trounin.ru

Нужно уметь себя организовывать. Почему бы не взять пример с Александра Горбова и не создавать каждую пятницу по рассказу? Не может быть такого, чтобы за неделю не возникло идеи, и она не успела дойти до требуемого для её воплощения вида. Писать можно обо всём, без привязки к чему-либо. Сугубо о беспокоящей проблеме, какого бы рода она не была. Если будет похоже на фанфик, то никто от того не пострадает. А если читатель примет рассказанное за анекдот, то тем лучше, ведь плохую историю анекдотом не назовут.

Преобладающая тематика рассказов Горбова — фэнтезийная. Александр сводит в мир драконов, эльфов и гномов проблемы современного ему мира. Как будет выглядеть ипотека на сто пятьдесят лет? Читателю предлагается наглядный пример. А как дракону организовать банк, дабы золото в его пещере прирастало само по себе? Достаточно выпустить бумажный эквивалент, пускай и без каких-либо гарантий, что он эквивалент обозначенной на нём суммы.

С сарказмом Александр смотрит на происходящие в мире события. Почему американцы снимали высадку на Луне в условиях Голливуда, на самом деле её посетив? Может они встретили инопланетян? Или то опять были происки русских? А Гэндальф точно не бывал среди кавказских народов, не ел шашлык и не пил с ними вино? И разве всем известные объекты археологического наследия не возводились в прежние времена для сборищ вроде G20? Фантазия Горбова позволяет другим взглядом оценить встречающиеся в жизни затруднения, находя для них хоть и мало похожий на правду ответ, но всё равно кажущийся близким к настоящему положению дел.

Можно представить, что к Золушке явится не фея-крёстная: её посетит крёстный отец! Умный мужчина знает, как тяжко вскоре придётся королям, ибо полетят их головы от революционных порывов подданных. Так не лучше ли вместо бала отправиться в университет, после найдя умного мужа, составив с ним пару, прославившись на весь мир? Можно представить и побег Ленина из Мавзолея. Какая может быть причина? Допустим, экскурсионная группа из Гаити умеет такое, отчего гражданам данной страны давно пора запретить въезд в Египет.

Популярные в писательской среде персонажи-попаданцы достойны правильного их осмысления. Сваливаются они в неограниченных количествах со своими уникальными способностями на головы жителей иных миров и временных отрезков, что пора бы это как-то отрегулировать. Например, предъявлять завышенные требования, дабы отвадить сразу по прибытии. Пусть в другом месте реализуют свою судьбу.

Тем, кто надеется на лёгкое решение проблем, пользуясь различным чудодейственным инструментарием, Горбов советует крайне простое средство, эффективнее любых магических заклинаний и пространственных коллизий. Желающим купить папоротниковый мёд, Александр аналогично спешит открыть глаза, без лишних объяснений доказывая необходимость думать головой, только потом доверяя чужим словам. Что уж говорить про пользующийся спросом Эскалибур, за который хватается всякий спаситель определённых обстоятельств, уповая будто бы на свыше посланную на его плечи тяжесть по решению чьих-то проблем, когда оный и стоит как-то назвать, то ломом, либо ещё проще — плацебо.

Красным томом «Книга пятничных рассказявок» не ограничивается. Будут тома и иных цветов, когда для того подойдёт срок. Александр продолжает писать рассказы по пятницам, выкладывая их в свободный доступ. Кому желается прочитать, тот легко их найдёт. Сказать же более затруднительно, поскольку автор и без того позволяет читателю проникнуться плодами его дум, для чего нет нужды прибегать к услугам посредника.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читавшие «Мясной бор» Гагарина знают, как боролась и утопала в болотах Вторая ударная армия, не было места иным мыслям, кроме как вырваться из окружения. Советских солдат превратили в крошево из костей. Гранин иначе взглянул на те дни, взявшись отразить события вокруг блокады Ленинграда на собственный лад. Его герой — молящийся богу ополченец, готовый принять любое ниспосланное ему указание, лишь бы избежать смерти, ведь ему противостоит подготовленная к войне немецкая армия, а его родная страна ничем не желает помочь его выживанию. При этом нет особой жестокости, кроме нелепой случайности, непременно грозящей гибелью. Обещанного кровавого исхода не наступает, поскольку судьба хранит главного героя повествования, успевающего не только жениться, но и твёрдо знать, что обороняемый им город в действительности однажды сдался, но немцы тогда отказались входить, не желая брать Лениград без оказания сопротивления его жителями.

Представляемые профессионалами, немцы боялись советских солдат, бросаясь в ближайшую канаву, только бы с ними не сталкиваться. Эти же немцы падали под пулями советских снайперов, вооружённых ружьями с прицелами. И при этом каждый советский воин знал — жить ему в условиях боевых действий ровно четыре дня, ибо такова средняя продолжительность жизни солдат. Когда настигала смерть, следовало внимательное рассмотрение каждого случая, должного быть героически описанным, для чего приходилось основательно размышлять, каким образом отразить данные мысли на бумаге. При огромном количестве жертв находилось время выдумывать и сочинять: так полагает Гранин.

Одиночное отступление пронизывает повествование Гранина. Когда советский солдат оказывался оторванным от армии, он скрывался от противника, неся в сумке для противогаза гранаты и хлеб. Остались ещё деревни, где можно было доить коров и выслушивать от местного населения, как они костерят советскую власть. Не смущали отступающих наступающие холода, тогда как они пугали немецкое командование. Может легче было танкистам, скрытым от врага бронёй? Отнюдь, им запрещалось покидать боевую машину, вследствие чего они принимали полагающуюся им смерть, либо спасались и их казнил советский военный полевой суд.

Не слишком ли много подробностей о войне знает Гранин? Он в курсе того, чему не мог быть свидетелем ни он, ни описываемый им лейтенант. Но Гранин и не заверяет, будто он то непосредственно мог лицезреть. Ему нечто становилось известно, о чём он и решил поделиться с читателем, спустя порядочное количество лет после завершения войны. Он слышал и может видел расстрелы своих, находился в госпитале на излечении, женился, доил тех самых коров и, разумеется, отступал, нарушая ещё не вышедший приказ «Ни шагу назад». Но он ни слова не сказал про саму оборону Ленинграда, крах советской армии под его стенами, просто всё это случится позже, о чём он не решился поведать, перейдя сразу к восстановлению города.

О потерях в советское время не сообщали. Гранин громче остального оглашает сей факт. Люди умерли, заслужив тем себе посмертный почёт, потревоженный единицами ветеранов, оставшихся до сих пор в числе живых. Да не всякий из них взялся говорить в столь отрицательном тоне, до какого снизошёл Гранин. Ведь успел же написать книгу воспоминаний о войне «Не убит подо Ржевом» Сергей Микаэлян, с той же честностью поведав о тяжёлом положении советского государства при нападении Третьего Рейха, но дав противоположное представление об увиденных им боевых действиях: требовалось отразить наступление противника, и добровольцы записывались в армию, не думая, что жить им осталось четыре дня. А у Гранина действующие лица только и ждут, когда их настигнет смерть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Большая книга требует приложения больших усилий для её написания, если автор не является графоманом. Горького не обвинишь в желании писать ради необходимости ежедневно создавать определённое количество печатных знаков. Ему потребовалось два десятка лет, чтобы создать новое крупное произведение. Но о чём оно должно было быть? Писать о новой жизни не так легко, ибо непонятно, к чему она вела советское государство. А вот вспомнить о прошлом было легко, особенно в связи с наконец-то победившей революцией. Требовалось показать, как существовали люди, дожив до отречения царя.

За основу Горький взял семейство, дав ему фамилию Артамоновых. Изначально планировалось представить их в образе вырожденцев. Нужно было построить повествование так, чтобы читатель убедился в гибельности совершаемых ими действий. Это не должно было затруднить рассказ о них, поскольку Горький привык писать о пустых людях, живущих вложенными в них кем-то принципами. Они всегда горят, дабы сгореть, иного для них не предусматривается.

Долгая пора простоя в создании крупных произведений привела Горького к утрате писательского чутья. Он уже не мог ориентироваться на вкусы читателя, так как не мог их понимать. Писать пришлось для себя, отражая некогда им пережитые эмоции. И делать это не в краткой форме, сообщая существенно важные детали. Роман требует приложения иных усилий, выражающихся приложением усилий для придания им объёма. Горький старался работать в данном направлении, нанося ущерб содержанию.

Очень важно видеть изложение истории в доступной пониманию форме. Тогда читатель проникнется интересом и будет сопереживать действующим лицам. Только затруднительно это делать, когда на страницах масло-масляное из бессодержательных диалогов. Тут бы сказать, что Горький придерживался принципов натурализма, концентрируясь на бытовых проблемах представляемых действующих лиц. И было бы оно так, не наделяй он к тому же их чертами, близкими по определению к канонам романтизма. Действительно, кашу маслом не испортишь, но в литературе масло всегда портит впечатление.

Сторонние источники утверждают, Горький задумал книгу задолго до её написания. Сам Ленин был заинтересован в ней, определяя, что её время придёт после революции. Может и Горький думал об этом. Когда же революция свершилась, потребовалось вспомнить о некогда имевшейся у него идее. Только писать требовалось при когда-то возникшем интересе, а не спустя десятилетия, заставляя себя работать над её содержанием, отчего мучение касается не столько содержания, сколько писателя и читателя, не желающих понять, зачем им искать общее мнение о «Деле Артамоновых», ежели книга вышла о пагубе, свершившейся помимо воли действующих лиц.

В окончании Горький настолько выматывается, что концентрируется на лишних повествовательных элементах, продолжая мучить себя. Выйдя за рамки повести, он желал дать читателю полноценный роман, имеющий законченный вид. Лишь тогда на страницах произведения появляются осмысленные сцены, где нет разговоров, вместо которых представлено развитие действия. Впрочем, далее смерти не расскажешь, поэтому краски отдаются на преображение похорон и супружеских дрязг, мрачных в действительности и радующих в качестве отдушины сего угрюмого повествования.

Читателя интересует не жизнь персонажей, ему интересно, почему и как отрекался царь. Для революции — это важнейший момент, нашедший отражение и в романе «Дело Артамоновых». Всё прочее бывшее в произведение до — подготовка к сему событию. После уже не имеет значения, чем занимались Артамоновы, они прожили свою жизнь в тексте произведения, и путь им в забытье, как и крупной форме Горького, жившей и умершей вместе с её автором.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Было и будет, пока не убудет. Всему наступит конец, ибо единственный метод решения любой проблемы — радикальный. Что бороться с социально опасными элементами, покуда они не будут выкорчеваны из социума? Решение находится просто — они уничтожаются с их же помощью, для чего применяется выгодное обеим сторонам средство. Так негативный слой истончается и в итоге самоустраняется. Но до изобретения такого средства необходимо бороться всеми имеющимися средствами. Грузинской милиции оставалось по своему умению управляться с наркоманами. Михаил Гиголашвили рассказывает, как именно это происходило. Говорит он жёстко, без цензуры и опасно для всякого, кто не готов поверить в реальность творимых на страницах «Чёртова колеса» бесчинств.

В повествовании нет положительных героев. Все действующие лица преимущественно наделены отрицательными чертами. Принцип — с кем поведёшься, от того и наберёшься — применим тут в полной мере. Покуда наркоманы прожигают жизнь, испытывая свойственные им потребности, то милиция старается найти их и обезвредить. Проблема заключается не в том, что наркоманы мешают, смысл борьбы с ними казался бесплотным из-за системы наказаний, не располагавшей возможностью к изменению их мировоззрения. Тюрьма не сможет исправить наркомана, поскольку здравомыслящий человек понимает, что тут применим другой принцип — горбатого могила исправит.

С первых страниц Гиголашвили погружает читателя в сферу, наполненную мрачными перспективами. Раз в неё попав, никогда не сможешь выйти. Сама по себе наркомания несёт вред лишь наркоманам, тогда как их агрессия к миру вне их сферы связана с необходимостью добывать средства для приобретения наркотических веществ. Казалось бы, ничего не мешает вернуться к порядкам времён Сталина, когда морфин свободно продавался в аптеках. Не стоит тут вспоминать историю начала борьбы с распространением наркотиков вообще, начатую американцами в XX веке, чем они породили гидру. Сейчас нужно о том забыть и внимать происходящему в произведении Гиголашвили.

Всем всё известно. Милиция стоит над наркоманами, осуществляя контроль. И именно милиция расположена контролировать рынок наркотических веществ, чтобы деньги шли непосредственно к ним. На этом Михаил выстраивает повествование. Но такого быть не должно, поэтому милиции остаётся взирать, как положение ухудшается. Милиционерам приходится исполнять обязанности, поскольку распространение наркотиков в любом случае стоит пресекать, дабы не допускать сопутствующей этому процессу противоправной деятельности. Например, Гиголашливи акцентирует внимание на том, как наркоманы грабят квартиру и причиняют людям страдания.

Откуда вообще шли наркотики в Грузию? Если верить Михаилу, то путь начинался с Узбекистана. Более того, читателю показывается процесс сбора будущей наркотической продукции. В тексте он описывается с авторским на то удовольствием, в подробностях и со смаком. Описывает Михаил и мечты наркоманов о более доступном способе получения удовольствий, вроде воздействия током на особые зоны головного мозга. Всему находится место на страницах, кроме появившегося много позже средства, заставившего наркоманов гнить изнутри, что способствовало идеальному способу решения проблемы.

Не перечесть поднимаемых Гиголашвили тем, над которыми он думал с начала работы над «Чёртовым колесом». Произведение он создал провокационное и мало кому оно придётся по душе, если к нему подходить не как к наглядному пособию по тому, до чего доводит людей приём наркотических веществ. Всё бы ничего, но наркоманы боятся не осуждения общества — им важно мнение родных людей, в чьих глазах они не желают упасть. И понятно почему — наркоман перестаёт быть человеком, он становится подобным зомби. А зомби только на вид люди, внутри они — умертвия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Картина мира трескается, как трескается любая картина со временем, если её не реставрировать. Лучше смазывать швы религиозными мотивами, приправляя отражением обыденности в виде использования низменных тем всё той же обыденности. Чем же заняться, как не обсуждением библейских сюжетов до, во время или после бурного интимного эпизода? При таком подходе любой сюжет оказывается посторонним. Подобно жизни, идущей фоном, человек решает насущные проблемы, в числе которых прежде стоит удовлетворение простейших физиологических потребностей. Пока оные действующие лица не справят, на страницах произведения ничего не произойдёт.

Варгас Льоса, безусловный нобелевский лауреат, явный лауреат премии российской «Ясная поляна», внёс прежнее представление в стройные ряды востребованных миром произведений Запада, зацикленных на низменном. Ранее, пару лет назад, читатель столкнулся с квантовым реализмом Рут Озеки, а год назад — с реализмом истинным в исполнении Орхана Памука. Теперь же время подошло прикоснуться к реализму сексуальному, насильно воспевающему то, чего человеку будто бы хочется, о чём надо кричать на каждом углу, а в серой действительности упоминание подобных аспектов остаётся уделом художественной литературы.

Артиллерия ныне не стреляет на поражение, нанося массированные удары по широким площадям, надеясь на слепую удачу, обязанную нанести некое поражение предназначенной на уничтожение инфраструктуре или живой силе. Теперь калибр оружия прицельно направлен на избранных членов общества, воплощающих собой мелочность человеческого предназначения. Ежели жизнь будет катиться под откос, то разбираться с проблемой в общем не потребуется, поскольку предстоит называть конкретные враждебные элементы, пускай и из числа близкого круга.

Боль Варгаса Льосы — борьба с потомством. Под ногами мешаются как раз те, кто должен продолжать дело родителей или доводить задуманное ими до логического конца. Ради чего положены годы, то сталкивается с устремление автора опорочить светлейшие ожидания, дабы обернуть юные годы и последующее становление в ничто. Суровое представление создаётся за счёт выставления главных героев в качестве моральных калек, не сумевших вовремя распознать шаткость будущих позиций.

В самом деле, мужчина берёт в жёны женщину, которую её мать подкладывала под всякого встречного. Куда смотрел сей мужчина ранее, и почему он уже ближе к склону лет решил о том задуматься? Может их совместный ребёнок для него не родной? Безусловно, жизнь когда-нибудь заставляет переосмыслить прежнее, но почему именно в таком ключе, как то решил отобразить на страницах произведения Варгас Льоса? Проблематика ведь не в том, что главному герою теперь жить одному. Разве это затруднение? Марио пугает другим — тому предстоит заниматься рукоблудием. Вот где трагедия! Прочие раны затянутся, и эта рана тоже — найти новую жену главному герою не так уж трудно.

Может действующим лицам следовало смотреть на происходящее с ними не с позиции потребности половых органов в ласке? Знакомясь со «Скромным героем» Варгаса Льосы представляется только так. Ни о чём другом можно не говорить, ибо иначе это будет означать замалчивание о том, чего в тексте произведения более всего. Никакого ханжества, либо читатель сторонник раскрепощённой литературы, где важнее разрешение потребностей плоти, нежели понимание, почему жизнь так испортилась. Впрочем, жизнь испортилась из-за тех самых потребностей плоти, породив за счёт предыдущих грехов затруднения настоящего.

В окончании допустим единственный вывод — прожив жизнь, брось всё нажитое и начинай сначала. Коли ранее упустил из внимания важнейшие аспекты с тобой происходящего, расхлёбывай и отправляйся в турне по Европе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Он должен был писать, но он занимался бизнесом. Не волна владела его умом, а обязанность перед коллекторами. И дети не тяготили его, ибо он упирался, и упираясь не желал сдаваться, потому как лихое время прошло, уступив рафинированной современности. Будь ты хоть трижды овцой — волки тебя не посмеют тронуть. Потому как закон теперь защищает стадо, несмотря на то, что оно разрушает устои государства. Пока мысли направлены назад к советскому прошлому, думать о будущем России не желается, ибо нет там ничего, что способно стать краше сёрфинга в Калифорнии.

Главный герой произведения Рубанова отражает мировоззрение автора, либо не отражает, в зависимости от того, насколько читатель знаком с творчеством Андрея. Ознакомившись с краткой биографией, получается сделать вывод, будто на страницах представлен именно автор, задумавший продавать телогрейки каждому, сделав их брендом национального значения, невзирая откуда сей предмет вообще начал своё шествие по планете. Телогрейка — нечто вроде матрёшки, к России изначально отношения не имевшей, имея страной происхождения Японию, где прятаться от общества в коробке — едва ли не черта нации.

Хорошо, тогда телогрейка для русского — квинтэссенция былого, читай: Гулаг. На каторжном герой Андрея Рубанова будет реанимировать представление о тёмных страницах минувшего. Но организовать дело в России трудно. Не из-за претензий надзорных органов, а по причине лености дельцов, не считающих нужным соответствовать предъявляемым им требованиям. Они хотят на ура-патриотизме построить процветающую торговую империю, обвиняя всех, в том числе и государство, что оно не желает потворствовать их желанию обогатиться за счёт использования светлых чувств.

Пытаясь предлагать уникальный товар, главный герой произведения «Патриот» понимает, продавать ему приходится китайский ширпотреб. Это мучит его, и он, истинно по-русски, предпочитает исправить ситуацию лживой этикеткой. Ещё одна черта ура-патриотизма всплывает на страницах, когда человек понимает о чём говорит, желая видеть то не таким, а наделяя чем-то возвышенным, оправдывая, лишь бы оправдать.

Всё плохо в жизни главного героя. Ему сорок восемь лет, он имеет одного сына от первого брака и второго сына от малопонятной ему связи молодости, о которой он будет долго и мучительно вспоминать. Плохо тут за счёт того, что о втором сыне он узнаёт на глазах читателя, когда организованное им дело терпит крах из-за многомиллионных долгов. Настало время идти на дно, но Рубанов ему этого не позволяет, затягивая расшатанные болты сюжета сомнительными сценами возврата денег.

Проблема долга решается продажей квартиры. Вместо этого читателя ждут долгие хождения главного героя по различным локациям: от гей-клуба до пыточной. Всюду он будет проявлять характер, не соглашаясь до последнего расставаться с принадлежащей ему собственностью. Своё «телогреечное» предприятие он откажется продавать американцам, квартиру не станет отдавать кредитору, даже почку он не продаст, о чём его всё равно не думали просить, хотя ему полагалось о том догадаться самостоятельно. Проблемы главного героя затягиваются благодаря старанию Рубанова растянуть повествование.

Сюжет действительно растянут. Андрей не придерживается линейного повествования. Наоборот, «Патриот» наполнен флэшбеками, уводящими читателя сперва в банковскую деятельность главного героя, потом в его армейские годы и кончая воспоминаниями о детстве и родителях. Таковое наполнение не способствует лучшему пониманию текста, кроме осознания, что художественную литературу подобным образом способны писать только русские, наполняя произведение вроде бы психологизмом, а на деле просто желая высказаться о наболевшем собеседнику, с которым они собрались заниматься совершенно иным делом.

Для реалистичности Рубанов наделил главного героя воспалением лицевого нерва, от чего он периодически на страницах будет пугать корчами прочих действующих лиц. Таков тренд современной литературы, считающей необходимым оживлять происходящее физическими или душевными страданиями. Последними, кстати, главный герой тоже страдает, ибо он — хронический алкоголик. Вместо белочки к нему приходит таинственный гуру, знающий тайны бытия, оставаясь при этом обыкновенным человеком из провинции. За счёт такого гуру страницы «Патриота» расцветают псевдофилософией, которая если и отражает действительность, то, при внимательном рассмотрении, оказывается продуктом всё тех же галлюцинаций главного героя.

Что показал Рубанов из современных реалий, так это мягкое отношение современников к проблемам. Никаких затруднений в жизни человека ныне не встречается. Разве может являться проблемой, если из тебя хотят выбить долг? Коллекторов ограничили в возможностях. Теперь они скорее способны выполнять роль судебных исполнителей, продавая имущество по частям. Никакого физического насилия при этом не допускается. Если должник откажется от предлагаемых ему решений, значит с ним продолжат «сюсюкаться» касательно прочих возможных к реализации предметов быта. В конце концов оказывается, лишь угроза физической расправы является эффективной. Пока этого не случится — главный герой у Рубанова будет «валять дурака».

Лучше воспринимать «Патриота» в качестве энциклопедии по ведению бизнеса в постсоветской России. У Андрея имеются соответствующие знания, поскольку он сам не чужд предпринимательской деятельности. Насколько представленное на страницах соответствует действительности — пусть судят люди, непосредственно осведомлённые в вопросах экономики и финансов. Рядовой читатель скорее просто проникнется мыслью, будто всё делаемое — чья-то прихоть, так как у кого-то возникло желание заполнить пустующее пространство. Получается, надо говорить спасибо за то, что хотя бы есть имеющееся, либо не говорить спасибо и не иметь даже того, что могло быть.

Чем ещё Рубанов заполнил страницы? Например, главный герой периодически думает податься воевать на Донбасс. Он бы и отправился, позволь ему то автор. Но Рубанов ведь понимает, что нельзя отправить хронического алкоголика на войну, не имеющего соответствующих навыков, кроме посетившей его прихоти. Вообще, честно говоря, сей эпизод в произведении довольно провокационен, поэтому лучше воздержаться от каких-либо рассуждений на данную тему. Лучше акцентировать внимание на посещение главным героем знаковых событий, вроде мероприятия «Человек года» одного из журналов с громким названием. Впрочем, оба означенных в данном абзаце события носят утилитарный характер, никак не влияющий на происходящее в «Патриоте».

Осталось показать самое важное, как распоряжаются жизнью люди. У кого всё есть — те считают, что им чего-то не хватает, и потому для жизни они считают себя лишними. А вот у кого ничего нет, и к кому жизнь наиболее сурова, те хотят жить далее, но обстоятельства складываются против них. Таково отражение вечной человеческой неустроенности, когда желается недоступное, хотя некогда предки всё сделали, дабы как раз от него и отказаться. Всё возвращается на круги своя, посему любые перемены ведут в будущем к повторению борьбы с ними.

Необходимо смирение с обстоятельствами. Самоустранение — не лучший выход. Но и желать улучшить жизнь не следует. Нужно сдержаться, а ещё лучше написать об этом. Бумага зафиксирует текущий момент и оставит его напоминанием о некогда происходившем. Пусть потомки судят, насколько эффективными были деяния предков, чтобы самим не столкнуться с претворением в жизнь некогда уже многажды раз осмысленного.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подойдём к пониманию творчества Булгакова в 1924 году с его непритязающей ни на что повести «Дьяволиада». Сам Михаил лестно о ней не отзывался, поэтому не следует искать в повествовании сверх сообщённого автором. Ясно другое — первое относительно крупное произведение вышло комом. Осветить бюрократизм краше, чем это было сделано в «Похождениях Чичикова» не получилось. Пусть главный герой оказался зависимым от обстоятельств человеком, стремился с ними справиться и в итоге сошёл с ума от навязчивых мыслей, с толком Булгаков об этом рассказать так и не смог.

Думается, стоит винить творческий кризис, поразивший Михаила. Несмотря на сотрудничество с «Гудком», нащупать интересные сюжеты не получалось. Вплоть до марта Булгаков старался создавать очерки, почти не сообщая ничего оригинального. Может быть причина заключалась в необходимости писать вне зависимости от обстоятельств, поскольку требовалось предоставлять определённое количество материала для очередного выпуска издания. Остаётся просто перечислить сии статьи: «Сильнодействующее средство», «Спектакль в Петушках», «Как он сошел с ума», «Часы жизни и смерти», «Геркулесовы подвиги светлой памяти брандмейстера Назарова», «Торговый дом на колёсах», «Просвещение с кровопролитием».

Исключением стал художественно обработанной очерк «Электрическая лекция». Булгаков критически отнёсся к преподавательскому составу учебных учреждений, особенно в даваемых студентам знаниях. Разве может ученик знать больше учителя, смея обвинять того в плохом знании предмета? Это вполне допустимо. Осталось донести такую мысль до читателя, что Михаил и сделал.

В январе Булгаков сотрудничал с «Вечерней Москвой», предложив для публикации рассказ «Серия ноль шесть №0660243″. Что будет, если человек выиграет в лотерею пятьдесят тысяч рублей? Полёт фантазии обеспечен. Допустимо тратить на своё усмотрение, куда бы не пожелала душа. Разумеется, для острастки сих мечтаний нужно продемонстрировать реалии Советского государства, внеся в повествование горькую порцию правды. Кажется, в Булгакове начал пробуждаться мастер таинственных историй, должных переродиться сперва в фантастические произведения, а после в подлинно мистические.

Для издания «Железнодорожник» в начале 1924 года Булгаков написал очерк «Воспоминание», поделившись своей или чьей-то другой историей. Её суть в том, что приехав в Москву, молодой человек желал прописаться на жилплощади друга и встретил сопротивление надзорного органа, логику которого он не был в состоянии переспорить. Помочь мог лично товарищ Ленин! Но добиться встречи с Лениным из-за такой мелочи кажется небывалой вещью. Может быть получится добиться внимания Крупской? Это такая же небывалая вещь, только кажущаяся более реальной. И ведь у героя повествования всё получится. Мистика? Иногда всё-таки случается чудо без находящихся за гранью понимания материй.

Под конец марта Михаил вернулся к работе с газетой «Накануне», поделившись с изданием текстом очерка «Белобрысова книжка», продолжая серию не самых удачных творений. Благодаря краткости, Булгаков мог рассчитывать на публикацию, позволяя средствам массовой информации заполнять пустующие полосы. Иначе нельзя объяснить, каким образом в печать шёл создаваемый им массив мысленных форм, должный быть забытым, не стань впоследствии Михаил обладателем столь громкого имени, что ныне считается недопустимым обходить вниманием всё им созданное.

Для «Бакинского рабочего» Булгаков вспомнил о проблемах с заселением и регистрацией, написав очерк «Бурнаковский племянник». О наболевшем допускается говорить постоянно, порою без добавления дополнительных деталей. Чаще требуется настойчиво и однообразно о чём-то рассказывать, чтобы тебя услышали, иначе останешься подобием обезвоженного гласа в полной оазисов пустыне.

Как писатель Михаил почти сформировался, осталось начать творить нетленное — опыта он уже набрался.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В августе и сентябре Булгаков писал исключительно для газеты «Накануне». Из-под его пера вышли очерки «Шансон д’Этэ», «День нашей жизни», «Псалом» и «Золотистый город». Краткая форма побеждала крупную, позволяя с сарказмом относиться к происходящему и не давая читателю возможности серьёзно задумываться о имеющем место в действительности. Но темы Михаил выбирал самые примечательные, которым нельзя отказать в праве на вечное их обсуждение. Например, свойственное русским стремление всего бояться, если есть малейший слух, что за это наказывают, или повальный исход людей на дачи в свободное от работы время.

Одновременно с этим Булгаков опробовал манеру изложения ранних советских писателей, любивших наполнять действие эмоциональными криками толпы, представители которой остаются для читателя безликими. Под думы об этом Михаил собирался начать новую жизнь, к чему он так старательно стремился весь прошлый год. Хорошо, что стремление реализовывалось не за счёт творчества, иначе быть прозе Булгакова забытой, как то случилось с основной массой произведений тех лет.

Не чужд был Булгаков и понимания отцовских чувств. Повествуя аллегорически, либо рассказав известный ему случай, Михаил дал читателю представление о ребёнке, оставшемся без родителя. Как такой чудесный мальчик мог быть брошен? Вопрошает со страниц «Псалома» Булгаков. Учитывая верную подачу материала, Михаил скорее всего опирался на с кем-то происходившее, чем он сам лично был заворожён. А может данный мальчик желал прикипеть лично к нему? Так или иначе, Булгаков на мгновение отвернулся от реальности, поддавшись влиянию обыкновенных человеческих чувств.

Личное должно оставаться личным, так как читателя интересует мнение о настоящем, написанное хотя бы малость осведомлёнными в том людьми. Цикл из тринадцати заметок «Золотистый город» закрыл сотрудничество Михаила с газетой «Накануне» в 1923 году. О чём писать? Булгаков писал о свиньях, разделении Москвы на много- и одноэтажную, о цветнике в виде изображения Ленина, об узбеках и прочем, чего касался его взгляд.

С 17 октября начинается плодотворное сотрудничество с «Гудком». В очерке «Беспокойная поездка» рассказчик поведал, как он не может доехать до Ростова из-за каждые десять минут высаживаемых с поезда зайцев. Россия — не Америка, тут могут и обслуживающий персонал во время движения скинуть, посему бороться приходится во избежании подобных инцидентов. С другой стороны, означенная проблема, доставив неприятности, обернулась удачей для Булгакова, наконец-то обретшего стабильное место для публикации заметок.

После Михаил написал «Тайны Мадридского Двора» и «Ноября 7-го дня», предварив ими очерк-расследование «Как разбился Бузыгин». В тексте были размещены телеграммы и сообщения разного рода, подводящие читателя к пониманию того, что Бузыгин не должен был разбиться, но, по сложившей в России традиции, пока нечто ожидаемое ожидаемо не случится, требуется дождаться, пока оное случится, дабы принять меры для предотвращения подобного в будущем. Для закрепления материала Булгаков дополнительно написал очерк «Лестница в рай».

«Гудок», воспринимаемый узкоспециализированным журналом, отныне становился для Михаила площадкой для сообщений обо всём, в том числе и о происшествиях различной степени важности, как то стало понятно по описанию смертельного случая с Бузыгиным. Поэтому очерк «Налёт» не вызывает нареканий, хоть Булгаков и описывает чувства пострадавшего от противоправных действий, сопроводив повествование описанием мучений раненых и обнаружения убитых.

В том же 1923 году Михаил сотрудничал с изданием «Дрезина», опубликовав в нём два очерка: «Остерегайтесь подделок!» и «Арифметика». Денежный вопрос волновал Булгакова не вследствие тяжёлого финансового положения, а более из-за того, что постоянно возрастающее количество нулей на банкнотах ничего хорошего на самом деле не означает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обилие публицистических работ Булгакова можно встретить в двух газетах «Накануне» и «Гудок». Если «Накануне» уже стала для Михаила основной площадкой, то «Гудок» ещё нет: в феврале 1923 года была опубликована первая заметка и последовал перерыв до октября. В этой заметке, названной «В театре Зимина», Булгаков написал, как он прежде всего увидел Калинина, а всё остальное в том повествовании осталось для читателя вторичным.

В первой половине сего года в газете «Накануне» размещены следующие произведения: «Сорок сороков», «Под стеклянным небом», «Московские сцены», «Бенефис лорда Керзона», «Путевые заметки. Скорый №7: Москва — Одесса», «Комаровское дело», «Киев-город», «Самоцветный быт» и «Самогонное озеро». Надо сразу заметить, Булгаков всё более переходит на крайне короткие заметки, которые допустимо приравнять к анекдотическим ситуациям, поэтому он объединял их в группы, дабы статьи выглядели весомей.

«Собачье сердце» Михаил напишет через несколько лет, но уже сейчас он нарабатывал материал, описывая примечательную московскую действительность. Москва дышала и менялась, нэпманы продолжали процветать, а простой люд задыхался на отпущенных им шестнадцати аршинах, на которые пытались постоянно кого-то подселить. Оставалось идти на хитрость, лишь бы не лишиться поистине драгоценной жилой площади.

Один раз Булгаков описал суд, разбиравший дело маньяков. Булгаков не понимал, как таких чудовищ носит земля. Может Михаил действительно так считал, или уже забыл, о чём писал в 1919 году? Он же через две недели напишет воспоминания о Киеве 1917 года, где расскажет о горящем доме, вывесках на украинском языке и о Петлюре, не сумевшем ни в одной из четырёх попыток взять город. Ещё Булгаков выскажет утверждение про пристрастие москвичей к американскому, тогда как киевляне оным не обладают.

Прочее, опубликованное в «Накануне», носит развлекательный характер, интересный сугубо при разбирательстве в случае существенной на то надобности.

В «Петроградской правде» Булгаков рассказал «Китайскую историю». Ныне китайцы почти никак не воспринимаются, если речь касается событий гражданской войны, тогда как в те времена они проживали на территории России в довольно большом количестве. Именовали их тогда ходя, благодаря особенностям китайской речи и торговле вразнос. Булгаков отдаёт дань уважения храбрости этого народа, честно и до последнего сражавшегося за Красную армию, не оставляя позиций. Смерть сломит главного героя, пронзённого штыками юнкеров, но поведать о том непременно стоило, дабы в будущем избегали презрения или подобия данного чувства.

В «Голосе работника просвещения» Булгаков разместил три заметки по профилю издания: «Каэнпе и Капе», «1-я детская коммуна», «Птицы в мансарде». Или Михаил всё-таки пересмотрел представления о новой власти, либо стал серьёзно относиться к стремлению советского государства вырастить достойное страны поколение. На глазах читателя проводится отбор кандидатов на должности учителей и воспитателей. Это не так трудно, если не отсеивать многочисленную массу желающих работать, почти не представлявших, что значит обучать детей.

Примером Михаил ставит 1-ю детскую коммуну, организованную и управляемую детьми. Если бы подобные дети выросли и продолжили жить по установленным ими правилам, процветать стране в веках. Удивительно наблюдать, как обычно склонные к агрессии в отношении самих себя, молодые люди живут по общим принципам, избегая проявлений индивидуализма.

Однако, в дошедших до нас заметках Булгакова есть произведение без проставленной даты «В школе городка III Интернационала». Тут уже нет чаяний о будущем поколении: дети учатся в холодных помещениях, стоит думать, что к тому же недоедают и получают знания не в требуемом объёме. Михаил лишь замечает, как таких детей скорее съест туберкулёз, поскольку забота должна быть не только на словах. Видимо, и не только в виде заметок о том, как всё хорошо, когда реальность не соответствует сообщаемой периодическими изданиями реальности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Трагедия Булгакова объясняется за счёт неверно выбранной стороны в переломный момент. Не желая принимать власть большевиков, Михаил с 1919 года обличал методы красных, о чём откровенно писал публицистические заметки. Так одним из первых его литературных трудов стала статья «Грядущие перспективы», опубликованная в ноябрьском выпуске газеты «Грозный». Булгаков призывал снова поднять страну на ноги, осуждал осевших в Москве политических деятелей и вмешивался в и без того сложное понимание подковёрной борьбы тогдашних лидеров.

В том же 1919 году, но ещё летом, Михаил позволил себе открыть глаза современникам на зверства большевиков, опубликовав в «Киевском эхо» статью под названием «Советская инквизиция». Булгакову казалось странным, что убивая безвинных людей, порою для круглой цифры в отчёте, сия информация оставалась без внимания общественности. И людей не просто расстреливали, над ними в прямом смысле издевались, например стреляя в голову в упор разрывными патронами, дабы обезобразить лица убитых. Сложность времени Михаил не принимал за оправдание. Он желал видеть гуманность там, где требовалась борьба без принципов, лишь бы обеспечить победу.

Приверженность сим мыслям Булгаков сохранит и в следующие годы, а может не изменит им до конца жизни. В январе 1920 года в «Кавказской газете» он публикует статью «В кафе», снова обличая советскую действительность. А в апреле 1921 года, опять во владикавказской газете, только теперь в «Коммунисте» Михаил опубликовал первое художественное произведение, дав ему название «Неделя просвещения».

Что желали солдаты Красной армии? Разумеется, они хотели посещать увеселительные учреждения, вроде цирка. Начальство смотрело иначе — людей требовалось просвещать. Лучше театра для того ничего не существует. На представления допускались безграмотные, тогда как грамотным дозволяли посещать цирк. Несправедливость? Отнюдь! Наперекор желаниям шло начальство, проявляя заботу о нравах населения. Ведь допусти солдат в цирк, то цирк выльется на улицы. А отправь солдат в театр, тогда улицы наполнятся возвышенными чувствами. Посему начальство и решило — настало время просвещать население, хотя бы на одну неделю.

Булгаков в прежней мере выразил протест советской власти, но уже не такой категорический. Наконец-то он понял, как надо воздействовать на читателя, не прибегая к прямому обличению. Нужно самому ощутить принадлежность к угнетаемым, дабы изнутри показывать тяжёлое положение нового режима. И нет ничего лучше, чем представить обыкновенного человека со свойственными ему желаниями. «Неделя просвещения» стала уроком и для Михаила. Как безграмотному проще сделаться грамотным, получая таким образом доступ в цирк, так и Булгакову проще смириться с происходящим, становясь благодаря этому достойным нового общества членом.

В 1922 году Булгаков в Москве. С какими трудностями он тогда столкнулся, он рассказал в «Записках на манжетах». Пропев осуждение бюрократизму, действующему вне зависимости от любой власти, Михаил принялся наблюдать за происходящим в столице. Не сказать, чтобы он радовался происходящим переменам, с которыми ему всё равно приходилось мириться. Допустим, Булгаков видел проекты, остававшиеся на бумаге, зато получавшие широкий резонанс, вроде «Рабочего города-сада», о чём он рассказал в газете «Рабочий», поместив заметку как бы по теме периодического издания.

Тот же 1922 год — это начало сотрудничества с эмигрантской газетой «Накануне», публиковавшейся в Берлине. Именно в ней Булгаков дебютировал с циклом заметок «Записки на манжетах», опубликованные в России спустя год. Размещать заметки в «Накануне» было проще, поскольку не требовалось подходить под формат, а публиковать именно то, что интересовало в первую очередь его самого, то есть наблюдения за происходящим.

«Москва краснокаменная» и «Похождения Чичикова» — советские реалии без красивого обрамления. Умер патриарх Никон, слова сокращаются и приближаются к виду аббревиатур, в Москве повсюду трупы отощавших до состояния скелетов людей. Всё это тогда, когда активно жируют нэпманы, извлекающие прибыль едва ли не из воздуха. Кому-то всё это кажется знакомым, да не всякая история повторяется, порою не допуская уничтожения деятельности нэпманов, мешающих добиться равного для всех в стране благосостояния. Вроде миллиарды в наличии, но деньги растворяются в безвестности.

Булгаков не забывал о медицинской тематике, вспомнив о собственной службе на Кавказе. В журнале «Рупор» был опубликован цикл заметок от первого лица «Необыкновенные приключения доктора», рассказанные будто на основании доставшихся автору статьи записок. Проницательный читатель понимает, тем самым Михаил не хотел указывать на собственную личность, снимая любые возможные к нему упрёки впоследствии. Впрочем, основным содержанием приключений стало постоянное напоминание, что написавший их доктор не Лермонтов, его не пленяют горные вершины и реки, а сам он если и имеет некое чувство, то имя такому чувству — скука.

Любопытным наблюдением Булгакова стал рассказ «Спиритический сеанс». Группа людей вызвала ответить на их вопросы не кого-нибудь, а императора Наполеона, приставая к некогда великому человеку с проблемами бытового характера. Станет ли отвечать им Наполеон? Михаил в этом усомнился, дав единственно допустимый адекватный ответ.

В издании «Москва» и в «Красном журнале для всех» Михаил дал представление советским гражданам о том, что они итак понимали самостоятельно, и к удивлению читателя — понимал сам Булгаков. Статья «Торговый ренессанс» окрасила Москву яркими цветами: жизнь налаживается, буквы на вывесках согласно реформе, новая экономическая политика даёт ожидаемые от неё результаты. А вот в очерке «N13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» такого же позитивного мышления не было — всё связанное с инициативой непосредственно населения потерпело жестокий крах, приведя к смерти людей.

Остальные произведения Булгаков опубликовал в газете «Накануне»: «Красная корона», «В ночь на 3-е число», «Столица в блокноте» и «Чаша жизни». Читатель видит, как стремился Михаил работать в жанре художественной литературы, и как плохо ему удавались первые рассказы, если они не касаются злободневных тем. Внимать приходится повествованию от лица психически больного человека и от лица человека, ожидающего вторжения в Киев Петлюры.

Не переставала Булгакова беспокоить проблема нэпманов, легко зарабатывавших и легко тративших, попадая от того на судебную скамью за нецелесообразный расход денежных ресурсов. Таким сюжетом Михаил поделился с читателем 31 декабря 1922 года.

Свой интерес заслуживает цикл очерков «Столица в блокноте», получивший продолжение в следующем 1923 году. Булгаков не скрывал пренебрежения, кратко рассказав о гнилой интеллигенции, как доктор не чурается работы грузчика, более для него доходной. Поведал и о неприятии пристрастия русских к семечкам, противных всюду оставляемой шелухой. Подивился благообразному мальчику, отличному от сверстников тем, что он не кричит и ничего не продаёт. Ужаснулся штрафам за курение в двадцать миллионов рублей. И добавил о неприятии творчества футуристов, пожелав им родиться в XXI веке, когда публика созреет для понимания ими делаемого.

Автор: Константин Трунин

» Read more