trounin.ru

Последний год жизни Булгакова — это пьеса о становлении Сталина. Михаил взялся показать возвышение убеждений Иосифа Джугашвили, сперва изгоняемого из семинарии за революционную деятельность, а после всё крепче встающего на ноги. Этого молодого человека питала уверенность в необходимости отстаивать права рабочих, чей труд практически ничего не стоил. Верил ли сам Михаил, что всё было столь красиво в действительности? И якобы существовала та гадалка, которой юный Иосиф отдал последний рубль, дабы она увидела будущее, где он окажется большим человеком. Но общий фон булгаковской театральной деятельности не изменился и в данном случае. Существует мнение, будто Сталин не желал видеть о себе театрального представления. Правда ли это? Совсем скоро, если не уже, на него итак обрушится вал произведений, поэтически и прозаически рассказывающих о его пути.

Пьеса именно о становлении. Михаил в каждом действии описывает определённое событие, давая первую сцену про 1898 год, подводит к финальной, накануне революции 1905 года. Если рассматривать пьесу в отрыве от личности Сталина, то получится проследить изменение настроений граждан Российской Империи. Но всё выдержано в духе борьбы пролетариев с капиталистами, где подобно Сталину выступают личности вроде Николая II, отчего-то жадного до крови императора, желающего топить в крови все акции протеста, а политических заключённых отправлять в ссылку едва ли не навечно.

Было бы возмущение населения на пустом месте. Нет, людей считали за скот. Их гнали на работу, ежели вообще удостаивали возможности трудиться. Стоило случиться производственной травме, человека ждало лишь прозябание. Видеть такое было тяжело, потому и желали люди бороться, правда без какой-то определённой конечной цели. Булгаков о том не сообщал, он отражал характерные явления молодых лет Сталина, позволив Иосифу Джугашвили пройти путь от семинариста под кличкой Пастырь — до революционера со стальным характером и созвучным прозвищем.

Неужели Николай II настолько интересовался Сталиным, как то Михаил прописал в пьесе? Или тут сыграло значение необходимости показать роль рядового борца, к чьей судьбе проявили интерес тогдашние небожители? Ведь Сталин нисколько не показан лидером, способным взять бразды правления. Он один из многих, более сочувствующий, нежели способный переломить угнетавшее население страны положение. В руках будущего вождя его жизнь, и ничего кроме. Он волен принять ниспосланное от Николая II наказание в виде ссылки, и он волен бежать, тогда как для другого в 1904 году не был способен.

Таков Сталин в пьесе Булгакова. Обычный человек с неопределённым будущим, без круга друзей, способных вывести его в люди. Да и в какие люди мог Михаил вывести написанного им персонажа? Кажется, создай Булгаков менее персонализированное произведение, помести в сюжет отдалённо похожего на Сталина человека, определи его не в семинарию, а в рабочие или в солдаты, а то и в крестьяне, покажи трудности быта, обоснуй необходимость революционной борьбы, тем создав литературный труд уровня высокого соцреализма, как жизненный горизонт освободился бы от стянувшей небо мглы. Михаил же обратился к Сталину с лестью, причём не доведённой до конца. Если Сталин в чём и нуждался, то в красочном описании его успехов в год великого перелома и при головокружении от успехов. Прочее ему не требовалось.

Формально, «Батум» — итоговое произведение Булгакова. За ним следует последняя редакция «Мастера и Маргариты», к которой у читателя, знакомого с ходом работы над романом, найдётся особое личное мнение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владетели России не спрашивают у народа — брать им управление над государством или нет, они просто берут. На законных ли основаниях, либо по иному установлению — должный беспокоить историков вопрос. Для современников владетелей кажется очевидным — назначен во управление по праву должного находиться во главе страны. Пользуясь преимуществом наследственности, согласно обязанного временно исполнять полномочия или личному разумению. И каждый раз будет сказано: так захотел народ. Будет популярно обосновано, почему следует быть именно так. В одном случае допускается простить попрание справедливости, если владетель станет заботиться о благе обретённых им владений, будет холить и лелеять народы, в пределах тех владений проживающих. Потому допустимо снисходительно относиться к Екатерине Великой, взявшей власть не по праву, но сообразуясь с даруемым благом. А если брать прочих государственных лиц, ставивших население на колени, тем не окажется места среди пантеона владетелей Российских, они останутся для истории в качестве доказательства терпения народов, будто бы согласившихся терпеть над собою насилие.

Читателю должно быть очевидно, Краснов не из простых побуждений писал роман про Екатерину. Он соотносил её восшествие на престол с таковым же, но гораздо более кровавым, ежели обратить внимание на современного ему правителя России, пришедшего будто бы извне, но являвшегося её частью. Потому лучше не вспоминать о текущем, обращая в дальнейшем взор сугубо на Екатерину. Она — принцесса София-Фредерика — родившаяся вне России, ставшая женой Великого князя, будущего некоронованного императора Петра III, сызмальства проявляла интерес к восточному соседу Пруссии — величественному государству, широко раскинувшемуся вплоть до края Азии. Краснов в том твёрдо уверен! Всякий день юная Фике начинала с мыслей о будущей своей судьбе, и в мыслях твёрдо уверилась в праве на владение, тем более соотносясь с примером царствовавшей Елизаветы Петровны, устроившей в 1741 году дворцовый переворот. Важно лишь найти верных фаворитов. Да вот затруднение — будучи пятнадцати лет — Фике не допускала фривольности, продолжающая хранить верность Петру.

А вот Пётр ей верности и не хранил. Он мнил себя офицером прусской армии, подданным Фридриха II. С таким правителем России не быть благополучной. Значит и народ его не поддержит. Тогда он выскажется в пользу Фике, всё-таки сумевшей обрести материнство, родив цесаревича Павла. Быть ей регентом при сыне, только бы устроить собственный дворцовый переворот. Найдутся и фавориты, поскольку никто не против забыть о низком положении в обществе, вмиг оказавшись среди пользующихся милостью владетеля Российского. Обо всём этом и рассказывает Краснов, пока не переходит к третьей части повествования.

Екатерина Великая у власти, она стала императрицей — полностью узурпировав права на владение страной. Дальнейшее — скучный разговор. Не раз на горизонте появятся смутьяны, желающие выбиться из низов путём всё тех же переворотов. Это и Емельян Пугачёв — непонятно какой по счёту восставший из могилы Пётр III. В том числе и никому неизвестные дочери Елизаветы Петровны, вроде авантюристки княжны Таракановой. Не стоит забывать и про Иоанна Антоновича — с младенчества пребывавшего в заключении — две недели пробывшего в качестве императора при регентстве Бирона. Но Екатерина Великая твёрдо стояла у власти, умело укрепляя могущество государства, чем не позволяла усомниться в необходимости продолжения её правления.

Настроенной созидать благо для России — такой показал Екатерину Пётр Краснов. И будь такой же правитель вместо почившего Николая II, он не отказал бы ему в поддержке. Но Россией правил Сталин…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русских в плен на Кавказе брали, теперь в плен взяли кавказца. Как на это смотреть? Прежде русских пленила красота кавказских женщин, те отвечали им взаимностью, случался побег, неизменно с упоминанием трагедии души. Теперь иначе. А иначе ли? Отчего нужно считать, будто времена изменились? И раньше двое мужчин могли иметь крепкую дружбу, не обращая внимания на косые взгляды, поскольку таковых не было, ибо всякий мог дружить, не изыскивая скрытых смыслов. Да и сами мужчины ничего не подразумевали, лишь уважительно относясь друг к другу. Они могли плакать без утайки, то не осуждалось. Наоборот, выражать эмоции — важное умение человека, за которое его нельзя порицать. Однако, времена всё-таки изменились. Теперь мужчины не могут проявить нежность друг к другу — это обязательно трактуется склонностью к гомосексуализму. Когда-нибудь произведение Маканина начнут понимать в истинном свете — пока же читатель сохраняет устойчивую позицию восприятия, выраженную упомянутым тут общественным осуждением.

Сюжетная канва «Кавказского пленного» такова. Ситуация в Чечне обострилась, российские военные вступают в короткое противостояние с боевиками и берут пленного. Пленный оказывается молодым красивым парнем. Он скорее был пуглив, нежели воинственен. Может он не знал ласки отца, сурово воспитанный ремнём, либо вовсе не имел родителя. Ему требовалась защита, хоть от взявших его в плен людей. Ведь он не мог не понимать, что полностью зависит от них. Уже спасибо за сохранение жизни — могли убить, не беря трудность по конвоированию. Вне своей воли он льнёт к главному герою повествования, стараясь добиться сочувствия. Вполне очевидно, у человека не поднимется рука на то, к чему он проявляет симпатию. Но читатель настойчиво видит предпосылки к гомосексуализму. Остаётся такому мнению подивиться и отправить читать роман-реку «Жан-Кристоф» за авторством Ромена Роллана. Вот где мужские чувства испытываются чувствительностью, без пустых подозрений, мешающих адекватному восприятию происходящих в обществе процессов.

Так-то оно так — возразит читатель — но у Маканина излишне явно прослеживается характерная линейность поведения действующих лиц. И уж главный герой повествования всё же склонен к проявлению интимной симпатии к пленному. Остаётся напомнить, что Маканин видел мир глазами современного человека, как и прописанный им главный герой. Поэтому нет ничего удивительного, если у мужчины возникает реакция подозрения на проявление слабости со стороны другого мужчины. Неспроста пленный льнёт к нему, может и он питает любовные чувства. Ежели таким образом привык думать современный человек, он не сможет изменить внутреннему ощущению. Подозрительность никуда не денется. И разумность в поступках всё равно сохранится. Ведь известно, мужчина способен удавить кого угодно, когда возникнет к тому необходимость. Насколько бы дорогим то существо не являлось. Этого-то пленный и не учёл, которому следовало сохранять дистанцию. Вместо чего Маканин создал сюжет, показавшийся ему прекрасным, дабы отразить сложность взаимоотношения между мужчинами.

Повествование всегда зависит от автора. У Маканина были возможности для разрешения ситуации. В его воле убивать и миловать. Он решил казнить пленного и позволить жить российским военным. Дело свершилось быстро. Хотя бы в этом Маканин не мог поступить иначе. Убей он на страницах русских — читатель и вовсе бы его не понял. Уже то, что в сюжет допущено кощунство, никак не способствует благостному восприятию. Впрочем, не сказано ли ранее о предвзятости человеческих рассуждений? Каждый сам решит, как ему отнестись к «Кавказскому пленному».

Автор: Константин Трунин

» Read more

С войны Паустовский словно и не писал отдельных рассказов. Он делился крохами, может устав выражать впечатления, либо полностью отдаваясь крупной форме. Ныне есть выражение — расписывать ручку. По аналогии — Константин не давал засохнуть чернилам печатной машинки. Так в 1954 году он уберегал машинку с помощью рассказа «Днепровские кручи», заодно поделившись размышлением «Рождение рассказа», тем предваряя сборник очерков «Золотая роза». Паустовский серьёзно задумался, глядя на трудящихся вокруг людей. А для чего живёт писатель? Если его просят написать о том же трудовом народе, как он то осуществит, не имея схожего опыта? И придумал Константин написать о писательском ремесле. Какая же это трудная профессия! Нужно грамотно донести до читателя чужие чаяния, чтобы всякий сказал: до чего же правдиво написано! Отправился ради этой цели Паустовский к старому другу, описав всё, что с ним в пути случилось.

В 1956 — году разоблачительного XX съезда партии — Константин поведал рассказ про Ленина, дав ему название «Старик в потёртой шинели». Когда ситуация казалась безнадёжной, на помощь пришёл человек, поддержавший словом. Как после оказалось, им был сам Ленин. В 1957 году рассказом «Уснувший мальчик» Паустовский напомнил про памятник, установленный на могиле художника Борисова-Мусатова. В 1958 — поведал об Италии в рассказе «Толпа на набережной». В 1959 — рассказом «Песчинка» Константин призывал не искать особого смысла в подобных произведениях.

За 1960 год два рассказа: «Рассказ о народной медицине» (пересказ устной истории Довженко) и «Избушка в лесу» (затронута тема рыбалки). Рассказом «Амфора» в 1961 году Константин удивлял читателя доставшимся сосудом, возраст которого никак не меньше двух тысяч лет. О таком обязательно следовало сообщить, как и об особенностях болгар, выражающихся в типичных сугубо им кивании головой при отрицании и мотании — при согласии.

Оставшиеся три художественных произведения малой формы: за 1963 — «Наедине с осенью», где Паустовский старательно отзывался о гениальности Лермонтова; за 1964 — «Ильинский омут»; за 1966 — «Вилла Боргезе» — последний рассказ Константина, прощальное впечатление об Италии, где довелось быть очарованным японкой.

Всего известно о восьмидесяти семи рассказах. Что к ним не было отнесено, то встречается в прочих литературных трудах Паустовского, либо осталось неизвестным современнику и, соответственно, потомку. Забытое обязательно будет обнаружено исследователями, если таковые решат посвятить себя изучению жизни и творчества писателя. Вне зависимости от того, что Константин предстаёт для читателя открытой книгой — это не означает наличия сокрытого от внимания с ним происходившего. Человек редко пишет о себе до мельчайших деталей. То и не требуется. Вполне хватает оставленного наследия, особенно при условии плодотворного труда на протяжении нескольких десятилетий. В случае Паустовского, если вести отсчёт с 1912 года — его творческая активность продолжалась более полувека.

По рассказам замечательно видно, как изначально Константин стремился отражать увиденное. В редкие моменты он предпочитал придумывать, но всё-таки опираясь на известные ему обстоятельства. Зачем домысливать, когда всегда можно найти интересный материал? У читателя не могло сложиться впечатления, будто где-то Паустовский не обращал внимания на допускаемые им перегибы. Все его слова казалась к месту. Ведь должны были быть те старики, юноши, девушки и он сам — как очевидец обозреваемого. И разве не могло быть того лимонного дерева и кружевницы Насти? Не хочется думать и принимать за истину, якобы Константин писал для текущих нужд советского общества, в разные периоды своеобразно тянувшегося из социализма к коммунизму. Нет, Паустовский не слагал гимны, он отражал текущий момент…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Теперь, оглядываясь назад, вспоминая прошедшую войну, но не ощущая разительных перемен в обществе, старательно не замечая государства в руинах и не придавая значения предпринимаемым усилиям к восстановлению, Паустовский сосредоточился на собственных чувствах. Он мог обратиться к прошлому, вспомнить юность, либо отдаваться лицезрению природы. Но пока шёл 1945 год, и Константин сообщил о возвращающихся с фронта бойцах, едущих домой, но бывших в совершенной безвестности, к чему они вернутся. Застанут ли в живых родителей, в каком состоянии их жёны, дети, оставленное на попечение селян или горожан хозяйство. Константин настолько не заглядывал в действительность, написав рассказ «Белая радуга». Согласно его сюжета получалось, что солдат ехал через Москву и желал встретиться с девушкой, которая его не знала. Другие рассказы за тот же год — это «Поздняя весна» и «Дождливый рассвет». Война опять уступала место пасторальным впечатлениям.

В 1946 году Паустовский пишет рассказы «Пустая дача», «Собрание чудес» и «Воронежское лето». Может Константин потерялся в мире? Он больше видел себя, тогда как прочее становилось пропущенным через оторванное от обыденности мироощущение. В тот же год им написаны рассказы «Телеграмма» и «Ночь в октябре». Действительность никак не желала восприниматься. Паустовский сам в том признавался, создавая истории о случившейся смерти и ожидании печальных последствий из-за неосмотрительности. Стремление уединиться с природой могло привести к возникновению опасности. Константин так и писал, давая представление о некоем острове, куда он забрёл, спасённый благодаря расторопности девушки, ибо остров должно было вскоре затопить.

Вплоть до 1952 года Паустовский почти не находил возможности писать малые художественные произведения. Ему хватало крупных, итак являвшихся подобием именно рассказов. Тут может у читателя возникнуть недопонимание. Однако, всё вполне оказывается уместным. Всё равно Паустовский писал о том же, может быть иной раз пробуя нащупать идею, но оставлял её незавершённой. Потому и рождались отдельные рассказы, не вошедшие в циклы.

Будет правильным просто перечислить рассказы. За 1948 год — «Кордон 273″. За 1950 — «Маша», «Во глубине России». За 1951 — «Шиповник», «Бег времени». За 1952 — «Пришелец с юга». Если только отметить рассказ «Маша», где Константин призвал к спасению зайцев, предупреждая об опасности их истреблять.

За 1949 год написан рассказ «Равнина под снегом» — укор Паустовского Америке. Для читателя пояснялось, как трудно жить за океаном. Ежели кто и воспринимал тамошнюю жизнь раем, то точно не очевидцы, видевшие настоящее положение дел. В Америке мало платят, при этом требуя огромные суммы за оказываемые услуги. Случится заболеть — останется надеяться на благополучное самоизлечение.

В 1953 году Константин продолжил осмыслять окружающий мир. Рассказом «Секвойя» утвердил представление, что данное дерево — доживший до наших дней представитель древности, не дающий потомства, а значит является вымирающим видом. Рассказ «Приточная трава» про находку нового растения. Рассказ «Грач в троллейбусе» — повествование о насущном. Подумать только, среди людей в общественном транспорте затесался грач, но каждый думал о своём. Кому-то могло думаться и о граче тоже. В рассказе «Синева» Константин сообщил о Крыме, войне и чувствах.

Отдельно за 1953 год должен быть упомянут рассказ «Корзина с еловыми шишками». Он про композитора Грига и встреченную им в лесу девочку. Григ всегда обещал людям сделать подарок, а девочке пообещал таковой преподнести через десять лет, когда она подрастёт. Будучи уже восемнадцати лет, девушка услышала специально сочинённое для неё произведение. Вместе с тем она знала — Грига уже нет, отблагодарить за подарок она никогда не сможет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1944 году Паустовский вернулся к военной теме. Теперь уже будто бы не настолько серьёзно, делая войну обязательным фоном для повествования. Минуя пафос, именуемый соцреализмом, Константин творил для современников, стараясь отдалить находящихся в тылу от передовой. Ежели где-то гремят бои, то на просторах Союза остались места, позволяющие человеку порыбачить для удовольствия. Как раз о том читатель мог узнать из рассказа «Степная гроза».

Произведением «Нет ли у вас молока?» Паустовский дал представление об иной стороне войны — детях-сиротах. Согласно сюжета к девушке-регулировщице прибилась трёхлетняя девочка. Накормить ребёнка нечем. Осталось просить проявить сочувствие мимо проезжающих. Через житейскую шутку, призывая к сочувствию, девушка сумела убедить солдат в необходимости забрать девочку и найти для неё приют. Константин придал дополнительную окраску событиям, наделив регулировщицу материнскими чувствами. Читатель оставался в уверенности, что стоит войне закончиться, как девушка разыщет ребёнка и возьмёт над ним опеку.

С лёгким сумбуром были написаны рассказы «Стеклянные бусы», «Бриз», «Бабушкин сад» и «Фенино счастье». Кто-то страдает от чехарды с бусами, кому-то мнится красота природы, а на чью-то долю пришлось ожидание прихода немцев, чего так и не случилось. Война продолжала оставаться фоном и в рассказе «Подпасок» — отец юноши воюет под Сталинградом, фронт растянулся на пятьдесят километров. Рассказ «Молитва мадам Бовэ», опубликованный много позже написания, сообщал читателю о женщине, эвакуированной из Франции под Москву.

Разительно от прочего, вышедшего из-под пера в 1944 году, отличается «Рассказ о лимоне». Паустовский написал если не притчу, то сказку современных ему дней, притом в манере действительно должного иметь место быть. В центре повествования лимонное дерево. Оно прежде не цвело, хотя росло продолжительное количество времени. И стоило городу оказаться под ударами немецких бомбёжек, лимон украсился цветками. Стало это дерево символом надежды, особенно оно радовало старика, нашедшего последнее упоение в любовании растением. Но повествованию не стоять вокруг хваления лимону. Главным героем становится парень Стась, влюбившийся в регулировщицу Настю. Однажды её не стало на посту. Как оказалось, рядом упала бомба, и Настя теперь в больнице в критическом состоянии. На глазах читателя обязательно наворачивается слеза, пока не становится известным — спасение в лимоне. Где же его найти? В городе лимонов нет, кроме единственного — уже растущего на дереве старика. Что делать? Пойти на злодеяние, сорвав единственный лимон с дерева? Или допустить кажущееся неизбежным? Старик поймёт и простит. Вскоре девушка пошла на поправку, а вот Стась заболел и слёг.

Паустовский обязан был добавить сказочности в сюжет. Вернее, следует говорить иначе. Константин давал зелёный свет поступкам во имя сочувствия к человеческому горю. Старик не только простит Стася, он оценит достоинство совершённого им деяния. Даже лимонное дерево отзовётся благодарностью — оно расцветёт множеством цветков и подарит много лимонов. Тогда-то читатель и понимал — отказавшись от дорогого, получаешь в ответ избыточное количество блага. Этим Константин словно давал советскому обществу надежду на лучшее будущее, когда понесённые потери воздадутся сторицей. Хочется так думать. Да и думается — как раз так и было.

Публикация «Рассказа о лимоне» пришлась на первое января 1945 года, потому, если будет угодно, его можно считать святочным. Пусть культура подобного произведения могла оказаться утраченной для советского общества, зато при остром ощущении скорого достижения победы в войне — становилась полезной. Слёзы уже не наворачивались у читателя, всё подходило к завершению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1941 год — начало Великой Отечественной войны. Требовалось писать для пробуждения в народных массах чувства осознания необходимости задействовать всевозможные резервы, чтобы отразить агрессию бронированной сплочённости солдат Третьего Рейха. Для этого не было обязательным обращаться к теме фронта. На передовой проявлять отвагу важно и без лишнего напоминания, либо сурового взгляда в спину сотрудников НКВД. А что происходило в тылу? Там свершались геройские поступки, даже людьми — причастными к тому опосредованно, в силу имевшегося единого для всех горя, в том числе и горя каждого персонально, поскольку не осталось семей, не узнавших горечь от потери родных.

Паустовский начал издалека, отправив читателя в бескрайнюю степь Казахстана рассказом «Путешествие на старом верблюде». Там человек способен затеряться от проблем внешнего мира, может быть никогда никем извне не оказавшись потревоженным. Но война коснулась и степи. Молодые казахи шли защищать Советский Союз, не желая стать людьми второго или какого иного сорта, какими их желали сделать немцы согласно нацисткой идеологии. И казахи погибали на полях сражений. Константин взялся донести не об этом. Он представил героем рассказа старика, чей заботой являлась нужда в поиске прокорма для верблюда, тогда как остальное не представляло интереса. И вот он узнал о смерти единственного сына. Что осталось старику? Полностью отдать силы и энергию на обеспечение снабжения нуждающихся в тылу водой. Тем самым он внёс вклад в так ожидаемую советскими людьми победу над агрессором.

Рассказ «Английская бритва» — о парикмахере еврее, ставшем обязанным брить немецкого офицера. Читатель с первых строк понимал, какие думы беспокоили героя повествования. Оставалось дождаться, когда рука отвердеет и нанесёт офицеру смертельное ранение. В сходном духе писался и рассказ «Робкое сердце», он же «Встреча», но в нём наблюдалось больше отстранённости от необходимости пробуждать только лишь патриотические чувства. Этим рассказом Паустовский начал 1942 год.

Рассказ «Кружевница Настя» дополнил повествовательную картину о далёких от войны людях. Если Казахстан не настолько далёк, то Крайний Север отдалён значительно. И оттуда потянулись люди на передовую, пусть и разными путями. Константин показал девушку Настю, влюбившуюся в оказавшегося у них в гостях человека. Но её избранник не понимал северных традиций, тогда как стал вне своей воли мужем Насти, о чём он не мог узнать. Девушке осталось отправиться на его поиски, оказавшиеся безуспешными. Война забирала людей — погибнуть пришлось и её суженному. Важнее другое — Настя проявила умение в перевязках раненных, принеся пользу в качестве медсестры. Столь непритязательное раскрытие сюжета не несёт драматической составляющей рассказа — там есть из-за чего впасть в уныние, не соглашаясь принимать жестокости ниспосылаемой человеку судьбы.

Апофеоз отвращения к солдатам Третьего Рейха — рассказ «Белые кролики». Паустовский показал нацистов с самой отвратительной стороны. Это были не люди, а черти, вышедшие из ада, дабы ввергнуть планету в пекло. Если они ели, то не умея насытиться. Они опорожняли желудок и ели снова. И самих себя не ценили, кровожадно отправляя обратно в ад собственных подельников, даже уличая в мелочи. Конечно, Константин создавал угодные времени произведения, вполне возможно быв пропитанным советской пропагандой. Может он и не ведал, в какое пекло попадали русские солдаты, причём не из-за зверских проказ пришедших с запада чертей.

1943 год оказался переломным в войне. Наконец-то стало ясно, Третий Рейх не сможет продвигаться и захватывать новые территории. Из агрессора он превращался в гонимого прочь. Советским солдатам осталось найти силы в исчерпанных резервах, тогда победа будет восприниматься вскоре достижимой. Потому Паустовский уже не решался возвращаться к военной теме, ежели и говоря о ней, то в менее насыщенных оттенках. Мимо читателя прошёл рассказ «Дорожные разговоры», сменившийся рассказами «Бакенщик» (он же «На реке») и «Снег». Константин снова вернулся к пасторали.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1939 год — это год приобщения Константина к проблематике понимания значения леса для русского человека. Устойчивого общепринятого мнения не существует. Суждения разнятся от неуживчивого отношения именно русских к лесным насаждениям, о чём читатель мог узнать из произведений классика литературы Мельникова-Печерского, до точки зрения Паустовского — полностью противоположной — согласно которой русские издревле стремились оберегать лес, видя в нём средство защиты от набегов хотя бы тех же кочевников. Пока ещё Константин продолжал прорабатывать такую позицию, а из-под его пера вышли произведения «Мещёрская сторона» и рассказ «Старый чёлн».

Но Паустовский видит, как изменилось отношение людей к лесу. В рассказе «Старый чёлн» о том и сообщается — показывается старик, обижающийся на ныне происходящее. Он сам сажал деревья, видел их рост, теперь же вынужден лицезреть безразличие к его стараниям. Он многого не просил, всего лишь озаботиться охранением насаждений от насекомых-паразитов. Не человек рубил деревья, никто не устраивал пожаров — лес чах без заботы о нём. Вот где горе старика, не способного понять, отчего в сегодняшний день у людей переменились заботы. Впрочем, зная о начавшейся в Европе войне, Паустовский должен был вложить смысл ожидания уничтожения леса по более ужасающим причинам. Пока же речь шла о гусеницах.

Другой рассказ за 1939 год — «Стекольный мастер». В нём сообщается о ратующем за своё дело человеке. Есть у мастера мечта — отлить из хрусталя рояль. Ведь каждый желает чем-то отличиться от собратьев по ремеслу, выделиться на общем фоне. Совсем недавно таковым у Константина представлялся «Парусный мастер».

Ещё один рассказ за тот же год — «Ручьи, где плещется форель». Он опубликован в 1940 году под заголовком «Первый рассказ» в «Зимних рассказах». Вместе с ним опубликован «Второй рассказ» — теперь нам известный как «Старый повар». Вот о втором нужно сказать подробнее. Константин допустил возможность сообщить читателю эпизод из жизни Моцарта, преподнеся в виде откровения. Когда умирал старый повар, ему захотелось позвать с улицы случайного прохожего, дабы рассказать обо всём, что тяжёлым грузом лежало на совести, то есть пожелал исповедоваться. Он и дочь соглашался за того прохожего отдать. Как-то так вышло, что тем человеком оказался именно Моцарт.

Продолжая говорить о рассказах за 1940 год, сразу стоит оговориться, все далее упоминаемые произведения публиковались в 1941 году. Это и сказы о людях и животных «Жильцы старого дома», и пастораль «Прощание с летом», и пробуждающий меланхолию «Подарок», где показывается радость от присутствия рядом с человеком природы. Не так важно, зелёное дерево перед тобой в период цветения или засушенный лист в пору пробирающей до озноба стужи. Главное — помнить о природе, пробуждая воспоминания, когда приходится ждать наступления тёплых дней.

В 1940 году написан также рассказ «Сивый мерин», который служит напоминанием, что всякий писатель, стремящийся стать классиком после падения канонов сего литературного направления, должен обязательно написать про лошадь, причём отразить понимание, каким образом она воспринимает доставшийся ей в наследие мир, связавший её обязательным служением людям. В качестве ярких примеров написанного прежде — это «Холстомер» Льва Толстого и «Изумруд» Александра Куприна. Паустовский им вторил, задумавшись, как должно быть тяжело лошади, особенно на старости, отдавшей юные и молодые годы служению человеку, чтобы впоследствии заслужить чёрную неблагодарность. Хорошо, если находятся добрые хозяева, соглашающиеся скрасить остаток жизни лошади, чего обычно не случается. Прекрасно известно — ставших ненужными, лошадей пускают в расход.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1936 году Паустовский был настроен лирично. Его уже не тяготила необходимость прославлять путь советского государства к коммунизму. Он заработал себе имя, отчего брался за обыденные, либо исторические сюжеты. У него зарождался интерес к описанию впечатлений от им увиденного, тем возвращаясь к волновавшему его в 1912 году. Приятнее казалось описать путешествие, разобрав его на составляющие, нежели погружаться в нечто, уже не доставлявшее удовольствие.

Рассказ «Золотой линь» — один из первых, написанный в 1936 году. Читатель знакомился с историей похода на рыбалку. Дело осложнялось покосом, поскольку по приметам в данное время удить бесполезно. Зато тогда можно поговорить, хоть о пристрастии французов к поеданию лягушек, а там глядишь и будет пойманной какая-нибудь рыба. И не будь выловленным большущий линь, то и не написал бы Константин данный рассказ.

Другой рассказ «Кот Ворюга» — повествование о рыжем проказнике, всё делавшем для того, чтобы сеять вокруг беспорядок. Он мог и банку с червями выкопать, заготовленных для рыбалки, отдав на растерзание курам. Оставалось единственное — примерно наказать. А как? Самым гуманным способом! Насилие — не путь к исправлению провинившихся: гласит мудрость от Паустовского. Лучше кота накормить до отвала, дабы тот понял, почему лучше быть угодным, нежели заслуживать порку. К удивлению читателя окажется, что после наказания сей кот стал примерным охранником, ибо узнал на личном примере — насколько хорошо поступать на благо другим, ежели получаешь в благодарность сытный рацион.

Не всем котам везло на сознательных хозяев. Историю с иным смыслом Константин поведал в рассказе «Резиновая лодка». Тамошний кот из тех же проказников. Удумал он грызть пробку резиновой лодки, покуда не довёл дело до конца. Само собой, лодка зашипела и начала сдуваться. Кот перепугался, и будучи впоследствии наказанным, явно понимал, вследствие каких причин к нему проявили столь негуманное отношение.

В рассказе «Михайловские рощи» Паустовский отразил пастораль пушкинских мест, а в рассказе «Акварельные краски» сообщил о художнике Берге. Из оставшихся малых произведений за 1936 год остаётся отметить рассказы «Последний чёрт» и «Жёлтый свет».

Содержательнее по смыслу вышли работы за 1937 год. Прежде всего, это рассказ «Заячьи лапы», направленный на детскую аудиторию, для которой Константин трудился уже не первый год. Ставилась задача показать — как важно соразмерять потребности и способности в мире, где всё взаимосвязано. На примере старика, решившего отблагодарить зайца за спасения из объятого пожаром леса, Константин взялся о том внятно донести. Но в рассказе присутствовала интрига. Никто не понимал, зачем старику оказывать помощь зайцу, которого проще съесть. Проблематика ситуации как раз во взаимосвязанности — старик сего зайца думал подстрелить, сам попал в опасность и, благодаря тому же зайцу, оной избежал.

Рассказ «Парусный мастер» об уходящей в прошлое профессии. Век парусников закончился, значит и парусных дел мастера не нужны. В них возникает необходимость, когда снимается исторический фильм. Как раз такая ситуация и возникла. Что хотел в оплату мастер? Всего-то указать имя в титрах. В другом рассказе — «Колотый сахар» (он же «Гостинец») — Константин сообщил историю про карельский край. Он от тамошнего деда узнал про другого деда, что пел песни и даже услаждал слух Пушкина, ещё не зная, как скоро Александра Сергеевича убьют. Это произвело такое впечатление — уже отпевая — дед охрип и уже никогда не пел.

Рассказ «Потерянный день» — повествование о писателе-лентяе, всю жизнь мечтавшем написать произведений больше, нежели то удалось Бальзаку. Ему вполне по силам было создать никак не меньше ста восьмидесяти книг за жизнь. Помешало самое простое — отсутствие стремления к претворению желания. В рассказе «Лёнька с Малого озера» Константин дал представление о мальчике, который жадно читал привозимые книжки и мечтавшем побывать в Москве. Тема была продолжена в рассказе «Австралиец со станции Пилево», согласно которому мальчик совершил многое, как раз то — к чему стремился. Начав работать у китайца в прачечной, он вскоре был принят на корабль и плавал по морям и океанам, порою сходя на берег, принимаясь за не менее тяжёлое ремесло — вроде рубки сахарного тростника.

Отметился Паустовский за 1937 год ещё и рассказом, противоречащим мальчишеским устремлениям, он создал повествование «Поводырь» — оно о слепом старике, что мечтал дойти до моря, но так и не сумел, умерев как раз тогда, когда люди наконец-то решились помочь осуществиться его желанию. Впервые рассказ опубликован в январском выпуске «Правды» за четвёртое января 1938 года под названием «Самолёт шёл к югу».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Занятый написанием более крупных произведений, заслуживший славу создателя исследовательских работ «Кара-Бугаз» и «Колхида», Паустовский с 1930 года словно обходил стороной малую художественную прозу. Если он к ней и обращался, то писал сумбурно, нагружая сторонними размышлениями и не позволяя читателю сконцентрировать внимание на определённом. Так 1931 год — это только рассказ «Снега», он же после публиковавшийся под названиями «Пятый день» и «Московское лето». А 1932 год — рассказ «Медные доски», в той же мере не оставлявший у читателя чувства удовлетворения от знакомства с творчеством Константина.

О рассказе «Соранг», написанном в 1933 году и вовсе устоялась легенда, что он был создан за полтора часа, так как среди литераторов в определённом месте возникло желание создать произведение за минимально короткое время. Паустовский взялся поведать об экспедиции Роберта Скотта на Антарктиду, погибшую в полном составе. Честно ли поступил Константин? Он написал не рассказ, а скорее подобие некоей беллетристической обработки бывших многим известных фактов, в итоге подведя читателя к понимаю существования жаркого южного ветра — соранга, будто бы возникающего раз в несколько столетий.

И всё же 1933 год — это ещё и рассказ «Тост». В нём сообщалось о людях, всегда существовавших, верящих в важность стремления к идеалу. Об одном из таких и поведал Паустовский. Он составил повествование о капитане Шестакове, перед которым была поставлена задача добраться с посланием императора к адмиралу, для чего требовалось с боем прорваться сквозь ряды немецких миноносцев. И когда с невероятными усилиями то было осуществлено — оказалось, что император всего лишь направил благодарность адмиралу за когда-то высказанный им благоприятный его величию тост. Что сделал Шестаков, стоило ему узнать из-за чего он и его команда рисковали? Он затопил судно. Понимание описанного Константином останется для читателя спорным, зависимым от многих моментов способности принять совершённый капитаном поступок.

Продолжая повествовать о в разных оттенках понимаемом, Паустовский в 1934 году написал рассказ «Доблесть». Теперь он сообщал о безнадёжно больном мальчике. Его самочувствие зависело от сохранения покоя от внешних раздражителей — особенно шума. Узнав об этом, население города стало предпринимать попытки не шуметь. Сознание пришло во всякий дом, и мало кто нарушал общественный запрет. Но вот разразился шторм, когда нельзя сохранять спокойствие. Потребовалось забыть о договорённостях, направив усилия на сохранение всего, а не только здоровья мальчика. Приходится отметить — порицаемое прежде, ныне воспринималось терпимее. Нужды одного уже не казались настолько важными, если нужно думать о большинстве.

1935 год — детские сюжеты в творчестве. Опубликованы рассказы «Морская прививка» и «Барсучий нос». Ежели кто боится моря, тому следует отправляться в плавание — гласил первый из них. Во втором Константин кратко рассказал о звере, с которым ему пришлось столкнуться. Тот в своём любопытстве сунулся к горячей сковороде и обжёг нос, с недовольством отправившись его лечить одному ему известными способами. Что же, вскоре Паустовскому довелось иметь с ним знакомство вновь. Ни в чём барсук не изменился, разве только нос, ставший приметным за счёт шрама.

Впереди Константина ожидали годы, более богатые на малую художественную прозу. Впрочем, манера изложения Паустовского всё сильнее стремилась к фрагментарному восприятию им описываемого. По своей сути, последующие крупные произведения становились сборниками рассказов, поскольку Константин предпочитал писать именно так. Можно сказать, Паустовский обрёл собственный повествовательный стиль, по которому его литературные труды обычно и заслуживают характеристику неспособных придерживаться единственной беспрерывной сюжетной линии.

Автор: Константин Трунин

» Read more