину одной стороны и угловой градус, можно выяснить нужную информацию о недоступных измерению остальных частей геометрической фигуры. Может показаться, что нет ничего проще, но для осознания этого кому-то всё-таки требовалось дойти своим умом. Главные герои произведения Даниэля Кельмана «Измеряя мир» активно используют в своих исследованиях именно вышеозначенный метод. Александр фон Гумбольдт делал это на местности, а Карл Фридрих Гаусс практически не выходя из дома. Их судьбы периодически пересекаются, а в остальном читатель знакомится с яркими моментами их жизни, разбавленными солидной порцией авторской фантазии.

Первое, что вызывает у читателя чувство неловкости — это новаторский подход Кельмана к тексту. Иногда писатели чувствуют острую необходимость внести некий нестандартный элемент, никем не применяемый ранее, чтобы читатель глубже осознал происходящее на страницах. В случае Кельмана всё иначе — он принципиально не выделяет прямую речь, оставляя её трактовку на усмотрение читателя. Если бы данная особенность была присуще единственному произведению автора, тогда с помощью неё можно было обосновать гениальность главных героев, чья жизнь удостоилась ещё одного достижения от благодарного потомка. Отнюдь, Кельман таким образом пишет и другие книги, а значит нужно приспособиться. Читателю следует считать, будто герои произведения общаются мысленно, не теряя времени на слова.

Основные достижения, о которых пишет Кельман, Гумбольдт начал осуществлять в тридцатилетнем возрасте, исследуя Южную Америку. Успел проехаться Гумбольдт и по России, о чём Кельман написал ещё путанее, своеобразно представив читателю эту страну, где учёному все были безумно рады, помогали ему во всём, вследствие чего Гумбольдт лишь пожалел о зря потраченном времени, устав от постоянных рассказов о своём самом первом путешествии. Устаёт и читатель, ранее насытившийся описанием приключений учёного. Гумбольдт измерял всё на своём пути, совершал открытия и отвергал теории разных учёных, позволяя мировому сообществу придти к более правильным заключениям.

Пока Гумбольдт борется с силами природы и испытывает действие яда кураре на собственном желудке, Гаусс неспешно принимает участие в съезде математиков, плавает на воздушном шаре, измеряет территорию Ганновера, делает вычисления от ста одного и изобретает бинарную систему для общения на расстоянии. Вклад его в науку Кельманом продемонстрирован наглядно, о чём бы на самом деле не думал сам Гаусс. Даниэлю важнее было связать судьбы детей немецких земель в единое повествование, находя для действующих лиц постоянную возможность узнавать друг о друге, следить за достижениями и делать на этой основе личные выводы.

Если верить Кельману, Гаусс постоянно сожалел о том, что живёт не в будущем, когда человек познает гораздо больше, а в довольно отстающем в области познаний мире, вследствие чего он постоянно думает о предстоящем. Конечно, Даниэль знает о многих достижениях человечества, свершившихся после смерти учёного. С таким подходом к видению мира и жить смысла нет, поскольку надо сожалеть о невозможности летать со скоростью света и разговаривать с людьми из любой точки на планете посредством маленького аппарата, располагающегося на ладони. Впрочем, Кельман всё-таки нагоняет на главных героев произведения хандру, когда к старости им сообщают о том, что они едва ли не прожили жизнь зря, ведь теперь все их достижения никому не нужны, так как были изобретены более удобные средства для измерения.

Не имея другого источника информации о жизни Гумбольдта и Гаусса, «Измеряя мир» подойдёт идеально. Кельману удалось связно рассказать читателю историю об их исследованиях и достижениях, а это уже само по себе достойно уважения. Мало какой читатель до знакомства с книгой вообще представлял себе, кем собственно являются эти люди. Белых пятен в истории стало меньше.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лион Фейхтвангер «Гойя, или Тяжкий путь познания» (1951)

Лион Фейхтвангер в своей излюбленной манере плетёт повествование, словно Александр Дюма-отец, опираясь на другие источники, только не абы чего ради, а в привязке к намечающемуся юбилею главного действующего лица. Новой жертвой своеобразного взгляда на прошлое стал испанский художник Франсиско Гойя, что, по словам Фейхтвангера, дрожал перед инквизицией, рисовал мазню, со слов современников словами Фейхтвангера, и старость встретил глухотой, ибо сифилис оказался коварным заболеванием, как утверждает Фейхтвангер, повредив один из органов восприятия талантливого человека. Оставив описание детства биографам, Лион начинает повествование с момента первых истинных успехов, когда Гойя приблизился к королевской семье.

Есть мнение, что именно Гойя является предвестником романтизма в изобразительном искусстве. Он сам не осознавал, приукрашивая действительность иными пропорциями и придумывая для сюжета картин несуществующие детали. Не всех устраивал такой подход к восприятию реальности. Впрочем, Гойя не чурался бытового реализма, создавая обличающие его окружение работы. Ему хотелось творить, чем он и занимался в свободное время. Правда, Фейхтвангер строит повествование так, что читатель не понимает, когда основное действующее лицо успевает творить, а если и творит, то это становится понятным по постоянно обсуждаемым гонорарам перед, а также во время создания картин. Много позже Фейхтвангер исправит это допущение, сконцентрировав внимание читателя на самых ярких шедеврах Гойи, широко освещая процесс воссоздания натуры на холсте. Одно так и останется непонятным, куда Франсиско девал с упорством выбитые из клиентов деньги.

Традиционно Фейхтвангер мало уделяет внимания главному герою, стараясь прежде всего описать обстановку. В Испании издавна зверствует инквизиция, о чём читатель узнаёт в подробностях, включая самые громкие дела и даже разбирательства, свидетелем которых становится и Франсиско Гойя. Конечно, пепел Клааса не стучал в его сердце, но ходить по краю это ему не мешало. Жестокий запрет на рисование обнажённых женщин сильно расстраивал художника, долго лет бредившего желанием рисовать голых крестьянок и влиятельных придворных дам. Фейхтвангер с огромным удовольствием открывает перед читателем подробности тайных страстей Гойи. Даже неважно, было ли нечто подобное в жизни именитого испанского художника. Фейхтвангеру требовалось добавить перца в историю, чтобы под видом талантливого человека показать самого обыкновенного земного представителя рода людского, пускай и пользующегося покровительством сильных мира сего. Противостояние инквизиции — усугубляющий жизнь главного героя момент, поскольку инквизиция по своему влиянию едва ли не превосходила власть короля.

Любопытной особенностью картин Гойи является тот факт, говорящий о том, будто добрая часть людей, чьи портреты писал Франсиско, умирала после того, как он заканчивал свою работу, даже в тех случаях, если он писал по памяти и никто ему не позировал. Мистика, — скажет читатель, снова доверяясь авторитетному мнению Фейхтвангера. Желающие обязательно перепроверят, да сообщат об этом всем желающим, не обделив вниманием предвзятых критиков, съевших на творчестве автора не одну басню и подмену реальных событий вымышленными. Такой же проверки требует описание Фейхтвангером лености Гойи, отдавшего право создавать картины и подписывать их его именем некоему Августину. Очень многое вызывает опасения, могущие по неведению навести тень на испанского живописца.

Какой бы не являлась читателю фигура Гойи, верить Фейхтвангеру всё равно нельзя. Нужно изучать дополнительные источники. Хотя бы те, на которые опирался сам сеньор Лион. Немного погодя он напишет ещё один роман из истории Испании про печальную участь красавицы-еврейки из Толедо, над созданием которой трудилось достаточное количество людей, чтобы у Фейхтвангера появилась возможность внести своё веское слово, опираясь на ранее известное, дополняя собственной порцией вымысла. Романтизм требует жертв со стороны описываемых действующих лиц — Лион в своём праве искажать прошлое на своё усмотрение. Только читатель должен быть острожным. Обязан быть острожным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Патрик де Витт «Братья Sisters» (2011)

Когда-то где-то отчего-то из каких-то личных соображений появились адепты здорового образа жизни. Они спокойно чистили зубы, принимали лёгкую пищу, медитировали. В общем, особо никому такие люди не мешали. Безусловно, ныне трудно продохнуть, отбиваясь от информации, сообщающей, что лучше есть, как выводить из организма шлаки и отчего полезно заниматься йогой; будто без знания этого человечество обязательно вымрет. Таковы реалии нашего времени: у людей в голове засела зараза, моментально съевшая их мозг. И вот свершилось долгожданное — адепты здорового образа жизни отправились в прошлое. В случае Патрика де Витта — на Дикий Запад.

Писатель вносит в сюжет смешные сцены, связанные как раз с осознанием одного из действующих лиц, касательно необходимости задуматься о дне сегодняшнем, поскольку надо готовиться ко дню завтрашнему. Даже неважно, ежели его через пять минут изрешетит мимо проезжающий человек с огнестрельным оружием, толком не придав значения тому, для чего он собственно это сделал. Дикий Запад иначе не воспринимается. Кажется, его населяли отчаянные люди, которым важно было отстаивать справедливость или в широком порыве души грабить поезда, банки и просто так стрелять в тех, кто им не нравится.

Читатель через силу смеётся. Главный герой — не от мира сего. Он беспокоится о таких проблемах, за которые получает осуждение окружающих людей. Впрочем, даже если он сумасшедший, никто не станет ему явно на это намекать, пока тот способен в ответ нашпиговать свинцом острых на язык. Хотя сомнительно, чтобы такой человек вообще посмел применить оружие для отстаивания своих прав. Он просто обязан быть пацифистом и проявлять заботу о животных, женщинах и вообще слыть гуманным человеком, как того требует читатель XXI века.

Что касается происходящего действия на страницах книги, то и тут автор отталкивается от современности. Его герои размышляют частью шаблонно, словно сошли с экранов. Другая часть выполняет роль «пришельцев из будущего». Данное сочетание никак не воспринимается. Нужно было захватить с собой не только знания, но и более действенные средства, дабы суметь повлиять на мировоззрение персонажей с мышлением героев из вестернов. Патрик подобной цели не ставил — он наполнил повествование событиями, толкуя прошлое на свой лад, якобы такое могло быть; ведь должны же были жить на Диком Западе адепты зожа и гигиены, а не только преступники, охотники за головами, шерифы, женщины лёгкого поведения и индейцы.

Не обходится в сюжете без взаимного недопонимания. Главные герои произведения действительно являются братьями, разительно отличаясь друг от друга. Рассказчиком истории выступает не представитель сильной половины человечества, а его женственный кровный родственник, воспринимающий происходящее довольно странным для Дикого Запада образом. Именно его Патрик де Витт сделал рассказчиком, выставив душевные метания героя напоказ. На ход мыслей и совершаемые поступки будет интересно смотреть при экранизации, но на страницах книги автору не удалось в полной мере отразить клоунаду. Выходки адепта здорового образа жизни от первого лица не обеспечивают полного погружения в атмосферу его миропонимания.

Патрик создал то, что до него в вестернах отсутствовало. Последним новатором был, будем считать, Джеки Чан, переосмысливший значение китайцев из обижаемых всеми кули в весьма агрессивно настроенную боевую единицу. Про новаторов голубой волны предлагается умолчать. Кажется, Дикий Запад скоро испытает вторжение со всех сторон. Вампиры уже были, отчего там теперь не оказаться, допустим, роботам?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон «Вера в человека» (1904), «Потерянный лик» (1910)

Сборники рассказов Джека Лондона — сущее наказание. Каким образом можно сказать в общем, не выделив конкретных работ? Это абсолютно невозможно. Не всегда у Лондона получались идеальные сборники, где внимания достойна хотя бы половина рассказов, но «Вера в человека» и «Потерянный лик» побили все рекорды по насыщенности содержания и заманчивости сюжетов. Большей частью Лондон ведёт повествование о столь любимом им Севере, предлагая истории сильных мужчин, дерзких женщин и отчаянных собак, разбавляя повествование не менее любимыми темами, вроде торжества социализма над капитализмом и невозможности сделать всех одинаково счастливыми.

Чем же на этот раз читателя удивит Джек Лондон? Про Север им сказано без меры много. Героям его рассказов отчаянно везёт, они претерпевают лишения и всё-таки встают на ноги, даже если приходится съесть для этого последнюю собаку из упряжки. Казалось бы, ничего не меняется. Но как быть с тем, что, оказывается, не каждая собака согласится быть съеденной? Животные у Джека Лондона уже не подобны псу из «Зова предков» и волку-квартерону из «Белого клыка». Они теперь наделены аналогичным стержнем, что и окружающие их люди. Совладать с такими представителями собачьего племени не так-то просто. А иной раз и вовсе невозможно. Скорее они выбьют из-под твоих ног жизненную силу, заставив повиснуть в петле, так и не найдя возможности с ними совладать.

Рассказ «Батар» — гимн собачьей воле и желанию жить. Будучи самовольным животным, терпящим нападки похожего на него хозяина, Батар никогда не согласится подчиниться. Ему претит контроль со стороны, давай лишь полную миску еды, держа кнут при себе, не смея расчехлять. Он будет стараться перегрызть хозяину горло, пока тот будет его душить в ответ. Север населяют суровые существа, не собирающиеся подчиняться обстоятельствам. Кому-то их них всё-таки суждено одержать верх или они погибнут в непрекращающейся борьбе. Желаешь действующим лицам рассказа обрести разум, внутренне понимая тщетность попыток взывать к разумности. Джек Лондон во всех красках доведёт повествование до логического конца, показав исход таким, каким он бывает в случае сражения равносильных соперников.

Да, сильным человека делает его окружение. Ежели вокруг будут слабаки, то и человек не сможет почувствовать полную силу доступных ему возможностей. Дерзость питомцев допустима. Совладать же с природой гораздо сложнее. Не раз читатель видел морозостойких героев рассказов Джека Лондона, ловко скидывавших промокшую одежду, облачаясь в заранее подготовленную сухую сменную. В короткой истории под названием «Развести костёр» читателя ждёт нетипичная ситуация, когда действующее лицо пытается спастись от пробирающего холода, для чего нужно всего-то развести огонь. Отчего-то в данном рассказе у главного героя это не получается. Руки схватывает, стоит им соприкоснуться с воздухом вне варежек, а ведь иначе спички зажечь не получится. На глазах читателя человек борется из последних сил, осознавая подкрадывающуюся смерть, если не найдёт в себе скрытые резервы. Удивительно, Джек Лондон полон решимости свети его в могилу, пуская спички в расход и создавая оду отчаянному мужеству, сведённому к праву людей чувствовать томление тела от исходящего от костра тепла.

Человек не может совладать с собаками, преодолеть силы природы. Вместе с тем, он не в состоянии отделаться от связывающих его обстоятельств. Вновь в качестве наглядного примера Джек Лондон использует представителя рода псовых, по прозванию Пятно, посвящая ему одноимённый рассказ. Этот дьявол в собачьей шкуре способен довести до гибели так называемых хозяев, всюду их преследуя и являясь ночным кошмаром, из озорства уничтожая съестные припасы и доводя до немощи подобных себе четвероногих существ. От Пятна никак не получается избавиться. Он — сущее наказание и причина психических расстройств. Ладно бы дело ограничивалось холодным климатом и неблагоприятными обстоятельствами, так беда оказывается может приходить и с совсем неожиданной стороны. Пятно — истинно дьявол. Его истовый нрав достоин поэтики, но был обрамлён только в рассказ Джеком Лондоном. И это радует. На Севере слабым места нет, особенно тем, кто не может управиться с зарвавшейся собакой.

Впрочем, обстоятельства бывают разными. Всем известный город золотоискателей Доусон может быть всё-таки не таким известным. Пускай туда устремляются потоки драгоценного песка, а также продукция, обязательно найдутся люди, желающие поживиться за счёт чего-то иного. Например, главный герой рассказа «Тысяча дюжин» решил доставить в город соответствующее число замороженных яиц. Он подобен исчадию ада, загоняя подручных индейцев, недоумевающих от его неистового желания загнать если не себя, то их в гроб, стараясь довести груз в кратчайшие сроки и озолотиться. Как всегда случается на Севере — обстоятельства оборачиваются против него. Он может есть собственных собак и плотоядно поглядывать на индейцев, но не задумается отведать часть перевозимого груза. Джек Лондон снова суров к главному герою, каждый раз давая ему очередную надежду, дабы после её отобрать. Сильные люди способны совладать с любой неприятностью. Однако, Лондон снова противоречит себе, возводя перед героем последнюю непреодолимую преграду.

Какое же ещё обстоятельство может помешать героям рассказов Лондона? Оказывается, лёгкое отношение к жизни тоже может сыграть злую шутку. «Золотое дно» всегда есть под ногами каждого из нас, нужно всего-то его держать при себе и не отдавать кому-то иному, каким бы безнадёжным оно тебе не представлялось. Размеренно повествуя о золотоискателях, Лондон не сразу даёт читателю понять суть предлагаемой истории. Героям может привалить счастье, от которого они откажутся, они даже могут это счастье опосредованно продать, отказавшись от него повторно, чтобы совершенно случайно узнать отчего им так отчаянно везло на неудачи, когда настоящее богатство ими постоянно отталкивалось. В жизни всегда нужно держать глаза шире, нежели возможно, а руками обхватывать больше, нежели хватает сил, иначе та самая малость, куда недосмотрели глаза и не дотянулись руки, окажется той самой золотой жилой, без которой всё остальное не стоит и самой мелкой разменной монеты.

Обстоятельства! Куда им до судьбы женщин Севера, вынужденных терпеть мужчин, чья забота не о воспитании потомства, а сугубо о поисках золотого песка. Какими бы путями не шли герои Джека Лондона, но они понимают необходимость мириться с действительностью. Трудно правильно рассудить участь героинь, обласканных и брошенных. Им остаётся ждать благоверных у очага или самим их искать. И ведь идти придётся в неведомые им земли, где им предстоит пасть духом, наблюдая некогда своего мужа, теперь отцом совершенно чуждого её культуре семейства. «История Джис-Ук» — одна из печальных сторон внимания Джека Лондона к женскому полу.

«Замужество Лит-Лит» дополнительно обнажает трудность социальной адаптации женщин, чьё мнение важно, но существенной роли не играет. За право быть мужем главной героини может развернуться серьёзное противостояние среди претендентов. Нужно ли это самой Лит-Лит? Возможно, что она предпочла бы другую судьбу. Пусть читатель судит сам об этом рассказе, как и о сюжетах историй «Золотой Луч» и «Остроумие Порпортука».

Есть смысл ознакомиться также с рассказами «Вера в человека», «Гиперборейский напиток», «Потерянный Лик», «Поручение» и «Исчезновение Маркуса О’Брайена». В каждом из них есть свои особенности и, конечно, обстоятельства, которые действующим лицам стоит преодолеть, дабы найти избавление от суровых реалий. Вполне случает так, что и на смерть стоит идти с помощью хитрых уловок, когда того требуют ситуация.

Совершенно иной сюжет ждёт читателя в рассказе «Голиаф». Социалистические взгляды Джека Лондона хорошо известны. Ему, как выходцу из рабочего класса, хотелось видеть достойное отношение общества к ему подобным. К сожалению, со времён начала технических революций, рабочие не могли рассчитывать на достойное к себе отношение. Читатель помнит, что Джек Лондон в «Железной пяте» уже поднимал тему многовековой борьбы пролетариата с хищной политикой капиталистов. В «Голиафе» Лондон решает взглянуть на ситуацию с помощью доброхота, создавшего уникальное оружие, поставившее государства всей планеты перед необходимостью выполнить его требования. И вот, казалось бы, вечное счастье наступило. Для этого требовалось не так много, сколько думалось. Логически желания Лодона читателю понятны. Другое дело, что описываемой им утопии существовать не может в силу заложенного в человека природой закона противоречия и постоянного недовольства.

Ярким доказательством служит рассказ «Золотой мак», повествующей о хозяине макового поля, который с восхищением наблюдал за радостью горожан, срывавших красивые цветы. Им достигнуто личное счастье, он таковым делится с другими. Но его поле тает на глазах, чужую доброту никто не замечает, горожане оказываются хищными акулами, плюющими на доброе к ним отношение. Ежели попросить заплатить за сорванные цветы, то тебе же укажут на обязанность заплатить уже им, поскольку они потратили время, пока срывали маки, хотя могли заниматься более полезными делами.

Кажется, проще закрыться от всех, не позволяя себя тревожить. Проблема в том, что нужно либо уходить из жизни, когда тебе всё будет уже безразлично, либо терпеть и подстраиваться под обстоятельства. Выбора на самом деле нет — нужно исходить из имеющихся условий, да не тратить время на разговоры. Единственной верной точки зрения не существует, поэтому стоит ли хоть кому-то верить, даже литературным критикам, толкующим произведения тем образом, которым им кажется более правильным? Воля читателя верить, его же воля искать в размышлениях критика противоречия. Таковы обстоятельства.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джонатан Франзен «Поправки» (2001)

Стоит ли удивляться тому, что на Западе часто выстреливают истории, связанные с развратным образом жизни, когда в классики пытаются записать писателя, содержание произведений которого касается преимущественно порнографических моментов и того, как действующие лица сидят на наркотиках. Понятно, западный читатель плотно соприкасается с данными особенностями собственной жизни, поскольку его окружают источники информации, сообщающие ему именно такие сведения. Но какие притягательные черты во всём этом находят читатели из других стран? При этом, Франзен не уделяет должного внимания пагубному употреблению алкоголя и курению табака, что, видимо, являются настолько обыденными привычками, вообще недостойными упоминания. То есть Франзен смешал с грязью быт американцев, внеся в него элемент культурной деградации. Желающие верить — поверят, остальные сочтут «Поправки» ещё одним детищем контркультурного движения: долой культуру, Франзена в классики.

Не так прекрасно для автора «Поправок» действие, как окружающие действующих лиц декорации. В качестве предварительных ласк выступают овальные формы дивана — каждый изгиб достоин пристального внимания. Франзен томит читателя, сказав о том, чем будут заниматься в сцене герои, но пока не поведает всю информации о диване, он сюжет с места не сдвинет. Такая манера изложения серьёзно усложняет понимание текста, одновременно объясняя, каким именно образом автору удалось написать столь тяжёлый роман, чья тяжесть ощущается не столько от обилия книжных страниц, сколько от смысловой нагрузки. Безусловно, все диваны достойны внимания, только Франзен предваряет сцены не одними предметами мебели, поскольку читатель должен знать и о других частях интерьера. И неважно, ежели герои уже готовы причмокивать от удовольствия — для них время остановилось, пока взгляд читателя скользит не по обольстительным формам человеческих тел, а следует к очередному изгибу дивана.

Собственно, почему Франзен так увлечён мужскими половыми органами и женскими грудями? Может это доставляет ему определённое эстетическое удовольствие? Внимательный читатель может на десяти страницах насчитать около тридцати, а то и пятидесяти упоминаний этих частей тела. Не стоит думать, насколько Франзен близок к правде. Он ведь может быть действительно близок. Когда в обществе что-то запрещается или осуждается, то фантазия сама заставляет человека представлять определённые действия, вызывая перед глазами должные образы. И нет ничего лучше, чем прикоснуться к запретному на страницах журналов или беллетристики, где для твоего воображения всё давно готово. Поэтому не стоит удивляться успеху «Поправок» у читателя. Половина читательской аудитории взорвётся аплодисментами, поблагодарив писателя за доставленную радость созерцания хоть чьей-то распущенности. Другая половина увидит в написанном автором отражение современных обществу реалий. И лишь малая частичка читательского сообщества напомнит о лживости писательского мастерства, изыскивающего для произведений определённые моменты, воздействующие на подсознание, и не более того.

Самое странное, Франзен берётся морализировать. Тот образ жизни, что ведут главные герои «Поправок, по его мнению ведёт к вырождению. И совсем неважно, когда старческий маразм можно свести на возрастную деменцию, без особых попыток его как-то обосновать. Хорошо, ежели человек вообще долго прожил; а коли прожил, ведя не самый здоровый образ жизни, постоянно рискуя здоровьем, то тем более хорошо. «Гуси» — они на то и «гуси», чтобы лететь высоко и не сталкиваться с преградами. Жаль, что эти «гуси» паразитируют на литературе, выдавая за гениальное себе же подобных «гусей»: круговорот «гусей» в литературе. Стоит ли оправдывать жизнь выдумками? Нужно адекватно воспринимать происходящее вокруг и не поддаваться влиянию передёргивающих действительность писателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владислав Бахревский «Виктор Васнецов» (1989)

Владислав Бахревский изложил перед читателем жизнь Виктора Васнецова в виде художественного произведения. Такой подход нельзя приравнивать к серьёзной исследовательской работе — книгу Бахревского стоит воспринимать в качестве занимательной литературы, рассказывающей о том, что было и чего не было. Причём провести грань между настоящим и выдуманным смогут только люди, собирающие сведения о писателе Васнецове, его картины и факты о нём. Поэтому вариант биографии за авторством Бахревского следует читать в качестве развлекательной литературы. Для Владислава Виктор Васнецов выступает в качестве гвоздя, на который вешается картина рассказываемой им истории.

Васнецов — истинно русский художник. Ему было тяжело существовать в мире, где от творца требуется не самовыражение, а необходимость угождать чьим-то интересам. На хлеб одобрение не намажешь, а деньги за порывы души никто никогда не платил. Нужно было найти своё призвание, чем Васнецов и занимался. Его призванием оказались сказочные мотивы, над которыми смеялись современники и о которых едко отзывались критики. Работа над собой успеха не приносила, стажировка за границей — тоже, лишь помощь мецената Саввы Мамонтова дала ему шанс писать им желаемое. Однако, печальны последние годы жизни Васнецова — его устремления оказались стёртыми в угоду новой волне людей, поставивших своё младенчество выше заслуг живших до них поколений.

Читатель наблюдает за становлением художника с его юных лет. Будучи сыном священника, Васнецов поступил в духовное училище, где очень рано обнаружил пристрастие к рисованию. Иллюстрировать журналы или заниматься иной плохо оплачиваемой работой ему не хотелось, поэтому он решил поступить в петербургскую Академию художеств. Бахревский подробно описывает становление Васнецова, уделяя основное внимание его чувству собственного достоинства. В жизни Виктора случалось много неудач, но читатель не воспринимает их серьёзно, поскольку постоянно остаётся надежда на благополучный исход. А ведь Васнецова всегда угнетали окружающие, не ценили написанных им картин. Даже удивительно, отчего Виктор не лишился рассудка и не совершил безумный поступок. Его примечал, но игнорировал собиратель картин Павел Третьяков. В такой обстановке тяжело творить и почти невозможно самовыражаться. Был в жизни художника и период нужды: он плохо питался, болел.

Надо учесть, Бахревский описывает талантливого человека, оценивая в первую очередь его способность создавать произведения искусства. При этом Бахревский воссоздаёт перед читателем атмосферу непонимания. Сам Васнецов не всегда был доволен получаемыми результатами, продолжая творить и держа в голове задумки сюжетов будущих картин. Так одной из определяющих работ художника стали «Богатыри», идею которых Васнецов вынашивал всю сознательную жизнь, примечая разные детали, должные попасть на полотно. Пока на страницах проходила жизнь художника, Бахревский из мелких кусочков собирал обоснования для создания самых примечательных картин.

Отдельного упоминания заслуживает бережное отношение Бахревского к критике современников Васнецова. Картины критиковали многие, в том числе и писатели, например Фёдор Достоевский. Трактовать картины — дело неблагодарное: многое зависит от знания прошлого, умения анализировать настоящее и чёткого представления критиком определённого будущего. И при этом надо видеть не то, что изображено на картине, а иное, о чём не задумывался сам творец. Во времена Васнецова русское искусство стремилось обособиться и заново найти себя. Казалось бы, фольклорные работы должны были способствовать популярности Виктора, но этого не происходило. Не умел Васнецов уловить нужное настроение людей, стараясь создавать по собственную усмотрению, без влияния посторонних.

Жить и постоянно совершенствоваться, когда тебя не понимают — трудно. Успокаивает иное — будущие поколения отказались понимать всех вместе взятых. Значит, нужно творить без надежды на светлое будущее. Всё равно твои мысли и поступки будут трактовать на своё усмотрение, в том числе и создавая беллетризированные биографии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 73 74 75 76 77 95