trounin.ru

Когда-нибудь наступает точка невозврата. Прежде Дарреллу читатель верил, но чем далее, тем меньше желания принимать рассказываемое за правду. Можно считать иначе, Джеральд шутит английским юмором, выставляя каждую описываемую ситуацию доведённой до состояния полной абсурдности. Может Дарреллу самому хотелось видеть именно то, что он сообщал на страницах произведений? Какую бы ситуацию Джеральд не представлял вниманию, всё в ней идёт так, лишь бы неприятности сыпались на действующих лиц. А если учесть, что перед читателем непосредственно автор в окружении повзрослевших членов семьи, то ни в какие рамки это уже не помещается.

Сборник «Пикник и прочие безобразия» разбит на ряд историй. В первой из них действительно показывается мероприятие под названием пикник, кое решила провести мама Джеральда, узнав из прогнозов об ожидающем британцев солнечном дне. Разумеется, верить в подобное на Туманном Альбионе никто не станет. Какая может быть солнечная погода, если такого отродясь не бывало? Но раз мама уверена в необходимости провести пикник, то так тому и быть, только всё пойдёт не по плану. Будет неаппетитная атмосфера, проливной дождь, сельская грязь и испорченное настроение. Весело лишь Дарреллу, всё это сочинившему. Но может таковой случай имел место быть, чего окончательному сомнению подвергать не станем.

Вторая история — поездка в Грецию. Маме захотелось посетить места памяти. Она вызвала сыновей и дочь, объявив о решении. Опять же, лёгкой прогулки не будет. Джеральд изрядно поиздевался над греками, унизив нацию до крайности. Понятно, рассказываемое им — обязательная черта английского юмора. Для путешествия по Греции действующим лицам достанется судно с дырой в борту, замки в туалетах окажутся неисправными, вместо льда будет подаваться кипяток, заказать требуемое блюдо не представится возможным. Тут стоит остановиться и вспомнить о знании Джеральдом греческого языка, о чём все собравшиеся прекрасно знали. Потому остаётся признать, Даррелл придумывал на ходу, никого не думая щадить.

Аналогичным образом Джеральд расскажет про посещение Венеции, а после опишет пребывание в отеле, где он активно штудировал девятитомник Эллиса Хэвлока, зачинателя науки сексологии. Сразу очевидно, сборник «Пикник и прочие безобразия» не предназначался для детской аудитории. Была ли рассказанная Дарреллом история в действительности? В стенах отеля он оказался в окружении озабоченного персонала, какими только расстройствами не страдавшего. Гомосексуализм и садомазохизм стали основой для углубления в иные людские пороки. Главный вывод, сообщаемый Джеральдом: человек не виноват, если родился с психическими отклонениями, поэтому нужно стараться найти общий язык с обществом, не желающим тебя принять. Не нужно углубляться в столь сложную для дискуссий тему, достаточно остановиться на словосочетании «психические отклонения».

В заключении читателю предоставляется дневник человека, страдавшего от хронического алкоголизма с частыми приступами белой горячки. Данная тема должна была беспокоить Даррелла, имевшего сложную историю взаимоотношений с алкогольными напитками. Повествование является опасным для восприятия, так как в тексте имеются бредовые галлюцинации, приводящие к печальным последствиям. Описать такое мог человек, сам испытывавший подобные ощущения. Если, конечно, он действительно не зачитал чужие записи, проявив сочувствие к их написавшему.

Остаётся думать, Джеральда Даррелла настиг кризис. В его самосознании происходила ломка, превратившая дружелюбного человека в весьма циничного обозревателя обыденности. Нужно хорошо подумать, каким образом после он вернётся к исходному состоянию, сочиняя художественные истории для детей. Лучше бы не было проявления жестокости в словах Джеральда, но уже никуда не денешься — труд опубликован и стал достоянием общественности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Говоря о манере изложения Валерия Залотухи, можно посетовать на особенность русского понимания действительности. Автор погружается в мир переживаний, не претендуя на что-то определённое. Не имеет значения сюжет, тогда как важно разобраться в составляющих бытия. Ничего не происходит без обоснованных причин, кроме появления на страницах угодных писателю моментов. Под этим следует понимать не стремление видеть происходящее в истинном свете. Тут иная причина, объяснение которой кроется в неумении заинтересовать читателя действием. В потоке сознания рождаются герои и им же даруются для них поступки. Всё остальное добавляется для вкуса, тогда как оно не имело права быть заслужившим внимания.

Хорошие произведения пишутся годами, но когда количество лет переваливает за десяток-другой, трудно уловить определённую единую линию повествования. Залотуха также вымучивал «Свечку», записывая плохо связанные друг с другом истории, подавая под видом единого художественного полотна. Когда второй том встречает уже не тюремными сказками, а даёт представление о событиях времён гражданской войны, где некий дед лечил все болезни одной мазью. От всех хворей лучше прочего помогает убеждение, либо замысел Валерия останется плохо усвоенным. За счёт лжи действующие лица избежали уничтожения, накормив сомнительными лекарствами пришедших карателей. Рассуждать далее не требуется, поскольку повествование пойдёт иным путём, словно задействованная Залотухой сцена пришлась просто для необходимости заполнить белые листы текстом.

Вполне может оказаться, что Валерий выстраивал вертикаль жизни, разрывая повседневность визитами в прошлое. Без прежних поколений не быть последующим, потому важно показать ранее происходившее. Позиция понятная и вместе с тем неприемлемая. История не знает новых поворотов, следуя изгибам случившихся событий. Дать о былом представление, пустив читателя по этим самым изгибам, не являясь тем, кто может о том говорить как о прочувствованном лично: вот как должна быть охарактеризована «Свечка».

Устав от лекарских изысканий деда, читатель получит сказ о семье, где мальчики взрослели и становились попами, а девочки — попадьями. Залотуха получил возможность говорить на религиозную тему — самую неисчерпаемую из возможных для обсуждения тем. И неужели именно такой сюжет должен предшествовать рассказу о боксёрах? Читатель резко переходит от исторических реалий к будням спортсменов, наблюдая за стремлением автора понять, о чём думают бойцы, когда бьют друг друга по голове. И опять повествование вернётся в тюремные застенки, откуда и не требовалось уходить.

Почему бы не сравнить «Свечку» со «Смирительной рубашкой» Джека Лондона? Отчего Залотуха предпочёл использовать в произведении невразумительные уходы от реальности, тогда как у Лондона они получались гораздо осмысленнее? И это при том, что герой «Смирительной рубашки» бредил прошлым, оказываясь в незнакомых ему условиях, так как находил в том спасение от доставляемых ему страданий, а действующее лицо «Свечки», сугубо по воле автора, ловит сообщаемую ему информацию о чём-то канувшем в Лету.

Второй том неизбежно подойдёт к завершению. Живи Залотуха дольше, быть продолжению. Нельзя остановиться в потоке сознания, ибо нет ему начала и конца. Но всё подходит к окончанию, каким бы образом то не случалось. «Свечка» завершится тем же, с чего всё началось, и чем произведение оказалось наполнено. Остаётся повторить, вместе сообщённое не может восприниматься цельным, тогда как сообщённое врозь или в форме рассказов, оно могло иметь больший вес. Но произведение должно оцениваться в полном объёме, дабы вынести о нём верное суждение.

Предлагается задуть «Свечку» — время прошлого ушло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стоит ли за крушением собственных надежд искать крушение надежд других людей? Распад Советского Союза такое же судьбоносное событие для главного героя произведения Алексея Макушинского, как падение Российской Империи для последующей жизни желаемого им быть понятым эмигранта канувших в прошлое лет. Обстоятельства сложились против, обратив в ничто устремления прежних поколений людей. Ради чего жили и боролись, чему на уровне государств противились и препятствовали, то в один момент перестало иметь значение. Теперь предстоит другое существование, наполненное сожалением о навсегда утраченных реалиях. Но что такое эмиграция в девяностые и нулевые годы по сравнению с эмиграцией после двадцатых и вплоть до текущей даты? Почти ничего, если бы не желание разобраться, как получается жить без породившей тебя страны, теперь исчезнувшей, омрачившей бытие осознанием утраты Родины.

Но поменялась ли жизнь в действительности? Начало и конец XX века имеют мало отличий. Были и будут не желающие жить в текущих условиях, предпочитающие пробуждать воспоминания. Российская Империя противилась преобразующим её реформам, тем же озадачивался Советский Союз. В равной степени государство притесняло население, не желая осуществления перелома устоявшегося мгновения. Тем же будет заниматься любая страна, стоит взволноваться её гражданам. Это естественный процесс, согласно которому всякий организм на планете стремится к выживанию, самостоятельная ли он единица или часть объединения.

Макушинский не рассматривает вышеозначенное. Случившегося не исправить, лучше обратить взор на опыт других людей, прошедших схожий с твоим путь. Главный герой произведения «Пароход в Аргентину» возьмётся разобраться с жизнью заинтересовавшего его человека. Им стал французский архитектор Воско, некогда носивший фамилию Воскобойников. Его проекты успешно реализовывались. Однажды он получил предложение построить небоскрёб в Аргентине, куда и отправится на десять лет, так и не возведя изначально планируемое. Почему? О том пусть размышляет непосредственно Алексей.

Не только пребывание в Аргентине интересует автора. Макушинский начинает разбираться с Воско задолго до его путешествия в Южную Америку. На страницах произведения оживает белогвардейское движение, отступление Юденича от Петрограда, пребывание в Прибалтике, наконец появляется Франция, где у эмигранта во владении оказывается замок в Нормандии. Будет ещё война, страшнее предыдущей. И архитектор обязательно понадобится для восстановления строений из руин. Неведомым образом разговор дойдёт до трагедии на Олимпийских играх в Мюнхене.

Утрата Родины не означает её уничтожения. Для кого-то Россия останется такой же Родиной, воплощением всех прежних устремлений. Такая Родина наполнена такими же людьми, какие населяли страну прежде. У них внутри точно такой же эмоциональный фон, какой присущ эмигрантам. И эмигрант пишет точно таким же образом, как это делали сто и двести лет назад в Российской Империи, как всегда писали в Советском Союзе и продолжают писать в России рубежа со второго на третье тысячелетие. Родина осталась, только этого не могут понять люди, не имеющие желания осознавать сию данность. Произведение Макушинского это вполне подтверждает.

Есть существенная оговорка, касающаяся особенности повествования всех связанных с Россией народов. Они стремятся превратить художественную литературу в поиск некоего скрытого смысла необходимости человеческого существования. Тогда как требуется сообщить в меру увлекательный сюжет, чем озабочены беллетристы остального мира. Потому и не отличима мысль Алексея от русскоязычных авторов, поныне продолжающих пытаться разобраться просто из желания пытаться разбираться. Редко такой текст получается удобным для чтения, не получился он приятным для глаза и у Макушинского. Ничего не поделаешь: особенность мировоззрения нации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В маленьких американских городах случается всякое. Порою их посещают люди печальной судьбы. Тогда спокойная жизнь наполняется событиями. Как-то в один из таких городков приехал главный герой произведения «Как по лезвию», устроившись в контору по продаже автомобилей. Не имея за душой ничего, кроме преступных замыслов, он задумает поджечь ветхий склад и ограбить банк, чтобы уехать в Южную Америку, более не испытывая нужды. Но ничего просто так не случается — за всё полагается отвечать, если не по строгости закона, то в угоду чей-то заинтересованности. Коварство ведь проявляется по всякому, в том числе и ради необходимости воздать по заслугам.

Главный герой хамоват. Он целует девушек, если того желает. Без стеснения их зажимает. Может избить неугодного. Не способный на совершение благих поступков, он старается не придавать совершаемым им действиям огласки. Являясь человеком новым, он старается не подпадать под подозрением полиции. Однако, задуманное ограбление банка не станет для него выгодным делом. Жизнь всегда преподносит сюрпризы. Начальник конторы болен сердцем, осознаёт близкий конец, потому ищет кому передать бизнес. Лучше человека, нежели главный герой, не найти. Но банк-то уже ограблен, значит наступила пора испытывать муки совести, сожалея о скоропалительном воплощении теперь бесполезного.

Находясь под постоянным подозрением, не знаешь, кого следует остерегаться. Лишённый способности свободно передвигаться, главный герой становится жертвой происков других злонамеренных людей, желающих выгоду сугубо для себя. Приходится менять планы, подстраиваясь под налагаемые на тебя требования. Желая любить молодую и красивую, окажешься вынужден вступить в брак с женщиной в возрасте и противной присущими ей помыслами. Может придётся убить какого-либо человека, опасаясь его длинного языка. А может судьба преподнесёт подарок в виде места директора банка, который некогда и был ограблен. Знать бы заранее о предстоящих испытаниях, так жить мог спокойно, ибо всё в конечном итоге само пришло в руки.

Необходимо нагрузить действие моралью. Вильямс часто к этому прибегает. Её суть в достижении главным героем желаемого результата, но при условии, что достигнутое обратится в пыль, стоит общественности узнать о совершённых им проступках. В США это делается просто, становясь причиной душевных терзаний. Имея нужное для райского существования, знаешь о готовых открыться дверях ада. Стоит определённому человеку умереть, как заготовленное им письмо для властей достигнет адресата. От воздаяния никуда не деться, как не ходи по лезвию, избежать последствий не удастся.

Говорить о симпатичности главного героя не приходится. Он вызывает отторжение с первых страниц, неизменно усиливая сие чувство до завершающей главы. Читателю может быть обидно, что такому герою вообще позволяется ощутить краткий миг победы, какими бы последствиями тот не грозил. Совершавшему противоправные действия, забывшему об уважении чужого человеческого достоинства, нельзя было давать даже малого ощущения достигнутого. Пусть он окажется в ожидании электрического стула, но жить он будет в роскошных условиях и при грамотном подходе всегда найдёт способ избежать наказания. Только Вильямс твёрдо уверен — уйти от американской исполнительной системы наказаний никому не дано. И стараться не стоит, должного произойти никак не избежать.

У каждого действующего лица имелся собственный секрет, бережно хранимый от других. Главный герой не хуже и не лучше прочих, но именно от его лица велось повествование. Потому ему приходится осознавать совершённые прегрешения, а не другим. Рассказать историю допустимо от каждого из них, неизменно находя схожие черты в поведении.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Бойтесь, Сталин грядёт! Его нет среди нас, но его время придёт! Кто не верит в Сталина возрождение опять, тому лучше труды Светланы Алексиевич не читать. Только так, и никак иначе. Читателю представлен ряд портретов, дабы сказать: всё это было, всё это происходит сейчас, а значит не так далёк тридцать седьмой год — роковой год внутрипартийных чисток. Но повторение истории показывается однобоко, вне связи с внешними процессами. Жизнь прежних поколений тесно переплелась с реалиями советского государства, другой ей никогда не быть. О том следует вспоминать с болью, а может постараться забыть, как о том не будут иметь представления наши потомки. Просто когда-то, давным-давно, когда люди имели светлую мечту скинуть иго капитализма, они оказались зажаты между серпом и молотом, чтобы после очередной борьбы встать под пяту того же капитализма, и уже не сопротивляться, с ужасом припоминать былое, представляя его будто бы происходящим в нынешние дни и при тех же условиях с одним исключением: теперь капитализм пестуется, былая борьба с ним осуждается.

Алексиевич не знала мрачных страниц прошлого, пока они не стали ей известны. Она жила в спокойной действительности, не думая менять мировоззрение, с азартом пошла бы штурмовать Зимний и во всём поддерживала Ленина. Но вот Горбачёв, вот Ельцин, вот гласность, вот история превратилась в кровавый эпизод XX века, должный омрачиться не менее кровавым эпизодом России девяностых годов, вот манящий капитализм, превративший страну в подобие продукта жизнедеятельности, вот люди, вынужденные жить в новых для них условиях, вот молодёжь поднимает голову, мечтая о величии советских устремлений и желая возродить такое, чему лучше отказать в праве на существование, вот появился аналог Комсомола — «Наши», вот у президента в руках абсолютная власть, словно он генсек, вот время «Секонд хэнд», бывшее в употреблении прежде, чтобы быть востребованным ещё раз.

Начинается повествование Светланы с описания русского характера, прекрасно показанного в сказках. Представители народа лежат на печи или сидят у пруда, надеясь на пустом месте обрести им недоступное. Появится щука — хорошо, дадут возможность вершить судьбами — на лучшее и не надеялись. Страна наполнена обломовыми, которых не подвинешь с дивана. Разве должен подобный народ получать желаемое? Он не имеет на то никаких оснований. Пусть за него скинули власть Советов, забыв сказать, чем капиталистическое будущее лучше социалистического. Если оборонные предприятия делали ракеты, отныне они переквалифицировались на стиральные машины. Если нефть позволяла чувствовать особое положение в мире, теперь она позволяет менять достояние недр Родины на ширпотреб иностранного производства. Крах казался неизбежным: случился августовский путч, власть перешла к ГКЧП. И стать стране передовым государством при изменённых обстоятельствах, да у капитализма иное мнение на сей счёт.

Был ли советский народ единым? Развал СССР показал, какие братские отношения связывали населявших его людей. Вспыхнули никогда не остывавшие противоречия. Резня следовала за резнёй. Нужен ли был подобный вариант развития событий? Разве могло наступить социальное равенство среди людей, не желающих отказываться от разделения на национальности? Былое повторилось опять, возвращая всё на круги своя. После, в завтрашнем дне, обратное объединение обязательно произойдёт, как и повторное разделение. Это не следует объяснять, такова сущность человека — быть недовольным делами отцов.

Отдельной линией Алексиевич размышляет о самоубийстве маршала Сергея Ахромеева, отказавшегося жить в стране утраченных идеалов. Он видел Горбачёва, улыбавшегося Западу, он с трудом осознавал делаемые им уступки западным державам, он знал, что страна становится на колени в непонятной мольбе, она превращается в сырьевой придаток и обязательно станет полигоном для испытания лекарственных препаратов на населении. Проще оказалось наложить на себя руки, нежели видеть неизбежное.

Что говорить о России, логику жителей которой нельзя понять. Их уничтожают, они же радуются. Уничтожал Сталин, носили его на руках. Уничтожал Горбачёв, радовались переменам. Уничтожал Ельцин, иного не желали. Будут уничтожать и дальше, пока не уничтожат. Почему? Этого не понять. Русский народ чего-то ждёт, не понимая чего. Он терпит над собой эксперименты новых правителей, во всём им потворствуя. В следующий раз всё подвергнется изменениям, и им каждый житель страны окажется рад. Существенного преобразования не происходит. Как жила Россия устремлением в будущее, так и продолжает жить, не собираясь меняться прямо сейчас, откладывая на потом, не получая в итоге ожидаемого, терпя.

Сплошной негатив, без какого-либо позитива. Всё плохо настолько, что начинаешь сомневаться в словах Алексиевич. И твёрдо в этом убеждаешься, стоило появиться на страницах истории о таджике, проведшем холодную ночь в приёмном покое больницы. К нему ни разу не подошёл доктор. Думается, Светлана не желает видеть действительность в радужных оттенках. Как такое может быть, если за время повествования она во всём сомневалась, не умея найти лучшего решения для преодоления человеческой неустроенности? Как не желай лучшей жизни, оной добиться не сумеешь. Любое сделанное тобой благо станет бременем для твоих детей. Остаётся жить так, как есть. Но и тогда останутся недовольные, желающие жить лучше, тем причиняя страдания абсолютно всем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Можно ли написанному верить? Чарльз Вильямс представил вниманию читателя историю, в которой всё может быть вымыслом. Доверчивый человек поверит рассказанному, склонный анализировать — усомнится. На руках есть лишь дневник, его содержание будто объясняет, почему в море оказалась яхта без экипажа. Для убедительности оставлен чемодан с почти сотней тысяч долларов. Но стоит ли согласиться с предложенной на страницах версией? Каждый читатель сам определится с ответом на данный вопрос.

Вильямс сказывает так, словно красивая девушка попросила парня достать со дна озера ружьё, проверив тем его способности. Выдержавший проверку, он станет свидетелем избиения этой женщины, после узнав обстоятельства травли её семьи. Впрочем, он так до конца никогда и не узнает всех обстоятельств, поскольку происходящее не всегда поддаётся логическому объяснению. Ясно одно, нужно раздобыть яхту и отправиться на поиски самолёта, разбившегося вблизи рифа Скорпиона. На борту того самолёта перевозилась партия бриллиантов.

Интерес к самолёту испытывают работники некой организации, старающиеся выбить из девушки его местонахождение. О том ей просто был обязан сообщить её муж, вернувшийся домой, прятавшийся и в итоге лишившийся жизни. В кругу сих проблем предстоит разбираться тому самому парню, достававшему со дня ружьё. Он обязался помочь девушке. Но как это сделать, если он находится под постоянной слежкой?

Дочитав до конца, читатель обязательно задумается, был ли парень в действительности? Уж не выдумка ли вся приведённая в дневнике история? Муж девушки вполне мог остаться живым, выйти на яхте в море и сочинить всё, что угодно, только бы отвести от себя любые подозрения, растворившись едва ли не в бездне, погрузившись на дно в отчаянном желании забыться. Правду выяснить так и не получится, так как её установить не представляется возможным.

Капитан корабля, нашедшего яхту, сделает правильные выводы касательно содержания дневника. Он не удивится ещё тёплому чайнику, как не задумается об оставшемся чемодане с деньгами. Он посмотрит на ситуацию шире. Стоит ему вернуться на берег, сообщить властям о происшествии, как газеты переполнятся от заголовков про пропавших в море людей.

Более того, газеты получат эксклюзив в виде рукописной работы, упоминающей о важных происшествиях, проверить истинность которых не сильно затруднительно. Можно обыскать дом девушки, отыскать труп человека на стоянке для яхт, провести поисковую операцию в море, а то и отправиться на поиски самолёта, в недрах коего могут продолжать храниться драгоценные камни. Чем больше будет найдено совпадений, тем скорее содержание дневника признают подлинным.

«Риф Скорпиона» не распространяется о дальнейшей судьбе действующих лиц произведения. Они пропали, воспоминанием о них служит дневник. Так верит ли читатель написанному или наконец-то задумался о необходимости подвергать сомнению всякое слово? Вильямс заставляет поверить, что другого наглядного доказательства не требуется. Он предельно ясно объяснил сложность понимания письменных источников, могущих быть подлинными в деталях, но в человеческих поступках однозначных разъяснений дать не способные.

Кроме того, не обязательно, чтобы обозначенные на страницах люди были теми, кем они представлены. Как знать, являющиеся в тексте злодеями, могли иметь благие побуждения, а показанные с положительной стороны — воплощать всё негативное. Это проверить так же не получится. Причина того понятна без лишних объяснений, ведь о произошедшем сумел рассказать один человек, тогда как прочие действующие лица к моменту его исповеди были убиты или умерли при прочих обстоятельствах. Вполне головоломка, если читатель решится задуматься о прочитанном.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Плутовским романам никогда не умереть, особенно в условиях российской действительности. Желание равной жизни для всех приводит к тому, что некоторые неизбежно оказываются равнее. Но не только российская действительность этим грешит. Почти всякое произведение человеческой мысли — стремление показать возможность неосуществимого в обыденной жизни. Берётся непритязательный персонаж, гиперболизируется и становится участником определённых событий, которые чаще всего преодолевает за счёт дарованных ему писателем способностей. Не приложи к его судьбе руку творец ещё одного придуманного мира, ничего бы из такого персонажа не вышло.

Захар Прилепин взял суровое время, снова показывая читателю существование в человеке скрытого желания унижать себе подобных. Описывать ужасы советских лагерей лишний раз не стоит, всем прекрасно известно, до каких зверств доходило. У Прилепина каждого оступившегося обязательно ждёт воздаяние, так как не власть решала, издеваться над людьми или нет. Зверские мысли приходили непосредственно на месте, где всякий начальник мнил из себя создание, наделённое истиной в последней инстанции. В такой среде требовалось показать человека извне, попавшего под растерзание без излишне отягощающих причин.

Главный герой «Обители» всё же преступник. Он убил отца. Это отличает его от прочих сидельцев. Его можно назвать «чистой доской», подготовленной провидением для принятия испытаний. Не из простых побуждений местом действия выбраны Соловки, намоленная веками земля, вместившая ушедшие от мирской суеты души. О Боге придётся забыть, неизменно думая о божественном промысле. Теперь на островах оказались люди различных конфессий, помнившие и забывшие религиозные предпочтения, одинаково не желающие задумываться о необходимости укреплять веру с помощью данной свыше возможности доказать преданность Высшему существу.

Прилепин решил, что человеческая жестокость — людская блажь. Если необходимо доказывать превосходство — это делается по личному на то усмотрению. Не дьявол точит сердце, внушая злые намерения, сам человек возрождает первобытные инстинкты, утверждаясь во мнении о необходимости причинять боль, ибо ему того всего лишь захотелось. Истинно блажь, поскольку провозгласи анархию в обществе, как человечество займётся самоистреблением. Но на Соловках имелась охрана и заключённые, и если кто выходил за рамки дозволенного — делал он то без согласования с вышестоящим начальством.

Оговорив общее представление о произведении, необходимо подойти к нему с рациональной точки зрении. «Обитель» — это локация из прошлого, вместившая на страницы всё то, что некогда могло происходить. Читатель участвует в обзорной экскурсии, вникает в работу каждого, постоянно слушает разговоры действующих лиц. Любое должное произойти событие — обязательно происходит. В этом помогает свободная от предрассудков личность главного героя, на основе которой Прилепин получил возможность показать Соловки глазами заключённого, а после едва ли не ответственного лица по особым поручениям при самом главном местном начальнике. Когда действие подойдёт к концу, обретённое высокое положение позволит лучше понять происходившие прежде зверства, наказать за которые могут и главного героя, каким бы светлым в душе он не продолжал оставаться.

Возвращаясь к высказыванию о плутовском романе, нужно пояснить. Человек из ниоткуда, оказавшийся не там, должный быть угнетаемым и в конце концов убитым, на страницах «Обители» живёт довольно сытой жизнью, пусть и периодически испытывая затруднения. Он всякий раз нежится, тогда как ему не ломают костей, не разрезают его плоть и не разделяют тело на части, как поступают с прочими персонажами. Вместо увечья, главного героя ждёт лазарет и продолжительное существование, что входит в диссонанс с общим представлением о должном быть. Где же жестокость, возведённая в абсолют? Почему в «Обители» Прилепин рассказал о крупинке сахара, оказавшейся вне кипятка, в который угодило всё содержимое ложки? Вся ложка оказалась в кипятке, но не главный герой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В жизни всегда существует минимум две точки зрения, но большинство людей считает, что их мнение должно быть определяющим для всех. Но! Если есть Бог, значит его может и не быть. Если есть царь, то кому-то его правление покажется благом, другие же воспримут его посланцем из ада. Так во всём, чего бы не коснулось представление человека. Многое зависит от полученного воспитания. Горький всё сделал, чтобы герой его эпопеи — Клим Самгин — с малых лет воспринимал действительность под социалистическим уклоном мировоззрения. И быть тому так, ибо возводил Максим на его пути преграды, выраженные через онанизм представленного читателю лица и проституирование на его интересах прочих участников повествования.

Горький начинает издалека. Сперва главному герою следует родиться, потом получить имя: желательно необычное. Пусть именем станет Клим (от латинского Климент — кроткий, мягкий). Главный герой действительно предстанет перед читателем в качестве податливого материала. Всякий, встреченный им на пути, будет из него лепить то, что угодно лично ему. Отец навяжет представления о Боге, как об извращении понятия Народ. Мать проявит заботу о благочестии, заплатив для достижения требуемого результата девушке, которая будет с её сыном спать. Друзья и знакомые не откажутся от возможности на него воздействовать. Даже измены матери сын станет покрывать, будто не понимая, чем она при нём занималась, ничего не стесняясь и не опасаясь.

Действующие лица отличаются обилием произносимых слов. Впрочем, произносимые ими слова не имеют никакого значения, не несут смысловой нагрузки, будто между делом, словно так и должно быть. Перед читателем без спешки пройдёт юность, а следом школьные годы главного героя. Клим не вынесет полезного опыта из прошлого, оставаясь тем же самым податливым материалом в чужих руках. В думах над онанизмом и постельными утехами с девушкой проходит едва ли не четверть всех представленных на страницах событий.

Читателю может показаться, что Горький взялся подражать Ромену Роллану, автору эпопеи «Жан-Кристоф». Но язык Роллана не столь путанный, события взаимосвязанные и открывают для читателя многогранность представленного человека. «Жизнь Клима Самгина» разительно отличается, поскольку Максим больше значения придавал происходящему вокруг героя, нежели — непосредственно с ним. Нет и желанных сорока лет, выстроенных в хронологическом порядке, относительно происходивших перемен в обществе. Всё находится в подвешенном состоянии, пока не случится Ходынская давка, произошедшая сразу после коронования Николая II. Тем царь проявил неуважение к народу, так как после отправился на бал, а не объявил траур.

Ещё до Ходынки главный герой задумается, отчего люди живут пустой жизнью. Оную и показывал читателю Горький, не жалея для того слов. И вдруг, из пустоты, появится запрещённая литература, проснётся страсть к её чтению. Царь истинно окажется кровавым, его правление — противным народу явлением. Уже не остановится Максим от впечатлений, много рассказывая о последствиях давки и о свидетельствах очевидцев. Случившееся бы забыть, не раздувая пожар из раболепия народа. Кто же знал, какой катастрофе суждено произойти, сколько крови ещё прольётся. Может не понимали социалисты, сколько смертей произойдёт? Горький писал не «Мать», он писал «Жизнь Клима Самгина», зная о случившемся, но всё-таки не зная, какая трагедия случится через следующие десять лет после издания первой книги.

Народное должно принадлежать народу. Плохо оно лежит или хорошо — только народу. Или для какой цели показан на последних страницах китайский посол, прикарманивший дорогостоящий изумруд, не обратив внимания, что открыто похитил чужое достояние?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Часто надежды идут прахом. Перспективы оказываются лишёнными возможности их реализовать. Герой Чарльза Вильямса был успешным игроком в американский футбол, пока не попал в аварию. Пьяный лихач подрезал его автомобиль. Теперь на спортивной карьере поставлен крест. Забыть бы об этом, дабы найти другой интерес в жизни. Но всё случится так, что окажется — он стал жертвой обстоятельств. Лихач желал его смерти. Но почему? Читателю предстоит в этом разобраться.

Чарльз сводит события без оправдания их реалистичности. На голову главного героя сваливается неприятность в виде страхового агента, ставшего частным детективом. Тот разобрался в обстоятельствах происшествия. И он теперь знает, как заработать солидный куш. Зачем-то он вышел на пострадавшего, решив предложить ему сотрудничество. Но зачем? Лихач умер сразу после столкновения. Более ничего главному герою неизвестно. Похоже, придётся разбираться дальше самостоятельно, так как детектива вскоре убивают.

Всякое случается. Бывает, человека по ошибке принимают за другого. Может так случилось и теперь? То уже не имеет значения. Есть основание полагать виновной в убийстве лихача его жену, чью измену он обнаружил. Перед главным героем возникает новая задача — добиться откупных, скрыв ставшее ему известным от полиции. Так действие произведения переходит в стадию мало похожих на правду событий, чтобы воздать каждому действующему лицу сполна.

Назидательная функция писателя воплотится на последней странице. Чарльз Вильямс разрешит ситуацию, предоставив куш более его заслуживающему человеку. Только тот ему не будет рад. Хорошо иметь деньги, но без ограничивающего права на их владение. И без понимания, что в любой момент может постигнуть кара в виде тюремного заключения, а то и электрического стула. Пусть человек изначально выглядит жертвой, он всё равно не должен забывать о необходимости быть законопослушным гражданином.

Происходящее излишне легко становится ясным. Главному герою сразу везёт. Он с первого раза находит убийц, легко входит с ними в контакт, обманывает их и без затруднений начинает шантажировать. Убийцы, в свою очередь, ещё легче противодействуют ему. Игра в кошки-мышки приводит к обоюдному поражению. В иных моментах Чарльз перенасытил действие сексуальными сценами, написанными совсем не к месту. Понятно, читатель в пятидесятых годах ценил откровенность подобного рода, уже за то предпочитая интригующие отношения, ставя их на один уровень с нуаром, если не получалось совместить.

Когда читатель узнает подробности содержания произведения, поймёт смысл постигшей действующих лиц судьбы, станет ли он делать выводы? А можно ли придти к определённому мнению, ознакомившись с историей, действие которой касалось лишь мрачных сторон человеческой жизни? Разбираясь с проблемами других людей, человек вынужден им уподобиться, тем желая хотя бы в чём-то урвать куш, либо рискнуть всем, сорвав куш много больше. Как бы не повернулось дело, дальше предстоит жить в страхе. Так не лучше ли влачить скромное существование?

Не о благородных порывах рассказывает Вильямс. Он показывает, как легко обманывать людей. Человека не трудно обвести вокруг пальца. Не так много в жизни вариантов, чтобы в них запутаться. Чаще поступками движет незначительное количество чувств, часть из которых Чарльз отразил на страницах произведения. Сперва главным героем руководило желание узнать правду, потом он захотел заработать на этом, а после горько сожалел, осознав тщетность всего. Любая радость нивелируется осознанием неизбежного.

Не случись описанного Вильямсом, произошло бы другое. Не главный герой «Солидного куша», так персонаж из иного произведения обязан был столкнуться со схожей ситуацией.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1925 году Булгаков продолжил плодотворное сотрудничество с «Гудком». И опять плодотворность оказывалась сомнительной полезности. В иной раз кажется, будто Михаил уже не знал, откуда ему брать материал. «Целитель», «Аптека», «Заколдованное место», «Коллекция гнилых фактов», «Удачные и неудачные роды», «Залог любви», «Чертовщина», «Мадмазель Жанна»: фельетоны для исследователей творчества и для самых горячих поклонников писателя.

Лучше всего получалось писать на злобу дня. Без бумажки на тот свет не пустят, но и с нею не пустят, если она без круглой печати. Ранее о мытарствах без сего важного элемента Михаил не говорил, теперь же настало время. Всякому документу полагается своя «Круглая печать». Нет её? Ищите того, у кого она есть.

Вот и печать на бумажке, давайте уже молоко, положенное по коллективному договору. Ну хотя бы дайте резиновые сапоги. А сапог резиновых нет. Их зимой выдавать будут. Сейчас же принимайте валенки. Какая «Гениальная личность» до такого додумалась? Ладно бы, одна была сия личность на страну. Так нет же. В каждой конторе по такой личности сидит. Где тут не станешь писать на злобу дня? Отчего же ничего не меняется, словно на смену Империи пришла такая же Империя, и после пришла такая же Империя, словно всё осталось согласно прежде кем-то заведённым порядкам.

Спросишь кого: почему подобное безобразие происходит? Понятен ответ и без того: «Они хочуть свою образованность показать». Каким именно образом? Наговорят людям множество непонятных слов, значение которых сами объяснить не в состоянии. Запутаются в терминах, зато выглядят умными. А как до дела дойдёт, то все учёные слова рассыпаются перед обыденностью, не имея способности стать понятными непосредственно при их исполнении. Коснись ораторов-умников, так они кроме умения говорить, ничего не умеют. Умели бы, на доступном всем примере давно доказали бы.

Читателю Булгакова полагается отдохнуть, ознакомившись с «Приключениями стенгазеты». Жил-был информационный листок, многажды его использовали, снова он служил агитационным материалом, испытывая жизнь на прочность. Его марали, рисовали карикатуры, использовали обидным образом. Но предназначался он для высокой цели — для выпуска периодической стенгазеты. Благая цель в России всегда понималась со странностью. Всякое начинание вскоре заканчивалось аховым результатом. Потому не быть информационному листку стенгазетой, ибо не хотят оную вести непосредственные исполнители, мотивированные лишь указанием начальства. Мотивировать, как известно, другим следует.

Закрыть февраль Михаил решил фельетоном-сновидением «Кондуктор и член императорской фамилии». Чего только не привидится человеку в ночном отдыхе от дневной суеты. Император может присниться, вся его фамилия и министры его. И будет он с тобою лично беседовать, ругая за прегрешения пришедшей ему на смену советской власти. Останется в холодном поту проснуться, тем избежав расправы от разгневанного правителя.

Произведение «Богема» по размеру не подошло «Гудку», поэтому Булгаков опубликовал его в «Красной ниве». Он рассказал будто о себе, на что поныне указывают исследователи его жизни. Представленный читателю литератор желал бежать из России, для чего написал пьесу о туземцах (не «Багровый остров» ли?), заработав этим деньги на дорогу. И быть литератору жителем заграничных стран, не встреть на пути он бдительных служителей страны Советов, заподозривших неладное. Пришлось литератору, как то додумывает читатель, обосноваться в Москве — в среде тамошней интеллигенции. И ведь правдоподобно рассказано, пусть и с вольными допущениями, поскольку пьесы о туземцах у самого Булгакова тогда не было, как не имел он её и в 1925 году, располагая лишь повестью.

Автор: Константин Трунин

» Read more