trounin.ru

Из разных коротких произведений Паустовского обязательно нужно упомянуть следующие.

1950 год: для журнала «Огонёк» рассказ «Записки Ивана Малявина» — Малявиных в деревне много, и Паустовский имел разговор с одним из них, ныне работающим печником. Вместе с ним вспомнили Гайдара, в сей деревне бывавшего. Отметили и произошедшие изменения. Всё разительно преобразилось, благодаря неослабевающему энтузиазму советских людей. Но и до войны Гайдар сумел научить печника мудрости жизни. Константин продолжил тему в рассказе «Ледостав», опубликованном в газете «Социалистическое земледелие». Ныне в Союзе делаются такие дела, о которых будут помнить и спустя столетие. Рассказом «Встреча» вспоминался Крым. Оставшиеся рассказы за этот год: «Астаповские пруды» и «Снегопад».

1951 год: «Первые листья» — про природу; «Ходоки» — о начале преобразования речной системы страны. А рассказ «Посёлок среди скал» — повествование об отношении жителей островов к свершениям советских людей. Знают на далёких островах, оторванных от мира, про существование Советского Союза — страны, где живут счастливые люди, своими руками создавшие лучшее из лучших государств. И вот заплыл к ним советский корабль. Подняться на его борт нельзя, того не одобрит далёкое от острова правительство в метрополии. И от доктора на корабле отказываются — у них есть свой. Этот факт особенно удивил островитян. Раз на таком небольшом корабле есть доктор, значит всё действительно излишне хорошо в Советском Союзе.

1952 год: очерком «Могучая речная держава» Константин сообщал про появление рукотворных морей и каналов, до того казавшихся небывалыми к осуществлению; о том же рассказал в «Первом тумане».

1953 год: для газеты «Правда» ещё одно воспоминание о Гайдаре — «Клад». Действительно, за двадцать лет многое переменилось. Где ничего не было, там раскинулись клеверные поля, построена гидростанция, прорублены пожарные просеки, даже сосны ростом уже под потолок. Другие рассказы за этот год: «Симферопольский скорый» и «Вешние воды».

1954 год: в сборнике «Бег времени» повествование «Беглые встречи»; в «Литературной газете» — «По ту сторону радуги»; в газете «Сельское хозяйство» — «Таинственный сундук».

За 1955 год можно отметить речь, произнесённую на юбилее Бунина в Литературном музее в Москве, опубликованную позже под названием «Иван Бунин». Паустовский радовался за возвращение писателя обратно в Россию.

1957 год: для журнала «Вокруг света» написаны «Географические записи» — более сообщалось про Рим, Константин желал ощутить присутствие города, славного своей историей; для журнала «Москва» написан очерк «Пейзажи Ромадина», он же «Заметки о живописи» — хвалил, не умея остановиться.

Есть ещё за авторством Паустовского заметки, которые допустимо назвать автобиографиями. Так в 1966 году написана заметка «Коротко о себе». Согласно её текста следовало, что Константин хотел прожить полную жизнь, всё испытать. Этого осуществить не получилось. Однако, если пытаться вспоминать прошлое, одно цепляется за другое, отчего можно о былом рассказывать бесконечно. В этой же заметке сообщалось о запланированных восьми томах «Повести о жизни», из них пока написано лишь шесть. Как становится понятно, Паустовский не успеет довести многотомные воспоминания до современного ему, на тот момент, дня.

В 1967 году в качестве предисловия к восьмитомному собранию сочинений Константин написал заметку «Несколько отрывочных мыслей». Он пытался рассказать, почему предпочёл стать писателем. Оказывалось, существует на свете профессия, позволяющая человеку многое одновременно. Ведь писатель — это и есть много кто одновременно. Не остаётся писатель лишь мастером пера. Отнюдь, такой человек — мастер в разных областях. По крайней мере, именно так считал Паустовский.

Придётся заметить, творческий путь всякого человека обрывается. И Константин Паустовский не мог писать бесконечно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1934 году Паустовский пишет рассказ «Сардинки из Одьерна» для журнала «30 дней». Морякам надоело терпеть жестокие условия эксплуатации, вследствие чего они подняли восстание. Обидно было морякам доводить себя до истощения, а то и погибать, ни копейки за то не получая.

За 1935 год есть два рассказа: «Музыка Верди» и «Воздух метро» — сумбурные по содержанию.

1936 год: некрологический панегирик «День смерти Горького» (впервые как «Завидная жизнь» в «Литературной газете»).

1937 год: очерки под названием «Вторая Родина» («Чтение географических карт», «Чёрная вода», «Трава и ветер», «Жёлтый свет», «Признание») — соединение самостоятельных работ и включённых в другие труды писателя. За тот же год рассказ «Новые тропики» — Паустовский повествовал про 1923 год, когда ему довелось побывать в Поти. Для книги Киплинга «Мятежник Моти Гадж» Константин написал статью «Редиард Киплинг». Сообщалось о фантастическом заработке писателя — получал шиллинг за слово, в переводе на тогдашние деньги — пятьдесят копеек золотом. Воспевал Киплинг могущество имперской Англии, человечество воспринимал в качестве удобрения для её величия.

1938 год: в Советском Союзе вскоре будут выпускать «1080 паровозов» в год, таково содержание одноимённого очерка. Только выпускать будут не простые паровозы, а лучшие в мире. Это не помешало Паустовскому отвлечься на занимательное сочетание фамилий и профессий, либо характера их владельцев.

В том же году для «Нового мира» Константин написал жизнеописание «Маршала Блюхера», про его находчивость, твёрдость и успехи на Дальнем Востоке. Знает ли читатель, что благодаря Блюхеру столкновения с китайцами получили лишь прозвание военных конфликтов, тогда как они не смогли перерасти в более крупномасштабные боевые действия. Однако, учитывая вскоре последовавшую опалу, материалы о Блюхере, особенно благоприятного для него содержания, к печати быть допущены не могли. Вот и жизнеописание в исполнении Паустовского никогда не перепечатывалось в других изданиях.

Ещё один рассказ за 1938 год — «Семья Зуевых», напечатанный в «Комсомольской правде» к двадцатилетию Комсомола. Сообщал Паустовский про недопонимание старым поколением недавно народившегося. Высказывалось возмущение, поскольку непонятно, куда подрастающее поколение так сильно спешит. Вроде бы впереди столько предстоит, а они уже успели перешагнуть за ожидания, воплотив их в жизнь. Допустим, ежели прежде начинали читать определённые произведения, завидуя тем, кто ещё не успел с ними ознакомиться, то теперь и вовсе складывается ощущение, будто дети читают великие литературные труды прошлого, едва успев сменить пелёнки на штаны.

1939 год: для «Правды» Константин написал очерк про «Алексея Толстого», отметив пристрастие писателя к фольклору.

1940 год: рассказ «Речной штурман», опубликованный лишь девятью годами позже в журнале «Советская женщина».

1942 год: «Рассказ бойца Петренко» — дед травил байки о войне, ему мало кто верил.

1943 год: «Остановка в пустыне» — повествование на военную тему. «Струна» — дело было в условиях тяжёлых боёв. У музыканта рвалась струна за струной, пока не осталась единственная. Взять новые струны неоткуда. Музыканту предложили играть, каким образом поступал Паганини — на одной струне. И у него получилось. Но и последняя струна порвалась, может быть от осколка рядом разорвавшейся гранаты. Пришлось музыканту идти на фронт рядовым бойцом, где он и принял смерть.

Казалось бы, за авторством Паустовского не отмечалось стремления писать на военную тематику. Но, при пристально внимании и должном старании, получалось находить даже статьи о войне. И писал Константин с присущей ему пронзительностью, поскольку того требовали обстоятельства, складывающиеся из-за необходимости находить светлые моменты. Получалось грустно, вместе с тем и морально возвышающе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать о советском производственном потенциале в начале тридцатых годов было крайне необходимо. Гражданам Союза полагалось знать, каких свершений способен добиться трудовой народ. Паустовский вносил собственный вклад. Например, он взялся рассказывать о потенциале предприятий в пределах Соликамска. Так, оказывалось, где не копни, всюду сделаешь геологическое открытие. Посему, публикуя частями, Константин создал цикл очерков для «Рабочей газеты», имевших общее название «Соль земли». Два года спустя очерки будут собраны и опубликованы самостоятельным изданием, но уже как «Великан на Каме».

Первым очерком опубликован «Рассказ на протяжении четырёхсот километров». Паустовскому сообщили о профессоре Преображенском, что устал искать минералы на севере, вспомнив о давным-давно известных залежах на Каме. Ведь ещё во времена Ивана Грозного там добывали соль. Преображенский на Каме нашёл большие запасы калия — крупнейшие в мире. И где бы он не проводил геологические изыскания, находил пласт ещё богаче прежнего. Неважно, искал Преображенский вблизи или через пятьдесят, либо сто километров — всё равно находил. И даже в некотором отдалении обнаружил нефть.

В очерке «Геологический кулак» Константин рассказал про солеварни прошлого, где готовился солевой раствор. Теперь те места объединены в Березниковский комбинат. Он и является кулаком, объединяющим обширность располагающихся вблизи месторождений.

Есть очерк «Крэк!» — про англичанина, специально прибывшего посмотреть на быт советских рабочих.

Очерком «Жидкая пыль» Константин сообщил про судьбу товарища Фриша, бывшего в молодости ложно обвинённым. И он бы разобрался с обидчиками, не отвлекай это от работы. Вместо восстановления справедливости, Фриш предпочёл трудиться на благо химического ремесла. Получилось у него пыль доводить до состояния жидкости. Настолько же производственным воспринимается очерк «Аммиак» — Константин подробно сообщил, но уже без лишнего персонализирования.

Стремление работать на благо — это очерк «Восемьдесят три миллиона вёдер воды». Неважное, какие обстоятельства происходят в жизни человека, нисколько не имеющие значения, если они не относятся к производственному процессу. Пусть в семье случится трагедия, может кого близкого убьёт, до этого не будет дела, пока рабочий процесс не окажется законченным. И если потребуется работать три дня, раньше делами семьи заняться не получится.

В очерке «Государство свинца» Константин сообщил интересную информацию о свинце, сказав, что только он способен противостоять серной кислоте, дополнив другой информацией из области химии.

Оставшиеся очерки дополняли прежде рассказанное: «Исполинский негатив», «Последние следы средневековья», «Комсомольцы и геологи». Всё сводилось к воспеванию человеческого героизма, благодаря чему удаётся возводить огромные производственные комплексы. Человек действительно совершал невозможное, не жалея сил, забыв о личном, направляя усилия на промышленный рост государства, до того в сфере промышленности настолько сильным не бывшего.

Паустовский явно не говорил, насколько ему нравится идея возросшего потенциала человеческих возможностей. Он жил в эпоху небывалого подъёма энтузиазма. Начало тридцатых годов — уникальное время, в которое люди стремились к лучшему и не считались с личными желаниями. Подобное словно никогда не повторится, хотя сохранится до той поры, пока будет жить и здравствовать поколение, само воплощавшее грандиозные планы в действительность.

Человек из будущего на былое будет смотреть со смешанными чувствами, в основном считая подобное существование невыносимым. Впрочем, всё это зависит от конкретного народа и особенностей его существования. Одни страны станут растрачивать потенциал прошлого, толком не умея наладить прежнего стремления к лучшему. Другие — из ничего, сугубо на присущем народу потенциале, начнут осуществлять ровно такие же грандиозные проекты, причём с той же скоростью, а то и многажды быстрее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Так читатель и не дождался от Булгарина откровений. Зачем тогда вообще было внимать «Воспоминаниям»? Фаддей решил окончательно ограничиться событиями войны со шведами. Теперь он нарушил собственное обещание, всё-таки немного рассказав о своём участии. Но, опять же, больше уделял внимание политическому аспекту. Гораздо интереснее Булгарину было обсудить действия Наполеона, поведать про встречи французского деятеля с испанским министром Мануэлем Годоем, носившим титул князя мира, сообщить про лишение Бурбонов неаполитанского и испанского королевств. Говорил и про договорённости между Александром и Наполеоном, как решалась судьба Польши, окончательно растворявшейся в соседних государствах. Немного про бунты поляков, усмирять которые довелось и Фаддею.

Однажды к Булгарину подходил финн, уже много лет спустя, после отторжения Финляндии в вечное российское владение. Он отвечал, насколько жизнь населения преобразилась, нежели приходилось терпеть лишения при шведах. Вообще Фаддей стремился показывать, каким образом он радеет за Россию. Потому и финны у него рады переходу под владение русского царя. Радел Булгарин и даже так, что не против оказывался устранять всякого, выступавшего против действующего положения дел. Собственно, за то Фаддея современники и не любили, обидно отзываясь в многочисленных эпиграммах. Потому в «Воспоминаниях» Булгарин прямо сообщает — нужно говорить правду по существенно важным моментам, никак не стремясь умалчивать.

Из совершенно непонятных побуждений, Фаддей завёл повествование о жизни и деятельности Михаила Сперанского. Знакомя читателя с биографией сего замечательного политического деятеля, Булгарин поведал обо всём, начиная с ученической скамьи, оглашая взлёты и опалы, подведя к основному — сибирскому губернаторству. Фаддей сделал акцент на деятельности Сперанского в Сибири, где тот в качестве губернатора отдавал под суд всякого чиновника, не взирая на чины и звания, находя для того весомые причины. Именно потому Фаддей считал, что Сперанского в Сибири никогда не забудут, веки вечные он будет в почёте у сибиряков. К сожалению, уже спустя сто лет про деятельность Сперанского в Сибири не помнят совершенно, ежели где и вспоминая, то в Иркутске, где Михаил и пребывал в качестве губернатора.

Шестая часть воспоминаний продолжит умалчивать о самом интересном — Булгарин не спешил сообщать, каким образом он оказался в армии Наполеона. Понимая это, Фаддей оговаривался, ведь не зря он сообщал отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Не обо всём он будет сообщать читателю, а только о некотором. Причём, потому он и рассказывает про разное, ибо об этом слышал. Например, взялся рассуждать о тактическом гении Суворова. В чём же гений заключался? Ни в чём! Как же так? Очень просто. Фаддей уверен, изучать тактические изыскания Суворова бесполезно — их нет. Не может быть: скажет читатель. Очень может. Вся тактика Суворова заключалась в действии нахрапом, вооружившись русской удалью. Именно так и никак иначе. Читатель должен запомнить это. Суворов всегда шёл напролом, благодаря чему и одерживал победы.

У Булгарина имелось ещё десять лет, дабы найти силы и поведать о дальнейших воспоминаниях. Однако, такого не случилось. Не стал Фаддей рассказывать про литературную деятельность, каким образом был причастен к Третьему отделению. Всё тайное — таковым и осталось. Булгарин сообщал про разное, о чём легко узнать и из других источников. Да и сам он черпал информацию из разных мест, немного добавляя и от себя. Получилось так, что «Воспоминания» сообщали информацию о юных годах Фаддея, тогда как прочее — набор любопытных обстоятельств о постороннем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда говорят о публицистических работах Екатерины, вспоминают периодическое издание «Всякая всячина», в котором императрица анонимно размещала свои труды. Приводят различные умозаключения, чаще направленные на прочую публицистику, против чего требовалось говорить хотя бы в каком-то собственном издании. Но насколько это действительно? Некоторый успех «Всякой всячины» вскоре сошёл на нет. Не сумел закрепиться и следующий вариант журнала — «Барышек всякой всячины». Причина того в неинформативности содержания. Вместо содержательности, «Всякая всячина» содержала краткие абзацы информации, ни о чём толком не сообщавшие, кроме пережёвывания специально выдуманных материалов.

Среди работ Екатерины можно выделить, например, «Письмо к Иванушке», сообщавшем о прохладном лете. «Письмом в редакцию» Екатерина сообщила о желательности землёю производить столько плодов, сколько в издании помещается слов. Интересным может показаться «Письмо П. Правдомыслова», адресованное Белиберде, переведённое с курильского на японский, с японского на китайский, с того на мунгальский, затем на татарский и после на русский. Согласно его текста, из пятилетнего путешествия вернулся человек, теперь он увидел, как бедный стремится жить не хуже богатого, тратить больше, нежели имеет дохода, потому влезает в долги, не думая их отдавать. Примечательной может показаться и статья «Поздравление с Новым Годом». Чем в будущем будут заниматься руководители разных стран, к тому проявила склонность ещё Екатерина в 1769 году.

Прочее во «Всякой всячине» сообщалось велеречивым слогом. Где-то юнец просил оценивать его по словам, а не по делам. Где-то про журнал, критикуемый с первых выпусков. Тут же сама Екатерина писала письмо от мужчины, что ждёт новый выпуск «Всякой всячины» с нетерпением. И далее, опять же Екатерина, выступала с возражением, находя, чем журнал её не устраивает, будто хорош единственным — отлично помогает засыпать. Чем далее, тем статьи Екатерины всё более переходили на политику, говорилось про заботу государыни о народе, вознамерившейся ввести в России законы. В «Барышке» Екатерина ответила Новикову на похвальбу её пьесы «О время!».

В 1783 году Екатерина возобновит публицистическую деятельность. Издание будет называться «Собеседник любителей российского слова». Оно примечательно содержанием, скорее направленным в научное русло.

В статье «Начертание о Российских сочинениях в Российском языке» говорилось про русский народ, склонный стремиться быть повсеместно, чем он сходен с государством, постоянно расширявшемся. Появляется единственная неувязка — русский язык. Должно быть ясно, владеющий русским языком обязан писать грамотно и опираться на нормы, поскольку язык русского народа превосходит изобилием, красотою и важностью все новейшие языки. Екатерина постаралась провести сравнительный анализ с латинским языком, найдя ряд одинаково звучащих слов, пояснив древность не только латинского, но и русского языка. К тому же, Екатерина определила славянский язык более древним.

Тут же стоит сообщить о некоторых выдержках «Из протоколов Российской Императорской Академии» за 1783 год. В одном из них сообщалось о принятии в члены Академии Фон-Визина. В другой — о необходимости убрать из словено-российского словаря слова, вышедшие из употребления, чему противилась Дашкова, считавшая устаревшие слова обогащающими язык. В ноябрьской выдержке сообщалось об ещё одной инициативе Дашковой, предлагавшей ввести в азбуку новые буквы: «г» с точкой и чёрточкой сверху, сходную по звучанию с немецкой и латинской «g»; другой буквой должна была стать «iо» или «iота», обязанная применяться в словах типа «матiорый» или «iолка». Как бы не хотелось, но непосредственно букву «ё» Дашкова не предлагала. А вот звук «г», получается, прежде звучал в более мягком варианте.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Третий том «Российской истории» от Фёдора Эмина помогает установить, почему Киев утратил значение главного города для Руси. Причина прозаическая — киевляне открывали ворота всякому, кто желал обладать городом. Стоило Великому князю покинуть Киев, как тут же возникал другой Великий князь. При Долгоруком владение Киевом считалось обязательным. Но желание киевлян отдаваться под власть всякому, только бы их лишний раз не беспокоили, в окончании пагубно скажется — при Андрее Боголюбском Киев, мирно сдавшийся, будет отдан на разграбление, после чего утратит значение, уступив великокняжеское право городу Владимиру.

Долгорукий не мог закрепиться в Киеве, постоянно уступая Изяславу II Мстиславовичу, который, в свою очередь, стремился опираться на помощь венгров. Не удалось Долгорукому отстоять Киев от следующих его владетелей. Но это спор детей и внуков Мономоха, который и следует воспринимать неурядицами династического толка. Когда же Долгорукий овладеет Киевом, вскоре умрёт. К 1169 году как раз случится воинам Боголюбского грабить Киев. Более не будет Великих князей Киевских в прежнем значении, и судьба города перестанет иметь значение для дальнейшей истории Руси.

Почему так однозначно? Прежде, чтобы считаться Великим князем, требовалось быть владетелем Киева. Проблема усугублялась большим числом претендентов, имеющих право на обладание городом. Решение отказать Киеву в великокняжеском праве оказалось удачным, поскольку владеть Владимиром могли не все дети и внуки Мономаха, а лишь дети Долгорукого, приходившегося Мономаху шестым сыном. Круг оказался сужен до ограниченного количества лиц. И это стало благом для Руси, так как вместо постоянных родственных свар, возникло некоторое спокойствие. Тем более, отдалённое положение от поляков и венгров имело огромное значение.

К 1174 году, вследствие имевшихся разногласий, Андрей Боголюбский будет убит. Эти же разногласия через несколько лет позволят занять великокняжеский престол Всеволоду III, при котором на десятилетия наметится спокойствие на Руси. Но и при нём династические свары получат продолжение, быстро подавляемые. О своих правах с прежней силой опять станут заявлять поляки, устраивая походы на Киев, требуя отдать им во владение Галицкое княжество. До 1212 существенных перемен не случится, Всеволод останется Великим князем Владимирским, по праву удерживая титло.

Теперь нужно вернуться к тому, с чего Эмин начинал повествование, к чему постоянно апеллируют все, кто берётся за изучение истории по его трудам. Эмину высказывали претензии, касательно источников, приводимых им в доказательство предлагаемого варианта истории. Фёдор возражал — мужи те именитые, с их мнением нельзя не считаться. А если кому угодно считать, будто он тех мужей выдумал, то такое мнение от узкого кругозора, может быть ограниченного за счёт плохого знания иностранных источников.

Когда Фёдору говорили, что требуется сообщать российскую историю, раз он взялся описывать именно её. И тут возражал Эмин, приводя в пример Татищева, чей вариант истории ущербен. Нельзя рассматривать прошлое, ограничиваясь пределами исследуемого государства. Даже больше, мало знать историю России — нужно знать историю Польши, Венгрии, Великого Княжества Литовского и всех политических образований, что исходило от кочевых народов и их потомков. Может даже лучше изучать не историю России, а как раз сопредельных государств, из чего и усваивать историю непосредственно России.

Получается, мнений существует великое количество, определиться с правильным вариантом всё равно не получится. Нужно уделять внимание всему одновременно. Действительно, разве правильно знать историю родной страны, при этом совершенно ничего не ведая об исторических процессах в соседних государствах? Если к чему это и ведёт, то к необоснованным взаимным претензиям, в которых, в сущности, невозможно разобраться, не имея соответствующих знаний.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1855 году Константин написал письмо Александру II, только вступившему на российский престол. Оно именовалось как «Записка о внутреннем состоянии России». Аксаков с пониманием относился к молодому правителю, уверяя, что значение царя — сближаться с народом, в чём и выражается величие данных ему полномочий. Не надо брать пример с Петра Великого, установившего в России абсолютизм. Следует вспомнить о Земских соборах, будто бы выражавших народную волю, при этом никогда не противореча царю. Что до самого русского народа — в нём нет склонности к революционным порывам. С помощью такой записки обязательно придёшь к выводу о невозможности опираться на прошлое, представляя, каким будет будущее.

Тогда же Аксаков мог отправить к царю заметку «Значение столицы». Снова Константин выступал с критикой политики Петра Великого. Не следовало выбирать для столичного города место, для того не приспособленное. Столица должна определяться исторически, быть центром притяжения народа. Не потому ли, с момента назначения Санкт-Петербурга столицей, происходят постоянные дворцовые перевороты? Столица настолько удалилась от России, что её жители перестали понимать и осознавать происходящие в стране процессы. Видимо, не просто и то обстоятельство, что Александр II родился в Москве.

В 1859 году Аксаков напишет «Краткий исторический очерк Земских Соборов», дабы ещё раз наглядно показать, насколько они важны и в современной ему России. Но для того особого напоминания не требовалось, Александр II итак планировал проведение реформ, для чего оказывался вынужден проводить совещания, заслушивая различные точки зрения.

В 1860 году опубликована заметка «По поводу Белевской Вивлиофики, изданной Н. А. Елагиным». Константин брался проанализировать писцовую книгу Белевского уезда. Он нашёл интересный для него материал, должный подтвердить правоту об отсутствии на Руси крепостничества. Выходило, что существовали вотчины и поместья, которые обрабатывались приписанными к ним крестьянами, были те, где крестьяне обрабатывали лишь свои земли, но не земли помещика, и такие, которые обрабатывались с помощью только наёмной силы, поскольку упоминалось о произведённой обработке земли. Безусловно, выводы важные. Но сделаны они на основе текста, где не всё могло быть подлинно изложенным.

Там же Константин пытался установить, когда наступил момент, окончательно ставший непреодолимым препятствием для самовольного перехода крестьян. Пусть Юрьев день обозначен Борисом Годуновым в качестве такого, но мало кто его придерживался — хватало беглых, чьей судьбой никто не интересовался.

Другой аспект заметки — кому всё-таки принадлежит земля? Константин говорит, будто народу. Народ дозволяет государю ею управлять. Но сам же народ платит государю за пользование землёй. Можно сказать, такое мнение сформировалось во времена стародавние, но понимается с аналогичным смыслом, каковой придаётся и поныне.

В собрании сочинений Иван Аксаков выделил раздел «Разные отдельные заметки», там нашли место разрозненные записи Константина, где бы он их не оставлял. Можно привести некоторые в близкой интерпретации или в точном значении:
— Отечество — есть искусственное слово, ибо не было на Руси такого понятия;
— Русскую историю можно читать как жития святых;
— Цель государства — сделать совесть бесполезной;
— Русским свойственно стыдиться самих себя и своего прошлого, не в силу чего-то, таков их характер;
— Колесо русской истории оборачивается за сто пятьдесят лет;
— Личность как фальшивая нота в хоре (дословно про русских);
— Русскому не нужно объяснять, что он русский, достаточно указания на сам факт;
— Русский народ — это человечество.

Сообразуясь с вышеизложенным, остаётся сожалеть о нерешимости Константина Аксакова написать собственный вариант истории.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1846 году в «Московских ведомостях» опубликована статья Аксакова «Семисотлетие Москвы» о грядущем событии, должном прийтись на двадцать восьмое марта. От Константина требовалось прояснить, как из сельца Москва доросла до столицы, и объяснить возросшее значение в представлениях россиян. Должно быть ясно, такого права москвичи добились справедливо, приложив к тому старания. После Москва навсегда осталась восприниматься за оплот России. В качестве примера предлагается обратиться к периоду Смутного времени — тогда население оглядывалось на столицу, не махнув рукой и не задумав передать столичные функции другому городу. А как было в 1812 году? Пока Москва не заполыхала, не было в русских войсках твёрдости, но стоило городу быть объятым огнём, как армия Наполеона дрогнула и начала отступление. Поэтому, невзирая на Санкт-Петербург, важнее Москвы для русских не было и не будет.

На протяжении сороковых и пятидесятых годов Константин создавал заметки, объединённые под названием «Замечания на летописи Нестора по Лаврентьевскому списку». Требовалось понять, не всё обстояло так, как о том дошло до нас по летописных свидетельствам. Если ничего толком не написано про события до 907 года — не может означать, будто ничего и не было. Княживший Олег не владел всей Русью, как о том сложилось мнение впоследствии, просто множество русских князей осталось без упоминания. Эти замечания — лишь часть изложенных Константином. Из сходных материалов отметим «Замечания на акты Археографической Экспедиции», они же «Записки о Русской Истории».

1851 годом отмечается рукопись «О древнем быте Славян вообще и Русских в особенности, на основании обычаев, преданий и песен (язычество; о браке; разбросанные заметки; по поводу Лужицких песен)». Данные заметки должны были пригодиться Константину, но соответствующую статью он не написал.

Без даты рукопись «Замечания на статью г. Шеппинга: Купало и Коляда». Аксаков говорил про традицию славян разделять год на две части, соответственно отмечая зимнюю и летнюю. В остальном заметка Константина написана приёмом оспаривания точки зрения критикуемого автора.

В 1852 году Аксаков пишет статью «О богатырях времён Владимира по Русским песням», она же «Богатыри времён великого князя Владимира по русским песням». Самое основное — богатыри те могли жить и совершать поступки во времена до нашествия татар, вероятнее всего борясь с половцами или печенегами. Сам великий князь Владимир, именуемый Красным Солнышком, является героем мифологии. Константин отметил некоторых богатырей, далеко не добрых нравом и не совершающих деяния во славу соотечественников.

В том же году — исторический труд «О различии между сказками и песнями Русскими. По поводу одной статьи». Аксаков вновь критиковал Шеппинга. Причина — Иван-царевич был уподоблен былинным богатырям. Для яркой характеристики Константин использовал пословицу: красно поле рожью, а речь — ложью. К 1860 году будет опубликована «Заметка о значении Ильи Муромца».

В 1853 году написаны «Замечания о Псковской рядной записи XIII века». Аксаков критиковал интерпретацию, сделанную в издании «Записок Археологического Общества». Но потомок должен осудить и его самого, излишне вольно полагавшего себя владеющим подлинным знанием. То сделать трудно в силу вполне понятную, даже найди доказательство в летописных источниках — можешь быть всё равно не прав. Объяснение тому в словах, чьё значение могло разительно измениться. Поэтому, несмотря на схожесть, смысл мог иметь любое значение, вплоть до прямо противоположного.

За последующие семь лет Аксаков постарается говорить на более высоком уровне, он даже посмеет обратиться к новому государю — к Александру II. Чем не причина принять на себя регалии Карамзина? Да тому не бывать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С 1851 года историк Сергей Соловьёв начал издавать по тому в год своей монументальной «Истории России с древнейших времён». И всё это время Константин Аксаков проявлял интерес к данному труду. Но он им не восхищался. Константин был ярым противником идей Соловьёва. Потому критиковать он предпочитал обстоятельно. Если собрать всю критику, написанную до 1860 года — получилось бы издать отдельным изданием. Но насколько существенно важное значение имеет критика Константина? Не сказать, чтобы всё имело необходимость. Как бы не старался Аксаков выразить собственные взгляды, его суждения всё равно оставались на уровне предположений. И взгляды Соловьёва в той же мере представляли одну из точек зрения, из казавшихся допустимыми. Поэтому, понимая пустоту полемики, историки ещё не раз выдвинут иные предположения, сойдутся в отстаивании старых идей, так и не разработав единственного допустимого понимания прежде происходившего.

Историков всегда хочется спросить, насколько они подготовлены судить о прошлом? Завтра настанет пора иных воззрений на действительность, многое перестанет иметь значение. Потомки обязательно начнут искать в предках отражение себя нынешних. И это у них обязательно получится. Только нет в том необходимости — даже будь предок похожим на тебя, он всё-таки мыслил другими категориями и имел иные моральные ценности. А ежели так… то лишь коротко постараемся понять, в чём же Аксаков укорял Соловьёва.

Полемика достигнет разгара в последние годы жизни Константина. Но в 1851 году он напишет с чем не склонен соглашаться. Труд будет называться «По поводу I тома Истории России г. Соловьёва», либо иначе «Несколько слов о русской истории, возбужденных Историей г. Соловьёва». Текст останется в рукописи.

В 1856 году Аксаков опубликует статью «По поводу VI тома Истории России г. Соловьёва», касавшийся времён правления Ивана IV Грозного. Будет поставлен вопрос о земских соборах, которые обязаны были влиять на царей, без исключений. Если ни принимать волю земских соборов, то цари должны с ними советоваться. Со стороны позиции Константина создавалось впечатление о его желании показать присущий правителям России либерализм. В варианте к статье, который не был опубликован, Аксаков сравнивал похожие поступки Ивана IV и Петра Великого, особенно шутовской случай с передачей власти.

В 1857 году опубликован критический очерк «Замечания на статью г. Соловьёва: Шлёцер и антиисторическое направление». Накал несоответствия представления о должном быть не позволял Константину успокоиться. Разве не понимал Аксаков, насколько Соловьёв не способен выражать похожие на его мысли? Если бы так могло быть, то быть ему Константином Аксаковым, а не Сергеем Соловьёвым. Тогда же опубликован ещё один очерк «По поводу той же статьи г. Соловьёва».

В 1858 году публикация статьи «По поводу VII тома Истории России г. Соловьёва», в 1860 — «По поводу VIII тома Истории России г. Соловьёва». Константин всё никак не мог успокоиться, буквально изводя себя, находя всё новые слова для несогласия с авторской позицией. Продолжать ему в том же духе, не случись умереть… Организм Константина истощился, он оказался надломлен смертью отца. Оставалось жить и работать на протяжении последующих полутора лет. Должно быть понятно, как Константину тяжело давались труды. Он обязан был понимать, насколько опасно лишний раз терзаться понапрасну.

Читатель должен задуматься, насколько важно стремиться отстаивать взгляды, в исторической перспективе тщетные. Дожить до отмены крепостного права Константин не сумел нескольких месяцев, так и не став свидетелем триумфа мысли. Да и не было триумфа, не возьмись Иван Аксаков издать собрание сочинений, затянувшееся на годы, так и не ставшее изданным полностью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Создать собственный вариант Русской истории у Аксакова не получилось, зато он оставил три заметки, объясняющие начала начал — то есть особенности того периода времени, изучать который Константин и предпочитал. Датировку заметок установить трудно, приблизительно — пятидесятые годы. Назывались они так: «О русской истории», «Русская история для детей» и «Начало Русской Истории, рассказ для детей». Все они носят обрывочный характер. Аксаков брался реализовать важную идею, но каждый раз ему не хватало терпения. А может излишне сложно говорить об исторических процессах, когда количество находящихся у власти людей увеличивается. Поэтому Константин не распространялся далее летописного свидетельства об уничтожении Ольгой городов древлян.

Откуда пошло слово «славяне»? Никак не от «славы». Оно обозначает «слово», ибо были они «словене». То есть Константин предлагает для великороссов закрепление аканья в языке. А откуда слова: «ляхи» и «поляне»? Вполне должно быть очевидно, «ляхи» — производное от «валахи»: народа, вынудившего «ляхов» переселиться в поля на севере, откуда уже происходит слово «поляне». Но и тут не стоит объединять «полян» западных и восточных, поскольку слово «поляки» — не есть «поляне». Но в понимании славянских народов присутствует разъединяющая их сложность — они отуречивались, онемечивались и… почему бы и нет… омордвинивались, вследствие чего между ними возникали противоречия. Если же смотреть на историю много глубже, то следует признать в славянах потомков скифов.

Родившись русским, станешь стремиться к русскому. Тот же принцип действует касательно всех славянских народов. Говорить об объединении народов в один — теперь не приходится. Это действует и в том случае, если воспитан в традициях других культур. Как пример, в России дворянские дети росли во французской среде, не зная даже русского языка, всё равно оставаясь верными родному для них народу.

Нужно всё-таки установить, что критически важным для России считается 862 год — изгнание чужеземных варягов и призвание варягов заморских, имеющих с русскими родственные связи. Собственно, по поверьям, они-то и были русского племени, тогда как север Руси населяли ещё не россы, а славяне, до той поры не изменившие своему изначальному прозванию.

Тут можно остановить внимание к истории от Константина, напомнив про близкую по значению версию, сторонницей которой была императрица Екатерина Великая. Она подлинно считала, что Рюрик — не чужой России человек, он просто покинул родные земли, куда после и оказался призван, ставший отныне должным принять титло князя от Гостомысла, бывшего тогда старейшиной среди славян. Как раз Гостомыслу Рюрик и приходился внуком, вследствие чего имел полное право принять княжеский титул. С тем исключением, что данное право хоть кто-то имел, так как нигде и никем не оговаривается мотив изгнания чужеземных варягов, до того веками управлявших славянскими поселениями в составе страны городов — Гардарики.

Дальнейшая история, её придерживается и Константин, согласуется со сказаниями от Нестора. Как раз Аксаков в вольной форме передаёт понятными словами племяннице Ольге, сразу разъясняя, откуда у неё такое имя. Осталось где-нибудь объяснить, как русских князей вообще именовали. Ведь не Ольгой и не Игорем их звали, то данность позднего времени. Для современников они не могли быть кем-то иным, нежели Хельгой и Ингваром. А ежели так, то Константин не мог объяснить племяннице, отчего именно так, а не иначе, раз слова славян оказывались имеющими малое значение, тогда как и варяги в прежней мере сохранили чужеземность, в чём и отличающиеся, то только сменой положения до княжеского, будучи прежде в услужении у тех же варягов, до того стоявших над ними и там, откуда они прибыли на Русь.

Автор: Константин Трунин

» Read more