trounin.ru

Как начать так, чтобы заинтересовать читателя? Согласно заветам Чернышевского: требуется удивлять! Потому нет ничего лучше, чем с первых строк представить вниманию фигуру Сталина, опечаленную складывающимся положением дел. Время шло с двадцатых на тридцатые годы, а гордиться нечем. Россия лежала в руинах, союзные республики испытывали негативное воздействие советской власти. Невзирая на это, Сталин измыслил идею объявить о свершившемся великом переломе. Рядовой житель узнавал, что, оказывается, улучшения должны быть заметны повсеместно. В каждой сфере отмечался рост. Потому и обозначился год великого перелома, пусть и должный обязательно восприниматься с сомнением. Однако, проникнувшись успехом, тот рядовой житель начинал трудиться продуктивнее, стремясь становиться всё лучше и лучше. Оттого и начнут вскоре появляться стахановцы. Пока же, для будущих свершений требовалось задействовать человеческий ресурс. Где его взять? Страна переполнится лагерями. Кажется, читатель заинтересовался. Значит далее можно писать о чём угодно.

Надеяться на сознательность граждан нет необходимости. Всё следует насаждать силой. Крестьяне не могут быть разумны, ибо в их среде кулачество и сосредоточено. Так ли? Склонный к труду на земле найдёт возможность им заниматься всюду. Хоть сошли его на север, хоть на целину. Как бы не думали о точке зрения Сталина, предпринимаемые им меры меняли мировоззрение людей, с истовым желанием шедших на требуемые от них жертвы. В результате Советский Союз пережил массовые миграции населения, чего добровольно в цивилизованном обществе не происходит. Но Белов обратился к другой теме. Его заинтересовала каторжная судьба заключённых. Ведь без дела в лагерях не сидели, обязательно занимаясь полезным для развития определённого региона трудом. Что же, тому не способствовали комфортные условия существования, посему естественно читателю показываются тяготы вроде вшей, антисанитарии и тесноты.

Только зачем поднимать страну, бывшую и до того первой? Разве мало добывалось хлеба? Так зачем говорить, будто теперь его стало мало? Население должно жить в иной действительности, нежели есть. Пусть крестьянин трудится, создаёт ещё больше — излишки найдут применение. Главное сохранять у людей стремление к достижению лучшего. Ежели представить, что всё отлично, то чем тогда мотивировать? Белов мог и не утверждать, будто Россия после революции оставалась на ведущих позициях. Отнюдь, именно по той причине Сталин на первых страницах произведения и пребывал в унынии, не умея сладить с продолжавшимся спадом. Белов, в свою очередь, осуждал свершившееся, отнявшее у людей ими достигнутое. Впрочем, без рассмотрения нюансов таковой разговор ничего не значит.

И всё же, как бы Белов не описывал былое, у читателя создаётся неизменное ощущение идиллии. Сталин прослыл кровавым диктатором, уничтожавшим население, одновременно с тем добиваясь для страны могущества. Кажется странным так рассуждать, однако, требовалось сперва изменить как раз мировоззрение людей, поскольку иначе ничего бы не удалось добиться. Не по той ли причине советский гражданин, хотя бы в год великого перелома, стал восприниматься энтузиастом, готовым поступать сугубо на благо государства, забыв о личных предпочтениях? А кто не хотел по доброй воле, того заставляли силой. Вот и потонула страна в крови. Ужасная получалась идиллия. Но! Так ли плохо жить в плохих условиях и в великой стране, нежели жить так же плохо и в плохих условиях, но в стране, лишь намекающей на своё величие? Надо понимать и то, что начинал и продолжал писать Белов произведение в не менее зримый год великого перелома, но уже с утратой былых ценностей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Семнадцатый год не позволял предполагать, как будут развиваться события. Встать на верную сторону — практически сделать случайный выбор. Но человек всегда идёт за тем, кто больше и убедительнее обещает исполнить задуманное. А как быть, если за таким человеком пойти, но он не сумеет преодолеть возникших на его пути препятствий? Вот взять Тамбовщину, где случилось одно из крупнейших крестьянских восстаний под руководством Александра Антонова. Почему за ним пошли крестьяне? Он давал слово скинуть власть царя. А почему от него после отвернулись? Ленин пообещал каждому по двадцать лошадей и по сотне тысяч тракторов на страну. И Николай Вирта брался рассказать, как поднимал голову Антонов, как её затем сложил, но не показал разбитые ожидания крестьянства. Всякий, кто не желал даром отдавать хлеб, кто добивался лучшего положения хозяйства, тех объявляли кулаками и лишали всего, за что прежде они ратовали. История не знает сослагательных наклонений, оттого и нужно идти всегда до конца, кляня судьбу за пропущенный поворот к счастью. И об этом Вирта сообщил читателю, только сделав всё для того, чтобы захотелось человеку вернуться к тому повороту, где он всё равно обречён оказаться растерзанным.

Кем же был Антонов? Он стоял за правое дело, то есть за то, которое поможет России достичь лучших перемен. Да знал ли кто до Семнадцатого года, какое дело окажется правее прочих? Имелись такие политические организации, вроде партий большевиков и эсеров, придерживавшихся радикальных способов борьбы за власть. Первые вооружали население, готовя к революции, вторые устраивали акты терроризма, надеясь склонить власть имущих к требуемым им изменениям. Антонов оказался в числе эсеров, хотя во многом симпатизировал идеям Ленина. Но большевики желали абсолютной власти, не намереваясь уступать и крупицы. Те же самые большевики хотели брать безвозмездно хлеб у крестьян, не думая за него платить. Потому и вспыхнуло на Тамбовщине восстание, ибо не желали крестьяне делиться нажитым. И так случилось, что во главе оказался как раз Антонов.

Почему Антоновщина расцвела? Как и всякое крестьянское восстание — в результате неких отвлекающих событий. Касательно этого исторического эпизода — противостояние Красной Армии Белому движению. Вот и действовал Ленин словом, подготавливая почву к недовольству среди антоновцев. Бороться с большевикам бессмысленно, ввиду доставшейся им изначально мощи. Кто это понимал — те ранее перестроились. Чего не скажешь об Антонове. Когда подойдёт время для подавления — восстание будет в срочном порядке обезглавлено. Останется сообщить, какого конца удостоились предводители крестьянского бунта на Тамбовщине. Тут-то и пригодятся заготовленные Виртой сюжетные линии. Ведь гремела Гражданская война, брат шёл на брата. Так же случилось среди тамбовских семей: отец мог отстаивать интерес Белого движения, а его сыновья тяготеть к различным партиям. В итоге выжить получилось единственному, шедшему одной дорогой с большевиками, если он умел сохранить жизнь в кровопролитной борьбе.

Вирта не из простых побуждений взялся сообщить читателю именно о происходивших под Тамбовом событиях. Он сам родился в Тамбовской губернии, встретив Семнадцатый год двенадцатилетним парнем, а основные события восстания кулаков и вовсе уже будучи пятнадцати лет. Получается, он жил в окружении происходившего, усвоив для себя определённые выводы. И действительно, события в России, начиная с Семнадцатого года, это не столько кровопролитие, сколько борьба между хорошими идеями, оспаривавшими право быть названной среди них лучшей. Может из-за этого Вирта излишне не очернял антоновцев, при том слишком не вознося коммунистов. Всё-таки братья убивали друг друга, делая то из побуждения помочь России стать лучше, нежели она была при царе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Битву за Севастополь русское оружие проиграло. И не в силу естественных причин, а согласно сложившихся обстоятельств. На Российскую Империю обрушилась мощь европейских держав, выступивших в поддержку Турции, тем планируя ослабить рост могущества в регионе как России, так и непосредственно Османской Империи. Каким образом протекала война? О том взялся донести художественными способами Сергеев-Ценский, взяв на вооружение фактологическую базу, собираясь обсудить всевозможные нюансы. Вместе с тем, политическая составляющая пятидесятых годов XIX века не менее сложна, чем любой другой хорошо изученный исторический период. Имеется множество данных, которые нужно грамотно интерпретировать. И Сергеев-Ценский постарался показать наибольшую пристрастность к пониманию тогда произошедшего. Он пытался совершить невозможное, воссоздав ситуацию изнутри. Перед читателем оживали участники боевых действий с их мыслями и желаниями. Отчасти то и погубило замысел произведения. Вместо труда о Крымской войне, была написана беллетристика, хотя для неё места на страницах и не должно было быть.

Сперва Сергеев-Ценский показал слухи о грядущем противостоянии. Нападут ли соперники на Россию? А если да, то где? Может они высадятся на Кавказе, либо в пределах Одессы. Это казалось наиболее вероятным. Зачем им Севастополь, оторванный от других русских укреплений? К сему городу подобраться можно со стороны моря, тогда как по суше практически никак, поскольку пресловутая грязь станет непреодолимым препятствием для продвижения современных осадных орудий. Может и не будет никакого нападения. Разве не имелось подобных слухов ранее? Англичане постоянно точат на Россию клинки, примерно также поступает и Франция, практически не предпринимая решительных действий.

А готова ли к войне сама Россия? Грязь мешает не только сопернику, но и самим русским. Основное вооружение располагается в Одессе, и случись противостояние, вскорости доставить к зоне боевых действий его не получится. Да и само вооружение не выдерживало критики. Хорошо, ежели оно не рассыпется от первого применения. Да и сами солдаты — не подготовленные к войне юнцы. Сергеев-Ценский в том совершенно уверен. Ведь когда начнётся война, то пушки будут оперативно доставлены, но стрелять они не смогут. Почему? Мало иметь ствол — к нему полагается лафет. Оных как раз и не будет подготовлено. Правда, русские — это русские, способные превозмочь любое недоразумение, поскольку к аналогичным оказиям привыкли. Именно это и послужит неприятным моментом в восприятии противником русских вооружённых сил, вполне способных без всякого огнестрельного оружия оказать действенное сопротивление. Возможности русских действительно безграничны. Ежели не хватает генерала, на его место будет поставлен адмирал. Такое кажется абсурдом, однако Нахимову с подобным приказанием всё-таки пришлось согласиться.

Ладное повествование от Сергеева-Ценского перешло к обсуждению политики Николая I. Сей царь казнил без милости, хотя казней в России официально не проводилось. Забытыми оказались декабристы, никто не считал и тысяч забитых насмерть шпицрутенами. Относился к людям Николай соответственно. Про Лермонтова он сказал: собаке — собачья смерть. Гоголь при его правлении зачах, Салтыков-Щедрин без особой для того заслуги был отправлен в ссылку, Достоевский и вовсе попал на каторгу, не говоря уже о Тарасе Шевченко, в прозябании служивший под Оренбургом. Вполне допустимо перейти в разговоре к восхождению Наполеона III, с 1852 года провозгласивший себя императором.

Основной мыслью повествования к третьей части произведения становится мысль Нахимова, что во флоте главное значение должно отводиться матросу, который сравнивается с пружиной, приводящей всё в движение. Аналогичная мысль возникает в отношении солдата. Тот и другой воплощают в себе силу крепостничества, такой же пружины для происходящих в России процессов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знавшие Бородкина люди говорят: Пётр очень серчал, что на его повесть «Мост» не нашлось откликов. И тому находятся объяснения. Несмотря на выбранную тему, предвестие взятия большевиками власти над Барнаулом, имелось очевидное нежелание читателя принимать манеру авторской подачи. Из действительного остался лишь антураж, тогда как имена были изменены. И ладно, касайся дело рядовых лиц, не влиявших на ход революционных настроений. Так пересмотру подверглись и партийные деятели, чем происходящее на страницах оказалось обезличенным, будто повествование происходило в некоей отдельной исторической реальности. Не мог читатель с воодушевлением принять авторской интерпретации. Да и всем хорошо известно, к чему в итоге приведёт контроль большевиков над городом. Впереди ожидались кровопролитные бои с белочехами и белым движением. Это всё останется за страницами произведения. Главным Бородкин посчитал сообщить революционный пафос пробуждения в людях стремления отстаивать уважение к себе и окружающим.

Повествование с того и начинается. Даётся представление о давней русской забаве — сходиться в поединке, где район идёт на район, а методы борьбы не всегда оказывались честными. Полиция спокойно взирала на данное бесчинство, полная уверенности — стоит пролиться первой крови, как всё будет тут же остановлено. Оправдание одобрению сей забавы — пусть люд таким образом пар выпускает, нежели тайно недоброе замышляет. В таких боях можно было на законных основаниях выяснить отношения с недругом. А чаще такие поединки ничего не значили, оставаясь именно давней русской забавой.

Забавы забавами, но в 1917 году в Барнауле случился пожар. Этого события Бородкин коснулся опосредованно. Описываемое им действие не касалось центра города, тогда как пожар в другие районы города не зашёл, например, совершенно не тронув его нагорную часть. Пётр только сказал, что оставшихся без крова расселяли по уцелевшим домам, что мало кому нравилось, кроме большевиков, ставших инициаторами данного действия. Вообще, большевики, не имея власти и веса в городе, активно навязывали собственные представления о должном быть. Так они ходили по предприятиям и требовали устраивать людей на работу, причём дозволяя работать не более восьми часов в день.

Описав обстановку, Пётр перешёл непосредственно к основной сюжетной линии. Он представил вниманию читателя способного парня, умелого и не знающего, к чему всё-таки ему в жизни стремиться. Мать его из зажиточных, но с нею он редко находит общий язык. Ему приятнее устроиться на завод, нежели трудиться в её лавке. А на завод его брать не хотели, там за начальника стоял эсер, видевший в парне мужчину, способного послужить нуждам фронта. И тут сыграло значение коллективное мнения работников, благо накануне случилось возгорание на производстве и вполне очевидно, кому удалось проявить отвагу и не допустить непоправимого. Что же до пожарных, то они прибыли уже тогда, когда очаг возгорания был ликвидирован.

Бородкин дополнительно поднимает тему неприятия войны. Он утверждает, что в обществе того времени всё сильнее утверждалось предположение, будто солдатам необходимо сложить оружие и отказываться воевать, как война тут же закончится. Да и у главного героя повествования на полях сражений были убиты отец и братья. И ему нет желания идти воевать. Однако, политически главный герой ещё не созрел. Совершенно случайно он запишется в партию эсеров и добровольцем на фронт. В этом, конечно, автор слукавил, лишая главного героя перспектив на будущее. Хоть и показывает он его дельным и горячим человеком, но, записав в эсеры, способствует последующим проблемам, обязательно должным стать препятствием для существования главного героя в стране большевиков, победивших пособников царской власти. Всё это останется за страницами произведения.

И вот весть — царь отрёкся. Как быть? Нужно наладить контроль над недавно построенным мостом через Обь. Это будет сделано. На том произведение завершится, будто бы с положительным исходом. К сожалению, Барнаул ещё успеет пасть, будут расстреляны сторонники большевизма, и все временные достижения пойдут прахом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Революция — есть благо в представлениях потомков, тогда как для её современников всё далеко не так очевидно. Алексей Толстой вольно или невольно взялся сравнить два отдалённо схожих исторических эпизода: приход к власти Петра I и аналогичное действие, совершённое большевиками. Пролитой крови оказалось с избытком, но в обоих случаях вершить судьбами брались обыкновенные люди или именно за их решением стояло, кому поручить управление государством. Не так уж Хованщина отличалась от событий, означивших властные полномочия для Временного правительства 1917 года, и не так отличается последующий стрелецкий бунт, обозначивший падение того же Временного правительства и переход власти в единые руки — как раз большевиков. А что же дальше? У власти становится сильная личность, ведущая страну к процветанию, невзирая на притеснение населения и приносимые во имя будущего огромные человеческие жертвы. Иногда требовалось собирать повсеместно люд, чтобы построить нечто великое — город на болоте или осуществить любой другой грандиозный проект, вроде возведения каналов. Обычно в таких случаях говорят: все совпадения случайны. Разве читатель в это поверит, когда речь про роман Толстого о Петре I?

Сей роман прежде всего интересен не наполнением, а вручением за него автору Сталинской премии, причём он стоял в списке первых её обладателей, и принято считать, что даже самым первым. Тем не менее, законченный к 1941 году, роман не являлся окончательным вариантом. Несколько лет спустя Алексей возьмётся за его продолжение, написав ещё одну часть, тем поведя повествование о жизни Петра до взятия Нарвы. Читатель не сожалеет о прекращении работы над этим литературным трудом, и не по причине смерти непосредственно Толстого. Тут скорее следует говорить о перенаполнении. Алексей расширил границы сообщаемой им информации, интересуясь ситуацией вокруг прочих европейских правителей, ставя их бытность в центр описываемого на страницах действия. Безусловно, конфликт между претендентами на королевские регалии Речи Посполитой важен, однако не до такой степени, чтобы ему соседствовать — а где-то и преобладать — с Петром в книге, названной его же именем.

На всём протяжении произведения, несмотря на растянутость описываемых сцен, Толстой расставлял определённые акценты. Он брал некий исторический отрезок, помещал в него придуманную специально проблематику, затем приступал к изложению событий под соответствующим их восприятием. Из романа в итоге вышло лоскутное одеяло, где читателю предлагается не равномерное следование по тексту, а соучастие в определённых сценах. Например, сообщая о детстве Петра, Толстой как бы упустил из внимания Хованщину. Из-за чего она случилась? В результате смерти царя Фёдора Алексеевича случился кризис царской династии, выраженный в непримиримых противоречиях двух сторон: одна поддерживала Софью и Ивана, а другая — Петра. По результатам бунта было решено поставить царями Ивана и Петра, Софью же назначить регентом. Об этом Толстой рассказывает. Что тогда странного? Сам бунт практически никак не рассматривается. На следующих страницах Алексей повествовал уже про детские годы Петра, показывая его любознательность и стремление делать нечто, из всего извлекая пользу. Пока не случится нового стрелецкого бунта, когда, со слов Толстого, в Москве произойдут массовые казни. И ежели при Хованщине стрельцы терзали бояр, то теперь уже бояре собственноручно рубили головы стрельцам. Но всё это воспринимается утрировано.

Так и будет повествовать Алексей Толстой, обсуждая любовные похождения Петра, его деятельность вне России, некоторые походы в сторону Турции, затронет и тему церковного раскола. Основное же — подготовка к строительству города на болоте, как символа преображающейся страны. А что будет после — не так важно. И взятие Нарвы уже не вызовет пристального внимания. Самое главное — побудить народ действовать во благо страны, пусть и через принесение себя в жертву чьим-то амбициям. Лишь бы Россия процветала, грозила шведу и прочая-прочая. Произведение об этом не могло не побудить к ещё большим свершениям.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вопрос Чечни и Ингушетии всегда остро стоял для России. Но и для чеченцев и ингушей ситуация казалась не менее острой. Не стоит вспоминать времена стародавние, когда гремела продолжавшаяся почти половину XIX столетия Кавказская война. Важно другое — имевшее значение для каждой национальности, оказавшейся в пределах Советского Союза. Чеченцы и ингуши приняли ту же долю, какая досталась каждому народу, без каких-либо исключений. Они подвергались точно таким же жизненным испытаниям, может в чём-то претерпевая даже больше угнетения. Канта Ибрагимов решил на примере одного чеченца показать, как обстояло дело со всем чеченским народом. Повествование затронет практически все аспекты, подводя читателя к необходимости понять основное, почему чеченцы продолжают сопротивляться официальной власти. И, надо сказать, после прекращения существования Советского Союза ситуация обострилась до прежде небывалого уровня. Что боевые действия с 1994 по 1996, что с 1999 по 2000 годы: всё это имело огромное значение для самих чеченцев, ощутивших ослабление пут. Потому произведение Канты Ибрагимова стало важным. Его стоит прочитать хотя бы ради того, чтобы разделить боль чеченского народа за точно такие же утраты чувства личного достоинства, каковое испытывал на протяжении XX века каждый, будь он русским, украинцем, белорусом, либо кем другим, одинаково пускавшийся советской властью в расход.

Чеченцы противились советской власти изначально. Не нравились им большевики. Не лежала к взглядам социалистов их душа. Как оказалось, не зря они опасались перемен. Что сделала советская власть для чеченцев? Отнеслась как к разбойникам. Был создан образ чеченца-тунеядца, предпочитающего вместо честного труда преступный промысел. Чеченцев отправляли в лагеря, спрашивая с них там не больше и не меньше, нежели с прочих заключённых. Мечтали чеченцы о побеге из страны, но не бежали, не желая оставлять родной для них край. Что же, тогда советская власть отправляла их на войну с Третьим Рейхом, справедливо награждая за проявление храбрости на поле боя. Но отличившихся никто всерьёз из советских граждан не воспринимал, ибо образ чеченца, живущего разбоем, продолжал сохраняться. Чеченцев опасались и прямо им говорили, что на войне они не воевали, да и если были, то отсиживались в окопах. Обидно было слышать такие утверждения чеченцам, имевшим боевые награды, от тех, кто провёл сороковые годы в тылу, либо за проволокой всё тех же раскиданных по стране лагерей.

Лагеря, война, унижение — не столь страшная участь чеченского народа. Потеря родного края — вот для них страшное. И они его потеряли. Чеченцев и ингушей в массовом порядке сняли с насиженных земель и отправили в казахские степи. Желали они того или нет, ежели были чеченцами, либо ингушами, относились к номенклатуре или отличились на войне — всем сообщалось единое направление: прочь. Но и это не оказалось страшным. Осквернение родного края стало страшнее. До того поддерживаемая чеченцами, земля вмиг лишилась хозяев, вместо заботливых людей пришли пьяницы и тунеядцы (на этот раз настоящие, а не согласно созданного советской властью образа). Где ранее текла размеренная жизнь, пусть и с соблюдением традиций предков, развели свиней, а на земле ничего вовсе не растили. Как станет понятно после, и в этом ещё не было страшного. А поистине страшным стало возвращение назад, когда в пятидесятых чеченцам и ингушам разрешили заново воссоздать прежде отобранный у них край. Право на разрешение вернуться, само место для жительства и собственное достоинство — пришлось выкупать. Так страдания двух народов должны были закончиться.

Рассказывая, Канта передавал читателю всю испытываемую его сердцем боль. В девяностые годы всё вернулось назад. Уже сообразно других предпосылок, не по собственной воле, чеченский народ стал заложником разыгрываемой извне ситуации. Мешал спокойному существованию и навязанный советской властью образ, пусть Советский Союз к тому моменту лежал в руинах. Как же быть дальше? Главный герой повествования устал от испытаний, видеть очередной конфликт он никак не желал — хотелось ощутить спокойное дуновение ветра, вместо чего налетел сносящий постройки ураган.

Как же достичь блага чеченцам? Нужно показать, насколько народ способен существовать на равных со всеми. Обиды были и новых не избежать, главное не поддаваться жарким речам радикально настроенных людей. Всегда стоит помнить о мудром изречении: худой мир лучше доброй ссоры. Может потому и утихли противоречия, стоило Канте Ибрагимову получить государственную премию за роман «Прошедшие войны»? Общественность наконец-то поняла, что если о чеченцах думать хорошо, то и они с радушием станут принимать тебя в своих городах и селениях.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Алтая особая история. Был он под царским надзором, ибо драгоценные металлы залегали в его землях. Но ещё до того владел сим краем Акинфий Демидов, выжимавший соки из всего, к чему бы не прикасался. И так-то оно так — подумает читатель — да при царской власти и при Демидова владении жил местный люд под одинаковым гнётом. Но как именно? Исторические выкладки о том не скажут ничего. А вот обращение к художественным образам поможет увидеть былое в почти истинном свете. Чему же станет свидетелем читатель? Узнает он историю рудознатца Фёдора Лелеснова, желавшего простого человеческого счастья — семьи, а вынужденного мириться с тяготами ниспосылаемых судьбой испытаний. Не ему одному было таково — каждый житель Алтая ощущал горечь существования, поскольку придя в сии места, покинуть их уже не мог никак иначе, кроме как приняв смерть в муках.

Нет, не всё плохо обстояло на Алтае. Человек, если он пожелает найти счастье, обретёт оное при любых обстоятельствах. Угнетают? Несправедливо с тобой поступают? Не позволяют жить по собственному желанию? Так будет при всяком государственном устройстве, только при различном к тебе отношении. На Алтае знаться с нуждами простого люда никто не желал. Впрочем, времена тогда были не из простых. В России сохранялось крепостное право. В случае заводов дело обстояло аналогично, несмотря на кажущуюся свободу. Просто не говорится открыто, отчего люди обязывались работать в шахтах, на заводах, либо как-то ещё. И не ставилось такой цели. Если о чём и стоит вести речь, то об угнетении людей.

Пётр Бородкин восстанавливал былое, исходя из чувств простого человека. Ведь кто такой Фёдор Лелеснов? Талантливый человек, способный найти руду там, где её другие просмотрят. Он полюбит девушку, а та ускользнёт от его взора. Найдёт ли он её? Или всё же уступит красавице Насте, положившей на него глаз? Драматичность повествования будет только нарастать. Пётр не даст читателю банального сюжета. Отнюдь, жизнь закипит на страницах прежде неведанными представлениями о прошлом. Оживут на страницах и прочие люди, имевшие свои мечты и желания, получая вместо них удары плетьми, присыпанные солью раны и вечное обитание в глубокой тайной штольне, где им трудиться без надежды заново вдохнуть свежий воздух с поверхности.

Порядки обязательно сменятся. Пусть и не в лучшую сторону. О богатствах Алтая прознают при императорском дворе. Тогда-то и перейдут богатые на руды земли под монаршее личное владение. На Алтай приедет Беэр, став местным управителем. Легче местному люду не станет, скорее хуже. Может и желала императрица добра обитателям предгорий Алтайский гор, да человеческая жадность второстепенных людей превыше разума. Будут они искать собственную выгоду, ничего им не дающую, кроме ощущения власти. И как не было счастья человеку, так и не появится. К тому же, герой повествования Лелеснов потеряет друзей, жена его заболеет, а ребёнок пропадёт.

Когда же наступит долгожданное облегчение? Когда действующие лица смирятся с обстоятельствами и не будут искать ничего, кроме обретения краткого ощущения покоя. Для начала им предстоит потерять всё, что они до того любили. Абсолютно всё! Друзей, семьи, даже жизнь должна перестать иметь значение. Ощущение никчёмности и ненужности позволяет спасти человека, если и он поймёт, насколько благом является отказ от существования. Нет, Лелеснов не закончит дни во мраке, он их продолжит в присущей ему лёгкости, ведь потеряв главное, он обретёт новое для него ощущение ему остро необходимого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В цивилизации отпадает нужда, если её носители перестают воплощать цивилизованность. Так случилось с одним из крупнейших колонизаторов планеты бывших веков — с Францией. Это государство, некогда воплощавшее лучшее из возможного в человечестве, на рубеже с XIX на XX век уподобилось жупелу. На французов стало страшно смотреть. Они более не хотели бороться за лучшую жизнь, ибо Третья Республика стала пределом их мечтаний. Пошла обратная волна — во французах проснулись развратные создания. Может в самой Франции ничего плохого не происходило, а вот её колонии превратились в сырьевой придаток, их население уподоблено рабам. Как тут не вспыхнуть ненависти к колонизаторам? Особенно к таким, каких метрополия рассылала по планете. Оказалось, лучшие кадры не покидали Европы, тогда как шантрапа разбредалась по заморским владениям, предаваясь разврату на местах.

Клод Фаррер не голословен. Он успел поездить по миру, побывав в тех местах, о которых взялся повествовать. Он увидел повсеместный упадок. Французы если чем и занимались, то посещали публичные дома. Всякая женщина в колониях оказывалась доступной, нужно лишь предложить за её услуги достойную цену. В иных колониях женщины и вовсе не ценились, воспринимаемые за объект для удовлетворения похоти, как во Вьетнаме. В некоторых к ним относились возвышенно, чему в пример ставится искусство японских гетер. Были и страны вроде Гонконга — подлинного царства интимных возможностей, единственной точки на планете, где французы и англичане сходились сообща, не чувствуя постоянно их терзающей обоюдной ненависти.

Конечно, всё зависит от личного восприятия. Фаррер увидел восточные страны именно такими. Он нисколько не сходился во мнении с другим французом — Луи Жаколио — воспринимавшим французскую деятельность в колониях за благо, противопоставляя алчности англичан. Что же, получается, французы сделали скачок к точно такому же восприятию действительности, становясь похожими на представителей Туманного Альбиона. Куда же подевалось человеколюбие? Прежде ласковые, ныне — жестокие. Вероятно, вследствие складывающихся обстоятельств — ехал в колонии не цвет нации, а цвет цивилизации, так называемые цивилизованные люди, от которых сама цивилизация отказалась. И вот теперь они управляют колониями, хотя за плечами ни соответствующей подготовки, ни малого интеллекта. Их отличительная черта только в том, что они французы, тогда как другими качествами, как раз присущими французам, они не обладают. Впрочем, опять встаёт вопрос личного восприятия.

Как бы оно не обстояло, будь французы несущими добро для колоний, никто не стал бы поднимать против них восстания. Но Фаррер ведёт повествование как раз к акту неповиновения. Одна из колоний поднимет бунт, за ней восстанет на метрополию другая колония, отчего неприятие французского присутствия в регионе многократно возрастёт. Пусть таковое действительно случалось, но до свержения ига европейцев было ещё далеко. Несмотря на восстания, население колонизированных стран не шло далее выражения недовольства. И с той же покорностью принимали наказание, когда посмевшие заявить о праве на лучшую жизнь казнились массовым порядком.

Человек не желает быть угнетаемым. Он будет терпеть, пока терпение не закончится. Тогда и вспыхнет подлинный бунт. Да, колонии ропщут на потребительское к ним отношение, выступают против и принимают полагающуюся расплату. Они продолжают верить в отзывчивость метрополии — мать не должна давать в обиду детей. Нет на Франции вины за французов, творивших безумие вдали от неё. Но и на Франции всё равно есть вина. Или французы думали, ежели их предкам мнились свобода, равенство и братство, то того же не захотят колонии?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Литература многогранна, но писателю следует выбирать не грани, а одну из плоскостей, как и читателю интерпретировать текст не с граней, а с той же плоскости, либо какой иной. Такова литература, требующая определённого восприятия, сколько бы не минуло времени с создания определённого художественного произведения. На этот раз Василий Белов взялся отразить будни советской деревни накануне массовых процессов, связанных со стремлением власти преобразовать жизнь на селе, сделав то для пользы государства. Разумеется, речь идёт о борьбе с кулаками и обязательной коллективизации, когда частные хозяйства объединялись в единое целое с общим имуществом — в колхозы. Пока всё это происходило на добровольных началах. Можно то время считать наполненным позитивными ожиданиями от до того свершившихся перемен. Наконец-то крестьянин получил так долго ожидаемую землю, без которой он оставался в результате отмены крепостного права. Это казалось настолько близким, что никто не ведал, как поиски чуждого элемента на селе принимали всё более обязательный характер. Вскоре суждено свершиться страшному, а пока предстоит наблюдать за пасторалью.

Конечно, Белов лукавит. Он нарисовал на страницах примерно возможную ситуацию. Указанного им села словно не коснулись беды первых лет становления социалистической республики. Просто ушли одни, дав право на землю другим. Без каких-либо продразвёрсток! Случилось идеальное сочетание требуемого. И вот крестьяне зажили на селе, довольные снизошедшей на них вольностью. Зачем Белову потребовалось создавать именно такое впечатление о селе двадцатых годов? А может он сам тогда не ведал, подпитанный мифами советской пропаганды? Он знал лишь о свершившемся крахе крестьянского быта, связанного с курсом проводимой Сталиным политики. А как обстояли дела до того — лишь представил. Как результат — практически утопический образ, та самая пастораль. За единственным исключением — чуждый элемент обязательно будет разыскиваться, ибо среди положительного должно существовать и отрицательное явление.

Неважно, есть чуждые элементы или их нет — следует искать. Читатель понимает, какой размах таковое желание примет после. Дабы не печалить излишне, Белов растянет повествование на долгие страницы, чаще воссоздавая сцены, совершенно ничем не примечательные. Читатель так и решит, наблюдая, например, за карточной игрой, лишённой сути. Согласно её правил: кому достанется красная карта — тот победил, а кому чёрная — проиграл. Вместо краткого описания игрового процесса, Василий надолго остановится на подробностях, не продвигая действия вперед, не сообщая информации к размышлению. Подобных сцен представлено в «Канунах» с излишком.

Белов неизменно стремился показать утопичность представлений крестьян. Когда к ним приходили и заявляли о требованиях, они в ответ показывали газету, где чёрным по белому расписывалась прелесть быта советских граждан. Кто-то требовал искать чуждый элемент? Почему тогда пресса молчит и ни о чём таком не сообщает? Перегибы не касались сознания крестьян, всё они воспринимали за самоуправство отдельно взятых личностей. И ежели кто утверждал о необходимости создания колхоза на селе, его посылали в другие селения, ибо газеты не писали о принудительном порядке. Там сообщалось: всякий добровольно вступает в колхоз, либо не вступает. Поистине, Василий рисовал на страницах золотое время крестьянства… Может такое действительно существовало? Да вот о нём потомки совершенно забыли, воспитанные на обязательной негативной оценке ленинских и сталинских начинаний.

Но переменам обязательно быть. Уже гремела травля троцкистов. Оных выискивать принялись и на селе. Когда сельчане отказывались от добровольного согласия с политикой власти на местах, им грозило, как минимум, обвинение в симпатиях идеям Троцкого, что для них означало наступление теперь уже мрачных перемен.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Смешалось безумие и любовь, как у Маркеса бывало не раз. Безумным стался весь мир, тогда как в любви нуждались всего лишь двое. И безумным был всякий, желавший просто жить, невзирая на других. Любовь же оставалась сама по себе, практически никем не воспринимаемая за полагающееся человеку чувство. Так случилось, что Маркес наделил главную героиню длинными волосами, её укусила бешеная собака, и теперь девочке предстоит пройти типичный путь человека в отягощённой религией стране. Она не заболела бешенством, что означало наиглавнейшую странность. А раз так — быть девочке под присмотром в монастыре. Может быть в ней поселился бес?

Предположений много. Оставим за факт становление непосредственно девочки. Она росла в окружении собственных интересов. Родители на неё не обращали внимания, поэтому в главной героине возникло тяжело понимаемое ими поведение. Да и собаки в той стране так часто кусали людей, отчего подобное никем всерьёз не воспринималось. Конечно, Маркес наполнит произведение магическим реализмом, но он вполне укладывается в рамки обыденности, если смотреть на окружающее готовым всё принять взглядом. На самом деле данное произведение к магическому реализму практически не относится — эта история более из разряда местных легенд.

Собственно, повествование с того и начинается. Рассказчик присутствовал при разрушении монастыря, увидел извлечение останков захороненных на его территории людей. Голова одного из тел имела необычайно длинные волосы. Тогда и вспомнил рассказчик о событиях былых времён, как когда-то давно случилось девочке быть укушенной собакой, не заболеть, попасть в тот самый монастырь, печально влюбиться и в полном счастье умереть. То есть Маркес и не думал скрывать от читателя детали, предложив в качестве вводного слова краткий пересказ основных событий из предлагаемой им к вниманию истории. Важнее не само повествование, а умение рассказчика, о чём Габриэль снова напомнил читателю, сообщив в меру увлекательное действие, слишком быстро закончивающееся, чтобы суметь разобраться в возникающих при чтении эмоциях.

Если смотреть в произведение глубже, читатель заметит классический сюжет о девушке с длинными волосами, запертой в высокой башне, ожидающей кого-то вроде способного спасти её принца. В довольно отдалённом антураже, но с тем же смыслом, Маркес рассказал историю, заранее предупредив — счастливого исхода не будет. Впрочем, к счастью он повествование всё равно подведёт. Необычным оказался непосредственно принц — его роль Габриэль отдал экзорцисту, специально приехавшему в монастырь для изгнания бесов из девочки. Последующая трагедия покажет слом мировосприятия в дотоле убеждённом человеке, может быть впервые ощутившем любовное чувство и подвергнувшемуся поэтому саморазрушению. Остаётся думать, причиной тому послужило чувство к вполне здоровой девочке. Её единственная отличительная черта — в ней нет сходства с живущими в безумии людьми.

Безумных на страницах хватает. Это сами родители девочки… вплоть до церковных служителей, готовых во всяком происшествии видеть причастность нечистой силы. И когда появляется безгрешное создание, в их представлении оно является средоточием зла. Тогда как если зло в ком и поселилось, то в тех же церковных служителях, истинно одержимых мыслями о дьявольских наваждениях.

Маркес не позволил обрести героям повествования счастья. Не полагается людям подходить в конце жизненно пути к благоприятному для них результату. А может Габриэль не желал допускать действующих лиц до рутины взаимоотношений. Ведь любовь не существует вечно, она разрушается, открывая прежде неприметные стороны избранника. Уж лучше позволить героям испить чашу горя, нежели тешиться пустыми ожиданиями.

Автор: Константин Трунин

» Read more