trounin.ru

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №1

Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, родилась одна строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… на другую страницу перешла строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, написанного мало, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… дабы новой главы начиналась строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, нужно больше слов, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… последняя наконец-то строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, не иссякает строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… для второй книги родилась строка. Очень простым выглядит теперь ответ, зачем понадобилось так примитивно писать, просто иногда доживают писатели до таких лет, когда иначе не могут они поступать.

Попросим музу отойти от критического осмысления содержания произведения. Не нужна муза, где её присутствие вовсе не требуется. Возьмите для примера роман «Рябиновый клин» за авторством Дины Рубиной, задуманный первой книгой произведения большего. Уже плохо то, что автор не думал ограничиться формой малою. Может интерес какой он преследовал, может даже коммерческий. Да в чём может заключаться коммерция, если тираж большой созидается, а выгода издателю, словно продавать он решил со значительной скидкою? Вся беда в содержании, ибо не распробовал читатель произведения, не прельстился на обещания. Какой интерес родиться способен, когда первая книга словно оскомина? И это ещё ничего не становится ясным. Можно даже открыть тайну великую, омрачив с надеждой ожидающих: ничего не станет ясным и по завершению трилогии, ни к чему и ни о чём автор продолжит повествование.

Что за парад лиц сомнительных? Об этом вопросить следует. Зачем Рубина рисует портреты фриков, несносных мыслями? По приколу??? Али издеваться над персонажами вздумала? Дала одному герою имя странное — Изюмом нарекли будто родители. Стал он именоваться Изюмом Алмазовичем. На том не ограничился полёт фантазии, вскоре другой персонаж родился — Серенадой прозванный. Всё бывает в мире подлунном, с тем читатель не в силах поспорить, хватает безумия среди мыслей человеческих, и не такие имена в жизни встречаются. Да и будь такое рядом, то является редкостью. У Рубиной редкость стала оскоминой, часть быта составившей. Все такие на страницах её произведения, словно мир сократился до стен одного помещения, причём стен цвета жёлтого, причём дома такого же — жёлтого цвета.

О чём ещё задумает Рубина сообщить читателю? Как размахнётся рука, как раззудится плечо — в том есть только значение. И не скажешь, будто говорит Дина потоком сознания. Нет, не скажешь, ведь говорит она голосом, вроде к разуму призывающим. Не обо всём рассказывает, до чего думы доходят в момент текущего действия. Вернее, о том говорит, что в жизни редко случается. Как же так нужно измыслить повествование, чтобы рождались герои столь странные? Для того надо обладать талантом особенным, каковым, конечно же, обладает Дина Рубина. Пишет она, кому-то кажется то притягательным, готов он читать, даже делая выводы. Ну а мы, люди простые — без страсти к познанию глубин неведомых, остановимся перед «Наполеоновым обозом» в крепком задумье. Стоит ли продолжать внимать, когда голову разрывает от невосприимчивости? Разрешим то сделать самым отчаянным, кому терять уже больше нечего, кто текстами не давится, а глотает кусками и притворно наслаждается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждому произведению полагается становиться достоянием общественности в положенный для того срок. Не скажешь, чтобы Саша Филипенко не соответствовал данному параметру, всё-таки за «Возвращение в Острог» он получил приз читательских симпатий в рамках премии «Ясная поляна». Возможно, причина в том, что «Собиратель рая» за авторством Чижова для бесплатного чтения оказался недоступен. В любом случае, произведение «Возвращение в Острог» — это явный претендент на вручение «Русского Букера», продолжай премия существовать, либо вполне могло претендовать на «Новую словесность»: чего не случилось. Почему? Причина в создаваемом автором мире, где действующие лица страдают психопатическими расстройствами. Удивляет в этом ещё и сама номинация на «Ясную поляну». Не хочется думать, будто вектор развития премии переменился на стремление уподобиться западным наградным комитетам, где ничего человеческое не кажется чуждым, где писатели выжимают себя без остатка, сообщая такие детали, которые у классиков всегда оставались понятными по умолчанию.

Саша пишет о несчастливой судьбе несчастного парня, детдомовца, желавшего видеть вокруг лишь справедливость. Он не мог пройти мимо, если видел несправедливость. Когда ему хамили, он всегда обращался к участковому, если обсчитывали, требовал «Книгу жалоб». И живёт главный герой в месте, где нет ничего светлого, кроме острога, в котором ему предстоит побывать и самому в качестве обвиняемого в подстрекательстве подростков к самоубийству. Дабы разобраться в цепочке происшествий, извне приедет следователь, ещё одно действующее лицо с несчастливой судьбой, чьи пристрастия Саша описывал с чувством особого эстетства, ничуть не уступая Джулиану Барнсу. Кому-нибудь известно, чем любил заниматься герой «Предчувствия конца»? Он обсеменял едва ли не все стены собственного жилого помещения. Собственно, следователь у Филипенко занимается тем же, только в общественном туалете, пылко представляя образ покинувшей его жены.

Любит Саша поместить в повествование внутренние истории, в чём-то нравоучительные, а в чём-то опасные для подрастающего поколения. Где только уже не говорилось как правильно резать вены… Саша посчитал нужным сказать об этом ещё раз. Впрочем, кому надо, тот и так знает, остальные это делают без цели истечь кровью, стремясь добиться желаемого от окружающих с помощью примитивного шантажа. Вот история про собаку, которую ветеринар не стал усыплять, пренебрегая волей хозяина, выходив, но всё равно усыпил, так как оказался вынужден это сделать, вследствие всё того же психопатического расстройства у прочих действующих лиц. В рассуждениях Филипенко дошёл даже до статистики по самоубийствам среди сотрудников органов внутренних дел.

Однако, «Возвращение в Острог» является преимущественно детективом, так как читателю нужно догадаться, действительно ли виновен главный герой в причастности к самоубийствам подростков. Причём становится ясно — автор не сообщает важного, либо умалчивает занимательный факт. Обвинение строилось на том, что на всех местах самоубийств обнаруживался генетический материал главного героя. Причём, находили его и тогда, когда главный герой был в бездейственном состоянии под строгим надзором полиции. Филипенко специально строил повествование так, чтобы главный герой казался безвинно обвиняемым. Оставалось подвести доказательную базу. Это будет обязательно сделано, только главный герой к тому моменту станет глубоким инвалидом.

Собственно, какие реалии описывал Саша Филипенко в произведении? Увы, не ту Россию, если он подразумевал именно Россию, о которой хотелось бы думать, поскольку такое обычно происходит в пылком до выдумок человеческом сознании, истово стремящимся верить абсолютно всему, так как подобное для них обязательно должно где-нибудь существовать. И разгадка у Саши примитивная, мол, стоит человеку почувствовать лёгкость и красоту бытия, как он откажется возвращаться в мрачные подземелья у не совсем милых душе пенат. Увы, как бы того не хотелось, но человек всегда пожелает воссоздать вокруг себя ад, если привык к нему с детских лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написанному верить! Но зачем? Бумага всё стерпит! Всё ли? Мёртвые сраму не имут! А вы их спрашивали? Елизаров отошёл от темы магического реализма! Серьёзно? Он пожелал рассказать нечто о мире загробном, показав его через жизни живых! Вы сами-то в это верите? Это столь же верно, как утверждение: земля — есть одеяние для гроба! Что ещё? Выражение: если ты такой умный, почему ты такой мёртвый. Разве там так было? У Елизарова так! А в оригинале? Скажи! Такой бедный? Возможно! И как быть с самим Елизаровым? Читать и восхищаться! Может с тем же усердием приняться за чтение Стига Ларссона? Такого не знаем! Девушка с татуировкой дракона? Это не имеет отношения к Елизарову! Посмотрим…

На самом деле, как не находи сил для выражения мысли о романе «Земля», Елизаров написал продуманное произведение. Он повёл героя повествования с юных лет до лет не совсем юных, и не совсем зрелых. Герой пройдёт путь от скитальца по городам, вслед за неуживчивым отцом, вплоть до участия в разборках похоронных служб. На страницах постоянно будут возникать образы кладбища, как неизменной судьбы героя. Для него и песочница станет кладбищем, так как там будут хоронить насекомых и мелких животных. И службу в стройбате он запомнит, так как постоянно копал землю, в том числе и под гробы. Даже девушку полюбит, которая будет утверждать, будто уже мертва. Оттого и формируется мнение — особого разнообразия Елизаров читателю не предлагает. Однако, наполнение от этого нисколько не пострадало.

Нельзя говорить про «Землю» в общем, невзирая на однотипность раскрываемой Михаилом темы. Чем-то роман всё равно западёт в душу. Хотя бы необычной трактовкой происходящих событий. В той же песочнице никто не додумывался видеть место для захоронения. И о стройбате многие не имели представления, толком не понимая, каким образом устроен изнутри этот род войск. Да и технология земляных работ — тайна за семью печатями. Кто-то прежде задумывался о том, на какие классы делится грунт?

Магический реализм видится по присутствию в сюжете особых часов, отвечающих за жизнь главного героя. Если они остановятся — он должен умереть. Так читатель и не узнает, насколько приводимая в романе информация соотносится с действительностью, поскольку нет веры в возможность герою умереть, стоит ему забыть завести часы. Однажды Елизаров покажет надуманность этого. Единственное, чему следует верить, только часы остановят ход, о данном персонаже Михаил напрямую больше не повествовал, сообщая о нём опосредованные сведения.

Самое основное, из-за чего «Земля» может быть интересна, описание войн похоронных служб. И без того понятно, каким образом должен быть устроен этот бизнес, построенный на смерти. Описывать его особой надобности не имеется. Но почему писатели должны обходить этот момент стороной? Все, кто связан с похоронами, имеют право на место в литературных произведениях, особенно современных. Войны действительно разворачиваются, редко с жертвами, чаще основанные на необходимости передела сфер влияния, дабы всё сделать для того, чтобы вода текла под лежачий камень. Хороший похоронный агент всегда найдёт способ заработать. А хороший руководитель похоронной службы иногда способен достигать если не высших, то хотя бы местных эшелонов власти, занимая основную руководящую должность в отдельно взятом сегменте.

Тут более не будет слов, ибо написанному следует верить, ибо мёртвые сраму не имут, ибо это не должно касаться лично Елизарова. Одно точно — «Земля» не зря написана.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Невероятно трудно рассказывать про писателей, сумевших сообщить о себе достаточно при жизни. Это порождает невозможность интерпретации фактов, должных подаваться в авторской редакции. Остаётся затрагивать моменты, которые писатель обсуждать не стал. О чём умолчал Лондон? Он мало говорил о детстве, о семейной жизни, но информация об этом находится в его письмах. Зато о юношестве, писательском ремесле, путешествиях, тяготах — им сказано предостаточно. Порядком сказали и биографы, в меру довольно изложив от них требуемое. Что оставалось Андрею Танасейчуку? Грамотно скомпоновать, представив текст на читательский суд.

Андрей Танасейчук — специалист в области американской литературы, особенно её периода с XIX по начало XX века. Составив жизнеописания Амброза Бирса, Майн Рида, О. Генри и Эдгара По, Андрей принялся рассказывать о наиболее именитом американце — про Джека Лондона. Вероятно, иначе не приходится судить, как раз потому Джек Лондон и приковал интерес Танасейчука. Быть специалистом в области и обойти столь именитого писателя — непозволительное упущение.

Говоря о Лондоне, все вспоминают обстоятельства рождения писателя. Но лишь Андрей брался утверждать однозначно — Джек не знал, кто является его отцом. Танасейчук посчитал нужным упомянуть пристрастие писать на астрологические темы у человека, которого традиционно принято считать за отца Лондона. Об отчиме Андрей практически ничего не говорил, лишь обозначив обстоятельства, почему тот стался немощен помогать семье, вследствие чего Джек с юных лет оказался вынужден постоянно зарабатывать деньги, находя слишком мало свободного времени на увлечения.

Традиционно Танасейчук рассказывает про следующие обстоятельства: как Джек был устричным пиратом и борцом с ними, как плавал к Курильским островам, где бил котиков, как трудился на джутовой фабрике, про первые рассказы, об армии Келли, Аляске, про появление устойчивого желания писать, про Анну Струнскую, про пристрастие к алкоголю, о неудачах, связанных с горемычным путешествием на Снарке, про постоянный крах надежд. Кроме того, Андрей сообщил про первые увлечения девушками, охлаждение отношений с первой женой, подробно про корреспонденции с Японской войны.

В целом надо признать, ряд любопытных обстоятельств читатель всё же узнавал. Кто не был знаком с письмами Джека Лондона, находил интересные подробности. Преимущественно это касалось пребывания на Японской войне, где нашлось место недопониманию. Джек никак не видел в японцах людей, способных быть близкими американцам, что во многом связано со стойким комплексом величия белого человека, причём с упором на англосаксонское происхождение. Но Танасейчук посчитал возможным представить русских гораздо ближе по духу, должных быть понимаемыми Лондоном за белых людей.

Другой любопытный факт — объяснение пожара в Доме Волка, в строительство которого Джек Лондон вложил наибольшее количество средств и сил. Версия о завистниках была отвергнута, так как американцами было проведено расследование, пусть и через восемьдесят лет после происшествия, были высказаны домыслы о способности некоторых материалов самовозгораться, того же скипидара. Версия вполне способна иметь право на жизнь, что не исключает более прозаических причин, к чему Танасейчук внимания не проявил.

И, как всегда, берясь за биографию Джека Лондона, ожидаешь увидеть очередное мнение о смерти писателя. Сам ли он пожелал умереть или то явилось роковой случайностью? Или всё-таки у Джека закончилось здоровье? В словах Андрея нет явной уверенности, он скорее согласился с точкой зрения Ирвинга Стоуна. Однако, раз Танасейчук упомянул скипидар ранее, мог развить тему далее, поскольку говоря о чрезмерной пропитке строившегося дома данным веществом, Андрей мог поинтересоваться, какое воздействие оказывается на организм, вроде развития почечной недостаточности, которая и стала основной дисфункцией, заставившей Лондона принимать наркотические анальгетики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Александра накопилось немного заметок о жизни. Им следовало найти место. И вот опубликован сборник «Нью-Йоркский обход», вместивший записи за четырнадцать лет. Что в них? Основное — описание национальных различий. Далее — мысли автора о происходящем с ним и с другими. Последнее — пациенты с онкологическими заболеваниями. Но Александр посчитал нужным поставить на первое место пациентов, на второе — мысли, на третье — национальные различия. Так желалось ему самому, тогда как писал он об определённом. Он и не мог иначе поступать. Разве получится неподготовленному человеку понять сплав культур, располагающихся в одном месте? Александр переехал жить в США, там стал онкологом, столкнувшись не с безликими пациентами, а с людьми, с их яркими особенностями, разнящимися от происхождения, воспитания и социального положения. Вот для понимания людей и нужно обладать солидными знаниями, обычно приходящими со временем, поскольку такому нигде не учат.

Медицина в США — особенная. Тут нужна медицинская страховка. Если её нет — требуется платить деньги за лечение. Но если пациент беден, ничего не способен дать, тогда его лечат абсолютно бесплатно. Вернее, существуют определённые фонды и программы, оплачивающие лечение несостоятельных пациентов. И так сложилось, что к Александру попадали на приём как раз самые неблагополучные слои населения, либо о других он предпочёл умолчать. Конечно, гораздо интереснее рассказать про выходки нищих, относящихся к себе наплевательски, чем о богатых, обеспокоенных необходимостью излечения. Во всяком случае, имелись и среди безденежных адекватные люди, только с иными запоминающимися чертами.

Первый пациент на страницах — суетливый человек. Ему полагается соблюдать строгий постельный режим. Он же слоняется по больнице, либо уходит на улицу, чтобы купить алкоголь. Такого бы выписать за нарушение внутреннего распорядка. Однако, он продолжает находиться на лечении. Иной пациент вовсе не желает лечиться, пропуская сеансы и выбирая негативный исход, несмотря на полную возможность выздоровления. Это в части непосредственного подхода к людям, видя в них непосредственно пациентов. В остальном, люди описывались Александром в связи с их национальными особенностями.

Такие же особенности есть во всех, с кем связан Александр. Он и рассказывает, насколько в США всё поделено по определённому принципу. В одной больнице медицинский персонал состоит, например, из индийцев, в другой — из корейцев. Человек прочей национальности там требуется для единственной цели — быть посторонним, кого можно обвинить во всех смертных грехах. Особенно много Александр рассказывал про корейский медицинский персонал, про их отношение к необходимости уважать старших. Впрочем, кореец корейцу рознь. Если кто-то придерживался традиций, кто-то мог их полностью игнорировать. Но, несмотря на это, находить общий язык было необходимо со всеми.

Касательно мыслей. Александр, по своей медицинский специальности, побывал в разных частях света и странах. Бывал он в Африке, о чём писал в прежних книгах. Теперь решил рассказать про посещение Индии, куда отправился по профессиональным обязанностям. Но в Индии нет описания пациентов, только культурные особенности, вплоть до того, что иудей рассказывал Александру, как много общего у иудаизма с индуизмом. Более того, скорее всего индуизм и стал исходной точкой для иудаизма.

Есть единственное обстоятельство, требующее дополнительного пояснения. Александр изменил все имена в заметках. Ему показалось нужным сделать подобным образом. В плане пациентов то несомненно правильно. В остальном, на авторское усмотрение.

Именно таков «Нью-Йоркский обход». Труд Александра Стесина позволит дополнить копилку любопытных фактов о многообразии человеческих нравов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Воровать, портить, ломать, подменять одну правду другой — присущие человеку качества с древнейших времён. Ничего не меняется и в наши дни. Изменяются методы, тогда как суть остаётся неизменной. В век цифровых технологий, когда информация способна разноситься по миру со скоростью света, кто-то обязан регулировать её поток, но будут и те, кто обладает способностью останавливать её распространение, усиливать скорость, либо изменять содержание. Собственно, к тому хакерство и стремится, тогда как прочее — забавы, уже сегодня ставшие историей.

Даниил Туровский взялся за малую составляющую хакерства — русскоговорящую. Для того он начнёт не из самого далека, с увлечения подростков в конце восьмидесятых и в начале девяностых играми на приставках. Казалось бы, невинное занятие. Стремление к будущему увлечению формировалось со школьной скамьи. Туровский и говорит, когда человек становился не просто программистом, а хакером, тогда его жизнь уподоблялась американскому боевику. О самых громких случаях Даниил постарался рассказать. Остаётся гадать, сколько случаев хакерских атак потонуло в безвестности, поскольку их организаторов так и не смогли вычислить.

Хакерство потому и расцветало, что не имелось никаких законов, способных ограничить их деятельность. Даже публиковался журнал «Хакер», на страницах которого прямым текстом с примерами сообщалось, каким образом взламывать сайты, воровать деньги с кредитных карт и многое прочее. Популярность журнала возросла до таких вершин, вследствие чего в самой отдалённой части России могло не быть никаких периодических изданий, зато журнал «Хакер» неизменно находился. На это издание Даниил чаще всего и предпочитал опираться на страницах «Вторжения».

История за историей: от удовлетворения собственных амбиций по обогащению до политической борьбы. До становления Шойгу министром обороны, никто всерьёз талантливыми программистами не интересовался. Те вели борьбу на собственное усмотрение, чаще направленную на внешние источники. То есть будто существовал негласный кодекс: российское не трогать. И хакеры не трогали, если не желали быть привлечёнными к уголовной ответственности. Поэтому они могли взламывать сайты иностранных организаций и органов власти, либо устраивать атаки, парализующие их работу, чем чаще всего и удовлетворялись.

Туровский неизменно будет вести речь к иному осмыслению хакерства. Хакеры уподобятся бойцам невидимого фронта. К тому всё в итоге и приведёт. На самом деле, нужно только задуматься, Мировая война давно началась, причём называться она должна Информационной, а то и просто Кибервойной, можно дать ей именование и Второй Холодной войны. Сражение происходит вне внимания, подчас никто не знает о её ведении. Однако, хакерство уже сейчас реализует принцип власти — кто управляет информацией, тот правит миром.

Не зря Туровский сообщает про Фабрику троллей. Это не хакерство в чистом виде, но умелое вбрасывание сведений, заставляющих неокрепшие умы думать, будто так оно и есть. Вполне следует предполагать, умение получать доступ к сайтам и подменять информацию, есть первый шаг к кибернетике будущего — умении программировать человеческое сознание. А так как это взаимосвязанные явления, значит и результат будет всегда получаться таким, какой требуется задумавшим его получить.

Итак, в России создаются кибервойска, страна готовится перейти к новой фазе существования, нужно научиться не столько атаковать, сколько защищаться. Однако, возникает другая проблема, хакеры вступают в такую же новую фазу, нисколько не согласные удовлетворять чужим представлениям о требуемом. Как быть? Учиться существовать в изменяющемся мире. Отныне, хакер-индивидуалист не будет из себя ничего представлять. Более того, хакеры станут безвестными, воплощая не себя, а специально созданные объединения. Но это уже другая история, до чего Туровский дойти в повествовании не успел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Центром Вселенной является Бог, а кто считает иначе — тот лох: лукавое подражание космогонии Иммануила Канта. А что является центром тяжести для каждого отдельного человека? За таковой следует считать индивидуальную память. О чём помнит человек, то его и тянет возвращаться мыслями назад, тяготит в принятии решений сейчас и в обдумывании планов на будущее. К таким мыслям побуждает уже Алексей Поляринов. Он рассказал историю, может быть свою, либо связанную с его же детством и становлением. Всё перемешалось, оставив неизменное представление: жизнь людей сводится на нет, когда про них пишет кто-то другой. Получилось так, что не имеет значения, кем человек был в действительности, какими помыслами существовал — нивелирование происходит в тот момент, когда другой человек составляет о нём историю. И окажется, прожив часть жизни, встретишь свидетельство, трактующее твоё существование несколько иначе.

Полотно от Алексея Поляринова — лоскутное одеяло. На страницах не один герой, их некоторое количество. При этом, главный герой — один, словно бы сам рассказывающий историю собственной жизни. Подозрение возникнет у читателя едва ли не сразу. Окажется, главный герой помнит выражение лица отца, склонявшегося над колыбелью. Подобная гиперболизация доступна фантазии писателей, но никак не людей, таковых обстоятельств не ведающих, в силу представлений о физиологии. Объяснение появится много позже. Не главный герой рассказывал о себе, то делал другой человек. Если говорить конкретно: его мать. И тут стоит сообщить о родителях главного героя.

Поляринов показывает главного героя математическим гением, правда с ограниченным потенциалом. Из всех способностей — умение назвать пятьсот знаков после запятой у числа Пи, впоследствии запомнившего до тысячи знаков. Объяснение простое — отец главного героя имел склонность к математике. А вот мать — противоположность. Она — гуманитарий, склонный к сочинению историй. Ей удавалось создать зачин, при полном неумении доводить начатое до конца. Пострадает от этого и главный герой повествования — его жизнеописание оборвётся в связи со смертью матери. Как быть дальше? Дописать самому. Вот тогда и появятся смежные истории про другие действующие лица, поскольку о себе главный герой продолжать повествование так и не решился.

Что до изложения Алексея Поляринова — истинное лоскутное одеяло. Для чего всё это сообщалось читателю? Может по причине заинтересованности самого автора? Ну, допустим, искал главный герой некое третье озеро в системе из пяти искусственных озёр, не умея найти, прекрасно понимая, того озера никто не создавал, но и наименование изменять не стали. Насколько велика данная проблема? Поляринов посчитал её существенно важной, раз длительно повествовал, но ни к чему существенному так читателя и не подвёл.

Есть в «Центре тяжести» история изнасилованной девушки, решившей стать актрисой, лишь бы уехать из родительского дома. Есть повествование и про кулхацкера, талантливого программиста, разрабатывающего систему, позволяющую с помощью анализа определённых свойств, найти и отследить в интернете всю деятельность конкретного человека. Закончит тот кулхацкер жизнь печально, совершив опрометчивые поступки, приведшие к смерти людей. Казалось бы, шокирующее повествование. Да всему даётся жизнь из малых проступков. Как главный герой был готов взламывать квартиры, лишь бы понять тайну третьего озера, так и прочие — совершали деяния, сами не будучи способными подлинно критически отнестись к совершаемым действиям.

Так и строил Алексей Поляринов повествование, постоянно стараясь найти другие истории. Сообщит он и краткое жизнеописание Бертольта Брехта. Может для того, чтобы история главного героя стала полнее. В итоге получилось полотно, составленное из разрозненных свидетельств, рассказанных и написанных разными людьми. А почему и для чего? Так ведь центр тяжести обязывает вспоминать, отчего и сложился «Центр тяжести» Алексея Поляринова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У всего должны быть границы, в том числе и у сюжета. Нельзя сообщать историю, не разбирая сути наполнения. Требуется шокировать читателя? Тогда зачем делать это с помощью обсценной лексики, упоминания половых органов и прочего, что поставит произведение в один ряд с бульварным чтивом? Любят такие писатели и сюжетное наполнение, мало совместимое с логическим осмыслением. Если бы читатель хорошо знал американскую фантастику золотых лет, а ещё лучше имел представление о творчестве Клиффорда Саймака, то на том бы он и остановился. Пожалуй, Горалик следовало ознакомиться с работами данного писателя-фантаста, прежде чем наделять живые организмы разумом. Тот же «Город» — про обезлюдевшую планету, предоставленную во владение очеловеченным собакам.

Допустим, животные обрели разум. Причём, все! Теперь кролики способны говорить, тараканы используются в качестве шпионов-диверсантов. Рыбы лишь не говорят, однако и они всё понимают. Остро встала проблема нравственности, ведь убивать — противоречие морали. Объяснила бы Линор, отчего животным должны быть свойственны человеческие нормы о должном быть. Не говоря про речевой аппарат, отчего-то ставший доступным всем животным — они умеют говорить! Осталось очеловечить растения, да и саму планету следовало наделить разумом. Стремилась ли к тому Линор? Нет, просто показан частный случай обретения животными разума. И следовало показать ещё одно — насколько разумные существа лишены способности походить на разумных существ.

Сюжеты такого рода — поле деятельности писателей, ориентирующихся на детскую аудиторию. Однако, Горалик пишет жёстко, скорее стремясь вызвать смех у читателя матом-перематом. Становится совсем непонятным, кому понравится подобный подход к творчеству? Неужели, в самом деле, рассказ про животных, обретших разум по почти стечению обстоятельств, способен кого-то заинтересовать, кроме ребёнка? Да вот пойдёт такой ребёнок читать книги Клиффорда Саймака, написанные как раз так, чтобы с ними могли знакомиться дети. Причём, самое главное, мораль ребёнком усваивается довольно хорошо. Чего не скажешь о произведении Линор, где само название — зубодробительная смесь.

Но вернёмся назад. К чему и о чём писала Линор Горалик? Кто должен читать её произведение? Возможно, весьма вполне, читатель должен узнать некоторую историю, вникнуть в суть которой он не сможет, если не знает каких-то реалий, никак не раскрытых. Аллегория? Вполне весьма, возможно! Сатира? Весьма, возможно, вполне! Что мешает говорить с твёрдой уверенностью? Из-за обильного количества сцен, где суть теряется за обильным количеством слов. Особенно слов иностранных. Весьма вполне, определённо, слов, используемых в Израиле, возможно, используемых вперемешку с русскими словами. То есть, это, ведь очевидно, как придти в России в ресторан и попросить виделку и ниж, а на недоуменный взгляд официанта поправиться, назвав их вилкой и ножом, с той поправкой, что всё будет произноситься на иврите.

Говорят, Линор Горалик за объёмный труд получила премию критического сообщества в соответствующей части литературной премии «Новая словесность». Тут бы и выразить восхищение умению автора удивлять, поскольку за хорошую литературу обычно столь ценную награду не дают. Секрет кроется в простом, в самом критическом сообществе, отчего-то нисколько не критическом, скорее таким же, как Линор Горалик, ориентированным на поиск нового — до чрезмерности. Вполне такое сообщество получится назваться словом из той же обсценной лексики, где одна часть отвечает за слово «рука», другая — за иную часть человеческого тела, о которой умолчим. Но так говорить грубо! Проще сказать: нет грани между писателями и критиками, поскольку каждый писатель — критик, каждый критик — писатель.

Автор: Константин Трунин

» Read more