trounin.ru

От реализма магического к реализму настоящего — так можно кратко охарактеризовать литературный путь Габриэля Маркеса, что начался в 1947 году и закончился в апреле 2014 года. Не каждому читателю дано понять художественные изыскания начинающего Маркеса, наполнявшего страницы непонятным текстом, в который можно было вкладывать все свои размышления, но не находить выход из лабиринта. Маркес всё глубже и глубже погружался в свои собственные мысли, тщательно выписывая их на бумагу. Очень много внимания он уделял темам смерти, любви и жестокости. Об остальном Маркес говорил мало. С годами его творчество всё крепче находило связь с землёй, когда очередное произведение было наполнено уже не эфемерными аллегориями, вызывавшими полное отрешение от мира объективных процессов, а вполне осязаемые истории, в которых можно без особых проблем разобраться. Определяющими для всего творчества великого колумбийца стали повесть «Полковнику никто не пишет» и роман «Сто лет одиночества». О них вы можете прочитать в других рецензиях, как и о «Палой листве». В этом обзоре речь коснётся только рассказов, пропитывающих сборник потом писателя; собранных редакторами так, что виден весь путь Маркеса — тот самый магический реализм, так громко ему приписываемый, на глазах читателя трансформируется в бытоописание, где только иногда автор позволял отступления в стиле себя начинающего.

Под обложкой этой книги содержатся следующие рассказы:
1. Третье смирение (1947);
2. Ева внутри своей кошки (1948);
3. Другая сторона смерти (1948);
4. Диалог с зеркалом (1949);
5. Женщина, которая приходила ровно в шесть (1950);
6. Ночь, когда хозяйничали выпи (1953);
7. Похороны Великой Мамы (1961);
8. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля (1970);
9. Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и её жестокосердной бабушке (1972).

Читатели любят Маркеса в первую очередь за создание Макондо. Это целый мир и целая Вселенная. Отдельная планета в нашем сознании. Если учёные не хотят признавать планетой Плутон, так давайте уступим место последней планеты Макондо!? Маркес долго экспериментировал с творчеством, пока в 1955 году не написал «Палую листву», ставшую первым шагом. Продолжая рисовать, Маркес через два года создаёт наполненную грустью повесть «Полковнику никто не пишет», также опосредованно задевающую тему Макондо, где читатель узнаёт о некогда произошедшей войне и о печальном настоящем забытых всеми борцов за справедливость, добившихся победы и униженных политиками новой волны, которые не разделяли мнения о должном обеспечении людей, чья жизнь стала плодом реформ, думая лишь о собственном благе. Маркес умело переплёл выдуманный мир и реальную обстановку дел в родной Колумбии, которая мало чем отличается от остальных стран Южной Америки, постоянно терзаемых народными волнениями, заменяя одного диктатора другим. Революция народа сменилась революцией политиков, уничтожая заслуги других и насаждая новые порядки. Волна за волной, под сильным ветром шторма через четыре года Маркес окончательно определился с Макондо, даря миру небольшую повесть «Похороны Великой Мамы».

Если в «Полковнику никто не пишет» читатель уже видит нового Маркеса, всё больше встающего на ноги, то в «Похоронах Великой Мамы» сохраняется только недосказанность, напрочь уходящая от любых аллегорий и не допускающая абсурдных ситуаций. «Похороны Великой Мамы» можно сравнить с елизаветинской Англией, где всеми землями района Макондо некогда заправляла Великая Мама, девственница и женщина, позволившая своим подданным расплодиться в невероятных количествах, отчего ей поступало всё больше налогов. Смерть Великой Мамы вносит окончательную ясность во Вселенную Маркеса, где семья Буэндиа уже готова воплотиться в поток страданий, благодаря давно мелькавшему на разных страницах нескольких произведений того самого Аурелиано, что начал клепать рыбок ещё при полковнике, которому никто не писал. И вот в 1967 году веха творчества Габриэля Маркеса увидела свет — «Сто лет одиночества». Магический реализм переплетается с реальностью, где Маркес выжимает из себя весь свой накопленный потенциал, чтобы этим произведением навсегда остаться в истории литературы. Читатели могут недоумевать от поворотов сюжета, рыдать над извращённостью моментов и запутываться в постоянно повторяемых именах. Это не умаляет заслуг Маркеса. Гениальное произведение показало, что в мире, где модернизмом литература не может ограничиться, где зарождение контркультуры и продукта массового потребления без особых талантов для размягчённых ослабших умов — в таком мире есть место произведениям, способным стать переходными пунктами от непонятного к противному, сохраняя при этом лаконичность прекрасных моментов.

Ранние годы, когда идея Макондо ещё только собиралась возникнуть в голове писателя, Маркес радовал мир тем самым магическим реализмом, от которого, надо полагать, Маркес не мог надеяться на лестное к себе отношение. Перезревший Эдгар По с идеями извечных попыток месмеризма, пытающийся наладить связь с потусторонней реальностью. Слова сами ложились на строки, даря читателю множество непонятного и слегка мистического. Маркес писал сумбур — бросался от мыслей о реинкарнации до чувств мертвеца, иной раз просто беседуя с самим собой во время бритья. Время экспериментов бросало от одного жанра к другому: «Женщина, которая приходила ровно в шесть» — детектив без начала и конца.

Поздние годы, рассказы которых доступны в этой книге, характеризуются переходом к реальности. Небольшие повести «Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля» и «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и её жестокосердной бабушке» мало похожи друг на друга. Первая повесть в духе приключений поведает читателю о трудностях выживания, где Маркес не допустит в текст даже призрачных намёков на «дикие сравнения». Кто-то вынесет для себя много полезной информации, когда поймёт, что пить морскую воду можно, что есть чаек противно, что чешуя рыб подобна броне, что акулы приплывают ровно в пять часов вечера, что одно желание просто выжить будет восприниматься актом героизма, тогда как у человека просто не было никаких других желаний, кроме надежды на спасение. «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и её жестокосердной бабушке» порадует почитателей «Ста лет одиночества». Она хоть и никак не связана с Макондо, а со слов автора даже была на самом деле. Трудно, конечно, понять мотивы бабушки-сутенёра и её податливой внучки. Чем Маркес продвигался дальше в сюжете, тем больше он вспоминал молодые годы, отдаваясь сравнениям и прочим невероятным вещам, за которые, собственно говоря, Маркеса всегда и ценили. История крайне развратная, но имеет место быть. Остаётся читать, думать и восхищаться талантом автора, сумевшего, казалось бы, банальную историю превратить в нечто большее, нежели эротический рассказ.

Кто не читал, тот многое потерял — избито, но зато правда.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Я не мыслю, стало быть — я усы.»

Перед чтением рецензии, давайте сразу обговорим один существенный момент. Жил когда-то такой писатель как Сартр, он однажды отказался от Нобелевской премии, что породило много разговоров о нём, за счёт которых и стал ещё более известным. Нобелевская премия не означает, что все книги данного писателя достойны восхищения. Так уж получилось, что именно «Тошнота» всеми ставится в самый яркий пример творчества Сартра, но Сартр Нобелевскую премию получал не за неё, а за то, что делал после «Тошноты». «Тошнота» была написана до второй мировой войны, выражала идеи экзистенциализма, этакое философское направление окончательно выродившегося ницшеанства. Годы второй мировой войны и события после изменили Сартра до неузнаваемости. Поэтому не подходите к «Тошноте» с позиции гламурного вау… просто читайте, ловите связь с другими авторами, писавшими аналогичным стилем. Их было много во время Сартра, они трудились и после него. Другое дело — любите ли вы поток сознания, чтобы достойно восхищаться подобными книгами.

Читая книгу, задаёшься одним простым вопросом. Что случилось с французской литературой? Почему на смену бесподобным классикам Виктору Гюго, Оноре де Бальзаку и Александру Дюма пришла волна в виде Сартра и Камю? Отчего Париж так разрушительно повлиял на творчество Генри Миллера и Хулио Кортасара. Почему в очень похожем стиле писал Герман Гессе? Вырождением трудно назвать поиск самого себя в быстро изменяющемся мире. Разрушительное воздействие Первой Мировой войны породило первый приток «потерянного поколения», Вторая Мировая война — повторила прилив таких писателей, уйдя по наклонной в сторону Америки, порождая Курта Воннегута. Все они имели свою точку зрения, стараясь выразиться тем доступным способом, который обыкновенный читатель может просто назвать потоком сознания. Стоит ли упоминать Эриха Ремарка, писателя, хлебнувшего лиха ровно столько же, сколько довелось испытать вышеперечисленным авторам. Но Ремарк писал на понятном языке и не пытался искать себя, отражая фатальную составляющую жизни доступными для понимания способами, не прикрываясь громкими терминами из новомодных течений философии.

«Тошнота» написана в форме дневника. Главный герой проживает дни, размышляя обо всём подряд, тщательно занося мысли на бумагу. Дотошный читатель обязательно упрекнёт героя, который не просто заносит свои мысли в дневник, а с дотошностью самописца переносит в свои записи все диалоги, сохраняя пунктуацию. Ведутся ли так дневники? Может раньше их вели именно так, отражая всё до деталей, не ограничиваясь примерным переносом событий дня, а без особых раздумий. Как таковых мыслей в дневнике не появляется. Такая форма изложения позже активно будет использоваться Кортасаром, чей поток сознания довольно предсказуем: герои читают газеты и книги, делают вырезки, цитируют и размышляют. Герой Сартра такой же. Всюду он носит «Евгению Гранде» Бальзака, удивительным образом открывая страницы именно там, где этого требуют жизненные обстоятельства.

Половину книги героя беспокоит жизнь главного заговорщика покушения на Павла Первого, императора российского — иногда читатель пытается провести параллели жизни заговорщика и героя книги Сартра, но не надо так делать. Вы будете искать смысл, однако смысл найти трудно — в жизненной суматохе невозможно выделить главное и второстепенное. По своей сути, всё это тлен. Сейчас главное, а завтра второстепенное. Второстепенное сегодня, потом главное. Послезавтра же — эти вещи не будут иметь никакого значения. Пройди ещё 50-100-150 лет… будет другая жизнь со своими проблемами. Так стоит ли придавать значение к частым позывам тошноты у главного героя. Он лоботряс. И всё. Пресыщенный жизнью индивидуум, подвергающийся саморазрушению на фоне общей скуки. Сартр после Второй Мировой войны уже не смог бы написать «Тошноту» — ему бы это не позволило ощущение глобальной пустоты, когда люди нашли цель в жизни. Герой «Тошноты» — это герой нашего времени: мы пресыщены и подвергаемся саморазрушению.

XX век стал временем изменения отношения к человеку. Кого-то шокировали книги Генри Миллера, но он дитя своего времени, подвергшийся разрушительной силе окружающего мира. Взаимоотношение людей всегда были запретной темой в Европе, отгородившейся от решения насущных вопросов религиозной стеной. Сартр в «Тошноте» тоже не будет спокойно рассуждать о жизни, а постарается отразить даже самые постыдные аспекты бытия. В наше время, когда распущенность нравов вышла на пик своего существования, сохраняется самоцензура, фильтрующая поток брани и запретных тем. Сейчас можно с удовольствием читать альтернативную литературу, не заливаясь краской, но всё же не слишком распространяясь о прочитанном. Казалось бы, в этом нет ничего такого. Главное, не допустить Третью Мировую войну, пока человек всё больше разрушается от приевшейся обыденности.

«Тошнота — бьющая в глаза очевидность.»

Автор: Константин Трунин

» Read more

Безусловно, одна из лучших книг у Германа Гессе — это «Степной волк». Это одна из тех книг, где можно найти хотя бы чуточку смысла. Во многом, это связано с автобиографичностью книги — Гессе писал о самом себе, своих мыслях, порывах и об окружающей обстановке. До чего дожил к пятидесяти годам, то и имеет. Если Македонский в молодом возрасте большой империей владел, то Гессе подагрой и маразмом болел. Книга не производит благостного впечатления — она унылая и повествование унылое. Автор постоянно жалуется на старость, да на старческие болячки… и это в пятьдесят лет, да после интеллигентного труда, будто не по бумаге пером водил, а мешки тяжёлые на пирсе разгружал.

Главный вопрос, который тревожит душу — откуда пошло название. Якобы, действующее лицо находит записки некоего анонима с псевдонимом Степной волк, рассуждающего о жизни, как действующее лицо, и, самое главное, события его жизни точь в точь напоминают события жизни действующего лица, и, внимание, будущее описано таким же образом, каким собирается быть будущее действующего лица. Отсюда и Степной волк. Никаких других причин нет. Неважен ареал обитания степных волков, да и сама суть волка неважна. Пускай волк может отгрызть себе лапу, зажатую капканом, пойти, таким образом, на самоубийство — всё это связано с мыслями и поступками главного героя, также готового отгрызть собственную лапу, перегрызть себе горло и помочь в таких устремлениях другим волкам. Такой степной волк предстаёт перед читателем. Но! Не забывайте, что главный герой увлекается танцами, что-то у него получается, а что-то нет. В итоге, лично для себя, могу вывести название из понятия Степа, некогда популярного танца, да и слово «степ», как значение любого движения в любом танце. Степ — это шаг. Никаких других трактовок не получается, ведь герой не волк, а, как правильно заметили, суслик. И даже не суслик, а лемминг, склонный к самоубийству при пресыщении ареала его обитания. Дикие животные самостоятельно сокращают свои популяции. Но такое поведение волку совершенно несвойственно. Волк никогда не совершает самоубийство. Поэтому и только поэтому — Степной волк — это громкое название для книги, ничего с книгой общего не имеющее.

Герман Гессе любил писать под псевдонимами, что во многом объясняет его книги, которые он из себя выдавливал, изливая на бумагу личные переживания. «Степной волк» также был написан под псевдонимом главного действующего лица, дабы вновь усилить у читателя впечатление реальности происходящего. Хитрый приём Гессе сильно влиял на умы новых поколений, склонных пребывать в самоубийственных порывах и настроениях. Людям свойственно заниматься самобичеванием, думать о собственной никчёмности. о ненужности для общества и о бесполезности всей жизни. Ощущение усиливается при взрослении и достигает пика к зрелости, к пятидесяти же годам всё становится гораздо хуже. Редко какой человек радуется жизни по настоящему, чаще такого не происходит. Накопившийся груз проблем придавливает к земле, пока не вжимает в неё окончательно.

Всё-таки правильно говорит Гессе в заголовке, характеризуя свои записи, как книгу «для сумасшедших». Читать и пребывать в твёрдом разуме невозможно. Когда главный герой постоянно думает о самоубийстве, когда окружающие просят их тоже убить, рисуется некий кружок фаталистов, где действуют свои правила жизни и угнетает подавляющая атмосфера. В таком окружении, конечно, легко стать сумасшедшим.

Вылечить от фатализма может только цинизм, причём крайне едкий цинизм. Никакой «Степной волк» не поставит вас на ноги, не вразумит правильному образу мыслей. Заканчивайте ловить единую волну с героями Гессе, они вас точно сведут в могилу. Кто неправильно понимал мудрость Востока — тот не сможет передать её европейскому читателю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цинизм и ехидство, злословие и тонна масс кала, псевдославянский мир будущего с имитаций элементов антиутопии — вот краткая характеристика для «Кысь» Татьяны Толстой. Книга писалась порядка четырнадцати лет, что нисколько не удивляет. Выжимать из себя, буквально по строчке, столько негатива. Изливать на бумагу, без лишних размышлений, самые невозможные мысли. Трудно прорваться через дебри словесности, ещё труднее штурмовать придуманный мир, где герои олигофрены без возможности нормального общения. Когда на любой вопрос, читатель получает «дикий» ответ, он начинает ёрзать на стуле. Скабрезный юмор иной раз просто вышибает почву из-под ног. После сравнения женщины с мешком из кишок, глаза закрылись и больше веки не желали подниматься. Сумбур проистёк в отторжение текста. Мозг сломался, а книга отправилась бродить в те самые места, куда её отправила сама Татьяна Толстая. Спроси любого из персонажей, что бы он сделал с книгой про его жизнь, и он бы ответил, никак не хуже самой Толстой, попросив засунуть эту книгу в мешок для кишок, чтобы она была переварена мозгом, чтобы был сделан нужный вывод… и наконец-то мысль о книге выйдет на свет, полная гадости, перебродив в тёмных закоулках всех изгибов.

При всём, да при этом, «Кысь» — книга самобытная. Если и есть что-то похожее, то подскажите. Западные аналоги по другому воспринимают мир после возможной глобальной катастрофы, способной уничтожить всё хорошее, доброе и вечное. Россия — извечный промежуточный вариант, где смешались понятия запада и востока. При этом Россия желает сохранить самобытность, своё естество. В этом случае и только в этом случае, «Кысь» является оптимальным вариантом славянофильства, когда разрушение приводит не к переоценке взглядов и не к тотальной деградации общества, человечество просто откидывается на пару тысячелетий назад, начиная жить чуть ли не с начала. Две тысячи лет назад мир был совсем другим. Что тогда было со славянами — тайна. Есть догадки, но нет определённой точки зрения. И если южные славяне достаточно известны со времён Рима и Византии, то северные — будто вышли из мрака. Свет принесли северным славянам норманны, поняв, что брать от этих племён, собственно говоря, нечего. Свалившись из ниоткуда, воцарились на Руси варяги, да стали править, да Византию третировать, покуда та православием не огрызнулась, дабы утихомирить очередного варварского агрессора. Всё это Татьяна Толстая проигнорировала, воссоздавая историю с самых истоков, погрузив читателя в те времена, о которых ничего неизвестно. Отличный ход, тут нечего добавить.

Бумага всё стерпит — читатель всегда найдётся. Писать — не дрова колоть. Мыслью рубить — не топором махать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Выключаю второй канал, откладываю в сторону Улисскую. Думаю. Что это было? Какая к чёрту «излучающая ужас матка»? Что это за нелепые сравнения, к чему вся игра словами, где смысл и как он смог утонуть в бочке дёгтя? Включаю второй канал снова. Так и есть. «Казус Кукоцкого» чем-то сродни «Обручальному кольцу». События идут, зритель спит. Второй канал славится такими сериалами. К сожалению, КК меня не порадовал. Огорчил. Хоть ведро с помоями ставь в центр комнаты и начинай туда сплёвывать.

Мистическое начало через советскую действительность прямым ходом к абсурду. И здравствуй русский Букер. Окончательно теряю уважение ко всем этим литературным премиям. Может просто год на книги плохой был? Или решили дать дорогу «молодым»? Я злобен, понимаю. Лучше вообще ничего не говорить, чем капать ядом. Закрыть и забыть как страшный сон. Взять более внятную книгу, да отвести душу.

Удивляет главный герой, если он, конечно, был главным героем. Интернационал-охотник-гинеколог с загнившими принципами одинокого раненного самца, поражённый редкой болезнью внутреннего понимания пациента, буквально ходячий рентген. От его присутствия людям должно становиться как минимум не по себе, а как максимум они от излишней дозы просвечивания должны терять детородную функцию. При профессии гинеколога это было бы странным. Он разгребает последствия. Патанатомы плачут. Повивальные бабки в сторону. Гинеколог у нас хирург широкого профиля. Любит запущенные аппендициты с перитонитом, допускающие тотальное удаление матки и всех придатков. К такому на стол не ложись. В любом случае требуй местное обезболивание. Мало ли… лучше чувствовать тупую боль где-то там внизу, отделённый ширмой от арены боевых действий, нежели заснуть и… проснуться инвалидом. Или не проснуться.

Не люблю книги, где автор описывает всем хорошо известные исторические события и при этом наделяет героя тайным знанием будущих событий. Он твёрдо пробубнит себе под нос «Ходынка», проходя мимо похорон Сталина. Повторюсь, это всем хорошо известно. Было бы это известно во время описываемых событий, то их бы попросту не случилось. Не люблю книги, где автор изгаляется над названием, не отражая его никак в книге. Да, звучит красиво, написано притягательно. Именно поэтому взял сперва в руки КК, а не «Медею и её детей». В очередной раз обругал себя. Просто понадеялся на громкое имя, на хвалебные рецензии. А тут такая мина при якобы хорошей игре.

Будь автор не столь многословен, играя могуществом русского языка, то может я бы книгу переварил. А так извините… принимайте обратно пожёванную. Слюну и желчь уберёте сами. Полощу рот.

» Read more

Палую листву поднял с земли ветер и закружил в танце угасающих мотыльков. От его дуновений зашумели деревья, одаривая пространство вокруг себя новой порцией красных и жёлтых листьев. Они кружат и переливаются чёрно-синим оттенком. Где-то ухнула сова, сверкнув сквозь листопад своим зорким глазом, вывернув голову на 360 градусов. Закапал дождь. Листву прибило к земле. И она лежала, не шевелилась, лишь краешки листов в судорогах продолжали свой танец. Не было согревающей искры в тот день, стимул угас, оплетённый грибницей.

Я кутался в одеяло, пытаясь согреться, зимний ветер продувал старую оконную раму, заставляя меня сжиматься в комок, прижимать кота к себе всё сильнее и сильнее. Кот давно перестал мурлыкать, тихо застыв на моём сердце. Дрожь было не остановить, холодные мурашки устраивали забег по моему остывающему телу, продолжавшего бороться с зимой. Солнце ещё не успело проснуться, пока властвовала Луна. Маркес мерно лежал на кровати, а я его читал и перечитывал моменты, которые так и не смог понять.

Магический реализм, он магический. Маркес ещё пробует себя в воображаемом мире Макондо. Он рисует круги на воде, иссушая водоём, возводя плотину своего иллюзорного мира. Пока это у него получается плохо, но он расцветёт, он порадует мир своим творчеством. Все герои обретут полноценную жизнь, не будет дальше этих полунамёков и полуфраз. За светлое будущее Макондо, и да не придёт потоп в этот мир, да пройдёт ураган мимо. Хотелось бы именно так.

» Read more

Я вам так скажу ребята,
и вот так скажу конечно,
в общем, если интересно,
не ребята, а девчата.

Приключения двух героев, лёгших в основу нынешнего ирландского праздника Блумсдэй, либо оставят равнодушными, либо прикуют к себе внимание. Всюду ссылаются на тяжёлый язык автора, полный отступлений, кои если выкинуть, то от книги вообще ничего не останется. Расширенный путеводитель по Дублину 1904 года, не более. Дублин — производное от словосочетания Чёрный пруд. Один из героев еврей, хотя евреев никогда не пускали в Ирландию. Уже сам этот факт заставляет задуматься, что еврей делает в Дублине. А может и не заставляет, надо просто не думать об этом. Не муссировать. Нужно просто сесть на корабль и переплыть ирландское море или погрузиться на его галечное дно. 175 метров — большая глубина. Любят ли люди метрическую систему, если говорить об Ирландии, то возможно, есть в ней определённая простота. 10 пальцев на руках, можно легко посчитать, не прикидывая в уме различные комбинации. С деньгами ещё проще, с мерами длины и веса. Не пинту пива выпить. А пиво в Ирландии на славу, но я не пробовал, я вообще в Ирландии не был. И не смогу там побывать. Во-первых, мой доход меньше 1000 долларов. Во-вторых, мне не хватит на медстраховку за 30000 евро. Это ещё по-человечески, вот в Испанию совсем не попасть. Мне нравятся Канарские острова, там приятно жить, даже приятнее чем в Ирландии, климат мягче, гуманнее, среднегодовая температура равняется 20 градусам, лучше условий для жизни не найти. Это вам не Сибирь, где зимой -50, а летом +50. Выходит среднегодовая температура 0 градусов. О-хо-хо!

Замёрзли ёжики в пруду,
купается пингвин в навозной куче,
а я валяюсь на лугу,
пожалуй кто придумает покруче.

Измена жены — не самое приятное событие в жизни мужчины. Что бы сделал Адам, измени ему Ева? Хотя с кем… если только с собственными сыновьями. Очень щепетильная тема для обсуждения. Не возжелай жены ближнего твоего, гласит 10 заповедь, данная Богом Моисею. Недаром Моисея рисуют с рогами из волос. Связано такое со старым недоразумением, словом-омонимом в еврейском языке. Луч и рог. Одиссея же не рисуют с рогами, его жена была верна мужу до последнего вздоха, она знала как он владеет луком, подобно олимпийским чемпионам, исполняющим задания в обнажённом виде. Не пустили бы на такие соревнования женщину. Греки были вольных взглядов. Такая толпа голых мужчин, в изолированном от взглядов противоположного пола месте, могла заниматься чем угодно. Да и рога у женщин не растут.

Рогами подпирается Земля,
планета держится на честном слове,
сломай подпору у коня,
разбитый нос и лужа крови.

Во время чтения складывалось впечатление стиля, развитого Умберто Эко в подобающую форму, наполненную различными фактами, органично вплетёнными в канву сюжета, без излишнего ехидства и чрезмерного употребления заумных слов. Да, Эко этим грешит, но в меру. Метрическую меру, разумеется. И сюжет понятен, не плывёт сам по себе отдельно от книги, где-то в кущах небесных. Если вы поняли о чём я тут вообще пытался сказать, то смело беритесь за Джойса, иначе лучше мимо пройти, не тратить свои нервы, беречь мозговые клетки от броуновского движения во избежание Сотряса!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дерьмо?! Я действительно это сказал? И я правильно сказал. Красиво!
По другому и не назовёшь свою жизнь, если после борьбы за лучшую жизнь, борьбы в первых рядах, видя в личной борьбе своё прекрасное будущее, получаешь такую жизнь. Кто же знал, что потом тебя задвинут куда подальше, на твои письма перестанут отвечать. И вообще ты будешь существовать как нищий, на правах БОМЖа в разваливающейся хижине, слушая астматический свист старухи-жены. Более 60 лет назад было отдано столько сил, сам Аурелиано Буэндиа был твоим лучшим другом, но он теперь заперся у себя дома и делает своих чёртовых золотых рыбок, выходя на улицу только помочиться у дерева, где когда-то сидел его отец. От него письма точно не дождаться. Нет, нет!
И нет надежды, что смоет Макондо, или этот чёртов остров, куда письма приносят только по пятницам. И у почтальона всегда наготове лишь одна фраза в ответ «Полковнику никто не пишет». Он издевается, он смотрит на моего петуха. Но никто не получит моего петуха, пусть лучше вернут убитого сына, убитого по чьей-то неосторожной глупости. Нет, этот остров никогда не смоет.
Жена вновь говорит: «Пока мы умираем от голода, кто-то за наш счёт процветает». Да, за все эти годы мне так и не выплатили положенную пенсию, и не столько мне нужны письма, как нужна мне моя пенсия. Пока чиновники получают в месяц 1000 песо, я продаю всё имущество. но кому нужны часы, картина, туфли? Никому. И петух скоро сдохнет от голода, хотя можно его продать за 900 песо, но никто не купит его так дорого.
Когда же смоет этот чёртов остров и Макондо. Через 10 лет? Надеюсь. У Маркеса есть ещё 10 лет для написания Ста лет одиночества. Дерьмо!

Автор: Константин Трунин

» Read more

После обескураживающего Замка я с опаской брался за следующую книгу Кафки. Кто знает, может он будет таким же отвратным как Сэлинджер, но оказалось, что ситуация не настолько критичная. В более ранней книге, нежели Замок, Кафка более лаконичен и не ездит по ушам читателя старым железным утюгом, нагревающегося с помощью заранее закинутых в его жерло раскалённых углей. Всё гораздо лучше и ближе, что несомненно обрадовало.
В угол проблемы вновь поставлен абсурдизм, а что может быть абсурднее суда? Да пожалуй ничего. Читая Кафку, непременно убеждаешься в беспросветности этой ветви власти, где никто толком не знает всей сути происходящего и занимающиеся этим абы как лишь бы было чем заняться. Краеугольные камни системы — это судьи и адвокаты, без которых в данном деле никуда. А если без них, то дело вообще труба.

Главному герою что-то вменяют, он и сам не знает что. Но собирается до конца разобраться в этом деле. Но так ли легко это сделать, если даже здание суда располагается в чёрт-знает-где. Сам судья себе-на-уме. Нанятый адвокат себе-на-уме. И все другие действующие лица себе-на-уме. Кафка не изменяет своему стилю и рисует картины не хуже Пикассо, вычерчивая окружающий мир следуя одним ему понятным мотивам. Одним словом, Алиса-в-стране-чудес повзрослела и вместо поедания грибов теперь решила судиться не с картами, а с настоящими профи.

Читать порой смешно, а порой и грустно. И финал какой-то беспросветный, впрочем это же Кафка.

» Read more

Читая строки и читая между строк,
я очень многое понять так и не смог.
И перелистывая страницу за страницей,
пытался всё же текстом насладиться.
Но слишком много тут воды…

Автор: Константин Трунин

» Read more