trounin.ru

Правитель от народа, он правит крепкою рукой, не знает сей правитель, не он владеет собственной страной. Нет власти, если Рима воины над ним, иной властитель даёт указы им. То не беда, когда рука чужая управляет, много хуже, свободе если угрожает. Быть противоречиям, спокойствию не быть, другой власть твою может захватить. Так и случается, не изменить того, горевать предстоит: правитель раньше, а теперь никто. Не в том причина, проблема поважнее есть, драматургам её из трагедии в трагедию несть. Имя ей — любовь, и вокруг строится сюжет, прочих затруднений серьёзных будто в мире нет.

Нумидский царь Сифакс на сцене, дочь правителей Карфагена Софонисба его жена. Чета правителей зрителю представлена — царская семья. В чём затруднение? А дело в том, что прежний властитель Нумидский был в Софонисбу влюблён. И быть браку, и править совместно, было бы всё то Риму лестно. Причём же тут Рим? Без Рима никак. Он определяет, кто друг ему, а кто враг. Коли враг, то смерть ты примешь, если друг — у недруга царство отнимешь. Есть ещё народ, которому противна власть Рима, не допустит он в правители сему государству верного сына. Да, трудная вводная дана. Но такая же трудная жизнь наша всегда.

Без интриг никуда, грозит стране с Римом война. Не бывать такому, чтобы царю принимать облик раба. Куда же податься, если сильный соперник тебе противостоит, он дерзости в свой адрес не простит. Подложные свидетельства, нужно внести распри в подлежащий краху дом, от внутренней грызни пусть разваливается он. Пусть всё благородно и нет побуждений изменить стране, всё будет представлено так, что нельзя поверить не.

Как же Софонисбе поступить? Власть Рима она не может допустить. Её же в измене подозревают, в неверном свете помыслы народу представляют. Остаться правительницей может, согласись с римским наместником в союз вступить. Случись такое, каким образом продолжать в новых условиях жить? Рим не допустит противленья, он всё равно получит своё, мир для него поделён на своё и ничьё. Значит ничьё следует брать, для того источник проблем нужно просто убрать.

Трагедия право. Чей же сюжет? Вольтер написал? Или всё-таки нет? Княжнин написал? Это его? Тогда скажем: браво. Хватает в пьесе всего. Есть и затруднения, понятны они. Долгие разговоры наполняют «Софонисбы» стихи. Зритель скучает, не видит развития он. В речах запутаться он обречён. Куда происходящее движется и есть ли ему конец? Погибнет правитель, пойдёт вдова под венец? Или оставит Рим претензии свои, приняв владение Нумидским царством за мечты? Зримо всё и предрешено, но трагедии разыграться дано. Итог тяжб за власть будет таков — не избежать никому римских оков.

Сопротивление положено. Но не будет сопротивления в пьесе. Крупная держава — ей быть первой среди прочих государств в весе. Как бы Рим не казался противным, он всё-таки Рим, считаться полагается прежде прочего именно с ним. Как скажет Рим, тому так бывать, не жене правителя Нумидского сему возражать. Она может рыдать, причитать и винить несправедливый рок, только не надо оправдания искать, если сделать ничего не смог. Жизнь не простая, в ней принципам места быть не должно, время для поиска правды, если и было, навечно прошло. Главное заботиться о подданных государства, забыв о себе. Благу везде найденным быть найдётся где.

Автор: Константин Трунин

» Read more

История России, кто бы знал, насыщена предательством, и мало там отваги, не добрых дел князья правившие поднимали во все времена стяги. Был Окаянный Ярополк, за прегрешенья гнить его костям, на веки вечные пример его поступков будет потомкам поколений дан. Сложить о том решил трагедию и русским прозванный Расин, ставший зятем Сумарокова, сам Яков Княжнин. Взял ли он «Андромахи» сюжет от французского драматурга или мыслью иной оказался полним, о том не станем задумываться, ибо кто чужое тогда брал, тот не был зрителем гоним.

Хронология событий значения не имеет, никакой автор за прошлым право на существование признавать не смеет. Случилось когда-то, вина в том ушедшей эпохи, не могут нынешние герои быть настолько же плохи. Наделить словами действующих лиц, пусть и не ведали они в подобных чертах: захочет автор, так вечно трезвый пойдёт на рогах. Но как принять то, чего не желаешь принять? Тогда лучше глаза закрыть, и более не открывать.

На сцене любовь — нет важнее чувства сего. Есть и предательство. Куда без него? Трагедия готова, о чём бы не была она, примет её зритель, драматургом перспективным она сложена. Отложены думы, сердце не бьётся, ожидает он, когда действие затянутое разовьётся. Но спешки нету, пятое действие уже на сцене, а зритель так и не внял выведенной автором в заглавие теме. Ярополк и Владимир? Кто кому из них бедою стал? Пусть занавес опускается, пока Княжнин лишнего не сказал.

За разговором действие потребно, ведь есть о чём актёрам сообщить. Но не их словами предстоит действующим лицам на сцене жить. За них определено, талант старайся приложить, в сообщённом автором нужно зрителя убедить. Поверит он, ибо так положено быть, постановку он не должен забыть. Прочее — детали. Ерунда — всё остальное. Прошлое не изменится, его всё равно не оставят в покое. Лишь каждый мнит былое на собственный лад, в том никто из умерших людей не виноват.

Взял бы Княжнин иной сюжет, примеров которому в истории нет. Но он обработать решил сложный эпизод, коварство из коего всегда боялся русский народ. Брат пошёл на брата, и брат другой пошёл на того брата войной, внеся разлад в Богом определённый ход вещей и судьбой. Быть чему и кому, отчего запутано всё оказалось, разобраться с тогда произошедшим не смог никто даже на самую малость. Покрыто мраком то прошлое, есть летопись — источник один. Ему верить нельзя, победитель решает, чем он будет полним.

Так и Княжнин. Он писал, как хотел. Есть надежда, воздействие оказать он не сумел. Ведь во все времена, что сейчас, что тогда, верят люди вымыслам писателей всегда. Всерьёз воспринимают вымысел за истину и с этим живут, других убеждая, лжи тем давая приют. Таков эффект, да чем летопись лучше художественного текста? Пусть каждый для себя решит, если то ему интересно. Не станем задаваться вопросами о былом, настоящей истины нет в источнике ни в одном.

А если принять за факт, как на историю русской земли кладётся античный сюжет, такому повествованию доверия не может быть: ему доверия нет. Развлечься, найти душе облегчение на два часа? Так жизнь пройдёт, и жизнь наша станет мифом сама. За то спасибо Княжнину, пробудившему мысли сии, не чужие они — такие мысли свои.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Правителя на троне нет, то кто на троне будет вместо? Княжнин считал, что то зрителю будет интересно. Не «Меропы» ли Вольтера взошёл сюжет на теле русской земли? Или античной тематики не важно откуда берут начало следы? Вот Владисан — покойным считается он. Вот прочие бояре делят свободный трон. Так полагалось, ибо печенеги стоят у ворот, а войско в бой у славян лишь правитель ведёт. Ответственность взять и сместить наследника юного с права на царство? Тогда это будет принято всеми за подлость и коварство. Выбора нет, судьбой решено, Владисана чадо уступить стол княжеский должно.

Княжнин от создаваемых им коллизий в упоении, он бьёт челом и не щадит десницы в о том стихотворении. Создав условия для брани государственной внутри, тем показал претензии к Сумарокову свои. Уж понят должен быть урок, какого ждёт сюжета зритель, но Княжнин сам по себе творец и самому себе вредитель. В сей провокации сыскать ему скорее недовольный взгляд царицы, должной принять прилагаемое к трагедии предисловие подобием причиняющей боль спицы. К юному Александру Петровичу обратился Княжнин во стихе, желая достойным сыном расти в родившей для высшей должности его стране.

Мёртвый правитель при живом своём продолжении. Княжнину не откажешь в Павла Петровича унижении. Не стал тот Павел ещё царём, но правившая Екатерина понимала, говорил Яков о чём. В трагедии о Владисане князь славянский не умер, он во гробе лежит, и ожидает, кто против печенегов город вместо него защитит. Провокация зрима, благо корни её уходят во Франции и Италии пределы, на Руси в редкий момент подданные оказывались аналогично против власти строить козни смелы.

Согласно сюжета, ибо право на трон должно достаться, вельможе положено с женой Владисана браком сочетаться. И встаёт затруднение другого свойства, насколько готова княгиня пойти на сей шаг? Знает каждый русский, поступают в таких случаях супруги властителей как. Они скорее бросятся с башни, разбившись, но чести рода никогда не лишившись. У Княжнина иначе, не о тех славянах ведёт он речь, в мыслях княгиня допускает снова себя в супружеский наряд облечь. Строгий судья тут не нужен, не о том идёт разговор, не будет принято желание спасти град от печенегов за позор.

Испытав народ, дав пройти ему испытание, князь Владисан объявится, дабы наложить на виновных наказание. Прав он в поступках своих или нет, зритель всё равно не даст на то точный ответ. Тирана свергнуть предстоит почившему правителю града, найдя для того средство для слада. Он долго во гробе лежал, мыслью томим, не зная, как поступить с восставшим противником сим. И когда понял, что время пришло, заявил о себе, смяв тирана легко.

Каков сюжет! Княжнин был человеком храбрым, коль поделился повествованием столь ладным. Откуда он сие измыслил для почвы русской? Правдой отдающей сомнительной и тусклой. Нашли бы в граде достойного отразить вражеский набег, не терпеть же печенегов разорения в сей век. В чём-то развития событий не сошлись концы, не могли коварно поступать предков наших отцы. Да не стоит о том судить, всякое может с нами быть. Пусть решил Княжнин выставить радетеля за страну тираном, решившим завладеть коварно отчества станом, тут и не сошлись концы сюжета, потому нельзя дать мотивированного поступку его ответа.

На том завершается о Владисана смерти сказ, он не умирал, на троне снова сам себе указ.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ведь воевали русские в варяжском стане, о том рассказывают скандинавов саги сами, но нет о том свидетельств на Руси, не смотревшей дальше собственной земли. Есть редкие моменты, дающие представление о подобном былом, трагедия Княжнина «Росслав» именно о том. Темница представлена, заключённый внутри, годы в заточении он проводит свои. Некогда помогал воевать, за то пленён оказался, так со свободою он надолго расстался. И быть ему испытанным временем, силу воли ощущая, если бы его не любила девушка, мечты собою заполняя.

Сюжет понятен, трудно не понять, но как его событиями будет автор наполнять? Забыто разве, кто сочинял стихи? От Княжнина развитие происходящего скоро не жди. Есть пять действий — они подобны пяти затруднениям, в них и найдётся место автора сомнениям. Льются речи, более не льётся ничего, всё из-за умения Княжнина стихи сочинять очень легко. Пора бы задумать побег или взбудоражить эмоции действующих лиц, пусть падёт кто-нибудь перед кем-нибудь ниц. Пусть честь возобладает над разума делами, произносят пылкие тирады действующие лица устами, искры мечут глаза и пылают ланиты, лишь бы происходящие события не оказались от внимания зрителя скрыты.

Без любви никуда, в трагедии чувство сие быть должно, человека всегда беспокоит желание, любил бы его таким же образом кто. К Росславу чувством пылала княжна, угасшего рода потомок, шведских королей забытый всеми осколок. В её силах изыскать средство воина спасения для, правителя унии Швеции с Данией зля. Но не стоит любовь поднимать выше чести — любовь даёт нам право сугубо для мести. Росслав не примет тёплых чувств, он стоек в помыслах своих, не заявляя никому громко о них. Не раз столкнётся с любовью девушки к родному краю долг, на месте пленного всякий от печальной участи выбора затих и умолк.

Понимает Росслав, живым не выйти ему, пролития крови ожидает, то ясно уму. Правитель жаждет вершить право победителя над побеждённым, словно он и был специального для того рождённым. Знают все — ожидаемое свершится, сможет кровью убитого властитель напиться. Трагедии быть, ибо трагедия на сцене, да не бывать тому, сей сюжет подлежит измене. Зритель не того от Княжнина ожидал, дабы он достоинство России пред ним унижал. Воплощением мужества станет Росслав, всё ниспосланное на него достойно приняв. Всему сопротивление допустимо оказать, но как в любовь не впасть? Храбрейшему из храбрых на поле сих страстей не стыдно пасть.

Проявится важное, поскольку потребен успех, не внутренние противоречия разрывали действующих лиц всех. В том отличие сказания Княжнина от Сумарокова трагедий, в коих не столь прозорливым оказывался драмы русской XVIII века гений. Показано сопротивление власти чужой, в стане вражеском томится герой, он волей силён и не знать ему пораженья, не одолеют его чувства смятенья. А если задумает Росслав полюбить, значит того не дано врагу изменить. Так думал Княжнин, и потому сопротивлялся от Руси представитель, побеждённый и всё же отказавшийся покоряться воитель.

Самобытно? Пожалуй. Но где же подвох? Затаил зритель дыхание, не доносятся до сцены его выдох и вдох. Забыт Корнель, Расин забыт, Вольтер забытым стался, неужели Княжнин всех лучше драматургов заграничных оказался? Иль он заимствовал у них? У каждого взяв проникновенный стих? В плен варяжский попасть могли француз и итальянец, и любой прочий иностранец. Но попал представитель Руси, на том и делал Княжнин акценты свои.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Везувий извергается — беда. Он предвещает смену власти! Во власти Тит, не знает он, какие ожидать ещё напасти. Пожар в столице или бунт созреет? Никто будущего в его окружении предсказать не смеет. Иная причина катастрофой грозит, должен был понимать то легко влюбчивый Тит. Обидеть женщину опасно, в её руках все власти нити, любые благодеяния жаждой мести окажутся смыты. Но коли справедлив, и правишь честно, разве мыслить о предательстве тебя уместно? О том Княжнин рассказал, пускай и со слов других, снова использовав для личного творчества иными написанный стих. Об этом писал Корнель, и Метастазио писал, у Моцарта схожий мотив оперой стал. Теперь очередь Княжнина, он подобрал к сюжету русские слова.

Недолог срок правления Тита, то правление никогда не будет забыто. Везувий в том повинен, накрывший пеплом города, восстанавливать Кампанию задача была не проста. Подготовку к бунту разве заметить в условиях таких? Или понять, кто предаст из друзей лучших твоих? Рим перед зрителем — это надо учесть. В Риме по малому поводу готовится месть. Против властителя или простого люда, никто не знает беду ждать откуда. Всё спокойно, проблемы уже решены, всем устранившим последствия извержения награды даны, теперь заметно станет, чего ранее Тит не понимал: увидит он в глазах друзей отблеска сжимаемый за спиной кинжал.

Правитель восседает шатко, медвяное вкушает сладко, он рад за окружение, ему почёт, а зритель понимает, что подданных гнетёт. Одна рабыня (ибо женщины — рабы, пока не случалось в Риме для них другой судьбы), обижена за поруганную честь, она надеялась по правую руку от Тита воссесть. Желала править, на свет императрицей она рождена, и править могла, но другой достанется римлян страна. Как то перенесть, разве терпению быть? Проще ядом обидевшего её императора напоить.

Кто в жизни понимает суть, тот вершит дела чужой рукой. Виновным будет не он, о кто-то другой. Так и с Титом, который не мог осознать, как на друзей обещание враждебно настроенных к нему сил станет влиять. Ударять не кинжалом положено и не яд подносить, женщине мстящей о том должно забыть. Не ей решать, какой кары обидчик достоин, решение примет оружием в её руках оказавшийся воин.

И вот оно — милосердие Тита. Должна быть казнена враждебная власти клика. Зритель понимает — император простит. Раскаявшимся грех будет забыт. Нет нужды мучить людей, если они пуще прежнего стали верней. Был в том от Княжнина императрице рефрен, спасшей его от грозивших казнью проблем. За десять лет до написания трагедии сей, Княжнин жизни мог лишиться своей. Но всё обошлось, слава царям: теперь это понимал и некогда оступившийся сам.

Пустые помыслы владели сценой на протяжении действий трёх, задуманный против Тита замысел оказался плох. Мести желало лицо одно, тогда как другим то не несло ничего. И не быть бунту, поскольку никто его не хотел, не найти мстительнице того, кто окажется для сего дела смел. Оставалось пленять красотою и нравом своим, говорить, что пошедший на императора будет ею любим. В таком ослеплении, иначе никак, действовал и действует по чуждому наущению всяк. Если задуматься, оценив гнев человека сполна, то увидишь, насколько история ошибками остаётся полна.

Удобный сюжет для оступившихся измыслил Княжнин, Тита вспомнил и его милосердие с ним. Торжество справедливости надо понять и оступившихся неизменно прощать. Не по уму своему творят беды они, пешками являются — зачинщиков прежде исполнителей старайся найти. Но и их прощай, если осознают проступок честолюбивый, Титу подобный правитель народом любимый.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Во славу русского народа, и дабы слава процветала, то надо лучшее из лучшего присвоить для начала. Взять драматургов европейских, сюжет их популярных пьес, и показать, как их обходиться можно без. Вот, например, Дидона — Карфаген основавшая царица, первейшая из первых, троянцам беглым давшая кров львица. Она любить могла Энея, тем доли женской воплощая суть, поскольку не стерпев измены, отправиться решила в свой последний путь. В мучениях жестоких, длившихся мгновенье, она умерла, о том помнит спустя тысячелетия каждое молодое поколенье.

Не знал Княжнина двор императрицы, не ведал Сумароков о нём, но стоило «Дидоне» на сцене появиться, имя Якова вошло во всякий дом. Тем озарилось небо, поэзия преобразилась, публика наконец-то ладным слогом насладилась. И было в этом нечто, чего не просто нам принять, но о том не раз придётся после повторять. Ведь Яков не искал сюжетов сам, их он искал в успехах драматургов прочих, чьи пьесы переводил, порою в словах излишне точных. Но дабы прославленье отыскать, потребовалось ему своё создать.

Пред зрителем Дидона. Троянцев ласково принимает она, не понимая, какая ждёт её судьба. В пяти действиях о том будет рассказ, своего рода античных мифов пересказ. Не требовалось нового, ведь той истории известен нам сюжет, не стоит вносить в него изменения спустя множество прошедших лет. Чем заполнить происходящее? Княжнин разумно рассудил, он действующих лиц памятью о потерях наградил. Ежели о чём и заходила речь, то об утраченной Трое и о горечи будущих дней, не знали троянцы куда двигаться им, не знал то ведший троянцев Эней.

Чем разбавить действие, к чему приковать внимание? Разумеется, к необходимости проявлять к богам почитание. Какой правитель не увидит в том отношении уважение самого себя, божественным промыслом посаженого на трон править странами царя? Нужные струны задел Яков Княжнин, посему успех и следовал после повсюду за ним. Поставив «Дидону», он добился положенного ему внимания, зятем Сумарокова вскоре став, оценившего молодого таланта прилежное старание.

Как же быть? Как относиться к первому произведению поэта? Ежели чувство царское было его словами так сильно задето. Увидела публика, куда шли герои со сцены, на смерть шли они: шли на смерть во славу Мельпомены. И шли умирать, коли положено им было смерть принять, не вольны они смерть свою оказывались выбирать. Кто соглашался, тот принимал положенный рок, оканчивая созерцание жизни в положенный тому срок. А кто не желал, тот уходил со сцены или устранялся сам, уже тем становясь приятным богам. Впрочем, жизнь человека всегда в чужих руках: не он принимает радость, не его постигает крах.

В беседах пройдёт «Дидона» пред взором, растворившись в сознанье. Не поймёт зритель, в какое сия трагедия дана назиданье. Античный сюжет оказался приятен, ибо в те времена внимание обращали вглубь времён, откуда любой сюжет мог был быть всегда извлечён. Не о проблемах дня говорилось в трагедиях, не дошёл до того европейский зритель ещё, не дошёл и российский, не понимавший пока в драматургии ничего. Тем легче оказывалось Княжнину творить, потому его имя нам помнить, ведь нельзя такое имя забыть.

Да забыт Княжнин, померкла слава его. Впрочем, классиков XVIII века мало помнит кто. Нужно восполнять сей пробел, и восполнен будет он, Яков Княжнин снова украсит своими стихами литературный небосклон.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мир устроен далеко не так, как о нём склонен думать всякий простак. Вот для Саади мир устроен точно иначе был, ежели он с упоение яд из рук любимой пил. Здравомыслие не касалось его речей, он с верой смотрел на людей и зверей. Не съест его гепард, коли того сытно кормить, когда ему голодному далее рядом с тобою быть. Так думал Саади, о том он писал, и о любви он рассказывал, и в смирении толк он знал. Главы следующие «Бустана» как раз о том, о них давайте скорее прочтём.

Любовь не исцелить бальзамом, такое лекарство не ищи, врачей искусных не старайся найти со всей Земли. Понять иное нужно — от любви положено сгорать. Жар естества не перебороть в себе, если пришла пора изнутри сгорать. Лучше вспыхнуть пламенем, чем отдалиться от любимой пери своей, не стерпит влюблённый вдали от неё проведённых дней и ночей. Сгореть всё равно предстоит ему. Так зачем отдалять столь тягостный миг, от света уходя во тьму? Как мотылёк летит на огонь, от ярких лучей сгорая, человек столь же слепо к любимой летит, опасностей не замечая.

Такой представлял любовь Саади, и видел любовь он в разных проявлениях, о том он говорил в прочих написанных им стихотворениях. Он видел пустыню, и видел умирающего от пустынного жара, того томила сошедшая с небес ему кара. Уж лучше в пучине тонуть, до смерти напившись водою, нежели истлеть, огорчаясь ниспосланной с неба судьбою. Глупцы! И нет иного понимания мыслям их. Разве есть разница, погибать в условиях каких? Не от любви же им умереть предстоит, умерший всё равно будет вскоре забыт. Им бы думать о чувствах любимой, должной остаться без них, но перед смертью думы всегда лишь о бедах своих.

Человек любит жизнь, любит он и злато. И хотел бы жить каждый человек богато. Да не купить на злато любовь, дружбу не купить, об этом не стоит мечтать, сии мечты лучше забыть. Не умалить зверя голодного, злато ему предлагая взамен себя. Зверь человека съест, если насытить брюхо возникла нужда. А ежели страсть встанет перед человеком, он пожелает её за злато решить, то пусть про зверя голодного вспомнит, иначе умрёт, долго ему с осознанием страсти не жить. Пусть златом богат более прочих, пусть староста деревни — твой отец, это не означает, что отличным от прочих будет твой, предстоящий каждому из на Земле живущих, конец.

Смиренье — вот мудреца путь. Смирись, себя в страстях не забудь. Твори добро, милость не трать на подлецов, нищим воздай за страданья, для того хватит самых простых слов. «Спасибо» скажи, благодарность важнее всего прочего в мире людей, пусть облегчение придёт к кому судьба оказалась твоей судьбы злей. Будь осторожен, лесть принимай с осознанием качеств своих, как бы дней не закончить среди нищих, о коих частью гласит данный стих.

Саади мечтал, к тому привык читатель его, немного устав внимать мечтам его. Идеальная среда, которую с человеком не совместить, если не желают люди жизнь поскорее в кратких муках прекратить. Думая, каков конец человечество ожидает, то перед глазами картина, согласно которой вся планета в пожаре сгорает. Любви ради, а не ради корысти, погаснет навеки свет, окончив в сём чувстве прожитый срок в миллионы отпущенных для нас лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

От Крылова совет для всей писательской братии, чтобы поняли его и тошнотворно не писали: не говорить лишнего. Разве, вы, писатели этого не знали? И что тогда не останавливало вас никогда? Творили так много, вызывая несварение у читателя, словно «Демьянова уха»? Ведь перекормить равносильно тому, отчего понимается, вкусно быть перестало почему. Интерес удерживается за счёт привлечения внимания, а не за счёт присущего писателям навыка с названием «графомания». Да толку нет о том говорить — понятно читателю, за количество чего мастеру слова принято платить. Пусть пишет человек, коли желает того, кому не понравится, тот откажется от творчества его.

Кто скажет: наврано тут. Тому о басне «Мышь и Крыса» напомнит Крылов. Она о том, как думать принято. Содержит ёмкое количество необходимых к пояснению слов. Неправды в мире нет, как нет правды в мире нашем, тем ответ на сие затруднение и страшен. Один видит мир так, другой иначе, иному кажется другое: в этом понимание правды простое. Посему, какие не употребляй выражения для оправдания убеждений, останешься при своём, поскольку твои мысли — дело твоих же наваждений. Думается, «вода» в литературе найдёт спрос, ежели кто-то её, помимо автора, до прочих читателей с горящими глазами донёс.

Вроде смешно, и тянет смеяться, ибо нет понимания, как глупостью могут восхищаться. Ничего не поделаешь — устроен мир образом таким, чтобы всякое себе казалось за истину борющимся сим. Потому Крылов остерегает — опасаться насмешек нужно, ведь не знаешь, что потомку покажется глупо, что — умно. «Чиж и Голубь» наперёд чужой беде смеялись, хорошо, если от самих ещё перья остались. Хорошо, если «Водолазы» восстановят картину распрей былых, избежав повторения в будущем затруднений обоюдно враждебных таких.

Как же лучше поступить? Не может человек глаза закрыть. С закрытыми глазами он всё равно найдёт причину для ссор, даже сидя спокойно, от потомков получит укор. Такова дилемма, остаётся о ней говорить, никогда не получится её существование прекратить. В басне «Госпожа и две Служанки» был петух-молодец, его утренний крик госпожу будил. Некоторых слуг он не радовал, слушать его у них не было сил. Казалось бы, нет петуха — нет проблем, смириться госпожа должна с тем. Знали ли слуги, какой беды своим поступком стали основанием? Истинно, не трогай раздражающее тебя, дабы не стало оно твоим личным страданием. Петух проснётся в каждом, кто против петуха. Замените слово «петух», увидите, насколько эта истина для понимания легка.

Общий фон для пятой книги Крылов определил, ему далее он басни соответствующие находил. Поведал, как в сказе «Камень и Червяк» нет проку от каменных преград. Всяк судит по себе, сего никак не изменить. Хоть «Медведю у Пчёл» начальство вменить. Косолапый не долго будет думать, стоит ли улучшать быт насекомых, на мёд которых он сам из сладкоежек скорых. Начальник на то поставлен, чтобы на камни не серчать. Тем камням он знает, где сбыт искать. Потому, когда недоволен кто рядом окажется, тот пусть делает благо себе, пока крайним не окажется. А крайним ему быть всё равно, если не поймёт, когда время с глаз уйти подошло.

Тем, кто таки разглядел себя в баснях Крылова, такие быть должны, не может быть иного. Иван посвятил сказ про «Зеркало и Обезьяну», показывая, как трудно поддаться осознанию присущему тебе изъяну. Не любят сатиру люди, ежели она о них, но тут уж простите, таков особого назначения басни стих. Беда ещё и в том, что, узнав себя, сознаться в том нельзя, басня «Комар и Пастух» поясняет причину — легко пострадать за факт досаждающий, раскрывающий подлую твою личину. Да не умирать же от того, нужно жить продолжать, об этом в басне «Крестьянин и Смерть» пришлось Крылову досказать. Страшно заканчивать дни, только не избежать наступления момента того, как бы не преподносили благость смерти, от позора всё равно не убережётся никто.

На человеческие авантюры лучше не смотреть, да приходится их видеть и терпеть. Понимаешь, оду глупости петь приходится, поскольку место глупым поступкам каждый день где-нибудь да находится. В басне «Рыцарь» всадник понукал коня и заставлял его идти вперёд, тем создавая неприятности тому животному, что его к ним на себе везёт. Умный конь, хоть и предан должен быть, к авантюрам чуждым ему не загорится, он должен сразу пылом остыть. Пусть рыцарь отправляется на погибель, ежели то задумал он, но коню зачем исполнять такое, не из-за собственной воли ведь он на смерть обречён.

За человеком пусть следует его тень, она не покинет, покуда светит солнце и стоит день. Не покинет и ночью под светом ночного светила, даже если тело погибшего к тому моменту после жаркой сечи остыло. Сие рассуждение ушло далее, нежели Крылов в басне «Тень и Человек» рассказал. Впрочем, на постоянного спутника каждого из нас он всё же указал. Если есть бессмертное в человеке — это его тень, на которую внимание не обращается, ибо о таком глупо думать и думать о таком лень.

Не срубить избу ножом: Крылов предположил. Басню о том «Крестьянин и Топор» он сложил. Пусть так, резервов в человеке хватает, просто применения своим силам он не всегда знает. Потому и Крылов писал поучительные стихотворения, в них находя отдохновение. И смысл уходил на покой, ибо требовалось так, всё равно читатель найдёт любого смысла в словах его зрак. Басни «Лев и Волк» и «Собака, Человек, Кошка и Сокол» ум наш бы лучше не трогал.

Откуда есть пошла подагра, то Лафонтена нам бы испросить, Крылов и тут нашёл, как лучше адаптивно версию на русском изложить. Басня «Подагра и Паук» ожила в русских стихах, показывая путь заболевания, находящего жертвы в общества верхах. Нам, потомкам, болезни некогда важного люда достались, вместе с которыми их болячки к низам всё ближе спускались.

Бояться болезней богатых? Зачем? Достаточно приглядеться, чтобы не бояться. Толку о том нет говорить, человек как и ранее будет с ужасом всего опасаться. Слаб на ум, коли опасается всего, думает, будто пострадать от чего-то легко. Доказана ведь губительность идеальной среды, хуже её враждебной человеку беды не найти. В басне «Лев и Лисица» об оной болезни зашла речь, так проще сразу в гроб предварительно лечь.

Топить мысли в «Хмеле»? Али басню «Слон в случае» привести для примера? Дабы решить, какова царя к слону любви обозначена мера. Звери гадают, чем тот так оказался мил, всякий разное себе о том вообразил. Не станем им уподобляться, слухам и без нас легко распространяться. Они подобны «Туче» — есть там, где их быть не должно, заливают присутствием разум каждого из нас давно. Словно дождь на море — какой толк от него? Так и разговор пустой — не даёт ничего. Лучше обсудить важное, о чём скучно говорить, лучше всегда слухами продолжать себя и других изводить. Это как в басне «Клеветник и Змея», согласно которой лжецы гадов почётней в аду. Видимо, в пекле подземном слухов распространители с лжецами в одном почётном ряду.

Довольно о мрачном, лучше красок добавить. Пришла пора басню «Фортуна и Нищий» представить. Известно, удачу за хвост можно поймать, и до удовлетворения потребностей её не отпускать. Бывает и так, что удача не ловится, горе приходит в дом, любой человек, хоть именитый, оказывается разорён. А если удачлив окажется нищий, как воспользуется представленной возможностью он? Может станет успешным и знаменитым, вложив грамотно доставшийся ему миллион? Или будет копейки дальше считать, скрягой и в сытой жизни продолжая пребывать? Всё или ничего — не дано познать золотую середину. К сожалению, человек не способен принять чего-то ему даруемого даже половину. Желая лучшего, на даваемое ему не соглашается. Потому и быть ему бедняком — быть тем, кто нуждается.

Басней «Лягушка и Юпитер» Крылов мысль укрепил. Он лягушку милостью божьей одарил. Забралась та в горы и не нашла родного болота, спускаться обратно долго, пропала к трудам у лягушки охота. Обратилась к Юпитеру, дабы мир затопил, её прихоти низменной тем угодил. Безразличны другие, дай болото лягушке в горах, ведь обязан, коли милость случилась наяву, а не в мечтах. Станет ли топить Юпитер всё ради прихоти твари одной? Пусть и рыдающей о том, какой он несправедливый и злой. Не станет, и будет лягушка за то на него злиться, что богу плевать, не даёт ей всего лишь жизнью в полной мере насладиться.

Оставим лягушку, жить в болоте ей суждено. Дом она не построит, ибо ей не дано. Оный «Лиса-Строитель» возвести способна, и сделает отходной путь, поскольку знает — мысль человеческая к её судьбе злобна. Нужно помнить о лазейке в самой крепкой защите всегда, дабы загнанным в угол не оказаться никогда, дабы не просить о милости небес, если сам жизнь прожил ума без.

Ясно, как обыкновенный люд «Напраслину» любит возводить, да не ему на свечке яйца в голодный год варить, ибо не догадается, продолжая милость ожидать, которая придёт, только умерших от глупости тогда настанет время убирать. Тут бы басню «Фортуна в гостях» пересказать, где двое имели своё и рост давали ему, а третий имеющееся приумножать не позволял никому. Пришёл срок, толк после к фортуне взывать, ежели палец о палец прежде не стал ударять?

Жизнь прожить предстоит, от этого не отказаться, много разного узнаешь, в дураках только не старайся оказаться. Прочее простится, как бы не существовал, лишь бы о тебе потомок излишне плохого не знал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Снова разлад, непонимание возникло опять: о человеке полагается больше нужного знать. Изучить со всех возможных сторон людской род, дабы понять, как начать жить без прежних забот. Всяк ищет причину бед в других, местами обстоятельства меняя, тем на ошибочность результатов наблюдений никак не влияя. Играй хоть на скрипке, пусть дано тебе баяном владеть, должен же наконец-то важное принять и уразуметь! Потому Крылов решил напомнить о делах коллектива, в четвёртой книге басен об этом рассказав неторопливо.

Дан «Квартет» — играет плохо он. Кто в том будет обвинён? Музыканты стараются лучше играть, причину не в себе, а в других желают искать. Звук отвратный, ибо ясно, коли не там инструмент стоит, значит перемена местами то устранит. Словно не видят члены коллектива объяснение плохой игры, подсознательно защищая более интересы свои. Да, квартету лучше стать не дано, ежели иных исполнителей не будет в нём всё равно. И слушатель, на диво нам, считает точно так же. Посему урок из сей басни каждый вынести должен сам.

«Листы и Корни» этот момент лучше проясняют, ведь корни листьям расти позволяют. Вернее, не будет корней, и листве не бывать, каким внешнее проявление обыденности не старайся принять. Исходное скрыто от глаз, источник не виден нам чаще всего. Потому беды разрешать следует, влияя на их порождение. Форму листьям придавать, лишь отдалять растения вырождение. Не по тому оно пути пойдёт, если с корнями нужное нам не произойдёт. Потому, отмечается в который раз, преобразование видимого — лишь услада для глаз.

Зверя не кормят травою, мяса его лишая, «Волк и Лисица»: от этого тот обозлится и та станет злая. «Бумажного змея» не держат на земле, он в небо будет рваться, позволь ослабнуть руке. «Скворцу» не петь соловьём, ибо лучше ему притворяться щеглом. Всему, как видно, определено особое место в природе вещей, изменить не получиться, пытаться не смей.

Наглядный пример Крылов привести пожелал, в басне «Лебедь, Щука и Рак» он его показал. Спорится дело, тянет всякий предмет передвижения в стихию свою. Победы ни за кем не бывать, лучше договориться на ничью. В жизни иначе, о том хорошо известно, целостность передвигаемого их не интересует, если честно. Важно амбиции показать и власть, коей они располагают, и не важно, что именно они на части разрывают.

Много у человека глупых затей, множество от них страдает людей. В будущем, безусловно, наступит идиллия совершенства, да захочется тогда народу прибавить убогого компонента. Не должно идеальным всё быть, тошно в такой среде человеку становится жизнь. Необходимо менять, даже в худшую из сторон, тогда благо, предками для потомков желаемое, пойдёт на слом. В баснях «Пруд и Река», «Тришкин кафтан» и «Механик» : Крылов рассказал, почему кнут — не наказание, а пряник.

Так и о красоте судит человек, не понимая её значения. Прежде мнимое прекрасным, достойным умиления, завтра подвергнется порицанию, послезавтра — уже поруганию. Кому-то милее пламя огня, тот видит прелесть разрушать построенное до него, собственное представление насаждать им решено. Иной предпочитает сохранять неизменным былое, сберегая ценностью прошлого в каждом сохранившимся слое. Мала басня «Пожар и Алмаз», зато как хорошо характеризует всех нас.

Будь мир наполнен искусственными цветами, воды бы не стало, погибнет тогда живое: кого бы это волновало. Человек в сходной манере отстаивает нужное только ему, не задумываясь, что требуется другому существу. Глубока сия мысль, оставить нужно её, басня «Цветы» поверхностно ситуацию представляет. И без того понятно всё. В такой манере лёгкого понимания сюжета в четвёртой книге и басня «Пустынник и Медведь» остаётся без назидательного совета.

Думать требуется, кого стремиться защищать. О помощи от агрессии мира могут и гады взывать. И как не оказать подмогу, если змея не юлит, о твоих обязанностях её оберегать она говорит? Подумать следует, прежде желания оказать помощь нуждающимся тем. Когда обяжешься, не отмолчишься уже, будто нем. Басня «Крестьянин и Змея» у Крылова как раз о том, о чём скорби полон бахвала переполненный гадами дом.

Не змея попросит, так попросит разбойник, и сделает это так, чему окажешься не рад, ибо отдашь корову, оставив себе подойник. Куда без коровы с подойником пойти, о том сам слова постарайся найти. «Крестьянин и Разбойник» у Крылова спорить долго не могли, не крестьянину говорить, кому кормить от, а кому кормиться у земли.

Видно, четвёртая книга басен в разладе, нет в ней темы определённой, хоть о существовании оной мы и утверждали. О занятном пошла далее речь, вроде случая в басне «Любопытный», где задавался вопрос про слона: не видел ли оного посетивший кунсткамеру, Петром для показа редкостей устроенную для. «Лев на ловле» запретил делить свою добычу. «Добрая Лисица» строит из себя ласковую сестрицу. Басня «Крестьяне и Река» о коснувшемся воды имущества. «Мирская сходка» о лишении овец права понимать предоставленные им преимущества.

И вот в окончании басня ещё одна — «Конь и Всадник» названа она. Крылов ясно даёт понять, как опасна свобода, если меры ей не знать. Ограничения быть должны, иначе беда случится, и всё тут оговорённое в прах прекратится. Как бы не бил человек в грудь и не причитал о судьбе, пока он кому-то нужен, его будут держать в кулаке. А как нужда отпадёт, то не станет человека и не будет желаний его. Тут уж решать — желать и быть или получить желаемое, лишившись от этого вовсе всего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не перечесть возможных проблем, их описывать устанешь, в здоровом сне отдохновение рано или поздно находить себя заставишь. Забыться и отключиться от затруднений мира, это не ли не желание всех, кого бы десница божья после смерти о самом желаемом при минувшей жизни не спросила? Крылов продолжал басни сборниками разных лет выпускать, неизменно стараясь общий фон тем каждому выпуску сыскать. Случилось ли то к третьей книге басен? Столь ли же Крылов оставался для власть имущих опасен?

«Откупщик и сапожник» — первая басня. Она про сон, тот самый, о котором с первого абзаца речь мы ведём. Закрыть глаза и провалиться в пустоту, обретя желаемую там правду свою. Коли нигде воплощения желаемой мечты не иметь, пусть в ином представлении сможем осуществление её зреть. Ибо в жизни не так, как оно представляется нам, не поможет никто, коли не дать отпор свыше посланным на тебя батогам.

Глаза открыты — решили зреть беду они. Увидеть, какими бывают человека враги. И кто же враг номер один? Язык самого человека, этим врагом он полним. Что говорить, ежели беда сидит внутри? Лучше глаза снова получше протри. Не говори за других, то не даст ничего. Виноват прежде сам, так как тебе не виноват никто. Зачем бахвалиться и привлекать любопытных взоры, тем порождая зависть и чьи-то укоры? К бахвалу нагрянет вор или придут его убивать. А бахвал не сможет причину того понять. «Крестьянин в беде» у Крылова окажется вследствие болтливости своей, и получит помощь той же болтливостью, только болтливостью полней. Всяк с радостью поможет словом, только поздно помогать, если ворованное обратно грабитель не решит возвращать.

Как же устроиться в жизни, чтобы лишнего не говорить? Разве можно жить и слов обидных не проронить? То трудно, если голова ума лишена, не сможет отличить кого почитать она должна. Допустим, в басне «Хозяин и мыши» есть мыши и кошки, знающие пискливой братии уловки. Кому отдать предпочтение хозяину дома в борьбе кошек и мышей? Кошки — не сахар, их поведение выводит самых стойких людей. Если изводить мышей и кошек разом, закончится всё в лучшем случае пожаром. В худшем — мыши сгрызут всё доступное им, изведя хозяина и кошек с ним. Ум примени и думай наперёд, тогда и к тебе потянется кошачий народ. А если кошкам воздавать по проказам их, то не спрашивай за порчу имущества мышами с них.

Глуп человек, глупы кошки и мыши. Глупа и Моська, что лает на слона. Всё в жизни просто, ведь лай должен быть слышен, а деятельность видна. Не о собаке Крылов говорил, он мыслил в масштабе страны, ведь моськами являются все её жители, то есть мы. Что волнует человека? Только слышанное и виденное им, пусть и с результатом неизбежно плохим. Главное — сказано, главное — слышали все, главное — показано, главное — видели все. Прочее не делается, ибо не узнает о том гражданин, потому всё истинно важное не воспринимается действительно важным таким. «Слон и Моська» — ещё ода глупости одной, разве есть несогласные со столь истиной простой?

Есть несогласные. Тогда басня другая — «Волк и Волчёнок» зовётся она. Вновь о силе слова повествует её сюжетная канва. Коли кто не видит действительность, какая она есть, кто принимает ложные уверения за правду, кто за правду принимает лесть, тот не увидит, что у дурака во владении дураки, а у умного в подчинении умные одни. Потому не пойдёт старый волк на овец пастуха с умом, понимая, что легче будет совладать со стадом, управляемым дураком. Кому обидно понимать, будто он на думы слаб, так не допускай стоять над собой таких же, кто умом владеть не рад. Иначе беда, да кто бы сие понимал, лучше Моськой притвориться, виляя хвостом, что слона в грязи обвалял. Либо «Обезьяной», старательным существом, пускай и занимающимся мартышкиным трудом.

Таков человек, незачем его менять, ему нравится судьбу в руки проходимцев вверять. Смотрит не на заслуги он, ибо тогда бы нравился ему слон, а смотрит на мышей мешок, откуда он бы взять много ценного мог. Не знает он, что мыши там, ибо видит только «Мешок». Хорошо, значит будет ему вскоре урок. Не по мешку следовало судить, а судить по владельцу мешка. Впрочем, опустеет мешок, и печальна станет его судьба. Пока же мешок при нём, пусть и наполненный мышами, окружён признанием будет и многими друзьями. Ничего тут такого, ибо тянет всех нас не к бедняку со светлой головой, а к тому, у кого мошна гремит звонкой деньгой.

Пусты слова, а более писатель не имеет. Но и с таким набором ценного он властным быть умеет. Лишь бы не расходилось слово с делом, для чего басня «Кот и Повар» является примером. Не зевай, коли пришло время употребить речи дар, иначе другими слопан окажется единственный данный товар. Когда расцветает творчества пора, лови птицу удачи и всем показывай плоды сего ремесла.

Писатель — как комар! Он жалит больно. Пусть лев пред ним, а то и царь. Ничего не спасет и не удержит, ежели открытым оказался словесной мудрости ларь. Крылов — не комар, но чем он — не комар, по сути? Пускай, он мелкий, он не досаждал, но власть над власть имущими сама попала к нему в руки. Теперь он может изводить, оставаясь в праве творить, если не задумает его кто, назойливого, рукой придавить. Впрочем, в басне «Лев и Комар» Крылов стоял за себя, ежели до рыка от жалости его альтер-эго доводило льва. Хоть разводи речи о вечном, словно в басне «Огородник и Философ» говорится, никто не уличит тебя, ведь всякий недопонимающим притворится.

Чем же можно обличать? А ежели сказать, что вору миллиона мало? Сколько вору не давай, он воровать продолжит, ибо ему воровать пристало. «Крестьянин и Лисица» ведают о том в сюжете: такая страсть, ей вечно быть на свете. А если поведать про «Воспитание Льва»? Может ведь позволить себе оное писатель иногда? Как поведать и о «Старике и троих Молодых», погибших ранее, нежели старик от смерти затих. О «Дереве», о «Гусях» и о «Свинье», судящих о всём ими виденном сугубо по самим себе. Словом одним, «Муха и Дорожные» есть ещё басня у Крылова, как люди лезут туда, где не спрашивали их на то слова.

Об орлах можно рассказывать долго. Как с ними пытались тягаться разные звери. Например, паук паутину решил плести вверх, забыв, какие ветер крутит из неё в небесах карусели. Кажется, не о жизни уже, просто басня о мире другом, к человеку в которой применения мы никогда не найдём. «Орёл и Паук» — рассказ Крылова о земном, если оный мы в тексте найдём. Смысл допустимо искать и в баснях «Лань и Дервиш» и «Собака» , таковой находя, ибо сей жанр и рождён для поиска в их содержании отражения себя.

Есть пример у Крылова, как может глупо мыслить горделивый орёл, для того он басню «Орёл и Крот» для читателя привёл. Вот стоит дерево, на вершине его птицы гнездо, а крот слепой бахвальства горделивого не принимает, коли кто плохо скажет про его ремесло. Пусть высоко летает орёл, что с того кроту, коли корни дерева он сгрызёт в назиданье орлу? Упадёт дерево, вместе с ним рухнет гнездо, разобьётся всё то, что орлу было важно. Вроде крот — никто его не замечает, но какое же высокое положение он в жизни выше себя находящихся занимает. Посему, сравнив Крылова с комаром, мы не ошибёмся, сравнив баснописца и с кротом. Кто пробивает свет во тьме среди людей, тому осознание истины приходит скорей.

Автор: Константин Трунин

» Read more