trounin.ru

Бороться и искать, товарищи. Не боясь провала, ибо будущее не за горами. Но и в горах случается попасть впросак. Особенно в тех случаях, когда жизнь берутся отразить такие писатели, каковыми стали для действующих лиц «Двенадцати стульев» Ильф и Петров. О чём они рассказали? Про амбиции эмигрантской аристократии, желавшей вернуть оставленное в России имущество. Но как его вернуть, если всё уже освоено и пущено на строительство Советского государства? Оказывается, остались потаённые места. Так за чем дело стало? Вперёд на поиски! Только опасайтесь авторов произведения — они не станут подыгрывать прежним хозяевам Империи.

Ильф и Петров с первой станицы размышляют о бренности бытия. Человеку в действительности всегда требуются только два специалиста — цирюльник и служитель похоронного бюро. Соответственно, первый стрижёт, бреет волосы и рвёт зубы при жизни, а второй — после смерти. Как не планируй время, а когда-нибудь того и другого придётся обязательно посетить. Но до той поры минует нужное количество лет, наполненное разными событиями. Например, на смертном одре тёща может признаться, что на утраченной Родине остались драгоценности, спрятанные в одном из двенадцати стульев. Кому-то идея о похожем придёт в голову, и он задумает написать об этом книгу.

Именно так, методом случайностей, Ильф и Петров нащупали путь к рассказу о приключениях в Советском государстве. Осталось реализовать замысел. На первый взгляд трудно мыслить, ни на что не опираясь. С другой стороны, достаточно изредка размышлять, поскольку финальная цель заранее обозначена. Остаётся отправить какого-нибудь героя за стульями. Лучше отправить сразу двух. Кого? Допустим, законного наследника и эксцентричного священника. Прочее дополнит повествование, ведь впереди много объектов, главное не обнаружить искомое в последнем.

К сожалению, стульев много. Искать каждый из них — занятие муторное. Как же заполнить будни действующих лиц? Ильф и Петров придумают им необходимое, порою значительно отвлекаясь от основной сути повествования, начиная грешить тем, что свойственно начинающим авторам. Вместо лаконичного сюжета, авторы погрузили читателя в тщательное описание передвижений, понимаемых внутренне, но не принимаемых буквально. Допустимо описывать каждый шаг до определённого момента, не сбиваясь на полушаги.

Ильф и Петров сбиваются. На страницах появляется множество лишних моментов, которые допустимо обойти вниманием. Тогда произведение превратится в целенаправленное движение, лишённое сопутствующей шелухи. Если авторам желалось показать развитие трамвайного или шахматного дела в России, то почему бы не создать отдельную историю об этом? Читателю могло быть интересно, пока же он чаще скучает, внимая лишним деталям.

Какова же основная лишняя деталь? Ильф и Петров не определились, кому быть главным героем произведения. Законный наследник и священник выступают на равных правах. Их поиски движутся параллельно, иногда пересекаясь, но окончательно расходясь, обозначая поворотный момент, требующий кого-то из них забыть. Впрочем, помимо амбиций эмигрантской аристократии, Ильф и Петров осознанно показали тщетность интереса служителей культа. Негоже тем и другим претендовать на ими утраченное. Поэтому остаётся смириться с двойной сюжетной линией, требовавшей обязательного воплощения на страницах произведения.

Искомый стул будет в итоге найден. Кому он достался — читатель должен догадаться без дополнительных подсказок. Не пойдёт народное достояние на воплощение мечтаний о личном благосостоянии. Представленный на страницах «Двенадцати стульев» исход желалось видеть воплощаемым и тогда, когда советская власть пала. Живи Ильф и Петров в наше время, то стул обязательно бы достался иным лицам, ибо для понимания этого достаточно оторваться от книги и посмотреть вокруг себя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как Георгий Победоносец змия убил? Он нарисовал перед ним крест, приволок в город и лишил обездвиженную тварь жизни. Случилось то в IV веке, вероятно уже после принятия Георгием мученической смерти от приспешников императора Диоклетиана, начавшего Великое гонение на христиан. На Русь сказание о поступке мученика пришло в XI веке, а к началу XIII века было незначительно изменено. Так местом действия стали родные палестины Георгия близ некоего города Гевал.

Ситуация в Римской Империи требовала ярких примеров благости христианства. Был придуман змий, выходящий из озера и поедающий нехристей. Почему он обосновался именно там? Стоит предположить, что всему виной стало многобожие, требующее принесения человеческих жертв. Как раз так и поступали жители города Гевал, безропотно отдавая на растерзание идолу детей. Оказавшийся в их краях Георгий решил спасти царскую дочь, должную в момент его появления быть пожраной змием.

Сказание уверяет: ранее местные жители верили в единого Бога, но отвернулись от него. В наказание за это Богом был наслан на них змий. Как сие обстоятельство сообразуется с возлагаемыми надеждами на милость Всевышнего, если тот вместо налаживания диалога и проявления понимания, неизменно применял в отношении людей насилие? Удивительнее выглядит желание Георгия избавить наказываемых, выступая против Бога, обращаясь к нему за помощью для избавления города от змия. Ещё удивительнее, каким образом божий посланник убоялся креста и пал перед Георгием обессиленным?

Бог снизошёл до просьбы Георгия, позволив ему одолеть змия, но с условием, что в следующий раз он не ответит на его мольбы. Сказание не повествует, каким образом это скажется на дальнейшем существовании Георгия, так как действие заканчивается после избавления города от напасти. Возникает недоразумение, почему змия умертвили, не простив ему его прегрешений, которых в действительности не имелось, поскольку тот выполнял порученное ему Богом задание убивать отступников веры.

В разные времена легенду о Георгии Победоносце трактовали различными способами. Сейчас же речь непосредственно о конкретном тексте, имевшем хождение на Руси с XIII века. Могли быть, и обязательно существовали, очаги сопротивления, отказывавшиеся принять христианство взамен языческих верований. Преодолеть сомнения в выборе поручалось сказанию о победе над змием. Ведь в тексте ясно написано, что когда уверовали жители в Бога снова, тогда змий окончательно издох.

Прочие размышления останутся без ответа, понимая, насколько текст о якобы некогда случившемся содержит вольные допущения сказителя, наделявшего действующих лиц качествами, необязательно им свойственными. Змий мог явиться и не в виде божьей кары, а представлять собой любую иную напасть, одолеть которую получилось с помощью сплочения. Когда позже на Русь придут монголо-татары, их в той же мере станут считать карой Бога за грехи. Но такое предполагать, значит не отдавать отчёт произошедшему, измышляя для того сверхъестественные причины.

Допустим, Георгий победил змия, убедив жителей города Гевал вернуться к вере в Бога. Увидев чудо, жители поверили и стали христианами. Однако, если человек в чём-то убеждается с помощью чуда, он также быстро может разувериться, поверив следующему показанному ему необычному явлению. Какой после этого будет вывод? Человек ещё не раз сменит предпочтения, когда для того появится необходимость. Он примет множество страданий, обретя требуемое ему умиротворение или распрощавшись с надеждами.

Теперь известно, как и зачем Георгий Победоносец убил змия, к чему это привело и каковы последствия его поступка.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сказать порою хочется, но зачем? К чему приведёт ещё один укор некогда происходившим событиям? Стоит забыть былое, дабы не вспоминать. Только так прошлое никогда не повторится снова. Забыть всё равно не получится. Поэтому приходится раз за разом внимать свидетелям минувшего. А советским людям есть о чём рассказать, особенно заставшим становление государства и видевших происходившее в военное время. Марина Эшли сохранила частицу былого, показав её так, как обычно не принято делать.

Яркий пример — события на Донбассе. Мы помним и гордимся: восклицают люди. Гордятся успехами дедов, без боязни шедших на врага, телами защищая Родину от его хищного взгляда. Они совершали подвиги, падая смертью храбрых. Такова гордость потомков. Лишь память отказывается достоверно отражать некогда происходившее. Помнить следует не сколько о происходившем на фронтах, тогда как бой с противником происходил и в тылу. Шахтёры уходили под землю, добывая необходимые ресурсы для обеспечения войны, умирая не от одного истощения. Умирать шахтёрам приходилось и за невыполнение плана по добыче, вследствие чего их уводили в поля и более о них не поступало известий.

Прошлое многогранно. Но потомки видят одну грань, не имея возможности познать остальные. Их тоже стоит знать, может и гордиться, если возникнет на то желание. Война требовала жертв, порою необоснованно забирая жизни трудоспособных людей, чья вина свелась к необходимости умирать из-за завышенных требований к их труду. Солдаты понимали, почему они могут умереть. Шахтёрам то было неведомо. Выходя живыми после смены, они оказывались обречены на гибель от рук своих же, не считавших людские потери. Подобного рода информацию могут рассказать свидетели тех дней, кто прошёл через нужду и голод, стараясь жить сам и позволить жить другим.

Помимо войны хватает воспоминаний. Можно рассказать о деревенском дурачке, примечательного своим поведением и отношением к нему женщин. Пусть дурак, да не в том его беда, поскольку всё допустимо обратить во благо. Недостаток ума может компенсироваться мужской силой, потребной в быту, а то и в плане получения интимных удовольствий. Допустимо вспомнить про раскулачивание, о положении беспаспортных, либо о забавных детских шалостях.

Чужим историям никогда не стать действительно близкими. Кем-то выстраданное останется укором для будущих поколений. Не более того. Такой взгляд обязательно требуется оставить, так как без него будет сформировано ложное представление о прошлом. Впрочем, ложным оно может стать и от таких воспоминаний. Восприятие человека не всегда соответствует его ожиданиям. Вместо того, чтобы видеть вокруг себя доброе и светлое, люди осознают лишь угнетение и навязанные свыше страдания. Не стоит быть настолько категоричным, однако следует учесть и этот момент.

Сборник Марины Эшли «Бабушкины истории» получился разным по содержанию. Новеллы, связанные с историей, занимают особое место, помогая переосмыслить прошлое под вскрытием до того неведомых обстоятельств. Прочие повествования не являются исключением из обыденности, постоянно повторяясь и являясь неотъемлемой частью человеческого бытия. Всегда были и будут рождаться умственно неполноценные, а дети радовать непосредственностью взрослых, так и в прочем легко найти сходство с виденным в собственной жизни.

После знакомства с произведениями Марины Эшли читатель понимает: слитое воедино сегодня — завтра рассыпается. Не поймёшь, почему человек стремится к разъединению, находя неудовлетворение при терпимом положении дел. Возникают недоразумения, друзья становятся врагами, а следом появляется неуживчивость и взаимное желание сжить со света. Ничего не поделаешь, это заложено в человека природой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Лажечников вырос на рассказах бабушки о забаве, устроенной Анной Иоанновной для своего любимого шута. Был построен Ледяной дом, в стенах которого сыграна свадьба. Подобное запоминается надолго, особенно при неимении такого ранее. Осталось обрисовать событие деталями. Так на страницах расцвела история любви и ненависти придворных, замешанная на политических амбициях иностранцев в России, в итоге потерпевших крах.

Прежде всего стоит сказать о похвале романа Александром Пушкиным, посчитавшем, что литературный труд Лажечникова неизменно будет пользоваться популярностью у последующих поколений. Оправдание сему мнению легко объясняется, стоит ознакомиться с эпиграфами к главам. Большая их часть взята как раз у Пушкина. А если размышлять серьёзно, то редкий эпиграф отражает суть содержания, чаще не имея к описываемому отношения. Назначение сего элемента художественной литературы имеет утилитарное значение, благодаря чему из ничего будто возводится нечто основательное.

Название «Ледяной дом» можно принять за метафору. Сегодня он крепок и нерушим, а при изменении обстоятельств — хрупок и эфемерен. Как Лажечников некогда казался непотопляемым, так ныне его работы редко интересуют современного читателя. Произведения Иван писал по тому же принципу, создавая монументальное из того, что и при жизни серьёзно не воспринималось. При более буквальном понимании названия можно заключить следующее — вода является водой, каким образом её не пытайся представить вниманию.

Единственный положительный момент романа — подробное описание Ледяного дома. Лажечников не пожалел красок. Он вообще их не жалеет, когда дело касается отражения событий и деталей. Но кто будет читать сей труд, если его не снабдить историей человеческих взаимоотношений? Художественная литература всегда требует наличие любовной линии, прощая всё остальное. Поэтому, если читателю требуется видеть именно жизнь людей, то Лажечников в прежней мере оправдает ожидания. Исторический фон традиционно является в его произведениях декорацией к описанию судьбы неких лиц, порою похожих на реальных, а иногда и специально придуманных.

Ледяной дом был построен в последний год царствования Анны Иоанновны. Следом за этим разразится ряд событий, стоивших населению государства определённых переживаний. Лажечников не мог обойти данный момент вниманием, показав рост влияния иностранцев. Главным лицом в Империи станет Бирон, особенно гневавшийся, если какой указ или действие с ним не согласовывалось. По этой причине можно упомянуть наставительный тон произведения, будто бы предупреждающий всех власть имущих, что сколько не имей силы над людьми, легко оказаться у разбитого корыта. Однако, как такового акцента Лажечников не сделал. Во всём случившемся виноват будет непосредственно оступившийся человек, банально утративший контроль над ранее цепко удерживаемым.

А как же любовная линия? Пусть её читатель узнает сам. Нет смысла распространяться над тем, чего в действительности не происходило. Ничего нового узнать не получится, кроме так называемых дворцовых слухов, кои окажутся весьма запутанными и неожиданными для действующих лиц. Допустимо проследить за тем, как становится явным то, о чём лучше не узнавать.

В любом случае, стоит похвалить Лажечникова за выбранный им период времени. Царствование Анны Иоанновны едва ли не белое пятно для потомков, если и знавших о происходивших тогда событиях, то почти полностью о них забывших. Теперь появилась отличная возможность окончательно запомнить и уже не забывать. Каждый вынесет собственное понимание о тех днях. Кто-то сохранит воспоминание о Ледяном доме, а кому-то будет повод крепче задуматься о будущем, ежели ему захочется извлечь выгоду, запамятовав о последствиях.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цепочкой монологов Зорин старался донести до читателя нечто, так и не ставшее понятным. Есть исключения: история крёстного сына Максима Горького и фрагменты собственной биографии. Всё остальное — повод размышлять, показывая умение говорить хотя бы о чём-то, если сказать нужно, но не о чем. В сборник «Скверный глобус» вошли следующие произведения: Он, Восходитель, Письма из Петербурга, Выкрест, Медный закат, Островитяне, Глас народа. Их лучше понимать в качестве объединённых одной идеей, реализованной с помощью потока сознания.

Начинается авторский монолог и заканчивается. Читатель готов подвести краткий итог для последующего составления развёрнутого мнения. Готов, но определиться с пониманием прочитанного у него не получается. Не становится лучше и после прочтения второго монолога, а также третьего и четвёртого. В голове сформировалось чёткое представление об отсутствии необходимости представлять. Сослаться получается лишь на поток сознания особого толка, должный быть свойственным творцам, чей возраст миновал отметку в восемьдесят лет.

Зорин при повествовании не опирается, расползаясь мыслью по древу. Он ведёт речь об одном, чтобы перескочить на другое. Для Леонида не существует важности, случись им описываемое сто лет или пятьдесят лет назад. Всё одинаково перемешивается, становясь понятным ему одному. Любая последовательность отсутствует. Эпоха сменяется эпохой, тогда как человек в прежней мере живёт событиями текущего дня. Зорин мог отразить это, основательнее вжившись в образ мысли людей прежних лет, ведь на страницах возникают персонажи, начиная от времён Петра I. Леонид опустил такие мелочи. Исторический фон — просто обстоятельство, на фоне которого допустимо поразмышлять.

Некоторым исключением становится Зиновий Пешков — реально существовавший человек. Зорин частично отразил его биографию. Читатель узнаёт о первых впечатлениях, знакомстве с Горьким, желании пробиться в обществе и о службе во французском Иностранном легионе. Непростую судьбу непростого человека непросто описать, если к тому же подходить к этому, используя непростую писательскую технику. Зорин позволил себе размышлять так, что сегодня утром его герой воевал при Арасе, днём вспоминал о событиях молодости, а к вечеру уплывал в фантазиях к берегам Новой Зеландии. На следующий день ситуация повторялась, подменяя Арас африканским климатом Марокко. Очень трудно ориентироваться в потоке сознания, а с подобной подачей это сделать ещё труднее.

Не лучше обстоит ситуация с футурологическим этюдом «Островитяне» и московским романом «Глас народа». К Зорину остаются прежние вопросы. Разгадывать содержание, как и раньше, приходится с приложением больших усилий. Невозможно понять, чем так мила Леониду Итака. Легче понять, отчего проявляется интерес к Москве. Но это не делает произведения Зорина понятнее. Безусловно, при необходимости составить положительный отзыв, можно найти нужные слова, только для их выражения придётся уйти в аналогичный поток сознания.

Понятнее Зорин становится с помощью прощального монолога «Медный закат». Не всем читателям из XXI века знаком фильм «Покровские ворота», сценарий к которому как раз и написал Леонид Зорин. Поэтому особого воодушевления не возникает, так как ничего другого не может привлечь внимание. Возникающий на страницах композитор Хачатурян разбавляет общее удручающее впечатление, неизменно исчезая из повествования, отчего воспоминания Зорина снова теряют важную составляющую.

«Скверный глобус» действительно скверный. Из названия правды не выкинешь. Он впитал в себя излишне надуманное и в основном бессодержательное. Должный стать объёмным, глобус Зорина принял вид плоскости. Теперь его не получится использовать даже в качестве светильника, поскольку им теперь предстоит отгораживаться от света.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что стало большей бедой для Руси: принятие христианства или нашествие монголо-татар? И то и другое не оказало положительного влияния на общество, нисколько не способствуя росту самосознания. Наоборот, крещение привело к деградации княжеских отпрысков и к излишнему стремлению простого населения к сутяжничеству. Последовавшее затем иго полностью разрушило прежний уклад, доведя Русь до последней стадии морального разложения — перестали действовать любые ограничения. Ныне принято искать позитивные черты, оправдывая свершения российского народа за счёт пережитого. Не станем на этом акцентировать внимание, сейчас важнее увидеть Русь глазами Серапиона Владимирского, рассказавшего о последствиях завоевательного похода Батыя.

Серапион видит повсеместно творимые бесчинства. В людях не осталось ничего человеческого. На дорогах грабят, в домах творят непотребное. Никто никого не уважает. Каково в такой ситуации служителям церкви? Утеряла русская земля светильников, способных образумить распоясавшийся от отчаяния народ. За какие грехи такая беда коснулась Руси? Не иначе, как за проступки перед Богом. Вместо потопа и огня с небес, Русь удостоилась пленения племенами кочевников, стремительно вторгшихся и за несколько лет уничтоживших все формы государственности, неизменно оставляя поселения разорёнными и обезлюденными.

Не будь христианства — не случилось бы божественной кары. Кощунственно? Но разве такие слова лишены правды? Приняв чуждый закон, требовалось ему полностью подчиняться, не продолжая жить прежней жизнью, сформированной за счёт влияния пришельцев из Скандинавии, Византии и со стороны Хазарского каганата. Уверенные в правоте мысли, русские князья и весь народ продолжали вести неправедную жизнь, заботясь прежде о собственных интересах. Потому их коснулась означенная кара.

Случившегося не исправить. Нужно заботиться о возрождении духовных качеств. Но насколько же погнуснел русский народ, чьи лучшие представители пали. Серапион понимал, не заставишь вора перестать воровать, разбойника — разбойничать, а пьяницу — пить. Чем тогда переубеждать людей? Опять тем же. Необходимо напомнить о божественном суде, ждущем каждого человека. Кто не образумится сейчас, будет горько сожалеть потом. Однако, куда может быть горше, когда Русь испытала влияние деяния хуже самых адовых сил? Но почему не может случиться новой беды? И об этом следует думать.

В пример русским Серапион ставит неверных, якобы лишённых стремления вести братоубийственные войны. Требовалось на что-то опираться в суждениях, изыскивая нечто такое, за счёт чего жители Руси почувствуют себя опозоренными. Коли на русской земле брат шёл войной на брата, зачем такой народ нужен? Впрочем, изыскивая средства, Серапион желал видеть то, что никогда людям свойственно не было. Все религии пытаются привить определённое мировоззрение, всегда расходящееся с представлениями человека о должном быть.

Религия должна сдерживать инстинкты человека и делать его лучше, но не пытаясь претендовать на иную роль, нежели на воспитательную. Нет нужды видеть мистическое в обыденности, достаточно стараться избежать повторения негативных эпизодов из прошлого. Такая религия обязательно свяжет человечество в единое целое. Нужно искать компромисс, вместо постоянного разделения.

Пример Руси — тому подтверждение. Став объединением русских земель, она разделилась на враждующие друг с другом части. Так чем это объяснить? Разложение общества началось до нашествия монголо-татар, но не ранее пришествия христианства. Вывод тут может быть один — исповедовать следовало иные принципы, которые до сих не выработаны до состояния совершенства.

Потому Серапиону оставалось призывать образумиться. Люди должны стать честными и вести заслуживающий уважения образ жизни. Проще говоря, человек должен быть человеком, а не оставаться животным, не способным перебороть природные инстинкты.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чтобы государство процветало, поступиться принципами бы не помешало. Не в том людское счастье, если властелин, довольствуется доставшимся ему один. Необходимо больше, нежели владеть, нужно о судьбе своей горькой жалеть. Восстав над подданными, приняв руководство над народом, нельзя думать, словно царю дозволят быть не под законом. Но как быть, когда кто-то должен уступить? Требуется кому-то ум свой показать и умно поступить.

Князь Владисан создал проблему сыну, заботясь о благе государства, он повелел забыть любимую Димизу, тем показав частицу своего коварства. Сын голубых кровей обязан сочетаться браком с человеком рангом выше дочерей бояр, того младому разумом не понять, покуда сам не станет разумом он стар. Как согласиться на такое? Не проще с жизнью попрощаться? Любовь в пору юности важнее интересов государства.

Но властелин суров, ему весомей кажется тот взгляд, который разрешит сложившийся с соседями разлад. Что некая Димиза трону даст? Уж коли так мешается, так решение созреть готово. Для обезглавливания Димизы хватит кратко сказанного слова. А может есть иной мотив у выбранной невесты сыном? Не стал бы сей выбор между ними клином. Так значит должно кратко сказать слово, поскольку для блага не придумаешь иного.

Но как поступить, коли не образумится наследник трона? Неужели и по отношению к нему сказать краткое слово? Что тогда получается… кровью залить род? Можно ли погубить напитанный надеждами собственный плод? Как придти к смирению, как переубедить упорство молодых? История знает множество гибельных примеров сих. Объявит Владисан решение, и будет воля такова: отец без сына проживёт, но без наследника не устоит страна.

А если сына всё-таки убить, народ не станет князя своего судить? Роптание поднимется, настанет время бурных перемен, придётся тогда смириться с худшей из проблем. Растает благо, не настанет золотого часа, происходит смена эпох, ежели правителю не хватает гласа. Сюжет с подвохом, то подметит всякий зритель представленья, не растерял бы Сумароков после постановки в театре Императрицы уваженья.

Государство будет процветать, когда забота всем по нраву. Пусть действие идёт не в пользу, но на славу. Что жизнь потом? Не о потом задумываться нужно, ежели сегодня не живётся людям дружно. Сейчас, вот в этот миг и в сей секунды ход, благо должен чувствовать народ. И если думается наперёд, заглядывается вдаль, то когда такое было, чтобы не было нам жаль? Заботились предки о счастье нашем с вами… и что? Мы в той же мере думаем о потомках сами. А счастья не было и нет: не будет, сколько не осталось человеку лет.

Так в чём урок, какой от Сумарокова наказ? Живём не завтра — мы живём сейчас. Приятно думать о грядущем, примерить красоту новых дней, при этом забывая про нужды нынешних людей. Настойчивый правитель, коему желается осуществлять, редко задумывается, как ему государством управлять. Допустимо разное, но без обещаний не строится быт, так зачем обещать, если задуманное никто никогда не осуществит?

Владисан думал о благе, хотел сына на дочери князя женить, тем краю своему спокойствие смог бы, возможно, добыть. Сын же был против дум о призрачных мечтах, прежде сам счастливым не став. В том сила убеждений молодого человека, чьи чувства — отражение любого века. Не так способна ошибаться молодёжь, как часто склонна ошибаться старость сплошь: и потому, как ни печально, будущее для многих обществ оказалось фатально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если женщина желает быть амазонкой, она не станет оглядываться на суету домашнего быта, как о том пожелал рассказать Аркадий Крупняков. Военизированное государство, созданное в воображении по подобию Спарты, терпит крушение из-за стремления ряда представителей к будто бы естественным женским обязанностям: воспитанию детей и верности любимому мужчине. Не исключено, что подобное могло быть именно так, поскольку гибель идей соответствует представлению о постоянно накатывающих волнах, неизменно откатывающихся назад, чтобы броситься на берег снова.

Действие начинается на Кавказе. В порту Диоскурии (нынешнем Сухуми) женщины разгружают прибывший корабль. Ими оказываются рабыни-амазонки, взятые в плен после неудачно совершённой ими вылазки. Привыкшие нападать на мирных крестьян, амазонки встретили крепкое сопротивление подготовленных людей. Теперь они смиряются с судьбой, опасаясь стать звеном в цепи перепродаж. Освободиться от ярма им поможет местная жительница, чем спровоцирует все дальнейшие события, так как попустительство в одном провоцирует развитие его же в другом.

Каковы амазонки у Крупнякова? Они придерживаются заповедей. Первой из которых является требование истреблять мужчин. Во главе государства стоят подобие вождя и представитель жреческого культа, постоянно между собой соперничающие. На их противостоянии будет развиваться первый этап повествования. Также Крупняков отвечает на вопрос о размножении амазонок, даруя им особый день, словно кошкам. Но всякая ли женщина убьёт мужчину после интимной близости? Надо быть верным заповедям до конца, иначе не стоит изображать вид их соблюдающего. Поэтому Крупняков обрекает амазонок на раздоры с последующим крахом государственности.

Нет желания говорить, что автор произведения — мужчина, но без этого не обойтись. Более того, автор — представитель советского социума. Вследствие этого, помимо прорисовки образа женщин, сомневающихся в необходимости следования воинственности, в сюжет добавлено обвинение людей в стремлении исходить в действиях от воли божеств, никакой пользы не приносящих. На глазах читателя происходит развенчание мифа о высших сущностях, способных даровать благо и помогать поддержанию якобы угодного им порядка.

Происходящему на страницах вполне допустимо поверить. Почему бы не отдаться фантазиям, представляя Древний Мир, где возможно было и не такое. Пусть в пределах произведения Крупнякова существует государство амазонок, ведь человеку всегда требуется выделяться из окружающей его среды. Только непонятно почему, опираясь на версию об усталости от войны мужчин, женщины сами взяли в руки оружие и пошли воевать. В голове читателя обязательно случится схождение мифической царицы амазонок Ипполиты и Лисистраты из комедии Аристофана, побудившей афинянок отказать мужчинам в интимной близости, пока они не откажутся от непрекращающегося противостояния со Спартой.

Впрочем, произведение «Амазонки» рассчитано на юного читателя, не стремящегося ограничивать воображение реалиями. Автором предоставлена возможность наблюдать за увлекательными приключениями, видеть борьбу интересов и отстаивание собственных взглядов. Кого не станет манить зов древних времён? Хватайтесь за оружие и доказывайте правоту силой! А кто проявит слабость, тому суждено стать вассалом. И так уж сложится, что зависимость падёт именно на амазонок по самой прозаической причине: став сомневаться в себе, они оказались обречены на поражение.

Куда двигаться дальше? Крупняков предложит амазонкам новые приключения. Разуверившись, женщины-воительницы будут искать иное для них счастье. Если им придётся существовать в мире вместе с мужчинами, значит и будущее их окажется не настолько печальным. Народ всегда вымирает, если не имеет твёрдых убеждений и старается распылять себя в разные стороны. Амазонкам хватило первого серьёзного удара по ним, чтобы исчезнуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть в творчестве Фонвизина такое, что неизвестно большинству потомков, современники о нём не знали и подавно. Речь о раннем «Недоросле». Над тем, кому принадлежит текст, сложено достаточное количество противоречивых версий, но всё-таки решено считать пьесу работой именно Фонвизина. Суть повествования касается аналогичных проблем, поднятых в поздней редакции.

Перед читателем образец юного русского дворянства, стремящегося сохранить близость к исконному. Он не желает учиться, любит кушать блины и знает, он с малых лет состоит в полку, а значит в армии обязательно найдёт себе место, дабы худо-бедно стать дельным человеком. Как к нему должен отнестись читатель? Допустимо ругать и порицать. Однако, такое ощущение складывается лишь в первых действиях.

Не настолько смешно наблюдать за разделением общества на ратующих давать достойное образование детям и опровергающих стремление приобщать к европейскому просвещению. Одна сторона усиленно кормит юного дворянина, воспитывая его по своему образу и подобию. Другая стремится его лишить увеселения, усадив за ученическую скамью. Решение в любом случае останется за родителями.

Середина и конец XVIII века — время перелома представлений российского дворянства, когда стремление к французскому всё чаще осуждалось. Только ничего изменить было нельзя. В таком случае возникает парадокс. Остановиться в развитии и повернуть назад так же плохо, как развиваться вперёд. Золотую середину найти не получится, поскольку нужно выбирать.

И вот пьеса достигает критического порога с началом третьего действия. На сцене появляется счастливый отец образованного юнца, на три года старше Недоросля. Есть чем похвастаться: сын свободно владеет иностранными языками, способен в искусствах. Такому в жизни обеспечен вход в любое общество и по плечу быстрый карьерный рост. Да вот не знает образованный юнец наизусть Псалтырь и Часослов, чем он сразу становится не мил родителям Недоросля.

Тут бы засмеяться. В самом деле, зачем русскому человеку Псалтырь и Часослов? Зачем ему родная культура, если она подвергается забвению и становится причиной для насмешек? Как раз тогда приходит понимание — не лень движет русским человеком, ему противно перенимать чужое, далёкое от его миропонимания.

Проблема поднялась Фонвизиным патовая. Каким образом не пытайся жить, нужно выбирать определённый путь, твёрдо оставаясь на занимаемых позициях, иначе придётся признать поражение. Поздно русскому человеку настаивать на русскости, ибо это грозит признанию в отсталости. Но и чрезмерно перенимать элементы чужой культуры не стоит, тогда ничего русского не останется. Как же быть? Это повод для философии перемен, должной быть обязательно разработанной когда-нибудь потом, чтобы дать людям долгожданное успокоение.

Ясно следующее — галломаном Недорослю не бывать. В том единственный возможный положительный момент исповедуемого им образа жизни. Что тогда делать с нежеланием учить азбуку? Нужно обязательно заниматься образованием, не надеясь на помощь со стороны. Российское дворянство излишне обленилось, принимая ласки ниспосланного свыше им благосостояния. С таким подходом не о русскости пришлось бы вскоре говорить, а принять подданство другой державы, проиграв ей генеральное сражение. С Россией так всегда и было — пока угроза не ударит по столице государства, все будут делать вид, будто ничего не происходит, одновременно потрясая оружием, надеясь на его силу.

Казалось бы, незамысловатый сюжет. Недоросля следует порицать, видеть в его поступках лишь недоразумение. Кто же станет в том сомневаться? И больно, и грустно. Впрочем, надеяться на помощь государства — это так по-русски. Оно не даст умереть с голода, обеспечит минимум необходимого, а ты живи, так как ничего более тебе не дадут.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Денис Фонвизин четыре раза выезжал за границу, каждый раз возвращаясь с ощущением, что более никогда он пределы России покидать не будет. Но необходимость заставляла его снова возвращаться в Европу, где он опять набирался негативных впечатлений. До нас дошли его письма из тех поездок, по ним у читателя должно сложиться аналогичное впечатление. Фонвизин писал родным, Воронцову, Голицыну, Панину, Булгакову, Елагину, Обрескову, Зиновьеву, Дашковой, Пассеку, Воинову. Помимо этого он вёл дневник, с выдержками из которого может ознакомиться современный читатель.

Интерес представляют письма, начиная со второй заграничной поездки (1777-78). Фонвизин пожелал излечить жену от гельминтоза, для которой начало путешествия едва не омрачилось потерей глаза после удара веткой при движении от Смоленска в Варшаву. Денис познакомился с Польшей, смеялся над постановками на польском языке. Путь лежал во Францию. Первым впечатлением стал врач-шарлатан из Монпелье, лечивший жену так, что ей стало хуже. Второе впечатление — мерзкий запах нечистот на узких городских улицах. Денис разумно подивился мнению о Франции, представляемой в виде рая. Третье впечатление — вседозволенность лакеев, не считающих нужным уважительно относиться к господам. Четвёртое впечатление — огромная популярность Вольтера, с которым Фонвизину посчастливилось общаться. А вот Руссо разочаровал — он никого не желал принимать. Пятое впечатление — французские крестьяне живут хуже российских: они платят неподъёмные подати и влачат самое жалкое существование. Шестое впечатление — сложилось предположение, будто скоро между Францией и Англией разразится война, тому отчасти способствовало наблюдение за деятельностью находящегося в Европе Франклина.

Третья заграничная поездка (1784-85) вела Фонвизина в Лейпциг. Денис постоянно мучился головными болями. Жену продолжали преследовать несчастья — в Кёнигсберге ей пришлось вырвать зуб. Особого чувства досады добавили извозчики, никуда не спешившие. Если в России до места назначения катили с ветерком, то по европейским весям ехать приходилось с многократно меньшей скоростью. К тому же, местные извозчики не пропускали трактиров на пути, из-за чего Фонвизину приходилось постоянно ругаться. Путешествие продолжилось в земли просвещённой Италии.

Флоренция, Венеция, Рим — громкие названия, скрывающие точно такие же впечатления, какие сложились у Фонвизина во время второй заграничной поездки. Денис понял, что в России нищие гораздо чище, а местная питьевая вода для русского равнозначна помоям. Посещение театра, сырого от пола до потолка с мириадами комаров, заставило его спешно покинуть. Как приходилось покидать лучшие из трактиров, поскольку внутри они не отличались от того, что было снаружи: мерзкая вонь и нечистоплотность посетителей.

Такой Фонвизин увидел Европу. Остаётся подивиться, отчего петиметры, они же галломаны, не стремились к полному привнесению почитаемой ими французской культуры в полном объёме на земли Российской Империи. Было чего опасаться, наблюдая за нравами европейцев. Допустить подобное никто в своём разуме не мог. Поэтому стоит укорить проповедников западных воззрений, ценивших искусное умение получать изделия превосходного качества и красоты, забывая, в каких условиях европейцам приходилось трудиться. Сливки взрастали на нечистотах, тем пытаясь создать для себя иллюзорное представление о действительности, чего в России не требовалось.

Смотреть на жизнь можно с разных сторон. Фонвизин мог сравнивать Европу с Россией, но не мог сравнивать Россию с Европой. Бурление жизни и достижение в обеспечении уважения человеческого права на мнение омрачалось фактической изнанкой, ставшей результатом попустительства в отношении раздачи вольностей. У России имелись собственные недостатки, в том числе и узаконенное Петром I особого вида крепостное рабство. В остальном же, если верить Фонвизину, сама жизнь ни в чём не уступала по качеству европейской.

Автор: Константин Трунин

» Read more