trounin.ru

Нужно уметь себя организовывать. Почему бы не взять пример с Александра Горбова и не создавать каждую пятницу по рассказу? Не может быть такого, чтобы за неделю не возникло идеи, и она не успела дойти до требуемого для её воплощения вида. Писать можно обо всём, без привязки к чему-либо. Сугубо о беспокоящей проблеме, какого бы рода она не была. Если будет похоже на фанфик, то никто от того не пострадает. А если читатель примет рассказанное за анекдот, то тем лучше, ведь плохую историю анекдотом не назовут.

Преобладающая тематика рассказов Горбова — фэнтезийная. Александр сводит в мир драконов, эльфов и гномов проблемы современного ему мира. Как будет выглядеть ипотека на сто пятьдесят лет? Читателю предлагается наглядный пример. А как дракону организовать банк, дабы золото в его пещере прирастало само по себе? Достаточно выпустить бумажный эквивалент, пускай и без каких-либо гарантий, что он эквивалент обозначенной на нём суммы.

С сарказмом Александр смотрит на происходящие в мире события. Почему американцы снимали высадку на Луне в условиях Голливуда, на самом деле её посетив? Может они встретили инопланетян? Или то опять были происки русских? А Гэндальф точно не бывал среди кавказских народов, не ел шашлык и не пил с ними вино? И разве всем известные объекты археологического наследия не возводились в прежние времена для сборищ вроде G20? Фантазия Горбова позволяет другим взглядом оценить встречающиеся в жизни затруднения, находя для них хоть и мало похожий на правду ответ, но всё равно кажущийся близким к настоящему положению дел.

Можно представить, что к Золушке явится не фея-крёстная: её посетит крёстный отец! Умный мужчина знает, как тяжко вскоре придётся королям, ибо полетят их головы от революционных порывов подданных. Так не лучше ли вместо бала отправиться в университет, после найдя умного мужа, составив с ним пару, прославившись на весь мир? Можно представить и побег Ленина из Мавзолея. Какая может быть причина? Допустим, экскурсионная группа из Гаити умеет такое, отчего гражданам данной страны давно пора запретить въезд в Египет.

Популярные в писательской среде персонажи-попаданцы достойны правильного их осмысления. Сваливаются они в неограниченных количествах со своими уникальными способностями на головы жителей иных миров и временных отрезков, что пора бы это как-то отрегулировать. Например, предъявлять завышенные требования, дабы отвадить сразу по прибытии. Пусть в другом месте реализуют свою судьбу.

Тем, кто надеется на лёгкое решение проблем, пользуясь различным чудодейственным инструментарием, Горбов советует крайне простое средство, эффективнее любых магических заклинаний и пространственных коллизий. Желающим купить папоротниковый мёд, Александр аналогично спешит открыть глаза, без лишних объяснений доказывая необходимость думать головой, только потом доверяя чужим словам. Что уж говорить про пользующийся спросом Эскалибур, за который хватается всякий спаситель определённых обстоятельств, уповая будто бы на свыше посланную на его плечи тяжесть по решению чьих-то проблем, когда оный и стоит как-то назвать, то ломом, либо ещё проще — плацебо.

Красным томом «Книга пятничных рассказявок» не ограничивается. Будут тома и иных цветов, когда для того подойдёт срок. Александр продолжает писать рассказы по пятницам, выкладывая их в свободный доступ. Кому желается прочитать, тот легко их найдёт. Сказать же более затруднительно, поскольку автор и без того позволяет читателю проникнуться плодами его дум, для чего нет нужды прибегать к услугам посредника.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В ходе бесед, записанных на диктофон, Александр Кабаков и Евгений Попов постарались припомнить самое важное, о чём бы они хотели рассказать об Аксёнове. Без какой-либо привязки непосредственно к раскрываемому ими человеку, они говорили о многом, поместив тем самым Аксёнова в мир собственных переживаний. Получилась книга не про определённое историческое лицо, а о событиях, некогда имевших место, волновавших непосредственно Кабакова и Попова.

Воспоминания не обходятся без упоминания родителей и юных лет. Оказывается, Аксёнов мог остаться казанским поэтом, не будь его семья разрушена советской властью. Разговоры об этом — вольное отступление. Кабакова и Попова интересовало прежде их личное знакомство с Аксёновым, через которое они будут показывать читателю присущее им мнение о минувшем. Важнее не работа врачом или проведённые в Магадане годы, а прочее, о чём сообщается в последующих главах.

О чём же в первую очередь следует говорить? Пристрастие авторов определяется сразу — речь пойдёт об отношении к вещам. Для советского человека это особенно волнующая тема. Аксёнов определяется словом «стиляга». Он всегда выделялся. Волновало ли это самого Аксёнова? Или тут стоит говорить о пристрастии именно авторов? Большая часть повествования будет касаться именно их мнения, читатель скорее узнает отношение как раз Кабакова и Попова, показывающих Аксёнова через желаемое быть увиденным.

В каждом человеке бывают отрицательные качества. В Аксёнове таких будто бы не было. Если он писал, то едва ли не гениально. Хотя, вспоминая его творчество, таковой характеристикой написанные им труды не наградишь. Кабаков и Попов даже не задумываются о возможности существования отличного от их мнения. Они упиваются разбором некоторых литературных произведений, неизменно находя на страницах отражение жизненных реалий самого Аксёнова. Получилось так, что всё сказанное было в действительности, лишь немного изменённое для создания должного художественного образа. Аксёнов возвышается на фоне каждого писателя. Он не создавал безликих персонажей, как тем не брезговал Катаев. А Шукшина Аксёнов во многом опережал, к тому же показывая более широкий размах представляемых в произведениях сюжетов.

Говоря об отношении к музыке, Кабаков и Попов вспоминают про джаз, воплощавший стремление к протесту. Они не сразу подводят ход беседы к пристрастиям непосредственно Аксёнова, разбираясь с музыкой в жизни других писателей. Только после Аксёнов предстаёт на страницах сей книги в качестве тонкого ценителя джаза.

Как же отразить рассказываемое Кабаковым и Поповым без пересказа? Это кажется невозможным. Их беседа перетекает от музыки к политике. Аксёнов представлен важной личностью, умевший разговаривать с властью, чётко обозначая пристрастия по тому или иному вопросу. После следует понимание определения «шестидесятники», из которого следует исключить писателей, не имеющих права ими называться, но по творчеству относящиеся к шестидесятым годам. Далее Кабаков и Попов переходят к важному эпизоду в жизни Аксёнова — к истории с «Метрополем».

Подумаешь, рассуждают авторы, советские деятели художественных ремёсел желали публиковать произведения без дозволения цензуры. Они не имели помыслов против советского государства, всего лишь желая самовыражаться. В таком безвинном виде Кабаков и Попов представляют «Метрополь», участие в печати которого означало для его участников крах возможности быть опубликованными после.

Какая же книга у Аксёнова главная? Кто такие подаксёновики? Как относились к творчеству Аксёнова в мире? Мог ли он получить Нобелевскую премию по литературе? Был ли настолько богатым, как это представляли советские граждане? Как относился к религии, алкоголю и женщинам? Чем болел в старости? Как воспринимал смерть?

Книга «Аксёнов» получилась беседой людей об умершем друге. Они могли о нём говорить бесконечно, но в один момент всё-таки решили навсегда остановить диктофон, посчитав сказанное прежде достаточным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Авторитет Ивана Крылова неизменно падает, стоит ознакомиться с работами его ближайших предшественников. Публицистическая деятельность в издании «Почты духов» совпадает с аналогичной работой над журналом «Адская почта» Фёдора Эмина. Про басни можно не упоминать, если хорошо знать первоисточники использованных им сюжетов, порою в дословной адаптации. Не сказать, чтобы творчество Якова Княжнина было достойно нового пересказа, поскольку само адаптировало на российской почве труды иностранных авторов. Тем не менее, Иван Крылов склонен был вдохновляться за счёт созданного до него. Поэтому, каким бы не являлось содержание прежде написанного, не следует отказывать ему в праве на внимание.

К 1769 году Фёдор Эмин занимал важное место в русской словесности. Задуманный им периодический журнал «Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым» мог конкурировать с журналом императрицы Екатерины II «Всякая всячина», побуждая тем государыню к негативному его восприятию и преследованию. Фёдор хотел делиться сатирой, иносказанием показывая жизнь в Российской Империи, тогда как Екатерина желала видеть своё издание не настолько дерзким. Но читателю приятнее видеть отображение правды, пускай и в разговоре между бесами.

Фёдор использовал известные теперь сюжеты, когда речь заходила о негативных процессах в тогдашнем государстве. Основой для историй становились чаще ситуации вокруг крестьянства, используемого помещиками для удовлетворения собственных нужд, без старания озаботиться сохранением человеческого достоинства среди вверенных ему под надзор людей.

Кто не знает, что требовалось отправлять определённое количество крестьян в действующую армию? Свои крепостные могли откупаться, вследствие чего помещикам приходилось покупать людей на стороне, дабы сего пришлого человека предоставить согласно закона в вооружённые ряды. Такова суровая реальность тех дней. Как же её не высмеять? И бесы в переписке это обсуждают, не сообщая выводов своих суждений. Читателю итак было понятно, для чего они вели такой разговор.

Но как купить крестьянина, обойдя установленные правила? Можно крестьянину дать вольную, а тот после подаст прошение о признании его снова крепостным, только у другого помещика, ибо самостоятельно обеспечить своё существование не умеет. Если это не указание на провалы в крепостном деле, то тогда инструкция по применению. Во всяком месте найдутся прорехи, на кои надо без жалости указывать, ведь назначение сатиры не обличение, а желание исправить несправедливость.

В другой истории «Адской почты» сообщается о крестьянине, откупившемся от сурового наказания, заменив его на избиение плетьми. После таких свидетельств крестьянство воспринимается совершенно иначе, нежели о нём смеют судить потомки. Не настолько всё было удручающе, всегда находились умелые люди, обращающие невыгодное для себя существование на более удобное. Собственно, Фёдор не уставал сказывать, продолжая приводить примеры высокой степени ценности, к которым обязательно стоит проявить внимание.

Восприятию текста мешает его сложность. Без требуемого подхода к содержанию «Адской почты», её наполнение покажется лишённым смысла абсурдом. Нужно преодолеть это суждение, позволив разуму сделать требуемые выводы о полезности сообщаемой информации, пусть и в форме переписки бесов. Не так важно, каким образом Фёдор Эмин обходил цензуру, поскольку поступал грамотно, не допуская речи о будто бы имеющем место в действительности того, о чём смели судить некие представители ада.

Реакция власти сделала невозможным продолжение выпуска издания. С июля по декабрь вышло шесть номеров, после чего Эмин подвергся опале. К апрелю следующего года он умрёт. Стоит ли искать взаимосвязь между этими событиями? Думается, она обязательно имелась.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1761 году Фёдор Эмин ещё не знал русского языка. Но к 1763 году он стал писателем и в последующем выпустил порядка двадцати пяти изданий. Имея восточное происхождение, для первого своего произведения он выбрал близкую ему тему, перенеся пользовавшийся тогда спросом плутовской роман на почву Египта. Согласно сюжета получилось так: бедный персидский философ Лизарк отправился в путешествие, потерпел крушение и оказался представлен высшему свету принявшей его страны, дабы любить и быть любимым, но претерпевать сопутствующие сему желанию затруднения. Основным из которых является симпатия к нему влиятельной египтянки, чьи чувства столкнулись с аналогичной симпатией простой девушки Сарманды.

Проблематику произведения Фёдор усилил за счёт должной быть непонятной тогдашнему русскоязычному читателю идеи возможности любви человека из низов к тому, кого примечают цари. Но в том то и суть плутовского романа — будучи никем, человек становится влиятельной фигурой. Касательно Лизарка так и случится, чего не скажешь о Сарманде. Об этом читатель будет задумываться с самого начала, ведь Лизарк излишне надменен для своего бедного происхождения, чтобы отказываться от проявляемых к тему тёплых чувств. Он должен понимать, как бы не любила его влиятельная египтянка, стать ей равным он никогда не сможет. В отличии от него это понимает Сарманда, готовая на любое унижение, только бы быть всегда рядом с любимым ей человеком, к тому же схожего с ней социального положения.

Счастье не будет длиться долго. Фёдор решил разлучить молодых людей, разведя их пути, продав на невольничьем рынке разным хозяевам. Для Лизарка то не станет трагедией, он привык быть носимым ветром, принимая новые условия без возражений. Сарманда же испытывала подлинное мучение, готовая к худшему из исходов, порою горько сожалея, что ей пришлось познакомиться с Лизарком, которого она так сильно любила и ей не дано переменить сего отношения к нему. Разве тут получится возразить Фёдору? Без особых затруднений. Но данное произведение не подразумевало действующих лиц, способных менять однажды принятую ими модель поведения.

Разрешается ситуация просто. Лизарк окажется благородного происхождения, как тому и следовало произойти согласно традиций плутовского романа. Его судьба резко поменяет ход, поскольку прежде невозможное окажется доступным, а благие перспективы перестанут иметь возможность к осуществлению, так как их достижение оказывается совершённым иначе. Посему Фёдор даст читателю финал со счастливым окончанием истории. И будет так по той причине, что в Египте многожёнство считается нормальным явлением, вследствие чего Лизарк может жениться на ком захочет, хоть на Сарманде, но только не на влиятельной египтянке, на её беду оказавшейся родственницей понравившегося ей когда-то бедного персидского философа.

Согласно названия произведения постоянность действительно награждается. Ни одно лицо за время совершаемых событий не изменило представлений. Не имеет существенного значения, хотел ли кто того, к чему так стремился. Всему был подведён закономерный итог. Размышлять о том, насколько плутовской роман соответствовал нравам жителей Российской Империи середины XVIII века не стоит, но нельзя исключить, что произведение Фёдора Эмина обязательно бы заинтересовало читателя, хотя бы новизной, раскрывающей не просто европейские порядки, а дающей пищу для фантазии в виде занимательных приключений из мира, ассоциации с которым должны быть неизменно связанными со сказками.

Сам Фёдор Эмин мог ещё плохо представлять, чем он может заинтересовать читателя. Традиции России только недавно начали становиться ему понятными. Поэтому он попробовал силы в писательском мастерстве, продолжив плодотворно творить на протяжении последующих семи лет, вплоть до смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читавшие «Мясной бор» Гагарина знают, как боролась и утопала в болотах Вторая ударная армия, не было места иным мыслям, кроме как вырваться из окружения. Советских солдат превратили в крошево из костей. Гранин иначе взглянул на те дни, взявшись отразить события вокруг блокады Ленинграда на собственный лад. Его герой — молящийся богу ополченец, готовый принять любое ниспосланное ему указание, лишь бы избежать смерти, ведь ему противостоит подготовленная к войне немецкая армия, а его родная страна ничем не желает помочь его выживанию. При этом нет особой жестокости, кроме нелепой случайности, непременно грозящей гибелью. Обещанного кровавого исхода не наступает, поскольку судьба хранит главного героя повествования, успевающего не только жениться, но и твёрдо знать, что обороняемый им город в действительности однажды сдался, но немцы тогда отказались входить, не желая брать Лениград без оказания сопротивления его жителями.

Представляемые профессионалами, немцы боялись советских солдат, бросаясь в ближайшую канаву, только бы с ними не сталкиваться. Эти же немцы падали под пулями советских снайперов, вооружённых ружьями с прицелами. И при этом каждый советский воин знал — жить ему в условиях боевых действий ровно четыре дня, ибо такова средняя продолжительность жизни солдат. Когда настигала смерть, следовало внимательное рассмотрение каждого случая, должного быть героически описанным, для чего приходилось основательно размышлять, каким образом отразить данные мысли на бумаге. При огромном количестве жертв находилось время выдумывать и сочинять: так полагает Гранин.

Одиночное отступление пронизывает повествование Гранина. Когда советский солдат оказывался оторванным от армии, он скрывался от противника, неся в сумке для противогаза гранаты и хлеб. Остались ещё деревни, где можно было доить коров и выслушивать от местного населения, как они костерят советскую власть. Не смущали отступающих наступающие холода, тогда как они пугали немецкое командование. Может легче было танкистам, скрытым от врага бронёй? Отнюдь, им запрещалось покидать боевую машину, вследствие чего они принимали полагающуюся им смерть, либо спасались и их казнил советский военный полевой суд.

Не слишком ли много подробностей о войне знает Гранин? Он в курсе того, чему не мог быть свидетелем ни он, ни описываемый им лейтенант. Но Гранин и не заверяет, будто он то непосредственно мог лицезреть. Ему нечто становилось известно, о чём он и решил поделиться с читателем, спустя порядочное количество лет после завершения войны. Он слышал и может видел расстрелы своих, находился в госпитале на излечении, женился, доил тех самых коров и, разумеется, отступал, нарушая ещё не вышедший приказ «Ни шагу назад». Но он ни слова не сказал про саму оборону Ленинграда, крах советской армии под его стенами, просто всё это случится позже, о чём он не решился поведать, перейдя сразу к восстановлению города.

О потерях в советское время не сообщали. Гранин громче остального оглашает сей факт. Люди умерли, заслужив тем себе посмертный почёт, потревоженный единицами ветеранов, оставшихся до сих пор в числе живых. Да не всякий из них взялся говорить в столь отрицательном тоне, до какого снизошёл Гранин. Ведь успел же написать книгу воспоминаний о войне «Не убит подо Ржевом» Сергей Микаэлян, с той же честностью поведав о тяжёлом положении советского государства при нападении Третьего Рейха, но дав противоположное представление об увиденных им боевых действиях: требовалось отразить наступление противника, и добровольцы записывались в армию, не думая, что жить им осталось четыре дня. А у Гранина действующие лица только и ждут, когда их настигнет смерть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если автор говорит, что он нашёл рукопись, то в большинстве случаев он её не находил. Это писательский приём, активно используемый для придания повествованию достоверности. Вот и Иван Лажечников измыслил доставшийся рассказчику сей повести дневник, создатель которого желал оставить написанный им текст в назидание потомкам. Чтение не даст понять, чем именно содержание записей должно способствовать благому помыслу его содержания. Вниманию читателя представлен ряд эпизодов из жизни, необязательно имевших место в действительности. Но написанному будем верить, поскольку XVIII век от нас уже далёк, значит и судить нельзя о правдивости или лживости представленного на страницах произведения Лажечникова дневника.

Изначально читательскому интересу предложен маленький Ваня, любитель прогулок на природе и собиратель соловьёв. Примечательного в его хождениях не найти. Сугубо сельская пастораль. Есть семья Пшеницыных, отец сего семейства был купцом и не признавал власти над собой. На таких темах заканчивается первая тетрадь и начинается следующая.

Какие бывают городничие? Автор дневника рассказывает о двух типах. Один из них — это податливый, ратующий за доброе отношение ко всем горожанам, он не покидает пределы данного ему под надзор поселения. В тюрьме у него свободный режим для заключённых, имеющих возможность чувствовать волю, покидая исправительное учреждение, стоит появиться для того малейшей надобности. Другой городничий — полная противоположность. Он пришёл на смену предыдущему, умершему от расстройства из-за распоясавшегося нрава вверенных ему людей. Новый человек во власти начал управлять железной рукой, почти никогда не показывался в городе. Кого из них предпочесть? Автор дневника ответа не даёт. Так подходит к концу вторая тетрадь.

Третья тетрадь — история соляного пристава и его дочери. Рассказ погружает читателя в предысторию, согласно которой пристав переменил множество мест, оказавшись в итоге в Холодне близ Нежина. Теперь к нему едет дочь, закончившая обучение в Москве. На её пути случится несколько занимательных событий, дабы дополнить повествование историей о человеке, спасшем дочь пристава от наводнения. Дойдя до этого момента, следовало бы начинать очередную тетрадь, но автор дневника продолжил наполнять её описанием событий, связанных с жизнью спасителя.

До читателя доводятся сведения о несчастном человеке, жившем бездетным браком, пока жена не сошла с ума. Пришлось ему искать смерти, желая лишь в одном этом найти умиротворение. Он пошёл во флот, молясь оказаться потопленным. Судьба же его хранила. Не найдя вечный покой душе, он оказался вынужден добиваться развода с сумасшедшей женой, а после искать молодую девушку для долго им ожидаемой возможности продолжить род.

Таково краткое содержание произведения «Чёрненькие, беленькие и серенькие». Проводить его анализ или искать причины говорить о высоких материях кажется бесполезным. Какой бы замысел у автора дневника не имелся, он никак не мог дать повод считаться назидательным. Просто Лажечников поднаторел в умении излагать мысли с помощью создания художественных образов, потому сей труд малого объёма никак не соответствовал его таланту беллетриста. Для раскрытия смысла содержания ему требовалось гораздо больше места, чего не случилось. Можно предполагать и то, что читателю представлены черновые наброски, которые Иван мог развить в нечто большее, но в силу неясных причин остановился, опубликовав получившееся под видом найденного им дневника, дабы не пропадать хорошо написанному материалу.

Поэтому остановим данный монолог, предоставив слово другим читателям творчества Ивана Лажечникова. Слова за вами, дамы и господа. Не молчите.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Война не обязывает воевать. Достаточно быть свидетелем событий, чтобы иметь право рассказывать о виденном. Иван Лажечников — участник войны России с наполеоновской Францией. Он вступил в ополчение в 1812 году и пробыл в армейских рядах до 1819 года. Ему пришлось видеть разорение Москвы, а также следовать за отступающей вражеской армией. Многому он стал очевидцем, о чём непрестанно вёл дневник. К сожалению, Ивану пришлось пережить кораблекрушение, в результате чего большая часть записей оказалась утраченной. Восстанавливать их он по памяти не стал, так как к моменту издания «Походных записок» впечатления о прошлых событиях значительно потускнели, посему он не стал додумывать, дабы не заслужить порицания.

Лажечников взялся описывать войну не как офицер или солдат, в его наблюдениях нет отображения боевых действий и прочего личного, что может быть отнесено к эпизодам войны. Читателю представлены впечатления от посещённых Иваном мест. Начало всему положено лицезрением сгоревшей столицы, повлиявшего удручающе. Не имелось в том положительного момента, какие бы в последующем русская армия не одерживала успехи. Да и не было ничего приятного в Заграничном походе, поскольку армия Наполеона при отступлении разоряла местности, по которым проходила. Не нравились Лажечникову и евреи, доставлявшие ему изрядное количество неудобств.

Больше всего евреев Иван видел в Польше. Там они заправляли едва ли не всем, отвечая за снабжение и финансы. Но не их постоянное присутствие рядом огорчало Лажечникова. Во время одной из стоянок у него украли часть одежды, пока он миловался с девицами. Кто украл — Иван не скрывает. Он прямо указывает на совершившего данный поступок человека, ограничиваясь его национальностью. Пусть кого-то покоробит сия повествовательная часть в воспоминаниях Ивана, не сказать о чрезмерно докучавших ему определённых жителях Польши он не мог.

Передвижение в сторону Франции стало для Лажечникова временем открытий. Он познакомился с немцами, образованными людьми, особенно с простыми девушками, умевшими поддерживать беседу на самом высшем уровне. Обыкновенная крестьянка могла говорить с генералом на французском языке, составляя ему приятную компанию. Более негативно Иван отнёсся к населению Франции, дав повод российскому дворянству задуматься о гувернёрах-французах, которые у себя дома являются изгоями, зато в России считаются отличными учителями для подрастающего потомства. Сим образом Лжечников наносил удар по галломании, на протяжении столетия имевшей значительное влияние на умы.

Описания боевых действий от лица Ивана действительно нет. В записях он делится информацией, ставшей ему известной со слов других. Например, про солдат, вынужденных погибать под градом снарядов, ибо им полагается стоять насмерть. Сам император Александр едва не пострадал от пушечного ядра, когда снаряд, пролетевший мимо него, ранил в ногу беседовавшего с ним француза, разорвав лошадь, на которой тот сидел. С радостью Лажечников сообщил слова Александра, сказанные им по завершении войны, что более не будет проливаться солдатская кровь. Иван отметил пёстрый состав армии Наполеона. В ней были собраны почти все народы Европы. Вот так и воевал Иван, не сообщая более о боевых действиях подробностей.

А что же Париж? Этот город не произвёл на Лажечникова требуемого ему желанного быть увиденным. Взятый в качестве примера знаменитый Булонский лес — всего лишь подобие парка, ничем не лучше Марьиной рощи. Потому и читателю, если его в прежней мере пленяют думы о красоте французских видов, стоит лично убедиться, ежели он продолжает превозносить прекрасное для него, считаемое таковым со слов других.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Почему Юрий Буйда не хранит тексты написанных им книг? Ответ может быть очевидным для читателя, успевшего ознакомиться с его творчеством. А если он оного представления не имеет, ему надо о том спросить Буйду лично. Этого можно и не делать, поскольку причина кажется очевидной, благо найти произведения Юрия не так трудно, было бы к тому желание. Непритязательный читатель или плодящий стереотипы рецензент скажут: Буйда написал в стиле магического реализма. И было бы оно так, будь на страницах хотя бы немного литературной магии. Но вместо этого каждое предложение кричит набором слов, лишённых возможности их логического осмысления.

Не имея желания говорить о содержании, читатель станет проводить аналогии между представленным Юрием и биографией примечательной советской актрисы. Находить параллели не требуется, ибо тогда это нужно делать в похожем на авторский стиль изложении. Если снизойти (или возвыситься) до такого, то не получится надеяться на адекватное восприятие стороннего человека. Нужно хорошо знать, о чём Буйда рассказывает, иначе не получится понять, какая связь между мухой, кровью, Христом, африканскими часами в стене, звонарём Февралём. Складывается только одно мнение: всё это пришлось к слову.

Не будем негативно воспринимать творчество Буйды. Оно заслуживает положительных откликов. Возможно, есть у Юрия такое, отчего закружится голова и захочется его похвалить. Пока же такого не наблюдается. Нет смысла говорить, как трудно творить доходчивым до читателя слогом, не опускаясь до бульварщины и подражания кинематографическим приёмам, поскольку то размягчает у читателя способность мыслить, готового проглатывать любую галиматью, не сообщающую ничего нового, лишь повторяя старые сюжеты на новый лад. В этом плане способность выражаться у Юрия отличается. Её следует охарактеризовать стремлением воспринимать окружающую действительность, словно она приснилась накануне.

Буйда спит. Вместе с ним погружён в сон читатель. Нечто происходит, объясняясь мало похожими на правду обстоятельствами. Часы дают о себе знать, хотя их не существует. Но они есть! Достаточно проявить фантазию, и они будут обнаружены. Вернее, найти их не получится, допустимо лишь предположить. Буйда предлагает свой вариант. Согласится ли с ним читатель? И часы ли это? Может дело в трупе женщины, чьё существование нельзя ощутить? Должна ли прорваться труба, чтобы это обеспокоило соседей? Но вот перед читателем труп. Почему бы не вспомнить важные эпизоды жизни сего человека? А почему бы не упомянуть Бродского? Или о жизни богемы во времена Сталина лучше рассказать? Буйда берётся за всё, смешивая повествование в угодных ему пропорциях.

Есть мнение, будто Набоков в «Лолите» писал тошнотворные мысли главного героя, наделяя положительными качествами отталкивающее рядового обывателя. Схожее имеется на страницах «Синей крови». Понимая таковую особенность текста, нужно смотреть с подозрением на ценителей подобного рода информации, опасаясь не стремления автора потворствовать желаниям читающей публики, а за тех, кому нравится этому внимать.

Так и получается «Синяя кровь», заслужившая читательское внимание и ушедшая в небытие. Редкий человек снова берётся за сей труд, ещё реже вспоминая о нём. Почему так? Читатель не отличается от писателя. Если непосредственный автор не желает хранить сей текст, то стоит ли об этом говорить нечто ещё? Излишне мала содержательная часть, она уступает большой объём игре в слова, в чём и заключается манера изложения Юрия. Поразить воображение — умение полезное: применялось бы оно для пользы дела, не обозначая собой богатую содержанием пустоту.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Приключения амазонок продолжаются. Теперь их ожидает Таврида, скифы и сражение за Боспорское царство. Лишённые пояса Ипполиты, они будут его искать, вынужденные бороться с проявлением ненависти к мужчинам. Читатель может ждать активных действий с их стороны, но этого не произойдёт. Крупняков решил показать других обитателей Древнего Мира, рассказав об их жизненном укладе.

Самим амазонкам придётся бороться с внутренней неустроенностью от новых условий. К качке на корабле они привыкнут, находя в ней сходство с ездой на лошадях, а вот со всем остальным понадобится примириться, к чему и привлекает внимание читателя Крупняков. Вне прежних условий амазонки пожелают создать государство, основанное на исстари заведённом уставе. Только это трудно реализовать, не спровоцировав недовольство соседних стран или племенных объединений. Никто не желает умирать за возобновление ритуальных праздников, целью которых является продолжение рода амазонок.

Но воительницы вынуждены жить среди мужчин. И им приходится понимать, насколько трудно существовать, когда против воли к тебе пристают. Благо амазонки умеют сбивать спесь с нахальных ухажёров, отправляя их тела в затяжной полёт за борт корабля ударом кулака в челюсть. Единственное, чем они выделяются среди представительниц женского пола тех времён, они стоят наравне с мужчинами, чаще превосходя их.

Половые различия не настолько важны для сюжета. Значение имеет непохожесть представленных на страницах наций. Древние греки, показанные у Крупнякова одним народом, излишне жеманны, слабы волей и не должны заслуживать уважения, когда речь заходить о способности приспосабливаться к окружающим условиям. В противовес поставлены скифы, чьи обычаи с точностью до наоборот отличаются от греческих. Допустим, скифы пьют вино неразбавленным, а греки разводят его водой. Разумеется, амазонки способны пить вино подобно скифом, уже за счёт этого чувствуя право считаться сильнее греков.

Крупняков не развивает повествование, предпочитая позволять действующим лицам тонуть в разговорах. Они обсуждают будто бы проблемы, действительность которых сомнительна. Так скифы могут киснуть от демографических затруднений, поскольку они вырождаются, ибо не происходит смешения с другими народами. Причина того — доминирование скифов на занимаемой ими территории. Не стоит воспринимать подобное всерьёз, так как объединять скифов в единый народ не следовало, как и греков. Да и не могли скифы мыслить таким же образом, находя оправдание бед в подобного рода измышлениях.

Амазонки не пытаются искать пояс Ипполиты. Они для этого ничего не делают, предпочитая решать собственные насущные затруднения. Им важнее думать о создании государственного образования, должного существовать за счёт поддерживания ненависти к мужчинам. Снова возрождение ритуальных обрядов и более ничего. Прежний азарт угас у Крупнякова, ему приходится повторяться, возвращая читателя к моментам, прежде описанным в первой книге цикла. Приходится говорить об этом снова и снова, ведь на страницах произведения амазонки более озабоченны именно данным аспектом своего дальнейшего существования.

Древний Мир богаче на события, нежели мы думаем. Всё кажется простым, являясь в действительности очень сложным. Если древних греков мы не разделяем на афинян, беотийцев, лаконцев, лакедомонян и многих других, то это равносильно тому, что в будущем наши далёкие потомки будут англичан, французов, немцев, русских, греков и всех остальных обитателей европейского континента называть древними европейцами, не понимания, почему так было много противоречий внутри этого одного народа. Так и Крупняков — мир для него разделён на три части, каждая из которых монолитна. Пускай так. Иначе Аркадий не писал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юмор Сумарокову присущ. Он приметил историю с тремя братьями. Все они желали жениться на одной девушке, не имея представления о совместном намерении. Александру осталось это смешно обыграть. Он написал комедию в одно действие, дав ощутить лёгкость происходящих событий. Никакого драматизма, ничего страшного не случится. Имеется досадное недоразумение, должное быть выясненным в положенный тому момент.

Оказывается, отец семейства выбрал для дочери в мужья князя Радугина. Он сомневается, ведь может встретить сопротивление жены. Но и жена выбрала для дочери того же самого князя. Более того, сама дочь решила объявить родителям, что она собралась связать жизнь с ним же. И где же следует смеяться? То становится понятным, стоит появиться тем самым князьям Радугиным, не понимающим, почему им отказывают войти в дом, куда их с такой приветливостью зазывали. Недоумевают и сами слуги, ждущие определённого человека, а приходит кто угодно, только не должный быть ими встреченным.

Данная комедия не допускает условностей. Она представлена без дополнительных суждений действующих лиц. Недоговорённость всегда имеет место в жизни, так почему её наглядно не продемонстрировать в виде комедии? Ведь ничего не стоило прояснить детали. Да как их выяснить, если мнения сошлись, а частности не совпадают? Мало ли, вдруг послышалось. Имена у князей Радугиных ведь схожие: Ярослав, Светослав и Изяслав. Внешне братья не должны иметь много отличий, поэтому комичность непонимания ситуации действующих лиц возрастает.

Внимающий истории понимает причину затруднения. Со стороны проще следить за развитием событий, нежели воспринимать происходящее изнутри. В том то и беда, что данную проблему можно поднять на какой угодно уровень, увидев в ней отражение трудности понимания между собеседниками, желающими придти к одному результату, но представляющими путь к нему с помощью различных средств. У Сумарокова не было озлобления, хотя в действительности случаются взаимные обиды, поскольку не всё так просто, как представлено у него в комедии. Чаще всего цель может быть недостижима, посему явление того самого князя Радугина, выбранного непосредственно его будущей женой, не представляется возможным.

Можно добавить и то, что конфликт мог всё-таки произойти. Родители не обязаны соглашаться с мнением дочери. Отец не стал настаивать на своём выборе, как и мать, хотя имели на то право. Тогда комедия приняла бы вид трагедии, не поступись взрослые присущим им разумом, осознавая насколько незначительны различия, что можно уступить чужому желанию. Понимая произведение Сумарокова именно так, учишься делать удобные для всех выводы, принимая за данность необходимость достижения общего счастья, следуя пути наименьшего сопротивления.

Нельзя обойти вниманием братьев. Слишком они у Сумарокова благородны. Радует, если родственники не знают вражды. Так случается в случае их юности или богатого жизненного опыта. Иначе не придти им к единому мнению, а завязаться поединку между ними. Только стоит ли о том думать? Не следует создавать сложностей, изыскивая их там, где они не были упомянуты. Нужно смеяться над сложившейся ситуацией и не допускать прочих мыслей.

Прогоним сложности, будем искать простое решение затруднений. Такого в жизни не случается, да отчего не помечтать о том? Счастье оказалось легко достижимым, все действующие лица остались довольными, приятное тепло разлилось в душе видевшего это на сцене или читавшего данное произведение в сборнике сочинений Александра Сумарокова.

А теперь признайтесь, кто ожидал печального финала? Неужели кто-то ждал появление отрицательного персонажа?

Автор: Константин Трунин

» Read more