trounin.ru

Чистая душа, белый налёт причастности к действительности и обыкновенные чаяния подростка, воспитанного в рамках культуры США — исходные моменты для начала построения истории про обделённого женским вниманием юношу, готового погибнуть ради единственного поцелуя. Рафинированные представления о жизни, создающие мнение, будто негатив возможен только на страницах книг и на экранах телевизоров, обязательно приведут к печальным последствиям отторжения реальности в угоду неспособности поверить в возможность подобного в современных условиях. И это несмотря на то, что главный герой произведения Джуно Диаса является внуком опального политика Доминиканской Республики времён правления диктатора Трухильо, сгноившего некогда влиятельного предка в тюрьме, породив последующую цепочку проклятий, доводящую до мучительной гибели оставшихся в живых членов его семьи. Если Джуно не будет суждено умереть в муках от ракового процесса, то его дни закончатся любым иным болезненным образом, избежать которого нельзя.

Джуно Диас постепенно вводит читателя в суть рассказываемой им истории. Лишь на первый взгляд кажется, что автора заклинило на задорных американских комедиях про буйство гормонов людей в пору пубертата, поставивших перед собой цель лишиться девственности не позже прощальной вечеринки со школой. Даже не стоит пытаться подсчитать, сколько жизней было загублено и сколько нанесено глубоких ран по самолюбию во время взросления во имя счастливого разрешения надуманных проблем. Но не всё так просто — иные молодые люди накладывают на себя руки, не видя смысла жить дальше. Таковых представителей американского подросткового социума и напоминает Оскар, главный герой истории о собственной короткой удивительной жизни.

Покуда человек ограждён от насилия внешнего, испытывая его только пристрастием к компьютерным играм и комиксам, где сражения и убийства признаны основной составляющей действия; он не будет готов встретиться с аналогичным поведением людей в настоящей жизни. Насилие не проистекает само по себе — тяга к нему формируется, подчиняясь природным инстинктам, говорящим, что мужчина — это прежде всего самец, должный озаботиться продолжением рода и подчинением своему влиянию других самцов. Оскар — дитя современности, поэтому он не готов следовать зову природу и совершать асоциальные поступки, не видя в них смысла. Он ждёт, когда женский пол обратит на него внимание, ничего не делая, чтобы это произошло.

Личная трагедия заключается не только в невозможности почувствовать любовь противоположного пола, но и в собственном несовершенстве, связанном с избыточной массой тела. Оскар — романтичная натура. Он предпочитает умственный труд, готов писать литературные произведения и купаться в славе. Его жизнь — отражение дня сегодняшнего, помнящего о прошлом и не представляющим, будто день вчерашний продолжает преобладать в поступках большого числа людей, чьи помыслы не принято доводить до сведения законопослушных граждан.

Джуно Диас делится переживаниями главного героя, вызывая у читателя чувство сострадания. И вот, незаметно, Диас начинает пересказывать историю Доминиканской Республики, создавая для читателя иную атмосферу. Мир наполняется постоянным насилием, страхом за жизнь и отсутствием веры в разумность человека. Главным героем повествования становится дед Оскара, выходец из благополучной семьи, всё потерявший от прихоти избранного демократическим путём диктатора. Никому не было дела до творимых бесчинств на острове Гаити. Диас приоткрывает занавес над малоизвестными фактами, давая читателю возможность прочувствовать довлеющее над обществом безумие, из которого нельзя выбраться без чужой помощи. Читателю так и хочется задуматься, насколько вмешательство во внутренние дела государства на политическом уровне может считаться признаком дурного тона, и почему оно всегда трактуется не тем образом, каким бы это следовало делать.

Читатель может решить, якобы Доминиканская Республика смогла оправиться после Трухильо. Смогла ли? Никогда лично не знавшая отца, мать Оскара испытала на себе унижение другого рода, родившись с чёрным цветом кожи. Её мытарствами испещрены страницы произведения. И вот перед читателем снова Оскар, отчасти счастливый парень, поскольку живёт в относительно спокойное время, позволяя себе жить надеждами на будущее, не стремясь его приблизить, имея достаточно свободы для существования. Стоит ли сетовать на судьбу из-за пренебрегающих тобой девушек? Ведь на Оскара никто не оказывает давления.

В жизни нужно бороться, не позволяя другим навязывать свои условия. Оскар это слишком поздно понял, столкнувшись с настоящей стороной жизни. Его не поняли, наказали и остались с пониманием правильности совершённого деяния. На каком бы уровне не происходил выплеск агрессии, нужно продолжать сохранять бдительность и не закрывать глаза людям на их истинную сущность. Человек навсегда останется зверем: хоть в космосе, хоть в раю, хоть на необитаемом острове; каждый должен стремиться выжить, а этого невозможно добиться без применения насилия, хотя бы в качестве защитной реакции.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дэйв Эггерс предлагает читателю познакомиться с будущим, где миром завладеет корпорация, чей род деятельности связан с компьютерными технологиями. Нет ничего особенного в подобных представлениях — человек в начале XXI века изменил свой образ жизни кардинальным образом, утратив интерес к чему-то иному, кроме зависания в социальных сетях. Дав зачин, Эггерс повёл повествование в сторону, не добавив новых предостережений и не задумавшись насчёт других технологий. Для него всё остаётся прежним, кроме искоренения анонимности, обязательного чипирования и тотального контроля за членами общества, обоснованного необходимостью экономить денежную массу. Обо всём этом говорят давно, поэтому читатель желал бы увидеть более подробное раскрытие темы. К сожалению, содержанием «Сфера» не балует.

Никто и никогда не даст точный прогноз на развитие человечества в отдалённом будущем, поскольку нет гарантий, что именно изменится даже за ближайшие десять лет. Эггерс видит будущее таким же, каким оно представляется сейчас, не учитывая скрытых от понимания или малоизвестных технологий, способных перевернуть мир. Допустим, со временем Интернет себя изживёт, на его смену придёт что-то другое. Эггерс такой вариант не рассматривает. Может оказаться и так, что ныне порицаемая в обществе конопля, снова вернёт себе прежние позиции, существенно повлияв на устройство мира, позволив человечеству добывать топливо из органического сырья, из него же производить бумагу, строительные материалы и ткани, позволив человеку забыть о голоде и став основной статьёй экспорта для стран с обширными плодородными территориями. Уже только это губит замысел Эггерса, видящего рост влияния Сферы за счёт заботы о налогоплательщиках. Человек может предполагать, но учесть всех нюансов он не в состоянии.

Безусловно, мир обязательно подвергнется захвату со стороны корпораций, заинтересованных в росте влияния. Это не является новшеством нашего дня. Стоит вспомнить «Железную пяту» Джека Лондона: если по другому соотнести противоборствующие стороны, как ранее рассказанная история заиграет новыми красками. Пролетариат будет угнетаем, а капитал снова воспарит, подавляя его волю. Человечество обязано объединиться. Впрочем, благие намерения кому-то не понравятся. Но идея Эггерса вызывает отторжение — Дэйв не видит положительных моментов, предсказывая подавление индивидуальности и превращение людского ресурса в безликий и бездеятельный фрагмент, о пользе которого судить затруднительно.

Человек из существа созидательного перейдёт в состояние существа наблюдающего. Он отринет прежние устремления, заботясь лишь о развлечениях. Эггерс не говорит, однако читатель видит в происходящем начало деградации. Представленный Дэйвом человек способен смотреть онлайн-трансляции и ставить оценки, не стремясь к чему-то ещё. Его интересует аквариум с акулами, быт смертельно больных людей и половые извращения. Остаётся гадать, что происходит вне пребывания человека за экраном.

Удручает забота действующих лиц «Сферы» сугубо о своих пузомерках. Каждый участник повествования озабочен ростом веса в обществе, добиваясь результатов, взывая к животным чувствам. Наблюдающие ожидают увидеть насилие или секс между участниками, как тут же его получают, иначе предпочтут перейти к другому шоу, где их желание удовлетворят по первому требованию — никто не хочет падать в рейтинге. Эггерс предпочитает рассказывать именно об этом, забыв про существование вне Сферы. Он подводит читателя к понимаю неизбежного возникновения корпорации, способной сгладить разногласия между государствами, оказывая влияние на них и растворяя их в себе.

Сфера реальна? Сомнительно. Скорее государства Земли найдут ещё одну причину для розни, обособившись не только границами, но и обретя собственные информационные пространства. Тогда пользователям придётся платить за передвижение по чужим сетям, подобно путникам древности, претерпевавшим поборы во время путешествий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О чём мы говорим, когда говорим о книгах? Чаще ничего не можем связно сказать, потому как не ставим перед собой такой цели. Есть желание прочитать, перейти к следующей книге и всё на этом. Одно произведение сменяет другое, не давая в итоге ничего, даже не изменяя понимание картины мира. Мало читать — нужно анализировать прочитанный текст. Неважно, если это получается плохо или не можешь найти нужных слов — это отговорки. Никто не требует гениального творения — нужно лишь выразить собственную точку зрения, сформированную благодаря многим факторам, в том числе и списку ранее прочитанной литературы. Любое дело требует к себе внимания, а значит нужно менять приоритеты, выделяя время на осмысление прочитанного. Главное осознать — моё мнение только для меня; не имеет значения, что на этот счёт думают остальные: у каждого должно быть своё личное мнение.

Проза Харуки Мураками специфична. В ней присутствуют не самые приятные для чтения моменты, связанные с авторской особенностью восприятия действительности. Может в них и стоит искать причину, побуждающую многих людей отдавать предпочтение его книгам. Неважно, о чём именно пишет Мураками, если перед читателем лежит книга «О чём я говорю, когда говорю о беге» — дневниковые записи Харуки, в которых он размышляет о главном увлечении, уделяя место и другим фактам своей биографии: как открыл первый бизнес, когда пришёл к мысли о писательстве, каким образом собирает пластинки, чем ещё разбавляет спортивные будни. Знакомясь со столь подробными мемуарами, начинаешь лучше понимать личность Мураками, хотя и продолжаешь гадать касательно наполнения его художественных книг.

Может Харуки притворяется? Он постоянно говорит во флегматичном духе — ему безразлична внешняя жизнь, когда что-то из неё пытаются применить относительно к нему. Мураками не обращает внимания на недовольных его творчеством людей, оставаясь спокойным к негативной критике. Также он не придаёт значения восприятию его личности со стороны, чётко выполняя поставленные задачи. Ему может быть неприятно, когда на него смотрят или толкают в бок при большом скоплении людей, отчего он приходит в недоумение, но старается сохранить невозмутимость. Когда от него отводят глаза, тогда он наконец-то может вернуться назад и разобраться в причинах своих неудач. Пусть все уплыли вперёд, он же вернётся на начало триатлонной дистанции и, будучи дисквалифицированным, спокойно пройдёт её заново. Для Мураками не имеет значения успех — он сам для себя. Если же кому-то нравятся его поступки — значит у людей для этого есть побуждающие к тому причины.

Харуки не просто бегал каждый день, он основательно готовил себя к крупным международным соревнованиям по марафонскому бегу в Греции и США, а также к ультрамарафону на острове Хоккайдо, дистанция которого составляет сто километров. Бегал ли читатель на такое расстояние в течение одного дня?

У читателя может сложиться мнение, будто Мураками действительно нравится бег, раз он им так упорно занимается. Отнюдь, Харуки всегда это делает, превозмогая нежелание и боль на первых километрах пути. Ведь не так важно, бегает ли человек или занимается чем-то другим — нужно совершить первый шаг, пока не наступит смирение от происходящих с тобой процессов. Нет нужды бегать — книга Мураками может научить вставать по утрам. Конечно, Мураками об этом не пишет, но ощутимый заряд мотивации он передаёт.

В любом случае Харуки будет прав, упредив, написанием подобной книги, потуги будущих биографов, способных внести сумятицу в понимание фигуры Мураками для мировой литературы. Да и требуется ли биография вообще? Если сам человек так подробно о себе написал, рассказав о самом основном, что происходило с ним и как он на это реагировал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отчего представители цивилизации Запада так любят тему половой распущенности и однополой любви, считая обязательным об этом говорить, допуская прямую речь о жестоком обращении с людьми и насилии над ними? Для них это считается нормальным явлением, о котором нужно сообщать с максимально возможным количеством отвратительных подробностей. Допустим, у Антонии Байетт в «Детской книге» всё начинается с невинных оттенков человеческих взаимоотношений, вырождающихся к заключительным страницам в педерастию. Возносить подобное литературное творение на Олимп читательского почёта — минимум звоночек о неполадках в некогда датском государстве. Если бы автор старался не просто выудить информацию из прошлого, а сопровождал повествование нравственными муками действующих лиц или сообщая, что подобное отношение к людям ныне искоренено, то было бы понятно. Однако, славные западные ценности произрастают из клоачных глубин, требующих адекватного с ними обращения в последующем. Вместо осуждения — пестование.

Байетт строит повествование, опираясь на историческую хронику. Проще говоря, читатель знакомится с историческими выкладками, на фоне которых происходят описываемые Антонией события. Если есть стремление узнать историю Великобритании лучше, то «Детская книга» в этом будет хорошим помощником, ведь где ещё узнаешь о царствовавших в обществе того времени порядках. Дамы и джентльмены? Куда уж там. С рождения над людьми издевались, закладывая извращённые традиции у подрастающего поколения, обязанного после становления готовить для себя смену. Не стоит исключать, что Байетт лишь очерняет действительность, опираясь на доступные ей труды знакомых с данной проблематикой историков, специализирующихся на неординарных человеческих поступках. В книгах Чарльза Диккенса ничего подобного не происходило, хотя порядки в его время были далеки от гуманности, но явных перегибов он не описывал, хотя известен своим скрупулёзным подходом ко всему, до чего дотягивалось его любопытство.

Интерес Антонии произрастает из жадных до крови сказок немецких земель, собранных братьями Гримм, чья интерпретация многими осуждается и переиначивается в более мягкий вид, где к людям могут относиться несправедливо, заставлять поступать против воли, при этом не допуская проявлений садистских наклонностей. Байетт ориентируется на жестокость, доводя до читателя истинную суть историй, во всех подробностях излагая их собственными словами прямо на страницах «Детской книги». Кроме того, сказки оказывают негативное влияние на тех персонажей, в отношении к кому их одно из действующих лиц старается применить, — повествование наполняется дополнительными шокирующими происшествиями. Испытывал ли автор от этого моральное удовлетворение или всего лишь использовал приём привлечения к книге читательского внимания, чтобы быть в тренде и не отступать от коллег по цеху, упивающихся описанием сексуальных сцен без особой надобности и прочих нестандартных особенностей, будто извращённое человеческое естество настолько порочно, что для отображения этого нужно изыскать из недр фантазии тонны нездоровых впечатлений, никакого отношения к реальности не имеющих: вопрос!

В «Детской книге» много любопытных фактов, напоминающих круговорот бесполезной информации, которой и без того читателю хватает в повседневной жизни, вынужденному фильтровать личные новостные ленты, забиваемые умничающими друзьями, якобы это интересно и об этом нужно было обязательно сказать. Байетт, предварительно пересказав такие факты, пристраивает их в сюжет, сообразно соотнося. Например, особенность поведения кукушки по откладыванию яиц в чужие гнёзда, Антония легко может увязать с судьбой определённой группы действующих лиц.

Мучительно трудно жить в мире, где со страниц беллетристики и экранов телевизоров на тебя льётся поток негатива, якобы происходящего. Если выглянуть в окно или выйти на улицу, то ничего этого не увидишь. Страна живёт спокойно, изредка испытывая всплески агрессии склонных к ней людей. И склонных прежде всего вследствие банального объяснения — часть людей думает, начитавшись и насмотревшись, что такое поведение является нормой для общества. Также складывается впечатление, что общество никак с этим не борется. Вот и Антония Байетт щекочет нервы, с упоением позволяя действующим лицам пребывать в неге сексуального возбуждения и дозволяя выйти наружу всему тому, от чего следует воздерживаться. Похоже, человек никогда не изменится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда-то где-то отчего-то из каких-то личных соображений появились адепты здорового образа жизни. Они спокойно чистили зубы, принимали лёгкую пищу, медитировали. В общем, особо никому такие люди не мешали. Безусловно, ныне трудно продохнуть, отбиваясь от информации, сообщающей, что лучше есть, как выводить из организма шлаки и отчего полезно заниматься йогой; будто без знания этого человечество обязательно вымрет. Таковы реалии нашего времени: у людей в голове засела зараза, моментально съевшая их мозг. И вот свершилось долгожданное — адепты здорового образа жизни отправились в прошлое. В случае Патрика де Витта — на Дикий Запад.

Писатель вносит в сюжет смешные сцены, связанные как раз с осознанием одного из действующих лиц, касательно необходимости задуматься о дне сегодняшнем, поскольку надо готовиться ко дню завтрашнему. Даже неважно, ежели его через пять минут изрешетит мимо проезжающий человек с огнестрельным оружием, толком не придав значения тому, для чего он собственно это сделал. Дикий Запад иначе не воспринимается. Кажется, его населяли отчаянные люди, которым важно было отстаивать справедливость или в широком порыве души грабить поезда, банки и просто так стрелять в тех, кто им не нравится.

Читатель через силу смеётся. Главный герой — не от мира сего. Он беспокоится о таких проблемах, за которые получает осуждение окружающих людей. Впрочем, даже если он сумасшедший, никто не станет ему явно на это намекать, пока тот способен в ответ нашпиговать свинцом острых на язык. Хотя сомнительно, чтобы такой человек вообще посмел применить оружие для отстаивания своих прав. Он просто обязан быть пацифистом и проявлять заботу о животных, женщинах и вообще слыть гуманным человеком, как того требует читатель XXI века.

Что касается происходящего действия на страницах книги, то и тут автор отталкивается от современности. Его герои размышляют частью шаблонно, словно сошли с экранов. Другая часть выполняет роль «пришельцев из будущего». Данное сочетание никак не воспринимается. Нужно было захватить с собой не только знания, но и более действенные средства, дабы суметь повлиять на мировоззрение персонажей с мышлением героев из вестернов. Патрик подобной цели не ставил — он наполнил повествование событиями, толкуя прошлое на свой лад, якобы такое могло быть; ведь должны же были жить на Диком Западе адепты зожа и гигиены, а не только преступники, охотники за головами, шерифы, женщины лёгкого поведения и индейцы.

Не обходится в сюжете без взаимного недопонимания. Главные герои произведения действительно являются братьями, разительно отличаясь друг от друга. Рассказчиком истории выступает не представитель сильной половины человечества, а его женственный кровный родственник, воспринимающий происходящее довольно странным для Дикого Запада образом. Именно его Патрик де Витт сделал рассказчиком, выставив душевные метания героя напоказ. На ход мыслей и совершаемые поступки будет интересно смотреть при экранизации, но на страницах книги автору не удалось в полной мере отразить клоунаду. Выходки адепта здорового образа жизни от первого лица не обеспечивают полного погружения в атмосферу его миропонимания.

Патрик создал то, что до него в вестернах отсутствовало. Последним новатором был, будем считать, Джеки Чан, переосмысливший значение китайцев из обижаемых всеми кули в весьма агрессивно настроенную боевую единицу. Про новаторов голубой волны предлагается умолчать. Кажется, Дикий Запад скоро испытает вторжение со всех сторон. Вампиры уже были, отчего там теперь не оказаться, допустим, роботам?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда-то, относительно недавно, Паскаль Киньяр стал лауреатом престижной французской премии в области литературы. С той поры минуло достаточное количество лет, но звание лауреата той премии к нему приклеилось основательно, будто сообщая читателю о положительных моментах творчества Киньяра. Вполне может оказаться и так, если верить благостному назначению премий вообще, вручаемых порой просто от безысходности, когда надо кому-то её дать. Безусловно, изредка премии уходят в достойные руки. Но чаще… чаще их на самом деле надо именно кому-то отдать, иначе быть не может. И это оправданно, ведь не может человечество постоянно генерировать нечто уникальное, а если и может, то порой настоящие ценности не принимаются никем в расчёт. Ещё одной особенностью премий является стремление лиц, за неё ответственных, найти нечто новое. И не беда, ежели это новое задвинет в своих изысканиях дела ушедших в прошлое футуристов. Может быть лучше футуристы, чем настолько раскрепощённые писатели, как Киньяр?

Абсолютно во всём Паскаль видит сексуальный подтекст. Читатель сомневается — о смерти ли повествует взятая для ознакомления им книга? Присутствующие на страницах действующие лица сплошь страдают от необходимости сообщить о своих половых органах, жаждут их заполнить должными жидкостями и иногда побеседовать с говорящей отрубленной головой. Это же так обыденно. Есть в «Ладье Харона» и отвлекающие внимание зарисовки, в которых автор с твёрдой уверенностью знает, как именно Александра Македонского приняли в раю, от каких мук страдал кардинал Мазарини и отчего некий персонаж полз к папе римскому на коленях через всю Европу. Киньяр шьёт книгу из разных фактов, скорее всего придуманных им лично.

Магический реализм? Модернизм, постмодернизм? Беллетристика, нон-фикшн? Философия XXI века? Невозможно определиться с принадлежностью «Ладьи Харона» хоть к чему-то. Определяться и не нужно. Достаточно сослаться на сумбур, как всё встаёт на свои места. Но сумбур особенной, основательно заправленный потоком сознания, отчего сразу становится понятным ход рассуждений автора. Чаще всего, когда желаешь писать, а не знаешь о чём, то пишешь обо всём подряд. Собственно, если и есть в «Ладье Харона» глубоко спрятанный смысл, то искать его бесполезно. Киньяр разбил его на множество частей и закопал их в разных местах. Даже в случае нахождения оных, сопоставить их не получится, поскольку нет гарантий, что это части единого целого. Просто не было изначально этого самого целого.

Есть мнение, говорящее, будто литературе не требуется цензура. Пусть читатель сам ознакомится с произведением и сделает соответствующие выводы. Коли ему понравятся развратные сюжеты Киньяра, значит будет ему счастье. Если не понравятся, значит больше к книгам Киньяра он не притронется. Удручает излишнее привлечение Паскалем внимания к проблемам, о существовании которых можно узнать только из литературы, кинематографа и средств массовой информации. Человека пытаются убедить — человек принимает на веру и считает данное положение нормальным явлением. Может оттого и ныряет Киньяр глубоко в историю, стараясь рассказать читателю о далёком прошлом и возможных событиях. Впрочем, прошлое существует только в наших воспоминаниях, а они могут трактоваться разным образом.

Киньяр разлил семенную жидкость и прилип. Хочет оторваться — прилип насмерть. Насмерть! А если плыть по семенной жидкости? Тогда уж на ладье. Коли насмерть, то на ладье Харона. Отчего не позвать Гелиоса, чья колесница позволит оторваться от семенной жидкости? Сомнительно. Затея обречена на провал: небо — это вместилище для семенной жидкости. Значит… Значит ли это хоть что-нибудь, кроме наличия у писателя хаотично скачущих мыслей?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сдерживающий элемент важен. Надо ли скидывать чью-то руку, когда она крепко сжимает твою волю? Стоит высвободиться, как погружаешься в хаос множества рук, хватающих всё без разбора, лишь бы урвать кусок пожирнее. Покуда каждый народ пытается обособиться, никто не может понять необходимость объединения. Однако, африканцам не нравится идея панафриканизма — они схожи только цветом кожи, отличаясь во всём остальном. На такой основе нельзя создать крепкое государство.

Людей всегда съедают противоречия, с которыми они никогда не смогут смириться. Например, в Нигерии проживает народность игбо — по одной из версий считающая себя потерянным коленом Израилевым. В конце шестидесятых годов XX века игбо решили отделиться, создав государство Биафра, что спровоцировало гражданскую войну. У других народностей, населявших Нигерию, дотоле плохо переносивших игбо, не было иного выхода, как попытаться удержать страну от развала. Война же в любом своём проявлении не способствует сохранению трезвого расчёта, особенно под лучами палящего солнца.

Чимаманда Нгози Адичи родилась спустя семь лет после окончания гражданской войны. Она выросла на рассказах о том времени и в ней обязательно должно было сохраниться ощущение потерянного прошлого, забравшего в лучший мир её родственников. И было бы трудно её понять, не реши она написать книгу о событиях тех лет. Сделать это было не так трудно — у неё имелась возможность беседовать с очевидцами, впитывая их гнев, чтобы позже перенести его в произведение. Адичи настолько пропиталась отрицательными эмоциями, что решила полностью адаптировать это отражение реальности на страницах.

Британия оставила Нигерию наедине с её проблемами. Колониальный мир рушился, порождая всплеск противоречий, грозящих вылиться в очередной глобальный конфликт. Пока людям ещё удаётся поступать разумно, но это не уберегает от проблем на локальном уровне. Адичи не скрывает от читателя, за что именно народности йоруба, хауса и фулани недолюбливали игбо. Считалось, если игбо чем-то занимаются, то в итоге всё достанется только им. Может быть и всей Нигерией им удалось бы завладеть, имей они численный перевес. Не стоит оговаривать подробности предпосылок, приведших к гражданской войне. Вместо этого следует рассматривать сам конфликт, свойственный человеческой природе, но противный разумному объяснению.

Игбо истреблялись всюду, где их могли найти. Прилетал ли самолёт в аэропорт или игбо ехали на машине по городу, в случае их обнаружения неистовыми представителями других народностей, происходила быстрая и кровавая расправа. От подобных зверств можно свихнуться, ежели приведётся стать свидетелем. Адичи тоже об этом рассказывает, но её интересует немного другое. Читатель наблюдает за главными героями, среди которых несмышлёный мальчик, в меру умная девушка и белокожий парень, считающий себя биафрийцем. Каждому из них писательница уделяет внимание, порой забывая об основной теме повествования. Конечно, война войной, а люди всё-таки чем-то живут и дышат, когда она их не касается. Так и у Адичи, война мало касается главных героев, но частично вмешивается в их жизнь, а один из героев становится действительным солдатом армии обретшего независимость государства, ведь надо же читателю было показать негативную сторону людской агрессии.

Почему-то у писателей, прикоснувшихся к Западу, в творчестве начинает преобладать влияние фрейдистских теорий, вследствие чего они стремятся максимально раскрепостить действующих лиц. Поражает озабоченность на тему секса. Адичи наполняет текст постоянными размышлениями, будто свет клином сошёлся, дай лишь скорее удовлетворить туманящую мозг похоть. Подобный разврат регулярно происходит в жизни главных героев, готовых обсуждать измены и побуждающие их совершать причины. Писательница будто забыла про умирающих от ран и голода людей, уводя внимание читателя к сугубо житейским проблемам. Потом снова война: вражеская армия убивает и насилует население Биафры, армия Биафры тоже убивает и насилует его же, изредка перестреливаясь с противником. Адичи не показывает ход боевых действий, предпочитая во всех подробностях расписать сцены морального падения, да двигающийся туда-сюда чей-то очередной зад.

В чём же секрет успеха «Половины жёлтого солнца»? Скорее всего он заключается в шокирующих читателя подробностях. Адичи призывает не замалчивать ужасы гражданской войны. Но стоило ли о них рассказывать тем образом, который она продемонстрировала? Читатель никогда не поверит в благочестие игбо, навсегда очернённых Чимамандой Нгози. Они верили в светлое будущее, символом чего и является амулет в виде половины жёлтого солнца; они сами разрушили мечту, поскольку изначально воевали против себя.

Съедающая осознание потерь действительность всё равно не поддалась перу Чимаманды Нгози. Её собеседники были пристрастны и видели прошлое иначе, нежели его теперь видят участники конфликта с противоположной стороны. Единой правдивой точки зрения быть не может, поэтому остаётся поверить словам Адичи, покуда не удастся ознакомиться с произведениями других нигерийских писателей.

Дополнительные метки: адичи половина жёлтого солнца критика, половина жёлтого солнца анализ, половина жёлтого солнца отзывы, половина жёлтого солнца рецензия, половина жёлтого солнца книга, Chimamanda Ngozi Adichie, Half of a Yellow Sun

Это тоже может вас заинтересовать:
— Иностранные номинанты премии Ясная поляна-2016