trounin.ru

Четвёртый разворот — это последний манёвр самолёта перед посадкой. Но если не работает двигатель, если на борту нестандартная ситуация и если между членами экипажа пробегает искра давно назревавшего конфликта, то как выполнить четвёртый разворот без погрешностей — вот проблема из проблем. Пётр Кириченко не предлагает читателю с напряжением вчитываться в строчки своей книги, а лишь ровно повествует о своих воспоминаниях, причём чаще далёких от авиации, рассказывает чужие истории и предлагает ознакомиться с «Бегством из круга», где любовный треугольник содержит в себе слишком большое количество противоречий, чтобы окончание истории получилось позитивным.

Стиль автора тяжёл для восприятия: перегрузка знаками пунктуации, хоть и грамотно расставленными, иной раз отвлекает внимание от повествования. Нет в тексте завлекательных поворотов сюжета, лишь следование одной истории за другой. Вот автор едет в родную деревню, вспоминая важные события, вновь знакомясь со старыми друзьями и близкими подругами, от шарма которых он не может устоять, являясь женатым человеком. Зацикленность на эротическую тему сквозит через каждый рассказ, порой становясь центром происходящих действий. Можно всё свести к особенностям профессии лётчика, чей жизненный ритм не располагает к постоянному пребыванию на одном месте, бороздя небо между грозовыми облаками, находя на земле покой и умиротворение — ведь пока ещё не случалось такого, чтобы самолёт остался в небе навсегда, не вернувшись назад.

Каждый рассказ — это эпизод чьей-то жизни, где автор часто уступает своё место другим. Читателю предстоит узнать истории далёких обид и нравоучительные заметки о тяжёлых людских характерах, не находящих поддержки даже у самых близких. Надо быть терпимей к окружающим — постоянно приходишь к такому выводу, читая книгу Петра Кириченко. Нрав отца не могут терпеть дети, предпочитая покинуть родной кров, найдя приют в более спокойной обстановке; желание всех воспитывать и делать на благо — изначально кажется хорошим качеством, только отчего школьный преподаватель не может добиться от мужа понимания, угнетаемого каждодневным понуканием; либо автор останавливается на подозрительности ревнивого мужа, чьи претензии обоснованы, но слишком портят жизнь обоим супругам. Лишь к концу книги читатель найдёт упоминания о самолётах и лётчиках.

«Бегство из круга» — главное произведение сборника. Кириченко начинает со сцены конфликтной ситуации в кабине пилотов, где между двумя мастерами своего дела — капитаном самолёта и штурманом — возникает ненавязчивое разногласие вследствие желания проявлять симпатии к новенькой стюардессе. Простой любовный треугольник обрастает множеством подробностей, которые Кириченко будет скрупулёзно подавать читателю, удерживая интерес к произведению (а ведь интерес так и желает угаснуть, не находя опоры для обоснования мотивов поведения каждого персонажа). Но и тут Кириченко не оплошает, вводя главную интригу ровно в тот момент, когда начинает возникать желание отложить книгу в сторону. Краткий всплеск больше основан на недоумении логикой автора, решившего развести любовные нити именно таким образом.

На личных трагедиях построено каждое произведение сборника. Судьбы ломаются, но жизнь от этого не останавливается, предоставляя участникам возможность осознать произошедшие события, делая из них определённые выводы. Простого рецепта не существует, да и выписать такой рецепт никто не сможет. Нужно менять обстановку. Лётчику это сделать проще всего, набирая высоту и отправляясь к новым горизонтам.

Было бы интересно узнать про автора хоть что-нибудь: нигде нет о нём информации. Похоже, только случайные находки в книжном шкафу дают возможность ознакомиться с творчеством многих из тех, чьи имена ныне забыты.

» Read more

Давным-давно в далёкой-далёкой-далёкой галактике Млечный путь на одной из множества систем зародилась жизнь, если такую форму бытия кто-нибудь рискнёт назвать жизнью. Серия зондирующих проб позволила взять для исследования небольшое количество материала, включая те самые формы жизни. К сожалению, операция по изъятию не была полностью успешной, часть инструментов осталась в системе из-за несовершенства технологии: они могут нанести ей вред. В свете необходимости изучать космическое пространство, не ограничиваясь применением оптики и не имея возможности совершать столь длительные экспедиции. было принято решение обойтись новейшей разработкой, позволившей расширить область исследования, задействовав широкую базу возможностей. Располагаемые нами образцы весьма интересны, но живые формы погибли практически сразу, заставив нас задуматься над совершенствованием форм забора материала. Главное установлено — мы не одни во Вселенной.

Рассматривать существование человека на Земле, не пытаясь обосновать его появление, невозможно. Но как обосновывать и с помощью чего строить доказательную базу? Если в начале становления человеческое общество объясняло мир влиянием высших материй, недоступных пониманию, чтобы в один момент придти к пониманию сверхсуществ. Легко обосновать всё, исходя из аксиомы. Но аксиома всё больше вызывает сомнений в своей непогрешимости, поэтому превалировать стало предложении о зарождении жизни на планете благодаря влиянию космоса. На первый взгляд, из ничего появляется только плесень да прочие формы жизни, уничтожающие распадающийся продукт, возникая будто из пустоты. Незадолго до Стругацких Станислав Лем предположил возможность зарождения жизни на Земле благодаря пиру инопланетян на планете, занеся в необитаемый мир новые формы жизни, придав импульс развитию в форме последствий лёгкой простуды. Примерно в таком же духе решили излагать «Пикник на обочине» и братья Стругацкие, предложив читателю не очередное ироническое похождение Ийона Тихого, а самую обыкновенную историю об отчаянных землянах, освоивших новый вид экстрима, позволивший зарабатывать большие деньги.

Про влияние инопланетян на Землю и их опыты над населением любили писать почти все американские классические фантасты, заронив будущие всходы множества теорий. Если Клиффорд Саймак думал только о взаимной интеграции, лишь один раз заглянув в прошлое Земли, предложив в «Заповеднике гоблинов» самобытную концепцию, увязав в единый клубок набор мифологических преданий и последующего любопытства землян, то Джон Уиндем в одной небольшой повести «Кукушки Мидвича» косвенно намекнул на возможное вторжение изнутри, направленное на эволюционирование подобия людей без шанса навязать им условия честной конкуренции. Жизнь могла зародиться и по другим причинам, не только направленным на вытеснение одного другим, только Стругацких это не сильно беспокоит — они предлагают ознакомиться с поэмой об экологической катастрофе, связанной с жаждой к наживе и желанию познать необычное.

Что из себя представляет зона? Это подобие эпицентра ядерного взрыва, но содержащее в себе таинственные артефакты, очень губительные для всех форм жизни. Кажется, что всё исходит от радиации, которой пропитано космическое пространство. Однако, знания человека в плане понимания Вселенной крайне малы, поэтому многие наши с вами теории и псевдофакты могут быть легко опровергнуты в далёком будущем, если сведёт судьба к общению с инопланетянами или по причине роста собственных знаний. Каждая зона обнесена ограждениями, а отправляющиеся туда люди — своего рода нелегалы, прозванные молвой сталкерами — их задача добывать различные артефакты, принося себя в жертву во имя науки, поскольку необъяснимое легко может погубить несведущего. Стругацкие создают мир, в котором читателю предстоит познать дружбу и вражду, счастье и горе, новые теории и расплату за знания. Не всё в повествовании выглядит гладко, а многое открывается ближе к финалу, где братья щедро делятся мыслями, сопровождая текст непомерной долей философии, в которой каждый найдёт свои ниточки, ведущие к пониманию окружающей действительности.

Конечно, такие зоны можно воспринимать по разному. Если их прямое назначение понятно, то как их применить для мира вообще? Можно рассматривать в качестве очагов сопротивления авторитарным режимам, а можно исходить из гимна отчаянным людям, способным вершить революцию в заранее губительных для них условиях. Всё едино. Каждый может предполагать на свой лад: и обязательно окажется прав. Скрытая грань есть у всего — важен только угол, с которого читатель подходит к понимаю написанного. Лучше подходить под прямым углом, не забивая голову лишним хламом.

Улитке тоже трудно преодолеть склон, если на её пути разлить отравляющие вещества, как и муравьям выжить после варварского уничтожения муравейника, так и люди будут обречены, если не сумеют адаптироваться к изменяющемуся миру, где каждое новое научное достижение приближает человечество к самоуничтожению от продуктов распада опасных сред.

» Read more

Самая лучшая сказка для ребёнка — это реальная история, где присутствует не только приятный элемент, но и жестокое отражение реальности, содержащее в себе смерть близких и переживания из-за утраты. Можно бесконечно сюсюкаться и говорить с ребёнком на манер иллюзорного восприятия действительности, но нужно знать ту границу, за которую переходить не следует. Чадо вырастает и обретает самостоятельность, а родители к нему по-прежнему лезут с соской и не спускают с рук, будто не понимая, что ответственность за рождение человека по прежнему лежит на их плечах, только ребёнок уже не чувствует признательности за своё появление на свет. Иван Хрущов в 1865 году издал прекрасную «сказку», отразив в ней быт села, навсегда потерянного, но оставшегося для понимания в виде вот таких «добрых» историй.

Читателя от книги может оттолкнуть упоминание Параши, когда-то популярного имени в крестьянской среде, являющегося краткой формой от Прасковьи. К сожалению, это имя давно приобрело в русском языке другой аналог с резко отрицательным значением, поэтому надо принимать сложившиеся положения действительности. Что касается леса, то это живописное место на склоне горы возле реки Хопер, названное автором в честь девочки, чья судьба типична для крестьянской среды, но само детство неотличимо от точно такого же детства дочерей помещика. Им нравится находится рядом, у них общие интересы и они одинаково сопереживают друг другу: одним словом, девочки — это девочки. Это потом они вырастут, и, может быть, сохранят в воспоминаниях мимолётный эпизод детства с переживаниями о грозе и молнии, плохой погоде, бурном нраве мальчишек и прочих приятностях, а также неприятностях. Пока же они воспитываются в религиозности, не забывая молиться перед сном и совершая поступки, за которые не будет стыдно перед другими людьми.

Иван Хрущов описывает счастливый быт, постоянно разбавляемый горестными известиями, показывая закалку детей к подобного рода переживаниям. Дети не будут плакать, но они будут всё понимать и принимать правильные решения, осознавая неизбежность заболеть от промозглой погоды и не отрицая смерть близких, от чего можно проронить слёзы, но расстраивать психическое самочувствие не следует. Может погибнуть мать, может погибнуть отец, даже любимая подружка может не встать с постели, сваленная шквалом неприятных известий и страдающая от юной прыти бесстрашного исследователя и лучшего друга, которым может оказаться озорной мальчишка, не понимающий поведения девчонок, но желающий познавать мир, покуда не прижмёт осознание вины за безрассудное поведения. повлёкшее за собой опасную хворь. Нет, Хрущов не настолько сгущает краски — он просто кратко излагает события конца одного лета, к которому действительно приятно обратиться, лучше понимая чьё-то чужое детство, отдалённое от тебя на целый век.

Добродетельное отношение к ближним — вот чему пытается научить детей «Парашин лесок». А осознание смертельных болезней и самой смерти подразумевается само собой, так часто встречаемое на жизненном пути каждого из нас. В сознании настолько сильно закрепляется боязнь плохого, что всю оставшуюся жизнь стараешься всеми силами избегать неблагоприятных моментов, находя нужным обманывать и недоговаривать, если считаешь это необходимым, тогда как в дурной вести нет ничего плохого, как и в поступках, случайно повлекших ухудшение чьего-то положения. Люди привыкли закрывать глаза на всё, а ведь корни такого явления стоит пытаться найти в то время, когда психика только формировалась, но в этот момент дети только и слышат елейные голоса взрослых и видят неадекватные выражения обращённых к ним лиц.

Единого рецепта не существует, но избегать лжи следует с самого начала. Правильную сказку написал Хрущов — самую адекватную из бесконечного множества подобных ей, но излишне приторных или чересчур переполненных эзоповым подходом к пониманию реального положения дел.

» Read more

Вторая Мировая война не закончилась разгромом Германии, как принято об этом думать. Даже 9 мая не является тем самым днём, о котором стоит говорить так громко. Для автора книги «Большой Хинган — Порт-Артур» война могла подойти к концу 17 апреля 1945 года, но генерал Василий Бойко получил приказ о передислокации вверенной ему и всей остальной части военного совета 39-ой армии в другое место. Куда и зачем? Ведь война закончилась. Точно этого никто не знал: вся операция выполнялась тайно. Солдаты лишь догадывались, двигаясь на поездах в сторону Сибири, а затем Монголии. Только генералы Бойко и Людников в Москве были ознакомлены с предстоящим планом продолжения войны Советским Союзом против одинокой Японии, оставшейся без союзников и сохранявшей фанатичную верность Микадо, готовой до последнего реализовывать планы японской военщины во имя святой цели удержания контроля над Азией. В свете тайных передвижений и начинается книга воспоминаний Бойко, написанная им спустя почти пятьдесят лет. Многое вложил Бойко в текст, давая читателю богатую пищу для размышлений.

Советский Союз уже в своё время дал отпор Квантунской армии, отбросив её назад. Тогда операцией руководил Жуков, сейчас основное управление в руках маршалов Малиновского и Василевского. Задача ставилась одна — выбить Японию с китайских территорий, особенно из Маньчжурии и полуострова Гуаньдун, в честь которого Квантунская армия и получила своё название. Япония осознавала важность этой местности для экспансии на континент, поэтому не желала уходить добровольно. План руководства Советского Союза заключался в эффекте неожиданного нападения с двух сторон. И если движение войск со стороны территории на Дальнем Востоке ожидалось, то марш-бросок через монгольские степи и пустыни с последующим преодолением горной цепи Большой Хинган японцами даже не рассматривался — настолько это всё выглядело фантастичным. Может ли огромное количество человек преодолеть тяжёлые условия перехода, не имеющие аналогов в человеческой истории? Японцы в этом сомневались, и ждали нападения не ранее 1946 года, да и то в лучшем случае. В Советском Союзе думали иначе, осознавая неистощимые запасы боевого духа у своих солдат.

Василий Бойко подробно описывает дорогу в поезде, мысли о величии просторов Сибири, о мощи течения вод Енисея, о прозрачности Байкала и великом предназначении родной страны. Прекрасно, когда человек не делит людей на хороших и плохих, а адекватно смотрит на ситуацию. Он не говорит ничего плохого о руководителях, и не позволяет себе сомневаться в ожидании счастливого окончания войны. Кажется, нет таких людей сейчас. Впрочем, Бойко будет позже сожалеть о многом, пенять в сторону ухудшения отношений между бывшими союзниками и о многом другом, включая помощь братскому китайскому народу, в итоге затеявшему Культурную революцию, попирая многое из того, что Бойко было дорого.

Читатель никогда не сможет представить себе трудности перехода советский войск через пустыни и горные цепи. Нужно было вести людей, перебрасывать технику, думать о множестве проблем одновременно. Не только обеспечение едой и водой беспокоит Бойко, на плечи военного совета 39-ой армии легла забота обо всём, включая разработку рекомендаций по противодействию солнечным ударам и появлению мозолей. Неразрешимое разрешалось, во многом благодаря сложившемуся о советских солдатах мифу об удальстве и способности одолеть любые неприятности. Помогают Бойко не только собственные знания, но и поэзия Твардовского, отразившего в «Василии Тёркине» насущные проблемы войны. Тут не только «переправа, переправа, берег левый, берег правый», но и осознание важности хоть какой-никакой, но питьевой воды. Сапёры помогают передвигаться танкам и самоходным артиллерийским установкам, а наблюдательные солдаты советуют употреблять в пищу дикие лук и чеснок, чтобы избежать цинги. А как все с упоением ловят рыбу в солёном озере, единственном на их пути, оголодав и желая просто есть! Не передать всех тягот марш-броска.

Другой проблемой, самой последней, стало преодоление гор. Красиво с их вершин взирать на Маньчжурию; но одно дело смотреть, а другое — провести людей по этим нехоженым места, где легко можно сорваться. Ситуацию усугубили хлынувшие дожди, превратившие земную поверхность в кашу. С трудом, но удалось советским войскам преодолеть Большой Хинган. Сокрушается Бойко только над тем, что не было с ними видео-операторов, чьи работы навсегда могли запечатлеть подвиг солдат, сумевших выдержать такое испытание, которое вошло в учебники военной тактики. Во время перехода Бойко беспокоил именно боевой дух, поскольку многие воины были из свежего пополнения, не принимавшие участия в основной войне против Германии: как они себя поведут, смогут ли всё выдержать. Неслучайно, важное значение Бойко отдаёт политрукам — активным агитаторам, сохранявшим бодростью, ведя ребят во славу Родины. Многие солдаты действительно вели себя храбро и во время перехода, и во время последующих боёв, сохраняя выдержку и занимаясь полезной деятельностью: издавалась газета, писались заметки, создавались картины — всё успевали солдаты, превозмогая жажду, голод и причуды погоды.

Четыреста километров позади, впереди Маньчжурия. Передвижение войск стало настоящим сюрпризом для японцев — они до последнего не знали о действиях Советского Союза, сохранявшего молчание на протяжении всего марш-броска, скрывая от противника свои манёвры. Даже Василевский и Малиновский появились в армии строго как генералы Васильев и Морозов, были запрещены все письменные распоряжения, сохранялась тишина в радиоэфире. Первые перестрелки с японскими войсками приносили потери обеим сторонам, но продвижению войск это не мешало.

Читатель во время чтения обязательно задумается, почему Бойко так настойчиво говорит о помощи китайскому братскому народу, учитывая, что братство толком ни на чём не основывается, а Советский Союз строго преследует цель захватить под свой контроль Порт-Артур и когда-то основанный Российской Империей Дальний (позже ставший Далянем) и отомстить за поражение сорокалетней давности в провальной для России войне с Японией 1905 года. Не зря настольной книгой Бойко с самого начала передислокации являлся «Порт-Артур» Александра Степанова, написанный именно на основании событий 1905 года — это книга рекомендовалась руководством без возражений, но только командному составу, чтобы оно лучше понимало цели страны и поддерживало боевой дух среди солдат на должном уровне.

Во главе Китая, если можно именно так выразиться, стоял проамерикански настроенный Чан Кайши — именно поэтому читатель и не понимает значения слова «братский». Ни Мао Цзедуна, ни коммунистов: ничего подобного во время движения советских войск на Маньчжурию не наблюдалось. Если верить Бойко, то именно от действий Советского Союза зависел дальнейший успех коммунистической партии Китая, получавшей тайно от Союза вооружение, благодаря чему удалось сломить сопротивление Чан Кайши, открыто пользовавшегося поддержкой со стороны США. Когда атомное оружие сделает своё дело, и Япония покорится, тогда вся мощь армии США будет направлена на помощь одной из воюющих сторон в Китае, а сам Китай погрузится в гражданскую войну — об этом Бойко тоже напишет, но ближе к концу книги. Пока же нужно думать не о Порт-Артуре, а о Маньчжурии, раскинувшейся широко, и оборудованной специально в виде крепости, где японцы подготавливали основной плацдарм для нападения на Сибирь и Дальний Восток.

По мере продвижения вглубь марионеточного японского государства Маньчжоу-го, всё больше сдавалось в плен китайских и монгольских частей из состава Квантунской армии, не видевших для себя дальнейших перспектив в службе японскому императору. Бойко сокрушается, видя состояние населения Маньчжурии, доведённого до бедности. Местные жители воспитывались в духе японской пропаганды величия Микадо и им было отказано в получении образования, иной раз и кусок хлеба не давали, отбирая всё выращенное для нужд японцев и Квантунской армии. Бойко чётко рисует образ японского народа, наделяя его только одной положительной чертой — исполнительностью. Если Микадо говорит воевать, значит японцы фанатично будут идти в бой, даже если это бессмысленно. Не зря в японской армии использовались смертники, о которых Бойко отзывается как о маниакально приверженных людях, чей разум наполнен лозунгами о божественности императора. Но когда Микадо подписал капитуляцию, то никто из японцев не ушёл в партизаны и не стал вести иную подрывную деятельность, сменив агрессию на полную покорность.

США помогли завершить войну с Японией; Советскому Союзу теперь предстояло основательно закрепиться в Маньчжурии. И тут перед Бойко и военным советом 39-ой армии возникли новые проблемы, касающиеся не только борьбы с распространением чумы и укусами энцефалитных комаров, но и заботой о местном населении, а также о собственных солдатах. Проблем не стало меньше — они возросли в прогрессии. Трудно людям перестраиваться с режима войны, в котором они находились беспрерывно пять лет, чтобы в одно мгновение начать строить мирное общество в чужой стране. Полуостров Гуаньдун был важен: угроза роста влияния США в регионе была очень ощутима — всё это заставило смотреть Советский Союз много дальше почивания на заслуженных лаврах — нужно было думать о новом противостоянии, но уже бывшим союзникам по антигитлеровской коалиции. Допускать становление Китая проамерикански настроенным — нельзя.

Бойко подробно рассказывает о переходе к мирной жизни, об эмиграции японцев к себе домой и о возрождении экономики, становлении образования, росте самосознания китайского народа. Не так просто выселить квалифицированных специалистов, покуда не будет подготовлена им замена. Поэтому японцы продолжали занимать руководящие посты.

Спустя годы в Китае разразится Культурная революция, а в Японии к власти придут реваншисты. Бойко так характеризует всю ситуацию: Япония в техническом совершенстве стремится в XXI век, но по политическим воззрениям остаётся в XX веке.

» Read more

Русский язык богат словами — он податливый и легко видоизменяется, не позволяя этому процессу останавливаться. Постоянно происходит обновление языка: уходят старые слова, приходят новые, меняются значения. Ильинская довольно наглядно приводит различные примеры, показывая разное понимание слов. Всем нам известен словарь Даля, насчитывающий чрезмерно большое количество слов, что однако не говорит за богатство языка, а скорее показывает огромное количество диалектизмов и жаргонизмов, применяемых в рамках отдельного населённого пункта или профессии, не имеющие хождения в других сферах. Безусловно, определения из морского дела, медицины, прочих специальностей и жаргонных определений от блатного до языка падонков — всё это не входит в официальные документы, обедняя и без того богатый язык. Рядовому читателю дела нет до обилия, ему хватает короткого набора повседневно используемых выражений, а авторам художественной литературы всегда полезно уходить в народ, воссоздавая достоверную картину на страницах своих книг.

В каждый конкретно заданный момент каждое слово может иметь своё уникальное значение. Ильинская берёт для примера пароход — для нас им является разновидность кораблей, но в момент становления железный дорог в стране пароходами называли паровозы. Слово «паровоз» — детище советских времён, а вот пароход тоже не сразу стал «пароходом», называемый во времена Пушкина пироскафом. Благодаря установленным нормам словообразования русский язык постоянно пополняется новыми словами. Казалось бы, космодром — это космодром, но для Ильинской это слово на момент написания книги являлось новейшим. Уделяет автор внимание и таким, казалось бы, привычным иностранным словам, что давно поглощены языком, допустим — свекла и лента. Небольшой разбор Ильинская устраивает в отношении борьбы старых и новых слов за существование, где значение может заменяться, либо слово уйдёт в прошлое. До октябрьской революции говоря об отсталых овцах и передовых горах, никто не подразумевал, что овцы могут быть глупее других овец, а горы чем-то таким определяющим современное положение дел среди самих гор; подразумевалось лишь то, что отсталые овцы — это идущие позади, то есть отстающие; в случае гор — передовыми являлись располагающиеся на переднем фоне. Назови сейчас отсталым замыкающего колонну или передовым рядом стоящего — получишь в ответ недоумение.

Многозначность слов порождается многими факторами, и об этом Ильинская говорит мало, предпочитая показать чудеса словообразования на основе старых слов. Она наглядно показывает вхождение в язык совершенно новых слов — Ломоносов впервые употребил слова: кислота, опыт, движение. Кажется, разве этих слов не было раньше?.. но их действительно не было. Конкуренция касается не только новых слов, порождаемых языком, но и заимствованных слов, которые могут оказаться достойными конкурентами. Понятно желание людей бороться за чистоту языка, консервируя выражения и призывая сохранять его на достигнутых позициях. Только нынешнее положение — это уже не тот русский язык, который был присущ Пушкину или Ломоносову, а более изменённый язык, способный проглатывать чужое, порождая своё собственное, что тоже говорит в пользу богатства языка, не брезгующего возможностью стать ещё богаче.

Со временем, наши потомки будут ломать голову над многими словами, что кажутся для нас обыденными, да и мы сами старательно забываем некогда широко используемые слова. Что можно привести в качестве яркого примера сегодняшнего дня? Наверное, слово «автопортрет». Мало того, что само слово имело прочные позиции в русском языке, изначально являясь иностранным, так теперь ему предстоит отойти в прошлое, поскольку на его замену пришло более лаконичное «селфи»: пока ещё непонятное, но имеющее все возможности для закрепления. И будет в будущем стыдно сказать слово «автопортрет», понимая его архаичность.

Контролировать развитие языка бесполезно — он всегда будет двигаться вперёд.

» Read more

Находясь в замкнутом пространстве и не имея возможности найти выход из сложившейся модели поведения, ощущая диссонанс гармоничного восприятия мира, находясь в окружении отрицательно относящихся к тебе людей, являясь при этом молодым человеком, что всем чем-то обязан, а у самого нет ни капли самоуважения, лишь кровь кипит, да порывисто вырывается воздух во время стремительных выдохов от возмущения при выслушивании чужих нотаций. Прощаясь с мужем, устраивай концерт: падай ему в ноги, вой белугой несколько дней кряду, показывай соседям идеал верной жены. Всё это было так недавно, но и очень давно. В голове не укладывается стремление общества сохранять старые традиции, от которых постепенно происходит отдаление, заменяя их на новые, но всегда есть кто-то, желающий вернуть всё назад. И пока в конфликте поколений ломаются копья, а модель поведения в виду скромности главной героини стремится сохранять равновесие между желанием уйти в себя и желанием быть верной женой — не следует ожидать улучшения ситуации. Кем-то заведённые порядки обязательно имеют разные нюансы каждое поколение, лишь человек остаётся человеком.

Островский показывает читателю один из тех городов, быт которых так мил русским писателям, и где они черпают вдохновение. Не надо далеко ходить за сюжетами, достаточно заглянуть к соседям, наблюдая разворачивающееся на твоих глазах батальное полотно из попытки создать ладный вид на фоне военной конфронтации. Если присмотреться повнимательнее, да откинуть любезности, сразу замечаешь несоответствие в улыбках и напряжённом выражении лиц. В каждой семье своё собственное несчастье, из этого и следует исходить, когда перед тобой возникает фигура Катерины: слабовольной девушки с частыми попытками совершить суицид на фоне острых переживаний. Главная героиня ещё в детстве чуть не уплыла в лодке, благо её быстро нашли. Были и другие аналогичные моменты, о которых Островский не стал распространяться. Всё повествование «Грозы» наполнено переживаниями Катерины, видящей во всём тайные знаки, пребывающей в сомнениях и являющейся слишком мнительным человеком, что видит в смерти избавление от всех мук. Ничего нового в образе Катерины нет — таковы многие молодые девушки с формирующейся психикой, для которых важным моментом при общении является попытка запугать собеседников самым печальным исходом, если что-то пойдёт не по сценарию. Можно броситься в слёзы, либо порезать вены или наглотаться таблеток, показывая таким образом не уход в депрессию, а лишь играя на публику, часто имитируя обмороки. Видеть в поведении Катерины нечто особенное нет нужны — она была поставлена в такие условия, где бежать было некуда, пойти против общества затруднительно, а продолжать жить — бессмысленно: такой взгляд также присущ молодым людям, не воспринимающих жизнь во всей полноте в виду малого количества опыта и не имеющих важных сдерживающих факторов, ради которых следует продолжать существование. Проще бросить якорь в море, привязав себя к кромке цепи, уходя на глубь, нежели пытаться оставить после себя хоть что-нибудь.

Ситуация усугубляется строгой свекровью, действительно сворачивающей кровь, и мужем, испытывающим огромное желание убежать от матери к друзьям, где погулять в своё удовольствие, отдохнув душой и телом. Если сын не может терпеть мать, найдя для себя лучшим средством молчаливое поддакивание всем капризам, что говорить о его жене, живущей в доме на птичьих правах, выслушивая каждый день претензии. Катерина в такой семье ничем не лучше Золушки, ей остаётся ждать принца на белом коне или на корабле с алыми парусами. Мечта остаётся мечтой… и она не должна осуществляться. Лишь в сказке всё заканчивается хорошо, «Гроза» же является драматическим произведением, в должной мере хоть как-то отражающим жизнь. Островский выводит всё из под контроля, вводя в повествование молодого человека, что вторгается в чужую семью, не имея никаких иных желаний, кроме возможности воспылать любовью и хорошо провести несколько дней. Как бы не показывал Островский взаимную любовь и свойственные ей метания, но он не даёт никому никаких надежд, заполняя действие таким образом, чтобы каждый почувствовал себя виноватым.

Есть в «Грозе» ощущение новаторства, веющее эпохой перемен. Не в то время жила Катерина, не там искала счастье и не с теми людьми её свела судьба. Краткий отрезок жизни получился трагичным, а героиня вела себя именно так, как немного погодя станут вести себя женщины вообще, становясь независимыми от мужчин, умеющих извлечь пользу из любого дела. Женщины это умели всегда, но не во всех моментах они могли чувствовать себя свободно, наталкиваясь на сложившиеся традиции общества, трактующие твоё поведение однобоко, не допуская перегибов. Конечно, свекровь Катерины всплывает надо всем могучим титаном, чьё слово имеет решающее значение, но тут уже другая ситуация, более связанная с христианской нормой, обязывающей почитать мать. Читатель не зря следит за творческими муками участвующего в пьесе изобретателя, желающего собрать вечный двигатель, но не имеющего для этого средств, всё это и говорит за то, что в скором времени революция произойдёт и в этих местах — не только техническая, но мировоззренческая. Гроза происходит слишком рано, усугубляя внутренние переживания главной героини, не допуская изменений в сложившуюся заранее безвыходную ситуацию.

Читателю не стоит во всем доверять автору, который мог представить далеко не тот финал, что случился. Расследования никто не проводил, но падающее с большой высоты тело, да падающее на камни и имеющее крохотную, едва заметную, метку на голове — это уже само по себе подозрительно. Не пугает автор проломленным черепом, и не даёт совершить полный осмотр тела, и в одностороннем порядке предлагает самую очевидную версию произошедших событий. Если постараться развернуть всю историю с конца в начало, то не Катерина сделала решающий шаг и не гроза оказалась во всём виноватой, а кто-то решил разрешить дело наиболее быстрым способом, наслушавшись мыслей о самоубийстве героини, решив ей помочь сделать этот шаг. Может быть таким человеком стала сестра мужа Варвара… но что произошло на самом деле — тайна.

Хороший шанс создать детектив с расследованием. Мэтры отечественного детективного жанра, принимайте идею для реализации.

» Read more

Всё заранее обречено на провал, если стараться выйти за пределы поребрика — достаточно досчитать до дюжины, согнув все пальцы на руках*. Святослав Логинов создал полностью автономный мир, который не испытывает нужды во вмешательстве со стороны: объяснено всё от и до, включая сказание об извечной борьбе добра и зла, породившей создание мира в бесконечном пространстве, о возникновении первых животных и человека. Пускай, Логинов не населил мир чрезмерным множеством живых существ, ограничившись малым количеством, и особенно скудно он обошёлся с растительной средой, дав право на существование лишь чрезмерно малым видам. Главное для Логинова было показать бренность бытия, где благими намерениями вымощена дорога в ад. Легко понять простую истину — добро не притягивает добро; совершая благо, будь готов к росту возмущения окружающих тебя людей, а также на принятие выбросов их агрессии. Именно так, никак иначе. Если читатель готов принимать книгу с позиции переосмысления подходов к жизни, то стоит браться за «Многорукого бога далайна» безотлагательно, иначе придёт разочарование, когда ум не сможет разгрызть препятствие в виде стены из собственного невежества и надуманных стереотипов.

Абсолютно на всём протяжении книги читателя будет угнетать осознание бесполезности процесса помочь миру, когда главный герой это делает на зло многорукому богу, но и на зло людям, не имея сил и желания иначе понимать смысл своего существования, исходящего из вынужденного и заранее заданного алгоритма поведения. Главный герой — это избранный, рождающийся каждое поколение. Проблема заключается лишь в одном — избранные никому не нужны, поскольку они нарушают шаткое равновесие, всех устраивающее. Назначение избранного заключается в творении новой суши, отвоёвывая жизненное пространство у многорукого бога, обитающего на глубине океана, иногда вырывающегося на берег, пожирая всё на своём пути; новая суша становится залогом спокойствия. До нынешнего избранного никто не брал на себя столь много обязательств, но и не нёс такую степень разрушения для всей системы, нарушая баланс между нуждами людей в сохранении себя, но и желаниями многорукого бога спокойно брать дань от мира, созданного специально для него в виде соглашения о прекращении борьбы с другим богом, что предпочитает думать о вечности, уподобляясь Брахме: создавая мир и полностью уходя в себя, готовый проснуться лишь для уничтожения старого и создания последующего. И так получается, что мир был создан не ради человека, а для многорукого бога, с чьими интересами следует считаться.

Другой важный аспект заключается в нелюдимости избранного, вынужденного скрывать свои способности, прибегая к уловкам и сторонясь людей. Логинов приводит сказание о древнем легендарном избранном, что не чурался вести беседы с самим многоруким богом, вынуждая того идти на уступки, но и вместе со сказанием о великих, в мире присутствуют и продолжения эпосов, дающих понимание о печальном конце каждого избранного. Никто из них не умер в счастливой старости, а чаще они просто околевали в забытом богом месте, не имеющие возможности извлечь выгоду из своего положения. В самом деле, люди вечно благодарны за новую землю, но они же и не чувствуют себя обязанными чем-то отплатить, стараясь использовать любую возможность для своей выгоды. Многие правители желали контролировать избранных, направляя их деятельность на рост своих владений, используя их способности для совершения улучшения в сфере собственных интересов, но никогда не сожалея об отсутствии антиизбранного, в чьих возможностях проявлялось бы умение топить сушу. К сожалению, Логинов не стал создавать морской народ, наполняя книгу борьбой за жизненное пространство, а наполнил содержание только чувством осознания безысходности самого человека, чья деятельность направлена лишь на разрушение мира в угоду сиюминутных выгод.

Во всём прекрасном есть горькое осознание происходящего. «Многорукий бог далайна» обладает ровно той степенью затянутости, что наполняет книгу не только полезными для мозговой деятельности моментами, но и посторонними элементами, имеющими особенность быть важными. Безусловно, автор обязан показать взросление главного героя, его первые шаги в мире и обиду на этот самый мир до безудержной злости желания показать всем место зимовки раков. Человек обязан жить исходя из того положения, которое ему дано с рождения. Поэтому совершенно очевидно, что в представлении людей постоянно есть герой из низов, способный перевернуть мир верх ногами, неся своими поступками лишь полезное для них дело, ущемляя права властьимущих и богатых: таково типичное представление о герое, создаваемом народной молвой. Есть, конечно, примеры несущих свет во тьме представителей элиты на разных уровнях, но такие создаются в угоду действующему режиму.

Логинов предложил читателю понимание мира от человека, наделённого даром к терратрансформации, познавшего ценность своих усилий. Осталось это понять читателям, чтобы навсегда уяснить тщетность сущего — это не призыв к саморазрушению и унижающим достоинство действиям: лишь ещё одно напоминание об апокалипсисе, который просто обязан случиться. Брахма должен проснуться… и с этим ничего не поделаешь.

—
* в книге исчисление ведётся только дюжинами, а это напрямую говорит о шести пальцах на каждой руке и, логично предположить, на каждой ноге: лишь человека Логинов представлял в виде человека, не давая конкретных описаний, оставив только его, полностью придумав всё остальное.

» Read more

Герметичный детектив всегда прекрасен по-своему, хотя бы тем, что читателю очень трудно обвинить автора хоть в чём-то, но всегда возникают вопросы к содержанию, поскольку всё далеко не так очевидно, как хотелось бы это создателю. В случае братьев Стругацких, решивших взять за основу горы, обвал и запертых героев в оторванной от мира гостинице, поместив в повествование случайно обнаруженный труп в одной из комнат; казалось бы — классический вариант, где всё доступно для старания понять, пока автор планомерно открывает перед читателем все детали и делится изменениями в обстановке. Стругацкие же решили расширить строгие рамки. Интересно, позволь себе такое Агата Кристи или Конан Дойль, то сколько удивления появилось на лице преданных читателей? Нет, серьёзно… давайте изменим Пуаро, мисс Марпл, Шерлока Холмса, обладающих недюжинными способностями, которые трудно объяснить обыкновенной человеческой логикой и способностью к наблюдению за происходящей вокруг них сменой декораций. Какой бы славный дуэт получился, позволь судьба надоумить Дойля и Герберта Уэллса, Кристи и Эдгара Берроуза для написания совместных книг. Но такого не случилось — может оно и к лучшему. Не дело, если классики станут потрясать основы жанра с самого начала. Впрочем, детектив и зарождался под пером Эдгара По, решившего дело «Убийства на улице морг» далёким от будущего понимания традиционного завершения детективной истории, позволив вмешаться в повествование незначительному мистическому элементу, в конце-концов оказавшемуся далёким от фантастического расклада. У Стругацких получилось вполне в духе Эдгара По, но вывернутым наизнанку, как и конечности и шея трупа, найденного в отеле, только под совершенно другим углом.

Самое яркое впечатление возникает именно из-за концовки. Расследование может развиваться любым удобным для автора образом. Всё отдаётся в руки писателя. Читатель лишь читает то, что мог заметить создатель произведения, оставаясь наедине со своими мыслями, не позволяя в них вторгаться кому-то другому. Въезд в отель, легенда о погибшем альпинисте, создание мистической атмосферы, загадочные гости, автомобиль марки «Москвич» у ворот, расчёт кронами и иностранные имена: Стругацкие рисуют в воображении читателя некий уголок горной страны, куда поехал отдохнуть инспектор в сфере расследования экономических преступлений, и где он будет должен поддерживать статус охранителя правопорядка. Невозможно укорить писателей ни в чём — всё дышит жизнью. А загадка действительно интересная… но только до того момента, когда Стругацие решают открыть карты лицом, шокирую читателя нестандартным подходом к разрешению типичной для детектива проблемы по поиску убийцы. Если бы не имя Стругацких на обложке, то читатель лишь бы усмехнулся да покрутил пальцем у виска, коротко отрезав: «Бред!». На самом деле бред и есть. Или какие-то иные мысли бродили в голове авторов, если они поступили именно таким образом.

Ясно проведена чёткая граница между началом в виде герметического детектива и концом, представляющим из себя морально-этические рассуждения о будущем человечества, практически только вчера вырвавшемся за пределы родной планеты, не до конца осознавая серьёзность совершаемого шага. Понятно любому на Земле, что колонизация ближайших планет обернётся катастрофой эпического масштаба, где нашей с вами цивилизации места больше не найдётся. Только эти рассуждения к данной книге не относятся, но уносят ход мыслей много дальше, нежели позволили себе это сделать Стругацкие. Они не так пессимистичны в своих воззрениях, позволяя под прикрытием осуществлять чью-то экспансию, наводняя свой мир кровожадными гангстерами и падкой на силовое разрешение конфликтов полицией, ставя вопросы, о которых немного ранее задумывался Хайнлайн, давая богатую пищу для размышлений в «Звёздном звере».

«Отель «У погибшего альпиниста»» имеет полное право на существование именно в том виде, в котором он был представлен на суд читателя. Всё-таки, все мы привыкли видеть подобные явления на киноэкранах, поражённые возможностью существования на нашей планете организации, которая кратко называется MB, постоянно отслеживающая ровно точно такое течение дел, о котором читатель и узнаёт из текста данной книги.

» Read more

Нужно быть отчаянным оптимистом, чтобы поверить в то, что решил изложить Сорокин. Какие бы он не преследовал цели, но ничего конкретного связать не получается. Да — вышел некий продукт, похожий принадлежностью к контркультуре, частично поддерживающий линию модернизма, призванного расшатать понимание хорошей литературы в среде низколетающих писателей. Стараться увидеть антиутопию в «Теллурии» тоже не следует — автор предложил читателю настолько выдуманный мир, что впору его отнести к фантастике, сдобренной большими порциями православия, коммунизма, гомосексуализма, наркомании, бранной речи и желания видеть мир в руинах, ищущего в деградации возможность обрести новую возможность для развития человеческого общества на обломках старого, изжившего себя в тлетворном желании быть более гуманным, нежели это следовало делать. Давайте посмотрим на «Теллурию» изнутри.

Книга не имеет единого сюжета, а разбита на множество зарисовок, в которых и предстоит разбираться читателю, стараясь найти что-то общее. Вполне может оказаться так, что общего найти не получится. Разрозненные факты всплывают в книге совершенно внезапно, не имея под собой никакой основы. Ясно только одно: человечество деградировало, возродив коммунизм, объединив его с православием, вернув на места свой славянский говор. Само это уже вызывает только недоумение. Впрочем, Сорокин изредка будет давать читателю подробную информацию по каждому важному предмету. И самый главный предмет — это теллуриевый гвоздь, одна из напастей человечества, падкого на наслаждения. Сорокин предлагает вбивать этот тяжёлый наркотик прямо в череп, отчего многие персонажи книги будут получать наивысшее удовольствие, сохраняя гвоздь внутри головы, усиливая любой из возможных потенциалов.

Губит «Теллурию», впрочем, не стремление быть на волне контркультуры, а желание поместить внутрь книги текст без нужной подготовки. Сорокин просто берёт все пороки, описывая каждый в отдельности. Если тема наркотиков уже ясна, то читатель кроме неё найдёт большое обилие нецензурных речей, что не служат украшением содержания, показывая лишь старания автора ввернуть разные оригинальные сочетания. Кроме отборного мата в книге частый упор на гомосексуализм, от которого никуда уже не деться. Впрочем, тему гомосексуализма Сорокин всё равно не продумал, представив её на суд читателя под видом сегодняшнего дня, не считаясь с тем, что события происходят в выдуманном мире будущего. Весьма сомнительны религиозные войны, о которых Сорокин рассказывает с особым удовольствием, часто приводя для примера ваххабитский молот. Не этот ли молот вбивает теллуриевый гвоздь, и как они могут сочетаться друг с другом, особенно учитывая изначальное местоположение Теллурии? Хотелось бы знать именно это, но в тексте такому места не нашлось.

Если пытаться рассмотреть «Теллурию» в сравнении с ближайшими отечественными аналогами, предлагающими читателю практически идентичную тему параллельного будущего, то книга Сорокина может смело расположиться во временном промежутке между «Укусом ангела» Павла Крусанова и «Кысь» Татьяны Толстой, где авторы преследовали свои личные им понятные цели, последовательно представляя развитие общества, пока Крусанов исходил из магического реализма, Толстая внесла элемент славянской мифологии, но оба предложили вариант уничтожения старого мира. «Теллурия» во всех аспектах получилась промежуточным вариантом, предлагая читателю точно такую же игру словами, стараясь донести только одну простую мысль — писатель писал так заумно и прибегал именно к таким образным выражениям, чтобы ты, дорогой читатель, сразу понял, что перед тобой не абы какая книга, а едва ли не откровение, достойное занять место на полке образованного человека.

Одним решил выделиться Сорокин — он постоянно привносит в книгу аллюзии, даже не стараясь их прикрыть. Просто к слову пришлось, да красиво легла на строчки очередная метафора. Оппозиция власти, чьё дело обругать происходящее вокруг. И ладно бы Сорокин говорил по делу, не капая едкими циничными словами, а предлагая что-то конкретное. Но конкретного он не предложил… лишь теллуриевый гвоздь забить в голову, что само по себе уже глупо.

» Read more

Совершенно крохотная методичка по самой животрепещущей теме — как правильно определить давность смерти. То есть если перед тобой труп, то нужно в первую очередь понять момент наступления смерти, чтобы уже после этого предпринимать какие-либо действия. Разумеется, разговор ведётся только о биологической смерти, но не о клинической. Если из клинической ещё можно вывести, то биологическая — это окончательная утрата жизненных функций. Разжёвывать это нужно для людей посторонних, редко сталкивающихся с трупами. Методичка будет интересна криминалистам и медикам, в ней можно найти несколько любопытных способов установления давности смерти, но и в общих чертах примерный срок наступления смерти тоже назвать можно.

Авторы мало уделяют внимания первичным признакам биологической смерти, особенно феномену Белоглазова (также известен под названием феномена кошачьего глаза), что появляется спустя 15 минут после наступления смерти, упоминая о нём лишь в сводных таблицах, по которым специалисты смогут определять практически точное время с учётом различных поправок вроде температуры окружающей среды и прочих. Более подробно внимание уделено исследованию трупных пятен — при надавливании на них пальцем смотрят на скорость восстановления пятна. Примерная временная шкала выглядит следующим образом: около 8 секунд — примерно 2 часа, 15 секунд — 4 часа, 20-30 секунд — 6 часов и т.д. Если пятно никак не реагирует на надавливание, значит с момента наступления смерти прошло более 48 часов.

Трупное окоченение считается малоинформативным, оно само говорит о том, что перед тобой труп, но конкретного времени наступления смерти не сообщает. Гораздо лучше измерять температуру тела, при возможности ректально. В первую очередь снижается температура на открытых участках тела: через 1-2 часа снижается температура кожных покровов лица, шеи, кистей, через 4-5 часов — частей тела под одеждой, подмышечные впадины и паховая область позже. Как трупное окоченение, так и снижение температуры тела до температуры окружающей среды происходит в течение полных суток.

Говорить об исследовании реакции зрачка на введение пилокарпина и атропина, как и о введение адреналина под кожу для наблюдения за потоотделением, также и о применении тока нет необходимости. Авторы подробно описывают каждый из методов, проводимые в соответствующих учреждениях, и к наблюдениям на месте это не подходит совершенно. Гораздо интереснее, что иногда срок давности смерти могут устанавливать и без исследования самого трупа — например, по восстановлению травы на месте гибели человека. Авторы с авторитетностью заявляют, что на таком месте в течение года не будет расти трава и мох, через 2 года всё восстановится. Ещё можно определить давность смерти по исследованию яиц, личинок или куколок мух, лабораторно установив срок наступления их перехода в следующую стадию развития. Т.е. надо задействовать максимально возможное количество способов, чтобы точность вывода была максимальной. Другим способом служит исследование желудка и кишечника на предмет съеденной пищи. Зная физиологию организма, можно достаточно уверенно определиться с давностью прекращения жизненных функций. Весьма важным признаком являются треугольные пятна Лярше серовато-жёлтого цвета, направленные вершинами в углы глаз, они появляются спустя 2-3 часа после наступления смерти.

Внимательно авторы остановились на исследовании давнего трупа, являющегося таковым более двух дней. Тут стоит обратить внимание на гниение тканей и позеленение кожных покровов: на 2-3 сутки зеленеют кожные покровы в подвздошных областях (это где медики проверяют пациентов на возможность воспаления аппендикса и с противоположной стороны живота), глаза становятся мягче; на 5 сутки зеленеет весь живот и половые органы; более 8 суток — всё тело, а в животе появляются гнилостные газы, ногти по прежнему сидят крепко. О том, что становится с некогда живым организмом через 14 суток лучше не говорить, чтобы не стало дурно лицам впечатлительным.

Данная методичка также будет полезна многим интересующимся. Особенно хочется порекомендовать её авторам художественной литературы и людям, чья профессия даёт им право трактовать сюжеты с помощью видеокамеры. Так много в мире заблуждений, а реальность при этом довольно банальна.

» Read more