trounin.ru

Время рассудит, но время не рассуждает: ему внушают — оно отражает. Как записано человеком, тому вера будет. И ежели сказал один, другой повторит. Если не повторит, то исказит на лад свой. И тогда будет время иным, и станут прежде жившие иными, и ныне живущий станет иным, ибо не дано знать никому о минувшем. Было ранее, в житие Нестора, что летописец, хроника Георгия Амартола, греческого византийца. По той хронике «Повесть временных лет» писана, добрую часть прошлого к истории Руси тем приписав. Прочее, Амартолу неизвестное, взято по народным преданиям, из уст на писчее положено. Другое же, Нестором не виденное, со слов свидетелей записано. Чему сам очевидцем был, то сухо изложил, без фантазии.

Есть летописи поздние, по ним текст «Повести временных лет» восстановлен стал. К чему в дошедшем до нас Нестор руку приложил, в Лету то кануло знание. Забвение окутало человечество — человеку не вырваться. Сложены свидетельства разные, им верить предлагается. Прошлое привередливо — бери такое, пока не оказалось невеждами переписанным. А может уже переписано? Как Георгий Амартол о Руси сказывал, так Нестор ему поддакивал. А откуда византиец греческий о том ведал? И то в Лету кануло.

С библейских времён к Руси шла история. От сыновей Ноевых до дней бурных от распрей князей, в крови междоусобной утопающих. Для того ли сто лет ковчег строился, чтобы снова воды обрушились? Для того ли Нестор «Повесть временных лет писал», дабы разума дать современникам? И будет кровь литься: хорошо страницы от крови не липкие. Али липкие были, ибо кровью Нестора писаны? Потому переписаны, ибо смрадно вдыхать крови запах.

Михаил III из Аморейской династии — лицо важное, государственное. Он первым столкнулся с племенным Руси объединением. Пристали славяне к Константинополю, тем дань потребовав. Внял им Михаил, и пошла слава о земле русской, но без дани желаемой. Прогремело имя Руси, стала Русь славиться. Али не Руси имя ещё, кому бы то важно теперь было. Воззвали к людям с севера славяне, видя силу людей с севера, поход на Византию для них организовавших, и пришли люди с севера, и пошла государственность на Руси, о чём и принялся Нестор дальше сказывать, на хронику Амартола поглядывая.

Задумалась крепко Византия, как соседа грозного усмирить. Думали умы лучшие, придумали им известное. Но не туда посланников направили, пошли те в земли Моравские, благочестием известные братья солунские, Кириллом и Мефодием впоследствии при пострижении в монахи названные. От князей моравских князьям русским пришло известие, алфавитом неведомым писанное. Неведомым ли? Всё ли Нестором правильно сказано? Не ведал он разве, что один из братьев солунских, в бытность к хазарам хождения, в Корсуни с алфавитом прежде сталкивавшийся и книги важные для христианства на славянском языке читывал? Да не признается Нестор, ибо славы Владимир Креститель должен в продолжении удостоиться.

Жизнь сама собою складывалась. Ходил Олег на Византию и иные князья ходили, дань брали и радовались дани они. Князья иные дань смертью собственной брали, из жадности принимая её, не в силах при жизни вместить им данное. О том Нестор сказывал, сказания сказками оборачивая. Ложь ли сказы те, али намёк какой? Умирали князья, чаще смертью лютою. Не брала людей жизнь мирная, распри рождая вековечные.

Владимир Креститель — лицо важное, Русью владевшее. По воле своей, али византийцы управу нашли, нрав обуздав славян необузданных? Накинули узду на русских, от языческих идолов отвадив их, тем побудив к смирению. В красках то смирение описано, Нестору на радость. Не видел летописец в том горя, принял с почестью, как хронику Георгия Амартола, поверив словам греческим, не придав их сомнению.

Полетели головы идолов, дабы бесов изгнать внутренних. И принялась Русь изгонять бесов тех из каждого русского. И чем больше бесов изгоняли они, тем больше бесов поселялось в людях праведных, того жаждавших. Видели то славяне и верили — борьбе с бесами они были свидетели. Каждый судит о той борьбе пусть по совести, не стоит будить дух сил неправедных.

И полилась на Руси кровь обильная. Сыны княжеские убивать друг друга начали. Возводили напраслину, сатаною на искушение побуждаемые. Видел в том Нестор дело греховное, воспевая павших за веру праведную. Аки агнцы шли на заклание братья младшие, складывая головы за почитание братьев старших. Тяжело говорить о деле прошлом, но надо, ибо знается, какой бедой обернётся для Руси сия борьба родственная.

Основан будет в пещере монастырь Антонием, во спасение Руси, ибо праведно. И станет там игуменом после Феодосий. И будет там трудиться Нестор. И создаст он «Повесть временных лет». И станет зачинателем русской истории. И быть тому.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сократ не станет защищать себя на суде. Вместо него это сделает Платон. Он скажет громко, без утайки осознанного понимания происходящего в человеческом воображении. Слова Платона и поныне являются укором любой религии, какую бы не исповедовали люди, если центром сущего становится фигура одного бога или многих божеств.

Накануне суда Сократ встретил Евтифрона, шедшего подать жалобу. Его отец убил человека, поэтому сын посчитал должным увидеть родителя наказанным. Насколько оправданной может быть подобная неблагодарность? И неблагодарность ли это? Пример греческих богов служит отрицанию значения роли отца, как достойного уважения: сперва Крон оскопил Урана, после Зевс сверг Крона. Люди в той же мере способствуют падению нравов прежних поколений.

Схожую проблему испытывал сам Сократ. Он обвинялся Мелетом в непочтительном отношении к богам. Имел ли сей молодой человек право на такое мнение? Сможет ли Сократ быть убедительным, порицая задор тех, кто не успел получить достаточное количество жизненного опыта? Как известно, Сократ пройдёт путь свержения прежнего, насадив новое, чтобы увидеть, как свергают сделанное уже им. Ему следовало признать: человеческое общество остаётся неизменным, стремясь к постоянным переменам имеющегося.

Люди наделяют богов ими желаемым. Сократ отказывался верить в сочинённые кем-то истории. Разве поэты прошлого и настоящего могут являться создателями отражения случившегося? Или живописцы, останавливающие время, запечатлевают некогда происходившее? Откуда ведает горшечник о делах богов, как не беря сюжеты из собственной головы?

Что есть благо для человека и для богов? Отчего воля слабого определяет волю сильного? Слабый всегда повергал сильных, поскольку слабых больше. А когда слабый перенимал роль сильного, он начинал испытывать влияние других слабых. Не вечно властвовать богам над человеком — наступит новое время: и падут боги, и падут наместники их, и люди сами выберут, кому быть посредником между ними и богами. Об этом на суде Сократ предупредит его судивших. Пока же он беседовал с Евтифроном, не думая оправдывать своё мнение.

Если выбирать бога, то кому отдать предпочтение? Все боги разные и желают они разного, аналогично тому, что хотят видеть верящие в них люди. Не люди ли формируют фигуру бога, наделяя его желаемыми им качествами? Получается, предпочтение исходит не сверху, а снизу. Тогда нет нужды возносить молитвы к небесам, достаточно обратиться к окружающему обществу — именно оно определит, как с тобой поступить.

Понимая это, Сократ не желал идти против общества. Он обязательно расскажет Критону, почему считает именно так. Находясь в меньшинстве, растеряв силу, нужно подчиниться общему мнению, либо не мешать миру присутствием. Если люди верят богам и желают приносить им жертвы, не стоит им мешать. Убеждать в обратном, значит навлечь их гнев.

Поэтому и Евтифрон не мог смириться с поступком отца, осуждая его за содеянное, как обязан был поступить каждый член общества, ставший свидетелем убийства. Не подай он жалобу, мог быть неправильно понятым и осуждён на равных с убийцей. Ежели общество определило подобный порядок вещей, следует ему подчиняться, прежде боясь пожизненного осуждения и сопутствующего временного наказания.

Демонстрация силы наказуема, а смирение с должным — похвально. Из-за этого Сократ обвиняется и будет наказан смертью, так как решился повергать устои, потом получит одобрение, ибо примет неизбежное с уважением, хотя бы в чём-то одном придя к согласию с мнением большинства.

Ученики не забудут учителя, прославив имя Сократа на века.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что есть гарантия достойного воспитания детей? Может быть, за таковую допустимо считать единоборства в тяжёлом вооружении? Лисимах, Мелесий, Никий и Лахет решили для разрешения их спора обратиться к Сократу. Сократ не мог им сразу ответить. Он задавал вопросы, получал ответы, чтобы так и не дать ожидаемого от него мнения. Разговор только коснулся понимания добродетели и мужества.

Лисимах и Мелесий разбаловали сыновей. Теперь им требуется исправить огрехи воспитания. Они желают найти возможность повлиять на молодые умы. У них два пути: заставить сыновей бороться в тяжёлом вооружении или поступить на обучение к Сократу. Никий считает, что борьба развивает сонм сопутствующих навыков, Лахет опровергает его слова. Борьба в тяжёлом вооружении не позволяет людям стяжать славу, а её применение по прямому назначению грозит смертью. Если бы данный вид борьбы давал обществу достойных членов, то греческие гоплиты не пренебрегали блеснуть сим умением перед лакедомонянами.

Сократ на эти рассуждения ответил согласно личным представлениям. Он взялся судить не о борьбе, а об учителях, оную преподающих. Нужно установить не какую пользу дают занятия упражнениями в тяжёлом вооружении, а насколько искусны в мастерстве наставники. Вдруг окажется так, что человек способен себя воспитать без постороннего участия? Сократ не зря так говорит — его никто не обучал умению делиться мудростью с другими, поскольку он не располагал средствами для оплаты услуг софистов.

Тогда Сократа попросили отвечать по существу. Нет нужды рассказывать о собственном воспитании, если прямо поставлен вопрос о влиянии упражнений по борьбе в тяжёлом вооружении. Поскольку Сократ не нашёл решения для поставленного перед ним затруднения, он вернулся к прежним размышлениям. Ему действительно важнее побудить Лисимаха и Мелесия к осознанию необходимости подобрать достойного воспитания детей человека, а не достойное воспитания занятие. Искусство не может нести добродетель, как и прививаемые искусством личностные качества. Рассматриваемая в конкретном случае борьба не содержала внутренней философии.

Предлагаемая Платоном беседа произошла около 424 года до н.э. после нанесённого Аттике поражения беотийцами. Стремление древних греков к красоте тела достигалось с помощью занятий гимнастикой. Поэтому допустимо предполагать стремление родителей дать детям больше красоты, позволив им научиться полезным качествам, от которых зависит будущее благосостояние государства. Если рубежи падут перед врагом, тогда добродетель не будет иметь ожидаемого от неё значения. В этом понимании точка зрения сторонников занятия борьбой оправдывается.

Противная сторона мыслит, исходя от иных реалий. Отстаивать государство полагается воинам, тогда как детям благородных мужей нужно заботиться о проявлении достоинства не таким образом. Не на войне следует доказывать преданность, а служа на благо более полезным образом. Коли война — элемент политики, значит кому-то следует проявлять заботу и об этом. Борьба в тяжёлом вооружении будет способствовать скорее к разрешению всех конфликтов методом силы, нежели способствовать достойному ответу на вызовы политических оппонентов других государств.

Между обозначенными представлениями поставлен Сократ. Он предпочёл обойти участием обе версии, посчитав полезнее обсуждение не конечного результата воспитания, а процесса получения оного. Борьбою ли будут заниматься сыновья Лисимаха и Мелесия — не так важно. Значение имеет, кто их будет обучать. Из собравшихся это понимает один Сократ, тогда как остальные обвиняют его в концентрировании на себе важной для разрешения проблемы.

Что скажет потомок о мнении Сократа? Важен преподаваемый предмет или его преподаватель? И если всё-таки важен преподаватель, то почему о его воспитании никто не заботится?

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Поднимите, князья, врата ваши, и поднимитесь, врата вечные, и войдёт Царь Славы»
(с) Псалом 23

За первый миллиард лет Создатель из большего сущего создал меньшее сущее. За второй миллиард лет — отделил материю от антиматерии, сделав сущее видимым. За третий миллиард лет — позволил видимому стать осязаемым и вступить в соприкосновение. За четвёртый миллиард лет — определил всякому осязаемому своё место. За пятый миллиард лет — вдохнул в те места жизнь. За шестой миллиард лет — пожал труд дел своих, подготовив замену себе. На седьмой миллиард лет Создатель отдыхал. На восьмой миллиард лет — будет отстранён, ибо плод мыслей его сам станет создателем, умеющим отделять меньшее сущее от большего сущего.

Царь небесный, к тебе обращаются люди. Твоим именем распоряжаются. От имени твоего совершают поступки. Царь небесный, твои люди не существуют миллиарда лет. Людям твоим мнится значение твоё. Видят люди доступное им — тянут руки они к тому. Рождается новое, порою немыслимое. Не тот ещё человек, чтобы достойно принять дарованное тобой. Одним человек способен управлять вне воли твоей. Написаны людьми ради тебя книги разные. В книгах тех они исповедуют писательский промысел, тем власть твою божественную попирая. Они люди твои — Царя небесного, и живут они согласно твоему желанию. Тянутся они к плоду познания, принимая от тебя заслуженное наказание. Позволено людям мыслить различное, вплоть до доступного им промысла, и спокойны они, ибо тем не умаляют значения твоего.

Прости, Царь небесный, писателей. Не из злого умысла трудятся они во славу твою. Берутся они сказать важное для дня своего насущного. Каждый писатель о личном говорит, не заботы о людях ради. Что им люди? Человек для писателя — бренная оболочка бытия. Писатель обрекает его на горе и страдание, тем прихоти собственные удовлетворяя. Не из желания дать людям человеческое по их надобности, ибо надобно человеку сугубо запретное. По думам твоим писатель после поступает, даруя райское блаженство достойным и жаркое пекло оступившимся.

Согласно воле твоей, ибо воля твоя — воля всего сущего, великое множество судеб доступно писателю, он ломает каждую судьбу по отдельности. Во грехе живут люди на страницах книг писателя, получая заслуженное ими жизни разрешение. Всякий рассказ достоин повести, а повесть — романа, тогда как роман — это сборник малых произведений, имеющих одно общее — писателя: и тебя.

Царь небесный, обрати внимание на людей своих, узри в людях желание донести до тебя весть о страданиях своих. Писатели — посланники человечества к тебе, о людях забывшему. Или карой отзовись, поразив людей, от мук избавив, либо снизойди, очисти души от гнилости. Послушай писателей, Создатель. Внемли словам их, ибо день седьмой близок к завершению — к восьмому витку вкруг тобою созданного готовится сущее.

Не закончатся страдания человеческие, ибо возрастут они многократно. От чего не уберёг людей, Царь небесный, то они даруют меньшему сущему. Не видя иного, не имея других представлений, человек воплотит им написанное в действительность, породив тем недовольство великое, обратному схлопыванию подобное. Ежели всё в отрицательном значении видится, то почему не видится в положительном?

Царь небесный, не отказывай писателям в праве на творимое ими. По воле твоей они воплощают в тексте тобою задуманное. Неустроенность человека — плод прежних прегрешений. О том говорят люди, мольбы еженощные к тебе направляя. Больно видеть и осознавать. Всё по воле твоей. Сие — правда!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Быть Великим князем после разорения Руси Батыем — тяжёлая ноша. Оную принял Ярослав II Всеволодович. Страна лишилась населения. Если о чём и мог рассказывать Карамзин, то только о войнах Александра Невского и о путевых записках Плано Карпини. О влиянии монголо-татарского нашествия Карамзин практически ничего не сообщает. Становится известно о периодических сборах дани, без пристального внимания к прочим деталям. Опять в тексте истории государства Российского появляются народные сказания, по которым нельзя составить верное представление о прошлом: Карамзина не смутила повесть о Шевкале.

Отныне политика на Руси строилась через хождения к монгольским ханам. Очень важно проследить, каких успехов добивались князья. Карамзин об этом не рассказывает. Так и не становится известным, каких изменений во взаимоотношениях удалось достичь Александру Невскому — многократному ходоку. Важным оказалось другое — Невский умер во время очередного возвращения домой. На самой Руси словно ничего не происходило. Все прежние распри теперь развивались строго под контролем ханов.

С 1263 по 1304 год жизнь на Руси действительно затихла. Имелись столкновения между псковичами и новгородцами с немцами, тогда как в остальном Карамзину рассказать нечего. Наиболее очевидная причина — скудость летописных свидетельств. Остаётся предполагать, что происходило в годы правления Ярослава Ярославича, Василия Ярославича, Димитрия Александровича и Андрея Александровича.

Карамзин ясно не раскрывает причины возвышения Москвы и её борьбу с Тверью. Великий князь Михаил Ярославич был казнён в Орде, окончательно уступив в 1319 году роль ведущего города Москве. В его княжение Узбек-хан принял ислам, чем способствовал становлению мусульманства среди народов его государства. Почему обесерменивание не коснулось Руси — Карамзин также не сообщает.

Стоит считать, что монгольское влияние и относительное спокойствие — необходимые явления для объединения Руси под властью единого государя. Одним из первых стал Великий князь Иоанн Калита. На протяжении полувека значение имела не военная подготовка, а умение вести убедительные речи. Калита чурался любых ратных наук, предпочитая им политические. Он считал нужным укреплять власть словом, предоставляя право воевать другим. Он же стал первым правителем, кто прибегнул к церковному отлучению, усмирив тем псковских князей.

Вступивший на княжение после Калиты, Симеон Гордый умел усмирять не менее гордый нрав новгородцев, пугая их войной, если они не примут назначаемых им князей. Политика всё более преобладала. Следующий Великий князь Иоанн Кроткий изменений не внёс, чем принудил Карамзина искать иные свидетельства для заполнения главы. Таковым стало упоминание о Молдавии, до того всегда населённой россиянами, под давлением татар уступивших те земли в связи с ослаблением власти галицких князей. Великий князь Димитрий Константинович удостоился истории о сыновьях хана Бердибека, исповедовавших христианство, и погибших сразу по смерти отца.

Четвёртый том вышел ещё более сухим, нежели предыдущие труды Карамзина. Не хватает ярких слов древнего летописца, умевшего сочетать правду с вымыслом. Подобной идеи придерживался и Карамзин, постоянно пересказывая неуместные в плане познания прошлого детали. Стоит учесть влияние накопившейся усталости. Монотонная работа убивает интерес к ней. Если первый том богат авторским задором, то далее всё заметнее желание доделать начатое.

Читателю известно, Карамзин не успеет довести до конца «Историю государства Российского». Каким бы утомительным сие занятие не казалось, оно требовало усидчивости и анализа заранее собранного материала. Нужно было не только читать летописи, но и разбираться в них, так как написаны они далёким от понимания обывателя языком. Нужно обязательно знакомиться с работами прочих историков, благо их хватало и до Карамзина.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Третий том истории российской в исполнении Карамзина повествует от первой серьёзной раздробленности под властью киевских и владимирских великих князей до разгара похода Батыя на Русь. Слог изложения соответствует второму тому, оставаясь в той же мере сухим. Карамзин предпочитал опираться на летописи, интерпретируя их на собственный лад. Так в историю России вошли сказания и народные предания, получившие статус признанных событий.

Древняя история формируется не по факту имевшего место, а согласно сохранившимся свидетельствам. Мало пользы от жизнеописания, когда описание сводится к ряду поступков, с белыми пятнами касательно всего остального. Ещё труднее осмысливать историю, пытаясь её понять не в комплексе, а относительно определённых исторических периодов, где имеет значение происходящее в требуемый момент, без желания понять, что происходило до и произойдёт позже. Получается, перед читателем творческих изысканий Карамзина представлена галерея должных вскоре умереть правителей Руси, словно иное не представляет интереса. Если некий случай оказывался занимательным, Карамзин обязательно включал его в текст. Например, первой христианской ересью стало принуждение митрополитом к отказу от соблюдения поста по средам и пятницам, что привело к народному возмущению с вовлечением греческих и болгарских богословов.

Во время правления Всеволода III Георгиевича произошёл печально знаменитый поход князя Игоря против половцев, имелись противоречия с венграми и ляхами, усугубились взаимоотношения между Ольговичами и Игоревичами, сын Андрея Боголюбского женился на грузинской царице Тамар. Богатый на события исторический период представляет разительное отличие от ранее описанного Карамзиным — повествование не отталкивалось от личности Великого князя. Всеволод III Георгиевич управлял Русью с 1176 по 1212 годы, охраняя покой населения от излишних внутренних потрясений, поэтому историку трудно написать про человека, запомнившегося в основном продолжительным правлением. Всё прочее удостоилось соответствующего внимания, особенно поход князя Игоря: Карамзин не отказал себе в разборе Слова о нём.

Длительное правление чаще омрачается последующими противоречиями среди возможных претендентов на место почившего Великого князя. На Руси ситуация усугубилась ранее, когда Владимир Мономах сел княжить в Киеве вне права на то, не уступив старшим наследникам по линии Изяслава I. По смерти Всеволода III Георгиевича междоусобные распри вспыхнули вновь.

На великое княжение Георгия II Всеволодовича (с 1219 по 1238) пришёлся пик внешней агрессии. Наибольшее разрушение нанесли татарские орды, прошедшие через всю Русь, не считая северных областей. Новгородцы сражались за Юрьев. Наметился рост влияния литвы, уже не обираемого племени, а заявляющего о своём праве на государственность. Датчане высадились в землях чуди.

Карамзин считал важным рассказать об основателе Монгольского государства — Темучине. После о причинах битвы на Калке. Он согласен с летописцами, показывая русских князей напавшей стороной. Великий князь Георгий II Всеволодович умер в разгар Батыева нашествия, поэтому Карамзин дополнил третий том истории государства Российского множеством летописных свидетельств, в том числе и таких сомнительных, как сказание о Евпатии Коловрате.

Многое сомнительно в словах Николая Карамзина, но многое и правдиво. Разве скажет читатель, что новгородцы не могли жечь огнём и вырезать мечом племена северных народов, частью уже крещённых? Могли! Только об этом ныне не принято вспоминать. История крайне трудна для понимания, так как её нельзя трактовать однозначно. Произошедшего не исправить, а за давностью лет важность некогда произошедших событий перестала иметь значение для современного мира.

Впереди другой рассказ — он о восстановлении Руси. Не впервые земли славян оказались под чуждой им властью, смогут перебороть и новых захватчиков.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жизнь моряка в счастье и в горе легка. Требуется помнить про наступление лучших дней. Кому как не Николаю Рыжих об этом рассказывать. Есть примеры в его собственной практике, либо он о них слышал от других, а может просто сочинил. Чем не неудача, когда сейнер в «Чистом море»? Как не закинешь невод, он приходит в лучшем случае пустой, в худшем — переполненным от медуз. Не помогает самолёт, чья задача наводить на косяки рыб. Бывают иные дни, тогда на лов хоть весь флот дальневосточный созывай, каждый уйдёт переполненным. Но в чистом море если и ловится рыба, то обязательно рвётся невод, позволяя улову возвращаться обратно в родную стихию. Остаётся тогда моряку кормить чаек хлебом и вспоминать о заготовке балыка на берегу. И тогда невод приходит в полную негодность, оставляя перед фактом невыполненного плана.

Неудачи подталкивают к разным решениям, вплоть до ухода из моряков. Случилась на одном сейнере оказия — у них «Пропал моряк». Как пропал? Довелось перевозить симпатичную девушку с непроницаемым взглядом, судьба которой — быть женой работника моря и быть вдовой его же жертв. Она привлекла нового жениха, тот согласился на перемены. К лучшему ли был его выбор? Для команды сейнера он казался неудачным — всё-таки у них пропал моряк.

Не каждый моряк готов разорвать связь с морем. Пусть его ждёт девушка — что с того? Девушки всегда ждут моряков. «Быль или небыль» — им необходимо ждать. Не все дожидаются. У них заканчиваются силы взирать на набегающие волны. Тогда они покидают берег и улетают в неизвестном направлении. Это можно понять.

Личная жизнь рушится. И ради чего это происходит? Моряк в море пожинает плоды успешного улова? Отнюдь. Моряк снова на пустом сейнере, за бортом бушует ветер, бочки для рыбы продолжают оставаться пустыми. Пора бы возвращаться, но план надо выполнять. Душу согреет горячий чай и «Дубинушка» в исполнении Шаляпина.

Вполне можно дать «Зарок», когда в очередной раз случается неудача. Разумеется, от моря никто не откажется, какой бы погибелью оно не грозило. Проще отказаться брать в руки ружьё, зная опасности охоты. Кто не бежал в страхе от медведя, тот не знает, зачем люди навязывают себе ограничения. А когда сам побежит от медведя: поймёт.

Моряцкие неудачи — на будущее счастье вместо сдачи. Потом повезёт, пока предстоит «Срочный рейс» — предвестник корабельных поломок и сопутствующих бед. Придётся идти через льды, решать постоянно возникающие проблемы и злиться-злиться-злиться. Кто не треснет о палубу бинокль, ежели человек за бортом не окажется человеком, а тем, ради кого и не следовало стараться, ибо всякий обречён погибнуть, даже будь он в создавшихся условиях спасён. Планы к чертям. И всё из-за срочности.

Всё меркнет перед берегом, стоит на него ступить команде корабля. И меркнет не от долгожданного возвращения, а от необходимости предстать перед начальством вроде «Бориса Аристарховича». Некогда прожжённый морской волк, осуществлявший рейсы по перевозке угля, теперь следит за доверенным ему участком. Ему решать, кто и на каком судне выйдет в море. Перед ним дрожат колени у самых умелых капитанов. И покуда Борис Аристархович заведует — всё будет хорошо. Лучше ураган в кабинете начальника, нежели буря на морских просторах. И буря в море — не беда. Всё решается до выхода корабля, взвешиваются риски и потому не случается форс-мажоров.

И вот от рыбы некуда деваться — надо её сдавать. Куда? Никто не принимает: все переполнены. Остаётся выбрасывать за борт или искать место приёма. Глупое и безвыходное положение. Не можешь поймать — проблема. Наловил — такая же проблема. Хорошо, что на море есть друзья, помнящие о прежних услугах. Всегда существует выход, таковой показал и Николай Рыжих в рассказе «Комарик». Оно, конечно, идеализировано и сиюминутно, словно не стоит оказанному ему внимания. Только жизнь не сообщает, когда ждать от неё благосклонности. Раньше везло, повезёт и в будущем, а пока нужно радоваться, что переполненный сейнер нашёл, кому сдать рыбу.

Дружба — наиважнейшее для моряка. И не для моряка! Дабы это понять, нужно с этим столкнуться. Живи и обманывай, предавай и получай прибыль, воплощай тем свои низменные потребности. Моряк же не думает о деньгах, он легко с ними расстаётся. Какое раздолье шулерам, готовым обобрать до последний нитки уставших от путины парней. Но всё проходит, в том числе и задор обмана. Если для моряка несчастье «К письму», то для начавшего это понимать — к изменению представлений о должном.

Почему бы не рассказать об экстремальных случаях? Например, о «Детском рейсе». Довелось перевозить старшеклассников, решивших в дикой природе ягод насобирать, а на обратном пути случился шторм, резко налетевший и поставивший судно едва ли не на бок. Не за себя страшно, боишься испуга неподготовленных к морскому буйству людей. Ещё страшнее показать им, как из бурного моря переходить в спокойное русло реки, когда на берегу располагаются остовы кораблей-предшественников, чьи попытки в аналогичных ситуациях стали для них роковыми.

Можно ещё раз вспомнить о происходящем сейчас. Рыжих не устаёт напоминать о разрушительной деятельности человека. Когда-то, чтобы пройтись по охотничьим угодьям, требовалось времени от нескольких дней и больше. Теперь всё можно объехать за два часа, благо все обзавелись «Буранами». Обидно за природу — она истощается и не успевает восполняться. Как не стремись сохранить старый уклад — окажешься в проигрыше. Понятно, лучше одеваться в одежду народов севера, ездить на собачьих упряжках и пребывать в гармонии с окружающим миром. Действительность поддерживает прогрессивный настрой человека, поэтому «Собачки, собачки» останутся в прошлом, как и природа — у неё с человеком нет общего будущего.

«Сломанного не составишь» — тут уже без подробностей. Жизнь распадается, человек продолжает жить. Говорить допустимо, но смысла от этого не прибавится. Прошлое для прошлого, настоящее в настоящем, будущее за будущим: и не надо сожалеть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Государством следует управлять разумно, иначе оно погибнет. Нужен сведущий кормчий, способный объединять людей. Вокруг него должны быть умные представители народа. К числу таковых следует причислять мудрецов во всяком ремесле, в том числе и в деле философии. Если зодчий поможет в строительстве, учитель гимнастики в поддержании красоты и силы в телах граждан, а врач обеспечит профилактику заболеваний, то помощник, вроде Сократа, сможет обеспечить заботу о соблюдении справедливости.

Алкивиад — юный политик, красивый и статный человек — получает от Сократа предложение принять его услуги, тогда ему будет по силам стать правителем Азии и Европы. Говоря нынешним языком, Сократ желал занять должность советника, для чего принялся убеждать Алкивиада в необходимости этого. Вместо прямого ответа на вопрос о побудивших его причинах, Сократ предложил задавать ему вопросы, дабы Алкивиад сам всё понял.

Алкивиад признаётся — он владеет грамотой, умеет играть на кифаре и обладает навыками борьбы. Иных знаний у него нет. Разве такой человек будет способным политиком? Он не даст совет зодчему, учителю гимнастики и врачу. Наоборот, он и должен слушать советы, пока сам не научится разбираться. Но не каждый мастер в своём ремесле способен обучить оному других. За себя Сократ уверен — он поможет Алкивиаду познать искусство мудрости.

Разные вопросы слушал Сократ, стараясь ответами направить ход беседы в нужную ему сторону. Он говорил о политике, войнах и творчестве Гомера. Поскольку Алкивиад не мог понять, какой именно мудрости более прочих желает научить его Сократ, он соглашался со всеми предлагаемыми ему мудрыми советами.

Основной идеей Сократа оказалось самопознание справедливости. Именно этому он собрался учить Алкивиада. Не железной рукой следует править, а слушать советы людей, выбирая из них устраивающие большинство граждан. Однако, учитывая познания Сократа в политике, его предложения скорее загубят государство, поскольку он взялся судить не о том, в чём является знатоком.

Платон снова представил Сократа в невыгодном для того свете. Речи афинского мудреца кажутся разумными и последовательными до той поры, пока не появляется желание разобраться. Чему же желал обучить Алкивиада Сократ? Если принуждал слушать умных людей, то тем он способствовал стремлению к отказу от принятия собственных решений. Если хотел убедить в необходимости соблюдать справедливость, то тем он мог поставить крест на его политической карьере.

В диалоге нет упоминаний о какой именно справедливости взялся учить Платон словами Сократа. Жители Пелопоннеса или центральных областей Балкан могли иметь иные представления, вплоть до разительного отличия от мнения населявших Аттику людей. Разумно считать, что философ имеет право формировать должный моральный облик человечества вообще, но ему не под силу убедить в этом политиков. Само подчинение Алквиада мнению Сократа — отражение его малого жизненного опыта.

Возвращаясь к началу диалога, следует ещё раз посмотреть, каким образом Сократ начал беседу. Не со слов осуждений и не из цели в чём-то переубедить Алкивиада, разговор коснулся лести в адрес политика. Сократ прямо сказал, что он ему симпатизирует, всюду за ним следует и вот теперь решился во всём этом признаться. Не расположи он таким образом к себе оппонента, сомнительно, чтобы Алквиад продолжил внимать речам желающего себя трудоустроить философа.

Ежели даже Сократ не чурался явной лести, дабы добиться внимания к своей персоне, то о каком понимании справедливости стоит размышлять? С таким успехом должность советника будет за каждым, кто проявит должную гибкость.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Перед началом беседы с Сократом и Евдиком, Гиппий произнёс обвинительную речь против Одиссея. Всякому сведущему человеку хорошо известна личность царя Итаки и его многочисленные хитрости. Сократ решил поставить под сомнение отрицательное отношение к Одиссею. Не с целью его обелить, а просто из желания поговорить хотя бы о чём-то, лишь бы показать умение убеждать собеседников. Этим Платон снова пожелал доказать бесполезность софистики, как учения об убеждении ради убеждения — вне отношения к действительности.

В качестве противоположного объекта Сократ предложил обсудить восхваляемого Ахилла. Если Одиссей порицается, то должен порицаться и Ахилл. Нельзя отрицать ряд особенностей, по которым легендарный герой более не воспринимается положительным действующим лицом произведения Гомера. Сократ судит обо всём так, что Гиппий делает ему замечание — до него не доходит смысл цепочки суждений оппонента. Тогда Сократ пояснил — ежели человек иногда лжёт, это не означает, будто он лжёт постоянно. Используя различные вариации сравнений, Сократ пришёл к выводу, якобы Одиссей не хитрец, но логически доказанному всё равно лучше не верить.

Не о лжи рассуждают Сократ, Евдик и Гиппий. Одна сторона отстаивала адекватную трактовку изложенного Гомером, тогда как другая — в лице Сократа — без обоснованной нужды искала слова для противоположного мнения. Одиссей не станет после этого восприниматься иначе, как и Ахилл. Одиссей продолжит осуждаться, Ахилл — восхваляться. Никакие промежуточные рассуждения не изменят такое понимание, если не поменяется само мировосприятие людей, когда хитрость станет признаком добра, а доблесть — зла.

Человеку нравится следить за рассуждениями людей, порой используя выдержки из контекста для доказательства прочих предположений. Если таким же образом поступить с «Гиппием меньшим» с целью обеления Одиссея или кого иного, тогда нужно использовать полностью всё произведение Платона, иначе не получится одной ссылкой на слова Сократа доказать правоту собственных суждений. Необходимо вникнуть в цепочку вопросов и ответов, либо не заниматься этим, поскольку доказанному никто в итоге не поверил, кроме самого Сократа.

Отвлекаясь от «Гиппия меньшего» стоит усвоить следующее: при желании доказать, нужно только доказывать, ничего иного не требуется. Стороны используют угодные им исходные данные, какими бы противоречивыми они не казались. Главное для сторон, они служат обоснованием истинности их суждений. Нет нужды переубеждать оппонента, хватит личной убеждённости в правоте. Чем сильнее собственное мнение о правильности, тем убедительнее выглядит позиция с третьей — продолжающейся сомневаться — стороны.

Хорошо видеть, как, согласно вышесказанному, Сократ взялся спорить о личности Одиссея, а не выяснять, какому греческому полису следует отдать роль ведущего государства в известном тогда мире. В плане политики подобные споры практически неразрешимы, но и там применяются точно такие же методы софистики, позволяющие обелять чёрное и очернять белое, вне того, что на самом деле считается белым и чёрным. Когда преследуется цель доказать правоту, истинное положение правды не имеет никакого значения.

Таким же образом обстоит дело с «Гиппием меньшим». О чём бы не рассуждал Сократ — ему важно убедить оппонентов в обратном, пусть он сам имеет такое же мнение об Одиссее и Ахилле, как его собеседники. Аналогичный приём — отличный способ тренировки навыков убеждения. Берётся ситуация, участники обсуждения делятся на стороны и начинают доказывать правоту. Выработке истинного мнения это не поможет, так как такой результат не преследуется. Ощутимая польза от этих практик — понимание, что настоящей правды не существует, и доказывать её не требуется.

Автор: Константин Трунин

» Read more