trounin.ru

Не слушайте никого, кто говорит, что бывают несносные условия для человека. Таковых попросту не существует. Да, человек гибнет, но за гибелью одного находят силы для жизни другие. Но разве подобное способны оценить люди, взирающие на самих себя, а не на тех, кто прежде погиб ради того, чтобы они говорили всего лишь о несносных условиях, вместо существования на призрачном шансе на выживание. А окажись в таких условиях человек со стороны, то отношение его много хуже — вполне благоприятные условия он воспринимает за для себя гибельные. Осознав это, нужно перенести взор на произведение Чаковского. Александр описывал быт Сахалина — не самое благоприятное место для жительства и ведения трудовой деятельности. Только и там нужны люди, готовые трудиться на благо страны. Вот об этих тружениках Чаковский и брался повествовать.

Как для советской литературы стало привычным — нужно описывать стремление к лучшему, тогда как всё уже и без того хорошо. Действительно, не так плохо складывались дела на Сахалине, худо-бедно уже можно существовать. Осталось улучшать условия, чтобы жизнь продолжила преображаться. Поэтому, как бы Чаковский не описывал неблагоприятные моменты, они не кажутся читателю чрезмерно критичными. Даже становилось понятным — советский человек обязательно сделает всё для улучшения жизни на Сахалине. Пока ещё было рано говорить, насколько это получится воплотить в полной мере. Не так давно русский люд овладел островом всецело. Не стоит забывать, прежде Сахалин населяли лишь айны, а после над частью местных племён взяли контроль японцы, начавшие выкачивать ресурсы с острова, ничего не планируя привносить в создание благоприятных условиях для на них трудящихся.

Улучшать условия должны сами люди. И для этого следует находить деятельных представителей государства. Порою нужно обязать человека отказаться от прежнего занятия, не считаясь с его волей. Он просто обязан пойти туда, где без него нельзя обойтись. Именно так происходит на страницах произведения. Военный получает увольнение, его обязывают отправиться на Сахалин в рыболовную артель, где ему предстоит поднимать хозяйство. Как же он сможет это сделать? Тяжело человеку, далёкому от моря, влиться в жизнь рыбаков. Подумать только, первый выход — потеряет сознание на палубе. И такой человек сможет оказать влияние на рыбаков? Сможет! Человек не должен бояться собственной слабости, поскольку через её осознание он обретёт силы для борьбы. Развитие главного героя произойдёт едва ли не стремительно, никакие преграды он не станет считать за таковые.

Есть проблема — рыбаки отказываются выходить в море на лов зимой. Почему? И без того суровая погода особо ожесточается. Всё-таки рыбу нужно ловить круглый год. Будут делать попытки, ничего не получится. Разве данную проблему человек не сможет решить? Кто не желает — опустит руки. А вот главный герой найдёт способ разрешения, для осуществления которого придётся много страдать. Окажется, летом и зимой рыба находится в разных местах и на различных глубинах. Когда будут составлены соответствующие карты, лов рыбы станет круглогодичным. Описав одну проблему, Чаковский брался за разбор следующей.

Человек просто обязан улучшать условия существования, не должен слушать возражения сомневающихся. Кто смело берётся за разрешение затруднений, тот всегда на коне. Безусловно, не всем удаётся добиться желаемого, многие терпят крушение надежд, продолжая бороться с обстоятельствами, либо отступая на шаг назад. Но для чего жизнь человеку, если он предпочитает барахтаться на поверхности, окружённый теплом и заботой? В таких условиях не человек должен существовать, а сами понимаете какой продукт его жизнедеятельности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Поговорим о последних публицистических работах Шукшина. Ничего не предвещало, что жизненный путь Василия должен оборваться. Шукшин жил думами о будущем, имея планы, должные быть реализованными. Но чего не случилось, тому и быть таковыми сталось не суждено. Первой статьёй за 1974 год нужно обсудить «Возражения по существу», опубликованную в «Вопросах литературы». Василий считал, насколько киноиндустрия влияет на писателей, чаще всего оказывающихся лишёнными способности вернуться чисто к литературном процессу. Так произошло и с самим Василием, он теперь мыслил себя сугубо в связи с кинопроцессом. Но как в литературе, так и в кино, существуют критики, выражающие какое-либо мнение. Поскольку на «Калину красную» был некоторый шквал осуждающих замечаний, то приходилось с этим только мириться. Шукшин к тому и хотел подвести статью, что личное мнение критика — это всего лишь его личное мнение, которое нет никакого смысла оспаривать.

Статья «Если бы знать» — это результат беседы с корреспондентом журнала «Правда», опубликованный под названием «Самое дорогое открытие…». После смерти Шукшина статья была дополнена реконструкцией самой беседы. Василий теперь говорил, насколько близок ему стал театр, как желает сосредоточить свою деятельность именно на нём, будет писать повести для постановок. Сюжетов для сцены у него полно, ими забит весь блокнот. Правда Шукшин сетовал, что этому пока мешает его участие в съёмках фильма «Они сражались за Родину».

Продолжение мысли Шукшина может прослеживаться по статье «Избираю литературу…», как ещё одного результата беседы, теперь уже для болгарской газеты «Народная культура». Василий говорил о впечатлении от встречи с Шолоховым, по произведению которого ставился фильм «Они сражались за Родину», и отвечал на вопросы о режиссёре — Сергее Бондарчуке.

Читателю должен быть интересен замысел участия Шукшина в работе над сценарием под названием «Квинтэссенция души». Василию предложили проработать текст про маньяка. Главный герой произведения не имел желания ехать на север, для этого он предпочёл совершить преступление. Даже не верится, будто Шукшин мог нечто подобное раскрыть в полной мере. Всё-таки задумывалось не воссоздать метания человеческой души, стремившейся породниться с утраченными корнями, отринув преступную сущность, каким образом это происходило в «Калине красной». Теперь сюжет выстраивался вокруг подлинного преступника, лишённого принципов. Полагалось воссоздать жизнь человека, замыслившего убить одиннадцатилетнюю сестру, заодно свести счёты с жизнью всякого, кто станет очевидцем данного обстоятельства. Главный герой был готов убивать каждого, невзирая на отношение к нему. Прорабатывался и план убийства отца, случись тому войти в момент совершения преступления. Всё задуманное будет реализовано. А ведь Шукшин это мог действительно описать…

В результате беседы с итальянским корреспондентом появилась статья «Я родом из деревни…». Может Василий лукавил, но он говорил, насколько далеки от него судьбы преступников. Если он и пишет о подобных людях, то в том надо искать совсем другой смысл. В первую очередь, Шукшина интересуют судьбы крестьян, вынужденных разрывать связи с деревней. И лишь во вторую очередь — всё остальное.

К 1974 году относится заявка «Предлагаю студии», в которой говорилось о необходимости снимать фильма про Разина.

Что касается прочих публицистических работ, они стали известны читателю уже после смерти Василия. В 1979 — «Отдавая роман на суд читателя…», «Из рабочих записей». В 1981 — «Будь человеком», «О Разине», «Ещё раз выверяя свою жизнь…», «Проблема языка». В 1989 — стенограмма выступления «Стенька для меня — вся жизнь». В 2003 — «Выдуманные рассказы».

Читатель должен понимать — насколько Шукшин готовился измениться. Но стоил ли такой надлом той цены, которую Василий в итоге заплатил?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Остаётся разобраться с последними короткими художественными произведениями Шукшина. Насколько Василий был в отношении подвержен взятому курсу на переосмысление подхода к творческому процессу? Скорее следует сказать, что такое практически нельзя отметить. Шукшин продолжал писать про людей, отличающихся от большинства, согласно присущего им необычного взгляда на мир. Читатель волен сказать, что Василий продолжил смещаться в сторону склонности человека к психическим расстройствам. Например, в рассказе «Други игрищ и забав» говорится про вроде бы адекватную реакцию, последовавшую у брата на беременность сестры. Дело в том, что сестра не желала сообщать имя отца ребёнка. Но разве такое допустимо? Нет! — решил брат, собравшись провести розыскные мероприятия. Тайными тропами перекрёстных бесед он выйдет на предполагаемого им в качестве отца человека, начнёт вести беседы с его родителями, дойдёт до рукоприкладства. Внимая всему этому, читатель видит лабильность поступков действующих лиц, чрезмерно импульсивных, скорых на поступки, минуя какое-либо осмысление. Тайна отцовства так и не будет решена, зато свар произойдёт изрядное количество.

Не меньше психопатических расстройств читатель увидел в рассказе «Как Андрей Иванович Куринков, ювелир, получил 15 суток». Жил-был человек, постоянно страдавший от доносов соседа. Теперь он решил разобраться, использовав для этого форму милиционера. В ходе пылких бесед из угроз и разоблачений тщетности каждого доноса, этот человек почти достиг цели. Одно его сгубило, форма с чужого плеча. Таким образом он был разоблачён, и получил те самые пятнадцать суток, как гласит название рассказа.

Ещё один человек с расстройствами — герой рассказа «Мужик Дерябин». Взъелся гражданин на несправедливость — существует в его населённом пункте улица, названная в честь попа. Стыдно жить на такой, ведь постоянно приходится вспоминать про служителя церкви. Так ещё и узнал гражданин, какую жизнь тот поп вёл. Его оскорбили вольные взгляды на жизнь, выражавшиеся в склонности к пьянству. То есть теперь — советский гражданин — обязуется жить на улице, названной в честь попа-пьяницы? Не бывать такому! Стал гражданин писать письма во все инстанции, в том числе и не только от себя, но и от лица пионеров.

Значительно отличается от этих рассказов повествование «Рыжий». Шукшин делился собственными воспоминаниями, внося дополнительные элементы для связки. Когда-то была у главного героя действия мечта осуществить себя в профессии бухгалтера, тому помешали обстоятельства: не имел он способности. Пришлось ехать обратно домой, и в дороге провёл время с рыжим водителем. Настолько главному герою понравится данный человек, что всю оставшуюся жизнь он с особым трепетом относился к рыжим людям. Попутно в рассказе описывались красоты Алтая, сопровождаемые молчаливостью водителя, приправленной для азарта погоней.

Стоило бы ещё рассказать про следующие короткие художественные произведения: «Вечно недовольный Яковлев», «Жил человек…», «Ночью в бойлерной» и «Привет Сивому!». Но оставим это на нужды читателя, может быть способного найти интерес к подобного рода изложенным историям.

Есть ещё рассказы: «Жена Степана» (всего лишь являвшийся частью романа «Я пришёл дать вам волю»), таким же рассказом стало повествование «Хлопоты», чья публикация состоится позже — в 1985 году. А вот рассказ «Приезжий от 1969 года, несмотря на его мимолётность, при жизни Шукшина читателю известен не был, его публикация состоялась в 1975 году.

Из отдалённых по времени публикаций — речь про 1996 год, нужно отметить два рассказа. Первый — «Письмо любимой» — был написан Василием в возрасте пятнадцати лет. Являлось ли это художественным произведением? На страницах письма выражалось сожаление автора: он не хотел мириться с тем, как девушка, в которую он влюблён, собирается иметь отношения с парнем, кому если и светит нечто в жизни, то только стены тюремного каземата. Второй рассказ — «Самые первые воспоминания». Тут от Шукшина читатель узнавал эпизоды его детства. Например, Василий рассказал про пирожки из крапивы, которые он выкладывал на дорогу, каждый раз наблюдая за реакцией проезжающего. Тот вроде бы их давил, но на их месте быстро возникали целые, чему проезжающий каждый раз сильно удивлялся. Рассказывает Василий про то, как любил стянуть у знакомой бабки шанежки, как стремился то и дело приврать. Припомнил Шукшин и родной для него край Сросток, имя которому прозывалось Мордвой, выходцем из которой Василий себя и считал. Дополнительно важным Василий посчитал упомянуть, как потянулся народ по Сибири в прошлых веках.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нет, не по той дороге решил идти Шукшин. Он направлялся прямиком в пропасть. Не мог советский писатель мыслить о подобного рода сюжетах, это становилось для него потенциально гибельным. Можно сказать, Василий сам себе рыл могилу. И даже закрадываются недобрые мысли, касательно его скоропостижной смерти, случившейся в 1974 году. Излишне вальяжно Шукшин входил в литературный процесс, более не описывая проблемы села, где случалось быть эпизодам раздолбайства. Василий брался за отражение проблем общества в более крупном масштабе, нисколько не сомневаясь, что поступает правильно. Только опасно говорить правду там, где от правды человеческого бытия попытались скрыться за иллюзорной ширмой стремления к коммунистическому будущему. Ну нельзя со страниц произведения громогласно заявлять про стремление к воровству, так присущее гражданам Союза. И нет смысла рассуждать, насколько данная черта являлась характерной для любого человека, из населявших Россию ещё со времён Руси. Теперь Шукшин говорил прямо и открыто — всё в государстве сделано специально так, чтобы люди сознательно шли на воровство.

Есть свидетельства, согласно которым Василий желал описать обыденную жизнь. Он хотел показать пьяницу, чья жизнь пусть и убога, зато никому не доставляет проблем. Этому должна была воспротивиться жена, в итоге решив развестись с мужем. После мужик возьмётся за ум, бросит пить, начнёт заниматься общественной деятельностью. Что до жены, то и тут она выступит против бывшего мужа, продолжая вставлять палки в колёса. Пусть некогда близкие люди часто обрекают себя на извечную вражду, но какой-то выход из всего этого следовало найти. Какой именно?

В итоге первоначальная идея разрослась шире. Для ненависти жены к мужу должен быть определённый повод. Пусть за таковой станет письмо, написанное любовницей. Предательство мужа кажется очевидным, он вполне заслуживал высшей кары за измену, хотя бы произойди она только в мыслях. Продолжая наращивать конфликт, Шукшин решил вмешать в дело государство, к которому имели право обратиться обе стороны. Само собой на страницах возникло опасное для Шукшина суждение, в котором высказывалось недовольство политическим режимом, никак не способствующим к приведению страны к коммунизму. Просто обязана существовать прослойка людей, живущих лучше других. И в государстве всё делается для того, чтобы таковая могла существовать. А чем он — муж — хуже? Если может взять там, где не возбраняется, то какие к нему могут быть претензии? А если и завёл любовницу, значит может себе такое позволить. Но как быть с тем, что жена выразила несогласие, готовая пойти в прокуратуру, дабы разобраться с мужем чужими руками? Вполне очевидно, заложив мужа, она поставит под угрозу всех его подельников. Ежели так, угроза нависнет и над женой, чья жизнь способна пресечься от насильственного вмешательства.

Да, Шукшин говорил про энергичных людей, чья энергия шла не во благо государству, сугубо лишь для удовлетворения собственных прихотей. Читатель должен был бы возмутиться… В Советском Союзе появлялись люди, думающие, будто общее благо должно быть разделено между ними, тогда как большая часть населения окажется вынужденной трудиться ради потребностей единоличников. Неужели история вновь повторялась? Столько лет боролись с кулаками и вольномыслящими, чтобы в очередной раз начать борьбу? Если о таком и рассказывать, то в несколько других тонах, используя для разрешения не последствия семейного конфликта между мужем и женой, а более серьёзные силы. Но по Шукшину получалось, словно он выступил с обвинительной речью. И эта речь могла оказаться для него фатальной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый творец обязательно упирается в стену, когда приходит к мнению, что устал от прежде им сделанного, что пришла пора меняться в творчестве, что так и запомнится читателю в качестве писателя, зацикленного на единственной теме. Попытку измениться Шукшин уже сделал, написав «Калину красную». В какую сторону идти дальше? Неужели писать про раскрытие души человеческой, не имеющей способности отказаться от исходящего изнутри? Но такой путь довольно опасен, учитывая крепко сложившуюся в Советском Союзе традицию не вступать в противостояние с обществом. Надо создавать такие произведения, которые современник примет с благостью. Вроде бы к «Калине красной» не возникло обилия претензий. Однако, воспринимать Василия могли начать иначе. И вот он взялся писать нечто такое, чему нельзя найти разумного объяснения. Впрочем, остаётся полагаться на задумку Шукшина излагать в форме аллюзии, не давая излишне ярких намёков на очевидное для сограждан.

Среди действующих лиц произведения затесались личности вроде Ивана Муромца, бедной Лизы, Акакия Акакиевича, Ивана-дурака, Обломова и прочих. Рассуждали они о разном, как о насущном, так и о тлетворном, пока бедная Лиза не посмела выразить осуждение в адрес Ивана-дурака, мол, он всех литературных персонажей позорит отсутствием ума. Не будет ли он так мил найти возможность доказать, насколько имеет право на присутствие среди выдуманных персонажей. Создав такой зачин, Шукшин отправил главного героя ходить-бродить по городам и весям, по полям и чащобам, вплоть до мест совсем дальних, вроде располагающихся за тридевять земель. И искал Иван-дурак не абы кого, а мудреца, имеющего право заключать, кому из людей полагается быть умным, а кому навеки прослыть за глупца. Вполне очевидно, без бумажки ты букашка. Ежели так, то Иван-дурак обязан раздобыть справку, в которой бы сообщалось, что он не дурак, а вполне очень даже умный человек.

Василий сделал всё, чтобы дурость Ивана не воспринималась за таковую. В самом деле, разве Иван потому дурак, коли дураком назван? Кто вообще определил, будто это означает присущую ему глупость? Отнюдь, дурак из Ивана далеко не глупый. Скорее следовало говорить с иной точки зрения. Проще было назвать Ивана простаком, поскольку он лишён хитрости. Вернее, Иван бесхитростный. Но и тут не совсем всё верно, учитывая присутствие у Ивана смекалки. Тут и читатель обязывался подметить, ссылаясь хотя бы на один известный указ Петра Великого, где сообщалось: подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство. Известная истина: проще сойти за дурака, как тебе всё простят, но сделай умное лицо, и ты потеряешь доверие после первого промаха. Потому, даже в самой непростой ситуации не берись за разрешение проблемы с видом знатока. Сия народная мудрость некогда и нашла воплощение в образе Ивана-дурака.

Как же Ивану добыть справку? Пусть он найдёт нужного ему человека. Но… по какой форме должна быть та справка? И почему именно справка, а не, допустим, диплом? И куда это он потом сможет приложить? Да и так ли важен сам документ, если на нём нет печати? Может важнее иметь печать, тогда и справку любую сам себе сможешь написать.

К концу повествования Василий внёс полную ясность в действие. Получалось так, якобы Иван ходил за тем, сам не зная за чем, и принёс то, чего от него не ждал никто. Просто в советском государстве, как и в стране российской, любят придавать значение документам о чём-то, тогда как они к самой деятельности человека отношения обычно вовсе не имеют.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Проживи Шукшин дольше, он мог раскрыть больше портретов из человеческих характеров. После «Калины красной» Василий словно пожелал отойти от деревенской тематики, берясь описывать жизнь с той стороны, о которой советский читатель мог и не задумываться, невзирая на абсурдность подобного рода мысли. О ком ему хотелось писать? Ответить на этот вопрос трудно, так как 1974 год стал для Шукшина роковым. Но если брать за пример незаконченную повесть «А поутру они проснулись…», то возникает мысль об излишнем интересе Василия к клоачной стороне жизни. То есть Шукшин брался поднимать темы, вроде бы повседневные, только не настолько и нужные гражданам Советского Союза, как мог Василий думать. Что же происходит на страницах? Читатель должен был узреть картину из мрака, истошные крики и ощущение наступления неизбежного — смерти. Однако, показавшееся моргом принимает вид вытрезвителя. И уже в его стенах Василием разворачивались для читателя судьбы людей, чьё существование ущербно. Безусловно, не всё казалось потерянным, ведь должно было хотя бы нечто брезжить на горизонте. Да вот никаких предпосылок к тому Шукшин не сообщал.

Вновь среди действующих героев лицо, причастное к противоправной деятельности. Этот представитель советского социума ни на секунду не прекращает поток противозаконных мыслей, наводя порядки в вытрезвителе. А так как особого удовольствия то ему не доставляет, он принялся кошмарить приличных людей, выбрав в качестве жертвы интеллигента. Манипулировать сознанием людей в такой ситуации не трудно, мало кто вспомнит, каким образом он провёл день накануне. Легко даже убедить в убийстве. Развивая тему, Василий поместил в повествование социолога, продолжая изучать черты тех, кто по проявлению высшей воли оказался в тот момент среди представителей дна. Вот и социолог, затесавшийся среди трезвеющих, добровольно обрёк себя на присутствие в вытрезвителе, задумавший проводить исследование на тему пьянства.

Дав зачин, Шукшин повёл повествование дальше, пытаясь нащупать нить сюжета. Он брался описывать жизни разных людей, может быть потом планируя одни сюжетные линии развивать, а иные оставляя вне внимания. Так на страницах возникло повествование про человека, вернувшегося домой, обнаружив там неизвестных ему людей. Последуют разборки с рукоприкладством. В целом, читатель должен догадаться. Всё это ему знакомо по сюжету сперва театральной пьесы, а потом и фильма за авторством Брагинского и Рязанова, имя которому «Ирония судьбы». Шукшин не описывал перелёт из одного города в другой, хватило сослаться на перепутанный маршрут троллейбуса… и всё встало на свои места.

Похожей оказалась история и про путешествие на поезде. Гражданин зашёл в своё купе, где ему сказали, что, согласно билетам, там находящиеся люди ничего не нарушают. Пришлось скандалить, требовать восстановления справедливости. И тут могла завязаться драка. Но всем вовремя стало ясно, насколько не прав именно гражданин. Дело заключалось в неприятном для него моменте: согласно билета он действительно должен был ехать на этом поезде, но вчера. В том и крылась разгадка неприятной ситуации.

Шукшин мог продолжить создавать аналогичного содержания истории, либо найти другой сюжет для повествования. Этого не случилось. Повесть осталась храниться в архивах. Только спустя четыре года зритель увидит постановку в качестве пьесы на театральной сцене. Насколько это было уместно? О том стоило бы спросить современников тех послешукшинских лет. Всё равно, Шукшин не успел изменить представление о собственном творчестве, умерев раньше, нежели замыслы смогли найти воплощение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кругом пишут о прошедшей войне. Написать большой роман решил и Василий Ильенков. Своё повествование он начал с относительно спокойного времени, когда о войне ещё не задумывались, но мощь Советского Союза казалась ощутимой. Читатель, не знакомый с аннотацией, даже может задуматься, о каких именно событиях взялся рассказывать автор. Сразу не получится определить, писал Василий про довоенное или про послевоенное время. На страницах разворачивалась сельская повседневность. И уже потом, ближе к середине повествования в произведении начинается описание именно войны. Что до окончания романа, то про него Ильенков словно не подумал. Такое решение кажется оправданным, поскольку требовалось продолжать работать над произведением, либо завершить его, не сказав ни слова про последующее отступление советских войск.

Начинается в романе всё с хорошего известия — планируется отметить круглую дату: колхозу исполняется двадцать лет. Но благое событие должно омрачаться печальными известиями. Так Василий описывал случай, когда лошадью придавило мужика, тот был доставлен в больницу, где боролся за жизнь. Ильенков даже сделал акцент на позитивном настрое, с которым получится одолеть любую хворь. Поэтому пострадавший мужик продолжит жить, а вот его сосед по палате — человек унылый, — умрёт. Причём для читателя не должно быть важным, от чего именно, словно умирают только отчаявшиеся обрести выздоровление.

Разбавляя сельские будни, Василий знакомит читателя с чернокожим гостем из Америки, специально приехавшим, чтобы посмотреть на быт советских людей. Появляется и обсуждение кровавых забав для детей капиталистических стран, с юных лет приучаемых к жестокости. Есть обсуждение судеб других детей, уже испанских, осиротевших вследствие режима Франко. Было и описание единоличников, не способных найти себя в нуждах колхоза, постоянно уходящих и возвращающихся, пытающихся себя сломить, никак не способные найти способ для обретения смирения с неизбежным.

Стоило начаться на страницах романа войне, как произведение обрело совсем другое звучание. Читателю даже могло показаться, будто он прежде знакомился с совсем другим литературным трудом Ильенкова, если бы не участие тех же самых действующих лиц. Впрочем, Василий ни с кем не церемонился. Война требовала принесения жертв, поэтому многие из ранее встречавшихся в произведении складывали головы на полях сражений.

Читатель понимал, поскольку действие разворачивалось на Смоленщине, то этому многострадальному краю вновь предстоит оказаться на передовой. Коли так, то действующим лицам пришлось задумываться о способствовании обороне. Не было человека, который не пожелал бы оказаться среди защитников, всякий стремился принять участие в боевых действиях. Традиционно для таких произведений в бой рвались и высококвалифицированные кадры, чей труд нужнее в тылу, нежели их героизм в бою. Василий не скупился на право действующих лиц прослыть за отважных воителей, достойно шедших на врага и принимавших смерть. Гибли все, кто мог оказаться гораздо полезнее в другом месте. Но право на такую смерть у людей никто не имел способности забрать, в начале войны с их мнением ещё считались, поскольку кому-то требовалось встать в ряды защитников, всё равно обречённых на смерть.

И вот произведение обрывается. Читатель остаётся с ощущением недоумения. Давно минули будни сельской жизни, жаром горели события военной поры… Быть бы всему этому описанным в тот же самый момент, когда читателю следовало внушить уверенность в завтрашнем дне. Но Ильенков просто остановил повествование. Конечно, читатель знал, какие события последуют после окончания романа, насколько возвысится дух необходимости защищать страну, благодаря чему получится опрокинуть поступь врага: да вот к самому роману Василия это уже не относилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Паустовский прославился жанром короткого повествования. Даже его крупные произведения — набор рассказов. И сложилось это благодаря тому, что Паустовский входил в литературу более в тридцатые годы, когда данная форма изложения считалась наиболее оптимальной. Но не на этом Елена Алексанян останавливалась, предпочитая раскрывать понимание творчества Константина через его сравнение с другими писателями. И всё же Паустовский — писатель, опиравшийся на одни воззрения, к зрелости придя к прямо противоположным. Довольно просто судить, если брать для начала первые опыты писателя, от которых веет романтизмом в духе Александра Грина, а потом переход к работам, вроде «Кара-Бугаза» или «Колхиды», где нет ничего, кроме стремления к рационализму. Затем и вовсе Паустовский уходил размышлениями куда угодно, только бы не задевать тему противостояния человека и природы. Именно на этом изменении взглядов Елена Алексанян строила собственное понимание писателя.

Однако, не каждый обладает способностью красиво описывать окружающую действительность. Ежели брать любую местность, где побывал Паустовский, попробовать её описать, то скорее всего не сможешь найти вообще никаких слов. Как не пытайся — не заметишь ничего примечательного. Алексанян так предлагает судить на примере города Таруса. Есть в данном поселении некая черта, способная взволновать душу? Сколько не пытайся, обнаружить такую не сможешь. А у Паустовского получалось. Он не раз рассказывал про город, находил в нём своеобразную прелесть, невзирая на неустроенность тамошнего быта, ничуть не поменявшегося за все годы царизма, оставаясь таким же и при советской власти. Не обязательно говорить про Тарусу, мало примечательного человек находит и в тех местах, где постоянно проживает. Кто-то скажет, будто ему приелась окружающая обстановка, и будет в чём-то прав. Только вот живи в тех краях Паустовский, он бы нашёл множество моментов, используя порядочное количество слов для восхищения. Всё это Алексанян подмечает с самого начала повествования.

Стремясь понять взгляды Паустовского, Елена использовала выдержки из его творчества, дабы на том основывать собственную позицию. Пускай тот метод веет неким академизмом, ни в чём не имеющим отношения к реальности, так привыкли делать, особенно при составлении сочинений. Учитывая количество оставшегося после Константина материала, не каждое его слово может быть увязано непосредственно с бывшим ему присущим мировоззрением. Скорее Елена находила так ей нужные слова, того считая вполне достаточным для обоснования высказываемых суждений. Оставалось озаботиться главным, придать творчеству Константина вес. Поскольку при жизни Паустовский был читаем, да не настолько, чтобы о нём смели громко говорить. Для этого Алексанян дополнительно внесла в повествование отсылки на творчество Льва Толстого, Антона Чехова и Максима Горького. Вспоминать при этом про Пришвина и Грина не требовалось, но совсем этих писателей Елена обойти вниманием не могла, учитывая их явное влияние на произведения Константина.

Отдельно Алексанян разбирается с героями произведений Паустовского. Ведь они были отражением автора, такими же неисправимыми романтиками сперва, впоследствии изменяясь в тех, для кого действительность становится подспорьем в осуществлении планов по преобразованию лица планеты. Вроде бы уже не литературные герои, а сам писатель становился персонажем. Именно Паустовский был тем, кого он постоянно описывал на страницах произведений. Но насколько это имеет отношение к нему, когда о нём говорят как о писателе? И надо ли об этом вообще говорить? Ничего иного не оставалось: было бы подлинно важно с чрезмерным вниманием к этому обращать внимание читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как рассказать о сборнике рассказов Георгия Гулиа? У читателя обязательно появится желание каждое повествование удостоить отдельного упоминания, настолько все произведения в сборнике написаны красивым русским языком. Если первый рассказ — «Встреча» — знакомит читателя с самым тяжёлым в восприятии, какое только может касаться Абхазии, с сохраняющейся традицией кровной вражды, то в последующих повествованиях абхазы показывались замечательными людьми, страстно желающими влиться в семью народов, составляющих единое целое с другими, кто уже избавился от заблуждений прошлого, оказавшись теперь в составе Советского Союза.

Рассказом «Снег» Гулиа показывал присущую абхазам способность радоваться жизни, невзирая на невзгоды. А если кто и оставался с угрюмым выражением на лице, того всегда ожидал единственный исход — полное разрушение надежды на спокойное существование. И читатель понимал: нужно верить в лучшее, тогда всё будет хорошо заканчиваться. Это сильнее раскрыл Гулиа посредством рассказа «Шуг — Кремневая Голень», повествуя про людей, решивших дать отпор немецким захватчикам. В 1942 году абхазские земли подверглись вторжению Третьего рейха. Стойкость людей позволила превозмочь силы противника, когда каждый был готов умереть, только бы занимаемая им позиция не досталась врагу.

Войны касалось и описываемое в рассказе «Кучир из Медвежьего Лога». Но для Гулиа оказалось важнее показать, насколько малое значение имеет храбрость, проявляемая людьми в боевых действиях. Нет славы тем, кто воевал: такое чувство внушает Гулиа читателю. Отстоять страну — это не храбрость, а обязанность каждого жителя. Гораздо важнее остаться человеком после, сумев найти применение себе в последующей мирной жизни. Образцом этого и стал Кучир, для которого двенадцать медалей на груди ничего не значили, как не должны были значить и для окружавших его людей, чьей задачей являлась необходимость поднимать родную землю на ноги, оставив воспоминание о невзгодах позади.

В рассказе «Интервью Саата Ранба» Гулиа показал древнего старика, родившегося едва ли не в 1799 году. С ним приехал знакомиться американский журналист, прослышав о старике от Анри Барбюса. Но американец едва ли не сразу разочаровался. О чём бы не говорил старик, то не вызывало у него интереса. А что мог ему сообщить полуторавековой старец? Разве только как на протяжении сотни лет он оставался очевидцем кровных свар, когда один княжеский род вырезал другой, пока остальные люди продолжали страдать, в том числе и старик. Что до нынешних дней, то старец гордится ожиданием светлого будущего, всё-таки в его деревне появилась электростанция… Но и это не могло заинтересовать американца.

Есть среди рассказов «Горная баллада» — нисколько не идиллическое произведение. Скорее оно о том, как местные девушки мечтают получать образование и быть наравне с мужчинами. Похожим по содержанию являлся и рассказ «Обида», где женщина вполне воплощала силу, способная действовать наперекор обстоятельствам, становясь во главе всех деревенских процессов, о чём всё чаще начинали создавать произведения многие советские писатели. В рассказе «Возвращение» всё время изложения Гулиа готовил читателя к печальному зрелищу, так как главный герой повествования знал — ему предстоит вернуться туда, где всё разрушил обвал. Каково же будет его удивление, увидев обратное. Пусть деревню погубила стихия, местные жители быстро всё отстроили заново.

Рассказ «О том, как любил Темур» — про активиста, заставившего людей не унывать, а трудиться, покуда не прошло время уборки чая. Рассказ «Мой друг» — про другого человека, который хотел принести славу своему дому, доказав, какими богатства его деревня обладает. А вот в рассказе «День один» демонстрировалось, насколько человек способен на многое. Гулиа показал сюжет, где люди предпочли бороться с засухой, выстроившись цепочкой, доставляя воду к земле, уже тем доказывая, насколько деятельный человек способен всегда преобразовать окружающую его действительность.

Отдельным циклом стоят четыре рассказа, озаглавленные как «Рассказы Гуга Нанба»: «Заоблачный гость», «Наш Симон», «Упрямец Даур», «Караман Чкок». Гулиа взялся наглядно отобразить, насколько на Абхазию повлияло вхождение в Советский Союз. Если при царской власти ничего не менялось, то теперь в деревни стали приходить блага современности: проводилось радио и свет, сами абхазы получали возможность обучаться прежде неведомому. Ярким примером тому станет заоблачный гость — абхаз — научившийся управлять самолётом. Получив блага цивилизации, абхазы изменились и сами, готовые сражаться за торжество советской власти, не жалея отдавать за то жизни. Кто не шёл на поле боя, тот старался отличиться в тылу, хотя бы чем-то, хоть добывая белок и куниц. Кто-то догадался разводить чай, пусть и поднимаемый сельчанами на смех, зато впоследствии именно чай этого абхаза помогал солдатам на войне сохранять силы. Ещё отдельный цикл — «Рассказы у костра», в котором Гулиа продолжил рассказывать про абхазов.

Завершает сборник «Весна в Сакене» одноимённая повесть. Читатель знакомился с обстоятельствами жизни людей, о чьём поселении никто не вспоминал, настолько тяжело до него добраться. При царе с местных жителей даже налоги не собирали, так как приходилось больше тратить на процедуру сбора. Но теперь — при советской власти — в Сакене появился колхоз, число тракторов превышает количество буйволов. Скоро появится и электростанция, должная быть построенной в 1941 году, чему помешала война. Ещё и местные земли оказались богаты на природные минералы. И всё это только одно и может значить: Абхазия из забытого всеми места скоро превратится в лучший край на планете, а её жители позабудут о старых порядках, приобщившись к цивилизованному обществу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда разговор касается Кавказа, то всегда вспоминаешь, насколько обитавшие здесь народы привыкли жить, обязанные поступать не во благо сегодняшнего дня, а постоянно оборачиваясь назад, порою в излишне далёкую седину навсегда канувших в небытие времён. Исстари повелось, что жизнью кавказца распоряжается обязательство блюсти право своего рода на непорочность. И если однажды происходит вражда, она более никогда не заканчивается. Ничего не могло изменить ситуацию, покуда не случилось приобщиться кавказским народам к социалистическим воззрениям жителей Советского Союза. Только тогда наступала пора образумиться, ибо иначе и быть не могло. Уже в том стоит искать положительные черты большевизма, сумевшего перебороть древние порядки на Кавказе, существовавшие там едва ли не с начала времён.

Как об этом рассказать читателю? Гулиа предложил ситуацию, согласно которой получалось, что в родные края решает вернуться учёный, некогда уехавший из Абхазии, теперь став именитым исследователем, занимающимся проблемами селекции растений, находя возможности переносить плодовые культуры туда, где о них не смели даже мечтать. Но читатель ещё не понимал, с какими проблемами учёный столкнётся в Абхазии. Покинувший Кавказ, селекционер вовсе уже не связывал себя с абхазскими традициями, тем более не помышлявший о кровной вражде, жертвой которой он мог стать в любой момент. Неважно, помнил ли учёный об обязательствах перед родом, об этом не забывали его враги. И они-то постараются до него добраться теперь, когда учёный вернулся в родные края. Не слишком ли поздно к учёному придёт осознание неизбежной кончины, должной вскоре обязательно наступить?

Читателя не покинет ощущение, насколько суровыми продолжали оставаться абхазы. Не может такого быть, чтобы кровная месть отошла на задний план. Увы, житель Кавказа обязан быть последовательным в поступках, невзирая на складывающиеся обстоятельства. Однако, мир всё-таки менялся. Ежели в каких-то уголках люди продолжали придерживаться порядков предков, то далеко не всем такое казалось возможным к продолжению существования. И читателю оставалось дождаться, насколько удачливым окажется учёный, чудом избегающий смерти. Гулиа позволит ему вовремя сбежать, бросив занятия селекцией, лишь бы уберечь жизнь? Только возможно ли подобное, ведь каким бы абхаз не являлся цивилизованным, он всё равно найдёт возможность отстоять право рода на существование.

Чем же учёный стался знаменит? Он вывел сорт лимонов, способный выдерживать минусовую температуру, вплоть до двенадцати градусов. Для Абхазии это имело огромное значение, поскольку в горах ночные температуры опускались именно до таких значений. Теперь у абхазов появилась возможность выращивать лимоны, вследствие чего сельскохозяйственный потенциал региона повышался. Неужели кровная вражда не будет забыта, всё окажется повергнутым во прах, сугубо из-за права рода Аран доказать превосходство над родом Нанда? Так бы тому и быть, не возьмись жители Абхазии за ум. Наступило время, когда о кровной вражде обязательно следовало забыть, более не вспоминая.

Безусловно, кровные враги могли быть и у рода Гулиа. Жертвой обстоятельств всегда мог стать сам Георгий. Таковы уж традиции Абхазии, на которые требовалось обращать внимание. Может не всё получалось таким гладким, каким хотелось видеть со стороны. Всё-таки в Абхазии продолжалось сохранение традиции кровной вражды, но теперь скорее осуждаемой. Иного и не могло быть в Советском Союзе, граждане которого стремились к созданию лучших условий для существования, которых только можно было достичь. Об этом Гулиа продолжит рассказывать, благо повествованием «Встреча» начинался сборник его рассказов, символически названый «Весной в Сакене».

Автор: Константин Трунин

» Read more