trounin.ru

Нужно раз и навсегда забыть — крестьяне на Руси не были зависимыми людьми. Аксаков решил об этом порассуждать в цикле заметок, при жизни им так и не опубликованном. Можно точно установить, что до XV века крестьянин обладал одинаковыми правами с другими сословиями. С приходом к власти Ивана III ситуация начала изменяться, вплоть до Бориса Годунова. Важным было бы проследить мысль Константина до Петра Великого, но далее царя Фёдора — сына Ивана IV — рукопись безмолвствует.

Первая заметка «Народная крестьянская община, отношение её к земле, отношение крестьян к помещикам». Аксаков вновь возвращался к пониманию земельных владений, не должных пониматься под именно владениями. Константин предлагает принять трактовку слова «Отчина», обозначающее наследование от отца к сыну права владения землёй, но не права на владение землёй. Земля неизменно оставалась общей собственностью. Как князей наделяли правом лишь распоряжаться, так и князья могли наделять соответствующим правом.

Вторая заметка — и есть «О состоянии крестьян в древней России». Почему Аксаков вообще старался это обсуждать? Всё объясняется просто, в обществе всё активнее поднималась тема необходимости отмены крепостного права как чужеродного для России явления. В год 1855 начнётся царствование Александра II, а это прямой путь к эмансипации крестьян, перед чем требовалось проводить обсуждение по искоренению крепостничества. Труды Аксакова в том могли помочь.

Считается, что подлинное закрепощение случилось при Петре, тогда как до него не существовало обязательной традиции закрепления крестьян за определёнными землями или помещиками. Прежде закрепляли сугубо безземельных крестьян, тогда как остальные вольно селились волостями. И все эти крестьяне могли участвовать в выборах князя, если вести речь про Новгородскую республику. Отсюда и сформировавшееся мнение, будто поставленные во власть по народной воле, должны удовлетворять пожеланиям их поставивших. Прежде отказ от выполнения этого вёл к изгнанию из князей. Условно говоря, такое могло происходить сугубо до призвания Рюрика, ведь уже при нём народу не дозволялось указывать князю — для чего достаточно вспомнить подавленный бунт под руководством Вадима.

Остальные заметки рукописи — это «Исторические замечания относительно положения и значения крестьян, как у помещиков, так и вообще» и «Акты археографической экспедиции». Аксаков приводит обширный перечень документов, на который он опирается при вынесении суждений. Константин выписывал самое для него интересное, как пример — его интересовало понимание слова «сирота», каким образом его можно трактовать по летописям. Выяснялось, «сиротами» являлись зависимые от князя люди.

Дополнительно прилагаются грамоты Ивана III, Василия III и Ивана IV. Как прежде сказано, интерес должен представлять отрезок времени, пришедшийся на царствование царя Фёдора Ивановича, переходящий непосредственно к периоду власти в лице Бориса Годунова. Всё-таки требовалось найти момент, когда произошло закрепощение. Рядом историков это приписывается непосредственно Борису Годунову, по другим данным — Петру.

И без этого удаётся понять, крепостное право для России не являлось необходимым. От него следовало отказываться. Вполне уместно предполагать, насколько обострились отношения в обществе, когда одни желали эмансипации крестьян, а другие выступали против этого, в свою очередь понимая под крепостничеством данность, существующую с древнейших времён. Нужно сказать обязательно и то, что такое мнение укоренилось в обществе, отчего и спустя время крепостное право считается неотъемлемой частью царской России и древней Руси. Такого мнения быть не должно — оно не является верным.

Аксаков не был голословен в суждениях, перечень летописей и исторических свидетельств то подтверждает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русскую историю должны писать русские — мнение Константина Аксакова. Но кто из русских её действительно написал? Кого не возьми, все исповедуют чуждый России принцип. Обязательно прослеживается придерживание немецких позиций, хоть того же Эверса или Шлёцера. Можно сослаться на Ломоносова и Карамзина, но они явно писали историю не взглядом русского человека. И историк Соловьёв — сторонник западных идей. Всё это не то. Не упомянул Аксаков исторические труды Татищева, Фёдора Эмина и Николая Полевого, скорее всего посчитав их вовсе недостойными считаться за таковые. Русским нужна история, написанная русским — продолжал на таком мнении настаивать Аксаков. Что же, почему тогда он сам не взялся за написание подобной работы? Константина хватало лишь на критику, к которой он подходил с удовольствием. Присущее ему желание разносить оппонентов продолжало помогать создавать труды, иначе так ничего бы у него и не вышло, кроме высказываний в пользу недооценённого величия русских, до сих пор не заслуживших права иметь подлинно собственную историю, ими же написанную.

И вот теперь, когда схлынула волна стремления к западным воззрениям, появилась возможность самостоятельно изучать летописи и опираться на фактический материал, вполне пригодный для использования в формировании отличного от прежних представлений о русских, в том числе и о славянах. Но как говорить о том, о чём толком ничего неизвестно? Как раз там и получится высказывать взгляды, должные восприниматься за близкие к действительно раньше имевшему место быть. Возникает другое недоумение, насколько существенно важно доказывать исторические процессы, настолько отдалённые во времени и лишённые конкретики? Какую роль сыграет понимание была древних славян? Это приведёт к единственному — росту противоречий, возникающих из пустоты национальных конфликтов. Но раз в человеке горит желание разыскать истину, он будет к тому стремиться, невзирая на нужность или бесполезность.

Конечно, Константин старался высказаться «По поводу мнений о родовом быте». Но он сам настроил читателя на лад неприятия текста. Когда с первых строк раздаётся призыв к необходимости опровергнуть мнение предшественников и современников, автор такого труда воспринимается одиозным деятелем, будто ему одному понятна суть исторических процессов, тогда как сформировавшиеся школы исторических мнений — заблуждающиеся глупцы. Если так размышлять, тогда и те «глупцы» скажут противоположное суждение, настолько же имеющее право считаться истинным. Не лучше ли сбавить градус неприятия, стремясь придти к общему мнению? Пусть нельзя опровергнуть чуждое мнение, зато допустимо его посчитать претендующим на близость к действительному, помогающему лучше понять то, что никогда не будет с полной точностью установленным за данность.

Как бы Аксаков не понимал значение для славян рода, семейные взаимоотношения, — это нисколько не поможет установиться иной истории. Как бы не хотелось, но русская история начинается с призвания варягов. Причём, кому не нравится призвание варягов с Рюриком во главе, тот может опираться на скандинавские саги, повествующие о тех же варягах, стоявших прежде конунгами над русскими городами, о чём историки предпочитают умалчивать и не распространяться. Не стал бы о подобном говорить и Константин Аксаков, предпочитающий видеть в русском народе русских, но никак не склонный считать за близость к возможному тесную связь северных и западных славян к миру готов немецких и скандинавских земель, тогда как до IX века вся славянская история протекала как раз там. Остаётся непонятным, почему на Руси сохранилась лишь «Повесть временных лет» за авторством Нестора, причём полностью игнорирующая историю, происходившую до призвания Рюрика на княжество.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Полемизировать Константин Аксаков очень любил. Многие его труды на том и построены — он оспаривал мнение оппонента. И, надо сказать, соглашаться Константин практически не умел. Если где увидит нечто, против чего он может возразить, — сражу же возражал. Это коснулось и такого понятия, каковым являлось слово «изгой». Так ли существенно важно, насколько это понятие считалось приемлемым на Руси? Для Древней Греции — оно являлось данностью. Жителей полисов часто изгоняли посредством остракизма, дозволяя вернуться назад не ранее, нежели пройдёт определённый срок. Но на Руси… Неужели остракизм существовал и среди русских? Либо он имел иную форму, не настолько близкую к греческому варианту? Константин очень заинтересовался, опубликовав в качестве исследования соответствующий труд.

В конце размышлений Аксаков решит так. Изгои на Руси существовали. Так ли они назывались или иначе — вопрос трактования летописных свидетельств. Но подлинно изгоев, изгоняемых из поселений, не существовало. Не было такого, чтобы человека могли заставить покинуть поселение или княжество. Следует иначе смотреть на понятие неприятия людей, в чём-то провинившихся. Всё оказывалось много проще, изгоями становились не по общественному порицанию, а в качестве причастного к определённым сословиям. То есть могли изгнать из купцов, посчитав человека неугодным для купеческого ремесла. Только в таком виде существовали изгои на Руси, ни в каком другом их понимать невозможно.

Как Константин к этому мнению пришёл? Он тщательно анализировал летописи, стремясь найти упоминания изгоев, изгнанных людей, либо слов, должных навести на мысль о принудительном лишении человека занимаемого им положения или изгнания из поселения. В качестве чтения человеку постороннему — данный материал покажется сухим, нисколько не похожим на те труды, которые писались доступным для его восприятия. По этому принципу можно понять, почему исторические работы Константина Аксакова редко находили заинтересованного в их чтении.

Опять же, почему на Руси человека не могли изгнать из рода? Отчего изгоями становились по сословному признаку? Остаётся предполагать, Константин смотрел на разрешаемое затруднение с позиции историка, опирающегося сугубо на документы, не допуская домысливания. Ему не удалось найти свидетельств за изгнание из рода. Подобное просто должно было существовать, но оно имело другие специфические обстоятельства. Например, и без исследований Аксакова понятно, каким образом князья могли бороться друг с другом, калеча неугодных или отправляя их на вечное заточение в княжескую темницу или в подземелья монастырей. Собственно, зря Аксаков не рассмотрел вопрос понимания изгоев с этой позиции, как вынужденно принявших монашеский постриг.

Действительно, человек мог стать изгоем по личному желанию, либо принять то в виде наказания. Из тех же летописей известны примеры, когда люди принимали аскезу, добровольно или насильственно, навсегда закрываемые в кельях без света и притока свежего воздуха, вынужденные пребывать там нагими, ходить под себя и потреблять малое количество пищи и воды. Со временем таковое поведение становилось признаком исправления человека, ставшего на путь богоискательства, желающего жить по примеру Христа, принимая страдания, дабы искупить грех личный, либо общественный.

Как становится понятно, у слова «изгой» может существовать множество оттенков, трактуемых разным образом, как в уничижительном смысле, так и в придающем качество особого рода благости. Основательно разбираться Константин всё-таки не стал, заранее сузив область нахождения сути явления изгнания людей, решив определиться, на уровне рода то происходило или на уровне общества. Вывод его уже был сообщён. О прочем читатель пусть размышляет самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каких только представлений не существует. Обязательно находится точка зрения, кажущаяся новаторской, вместе с тем, претендующая на право считаться наиболее близкой к истине. Так происходит во всём, чего касается способность человека к размышлению. Нужно ли оно? Считается необходимым. Свой след в понимании истории старался оставить и Константин Аксаков, особого значения так и не сыграв. Многие из его работ остались в состоянии рукописей, после смерти опубликованные Иваном Аксаковым — братом — в составе трёхтомного собрания сочинений. О чём же Константин смел рассуждать? Желающие то узнать, могут присоединяться, усвоив ещё один взгляд, вполне уместный, поскольку право каждого считать, что принимать за наиболее правдивое.

Константин считал за основу мнение, будто русские — особого свойства народ. Они призвали во власть над собою людей из-за моря. Поступал ли так какой-нибудь другой народ? Аксаков уверен — на подобное решились лишь русские, добровольно согласившиеся принять власть чужеземца. Это говорит за склонность русских иметь над собою монарха. Только какого? Константин брался опасно рассуждать, особенно на фоне остро стоявшего польского вопроса. Так уж повелось, в современной ему России власть передавалась по праву наследования, но никак не по воле народа. Почему упомянут польских вопрос? Как раз поляки и предпочитали выбирать над собою королей, сообразуясь с личными представлениями. Вывод получался неоднозначным. Да, русские тяготели видеть монарха над собой, но давно не стремились того мнения придерживаться с помощью общего обсуждения.

Среди рукописей, повествующих на схожую тему, — есть труд «Переворот Петра Великого», близкий по содержанию к труду «Об основных началах Русской истории». Константин вновь брался рассуждать, отчего русский народ предпочитает видеть над собою монарха, тогда как историки предпочитают утверждать обратное. Историки могут вспомнить Новгородскую республику, где князья призывались по воле народе, они же изгонялись — по воле того же народа. Должно возникнуть противоречие. Отнюдь, Константин считал подобное невозможным — в смысле противоречия. Наоборот, стремление поставить над собою князя — есть отражение стремления к монархии.

Интересно наблюдение Аксакова касательно самого русского народа. Оказывалось, на Руси были холопы и князья. Других различий между населением не имелось. Подобия дворянства и близко не было, за таковое Константин княжеский род считать не соглашался. При этом все находились при равных правах, ведь князь не имел власти над данным ему в управление, он только правил тем, о чём его просили холопы. Как это следует понимать — лучше ознакомиться с расширенным текстом самого Константина Аксакова, обильно ссылающегося на летописи и прочие исторические документы.

Говорит Аксаков и про центр власти. Казалось бы, Москва — это центр притяжения, наделённый полномочием управлять русскими землями. Отчасти! Никто Москву специально для того не выбирал, и к мнению — как столицы — никогда не прислушивались. Получалось так, что Москва становилась именно центром власти, откуда исходят царские распоряжения, но существенного значения для происходящего на Руси она не имела, оставаясь вне России, одновременно выполняя функции столичного города. Так считал Аксаков, во многом оказываясь прав, как в историческом аспекте, так и касательно продолжающего восприниматься статуса Москвы в России, словно находящейся вне всего того, над чем она была поставлена управлять.

Обе рукописи, тут упомянутые, опубликованы не были. И не могли, особенно в годы их написания. Не стоит забывать, у власти продолжал находиться царь Николай, категорически не принимавший никаких суждений, способных позволить родиться какому-либо ещё мнению, кроме уже установившихся в обществе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Письма в редакцию — их можно назвать открытыми письмами или пояснительными записками. Лесков говорил о насущном. Например, по создании «Левши» его обвиняли во взятом на себя праве претендовать на первенство в вымысле мастерового, подобного тульскому умельцу. Николаю осталось кратко возразить, всю историю он выдумал, за исключением имевшей хождение присказки про то, как русские умельцы английскую блоху подковали, дабы она столь ретиво не танцевала. В той присказке не была и намёка на определённое искусство, скорее осуждалась политика Англии, всюду вмешивавшейся и никак не способной утихомирить нрав. Поэтому в 1882 году через газету «Новое время» было сообщено литературное объяснение «О русском Левше».

В 1883 году через газету «Новости» Лесков писал, как понимать отчисление его со службы, чему оказалось придано громкое звучание, будто он не справлялся с обязанностями. Отнюдь, брался пояснить Лесков, отчислили его сугубо из-за занятия литературной деятельностью, и не более того. В том же году через «Газету А. Гатцука» Николай ставил читателя перед принятием факта — начатый им публиковаться на страницах издания, роман «Соколий перелёт» продолжен не будет. Не видел более Лесков необходимости показывать нигилистов, способных перейти в ряды радетелей за царский режим. Ещё одно письмо для газеты «Новости», касалось оно «Ефима Ботвиновского».

В 1884 году через газету «Русский курьер» Лесков отказывался от авторства статьи по громкому судебному разбирательству вокруг грабительского присвоения дворней огромного наследства. Тогда же через газету «Новости» писал письмо об обеде. И ещё одно открытое письмо «Авторское признание» за тот же год для издания «Варшавский дневник». Лесков просил не считать своё творчество тенденциозным. Ничего подобного он себе никогда не позволял. Наоборот, всё им описываемое — является происходящим сейчас. Не нужно обладать способностью подмечать скрываемое, поскольку оно и без того заметно невооружённым глазом.

В 1885 году через газету «Новости» Лесков написал «Объяснение по трём пунктам». Оказывалось, Николай решил составить подобие учебника по Библии, чтобы детям по нему проще было учиться. Греха из-за того он за собой не видел. Скорее удивлялся, почему мужи от религии того сами до сих пор не сделали. За тот же год письмо в редакцию журнала «Новь» — Лесков говорил, что прекращает работу над произведением «Незаметный след».

В 1887 году через газету «Новое время» Николай пояснял для него неприятное обстоятельство. Издательство Вольф без его ведома выпускало книги, используя частично и его рассказы в том числе. Годом спустя Лесков поделился уже радостью: Быков составил его библиографию и выпустил брошюрой в количестве ста экземпляров. Письмо так и называлось — «Товарищеский подарок».

В 1889 году через газету «Русские ведомости» Лесков был вынужден объясняться, поскольку ему вменили в вину, будто в повести «Зенон-златокузнец» он описывал недавно почившее лицо. Тогда же через газету «Новое время» пришлось объясняться «Об иродовой темнице», якобы которую он выдумал. Там же в 1890 году Лесков опубликовал открытое письмо «Дружеская просьба», чтобы никто не думал тратиться к юбилею его писательской деятельности. Лескову казалось достаточным того, что его продолжают помнить и его трудами зачитываться.

Остаётся назвать ещё одно письмо в редакцию, на этот раз «Петербургской газеты», названное «Курская трель о Толстом». Кажется очевидным, о чём мог написать Лесков. Он и сообщал про очередного горе-посетителя Ясной Поляны, которому привиделась глупость, коей тот и делился с читателями. Сдерживаться Лесков не стал, по пунктам объясняя, где именно нужно видеть ложь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С 1886 года Лесков — ярый защитник Толстого. О чём бы Лев Николаевич не рассуждал, Лесков его всячески поддерживал. Так за 1886 год вышел ряд статей. Первая из них — «Лучший богомолец» — касалась «Тенденций». Николай видел в Толстом истинно религиозно настроенного человека, в отличии от смеющих выступать против него с критикой. Следующая статья — Откуда заимствован сюжет пьесы графа Толстого «Первый винокур». Третья — «О куфельном мужике и проч». Теперь начинало казаться, Лев Николаевич способен объяснить абсолютно всё. Оставшийся загадочным со времён Достоевского, куфельный мужик, способный дать ответ на все вопросы, при этом никогда не покидая кухни. Выходило теперь — мужик тот может научить лишь жизни, и только.

В 1887 году Лесков публикует статью «Ненапечатанные рукописи пьес умерших писателей», сообщая о том, что ему известны тексты произведений, должные скоро появиться в печати. Тогда же написана заметка «На смерть Михаила Никифоровича Каткова», оставшаяся без прижизненной публикации. Не была опубликована и статья «Темнеющий берег», направленная против политических устремлений царя Александра III, запрещавшего выходцам из низших сословий поступать в гимназии.

В 1888 году написана статья «Пресыщение знатностью». Касалась она господ различной величины, чья сущность сводилась под одно, одинаково должное цениться за возвышенное к остальным положение. Тогда же опубликована статья «Бибиковские меры» — Николай вспоминал о привычке Бибикова стращать студентов солдатами, тем способствуя уменьшению недовольства, используя солдат в основном для острастки.

Кроме того, в 1888 — Лесков вступил в полемику со Штанделем, опубликовав заметку «О хождении Штанделя по Ясной Поляне». Оказывалось, Штандель проездом побывал у Льва Толстого, от силы пробыв у него четыре часа. Теперь он писал нелепицы, сравнимые с бредом сумасшедшего. Николай не стеснялся критиковать, объясняя по пунктам, в чём именно Штандель не прав. На это Лесков получил возражение. Последовала новая заметка — «Девочка или мальчик? (Десятый грех недостоверного Штанделя)».

Ещё статья за 1888 год — «Великосветские безделки». Она про то, как каждому поколению говорят о присущей ему тупости. И всё равно поколение выходит умнее, нежели их предшественники. Можно сказать — ничего в сущности не меняется. Так и продолжат говорить. Объяснение очевидно — по молодым людям нельзя судить об их умственном потенциале, так как большая часть действительно останется на приземлённых позициях, тогда как малая — осуществит возлагаемые на них надежды.

1891 год — статья «Ходули по философии нравоучительной». Лесков размышлял о значении слов, утрачиваемых, под прежним их пониманием не знаемым. Статья «Нескладица о Гоголе и Костомарове» — привычная для Лескова необходимость восстановления истины. Статья «Новое русское слово» — обострение борьбы славянофилов за чистоту русского языка по поводу вышедшего словаря, содержащего излишек иностранных заимствований. Статья «Замогильная почта Гончарова» — по поводу писем, доставшихся Лескову по завещанию.

Как видно, Лесков старался говорить правдиво, не допуская лживых представлений о действительности: нельзя , только бы сказать. Нет нужды тешить самолюбие, не имея представления. Строго и существенно важное — прочее отметается. Как раз таким и предстаёт перед читателем Лесков. Не скажешь, не видя в Николае настолько нетерпимого борца за справедливость. Нет, он умел сдерживаться, хорошо наученный опытом шестидесятых годов, стоивших ему продолжительной опалы. Нет нужды говорить излишне много и прямо, умные люди итак догадаются о происходящем, тогда как глупые не поймут, сколько им на то не указывай. Ежели оно так, нужно поддерживать интерес, не давая забываться существенно важным вещам. К таким выводам приходишь, знакомясь с публицистикой Николай Лескова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1883 году Лесков пишет статью «Народники и расколоведы на службе». Перед Николаем ставилась задача организации обучения раскольников. Но сказать ему было практически нечего. Всё, о чём только теперь можно помыслить, подробно рассказано Павлом Мельниковым, в миру ещё известным в качестве писателя под псевдонимом Андрей Печерский. Конечно, Лесков опубликует брошюру «О раскольниках города Риги преимущественно в отношении к школам» и статью «Искание школ старообрядцами». Теперь же Лесков сконцентрировался преимущественно на личности Мельникова и его трудах, горько сожалея, что февралём месяцем того же года светоч знаний погас, умерев, оставив на память потомкам значительные работы, в том числе два больших романа о быте старообрядческих общин в современные ему дни. Но всё-таки Лесков добавлял информацию и от себя. Он уверял читателя, что не так просты раскольники, даже в чём-то опасны. Не только Империя располагала тайной полицией, аналогичная служба должна быть и у самих раскольников.

В 1884 году Николаем написаны «Товарищеские воспоминания о Павле Ивановиче Якушкине», умершем двенадцатью годами ранее. Воспоминания составлены специально для издания сочинений Якушкина. Николай описывал его в качестве земляка — выходца из Орловской губернии. Знал Лесков Якушкина ещё юным, периода ученичества. Уже тогда Павел Иванович отличался мужиковатостью, чем и прославился впоследствии. Не любил Якушкин причёсываться, чем доводил до гнева учителей. Он и в жизни старался быть неотёсанным, должным казаться обыкновенным мужиком. То помогало ему ходить по деревням и собирать этнографический материал. Одно портило Якушкина — очки. За них его мужиком и не признавали, порою вполне намереваясь избить, подозревая в нём едва ли не засланного следить за простым людом. Лесков постарался быть честным с читателем, говоря, будь Якушкин всамделишным мужиком, то толку от него ни на грош. К труду он не приспособлен, полезного дела в хозяйстве не сделает. Единственное, ходил бы по трактирам и пил горькую, ведя беседы на вечные темы. Именно так заключал Николай разговор о Якушкине, видя в том под правильным углом ниспосланное провидением назначение.

За тот же год написана статья «Откуда пошла глаголемая Ерунда или Хирунда». Данное слово кажется всегда присутствующим в русском языке, только это не так. В речь оно пришло усилием нигилистов, поскольку всячески ими применялось, как яркая характеристика буквально всего, о чём они брались рассуждать. Оставалось непонятным, кто привнёс данное слово в язык. Кто-то указывал на Якушкина. Однако, разве мог любитель русской словесности позволить себе такое? Ведь имелась другая версия — корни у слова латинские, производное от Герундиума. И вот Лескову довелось послушать немецкого колбасника…

Оказалось, в немецком языке есть выражением «Hier und da», в переводе на русский «Сюда и туда». Вот оно и послужило за основу для слова «Ерунда». Ведь всё просто. Делая мясную продукцию, колбасник постоянно получает куски, непригодные ни для какой цели. Разве не ерунда? Может какому нигилисту это в своё время так понравилось, что он его стал применять ко всему, о чём думал аналогично. А так как для нигилистов конца пятидесятых годов всё сходило за ерунду, слово быстро прикипело и получило жизнь.

Вышло так, что общаться с немецкими колбасниками порою полезнее для общего развития, нежели с учёными мужами, пытающимися найти значение того, о чём они в истинном свете и помыслить не могли. Может Лесков и привирал, да разве такое про него посмеешь сказать?

Автор: Константин Трунин

» Read more

За нападки на Тараса Шевченко Лесков готов был биться. Не должно быть такого, чтобы теперь, спустя десятилетия, играть именем малороссийского поэта. На протяжении 1882 года Николай написал три статьи в разные издания, оспаривая домыслы и вымыслы. Ему, как свидетелю, видевшему и могилу Шевченко, и всячески интересовавшегося его жизнью, то казалось яснее, нежели непонятно откуда взявшимся людям, отчего-то критически настроенным. Впрочем, Лесков отличался крайней нетерпимостью к любой информации, если видел в ней несоответствие действительности. Он ещё не раз выскажется в защиту Льва Толстого, пока же выступая за правду, которую все должны знать касательно Шевченко.

Первая статья — «Официальное буффонство». На каком основании Шевченко вообще брались осуждать? Имел ли Тарас явную вину? Для Лескова очевидно — не имел. Всё свершилось ради угождения высокопоставленному лицу. И это подтверждается фактическим расхождением дат, говорящим за единственное — решение выносилось вне связи с измышленным для того проступком Шевченко. Может Тарас и совершил неверный шаг, но удостоился наказания за него спустя месяц. Существовали и другие спорные решения, разбираться с которыми Лесков и предлагает.

Вторая статья — «Вечная память на короткий срок». Николая возмутила неосведомлённость людей по поводу места захоронения. Вроде бы все знали о могиле в Каневе. Но кто-то там действительно бывает? Оказалось, что некто решил посетить, увидел разруху и опубликовал заметку с соответствующим содержанием. Лескова не устраивала как сама заметка, так и невежество периодических изданий. Дабы сгладить негативное впечатление, последовала другая заметка, где говорилось, будто в Каневе нет могилы Шевченко, якобы малороссийский поэт нашёл упокоение в Санкт-Петербурге, там же воздвигли монумент, проявляя полагающееся Шевченко посмертное уважение. Такой ответ не нравился Лескову ещё больше. Мощи поэта не пребывают в столице, никто не возводил монумент, могила действительно находится в Каневе, за нею даже хорошо ухаживают, поскольку к месту упокоения постоянно идут на поклон.

Так Лесков переходил к третьей статье — «Забыта ли тарасова могила?». Пришло время сказать честно, где всё-таки находится могила, насколько она обветшала. Для Лескова ясно — никто не удосужился проверить публикуемую информацию. А вот он — Лесков — каждый год бывает в Каневе, обязательно посещая место упокоения Шевченко. Ни о какой ветхости говорить не приходится, скорее наоборот. За могилой поэта хорошо следят. Поэтому совершенно непонятно, каким образом могла возникнуть череда неверных мнений. Кто посчитает Николая обманщиком, может приехать в Канев и увидеть могилу собственными глазами. Если она и в самом деле заброшена, тогда чему очевидцем являлся непосредственно Лесков?

Вывод очевиден — не верьте газетам. Не верьте вообще всему, чему свидетелем не являетесь. Стоит довериться на слово, передать информацию дальше, потом поверить в иное мнение окажется ещё труднее, хотя оно может быть многократно правдивей. Не станем говорить, будто Лесков к такому выводу склонял читателя. Николай всего лишь отстаивал имеющее место быть. Он мог промолчать и не ввязываться в перепалку. Но, как сказано ранее, на дух не переносил лживых свидетельств, считая за необходимость выступать с опровержением.

А мы согласимся с ещё одним мнением: нет необходимости бороться за правду сейчас, завтра её всё равно переиначат в угоду иным обстоятельствам и соответствующей необходимости. Вот и в восьмидесятых годах XIX века понадобилось переворошить обстоятельства погребения Шевченко, имея к тому некий интерес. Оставим это для истории, запомним только факт нетерпимости Лескова к недостоверной информации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Статья имеет подзаголовок «Заметки о родовых прозвищах». Лесков взялся рассуждать на тему излюбленного дворянами способа поиска собственной идентичности. За основу он взял книгу Евгения Карновича. Не зря было выбрано название «Геральдический туман» — за всеми историями родов, берущими начало где-то в далёких закоулках истории, присутствуют легенды, редко имеющие отношение к действительности, тогда как скорее истоки следует искать в пределах Руси, никак не далее. Примеры особо можно не находить, поскольку как-то ведь получается, что у дворян и дворни встречаются одинаковые фамилии. Взять хоть тех же Потёмкиных. Таковых на всю Россию не перечесть сколько, и только один дворянский род стремится отдалиться от корней, изыскивая выходцев из заграничной среды. Впрочем, Лесков передёргивал. Должно быть очевидно, всякая легенда имеет право на существование, так как она по правде могла быть. А вот откуда дворня обзавелась дворянскими фамилиями — вопрос риторический. Вдумчивый читатель определит, что от тех же дворянских родов. Но Лесков предпочёл этот вариант не рассматривать.

В России издавна принято мнение о необходимости вести род из иных земель. За основу брался род Рюриковичей, как известно, пришедших на Русь откуда-то оттуда. Но откуда именно? Историки над этим вопросом безуспешно бьются. Ими точно установлено — до Рюрика на Руси в князьях были заморские варяги, а вот, начиная года с 862, Русь стала владением варягов русских, пришедших править не из-за моря, а вместе с народом русским откуда-то из рядом расположенных мест. Что же, сути это не меняет. Раз легенда полна тумана, она должна всех удовлетворять. Соответственно, всякий другой русский род стремился найти предков среди выходцев из сопредельных земель, хотя бы. Чаще прочего это Польша, Великое Княжество Литовское, Священная Римская Империя или разного рода ордынцы, редко изыскивая прочих потомков. Лесков склонен был считать это туманом. Мало ли из каких земель мог придти единственный предок, остальные всё равно издревле жили на Руси, отчего-то никто их во внимание брать не желает.

Вот есть граф Толстой. Однако, знавал Лесков Толстых и вне графского титула. Есть у него знакомый Толстой, да только он из дворни — сапожник. Есть и Алферьевы, к коим по матери относил себя и сам Лесков. Все они считали, будто их предком был некий итальянец Альфиери. И в то же время, родственниками друг другу могли не быть вовсе. Как же так? Лесков разобрался, найдя один из удобоваримых вариантов. Оказывается, в Месяцеслове есть имя Алфёр, крайне редко там и в жизни встречаемое. Но оно всё-таки есть. Значит, искать некоего итальянца отныне не требовалось. Да попробуй о том сказать Алферьевым, они с таким предположением откажутся соглашаться.

Как должен понять читатель, Лесков предлагал собственные варианты, нисколько не соглашаясь с необходимостью наводить геральдический туман. Зачем отходить от родных корней? И всё же доказательства Николая однобоки. Совсем неважно откуда дворня черпала фамилии, чаще ей вовсе неизвестно ничего о родне, далее третьего, а то и второго колена. Оно им и не требуется, потому как не испытывают необходимости держать гордость за предков, о которых не имеют представления. Вполне может статься, тот же сапожник Толстой некогда был в крестьянах у Толстых, без сомнения взяв барскую фамилию и себе, по одним ему ведомым причинам, либо как в случае с отчеством, поскольку на интерес — из чьих будет, он отвечал, что из Толстых.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как помочь сельскому хозяйству Англии? Райдер продолжал искать способ. В качестве примера он решил отправиться в США, где брался изучить деятельность Армии Спасения. Ведь как-то получалось у американских фермеров сводить концы с концами, хотя ничего к тому не располагало. Ключевым моментом становилось участие Армии Спасения, чья деятельность на то и направлена, чтобы помогать бедным и обездоленным встать на ноги. Однако, деятельность Армии Спасения сама по себе требует пристального внимания, поскольку — для несведущего — за громким названием не может быть уловлена суть, тогда как эта организация является скорее религиозной протестантской общиной, нежели неким государственным образованием. В целом, Райдер остался удовлетворён увиденным — американские фермеры действительно крепко стояли на ногах, вполне довольные участием в их деле Армии Спасения. Но вдумчивый читатель понимал, сравнивая деятельность общины в качестве кредитной организации, дающей под малый процент денежный капитал, благодаря чему человека не душила необходимость отдавать кабальные суммы за пользование оказанным ему доверием. В этом и есть главное достоинство Армии Спасения, тогда как прочее — лишь прочее.

Что делал Хаггард в США? Он изучал сельское хозяйство, на ниве чего успел зарекомендоваться. Интересовала его и Канада, являющаяся британским доминионом в Новом Свете. Знакомиться приходилось как с бытом обыкновенных людей, так встречаться и с первыми лицами государств, в числе которых был и Теодор Рузвельт. Раз дело обстояло столь серьёзным образом, надо понимать, Райдер представлял в собственном лице интересы Англии. Будь иначе, может и не быть написанным труду, названному «Бедность и земля». Обязательно нужно сказать, что аналогичная работа в виде «Синей книги» представлена на рассмотрение в правительство. Вероятно, их текст однотипен.

Касательно содержания произведения, Райдер совершал рабочий визит, наделённый соответствующими полномочиями. К нему проявляли всесторонний интерес и удовлетворяли всем его желаниям. Речь не о создании комфортных условий, а о предоставлении требуемых для анализа сведений. Подозрительным покажется общая радость, высказываемая по поводу деятельности Армии Спасения, словно эта религиозная община — истинная кладезь, чья деятельность способствует благоденствию всюду, где бы она не начинала функционировать. Получалось, что регион с самым захудалым фермерством превращался в цветущий край. В принципе, стоит помочь людям в малом, как они начинают приносить пользу, так как находят возможность для труда на себя, вместо того, чтобы прозябать в бедности и не способствовать общему экономическому росту.

Кажется, достаточно создания идеальных условий, после чего люди перестают требовать от государства помощи, способные самообеспечиваться. Вполне вероятно! Только насколько фермерские успехи начала XX века могли продолжаться и дальше? Ведь, как известно, на протяжении тридцатых годов США коснётся кризис, именуемый Великой депрессией, характерный, в числе прочего, резким падением спроса на сельскохозяйственную продукцию. Но заглядывать настолько вперёд не требуется, поскольку деятельный фермер мог успешно продолжать вести дела, если оставался под надзором Армии Спасения: надо полагать именно так. В любом случае, это разговор наперёд.

Пока Хаггард пришёл к разумному выводу — лучшим выходом для успешного ведения сельскохозяйственной деятельности станет участие государства или прочих структур, способных обеспечить минимальные фермерские нужды. Если фермер будет уверен в стабильности дела, не видя риска краха от единственного неурожайного года, тогда он сможет улучшать имеющееся, тем самым способствуя стабильности внутри государства. Раз так, значит деятельность Армии Спасения принесёт положительный результат и на британских островах. Пока же требовалось продолжить изыскания, нужны иные способы для примера. Пригодится опыт других государств, где сельское хозяйство процветает.

Автор: Константин Трунин

» Read more