trounin.ru

Чтобы государство процветало, поступиться принципами бы не помешало. Не в том людское счастье, если властелин, довольствуется доставшимся ему один. Необходимо больше, нежели владеть, нужно о судьбе своей горькой жалеть. Восстав над подданными, приняв руководство над народом, нельзя думать, словно царю дозволят быть не под законом. Но как быть, когда кто-то должен уступить? Требуется кому-то ум свой показать и умно поступить.

Князь Владисан создал проблему сыну, заботясь о благе государства, он повелел забыть любимую Димизу, тем показав частицу своего коварства. Сын голубых кровей обязан сочетаться браком с человеком рангом выше дочерей бояр, того младому разумом не понять, покуда сам не станет разумом он стар. Как согласиться на такое? Не проще с жизнью попрощаться? Любовь в пору юности важнее интересов государства.

Но властелин суров, ему весомей кажется тот взгляд, который разрешит сложившийся с соседями разлад. Что некая Димиза трону даст? Уж коли так мешается, так решение созреть готово. Для обезглавливания Димизы хватит кратко сказанного слова. А может есть иной мотив у выбранной невесты сыном? Не стал бы сей выбор между ними клином. Так значит должно кратко сказать слово, поскольку для блага не придумаешь иного.

Но как поступить, коли не образумится наследник трона? Неужели и по отношению к нему сказать краткое слово? Что тогда получается… кровью залить род? Можно ли погубить напитанный надеждами собственный плод? Как придти к смирению, как переубедить упорство молодых? История знает множество гибельных примеров сих. Объявит Владисан решение, и будет воля такова: отец без сына проживёт, но без наследника не устоит страна.

А если сына всё-таки убить, народ не станет князя своего судить? Роптание поднимется, настанет время бурных перемен, придётся тогда смириться с худшей из проблем. Растает благо, не настанет золотого часа, происходит смена эпох, ежели правителю не хватает гласа. Сюжет с подвохом, то подметит всякий зритель представленья, не растерял бы Сумароков после постановки в театре Императрицы уваженья.

Государство будет процветать, когда забота всем по нраву. Пусть действие идёт не в пользу, но на славу. Что жизнь потом? Не о потом задумываться нужно, ежели сегодня не живётся людям дружно. Сейчас, вот в этот миг и в сей секунды ход, благо должен чувствовать народ. И если думается наперёд, заглядывается вдаль, то когда такое было, чтобы не было нам жаль? Заботились предки о счастье нашем с вами… и что? Мы в той же мере думаем о потомках сами. А счастья не было и нет: не будет, сколько не осталось человеку лет.

Так в чём урок, какой от Сумарокова наказ? Живём не завтра — мы живём сейчас. Приятно думать о грядущем, примерить красоту новых дней, при этом забывая про нужды нынешних людей. Настойчивый правитель, коему желается осуществлять, редко задумывается, как ему государством управлять. Допустимо разное, но без обещаний не строится быт, так зачем обещать, если задуманное никто никогда не осуществит?

Владисан думал о благе, хотел сына на дочери князя женить, тем краю своему спокойствие смог бы, возможно, добыть. Сын же был против дум о призрачных мечтах, прежде сам счастливым не став. В том сила убеждений молодого человека, чьи чувства — отражение любого века. Не так способна ошибаться молодёжь, как часто склонна ошибаться старость сплошь: и потому, как ни печально, будущее для многих обществ оказалось фатально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Прошлого нет, как нет вчерашнего дня. И нет истории. Есть воля, и воля эта страшна. Сейчас решает человек за предков, прав он именно сейчас. Всё прочее в минувшем было важно, теперь не важно то для нас. Решить за прежде живших допустимо. Но кто сказал, что так думали они? Смешались представления, словно не изменилась жизнь за минувшие годы и дни. История останется тайной. Забыто былое, не исправить его, поэтому думать можно, ведь думать за умерших очень легко.

Олег — правитель престола и властитель страны, не зная покоя, жил от войны до войны. Он завладел и Киевом в числе прочих земель, положив начало киевской государственности отсель. Изгнав Оскольда, стал он править стольным градом, никто по силе возможностей не находился даже рядом. Одна беда — сын Ростислав пылал страстью к дочери врага, отцов наказ поправ. А что же дочь врага… она любила олегова сына? Разве Оскольда-родителя мигом забыла? Нет, и потому тяжела доля Семиры, должной решить, какой участи достойна она. Ростиславу ответить на чувства или сыграть в пользу отца.

Куда податься молодым, когда найти решение не могут? Они хотят, но всем понятно, внимающий истории в числе прочих затронут. Выбор нужно сделать, но как выбирать? Проще согласиться на смерть, если оную кто начнёт предлагать. Не хватит терпения, упущена надежда на благой исход, никто не сможет помочь в решении проблемы, и взбунтуется народ. Полетят головы, проблемой станет больше. От всего этого горше и горше.

Дилемма понятна. Быть верным и не быть верным отцу, создав тем ещё проблему одну. Ежели поколение новое не может понять, нужно ли власть тогда ему передавать? В муках умрёт государство, хотя прежде цвело. Коли не может понять сын, тогда понять не сможет никто. Спишем на молодость, годину душевных метаний и источник постоянно сопровождающих их страданий. Забыть о себе, помнить о благе других, об этом мнится Сумарокова стих.

Из лучших побуждений в переломном мгновении без предательства не разыграться трагедии. Не успокоятся люди и продолжат бороться за власть, не опасаясь снова проигравшими на поле боя пасть. Такова жизнь, ничего не сделаешь с ней. Проигрывать должен только злодей. Однако, злодеев нет, есть люди и страсти их, потому не так важны желания душ молодых. И старый душой пойдёт на войну смело, ибо для человека отстаивать Родину — священное дело.

Нужно понять, ведь не тот победитель, кто выжил в борьбе. Судьба людей не обрывается на острого меча конце. Побеждает человек, когда он умеет принять, не восставая, допуская себя понукать, смиряясь с волей пришлой, тем становясь сильнее сам, чего никогда не понять его врагам. Годы пройдут, настанет новое время, взойдёт иное, посеянное прежними поколениями семя. Станут люди плечом к плечу, забыв о прежде их отличавшем, будто бы в действительности раньше среди них не бывавшем.

И снова дилемма. Вернее, её отсутствие явно. Завтрашний день подтвердит это славно. Кому ныне мнится борьба, кто живёт во вражде, тому нужно помнить — он сейчас на Земле. Нет никого, кто боролся до нас, и не будет тех, кто в борьбе пребывает сейчас. Осознание придёт, стоит почувствовать смерти приближение, дабы понять, залог будущего — детей счастливых рождение. Им воевать, и они сойдутся в бою, осуществляя не твою, а уже их иную мечту. Пусть завтра они потонут в крови, важно другое — воспитать их во взаимной любви. Может поймут… да не поймут они, так как сам родитель зажигает злобы огни.

Скажите: не об этом Сумарков писал? В любом случае, его труд полезным для сих размышлений стал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

На Руси сгорали от страсти князья, они любили и во имя любви убивали соперников и убивали себя. Но подобных до них хватало страстей, во имя любви убивали даже в Древнем Мире царей. Пришедший к власти Дарий, в числе многих Кира на троне сменивший, наравне с прочими властителями красивых девиц любивший, поддался чарам Артистоны, дочери прежнего Персии правителя, стал интересной находкой для развивающего талант Сумарокова: драматурга-сказителя. Вновь в сюжете события не из простых, любовь касается не одних молодых, идёт борьба за власть, ибо на кону у победителя вся страна, понимающего, одержать верх над обстоятельствами — не просто игра. Проигравший умрёт, таковы законы интриг, лучше не касаться власти, если на хитрость идти не привык.

Артистона, дочь Кира, достойна по праву наследования на трон персидский воссесть, не понадобится ей для того сила, уверенность и тем более лесть. Она избрана судьбой для обладания властью, но, как всегда, это становится преградой к личному счастью. Человек желает того, чего нет у него, даже если есть всё, он готов жить без всего. Может не любит Артистона царя, не нужна ей власть? Может Артистона готова ради другого человека в бездну небытия пасть? Может и так, кто бы поверил мечтаниям таким… А кто уверует, значит сумасшедшим станет больше одним.

Готова Артистона, такова судьба, не может наследница трона быть влюблена. И пусть согласится девица с должным произойти, почему так легко благодать должна на неё снизойти? Даже имея право, и отказываясь от борьбы, надо понимать, к цели всё равно будет трудно идти. Власть не даётся — её нужно крепко держать, иначе расстанешься с властью, и жизнь твою могут отнять. При дворе достаточно желающих завоевать внимание царя, кому на голову ляжет тяжесть венца, тот человек приложит руку, он будет неистово злобен, богине злых козней и всего прочего злого подобен.

Тяжела жизнь — отношениями полнится она. Не Дарию, иному Артистона была отдана. Они любили друг друга, желали счастья они. Мечтали, как предаваться любви будут одни. Чему не бывать, тому не случиться, найти бы возможность забыть и забыться. Кто слаб морально, тот решение знает, самоустраниться он всем прилюдно предлагает. В его руках меч, готов вонзить в тело своё, сверкая глазами и лезвием сверкая, вонзая в плоть остриё. Безумию не бывать в начале трагедии! Но напряжение нарастает в каждом мгновении.

Читателю ясно. Всё идёт, как оно должно идти. Артистона мила, она готова на жертвы пойти. Милый её пусть с глаз уходит, ибо не мил он истерией своей. Не для того люди живут, чтобы жить ради оставшихся дней. Человеку полагается во благо других существовать, это должен всякий усвоить и всякий понять. А если омрачится помыслом против благое? Разумных хватает, способных не допустить развитие событий такое.

Трагедия будет! В трагедии счастье! Не вёдро она, но разве ненастье? Мир храним людьми, какие не твори преступления человек. Не краткий миг, жизнь — это долгий забег. Закрыть глаза и пропустить творимые бесчинства. Зачем? На том с происходящим вокруг нас простимся. Завтра откроем глаза, увидим вчерашний день в положенном свете: за творимые преступления виновный будет в ответе. Кому положено, тот станет счастливым, а кто проказничал, станет гонимым. На том закончится действие пятое, все разойдутся, обсудят ещё раз и на понимании прошлого снова запнутся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Страсти в мире людей будоражат умы, снова свидетелями тому становимся мы. Вновь Сумароков о любви поведал нам, крови порядочно излил он на страницы там. Схлестнулась молодость, представ в своём естестве, Синав и Трувор не поделили, кому быть женихом Ильмене-красе. Они — варяги, им дан Новгород в управленье, и мнится им власть, а власть — не более, чем наважденье. Но Синав для Сумарокова — владетель Русских земель, он властитель дум и устроитель затей, ему полагается брать желаемое, не спрашивая разрешения. Трувор — всего лишь брат, не он отдаёт подданным повеления. Между ними Ильмена, она не согласна Синава любить, значит трагедии обязательно на страницах быть.

Что предпочесть? Счастье людям или на страдания людей обречь? Добиться своего, утратив любимое совсем, или смириться, дабы вовсе не расстаться со всем? По нарастающей будет развиваться конфликт, внимающий ему к подобным страстям привык. Нет надежды на благоразумие, только страсти и страсти, да страсти, грозящие перерасти в иные напасти. Брат пойдёт на брата, девушка пригрозит себя убить… Разве можно в столь безумном мире жить?

Оно не наиграно — оно действительно так. Внимающий истории Сумарокова то понимает, ведь не простак. Уступи в малом, как счастье окутает дом, но никто не уступает, пожиная горе потом. Ты любишь — дай любить другим, не будь, пожалуйста, жадным таким. Или ты видишь, как любит другой, так позволь тому быть, обеспечь общий покой. Где там… Ничего подобного не случается: страсти нарастают, кровавая развязка приближается.

Рушатся семьи, и поздно приходит осознание. Уже нет любви, остаётся пустоты понимание. Позволь молодым творить безумства свои — перебесятся, наступят лучшие дни. Не надо требовать, не показывай проявление заботы, словно держишь улей, в котором пчёлы сами наполняют соты. Испей нектар, когда наступит срок, таков должен быть для каждого взрослого урок. Однако, всё понятное сейчас, становится непонятным, когда подобное касается всех нас.

Кого же любит Ильмена? Ей Трувор мил, она стремится к нему. И Трувору мила она, быть с нею он должен потому. А что до Синава, тому не владеть сердцами влюблённых, в суровых реалиях северных стран рождённых. Нет спокойствия в тихих краях, человек рождается, крик издав, пылая жаром в душе, забыв о другом, он будет всегда и везде стоять на своём. Человека судьба в противоречиях жить, старясь чуждое найти и искоренить. Лишь уничтожив, после осознаёт, как много потерял, чего больше не вернёт.

Ежели человек решил, пусть действует смело, исполняя задуманное им дело. Он испортит всё, с чем не соприкоснётся, не одна человеческая жизнь в итоге оборвётся. Мог не вмешиваться, но и не мог с грузом желаний жить, он не хотел трагедий, но трагедиям обязательно быть. Сомнения одолеют его, потеряет нить понимания мира, исчезнет уверенность, утратит значение доступная ему сила. Даже князь, какой бы властью не владел, червю подобен: таков для каждого человека удел.

Былое ушло, кануло в воды Леты оно, будущего нет, и не будет его. Важен момент, когда ты здесь и сейчас, прочее — время не для нас. Забудем распри прежних дней, не породим распри на завтра, сегодня полагается добиваться для всякого человека счастья. Но человек… (навернулась слеза)… человек был и будет, как был он и есть он всегда. Проходят годы, пролетают века, думаешь, людям измениться пора. Меняются люди? Не меняются они, опять в трагедиях проводят точно такие же в полных страданиях дни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать стихи, какая шалость, рыдая в подушку, к себе вызывать сочувствие и жалость. Не Пушкиным жилось, но Пушкин ставился в пример, в числе лицеистов Миша Салтыков на дела славного выпускника глядел. Душа тянулась излиться: и сочинялись стихи. Не гениальными были… были легки. Словно дождь, в пору жаркого летнего дня, прохладой одаривал, каждый миг жизни ценя. Свежая морось, от которой не скрыться нигде, ощущая капли на руках, лице, языке. Талант просил открыть окно, хотел людям себя подарить, только иначе получилось — Салтыков поэтом отказался быть.

Почему, в силу каких причин? Какой заботой был Миша томим? Он радовался, парил над землёй. Что юный Салтыков проделал с собой? Одно объяснение есть, поверит ли кто, Мишу сгубили поэты Гейне, Байрон и Гюго. Зачем ему желалось переводить их труды? В работах сих европейцев мысли злобны. Будучи ярким и светлым творцом, в чьих стихах не разглядишь бурю и гром, Михаил шил саван, готовясь к исходу. К лицу ли мысли о смерти парню молодому?

Салтыков мчался вперёд, не желая разбирать пути. На такой скорости мира понимания легко с рельсов сойти. Оставалось смотреть по сторонам и видеть жизнь другую, как писали заграничные поэты — грущу, терплю, тоскую. Печали поддался и Михаил, с той поры он вместе со всеми чужою печалью лишь жил. Изменился взгляд: мальчик подрос. В его стихах места иным чувствам нашлось.

Стал думать Михаил, отчего вокруг горестно всем, отчего не дано знать ему подобных проблем. У Байрона разбился талисман, внял сему обстоятельству поэт Салтыков, он разбить сердце своё и душу изранить отныне готов. Да нет страстей в душе Миши, далёк от него печальный мотив, не может он сделать такого, чтобы стих его оказался тосклив. Не можешь, старайся! Выжми чувства, покажи человечность! Ты человек середины XIX века, перед тобою раскинулась вечность. Разбей талисман! Ощути потерю, уничтожив любимое тобою. Раз не могут другие сломать, за других сломай, насладись треснутой судьбою.

Миша иное продолжал представлять, он ещё мог хорошее видеть, желал о том одном он писать. Прожжённый циник, будущий писатель Щедрин, неужели когда-то и правда был он таким? О природе стихами, подмечал детали, поэтично весьма. Нет, не Щедрин, то Салтыков, веривший в радость, писал для себя. Он останавливал бег, уходя в долгий заплыв, испорченный поэзией Запада, в позе осуждающего навечно застыв.

«Что ждёт за гробом нас…» — строка стихотворения, отмечающая день нового о жизни представления. С этого момента Салтыков потерян из числа способных радостное видеть, наваждение необходимости отражать людские страдания более его не покинет. Миша понял — умрёт он во цвете лет. Может не он понял, то скорее Байрона навет. Отвращение к поэзии отяготило думы Михаила, радость навсегда из мыслей чуждой ему печалью смыло.

Мрачен стал слог, надлом произошёл, Салтыков нечто познал, некий опыт он приобрёл. Забудет стихи, не напишет их боле, не пустит фантазию бродить одиноко на воле. В заключение посадит, привьёт боль и обяжет страдать, то противно уму, но иначе Салтыков не мог Щедриным после стать. Таков поэт — так он погиб, блеснув на память: запомним этот миг.

Всё прочее — борьба за нравы. Борьба сия полна отравы. Увидеть человека в человеке попробуй, друг-читатель. Попробуй, если ты, друг, ещё мечтатель. А если мечты столкнулись с чернотою дня, открой и читай — Салтыков-Щедрин писал как раз для тебя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Полагается Шекспира ценить. Его и ценят, слепо доверяя прочим ценящим его. Но откройте глаза, посмотрите вокруг, как не смотрит никто. Что вы видите? Шекспира? Отнюдь. Жизнь вы видите, борьбу и желание утраченное вернуть. Не задаются люди вопросами, если их тревожит проблема, они решают её, неизменно действуя смело. Кто ищет решение, тот находит возможность расквитаться с врагами. Об этом Сумароков в трагедиях писал, не заполняя строки пустословными мечтами.

Каков был Гамлет? Кто о нём нам рассказал? Саксон Грамматик, что «Деяния данов» подробно описал. И каков был Гамлет у него? То не имеет значения, помнят потомки о его делах за авторством Шекспира одного. Сумароков внёс иное понимание в древний сюжет, к кровавой мести за попрание монаршей власти призвав дать виновных ответ. Более не проявилось мнительных лиц, никто не думал перед обстоятельствами падать ниц. Сам Гамлет поднимал народ на свержение узурпатора власти, не боясь оказаться павшим от укусов противной ему монаршей пасти.

Наследник престола, отверженный в силу неясных причин, Гамлет попрания не терпел, не по нему справлять людям помин. Он сын — он право имеет мстить, он подобен Оресту, Эгисфа решившего убить. Тот, с Ореста матерью — Клитемнестрой — сговорившись, Агамненона убил, кровью царя из рода Атрида напившись. То обстоятельства былого, им вдохновлять людей на правое дело, ныне также важно, чтобы имя опороченное позора не имело. Убивать ли Гамлету мать? И убил бы, не окажись она морально слаба. Она — женщина, потому взирать на борение мужчин её судьба.

Помимо матери в сюжете женщина есть — Офелия, согласная на трон с любым властителем рядом воссесть. С Гамлетом будет, али Клавдий посватается к ней, для желающей власти хватит на думы отведённых ей дней. Полоний вмешается, жаждущий возвеличить Офелию-дочь, стать зятем монаршим никто в разуме своём отказаться не прочь. Как всегда, это жизнь — в жизни только так и бывает, управляющих страной приближённый к царю люд избирает.

Что Клавдий сам? Каково ему на троне под гневным взглядом народа сидеть? Он понимает, иного допустить он не смог бы посметь. Как выбран — не о том печалиться должно, нужно действовать, насколько это ныне возможно. Он — государь, он — забота о нуждах народа, он властвует, быть ему основателем нового рода. Гамлет будет убит — иным образом не утихомирить людей, требуется показать, кто обстоятельств сильней.

В таком котле за кого держаться? Прав Гамлет, но и Клавдий прав. Остаётся развязки дождаться, убийцей кого-то ещё раз застав. Не будет дальних путешествий, обойдутся действующие лица без мистических наваждений, Сумароков о жизни писал, не допуская сомнительной реальности суждений. Страсти столкнутся, как обычно случается в будние дни, мотивы каждой из сторон одновременно просты и сложны. Кому победить, о том решать драматургам одним, Гамлет достоин власти, и Клавдий заботой о государстве томим.

Кого убить за властью обладание? Соратников или противящихся власти твоей? Матерь Гамлета на тот свет отправить вместе с Гамлетом скорей? Как это похоже на настоящую жизнь, где тиран готовит смертное ложе тем, против кого он строил козни и козни строил с кем. Править долго предстоит, если не упустить момент торжества, не забывая, к чему способна привести ропщущей толпы молва. И мал срок того властелина, кому претит судьба подданных его, всегда готовых пересмотреть содеянное легко.

Такой у Сумарокова взгляд на Гамлета борьбу, решившего достойно отмстить за своего рода поруганную судьбу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

На пике драматизма, измыслив трагедию человеческого бытия, Сумароков подошёл к понимания прошлого, так как видели его древние князья. Трагедия предстала перед взором, в пылу страстей обернувшись бедой, читатель должен был проникнуться нелёгким выбором действующих лиц судьбой. Во граде Киеве, когда там князем воссел Кий, брат его Хорев сильно дочь изгнанного прежнего властителя любил. Как быть, какое разрешение найти? Оснельде отдан он, отца её Завлоха ему не под силу спасти. Завлох желал обратно город взять, интригой он мог на происходящее за стенами города влиять. Что говорить, всех не перечислить горестных событий — пусть первая трагедия Сумарокова станет для читателя поводом для удивительных открытий.

Проблема исходила от других, разлад вносивших в русло спокойной реки, они ускоряли течение вод, обращая друзей во враги. Мирное решение могло осуществиться, но где уж там человеку такое понять, Сумарокову самому было из каких источников вдохновение черпать. На него с критикой Тредиаковский гневом пылал, Ломоносов поступал аналогично, как же сим гениям поэтического толка не ответить симметрично? Проследить подобное допустимо вполне, иначе накала страстей не объяснить, но по логике такой Сумарокову полагалось себя в конце концов убить.

Публикация трагедии — равносильно признанию в праве на мнение. Не прозой написана она, «Хорев» читается, как длинное стихотворение. В данной трагедии всё там, где ему полагается быть, читатель точно не сможет узнанного скоро забыть. Кто мог подумать, Кий — князь Российский, владелец державного града, стал участником происшествия, которому даже Императрица Елизавета Петровна не была бы рада. Ей, верховной владычице русских земель, полагалось понять, кто в высшем обществе истинный змей. Не Сумароков, понятно, им является кто-то другой, явно поэт с претензиями, склонный судить о манере чужой.

Итак, забудем о дрязгах, погрузимся в текст трагедии, посмотрим на Александра Сумарокова в плодах и во вдохновении. Оснельда в плену пребывала, покорна она и смела врага полюбить, соглашалась на мирное жительство и не против была отца позабыть. Когда её спросили о Завлоха желании Киев взять по праву прежнего владения им, Оснельда не против оказалась увидеть отца убитым, то есть не по должному проститься с родителем своим. То не странно — это результат любовных терзаний, ослепляющих людей — первый источник тягостных страданий. Пока молодые, отчего не любить? Правда после время пройдёт, будет о чём горько тужить.

Трагедия постепенно продвигается вперёд, стороны ссорятся, мысли их полны забот. Кию мнится предательство брата, он обеспокоен Завлоха желанием — где ему справиться с ложными наветами и подданных понуканием? Брат его — Хорев, честен и желает добра, с Завлохом он готов биться насмерть всегда. Оснельда клянётся в преданности Кию и желает любимой Хоревом быть, но почему никто не смог о борьбе за власть позабыть? Из-за интересов выгоды одного дня, трагедия разыграется пролития крови для.

Смириться с судьбой не дано честным людям, будут бороться они за правду, и будут страдать. Кто со злыми помыслами, тому чашу горя испить и пойти горевать. Трагедия случится, кто умрёт — будет рад. Остальным живущим предстоит пожать содеянное, морально страдая сильнее в сто крат. Стоило миром разрешить заблуждения и в дружбе соседями жить, только такого в человеческого обществе не сможет быть. Полагается к горлу тянуться, интересов собственных ради, и ради получения какой-нибудь награды. Но годы пройдут, что тогда будет потомкам до их деяний? Забудут абсолютно всё, ибо не стоило оно таких стараний.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Под небом сумрачным России, африканской страсти жаром пылая, о нравах общества писал поэт, их смело осуждая. Он взялся говорить, тому не устыдившись — обвиняющих уняв, заранее оговорившись: не он герой романа, клеветать не смейте, на себя смотрите, должное принять умейте. Сказать поэт решил о молодом повесе, подобных коему не счесть, посему стихи о нём полагается принимать с благосклонностью за лесть. Евгений Онегин — имя франтоватому юнцу, о его деяниях слагал поэт за строкой строку. Но не о нём одном — о себе поболее сказал поэт: о развязных помыслах, присущих ему во цвете данных свыше лет. Потому, читатель, общество во времена Николая гнило, поверь, коли Пушкин светлое чувство обратил в ничто.

Любовь! Какая блажь. Любить — не важное желание. Тридцатые годы — смена эпох, иное у молодых почитание. Девичья краса и девушек круг не пленит, то в былое ушло, время мужчин-краснобаев в двери стучит. Откройте Пушкину, пусть скажет о девицах, расскажет о ножках их, не разбираясь в чужих лицах. Собьётся он, забыв о чём сначала говорил, после вспомнит, продолжив, будто кто его остановил. Что до повествования, оно всплывает кое-где, когда поэт вспоминает — взялся он говорить не о себе. Итак, читатель, Онегин снова во главе сюжета, он переменчив, запомни до конца повествования это.

Сегодня мнится красота одна, на завтра красота другая. Решать положено теперь. Но как решать, не зная? Не красота, всё завтра обращается в другое. Поступок нынешний, спустя годы, обращается в смешное. Нравы общества, как их сейчас не осуждай, смирись и без возражений принимай. Некогда мужчины искали встречи, после дамы пребывали в поисках причин, спустя десятилетие опять иначе — мужчинам снова искать встречу самим. Заложником сего даже Пушкин оказался, зря над прежними порядками смеялся.

Меняются вкусы у людей, так им кажется приятней, кто вчера был на слуху, того сегодня нет отвратней. Онегину не мил его умерший дядя, презренна в девушке краса, он это знает: он молод. Молодым — всё навсегда. Как бы не казалось поведение Онегина зазорным, не стоит быть таким притворным. Вокруг онегиных не счесть — о том ранее упоминание в первом абзаце сего текста есть. Меняется всё в мире, чтобы к прежнему началу вернуться, вот и страдает человек, позволяя в который раз обмануться.

Зачем тогда гадания и вещие сны? В них будущее сокрыто? Пойми, читатель, для человечества предстоящее — дырявое корыто. Понятно всякому, человека краток век. Ему мнится такое — чему тысячи лет. Не он один — все через подобное прошли, и смерть свою в конце жизни обрели. О частностях осталось судить каждому из нас, как Пушкин, описавший эпизод, как говорится, без прикрас. Показан фрагмент былого, нравы тех дней, Онегин в строках — первый злодей. Злодеи меньшего ранга — все прочие. Тут бы пора и поставить пространное многоточие.

Ничего не сказано о романе в стихах. Кто так решил? Встаньте из-за парт, обозначьтесь в рядах! Скажите, стоит за творца судить, прав он или нет? Творцу судить о том, таков должен был прозвучать ответ. Главное озвучено: детали — человека мелкое суждение, решившего с другими обсудить поэта стихотворение. О творчестве возвышенного мнения следует быть, пожалуй, это стоит подрастающему поколению навсегда заучить. Но если творец — человек, и если писал о простом, значит ему хотелось говорить и о том. Прочее — эфемерный поток бытия. И тут как раз место для многоточия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Катастрофа грозила миру, когда брался Сумароков за лиру. Стоило поэту по струнам ударить, как он в лучшем случае начинал Петра славить, в худшем воссоздавал картины страшные, к войне богов против титанов причастные. На дно обречён человек, живущий заблуждением: об этом допустимо сказать одним стихотворением. В строках другого поправимым всё кажется, если кто разумным среди людей окажется. Сумароков мыслями делился, не предупреждал. В воображении сам собой разгорался пожар.

Величие России воспето снова. Славить деяния Россов для поэзии Сумарокова — это основа. Кому подвластно небо и моря? Всё русским подвластно, Петру благодаря. А где иная мысль была, там в подражание древним приводилась строфа. Играть со словами, слоги считать, дифирамбам и одам структуру ритмичную дать: Сумароков не просто красиво писал, о том, что значит быть поэтом он не забывал. Где ловил вдохновение, на том моменте останавливался он, под впечатлением таких поэтов, как Гораций, Сафо и Анакреон.

Сумароков славил государей, не ограничиваясь ими: в адрес Потёмкина и Хераскова послания были. В чём их суть, каково содержание? Как всегда — античных тем преобладание. Сумароков не мог обойтись без сравнения с делами мужей прежних лет, богов античных призывая дать за те деяния ответ. Суть пуста, есть только желание хвалить. Адресаты таких посланий точно не смогут забыть. Коли язык подвешен у поэта, а в голове рождаются слова, то значит нет в том скрытого от наших глаз секрета, то значит — Сумароков иначе не думал никогда.

Не может Россия слабой стать — твёрд в убеждениях поэт: будет кому прославлять страну, чьи сердца осветят путь и дадут свет. Иных вариантов Сумароков не искал, на петровы старания он смотреть наказал. Раз сказано вести страну к процветанию — стоит вести. Ослабнут ведущие, тогда нам их предстоит нести. Без отчаяния и пессимизма. Иначе зачем, с пропасть ищущим, вести диалог, не имея совместного плана решения гнетущих проблем?

Говоря о стране, создаёшь положительный настрой. Говоря о себе, покажи, что не владеешь сам собой. Хваля других, не хвали личных заслуг, покажи, каков твой истинный досуг. Пусть цари создают великолепие, соответствуя ожиданиям твоим, ты всё равно в думах истинных на века останешься одним. Лучше не выпускать чертей из миазмов тонущей в болоте души, этих созданий при их появлении сразу души. Но если есть желание одарить чертовщиной, то не сдерживай себя, пусть поймут люди, будто ты лишился царя. Тот царь — твоей головы обитатель, он — мрачной стороны жизни искатель, станет воду из болота в реку переливать, и его надо в том обвинять.

Мир повергается во прах, неизменно каждый раз в человека мечтах. Изнанка принимает вид естества, на вздор потому похожая весьма. Это развлечение — допустимо оно: в его реальность не поверит никто. Посему Сумароков шалость в поэзии небольшую позволял говорить, не опасаясь, как она кому-то заменит представление о том, как надо жить. Однако, следует помнить — не всё то дурачество, о чём думается так. Поэт лишь делает вид, якобы он — простак. Петь оды постоянно устаёшь, в виде ненормального иной раз предстаёшь, когда скажешь серьёзно, не желая шутить, тебе не поверят — не станут искать, к чему повязана истины тонкая нить.

О многом Сумароков оды слагал, им внимать мало кто не устал. А кто устал, тот обрадуется пусть, Сумароков и прозой хвалебной мог блеснуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Надо всегда стремиться, с людьми имеющимся у тебя делиться. Кто делится, тот счастлив будет, ему от того божьей милости прибудет. Обретёт человек благословение, чем обеспечит себе умиротворение. Протянув руку, снова он подаст: лишнее и последнее нуждающемуся передаст. Так считал Саади, составляя «Бустан», словно верил всему написанному сам. Во второй главе о благотворительности он рассказал, как важно одарять, разменяв на чужое благо собственный лал. Щедрость изнутри должна в человеке цвести, доброта у него — свойство души, он живёт ради других людей, забывая о себе, заботясь о благополучии их семей. Так думал Саади, мечтал о том, словно ночь ради человека становится днём, но не даёт уступок темнота, посему о чём мыслил поэт, то мечта.

Где предел благополучия, не определяй. Давай, не думая — не думая, давай. Не представляй, что нищий ты, давай всё, что есть, не ожидая одобрения, не принимая лесть. Станешь нищим сам или станешь больным — нуждающимся станет больше одним: беспокоиться не нужно, забудь. Подать нуждающимся сейчас нужно что-нибудь. Саади категоричен, он излишне щедр в стихах. С такой расточительностью уничтожит страну любой шах. Всем нищим не подашь, их меньше не станет. А если богатые исчезнут, то руку уже никто не протянет. Щедрость полезна, но из ничего нельзя деньги иметь, нужно собственный вклад в поданное другими внесть.

Верить ли Саади, следовать ли всем его словам? Заботиться нужно, но давать разумно — по потребностям. Если сироту с колен поднимать, то не просто так, иначе вырастет не друг, а враг. Или Саади видел не тех нуждающихся людей, что от помощи становятся грубее и злей? Протягивающему руку откусить по локоть готовы они, ожидая помощи для себя в размере страны. Монеты мало, больше давай, коли шах, то регалии власти снимай. Коли богач, весь мешок с деньгами неси, а не дашь добровольно, пощады тут же проси.

Не делай разбора, давай каждому, кто нуждается: благодарность абсолютно каждым принимается. Зачем заявлять о щедрости своей, если человеку иной веры не дашь, если часть нищих возвышаешь, а нужды других обращаешь во прах? Всем давай, ведь даёшь не ради того, чтобы дать. Даёшь, чтобы милость божью сыскать. Перед Богом равны люди — между ними различий нет: не важна нация, убеждения и количество прожитых лет.

Людей не избавить от нищеты, уподобиться им можешь соблюдая посты. Нищий и без того круглый год постится, нуждающимся потому каждый может притвориться. Отказаться от пищи, очистить душу от греха, — не в подражании пророкам, не истязая духа, как Иса — по собственному желанию, ибо нужно ограничивать тело в нуждах его, забывая о сытном обеде и об удовольствии от всего.

Саади глубже на проблему смотрел, он радикальное предлагать людям смел. Сесть в тюрьму вместо безвинного предлагал, он пса в пустыне вместо себя водой обливал, чуть ли не на трон садил человека в нужде, дабы тот благотворительность славил везде. Но Саади прав, призывая смотреть на людей, как на людей, чья воля в будущем может оказаться сильнее твоей. Сегодня нищий, завтра шахиншах: он — бывший никем, чей попирали прах. Ему теперь подвластны, кого о помощи молил, обижавших ранее, разумеется, шахиншах простил. Излишне Саади предполагать такое было, в действительности радужно не бывает, так как уныло. Станет нищий властелином, что тогда? Отнюдь, не разверзнутся небеса, не станут нищие лучше жить: нищий первым о нищих сумеет забыть.

Кто ласков к людям, того будут любить, того в горе не оставят, не смогут забыть. Гепард не съест дающего ему еду, докажет симпатией преданностью свою. Слон не обидит, если его кормить, так и человек будет памятью о благодеянии жить. Саади продолжал мечтать, искал сравнения не там, попробовал бы веру испытать того, кого кормил бы он сам. Насколько хватит человека, если забыть его, привыкшего к еде, покормить? Долго ли после будет он Саади благодарить? И гепард съест, и затопчет слон, только голод почувствует он. Так и с человеком, но с ним сложнее, с ним, с пресыщенным, сладить труднее. Не понимал того автор «Бустана», хоть он и странствовал, но словно взирая визирем с дивана.

Автор: Константин Трунин

» Read more