trounin.ru

Усилиями Аркадия Моисеевича и Михаила Аркадьевича Гординых создан труд «И. А. Крылов в воспоминаниях современников», способный заменить биографию, как и послужить основой для составления жизнеописания Ивана Андреевича. Был взят весь фактический материал, который составители монографии смогли найти. В значительной части — это повторение уже кем-то сказанного. Благодаря подобным свидетельствам и формировался определённый образ Крылова. Но, учитывая специфику жизненных обстоятельств, современникам Крылов запомнился в качестве баснописца, уже ставшего именитым литератором. Юные годы Ивана Андреевича до сих пор продолжают оставаться не до конца ясными, имеющими значительное количество пропусков. Составители монографии об этом обязательно скажут, упомянув и отношение самого Крылова, относившегося отрицательно к необходимости составить его биографию. Видимо, имелись для того причины, о чём нам уже никогда не узнать.

Самым первым для читателя предлагается воспоминание Александра Пушкина, связанное с интересом к бунту Пугачёва. Как известно, отец Ивана Андреевича погиб в ходе сопротивления крестьянскому восстанию. Пушкин выяснил, что по спискам от Пугачёва отца Крылова следовало подвергнуть казни.

Следующей заметкой стал исторический анекдот на тему математических способностей Ивана Андреевича, упоминаемый теперь всеми при всяком удобном случае — он про леность Крылова и картину, должную вот-вот упасть. Как говорил сам баснописец — согласно его расчётам картина не заденет его, так как он в курсе траектории её движения.

Не раз упоминается способность Ивана Андреевича к языкам. Зная основные европейские языки, к пятидесяти годам он выучил греческий, используя для обучения произведения древнегреческих авторов. Согласно одним воспоминаниям Крылов это сделал по прихоти, по другим — дабы помочь Гнедичу в переводе «Илиады». Определиться не получится, поскольку в части воспоминаний Крылов заставил Гнедича удивиться, выполняя для него перевод с листа разных произведений, тогда как иные современники видели сугубо совместную занятость двух поэтов.

Обязательным составители монографии посчитали провести параллельную линию между Лафонтеном и Крыловым. Но разве допустимо сравнивать способности французского переводчика басен, так и не сочинившего собственных, и человека, который любил создавать басни по происходившим в стране событиям, порою заставляя впадать во гнев цензоров, вплоть до негодования непосредственно царя Александра. Проводилась параллель с ещё одним баснописцем — с Дмитриевым. Становилось понятно, каждый из них сам по себе самородок.

Современники Крылова оставались единодушны во мнении — имя Ивана Андреевича будут помнить все потомки без исключения, пока существует русский язык. Их слова оказались верными. Крылову действительно повезло — народная любовь не ослабевала к его творениям. Оставим в стороне суждения, насколько в том заслуга самого баснописца, чья самая знаменитая басня — тут не покривим душой — пропитана слогом Сумарокова, причём в очень близких чертах.

На страницах монографии упоминается порок Ивана Андреевича — в молодые годы Крылов пристрастился к карточной игре. Действительно, в жизни Ивана Андреевича имелся отрезок времени, совершенно скрытый во прошлом, связанный с окончанием первого периода творчества — до концентрации на составлении басенных сюжетов. Чем тогда Крылов занимался — установить не представляется возможным. Скажем крайне просто — ушёл в народ. Вынырнув из омута страстей, Иван Андреевич более не возвращался к порочному образу жизни. Опять же, если мы не станем считать за пороки обжорство и леность.

Среди воспоминаний нашлось место выдержкам из писем. В них не сообщалось более, чем современниками говорилось в общем.

Придём к окончательному суждению по поводу монографии — образ Крылова стался монолитен, его невозможно разрушить, чего совершенно и не требуется.

Автор: Константин Трунин

» Read more

После нашествия Третьего Рейха Донбасс лежал в руинах. Немцы специально уничтожали инфраструктуру, заливали шахты водой, взрывали мосты, хотя бы так ослабляя поступь Красной Армии. Что об этом думал Галин? Он не укорял врага за содеянное, он так должен был поступить согласно логического осмысления войны. Но о чём Галин не говорил, так это об обстоятельствах, при которых приходилось сдавать Донбасс непосредственно Советскому Союзу. Неужели, в самом деле, рабочие покидали заводы, шахтёры — шахты, животноводы — животных, крестьяне — поля, оставляя всё для завоевателя в целом виде, дозволяя брать и продолжать пользоваться? Тогда логическое осмысление войны даёт сбой. Во всяком случае, Галин считал необходимым говорить о последствиях, содеянных при участии немцев, тогда как весь урон, нанесённый советскими гражданами при отступлении, не упоминался вовсе.

Два цикла очерков, названные Галиным «В Донбассе» и «В одном городе» (либо «В одном населённом пункте»), дополняют друг друга. Повествование построено в форме рассказа от очевидца событий, видевшего описываемое самостоятельно или доводя до читателя с чужих слов. Ещё во время начала войны жители Донбасса искали возможность вернуться назад, наладить производство и продолжить снабжать армию в прежнем духе. А перед этим следовало покинуть регион, отправляясь на фронт или на Урал, куда эвакуировались заводы. Галин покажет, каким необязательным образом это происходило на примере ответственного за перевозку чертежей. Казалось бы, производство встанет, не будь в распоряжении соответствующих инструкций. Они — важная часть при эвакуации завода. Отнюдь, вагон с чертежами будет колесить по стране, долго простаивая в ожидании попутных поездов, изредка забываемый вовсе, отчего приходилось слать телеграммы на самый верх. Да и рабочие, помогавшие перегружать документы, не совсем понимали важность, обращаясь с бумагами так, что это могло привести к их порче.

А как обстояло дело прежде, когда металлургия в советском государстве развивалась? Специалисты отправлялись на практику в Америку и в Германию, перенимали драгоценный опыт производства. Стоит сказать про первый завод на Донбассе — это тот самый: Юзовский, некогда созданный англичанином Джоном Юзом. Теперь он именовался Сталинским, хотя бы по той причине, что Юзовка переименовывалась при советской власти в Сталин, затем в Сталино, а через пятнадцать лет, после очерков Галина, будет именоваться Донецком.

Мало восстановить заводы и шахты, требуется озаботиться воссозданием промышленного потенциала в комплексе. Ведь ясно — без электричества завод не принесёт пользы. Для этого начнут возводить ГЭС. Личный контроль для наблюдения за стройкой взял на себя Никита Хрущёв.

Отдельно Галин рассказывает историю политработника. Этот человек во время войны должен был мотивировать солдат, внушать уверенность и, когда то требовалось, личным примером показывать необходимость встать в полный рост и идти в атаку на врага. Не уменьшалось значение политработников и при деятельности в тылу. Они жаром речи, устраивая постоянные собрания, объясняли, насколько нужно стараться и давать больше стране продукции, тем способствуя приближению победы. Существовало нечто вроде негласного интереса к тому, каким образом политико-воспитательные беседы сказывались на производительности, насколько повышался или снижался объём производимой продукции.

Циклом очерков Галин создавал требуемое у читателя впечатление о важности необходимости ценить подвиг не только солдат, рисковавших жизнью ради достижения успеха в войне, но и обратить внимание на трудившихся на заводах, электростанциях, в шахтах и на остальных предприятиях, без чей деятельности победа не могла оказаться достижимой. Так и думалось в первые годы после окончания боевых действий, совершенно забываясь со временем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хаггард всегда искал корни в Дании, забывая о существенном — с начала XI века Англия подвергалась завоеваниям со стороны скандинавских государей, становясь единой частью то с Данией и Норвегией, то с Нормандией. Так или иначе, среди данов могут искать предков едва ли не все англичане. При этом, всегда мельком, Райдер говорил о жизни отца в России. Да и сам Хаггард на одну четверть являлся русским. Однако, причастность к русскому народу им не рассматривалась вовсе. Поэтому, ознакомившись с предками Райдера, нужно уделить внимание его годам до начала писательства, поскольку после, как начали выходить его романы, он себя уже не мыслил без деятельности беллетриста.

Но так ли необходимо для потомков литературное наследие? Хаггард в том сомневался. Он твёрдо верил, все его произведения будут забыты если не через несколько лет, то по его смерти точно. И в чём-то он оказался прав. Но, что он осознавал в той же мере, потомки не смогут оценить и самый главный труд жизни — изучение сельского хозяйства Англии. Райдер много сил потратил на изыскания в данной области, выпустил многостраничное двухтомное издание, существованию которого радовался значительно больше, нежели успехам самых продаваемых книг.

Став совершеннолетним, Хаггард отправился на юг Африки. Есть свидетельства, согласно которым Райдер занимал важное место в проводимой британскими властями политике. Несмотря на юность, он претендовал на должности, до которых ещё не доросли умом сверстники. Всё же, читатель знает, Африка оказала на Хаггарда другое — более сильное воздействие, значительно повлияв на творчество. Пока же Райдер примечал, почему зулусам ближе мусульманство, разрешающее иметь несколько жён и запрещающее пить алкоголь, нежели христианство, обязывавшее иметь всего одну жену, зато дозволявшее пить едва ли не без меры. К христианству не было веры ещё и по тому обстоятельству, что слова проповедей священников полностью противоречили жизнеописаниям участников библейских событий, среди которых многожёнство как раз и практиковалось.

Наблюдения Хаггарда послужили для написания документальных произведений, вроде «Кетчвайо и его белые соседи», к содержанию чего современники отнеслись со скепсисом. Райдер продолжал писать, уже беллетристику, публикуясь за собственный счёт. Первое художественное произведение он написал, поспорив с женой, у кого лучше получится. Однако, популярность к Райдеру пришла благодаря книге «Копи царя Соломона», написанной под вдохновением от «Острова сокровищ» Стивенсона. Особо Хаггард отметил, как, с радостью о чтении о похождениях Аллана Квотермейна, к нему составил письмо Уинстон Черчилль, тогда ещё будучи мальчиком одиннадцати лет.

В последующем Райдер побывал в разных местах, часто обращая наблюдения в литературные сюжеты. Как пример, результатом поездки в Исландию стало произведение «Эйрик Светлоокий» — самое лучшее из произведений Хаггарда, отчего-то редко вспоминаемое читателем. Поведал Райдер и про кораблекрушение, жертвой которого он мог стать — корабль налетел на скалу.

Пусть Хаггард не видел пользы от художественных произведений, вместе с тем, он говорил об их необходимости. Пусть писатели измышляют выдумки, но к этому обязательно должны прислушиваться, поскольку порою фантазия беллетриста опережает события. Самое наглядное доказательство — описанный в «Завещании мистера Мизона» случай с нехваткой шлюпок на корабле. Отчего-то британцы продолжали считать, будто корабль не должен содержать на борту столько спасательных судов, чтобы выжить получилось у всех. Как результат — поздно последовавшие правильные выводы после крушения «Титаника». Разве не могли британцы действовать предусмотрительнее? Почему-то это за них должна делать фантазия писателей. С тем же жаром говорил Хаггард про необходимость прививаться, приводя в доказательство сюжет из «Доктора Терна».

К 1912 году Райдер твёрдо решил, человечеству нужно бороться за лучшую долю для всех, ради чего и следует продолжать жить. К этому он подвёл читателя в воспоминаниях. Закончив трудиться над биографией, Хаггард дал указание на запрет публикации, согласившись на печать лишь после его смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть такая позиция: что было до — несущественное, что будет после — не повторит прежде имевшего место, что есть сейчас — то на вес золота. В этом мнении кроется точка зрения солипсистов, и она — самая устоявшаяся в обществе. На данной особенности восприятия строится модель человеческого поведения. Оной придерживался и Зотов, громко заявляя — театр в России появился и развивался при нём. Как так? — спросит читатель. А Сумароков, Княжнин, Крылов… императрица Екатерина Великая? Всё это было, но вне зрительского интереса, каковой получил развитие в царствование Александра I. Поэтому, кто интересуется историей русского театра, тому обязательно нужно уделить внимание воспоминаниям Рафаила Зотова.

Зотов с малых лет ходил на театральные представления. Ещё будучи юношей, он слыл за псковского зрителя, наблюдавшего постановки на немецком языке. В те годы считалось обыденным, если происходило чёткое разделение на французские, русские и немецкие труппы. Не зная французского языка, Зотов оставался беден в восприятии. Из других особенностей тех лет: ходить в театр могли в домашнем, дамы без стеснения занимались вязанием, а пришедшим на представление за билет по смешной цене считалось зазорным осуждать постановки.

Отнюдь, Зотов не считал, будто театр — удел избранных. Наоборот, представления должны посещать все слои населения. Кому нужен комфорт, тот приобретёт дорогой билет и будет удобно сидеть. Кому требуется считать каждую копейку, тот вполне способен простоять несколько часов. Собственно, оттого и опечалится Зотов, привыкший видеть большое количество зрителей, чему предстоит сойти на нет. Отчего-то несколько сотен стались важнее, нежели одновременное присутствие на представлении тысячи человек. Ведь очевидно, людям нужны развлечения, чего их лишают, делая цены недоступными.

Зотов долгие годы оставался лицом, приближенным к управлению театрами. Он сам активно писал пьесы, занимался переводами и адаптацией на сцене иностранных произведений. Но случались и вынужденные перемены. Самая очевидная — 1812 год. Театральная жизнь затихла, поскольку цвет страны встал в ряды армии, желая дать отпор Европе, скопом перешедшей рубежи Российской Империи. Последствия были не менее очевидными — французские труппы распались, в обществе появилось пренебрежение ко всему, связанному с Францией.

С особым удовольствием Зотов рассказывает про актёров. В данном пункте читательское восприятие оказывается глухим. Ничего не скажут имена, чей вклад в драматическое искусство остался лишь в виде воспоминаний о нём, тогда как ничего другого не сохранилось. Вот и приходится доверять словам Зотова, считая того или иного актёра за мастера игры.

Ещё один перелом в истории театрального дела — восстание на Сенатской площади. Русский театр терпел преображение, причём далеко не в лучшую сторону. После смерти Милорадовича Шаховской оказался вынужден отойти от управления театрами. Одним из светлых пятен следует признать пьесу Грибоедова «Горе от ума», но, как известно, утрата Грибоедова не менее связана с воцарением Николая I, послужившая для Персии поводом для враждебных действий против России.

Зотов посчитал необходимым упомянуть и других талантливых деятелей, вроде Гоголя и Кукольника.

С 1838 года Зотов — практически постороннее лицо, взирающее на деятельность русских театров со стороны. Он продолжил интересоваться театральной жизнью, составлял рецензии для «Северной пчелы» вплоть до 1858 года.

«Театральные воспоминания» интересны сами по себе, Зотов затрагивал пласт истории, интересующий не всякого. Кому понадобится знать о развитии театрального дела? Едва ли не всё оказалось повергнуто во прах. Чем жили и к чему имели пристрастие, то растворилось в былом, едва ли способное возродиться вновь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чтобы перестать воодушевляться деяниями Запада, нужно проникнуться жизнью и представлениями Дениса Фонвизна — об этом в очередной раз, в числе прочих, решил напомнить Михаил Люстров. Не измышляя дополнительных объяснений, биограф пошёл по пути наименьшего сопротивления, позволив самому Фонвизину о себе рассказывать. Для этого Люстров взял произведения Дениса и его письма, строя повествование более на пересказе, нежели на обработке текста. Иначе не могло получиться, учитывая небольшой срок жизнь Фонвизина, с довольно мизерным количеством произведений, которые допускается написать за предоставленное для того время. Раз так, Михаил приступил к рассказу о Фонвизине, ничего сверх ожидаемого сообщить не сумев.

Но читателя нужно заинтриговать с первых строк, ведь следует дать надежду на интересное содержание. Люстров обратился за помощью к Гоголю. Есть такое произведение у Николая Васильевича «Ночь перед Рождеством» (из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки»), и есть в оном произведении главный герой повествования — кузнец Вакула, и совершает тот кузнец фантастический вояж в столичный град, и встречает там, помимо прочих, причём на приёме у императрицы, самого Фонвизина. К сожалению, данный любопытный факт является последним, прежде биографами практически не упоминавшийся. Раз так, то и продолжение у биографии должно было быть соответствующим. Однако…

Люстров представил Дениса Фонвизина в качестве честного и раздражительного человека. Срывал ли злость Фонвизин? Сведений о том Михаил не предоставил. Наоборот, Денис предпочитал негодовать в мыслях, либо в письмах, самолично не дозволяя гневных высказываний. Метать стрелы он себе дозволял, никогда не давая гневу материализоваться. Понимание честности выражалось и вовсе через свидетельство об одном эпизоде лет ученичества, когда Фонвизин решил ответить о незнании ответа на вопрос о море, в которое впадает Волга.

У Дениса была склонность к изучению иностранных языков, в чём он себя хорошо зарекомендовал, благодаря чему поступил на службу в качестве переводчика. Следовательно, наследие Фонвизина на самом деле велико, только как теперь установить, какие конкретно тексты переводил Фонвизин? Свидетельства сохранились лишь в отношении художественной литературы, тогда как прочее потонуло в безвестности.

Люстров упоминает умение Дениса говорить разными голосами, благодаря чему был вхож в многие дома, особенно для чтения им же написанных произведений. Может потому его комедиям удалось стать достоянием русской литературы, чему способствовал декламаторский талант.

И всё же правильным будет говорить о становлении взглядов Дениса. Что оказало наибольшее влияние? Михаил уверен — в том заслуга Гольберга и его басен. Именно за них Фонвизин брался, ещё не зная о выбранном пути литератора. Прочтённое возымело должный эффект, из-за чего Денис в дальнейшем не терпел любых ложных умствований. Вероятно, оттого отрицательно Фонвизин относился к масонству.

Самое полезное для читателя начинается с внимания к письмам Дениса — к кладези отрицательного отношения к европейским нравам. Михаил постарался в полной мере отразить ненависть Фонвизина. Европа предстала перед Денисом в худшем обличье, населённая противными русскому духу людьми. На улицах Европы им отмечалась грязь и нечистоты, пение французов сравнил с блеянием, итальянцев назвал прохиндеями. И это вполне оправдано, если самостоятельно ознакомиться с письмами Дениса, подробно разъясняющими, чем именно ему не понравилась Европа.

Вполне можно подумать про пристрастие русских к европейским порядкам, лишённые действительно полезного содержания. Ежели так, тогда понятна обида Фонвизина на пристрастие русских к французским, итальянским и, вполне, немецким традициям. Таким и вышел Денис у Михаила Люстрова, не способным примириться с чуждыми порядками.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть такое увлечение — книги собирать. Не настолько распространённое, как обладать коллекцией монет или марок, но не менее интересное. Николай Смирнов-Сокольский увлекался именно собиранием книг. Числились среди его предпочтений и прижизненные издания трудов Ивана Крылова. Это нам, потомкам, желается видеть книгу оцифрованной, а то и представленной в формате озвученного текста. Когда-то подобного не могли предположить, вполне уверенные, сохранить память о былом получится лишь с помощью бережного хранения. Где ещё узнаешь информацию о печатавшихся книгах, как не от человека, знающего о существовании не просто одного из прижизненных изданий определённого произведения, а ряда редакций, в том числе способный объяснить различия между ними.

Для начала Николай предлагает историю об Иване Бунине, якобы собиравшем всю возможную информацию о прижизненных и посмертных изданиях Крылова. Его записей не сохранилось, либо они обязательно будут обнаружены. Пока приходится говорить о ставшем известном. Вот Николай и сообщает про интерес Бунина, ведшего записи о том, где и когда публиковался Крылов, какие вносились изменения. Делал он колоссальную работу, способную облегчить труд последующих поколений, предлагая уже сформированное мнение об имевшем место быть до. Оттого и выражает Николай огорчение — такой важный труд пропал бесследно.

Николай выяснил, когда Крылов опубликовал первые басни. Обращать на них внимание читателя Смирнов-Сокольский не призывает. Ранние пробы пера — сомнительного удовольствия текст. Крылов вовсе их не подписывал, не вспоминая и после. А если где и ставил подпись, то писал имя наоборот — Нави Волырк. Может потому и прожил жизнь, словно задом наперёд.

Особенно Николай интересуется «Почтой духов». Теперь считается, то издание пользовалось низким спросом. Так ли это? Смирнов-Сокольский снова сожалеет об отсутствии у него требуемых книг. Надо полагать иначе, проявлял уверенность Николай, «Почта духов» шла нарасхват, составляя конкуренцию всякому журналу, пусть даже курируемому императрицей Екатериной Великой. Но, это нужно заметить, век журналов тогда был короток, редкое издание продолжало выходить после года существования. Хоть интерес и возникал, с той же поспешностью быстро угасая. Сам факт ослабления внимания ко «Всякой всячине», журналу Екатерины Великой, более прочего показателен. Впоследствии Крылов издавал журнал «Зритель». Кое-что он печатал в ограниченном количестве, когда считал необходимым привлечь внимание кого-то определённого, вроде императрицы.

Уразумев про добасенный период творчества, изучающий литературный путь Крылова обязательно переходит к басням. Вот их — басни — Крылов издал в количестве девяти книг, не считая переизданий. Публиковал в огромном количестве, единовременный тираж составлял порядка десяти тысяч экземпляров. Огромную помощь в том ему со временем стал оказывать Александр Смирдин, умевший заинтересовать читателя, предлагая покупать то, что тот уже имел в личной библиотеке. Заключив с Крыловым договор, Смирдин напечатал всё, бывшее между ними оговоренным.

В заключении Николай посчитал нужным рассказать о семейных обстоятельствах жизни Крылова. Известный баснописец официально никогда не женился, однако имел дочь от служанки. Передать права на наследство такому потомству он не мог, поэтому желал найти путь, чтобы не иметь мук совести перед смертью. Для чего-то Смирнов-Сокольский делал на этом акцент, вероятно из цели показать, как, в числе прочего, неудачно сложилась судьба литературного наследия писателя, может быть попавшее не в те руки, в какие следовало.

На том Николай Смирнов-Сокольский заканчивал. Он сообщил о всех книгах Крылова, владельцем которых был или имел счастье видеть, но предупредил, что о чём-то может не знать, так как сведений о том не сохранилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любопытным исследователем был Семён Брилиант, его изыскательная деятельность свелась к двум годам творчества. Он брался составлять биографические очерки о российских писателях, вроде Крылова, Фонвизина и Державина. Он же составил жизнеописания Рафаэля и Микеланджело. Брать читателя объёмом Семён не планировал, ограничиваясь размером исследования не более сотни страниц. Перед ним стояла другая задача — помочь в наполнении библиотеки биографий Флорентия Павленкова, продолжающую и ныне существовать, под тем же неизменным названием, «Жизнь замечательных людей». До Брилианта особых биографий Крылова не писали, за исключением некоторых работ, нисколько не понимаемых в качестве подлинного восприятия жизненного пути Ивана Андреевича. Да и в последующее время создавались работы, ничем не лучше, нежели предложенная Брилиантом биография.

Творческий путь Крылова тернист. Иван Андреевич противился власти, поступая так не со зла. Просто у него иначе не получалось. Исподволь он понимал — интерес читателя возникает из-за диссонанса осознания имеющегося и должного быть. Как тогда себя выразить? Первые шаги Крылова — это театр. С юных лет он пишет пьесы. Но пробиться на столичную сцену — дело трудное. Тогда Крылов принял решение издавать журнал. И тут ожидали неприятности — писать приходилось сущую нелепицу, смысл которой понимал сам, до чего не желали стремиться современники.

Потому и выводит Брилиант перед читателем человека с устоявшимся взглядом. Какая разница, чем занимался Иван Андреевич до написания басен? Важно усвоить единственное — к Крылову пришло осознание необходимости действовать не во вред, создавая творения о настоящем, за таковые принимаемые с большой оговоркой. В баснях он мог высмеять любое событие, кто бы догадался — о чём с таким азартом баснописец брался повествовать. Хоть возведи хулу на царя, никто не догадается, о чём конкретно написал. Оттого и говорил Крылов всякий раз, когда его спрашивали о подлинном смысле, что пишет он про зверей и растения, ни о чём другом нисколько не мысля.

На этом содержательная часть повествования от Брилианта заканчивается. Конечно, Семён упомянул о примечательных фактах биографии, вроде наложения отпечатка на мысль Крылова: в совсем юном возрасте стал свидетелем восстания Емельяна Пугачёва, его отец растерзан бунтовщиками. Сказалась на восприятии и библиотека, единственное достояние, перешедшее к нему от погибшего родителя. Ивану Андреевичу оставалось набираться ума, чтобы найти место среди дворянской среды, так как иначе добиться хорошего положения в обществе не получится. Мешало и нахождение вне столицы, где кипела жизнь, функционировал театр. В то время успешный литератор — это драматург и комедиограф. Выбор Крылову казался очевидным.

Упоминает Брилиант характер Ивана Андреевича. Бравший всех добродушием, Крылов имел недругов. Например, не мог помириться с Карамзиным. Осторожно относился Иван Андреевич и к правящим персонам. Если с Екатериной Великой он конкурировал, издавая собственный журнал — «Почту духов», то при Павле старался находиться в тени, зато при Александре подлинно расцвёл, всё-таки продолжая относиться к монарху снисходительно, никак не желая обрадовать правителя хвалебной басней, поступая с точностью до наоборот, показывая сюжеты, за которые ему могло грозить наказание.

Посчитаем нужным заметить, Крылову мог помогать в издании журналов Радищев. Так ли это? Слишком разнились представления о сообщаемой информации. В той же «Почте духов» действительность описывалась намёками, окружённая сказочным антуражем. Такого мнения Крылов придерживался и в дальнейшем, благодаря чему не заслужил опалы.

В конце скажем, понятно возмущение читателя. Толком о биографии в исполнении Брилианта сообщено не было — того и не требовалось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писатель — человек особого свойства. Он закрывается от других. Не желает никого впускать во внутренний мир. При этом, писатель открыт для каждого, кто пожелает понять его помыслы. Не всякий писатель обладал умением красиво говорить публично. И не всякий писатель способен грамотно изложить мысль на бумаге. Но Шукшин умел писать, а вот с людьми разговаривать у него не получалось. На всякое возражение следовало молчание. Почему? Писатель обязан обдумать, к чему приведёт произносимое им слово. Нельзя необдуманно выговориться, забыв о последствиях. Так звучит оправдание. На деле писателю трудно разговаривать с людьми по очевидной причине, для чего вполне уместно привести в пример Бога, чьё существование изрядно часто опровергается в рассказах Василия. Что будет, если Бога поставить перед людьми? Разве он не растеряется? Оттого и насылает кары на человека, хоть так способный успокоить бесстрашие рода людского. Тем же образом всегда поступает писатель — он демиург в создаваемых им мирах. Но когда приходится сталкиваться с созданиями не из книг — он теряется, поскольку не наделён властью управлять реальностью.

Однажды Василий имел беседу с учёными, не умея ответить на вопросы сразу. Позже, в спокойной обстановке, собравшись с мыслями, он написал статью «Монолог на лестнице». Писателю проще поступать именно таким образом. Ему нужны вопросы, но он не нуждается в собеседниках. Оппонент в беседе — лишний элемент для писателя. Отвечая, Шукшин не встречал взглядов, сам мог приводить требуемые для рассуждений доводы, зная, возражений не последует.

Перед Шукшиным ставилась проблематика переезда деревенского в город. Таковым был и сам Василий. Почему он посчитал необходимым покинуть село? Можно приводить различные предположения, основное останется неизменным — лишь город способен дать творческому человеку способность для самовыражения, если требуются определённые условия. Вот будь в Сростках киностудия, Василий соглашался сразу покинуть город и поселиться в деревне. Не дело, если придётся зарывать талант только из-за необходимости поддержать деревенских в споре о том, где всё-таки лучше жить.

В статье «Средства литературы и средства кино» Шукшин говорил о наболевшем. Когда литература экранизируется — редко удаётся услышать похвалу. Обычно ругают! А если не ругают, предпочитают отмалчиваться. Теперь возьмём литературный базис, создаваемый специально под кино — за художественное произведение его не считают, в литературных журналах не публикуют. Или давайте возьмём один и тот же сценарий, раздадим пяти режиссёрам, в итоге получим фильмы, имеющие мало сходства, разве только они созданы по мотивам определённого текста. Ещё в этой статье Шукшин решился перестать снимать кино по собственным рассказам, думая создавать сценарии с нуля.

Желаемое быстро реализовывалось. Статьёй «Меня давно привлекал образ» Шукшин делился с читателем мечтой — снять фильм о Стеньке Разине.

Написана Василием и статья «Нравственность есть Правда». Проблема искусства кино ведь и в том, чтобы зритель воспринимал происходящее на экране без осуждения. Если человеку не нравится действующее лицо, то разве вина в том сценариста или режиссёра? Особенно в случае, когда персонаж списан с прототипа, полностью схожего. Шукшин уверен — ни о какой безнравственности тогда и речи быть не может. Другое дело, когда персонаж полностью выдуман.

Для примера Василий приводил главного героя фильма «Живёт такой парень». Хотелось показать обаятельного молодца, готового помогать всем людям, не требуя за то ответной услуги. Разве таким принял зритель главного героя? Можно увидеть разное, не заметив идеи автора. Но тут следует признать ошибку в мнении самого Шукшина. Если хочешь быть понятным — дай намёк. Допустим, приведи в пример соответствующий эпиграф или сразу скажи прямым текстом, на какой момент следует обратить пристальное внимание, дабы не стать жертвой суждений, берущих начало из проблем воспринимающего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шукшин и город — вечное противостояние. Для Василия деревня была важнее, оттого он стремился защищать село, уберечь от вымирания. Стоило снять фильм «Ваш сын и брат», как обрушилась критика со стороны зрителя. Шукшина прямо обвиняли в предвзятом отношении к городскому образу жизни. Что оставалось Василию? Он написал две статьи: «Не дело режиссёру толмачить свой фильм» и «Вопросы самому себе». Суть первой статьи понятна из названия, а вот во второй — Василий брался серьёзно рассуждать: отчего город плох, почему деревня ничего не сможет ему противопоставить.

Деревня теряет людей из-за скудного досуга. Не может человек сходить в кино, с толком посетить магазин. Для него единственное развлечение — чтение газет и книг. Поэтому деревенский житель предпочитает перебираться в город. В таком случае, чаще всего, в городе появляется на одного хамоватого человека больше, тогда как деревня потеряла хранителя традиций. Как тогда быть?

Отток неизбежен. Нужно позаботиться о сохранении имеющегося. Например, крестьянское ремесло с древних времён — семейное дело. Если предки были землепашцами, таковыми становились и потомки. Этим нужно озаботиться! Иначе, не останется среди деревенских жителей подлинных крестьян. Ежели уже поздно — нужно стараться создавать соответствующее представление о сельском быте, дабы горожанин потянулся к истокам. Что делать?

Шукшин выражал уверенность: представление всегда формируется через газеты, литературу и кино. Именно то, о чём будет сообщаться, тому и станет внимать человек. Стоит вести речь про упадок деревни, тогда никто не поедет. А если расписывать, насколько на селе хорошо, какие там замечательные люди, то и эффект не заставит себя ждать. Получается, Шукшин предлагал ввести цензуру. Каким образом?

Не нужны для литературы и кино произведения, оказывающие губительное влияние на людей. Нельзя описывать упадок деревни. Наоборот, следует показывать успехи на селе, изображать счастье землепашцев, довольных бытом, нисколько не страдающих от отсутствия удобств. Но ведь в таком духе советские средства массовой информации и прежде вещали. Однако, к шестидесятым годам того, видимо, не стало.

Да, общество Советского Союза формировалось из успешных в труде людей. Было бы то кому-то действительно интересно. С газет постоянно взирали передовицы о перевыполненных планах и нормах, отмечались заслуги отличившихся людей. Василий дополнил понимание этого обратной стороной. Выходило так, что среди передовиков не имелось новых лиц, они все — прежде не раз упомянутые на страницах газет. Получалось, будто никто и близко к ним по профессионализму подойти не мог. Следовательно, у людей вырабатывался комплекс, мешающий им раскрываться через труд.

Самое главное, что требуется усвоить из точки зрения Шукшина — не общество должно формировать мнение, такая обязанность возлагается непосредственно на государство. Ежели никто не желает регулировать процесс становления мировоззрения, оно станет чрезмерно самостоятельным. Как известно, излишняя самостоятельность всегда приводит к вырождению. Выходит, без тотального контроля не получишь идеальных условий для общества. В этом находится парадокс: общее счастье строится на индивидуальном несчастье.

Менее важное — озаботиться досугом на селе. Не захочет человек находиться там, где у него ничего нет, кроме долга перед государством. Безусловно, индивидуальное несчастье допускается для достижения общего счастья, только не за счёт доведения ситуации до абсурда, а именно — до требования выполнять нечто, к чему человек не склонен стремиться. Как же так?

Имея требования к одним, будь готов иметь схожие требования и к себе. Желая определённый результат от человека, постарайся создать все условия. Не можешь соответствовать требованиям — не имей требований к другим.

Автор: Константин Трунин

» Read more