Category Archives: Поэзия

Иван Крылов «Басни. Книга вторая» (1808-15)

Крылов Басни

Все перемены ведут к одному печальному итогу, чего не объяснить ни себе, ни всему отдельно взятому народу. Всяк мнит, будто обязаны создать условия прекрасные, которые не создают, и создавать их не будут, ибо не тот должен быть дан человеку уют. Правителя в том не стоит винить, чего не в силах сделать он. Он схоже желает видеть исполненным народа просительный стон. Да сам народ ничего не делает, кроме поношения выбранной власти, не замечая, какие сам порождает напасти. Допустим, позволить народу правителя выбирать, как в Польше некогда шляхта взялась королей назначать. Что стало с той Польшей? Помнит ли кто? Польши не стало: соседние державы между собой разделили её. От лучшей жизни будет хуже всем, пора запомнить! Басня Крылова «Лягушки, просящие Царя» позволит о том напомнить.

Народ враждебен самому себе, он разрушится, вручи ему заботиться о собственной судьбе. Послушается он приятных от врагов речей, принимая их за дружеские наставления, поступая вороны (сыр обронившей) глупей. Стоит думать, прежде чем будущее в руки враждебно настроенных болтунов вверять, умеющих на момент демонстрации устремления к власти ладно устроенное грубо ломать. Так «Лев и Барс» делили кому властным быть, в том прок читателю нужно добыть. За кого он станет, та и будет жизнь для люда, только стоит помнить, что желающие добра чаще после обещанное исполняют худо.

Разный подход к строительству власти, «Вельможа и Философ» не разделяют присущие друг другу страсти. Им вместе не создать идеала в государстве, но и раздельно им не дано наладить что-то в доставшемся им царстве. Впрочем, ездить будут всегда на том, кто властью не владеет и нравом кротким наделён. В бедах не признает проступков виновный, он виноватым сделает другого — сей поступок не сложный. Ежели будет «Мор Зверей», в нём вина не за допустившим случившегося в стране, а на не сумевшем одержать верх в информационной борьбе.

Конечно, все бывают врагами. О том они не знают, пока кошка не пробежит между друзьями. Или пока не будет брошена кость в виляющую хвостами собачью стаю, забудутся заверения в братстве, ибо истина утонет в разноголосом лаю. Рушится «Собачья дружба» — так природой заведено, верить поэтому стоит, потому как завтра в прежнее верить уже не станет никто. Всяк о своём судачит в споре, «Раздел» у всякого бывает свой, достаточно помнить, что в лае собаки дружном скрыт лишённый дружбы волчий вой.

Не так это всё? Разрушить нельзя дружбу? А как же «Бочка» из-под вина, она не понесёт доказательства службу? Вот бочка, в ней было вино, теперь вина нет, видно только дно. Налей в сию бочку воды, дай воде настояться, испей содержимое, и пьяным ты станешь казаться. Да не о дружбе Крылов басню сложил, он показал, каким стал человеком и каким прежде был. Он остался бочкой с вином, хоть и отказался вино продолжать содержать, характер ему не дано никогда на иной поменять. Посему, коли зашёл разговор о неизменности людей, все речи от воды наполняющей делают их только полней. Ничему не бывать иначе, так отчего же страдать и верить? Чашу горя всё равно не нам, а потомкам нашим за нас мерить.

Если кто всё-таки решится строить из себя овцу, из стада уподобляться ведущим впереди всех овну, такому доверить стоит, опасаясь естественной веры в то, что управлять стадом овец и волку дано. Волк, разумеется, мирный снаружи, внутри — подобие зловонной от нечистот ему присущей лужи. Сойдёт «Волк на псарне» за своего, коли этого он пожелает, и станет мирно служить, будто мяса овечьего он не желает. Однажды, как не малюй волка другом прежних врагов, устроит он кровавое побоище среди дававших ему кров. Не из злобы и не из плохих побуждений, волк — жертва плотских наслаждений.

Говорить о сём трудно, и нужно ли о том говорить? «Ручей» мал, ему слов никогда не сможет хватить. Радует то, как ручьи сливаются в общий поток, неся слова громче в устье, чем шептал их исток.

Теперь, отложив проблемы страны на второй план, посмотрим, как живут рядом, а не где-то там. Вот «Лисица и Сурок», на них внимание теперь, нужно понять, что же представляет тот и другой зверь. Не станем разным размером судить, показано в общем, ибо так им приятно жить. Вот есть человек, али зверь из басни Крылова, он беден и о бедности плачет снова и снова. Хоть беден, того не заметно другим, как же бедный может быть богатым таким? Тихим сапом, никому не говоря, покупает деревню, растёт размер наделов — всё больше его земля. Откуда средства? Видно рыльце в пушку? Но, тем не менее, именно он стоял и стоит за бедноту.

О том говорят, то не секрет. Известна всем богатства причина. Ну и что… сурок и лисица не те, о ком скажут — дурачина. Лай не лай, каждому дорога своя предстоит. «Прохожие и Собаки» не те, чья правда их огорчит. Вообще, если честно, то суть такова, ибо каждому жизнь для разных дел Богом дана. Человек таков, каков есть и всегда он стремится к благополучию, чаще своему, бывает к чужому, смотря отдельно по конкретному случаю. Молва портит жизнь, но молвы короток срок, знают о том лиса и сурок.

И вот, разбередив душевную раны несправедливости мира, басня «Стрекоза и муравей» расцвела незримо. Что о ней говорить, коли ясно всё. Муравей трудился и пожал в плодах труда своё. Стрекоза не пожала — не ей жать ибо дано, у неё иной значимости труда ремесло. Чтобы муравей трудился, красоты ему пример потребен, оный стрекоза явила, но не в басне, ибо Крылов не тем принципам оказался верен. Вообще, век крестьянского люда тяжек, над коим барин властвует, и ничего, в облегчении труда он чаще даже не участвует. Тут бы сказать, бунт Крылова очевиден: Радищева пагубная книга ожила! Только басня сия, говорят, ещё при Эзопе была. Потому, не станем искать того, чего она не имеет, ведь глупо утверждать о чём, если от того пустословием веет.

Как так, почему, давайте глубже пытаться понять! Позвольте, не всегда лучше по мосту идти, если брод беспрепятственно даёт возможность преграду преодолевать. Зачем идти на мост, где сухо всё и сладок звука шаг? Там путник идущий всегда леностью объят. Он всему верит, ибо прочен мост, ибо строили знающие дело люди его. А вот брод перейти, так там не подскажет тебе о верности шага никто. «Лжец» ждёт на мосту, по нему доверчивые люди ходят, брод выбирают те, кого лжеца слова до ушей не доходят.

Как же трудно понять, полезен ты обществу иль нет. Обратимся к басне «Орёл и Пчела», может там есть ответ? Вот пчела — коллектива частица, вот орёл — одинокая птица. Они понять интересы друг друга не могут, и не смогут понять, как о том не кричи каждый из них. Пчеле рай мнится трудом во имя общего блага, орлу кажется, будто не может для кого-то быть целей таких. Орёл укоряет пчелу, стараясь убедить в своём представлении, пчеле же не важно, в каком её собеседник пребывает убеждении. Они разные, но общество их мира едино, потому и борются взгляды, каждому своё мнимо.

Бывает и так, что участвует в жизни и тот, кто, подобно стрекозе, живёт без забот. Нет, Крылов не противоречив, его персонажи воплощают и плохих. Например, «Заяц на ловле» — он никого не ловил, но когда делить начали, он о правах своих на добычу заявил. Напорист заяц, ибо не жмётся в кустах, его не обвинишь ни в чём, ибо он уверен в присущих лично ему правах. Потому, кто желает от жизни урвать кусок, тот и заяц, и стрекоза, и сурок.

«Щука и Кот» советов не слушают умных, «Волк и Кукушка» мнят себя за самых разумных. Разные звери — сколько правды в каждом из них. Все правы, поскольку не бывает правых одних. Всё пустяк, чему не придаётся значение, басня «Петух и Жемчужное Зерно» тому в подтверждение. Истину не разрыть в тине болотной. Однако, отчего же это так? Умный разроет, ибо в тине есть будущего богатства зрак. Не надо быть невежей, когда что-то не под силу уму, пусть другой решит, чем то важно будет больше ему. Ведь бывает такое, как убьёшь ты медведя, что человека на твоих глазах убивал, так ты не героем, ты погубителем стал. Басня «Крестьянин и Работник» как раз о том, как всякий судит о счастье чужом. Не трогай беды, коли не понимаешь её, может быть, для кого-то сия беда — радости всё.

Подводя итог второй книги басен Крылова, послушаем ещё мудрого автора слово. Всё сказанное выше — мнение частное: спорно оно. Его правдивость не подтвердит сам Крылов, как не подтвердит это мнение никто. Вот «Обоз» — повествование о благе стремящихся помочь, думая, что помощь — это благо, без неё всем жить невмочь. Действительно показательно, приводя достаточно примеров, показывающих, как помощь стоит траты многих нервов. Всяк умный, всяк знает лучшее решение проблем, а как берётся за дело, гораздо хуже от этого становится всем. Судить позволительно, ведь думается, так найдено решение будет, а попробуй его реализовать, как долго тебя народ после за якобы благое осудит. Дабы таковую мысль упрочить, Крылов басни дополнительные писал, об этом он в «Воронёнке», «Слоне на воеводстве» и в «Осле и Соловье» рассказал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Крылов «Басни. Книга первая» (1805-15)

Крылов Басни

Создав достаточно творений, не зная, чем себя ещё занять, успеха толком не имея, о чём мог Иван Крылов ещё мечтать? О славе баснописца только. Но почему же не писать ему сатиры, коли правду он всегда искал? Испытано достаточно, судьбы ударам место в прошлом, для театра он писать устал. Пример Эзопа им усвоен, он Лафонтена уважал, теперь за переводом басен Иван всё время коротал. А где рука просила сотворить своё — там твёрдо строчки зазвучали, и жизнь Крылова расцвела, все современники о нём узнали. Но память коротка, не помнит потомок двух сотен басен Крылова. Если и знакомо ему, то афоризм некий, и то произносимый для красного слова. Такое отношение неверное, да его не изменить, каждому угодно в собственное удовольствие жизнь осознавать: с собственным осознанием жить. Посему, опустив детали повествования, не учитывая оригинальность и прочие творческие изыскания, остановимся на дошедшем до нас сквозь века. Благо, рифма у Крылова легка.

Первая книга басен открыта. О чём говорит Крылов с начала начал? О чём он читателю, думает, важного прежде в прозе не сказал? «Ворона и Лисица» — знаменитейшая басня Ивана, знакома всякому, о её существовании все мы узнаём очень рано. Помним о хитрости лисы, лестью склонившей ворону клюв раскрыть, после сыр выпал: о смысле чего все вскоре постарались забыть. Но почему об этом первая басня Крылова? Он и ранее басни писал, и писал басни в меру доступных ему сил. Видимо, лисицы поступок Крылов сам бы неизменно похвалил. Иначе быть не может, ибо Иван не стеснялся лесть в адрес других произносить, забыв о нареканиях в ответ. Наконец-то наступило отдохновение в творчестве автора, гнобимого прежде на протяжении предыдущих лет.

Не менее важна вторая басня. «Дуб и Трость» названа она. Крылов рассказал о бытующих нравах, коих не изменить никогда. Сильный дуб, готовый трость защищать, ему мнится, будто ему вечно на занимаемом пространстве стоять. Таким был и Крылов, мнивший дубом себя, пока не понял, насколько его дума слаба. Стоило подстроиться под реалии изменяющегося мира, сразу понял, почему вместо розог ему досталась малина. Радуйся, других сатирой задевая. Сочиняй басни, острыми углами играя. В слабости сила, понять это следует всем. Понять это нужно, дабы забыть о существовании проблем. В любой ураган, силы неважно какой, Крылов устоит, аллегориями он обеспечил себе почёт и покой. А дальше дело с размахом пошло. Иван принялся поучать, говоря: где есть добро, где есть зло.

Не то худо, к чему плохое отношение, часто зазря оно заслуживает поношение. «Музыкантов» и прочих работников любого ремесла не ценят за труд, о их работе судят, например, отмечая, пьют работники сии или не пьют. Если пьют, значит мастер плохой. Если не пьют — возможно, он не владеет рукой. Так есть, и сего не изменить, какими категориями не пытайся о том судить. Пьянство — источник беды: сомнений в том нет никаких. Крылов смотрел проще, не так он судил. Главное, чтобы мастер умелым работником был.

Не хвастовства ради выше произносились речи, портрет баснописца в той же мере не без подготовки обжигается в печи. Крылов понимал, что острый язык — не орудие тем, кто им владеть не привык. Всему мера потребна, иначе беда, голова враз слетит с плеч от ножа. Достаточно лишнего сказать, на кого-то намекнув, наступит пора испускать заслуживший смерти дух. Будь хоть знаменитейшим из людей, примешь исход обидней, больней. Крылов же, баснописец бы вроде, славой поэта знаменитый в народе, не сносить головы и ему, ведь не сносить её и полезному по утрам петуху. Всякой птахе на плахе найдётся местечко, сколь мелко не бейся её сердечко. В голодный год и ворону съедят: в басне «Ворона и Курица» о том говорят.

Ларчик всех мудрых поступков не сложно открыть, коли ты — не Пандора, бед людских тебе не плодить. Истина видна, её скрыть невозможно, если не пытаться от людей её таить осторожно. В укромном месте на засов закрыв, сделав достаточно, об истине надолго забыв. Да вот просто все достигается умом, не будь барином, будь хоть простым мужиком. Не ломай представление о происходящем вокруг, смотри ясно, поймёшь сразу всё вдруг. Хитрость есть: главный в баснях хитрец — автор их сочинивший, бездну истин от глаз старательно скрывший. Не прилагая усилий, всё понимается сразу. Посему, если кто до сей поры не понял, басню «Ларчик» Крылов добавил в дополнение к о мудрости сказу.

Видны улыбки: читатель от радости потирает руки. Он уверен, что нашёл средство от одолевавшей его скуки. Он думает: не стоит трудов поэзию свою сочинить, тем чужие чувства в азарте грязью облить. Басню «Лягушка и Вол» в назидание Крылов сочинил, чтобы потомок талант с потребностью соотносил. Лягушка лопается, согласно сюжета, от гордости своей, коей сама же оказалась задета. В том урок, надо слушать разумный совет, вспомнив, сколько Крылов пережил некогда бед. Он когда-то сил не щадил, правду тогда он любил. Хорошо, не раздуло Ивана в вола, потому мы ныне внимаем краткой мудрости его слова.

Перу баснописца следует оставить его ремесло, умеющему говорить правду, скрывая её. Они совместимы, в отличии от почитателя мудрости в стихах, в чьих виршах всё повисает на расходящихся швах. Словно «Роща и Огонь» — безопасно, только попробуй тронь. С виду достойны быть вместе, могут дружить. Рушится это, посмей огнём рощу спалить. Вспыхнет пожар, не сможешь унять. Горько придётся после страдать. Достаточно подхватить и разнести весть, головы тогда точно не снесть.

Коли останется желание петь песни оды сильным мира сего, басня «Чиж и Ёж» покажет потребное тому ремесло. Иная там форма подачи. Кто желает силы испытать в прославленье — удачи! И всё-таки опасайтесь гнева возможного, пропустив мимо внутренней цензуры тень слова неосторожного. Всяк знает, кого сильный винит в случае проблем. Сочинитель од всегда может быть виновным тем. «Волк и Ягнёнок», если помнит читатель, это басня, в которой волк — всесильный каратель. Он возомнил о себе много чего, обрушившись на ягнёнка. А ягнёнок — никто. Рядом стоял, не пел од и так обстоятельства сложились, волку для утоления голода его бессильные качества для нутра лучше всего пригодились. Тут бы вспомнить «Обезьян», наглых в стае. Ничего не поделаешь, есть в обществе изъян.

Ежели читатель возьмётся за басни, источника проблем — его не испугавших, о «Синице» пусть помнит, из океан смело поджигавших. Хвалилась птичка хвалою, связывая полыхающее море со своею судьбою. Зажгла ли море она? А зажжёт ли новый баснописец сердца? Не из-за самолюбия ведь стал выражать суть он человеческого естества? Проблемы людей — вековечная тема, её решить — большая проблема. Чему человек не хозяин, того не дано, болтать же можно, да что с того… Вот говорит Крылов вещи умнейшие, более прочих затруднений важнейшие, но они не решаются, как не решай. Напоминаешь — хорошо. Об обратной стороне тогда не забывай.

Басню сочинять — не такое сложное, кажется, занятие. Подумаешь, взял животных за действующих лиц, придумал для них мероприятие. Допустим, есть «Мартышка и Очки». Мартышка видеть лучше захотела, очки купила, их в руках вертела. Видеть лучше не стала, ибо она применение очкам не знала. Читатель знает, коли ты — не мастер, или о чём не ведаешь, то лучше отойди, ещё неприятностей наделаешь. Можно понимать текст басни буквально, будто имелась мартышка, явившая глупость на свет. Всего-то глупее мартышки сей не было и нет. Вот в том и секрет басен, что аллюзия в них — элемент природного бытия, иначе очевидность будет прямо понята.

Нет, тут не призыв оставить басни баснописцам, так сказать, узко специализирующимся в поэзии лицам. «Два голубя» тому в примере. Данная басня написана в поучительной манере. Крылов поведал, как птица одна пожелала мир облететь, а другая птица того никак не могла захотеть. Ясно же всякому, каков мир к неофиту, не взявшему с собой друзей — птичью свиту. Щебет их крепче держать мог, у Крылова потому поученья урок. Он, конечно, не прав в утверждениях, не давая голубям удаляться далее родных мест, будто бы если не ждёт непогода, то зверь дикий съест. Бояться — значит ничего не предпринимать, прожить жизнь и Богу душу отдать. Значит не стоит бояться — пытаться требуется. А вдруг? Не пустой зато человек оставит после себя в воспоминаниях звук.

Талант умножать! Не стоять. Развиваться. Прикладывать силы, постоянно стараться. Творец — словно мелочь на дороге, его не поднимают с колен, о него вытирают ноги. Это «Черновец» утратит стоимость, если его на части делить. Человек от разделения умений на составляющие будет краше творить. Ему не опасно, подобно «Троеженцу» горевать, когда талант талантом станет прирастать. Нужно множить дарования, везде находя себе применения, порою достаточно для славы всего одного стихотворения. Да, против небожителей литературного небосклона не опасно выступать. Бояться нужно Бога, против него бунтов не учинять. «Безбожников» постигнет кара, повергающих творцов поэтического ряда ждёт в качестве благодарности от потомков награда.

Заканчивая разговор о первой книге басен Крылова, про ещё одно его творение требуется дать слово. Басня «Орёл и Куры» завершит сказанное тут, читавшие внимательно вывод сей поймут. Орлам вести себя подобно курам можно, ведь для них это не сложно. Но курам не дано возвыситься до орлов, посему они позволяют говорить о последних много похабных слов. Поэтому, кто твёрдо решил, спешите, дабы вас читатель при жизни хвалил.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Пушкин «Кавказский пленник» (1821)

Пушкин Кавказский пленник

В горах Кавказа или не в горах, но где Кавказ и где Кавказа воздух горный, там жил в тиши и в кандалах изгнанник молодой — изгнанник гордый. Он принял дар судьбы, тому случиться суждено, мир большой не принадлежал ему, теперь же всё кругом его. Не думал о побеге, пленён он духом красоты, забыв, как стал участником войны. В забвении сей пленник, не видит далее оков, не у людей в плену — с людьми он разделяет кров. Питается тем, что посылает небо, земля дарует пищу для его услад, такой у Пушкина герой — он самой малости всегда бывает рад. Бежать не нужно, ибо некуда бежать, везде он человек, и более ему никем не стать.

Но где же радость между строк? Почему пленник столь угрюм? Уж не девушка ли стала причиной мыслей его и его дум? О чём мыслить, когда кругом все радостью полны? Счастливы ли люди, не познавшие известной ему суеты? Никто не спешит, век человека на Кавказе долог, и даже старик в здешних местах с глубокими морщинами на лице остаётся в душе молод. Печалят нравы местных, обычаев народа изменить нельзя, как может кровь родная в аул соседний быть против воли отдана? О том судить поэту или пленнику в горах Кавказа, а не читателю — свидетелю сего рассказа.

Иного нет, есть данное на веки естество, как не желай, сменить нам не дано его. И не проникнуться нам пониманием чуждого уклада, другая нам для услады ушей дана награда. Кто не видал Кавказ, не ощущал аромат ветра с вершин, тот его увидит, уловив дуновение, не будет жаждой томим. Опишет для него Пушкин красоты тех мест. Опишет уныло красоты тех мест. Где радость для глаз, почему сквозит поэма тягостной грустью? Готов читатель внимать, и не видит красот. Потому он не видит, забывая о грузе нависших над главным героем забот.

Сидит тот привязанный, не может уйти. Желал бы, не встал бы, с ума б не сойти. Идти ему разве положено? Кто о том ведает? Один Пушкин о том расскажет-поведает. Но нет жара в душе, не пылает сердце пожаром, пленник не желает быть свободным, не желает свободу получать он задаром. Он не знает, зачем дан ему подарок судьбы, нет за ним правды, нет за ним лжи. Велено ждать, ибо русские идут, ибо Ермолова они ведут за собою. Будет битва меж гор, не покорятся горцы, на века не дадут установиться покою. Главный герой, пленник не гор и не пленник страны родной, он — пленник выбора, не знающий дома, потому он угрюмый такой.

Пушкин позволит бежать, даст пилу для того он девице, пусть пилит герой, разомнёт ослабшую силу в деснице. Станет пилить и падут цепи с него. И куда он пойдёт, ждёт его кто? К русскими идти, так с ним дочь Кавказа, он сын Кавказа отныне, не гор обитатель, найти обиталище сможет в низине. Найдёт себе место, оковы снять ему не дано, он с оковами сросся, всё неволей стало давно.

Таково понимание, оно спорно и ладно бы так, человек всюду не человек, всюду он, словно бы, злак. Прорасти бы ему, дать богатые всходы, усеять земли плодами, которыми станут народы. Да беда в том другая, не уйти от неё, сколько не желай счастья обресть, века пройдут, дети твои станут братьям своим о вражде ими задуманной нести весть. Свободы ведь нет — хоть пили цепь, хоть не пили. Ты, читатель, наконец-то это пойми.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Пустынник» (1757)

Сумароков Пустынник

Устаёт человек от суеты мирской, и начинает он искать покой. Он ищет и находит вдали от дома, человека и там одолевает тоска и истома. Но твёрд человек, не вернётся назад, пускай его уходу печалятся, рёвом каждый объят. За ним пойдут следом, и морем из слёз пустыня станет, от чего человек в схожей с прежней мерой устанет. Пронзить грудь кинжалом или поддаться желаниям других? Человеку решать — этот выбор из сложных: явно не из простых.

О том Сумароков нам рассказал, трагедией в одно действие его «Пустынник» стал. Перед зрителем сцена — пустынна она, на ней показывается убитая горем семья. Сын для родителей и муж для жены — ушёл, не зная за собой никакой вины. Почему ушёл? Ему надоело внимать, как кругом всё в бесчестье принялось утопать. Он достойно служил, воевал и подати платил, делая так, пока хватало терпения и не истощились запасы сил. Теперь пора религиозным стать, чужие грехи на себя принять: с ними уйти от всех и просить Бога о том, чтобы не гневался на людей, срывая негодование лишь на нём.

И пока он молил, не могла того принять семья, звала обратно домой, ни в чём не укоряя себя. Им бы понять причину ухода и благодарить его, но кто когда понимал, коли не знает, чем от добра отличается зло? Человеку нужно служить идеалам разного толка, а не только тем, которые талдычат про ноги волка. Бился лбом и боль терпел, однако всему наступает предел. Забыт долг сына и долг мужа забыт, долгами такими всякий уж сыт. Полагается долги отдавать, только такие не отдать, значит нужно иначе пользу обществу нести: страдальцем стать.

Как показать борение души человека в пустыне? Легко. Взывать к тем чувствам, что есть в каждом поныне. Не Богу всяк за грехи молиться обязан, ибо грех не может в молитве до конца быть рассказан. То заблуждение, которое никто не поймёт. Наоборот, отказавшийся от мирской суеты ощутит сильнее гнёт. Придут к нему и скажут правду в глаза, поведают, как разболелась душа. Страдая за кого-то, принимая их боль, человек не понимает ответной боли причиняя сколь.

Сумароков не говорит, что ясно всем внимающим повествованию. От проблем бежать — не значит поддаваться отчаянию. Из чистых помыслов и ради других для, избегать действительность, увы, нельзя. Принимая боль, повторяя путь Христа, надо знать — жизнь не так проста. Уходя в пустыню — уходи разумных пределов дальше, дабы не пришли за тобой и не обвинили в фальши. Чтобы не случилось как у Сумарокова, став тебя укорять. Рвя с прошлым, стену непреодолимую необходимо сперва создать. И тогда, когда не пробить дум твоих, молись за людей, пока глас замурованный не стал тих.

Незримым человеку стать не дано, в борьбе жить человеку суждено. Потворствовать тиши или крушить? Сражению неизменно предстоит быть. Открыто выступит он или станет на сторону покоя, доброе он станет делать или делать он станет злое: результат не важен, ведь истина всегда едина — человек должен не забывать про долг мужа и про долг сына.

Противоречий много, к ним Сумароков мысли читателя склонил, и хорошо сделал, опять ни в чём он внимающего не утомил. Из уст его стала известна история человека, от общества бежавшего, каким бы не был выбор его, неизбежное всё равно принявшего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Цефал и Прокрис» (1755)

Сумароков Цефал и Прокрис

Не ждите фурий! Фурии придут! Фурии ворвутся в жизнь. И рухнет прежде созданный уют. Ворвутся фурии! И будут всё крушить, они в муках совести заставят белый свет забыть. Что фуриям страдания, от них им жизнь дана. Они не позволят испить чашу горести человеку до дна. Но почему страдать? Как одолеть фурий злость? Что надо делать, чтобы от фурий страдать не пришлось? Ответа нет, вина в том всех богов, не достойных произнесения лестных слов.

Боги вмешиваются в дела существ земных, желающих жить в устремленьях простых. Позволь любить, и будут они любить, вмешайся же в любовь, трагедий тех потомкам не забыть. Есть миф, восходит к древним грекам он, согласно ему Цефал в Прокрис был страстно влюблён. И Прокрис, Еристеева дочь, любила Цефала, царевича Фотиды, несмотря на день и несмотря на ночь. Они любили друг друга, и счастливо жить до гроба им, не будь Минос красотою Прокрисы пленим. И не будь Аврора, богиня из Олимпийцев числа, в Цефала нежно и неудержимо влюблена.

Как быть? Как брак расстроить молодых? Где найти средство, дабы разрушить счастье их? Минервы весть от Зевса оставалось небесам послать, разрушив ожидаемой неги взаимной любви сласть. Средство одно, коли так обидна судьба: наложить руки, так поступают герои трагедий всегда. Но рано тому случиться, не вдохновляет такой сюжет, нужно заставить страдать героев, если не пару мгновений, то хотя бы пару лет. Разлука ждёт, рой мыслей и драма под конец, то не брак счастливый, а несомый для фурий мучений венец.

Страданий полно — с ними бороться, себя не жалея. Вспомните, какие мучения сопровождали Прометея. Не фуриям он подвластен был, ибо муками совести он не мог быть томим. Он поступил оправданно, тем дав человеку право выйти из пещер, но вышедшие люди нашли замену им под видом опутывающих разум любви сфер. Теперь страдают люди сами, хотя могли не страдать, потому боги в том им стараются урок преподать. Но правы ли боги, когда сами желают любить? Имение такого чувства людям они не способны простить. Потому и страдает человек, так как месть то богов: то чувство словно проклятие, пусть и зовётся оно — любовь.

Ожидает разлука, уговоры и к страсти взывание, только молодым безразлично чуждое им сострадание. Они молоды, не понимают они, как однажды утопят нежные чувства в крови. Нужно стать взрослым, чтобы любить, да не может взрослый пленим таким чувством быть. Потому, непонятно совсем, Аврора мотивировала себя чем. Непонятен и лепет критского царя, Минос же правил Критом не зря. Зачем Аврора Миноса союзником в борьбе за любовь взяла, когда со смертным ей союз заключать было нельзя?

Не в том трагедия, что буря разразилась. Не в том беда, что кровь пролилась. Беда в отношении молодых к жизни, как ценят они её, не замечая вокруг себя ничего. Да, жизнь — не сахар. Да, горе случится. Любовью, как и кровью, друзьям и недругам не дано напиться. Торжествовать лишь фуриям отчего-то позволяют в веках, родившихся вместе с Афродитой, жертвенной жидкостью в море когда-то упав. Помните, Крон-сын отсек Урану-отцу мужское естество, породив власть свою и мук неисчислимое число? Тогда возникла любовь из пены морской, сёстрами её родились фурии — результат мук от страсти любой.

Сумароков о том первую русскую оперу сложил, чем читателя и зрителя ничуть не утомил.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Альцеста» (1759)

Сумароков Альцеста

Жена Адметова Альцеста, её поступок и деяния богов, то стало Сумарокова причиной плохих снов. Как пищу есть — вкушать амброзию стихотворений сочинителю, первому из первых русских опер родителю? Минуло время, пора настала для другой, мифологически выверенной и очень простой. О самопожертвовании тот сказ, не оригинальный теперь, но не будь удручён, читатель, поэту ты верь. Глюк позже расскажет историю схожую, а может и раньше, если в хронологии до нас дошедшей нету фальши. Посему, выпивая нектар сохранившихся строк, посмотрим, о чём Сумароков поведать смог.

Адмет, церь Феры, славный муж. В подвигах своих он доказал насколько дюж. На вепря с мужами славными ходил, с аргонавтами за руном он тоже плыл. И вот напасть случилась из-за обиды богов, умереть Адмет должен был быть готов. Или спастись, если за него умрёт кто иной. Да кто знал, что жена станет жертвою той. Она известна, имя ей Альцеста, или Алкестида, если это сильно интересно. Задача Сумарокова показать событий развитие, словно собственное то было наитие.

Вот действие первое. Горе на сцене. Адмет удручён, не готов опочить ещё в тлене. Аполлон поможет, он даст надежду избежать гнева Артемиды, взявшейся судить, кому погибать, если забыты бога силы.

Вот действие второе. Разговоры, и за ними ничего. Сумароков писал, не жалел никого. Согласно легенде: ни шагу назад. В третьем действии Геракл появится, знаком и сей шаг. Знаком путь героя, как явит Адмету жену, спасённую, живую, верную лишь ему. Всё по мифическим преданиям, вернее по трагедиям древних поэтов, ставших источниками всех античных сюжетов.

Но Сумароков достоин похвал, как спорить о том, если русскому читателю старый сюжет мог быть не знаком. Он и сейчас известен не всякому, и не нужно то никому, всегда приятно искать забытую встарь новизну. Может хворал кто, что вдохновило поэта, ведь чем-то его любопытство к прошлому было задето. Пример яркой жертвы, причём во имя супруга, читатель согласится — велика сия заслуга.

Важно и то, каким показан муж, принявший жертву жены, он ведь не стал рвать волосы и стонать: это, читатель, пойми. Адмет согласился с волей богов, он смирился и жить с печалью собрался до скончания дней, не реши ему помочь Геракл, сделав остаток жизни светлей. Ведь мог Адмет обрести жену снова, словно не было жертвы и не было верности слова. Сохранил муж лицо, сохраняя его и тогда, когда девушку привели к нему, дабы принял её, ибо будет жена. Таков урок потомкам, дабы помнили и ждали, супругов умерших своих пред вечностью не предали.

Тем опера кончится, на сцене счастье и уют. Фурии к Адмету больше не придут. Их не было, но кто сказал, что фурии — не муки? Они — есть муки, как сведение всем из древней науки. Лишились мы свидетельств о мучениях Феры царя, может лишились их мы напрасно — лишились их зря. Страдал бы Адмет, ибо жизнь не сладка, когда на жертву пошёл человек, живший достойней тебя. А может он не стал бы страдать — не будем о том дальше гадать.

Сказание на русской почве ожило и задышало с силой прежней. Надеемся, муж к жене потянулся — стал прилежней. А если нет, то вывод может быть один — история не учит, сколь не минуло с давних пор годин.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Новые лавры», «Прибежище добродетели» (1759)

Сумароков Прибежище добродетели

Пока Европа велика, Россия вязнет в нищете? Но почему случалось так, что нищая Россия держала верх в войне? Откуда сила, почему такой напор одолевать врага? Зачем России дух Европы, зачем Европы русским суета? Не проще отвернуться, были бы заботы, кругом как окружали, подобно пчёлам мёда соты, так продолжают окружать, за дела чужие заставляя отвечать. Отринем это, вспомним о былом иначе, подобно Сумарокова словам, когда победа приходит за победой, пускай балет останется за горькое отрадой нам.

Зачем печалиться, что от печали будет? В печаль впадёшь, в печали горе разве позабудешь? Не так о горе принято судить, такое горе помешает счастье ощутить. И посему давайте объявим торжество, и в торжестве найдём награду мы за испытанное прежде всё. Вот победила армия России, вот пали Пруссии сыны: велико отныне положение, для чествования победителей важно новые лавры найти. По поводу сего правителю балет дадут, покажут государства власть, и правитель позволит такому государству чествовать победы сласть.

Какая музыка играла, как танцевали: увидеть не дано. Сохранились для потомков строчки, по ним каждый восстановит былое торжество легко. Сперва пролог — «Новые лавры» дают, славу императрице Елизавете Петровне со сцены поют. Величественно отзываются и о делах Петра, величайшего преобразователя и преобразований творца. Ода есть ода, Сумароков толк в них знал, поэтому не стоит дивиться, как шумно волновался собравшихся зал.

Минерва, Аполлон, Нептун, Марс и боги остальные, все рады россиян придти поздравить, пусть потомок о Семилетней войне малое может представить. Пришедших божеств воля добавит интерес, прогремит о России весть до небес, коли богам есть за чем с любопытством следить, значит любимчики могут в их среде быть. Сумароков посчитал, что важно показать проявление почёта, значит и о России у богов есть забота.

Что предваряли «Новые лавры» сейчас не понять. Иной балет в сочинениях есть, о нём важно знать. «Прибежище добродетели»: может сей балет следом поставлен был? Мощью представлений он безусловно глаз Елизаветы покорил. Показана Россия там за унижаемую Европой, глухо звучащей среди общего звука нотой, не принимаемую и воспринимаемую за лишнее звено. Так зачем России глотать обиду? Обида — не вино. Обида — слёзы горьких дум. От слёз не чувствуют себя бодрее. Зачем с добром идти в Европу, которой места на планете нету злее?

Где добродетели быть, как не в России? И потому, весьма понятно, откуда ненависть Европы и зависть Европы почему. Иных причин искать не станем, не тот достался момент нам, балет давался императрицы ради, придворных ради он давался дам. Одержана победа, важно это, о прочем судить другие будут, да только, как всегда, успехи русских, помощь русских и самих русских в Европе позабудут.

Печалиться? Отнюдь! Балет на сцене. Балет прекрасен. Прекрасны речи. Славят русских даже в Вене. Победа общая, в тот август Франкфурт видел битву, он россов видел — их ловитву. Он видел павших пруссаков, он видел пруссаков бегущих, и видел он австрийцев в плен противника берущих. Там мощь явила русская держава, достоин уважения решительной атаки шаг, но для Европы, как и прежде, Россия есть и будет враг.

Боролись страны, кровь лилась, и вот забыто. Потоком времени всё оказалось напрочь смыто. Утихли звуки, больше нет балета, осталось от потомков ждать ответа. Вновь воевать, бороться, кровью орошать поля сражений? И только ради важных ныне нам мгновений? Об этом позабудут уже завтра, и что тогда? Ведь не вспомнят о прошлом люди никогда.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Мстислав» (1774)

Сумароков Мстислав

Вражда меж братьев на Руси, как скучен сей сюжет, да не отходят от него сказители-поэты разных лет. Но первый случай родственной вражды, важнее всей после бывшей суеты. Не стало властелина сей земли: Владимир умер, остались сыновья одни. Кому из них доставшимся наследством в полной мере овладеть? Тому поныне нет секрета, то и сейчас возможно лицезреть. Сумароков на свой лад ту историю рассказал, без новых черт, словно новизны он и не искал.

Правителям урок, как надо править государством. Не нужно быть жестоким, не обладать коварством. Так мнится подданным, хотелось видеть это. О том так много песен было спето. Справедливый царь, ведь радость принесёт. Хотелось бы, но кто его поймёт? Слетит глава, умрёт правитель, не ведая, кто отравитель. Посему, не то волнует Сумарокова на этот раз, важнее показать, как слабый мыслью может процветать.

Когда война, быть крепок должен дом. Нужно знать, что не будешь предан и смещён. Пока великие мужи ревнуют обоюдно к власти, народ возропщет, ощутив свободу в сласти. А если не народ, то хватит и бояр, источника извечных свар. Пусть повелитель уходит врага бить, тем проще будет его обессилевшего после сменить. Во главе встанут нужные люди, найдя слабину, как сразу ясно — дивчину одну.

Согласно трагедии, князь Мстислав в любви несчастен. Он любит, а она делает вид, что он над ней не властен. И взять бы князю силой, но не тот автор сочинял сюжет, достаточно девушке сказать лишь слово «Нет». Он упадёт к её ногам, кляня судьбу, ропща на брата, в которого любовь его влюбилася когда-то. Что за история такая, как можно об одном писать? Годы минули, не нам за то Сумарокова ныне укорять.

Мстислав обязан снисходительным быть, иного не достоин в трагедии он ощутить. Он будет сильным, покорит всё доступное вокруг, обретёт почёт, рабов и на удовлетворение страсти подруг. Не таков правитель, нужно иное ему, в том горе его: любить и быть одному. Он брата пленит, и будет нам ним властелин, и выбор его о судьбе брата не будет простым. Бери, что угодно, радуйся бытию, воплощай угодную тебе мечту. Казни брата, дабы не мешал, и бери девицу, её властелином ты стал. Какой только урок потомкам преподаст он тем, коли не ставилось перед ним таких проблем?

Счастлив должен быть не ты, и не твои мечты тебе воплощать, счастливыми ты должен делать других, разве ты не мог этого ранее знать? Такой властелин требуется стране, но он для страны подобен мечте. Когда над Россией вставал повелитель, о благе народа прежде думавший, как ласково любящий дитя родитель? Не ремнём наказывая, вину напрасно воздвигая, за вынужденный проступок других прежде них себя истязая? А если кто против блага бы выступал, тех ремнём он бы страшно карал. Был такой однажды, если был, Сумароков его в лице Мстислава сотворил.

Мудрый сюжет, приторно сладкий пускай. Главное, такое возможно: это, читатель, ты знай! Не ищи другого в трагедии Сумарокова и не задавайся вопросами иными, понять требуется темы, должные быть основными. Не любовь интересовать должна, а отношение князя к другим, как сильный правитель снисходил к просьбам самым простым. Человек перед обществом, вот загадка на века, почему ей не быть решённой никогда? Справедливый правитель — подобен мечте. Будем надеяться, такой достанется мне и тебе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Димитрий Самозванец» (1771)

Сумароков Димитрий Самозванец

Литература — проклятое ремесло, губило людей прежде и погубит многих ещё. Но есть те, кто не может без сочинительства жить, таким суждено сизифов камень в гору катить. И катят они, и откатывается камень назад, пробуждая дискомфорт в мыслях и в чувствах разлад. Криком кричи, осуждаемым быть обречён, в наши дни и в дни тех, кто ещё не рождён. Оставим печали, самозванцев хватает везде, лишь бы слагалось не в усталость себе.

Копилась раздражительность, минуя десятки лет, Сумароков трагедии сочинял, не находя стараниям должный ответ. Он пребывал в конфликте, и конфликт тот плодотворным поныне считается, только одна особенность в распрях поэтов прошлого выделяется. Ни Сумароков, ни другой стихотворец, живший в годы его, представляя что-то, после не представляли ничего.

Как же так? Ведь ладен Сумарокова слог. Рифма лилась: подобен ей речи поток. Смотри и любуйся — сюжет всем на диво. Коли в первый раз видишь, то будешь думать — красиво! А если не первый раз трагедия в исполнении автора в руках, то поймёшь, увидев прежнее и оттого устав. Опять любовь, опять страдания души, опять кинжал, опять желание решение проблем найти. Всё было ранее, есть отчего хандрить поэту, ежели оригинального сюжета со времён «Хорева» нету.

Добавить истории эпизод для верности придётся, о Димитрии Самозванце слов много найдётся. Погань у власти, от черни на троне сидел, православие предал и поляков призвать он хотел. Свергнуть старые нравы, как свергнул прежнее сам, не ему в болотах топить католиков, водя по лесам. Властелином слыть Димитрию в веках, земли Россов попирая властью своей, не влюбись он в Шуйского дочь, мечтая днём и ночью о ней.

Что Димитрий, важен он кому? Шуйский соглашался дочь отдать в жёны ему. Политика то, а политика — инструмент для интриг, говорить одно, делать иное, и так каждый миг. Если слаб правитель на ложь, и не умеет он правду скрывать, такому государю не дано страной управлять. Пусть Димитрий планы имел, хотел видеть порядки другие, может для оздоровления Руси желал дела делать большие. О том не говорят потомки, ибо сраму полон самозванца удел, святости Россов смевшего ставить предел.

Властелин для народа, по праву рода будто он, не замечая отчётливо слышный металла от подданных звон, Димитрий любил, не видя отраву готовой сорваться напасти, не понимая, что может скоро лишиться обретённой над русскими власти. Кинжал пустить в ход? Заколоть врагов и заколоть свою любовь? Не остановить царя! Готовь алтарь! Алтарь готовь!

Сумароков предсказуем. Каков будет финал? Чем зрителя поэт ещё не удивлял? Миром закончится всё, али жертвой сделают кого? Из истории известно — Димитрий падёт раньше «тестя» своего. Хоть Шуйский власти будто не алкал, отказываться от регалий он бы не стал. Смута завяжется, ведь Смута творилась в стране. Не находил народ спасения от Смуты нигде. И пока Смута мороком сводила умы, для лиц той эпохи верных слов не найти.

Всегда думать приходит пора. Думать приходится в пору тяжёлых годин, когда общество не знает решения верного способ один. Борение взглядов, интересов и должного быть, но никто не знает, как ему сейчас поступить. Сумароков ответил, найдя скопившимся бедам решение, тем указав на вернейшее для устранения разногласий направление. Правителю решать! И он определится. Как знать, может в будущем какой-нибудь правитель на такое тоже решится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Сумароков «Вышеслав» (1768)

Сумароков Вышеслав

Узы брака крепки быть должны. Но крепость их тоньше самой тонкой стены. Ударь по ним, и рассыпятся чувства во прах, многое прежде ради крепости мук их приняв. Лишь молодым зримо чувство любви на века, разрушаемое года за два. А потом всё иначе, уж чувства тонки, пойти на разрыв мешает нечто вроде вины. Но есть и иное, когда брак свыше дан — не под силу его разрушить всем нам. И будут те, кто возжаждет разрыва, и те, кому разрыв будет горше смерти эликсира. А ежели всё коснётся высших сил? Сумароков о том как раз трагедию и сочинил.

Когда-то, когда Вышеслав новгородским столом владел, когда древлян усмирить отряд княжеский смел, тогда Искоростень вошёл в русских земель пределы, тогда получили бояре на новых угодьях наделы. Сам град древлян отдан Любочесту был, в дар красавицу Вышеслав ещё подарил. И не жалел он о том, он рад тому искренне стал, ибо о проблемах грядущих не думал: их он не ждал.

Человек — всегда человек. Рассматривай хоть XXI, хоть самый ранний век. Страсти одни — других страстей нет. В каждом поколении, на протяжении всех прошедших лет. Поселится любовь, попробуй вытравить потом, крови не проливая, оставаясь счастливым рода отцом. Трагедии иного требуют сюжета, чьё-то самолюбие должно быть задето. Лучше пусть страдает князь, дабы кровь всё равно пролилась.

Если любит один, то не любит другой. Властелин страны не знает проблемы такой. Коли любит он, будут любить его в ответ, это одна из народных примет. Могут правителя и искренне любить, мучиться бессонницей, не смея забыть. Ответного чувства прекраснее нет, если не мешает иному брака данный обет. Так возник драматический расклад, разрушивший ожидания царских услад.

Пролить кровь, освободить жену от долга жены, дабы тем действием поступить на благо страны. Но вот проблема, долгом определённая, с совестью народной вместе рождённая. Нельзя во имя страсти забыть о чести своей, сколько слёз об упущенном сейчас не пролей. Упущен момент, значит жить без взаимной любви — в том заключается благочестие каждый жены.

Как быть? Решение существует? Сердце находящихся на сцене это очень волнует. Кинжалы подняты, готовы пронзить, последствия ошибок тем так легко устранить. И будет любовь, останутся двое, добро поправ, совершив действие злое. Было бы так, ибо так бывает, о чём Сумароков осведомлён: он это знает. В чём же трагический исход, ежели властелин вассала убьёт? Иное случится, поскольку на бунт имеет право вассал, дабы без разума никто его обирать не стал.

Другой поворот предложил Сумароков, к совести князя русских земель воззвав. Залогом справедливости отныне пусть станет он — Вышеслав. Найти решение, усмирив внутренних врагов, вернув на привязь на битву спущенных грозных волков, не претерпев потерь, обретя счастье и жену, совершив для того всего жертву одну. Требовалось показать, насколько готов забыться и умеешь прощать, подданным то умение не забыв на личном примере подать. Отчего не пролиться слезе, коли всё так обернулось? Лишь бы после вражда опять не вернулась.

Запомним пожалуй, важнее государя в стране нет никого. Он принимает решения, и больше никто. От его мнения зависит итог, его дела — всем нам урок. Однако, не ему одному решать, когда последнее слово за кем-то другим, то лучше поступиться, это будет самым простым. Ежели счастлив окажется правитель, тому так и быть. Счастливее подданным будет от осознания этого жить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 24 25 26 27 28 34