trounin.ru

Не следует уподобляться стаду и идти по проторенной дороге. Нужно искать собственный путь, даже окажись тот ошибочным. Так думал молодой Иммануил Кант. Первые труды он не подписывал, много позже отмечая, как сильно его идеи повлияли на других мыслителей, высказывавших сходные предположения на устройство бытия. Кант строил повествование в форме рассуждений. Он предполагал, доказывал словами, приводил формулы, либо старался придти к истине путём логического осмысления. Часть идей Канта не утратила значения и в наши дни, порой оставаясь доминирующей теорией. Объяснением этого служит доказательная база предшественников Иммануила, позволившая ему опираться на уже ему известное, дабы отшлифовать чужие мысли и, переосмыслив их, придти к собственным умозаключениям.

Важная роль в теориях Канта отводится божественной сущности. Иммануил верит в высший разум и будет пытаться доказать его существование. Прочим же следует усвоить идеи Канта в качестве возможных быть, пока не будет доказано обратное. Есть в пространстве исходная точка, вокруг которой всё вращается. На её основе построены остальные элементы пространства, в том числе Млечный путь и Солнечная система. Кант последовательно покажет, почему это именно так.

В 1749 году Иммануил написал труд «Мысли об истинной оценке живых сил». Согласно его доводам, всё в пространстве располагается относительно чего-то, сообщая силу или принимая её извне. Каждое тело обладает сущностной силой (действующей и активной) относительно других тел во времени и пространстве. Это касается всего, вплоть до души. Каким образом душа способна оказывать движущую силу на тело? В таком случае речь должна идти об активной силе. Кант пришёл к выводу, что существовать могут всевозможные вещи, даже нигде не находясь.

Соответственно, говорить можно о существовании всего, в том числе и о множестве миров. Кант был склонен считать Бога творцом в движении, чья активность не позволяет ему останавливаться. Это должно быть верным уже в силу необходимости взаимодействия миров друг на друга, иначе теория Иммануила не будет применима к действительности. Отсюда проистекает сила притяжения, как одна из движущих сил. Отсюда же — выработка Кантом идеи трёхмерности пространства, довольно спорной для него теории, вступающей в противоречие с пониманием устройства космического пространства, по своей сути более плоского, нежели трёхмерного. И всё-таки пространство трёхмерно. Теория множественности миров тому в подтверждение.

К рассуждениям о живой силе Канта подтолкнули работы Лейбница. Иммануил посчитал, что мало соглашаться или опровергать, нужно самому прилагать усилия для дополнительного осмысления. В любом ином случае, заблуждения, порождённые неверным ходом мыслей, долгое время будут превалирующими и влиять на суждения последователей. Кант и сам категоричен в предположениях, неизменно считая проведённое им исследование вопроса исчерпанным, если подошло время подводить выводы под ранее сказанным.

Мало предполагать, нужно допускать разные подходы к пониманию. Тот же Лейбниц, считает Кант, мыслил опираясь на труды Декарта. Значит и труды Канта послужат потомкам для развития мысли. Сам Иммануил критически относится к математике, считая свойственное ей свойственным только ей, поскольку математические законы, как бы точно они не соотносились с действительностью, служат преимущественно для тренировки логики, и более разумного им объяснения не существует. Поэтому ложное в математике не является ложным вообще.

В ранних выводах об устройстве вселенной у молодого Канта обнаруживаются предпосылки для углубления мыслей и закладки фундаментальных теорий. Позже это станет более явным, когда Иммануил примется за размышления об устройстве Вселенной. Космогония станет для Канта следующим этапом развития.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не может существовать неоспоримых утверждений. Любое утверждение — химера. Стремление к свободе — химерично. Равенство само по себе является химерой. Братство тоже химера. Призывать ко всеобщему равенству, либо к равным для всех возможностям, стараться подчинить всех единому образу мыслей или считать нечто истинным утверждением — всё равно химера. Весь этот ход мыслей — химера. Об этом было сказано во втором предложении данного абзаца.

К чему бы не стремился человек — он никогда не добьётся желаемого, а если добьётся, то ему на смену придёт новая волна революционеров. Коли речь зашла о сборнике документальных свидетельств Великой Французской революции, следует исходить именно от неё. Есть много мыслей, их трудно переварить, толком не вникнув в детали. Слишком много событий произошло от взятия Бастилии до воцарения Наполеона. Слишком много людей было казнено за этот отрезок времени. Слишком разными оказались населявшие Францию люди. Не существовало общих убеждений, каждый хотел чего-то своего. История внесла ясность в спор революционеров, вернув монарха на трон, но монарха другой формации.

Главный урок, должный быть усвоенный потомками — нельзя действующей власти идти на примирение в угоду чьих-то желаний. Ярче примеров не найти, нежели Великая Французская революция и, случившийся ранее в Англии, протекторат Кромвеля. Немного погодя аналогичные сценарии разовьются по всей Европе, а может они ещё не раз вернутся, если постоянно идти на уступки и подготавливать почву для революций будущего.

Решение Людовика XVI собрать Генеральные Штаты для обсуждения возможности поднять налоги, стало пусковым механизмом для роста социального напряжения и последующего бунта. Оказанная помощь североамериканским колониям Англии в борьбе за независимость от метрополии дорого обошлась самой Франции. Генеральные Штаты стали обсуждать далеко не то, чего хотел Людовик. Нужно было принимать меры, вместо этого король маялся от скуки, охотился на оленей и постоянно писал в дневнике, что ничего не происходит. Ничего позавчера, Ничего вчера, Ничего сегодня, Ничего!

Редкий активный деятель времён французской революции пережил смутное время. На гильотину всходили постоянно. Люди дышали событиями, их переполняли планы, они с жаром отстаивали точку зрения. Все одновременно хотели одного, но шли к осуществлению разными путями. Некогда влиятельные жирондисты в полном составе лишись голов, такие же влиятельные якобинцы ненадолго их пережили. В брожении умов верх одержали радетели за прежний порядок, отчего революционный порыв превратился в фарс и довёл французов до вырождения.

Французы боролись с привилегиями. Они действительно отстаивали равенство для всех. Может быть они хотели считать себя братьями. И свобода на самом деле бередила их сердца. Но как избавиться от привилегий, если этого добиться невозможно? Всегда будут те, кто наделён ими больше, а у кого-то их нет. Иначе возникает анархия и мир рушится, пока к власти не придёт человек с железной рукой и в крови не потопит извращённое понимание свободы, перешедшее в состояние вседозволенности.

Провозглашение терпимости ко всем взглядам не помогло французам. В крови за личные убеждения тонули многие, стоило им выразить сомнения в необходимости революции. Кто стоял на крайних позициях, требуя террора, тот благоденствовал. Иных отправляли на гильотину. Кто не вмешивался в политику, тем удалось сохранить голову. Когда время террора пройдёт, пёстрая толпа без суда казнит Робеспьера. И тогда терпимость найдёт применение в жизни французов, но сами французы перестанут слыть львами, ибо львов перерезали ранее. И некому думать о свободе, равенстве и братстве. И никто не сможет верно утверждать, в каком направлении двигаться дальше. Падёт в числе прочих и Гракх Бабёф, истый радетель за равные права для всех. Он слишком поздно включился в борьбу — опоздал с тезисами-предвестниками коммунизма. Терпимость, наравне с прочими, оказалась химерой.

Французы дали ещё один замечательный урок потомкам — человек всегда думает, будто его убеждения обязательно будут разделять другие. Свергнув Людовика XVI, французы вознамерились осуществить это же повсеместно, даже если никому не нужно. Им удалось отстоять республику от иностранной интервенции. Они переполнялись мыслями о развитии успеха. Создавались художественные произведения: самое яркое из них — пьеса «Страшный суд» Пьера Марешаля. Европейские короли в цепях, они готовы на любые уступки, но их судьба предрешена. Как бы французы не думали, единой точки зрения на происходящее среди них всё-таки не существовало, а значит им не дано было устоять перед агрессией решительного Наполеона.

Начавшееся в 1789 году логически подошло к завершению десять лет спустя. Редкая революция добивается поставленных целей, чаще над ней воспаряют тираны, и тогда общество обретает способность объединиться и идти к светлому будущему, пускай и по реке из крови. В любом другом случае распад продолжится, а значит и национальное самосознание будет деградировать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обосновавшись в Англии, Александр Герцен пришёл к согласию с собой. Лишь былое полнится думами, тогда как настоящее стало унылым и малоинтересным. Теперь предстоит наблюдать за революционными порывами других. Внимать порывам Бакунина бороться с монархией Австро-Венгрии, активной деятельности Гарибальди по объединению Италии и многих прочих, чья жизнь окрашена в пыл цвета сопротивления. Сам Герцен перестал быть деятельной фигурой, либо он не хотел писать о себе лишнего.

Герцен видит современную ему Англию, мало отличную от Англии, знакомой ему по литературе двухсотлетней давности. Британское общество постоянно беспокоят одни и те же проблемы, с которыми оно, британское общество, благополучно справляется и, словно воспринимая отжившим своё, заново принимается беспокоиться об уже достигнутом. Ощущение внутреннего противоречия довлеет над Англией, людям её населяющим не получается достигнуть удовлетворения и придти к согласию, заново опровергая некогда желаемое, чтобы завтра снова возжелать того же. Устраивает ли такой взгляд на жизнь Герцена? Думается, нет. Но Герцену некуда было идти, его изгнали отовсюду и по этой причине стали называть евреем.

Герцен — еврей? Сам Герцен данное утверждение отрицает. Не является верным, когда прозвание еврея, тем более придуманное своим же соотечественником — Иваном Головиным, выступает в качестве обличительной характеристики. На Герцена регулярно возводили хулу и ему приходилось опровергать домыслы разных степеней глупости. Было бы о чём Александру делиться с читателем в мемуарах, да приходится собирать всякие небылицы и желать оправдаться перед потомками, чем он постоянно на страницах «Былого и дум» как раз и занимается.

Пусть евреи бродят по белу свету, когда-то изгнанные из рая Богом и теперь вынужденные искать новый дом, поскольку родной для них дом навсегда закрыт. Герцен аналогично им изгнан Родиной, будем считать за искушение вкусить плод познания и за сомнения в величии царя. Противоправных поступков Александр никогда не совершал. Его вина изначально свелась к стремлению наделить людей шансом на достойную жизнь, чего в николаевской России добиться было невозможно. Пострадав за убеждения, Герцен позже пострадает за них в гуманной Европе, более дикой, нежели Россия. Его надежды полностью потерпели крах, стоило ему осознать стремление человека видеть над собой самодержавную власть.

Париж, согласно Герцену, является подобием индекса развития человечества. Чего добьются парижане, то распространится на весь мир. Кто будет владеть Парижем, тому покорится всё остальное. Такие же мысли Герцен приводит и касательно будущего, где о войнах должны забыть уже сейчас. Виной таких мыслей груз прожитых лет или Александр всегда так думал? Вот и рухнули надежды, стоило парижанам забыть о Свободе, Равенстве и Братстве, уже в который раз отказавшись от республиканской формы правления, возвращая на трон монарха.

Краху воззрений способствовали и итальянцы, прибегавшие к услугам королей. Они видели объединение Италии плодом соединения монархий, иначе низы никогда не смогут добиться задуманного. Беседы с Гарибальди и прочими революционерами только становились причиной расстройств. О России же Герцен будто забыл. Он уже ничего не говорил про деятельность нового русского императора, не вспоминает об умершем Николае, лишь польская проблема изредка приковывает его внимание. Опять встаёт вопрос о необходимости начала борьбы с помощью крестьян, что позже обязательно произойдёт, а пока Герцен, словно Бабёф, верен разработанным им идеалам, пускай и без задумок об их реализации в действительности.

Отдельный интерес представляют письма, написанные Герцену его друзьями и недругами. Среди писавших ему можно отметить Николая Полевого, Белинского, Грановского и Прудона. Судя по ним, можно сделать вывод, что Герцена всегда хвалили, а если ругали, то впоследствии просили прощения за недальновидность. Белинский показал ситуацию с цензурой в Российской Империи, трудность угодить желаниям читательской аудитории и про впечатления о личной жизни. Грановский же, сперва настроенный положительно, после отъезда Герцена из России, заметил несоответствие между взглядами Александра и изменениями, произошедшими в стране.

Жизнь прожить — пустое дело. О тебе будут судить не так, как ты этого хотел. Поэтому мемуары писать нужно, хоть и их всяк на свой лад трактовать станет. Былое в прошлом, думы в настоящем, а рассудит людей будущее, а следующее за будущим время многократно перерассудит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучше работать на себя, решил Джеральд Даррелл и отправился по хорошо известному ему адресу, где он уже много раз бывал, в поселение Бафут, что располагалось в Британском Камеруне. Нравы местного населения Дарреллу известны, у него хорошие отношения с местным царём и перед ним стоит единственная цель — набрать животных для личного зоопарка. Мечта мечтой, но Джеральд так и не научился всё планировать заранее. Он имеет общее впечатление о задуманном, чем и ограничивается. Кого именно удастся на этот раз поймать, куда потом улов везти и где животные будут располагаться — неизвестно. Может статься, что Даррелл привирает для красочности рассказа…

Новой информации читатель почти не узнает. Ему, как и писателю, известны нравы обитателей Бафута, поэтому Джеральду приходится находить другие сюжеты, дабы удерживать интерес к своим приключениям. На первое место им поставлены забавные случаи, над которыми, думается, следует смеяться, только вот юмор у Даррелла опустился до примитивного, так называемого туалетного. Ныне читатель внимает не банальной экзотике, а экзотике с душком мочи и едва ли не с интимными укусами тела автора.

Также важное значение имеет использование Дарреллом кинокамеры. Читателю наглядно показывается, как снимаются фильмы о животных в их естественной среде обитания. А так как съёмки в естественных условиях крайне затруднительны, Джеральд снимает постановочный фильм. Впрочем, и это занятие не из простых. Даррелл снова рассказывает занимательные истории, чем подтверждает неумение держать ситуацию под контролем. Неурядицы слишком часто с ним встречаются, будто он специально их провоцирует. Конечно, многого в здравом уме не придумаешь, но всегда можно упустить ряд обстоятельств, как проблемы не заставят себя ждать.

Животных для зоопарка Даррелл обязательно соберёт и благополучно доставит их к себе домой. То есть Джеральд их вёз из Африки с конкретной целью, правда не представляя, как добиться её осуществления. Приехав, придётся помыкаться по гаражам и прочим закрытым помещениям, чтобы осознать приближение зимы и впасть в панику — теплолюбивые создания не смогут пережить изменение климата. Даррелл опять Даррелл: обезьяны сбегают и устраивают погромы, наверное и змеи держали в страхе округу. Зато есть о чём рассказать читателю, иначе пришлось бы повторять про трудности кормления и прочую информацию по содержанию животных вне привычных им условий.

Главное, Даррелл пошёл по пути самостоятельной работы. Он созрел для понимания необходимости оберегать природу и теперь старается сохранить представителей исчезающих видов. Пусть в его действиях прослеживаются благие намерения, а своей работой он вносит разлад в дарвиновскую теорию эволюции — поступает Даррелл в угоду краткого мгновения настоящего, сохраняя имеющееся и не давая ему подстраиваться под изменяющийся мир. Человек всегда желает сохранить воспоминания. Вот и в случае Даррела читатель видит стремление основать зоопарк, нацеленный именно на сохранение находящихся на грани вымирания животных.

Джеральд не унывает. Он всегда позитивно смотрит на жизнь и сосредоточен на проблематике осуществляемой им деятельности. В 1957 году добывать животных в Африке было проще, нежели к моменту публикации книги «Зоопарк в моём багаже», когда Камерун стал независимым от Британии государством. Надо полагать, Даррелл далее не будет простым ловцом, а станет заметной фигурой и будет проявлять заботу о животных на более глобальном уровне. Снимать фильмы он научился, другие увлечения со временем также появятся. Свой зоопарк у него есть, а значит нужно добывать деньги на его содержание. А написание книг, как известно, являлось для Джеральда одним из источников дохода, который он тратил на организацию экспедиций, теперь же будет тратить их и на зоопарк.

Хочется верить, что чтение книг Даррелла поможет сохранению животных, а не станет даровым источником дохода для издателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1798 году Иммануил Кант написал критику в ответ господину надворному советнику профессору Хуфеланду под заголовком «О способности духа силою только воли побеждать болезненные ощущения», в котором выразил собственное понимание умения предотвращать болезни — Диететики. Доходчиво было им сообщено о пользе сурового обращения с организмом и желательного негативного на него воздействия, дабы жить долго и принимать любые отклонения в здоровье за неизбежное явление. Кант строго придерживался распорядка дня и, будучи болезным, прожил долгую и плодотворную жизнь. Главное, чему следует уделить внимание — Иммануил исходил из собственных наблюдений и никого не побуждал поступать подобно ему.

Панацеи от всех болезней не существует, как нет средств, позволяющих дожить до старости здоровым. Но люди не отчаиваются и продолжают искать. Кто-то пропагандирует питие мочи, омолаживая сим организм, а, речь будет о нём, Рон Хаббард разработал науку душевного здоровья Дианетику. Он расписывает её эффективность с фанатичным упорством, приводя в качестве доказательства упоминания специально проведённых научных исследований. Со слов Хаббарда человек разумный наделён способностью силой воли исправить плохое зрение, остановить кровь из раны и, надо полагать, растворить камни в почках. Нужно захотеть — тогда всё окажется возможным.

Хаббард опирается на Теорию эволюции Дарвина, видя в борьбе за жизнь ключ к пониманию Дианетики. Он ругает Павлова и скептически относится к опытам над собаками. Зато ему люб психоанализ Фрейда и гипнотическое воздействие без воздействия гипноза. Хаббард считает обязательным участие посредников в виде обученных людей (читай — лекарей с сертификатом о прослушанных курсах). Никаких явных доказательств действенности Дианетики Рон не приводит, но в форме лечебных сеансов пытается убедить в обратном. Опять же, нужно захотеть, иначе не стоит пробовать.

Нельзя оспорить утверждение, будто человек способен заставить себя преодолеть боль, повысить потенциал и добиться практиками фантастических результатов. Хаббард именно на это и ссылается. Но мало наблюдательности, чтобы сделанные им выводы пропагандировать и продвигать с обещаниями научить человека контролировать происходящие внутри его тела процессы. Не тот подход был им выбран. От этого и страдает восприятие Дианетики, на деле способной оказать влияние лишь для излечения ипохондрии.

Хаббард считает, что лучшим способом познать окружающий мир, является подобие ролевых игр. Человек должен примерить роль других, дабы с их позиции взглянуть на жизнь. Когда случается конфликт в семье, её членам следует поменяться ролями и заново проиграть ситуацию. Подобный совет идеален для любых ситуаций. Он применим к политикам и всем прочим, кто не может придти к единому мнению. Однако, затруднительно представить, чтобы излечение спины могло быть построено на применении аналогичной схемы. Возможно, Хаббард говорит о достижении гармонии между людьми, исходя из утверждения — стресс, как фактор патологических изменений в органах. Значит и боль в спине провоцируется обстоятельствами, должными быть устранёнными.

Позиция Хаббарда понятна. Он сам считает, если Дианетика в течение двадцати лет не приживётся, то человек чуть ли не обречён влачить через века болезное тело, страдающее от неспособности наладить над ним контроль. Слишком одиозен Рон в такого рода предположениях. Наученный осознанию многих практик на Востоке, он их часть решил привить жителям Запада. Может тогда ему следовало стать адептом даосизма? Хаббард бы учил заниматься ежедневным монотонным трудом до прихода просветления. И тогда человек забудет обо всех проблемах, ведь проблем не может быть, когда ты тридцать лет занимаешься лишь созерцанием стены или, предположим, читаешь единственное произведение, например Дианетику.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ранняя эссеистика Мориса Метерлинка даёт представление о писателе, как о самобытном философе. Словно он привык размышлять обо всём, преимущественно в наставительном тоне, с намёком на бесполезность выражения противоположного мнения. В суждениях Морис апеллирует к мудрости древних мыслителей и редко опирается на близких ему по времени авторов. Причём совершает он это в присущей ему манере, делая выводы из собственных же суждений. Тщательный анализ умственных изысканий читателю не потребуется — нужная информация располагается на поверхности. Вернее, доводы Метерлинка лишь опираются на выбранных им авторитетов.

Морис честно старается показать наблюдательность. Он подмечает важные для него особенности и делится ими с другими. Но ему трудно говорить о чём-то конкретном, так как для этого нужно иметь твёрдые представления о желаемом. Вот и видит читатель размышления на разные темы, порождённые мимолётными впечатлениями, на основе чего Метерлинк старался родить удобоваримый текст.

«Сокровище смиренных» — первый сборник сочинений-эссе. Сказать определённое про его содержание не получится. Морис рассуждает о высоких материях, разбирается в отношениях между людьми, проникает вглубь душевных переживаний, пробует себя в качестве литературного критика, показывает знание древнегреческих трагедий. Читатель постепенно начинает понимать, что по структуре эссе Метерлинка ближе к потоку сознания, настолько иной раз содержание расходится с его необходимостью присутствия в тексте. Морис говорит о многом, местами интересно, но в общем виде восприятие прочитанного в единую картину не складывается.

«Мудрость и судьба» — второй сборник, написанный с ещё большей уверенностью в суждениях. Тон Метерлинка возмужал. Теперь Морис не просто наставляет читателя, он проповедует. Собирая с мира по нитке, Метерлинк берёт на себя право говорить о нравственности и духовности. Некогда авторитетные для него источники начали подвергаться новому переосмыслению. Морис лично решает за других, что для них лучше. Участниками дум становятся Иисус Христос, Марк Аврелий, Людовик XVI, а также Эмилия Бронте.

В последующих работах Метерлинк сосредоточится на конкретных проблемах, наглядно показывая отчего дошёл до определённых мыслей. На раннем этапе творчества подобный подход у Мориса отсутствует. Он ударяется в крайности. Если эссе оголяют внутренний мир и показывают Метерлинка для читателя без фальшивой шелухи, то в пьесах Морис предпочитал уходить от возможности открытого объяснения раскрываемых им тем. Зритель понимал, к чему его стремился склонить автор, но способен к тому был лишь на доступном ему уровне. Так кажется на первый взгляд.

Предлагаемые Морисом суждения дают представление о нём, как о человеке, который брался за интересующие его темы и старался дать им наиболее верное объяснение. Может сложиться впечатление, будто нет ничего проще, нежели подвести итог словам других и поставить финальную точку. Примерно в таком духе излагает мысли и Морис Метерлинк. Однако, учитывая его подготовку к подобным рассуждениям, ждать откровений не приходится. Всё это будет потом, пока же мысли зреют и обретают форму, благодаря чему их можно будет в следующий раз выразить понятными и доступными словами.

Какой вывод должен сделать читатель из прочитанного? Нужно смело идти по выбранному пути и не обращать внимание на критику. Пусть льют грязь, видят огрехи, просят заняться иным делом. Метерлинк своей литературной деятельностью сыскал себе Нобелевскую премию и дворянство. И ведь было бы из чего расти. Практически все начинают с нуля и ужасают первыми поделками, зато при должном упорстве, в том числе и при отсутствии таланта, добиваются требуемых им результатов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С малых лет Лев Троцкий, тогда ещё Лейба Бронштейн, переживал за рабочих, с которыми, по его мнению, обращались несправедливо, ущемляя их интересы, навязывая условия сверх положенного и забывая полностью оплачивать труд. Так говорит сам Троцкий в своей автобиографии. До девяти лет он прожил в селе Яновка Херсонской губернии, не зная ничего о происходящем вне её, а после, по настоянию матери, начал учиться, познавая то, чего его родители были лишены. Он практиковался в сочинении стихотворений, выступал в спектаклях и устраивал заговоры против преподавателей. Этим Лев занимался без всякого к тому побуждения. Опять же, с его слов, Троцкий ничего не знал о тяжёлой атмосфере в мире, связанной с ростом напряжения между рабочими и действующими властями технически передовых стран, вплоть до смерти Энгельса в 1895 году, как не знал и о самом Энгельсе. Зато потом он начал принимать активное участие в стачках и прочем, вследствие чего не раз сидел в тюрьме, отбывал наказание в ссылках, неоднократно скрываясь от преследования за границей.

Правдив ли Троцкий перед читателем? Со своей стороны он не может ошибаться. Но проще не говорить до конца, чтобы создать нужное о себе представление. Именно таким образом поступает Троцкий, рассказывая историю жизни. У читателя сложится впечатление, будто автор мемуаров существовал в ограниченной от всего среде. Он борется за что-то, не обосновывая мотивов. Троцкий игнорирует действия царских чиновников, не обращает внимания на политическую составляющую соперников по идеологии, он трудится во имя личных устремлений, словно следует с жаром доказывать правоту пустоте, поскольку истина кроется в доселе невысказанных словах, против чего бы они не были сказаны.

Троцкий борется из желания бороться. Важны ли ему были права рабочих на самом деле? Возможно и нет. Только сам он такого говорить не будет. Он нашёл призвание, а далее необходимо было существовать согласно обозначенным рамкам. Его инструментом стало перо, с которым он никогда более не расставался, находя удовлетворение если не в излитии чернил на бумагу, то в ораторском искусстве, поражая сердца людей живой речью. Даже его автобиография — продукт временного застоя, когда он оказался лишён права заниматься политикой и пребывал в ожидании принятия в качестве политического беженца в европейских странах. Поэтому Троцкий постоянно писал и редко останавливался.

Убеждения человека всегда проистекают изнутри, согласно его видению ситуации. Будучи в Австрии, Троцкий не мог понять, почему местные лидеры рабочих движений лишь номинально являются таковыми. Им следовало активно бороться, вместо чего те сомневались и не были уверены в воплощении устремлений. Время не настало — говорили Троцкому. Они не настоящие революционеры — думал Троцкий. Он желал добиться результатов в ближайшее время, готовый писать и говорить ещё больше. На его мировоззрение могла повлиять лишь прочитанная переписка Маркса и Энгельса, тогда как другие не представляли для него интереса. В том числе и Ленин, чьи тесные ботинки от разнашивал в Швейцарии.

Революция в России случилась сама по себе — в автобиографии Троцкий никак её не объясняет. Он занял своё место и стал служить новому государственному образованию. Отныне он должен был добиться мирного соглашения с Германией «без аннексий и контрибуций», а также оказать отпор белому движению. Никакой конкретики читатель от Троцкого так и не дождётся. Единственным примечательным моментом оказывается упоминание им случая с делегацией от Украины, отдельно решавшей вопрос прекращения конфронтации со странами Запада, покуда Красная Армия ещё не заняла Киев. Представители Украины не удостоились от Троцкого ни одного доброго слова, кроме обвинения в готовности принять любое унижающее их достоинство решение.

Читателю гораздо интереснее проследить крах надежд Троцкого. Как он сам объяснит причину поражения от сопартийцев? Оказывается, его несчастья крылись в некоем своеобразно выбранном пути недомолвок. Разве читатель поверит в истории, когда вместо активных действий, Троцкий постоянно ссылается на неудачи? То он ногу подвернул, то уехал далеко, то ещё что-нибудь. Пока вокруг чахнувшего Ленина велось ожесточённое сражение за власть, Троцкий занимался чем угодно, только не тем, что ему следовало делать. Все обвинения становятся бесполезными, ведь он ничего не делал для закрепления позиций. Куда делось его умение убеждать и вести людей за собой?

Такова жизнь Троцкого. Он — пример ярого революционера, умеющего страстно бороться за дело в разгар событий, но совершенно неспособного к деятельности после.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герцен — ангел божий. Он считал себя правым, его считали правым, а власть имущие находили повод сообщить ему обратное. Удивляться ли этому? Человек склонен всегда воспринимать собственное мировоззрение лучше взглядов на жизнь оппонентов. Тем-то и занимаются, например, политики, не умея найти точки соприкосновения. Это отражение человеческого стремления к противоречию, вот и Герцен был подвержен точно такому же. Он, со своей стороны, говорит верные слова, поскольку он не может считать иначе. Ситуация обострилась по возвращении опального Александра в столицу, где ему припомнили первый проступок и преподнесли новый огрех, обвинив в распространении слухов и снова отправив в ссылку.

Как тут быть спокойным! Герцен только начал вживаться в столичную жизнь, наблюдая за кружком Станкевича, где собирались младые реформаторы, привыкшие много рассуждать и мечтать о светлом будущем. Часть имён участников потомки помнят и поныне, благодаря их, на тот момент, спорным взглядам. Например, Белинский обострил внутренние противоречия в среде интеллигентов, расколов их на славянофилов и западников, задев чувства оных талантливой критикой. О Белинском Герцен чаще отзывается тепло, постоянно припоминая его застенчивость и, как бы теперь сказали, социофобию. Сам Герцен сомневался в разумном подходе славянофилов, пытавшихся обосновать ключевую роль славян в самостоятельном становлении и излишне подвергшихся западному влиянию, что теперь возникла необходимость возрождать канувшие традиции.

Герцен разумен в суждениях. Он не занимал чёткой позиции, стараясь держать нейтралитет. Но он чётко высказывается, ссылаясь на задержку в развитии русского народа, когда тот стоит на краю бытия, будто располагается в центре всего, и смеет думать об уникальности, забывая, как формировалась Россия, разрозненная до прихода варягов, реформированная и так и не сумевшая объединиться до прихода монгольских орд. Такая логика в мыслях Герцена твёрдо выдержана и может быть прослежена при помощи подобных же событий. Получается, истина в словах Александра имеется — нужно быть разумным и не стараться закрываться от мирового сообщества.

Тяжёлая обида на Николая мешала Герцену спокойно существовать. Он вынужден мотаться по стране, оставаясь на службе при государе. Странно думать, но при всём этом, Герцен везде видел несоответствие действительности личному миропониманию. Не только в России, а также в заграничных поездках. Ежели российский чиновник набивает карман и редко вспоминает о нуждах народа, не стоит думать, якобы итальянский и французский чиновник вели себя иначе. За то Герцена всюду и не любили, ибо его честность мешала спокойно существовать уже им.

И всё-таки Герцен старался жить, осознавать жизнь и продолжал мыслить. Его взора коснулось многое. Уехав из России, он путешествовал по Швейцарии, Италии и Франции. Герцен боролся за наследство матери, купил дом в Париже, выпускал газету. А также зримо ощущал крах прежних надежд — республиканская форма правления начинала восприниматься утопией, особенно на почве, на которой народы сами приходили к соответствующим выводам. Яркое подтверждение — Вторая французская республика согласилась видеть над собой не президента Наполеона, а Императора французов Наполеона III.

Одна радость грела душу Герцена — Николай умер. Он задумался, возвращаться в Россию или продолжать жить вне её. Его убеждения поверглись в прах, как и личная жизнь — жена безвременно скончалась. С прежними друзьями случился раздрай — они перестали понимать бывшего соратника, как и сам Герцен охладел к их пылким побуждениям, исходившим от желания заявить громко о себе, нежели добиваться осуществления общих помыслов. Даже из Парижа Герцена попросили удалиться, усугубив его думы о настоящем. Впереди «Полярная звезда» и новый этап жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more