Author Archives: trounin

Колин Маккалоу «Прикосновение» (2003)

Читатель может не знать, но когда-то в Австралии случилась самая настоящая золотая лихорадка. На континент со всего света хлынули орды лихих предприимчивых людей. Среди них оказался и один из главных героев «Прикосновения» Колин Маккалоу, на примере чьей жизнь писательница смогла восстановить хорошо забытые истины и ещё раз, в своей излюбленной манере, снабдить текст энциклопедическими выкладками. Простого сюжета ждать не приходится: снова сталкиваются интересы действующих лиц — их сжирает череда несчастий; мораль подводится под понимание необходимости терпеть сиюминутное, ибо страсти в обществе вспыхивают постоянно, не меняясь из поколения в поколение, покуда всякий мнит свои проблемы важнее горестей других.

Начинается путешествие читателя и действующих лиц в Шотландии, откуда отбывает богобоязненная девушка, отданная в жёны австралийцу, выписавшему себе невесту, которую он никогда не видел. Сюжет кажется дерзким, однако желание молодого человека быстро становится понятным — в Австралии нет смиренных женщин, готовых терпеть вольности мужа и жить взаперти, ради выполнения цели рожать и рожать. Прожив пять недель в каюте, будущая жена оказывается в Сиднее. Только Австралия встретила нового жителя не свежим морским воздухом и головокружительными видами, а вонью сливаемых в залив продуктов жизнедеятельности города. Впрочем, удаление от Сиднея не приносит облегчения — запах преследует девушку всюду. Не спасает положение лифт (новомодное изобретение), ни рассказы будущего мужа о новшествах в рудном деле. Можно сказать, читатель должен понимать, что далее текст произведения будет насыщен подробностями, раскрывающими перед ним реалии тех дней.

Сюжет «Прикосновения» развивается постепенно, знакомя читателя с главными героями. Маккалоу умело строит повествование, придерживая факты из жизни действующих лиц, стараясь постоянно удивлять читателя. С первого взгляда простая для Австралии ситуация обрастает подробностями, следуя которым читатель понимает истинную причину оказавшихся в центре внимания героев. Если с девушкой всё понятно изначально, то выписавший её австралиец — кладезь секретов, о части которых он сам ничего не знает. Завязывается любовный треугольник, рождаются дети… И вот с этого момента «Прикосновение» теряет притягательный шарм.

Маккалоу любит рассказывать читателю об особенностях полового развития девочек, сообщая в подробностях мало-мальски важные и совсем уж неважные детали. Кроме того, когда тайн не осталось, а сюжет надо двигать вперёд — Колин исходит из банальной писательской привычки строить повествование на росте напряжения. Читатель это понимает уже после того, как главная героиня в момент первой беременности сталкивается с угрожающей её жизни ситуацией. После случается ряд новых событий, провоцирующих читателя сперва на сочувствие, а позже и на отрешённость, поскольку горестные события случаются с таким упорством и накалом, что редко бывает на самом деле.

Нанизывание проблем создаёт для автора ряд неудобств в виду необходимости с ними разбираться. Маккалоу поступает прямолинейно: обозначив суть напасти, она не развивает события дальше, пока во всех красках не опишет поиски источника неприятностей, способы его искоренения и печальные для кого-то из действующих лиц последствия. Сцена за сценой продвигается повествование, покуда читатель не начинает понимать, что пока не будет поставлена точка в предыдущей — он никогда не узнает о содержании следующих страниц. И в таком духе до конца произведения, когда часть действующих лиц состарится и умрёт, а другая продолжит борьбу с жадным до людского несчастья писателем.

Хм, да, читатель обязан знать про повадки юных австралийцев — в уборной они специально ходят мимо, а девочкам показывают гениталии. Будем надеяться, теперь страну населяют не потомки преступников и золотоискателей, а поистине цивилизованные люди, с которыми можно вести дружеский диалог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Беглянка» (2004)

Российскому читателю предлагается сборник из двенадцати коротких историй Элис Манро, озаглавленных «Беглянкой». Оригинальная книга состояла из восьми рассказов, но такое число видимо не смотрелось, поэтому откуда-то взялось ещё четыре. Их объединяет тематика отношений между женщинами и мужчинами, причём упор делается именно на миропонимание слабой половины человечества. Читатель может возмутиться, сказав, что надо перестать наделять женщин не соответствующими истине эпитетами. И ведь читатель прав, но до той поры, покуда не ознакомиться с содержанием сборника.

Семейное счастье кажется недостижимым. И причина этого очевидна — желающие счастья не осознают его значения. Под счастьем понимают некое состояние удовлетворения, которого можно достигнуть, но принять никогда не получится, поскольку счастливый человек всё равно будет чем-то недоволен. Вот так и главные героини историй Манро идут по пути к светлому будущему, обходя стороной прямые и ровные дороги, предпочитая им бег по извилистой тропе через кусты шиповника. Результат подобных метаний очевиден — порванная одежда, изорванная душа и долго незаживающие кровавые раны.

Действующим лицам не хватает решительности. Они изведут себя и всех окружающих, включая самых близких людей. Им нужно было один раз проснуться с твёрдым намерением осуществить задуманное, вместо чего они мечутся из угла в угол, задумав поступить определённым образом, чтобы спустя время так и остаться в прежнем состоянии. Также действующие лица пугливы — они держат дистанцию от всего подряд, не позволяя к себе приближаться. Они подобны губке, что впитывает в себя эмоции собеседников, не желая делиться своими. И когда наступает пора дать ответ, тогда прежних собеседников рядом уже нет, а изливать эмоции обратно приходится другим людям.

Рассказывая эпизод из чьей-то жизнь, Манро имеет талант забывать начало. Читатель знакомился с яркой проблемой, присущей обществу, и вот он уже ни с чем не знакомится, наблюдая за повествованием, будто автор далее решил посудачить о делах житейских, о чём обычно никто не может вспомнить к вечеру, включая рассказчика. Хотелось увидеть наглядный пример разрешения конфликта супругов от пресыщения друг другом, осознать истинную вину при отказе удовлетворить желание общения со сторонним человеком, да разрешить ряд религиозных проблем и разобраться с положением приёмных детей… Хотелось бы! Вместо всего этого Манро каждый раз переключается на что-то другое.

Безусловно, в жизни происходят разные происшествия. Каждый считает свой случай уникальным и достойным всеобщего внимания. Наверное также считает и Элис Манро, давая читателю право внимать какой-либо истории, будто имеющей настолько важное значение, чтобы рассказать её всему миру. Заметки такого рода обязательно будут пользоваться спросом, когда некто всерьёз заинтересуется бытом людей в Канаде. Конечно, хорошо, если будет иметься хотя бы подобный источник. В случае Манро её произведения не останутся без внимания. По крайне мере — не останутся без внимания в ближайшие десять-двадцать лет, а после всё может произойти, в том числе и забвение. Лишь звание нобелевского лауреата будет служить стимулом для знакомства с творчеством Манро.

Разбираясь с наполнением сборника, его содержание можно передать в занимательном виде:
Беглянка. Скоро: Уловки — Мухи на подоконнике; Прегрешения — Девушка в блузке-гардемарин; Страсть — Квадрат, круг, звезда; Случай — Дырка в голове; Молчание — Не мучайте Данте.

Одна из множества работ Элис Манро. Не лучшая и, наверное, не худшая. Знакомиться с творчеством автора следует — где ещё удастся прочитать о незамысловатом существовании человека без определённых целей в жизни, да с хрупким и до невозможности эластичным внутренним миром, грозящим лопнуть и не лопающимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вера Желиховская «Из тьмы к свету» (1889)

Человек — это сплетение запретов, навязанных ему обществом. И если общество требует от чего-то отречься, то человек уйдёт в себя. Допустим, христианское религиозное течение под названием Молокане не даёт детям познавать основы веры, покуда они для этого не созреют. Также молокане порицают учение и что-либо иное, не связанное с чтением молитвенных книг и распеванием псалмов из них. Согласно произведению Веры Желиховской «Из тьмы к свету», молокане — тёмный и невежественный народ, обречённый сгинуть в глухих местах, если не найдутся среди них отважные люди, в чьих силах будет порвать с общиной. Пока же молокан вместе с субботниками сослали на Кавказ, где они и продолжили существовать.

Стремление молокан к уединению можно понять. Не всем приятно дышать миазмами городов, когда сельский воздух манит свежестью и в голове наступает прояснение. Впрочем, ясность — понятие субъективное. Будучи неграмотными, молокане обрекают себя на низкоквалифицированный труд, и вольно дышать у них всё равно не получится. Ученье свет — гласит поговорка. Вот и Желиховская на примере одарённого мальчика будет искать возможности для его выхода из среды молокан и из окружающей их тьмы.

Не так просто оторвать человека от родных людей. Если не он за них держится, то они его точно никогда по доброй воле не отдадут. Разве можно отпустить ещё одну пару рабочих рук, когда может обозначиться простой? Хоть и не получается солидный навар, а вследствие невежества никто не может позволить, чтобы кто-то из ранее унижаемых стал выше угнетателей: просто из людской злобы, да преобладания заложенных в человека садистских наклонностей; нельзя отказаться от вбитых в тебя с детства убеждений.

Главному герою произведения Желиховской в этом плане легче. Он ещё не проникся культами предков, поэтому терпимо относится ко всем религиям, покуда верования молокан ему сызмальства не нравятся. Ему бы вырваться и пойти в учение, дабы стать человеком и обрести личное счастье, только кто ему позволит. Суровый дед держит, словно пришив к себе нитками, а остальная родня банально не способна заглянуть дальше своего носа. Сторонние люди будут травить ему душу, рассказывая о православной вере, о далёких красивых монастырях и всячески склонять на свою сторону — все будут сталкиваться со стеной непонимания, ведь главный герой это мог слышать, но серьёзно поверить не мог. Мир манит, но мальчику суждено сидеть в сыром подвале и сшивать вонючие ремни, едва ли не сходя с ума.

Не раз и не два будет мальчик-молокан пытаться порвать с роднёй, лишь бы вырваться из почти поглотившей его бездны. Надо полагать, у него всё должно быть хорошо. Читатель верит в это до самых последних страниц. Кажется, стихийные бедствия, уносящие сотни и тысячи человеческих жизней являются наказанием или проявлением высшей справедливости, однако религиозный человек во всём увидит благие знамения, следуя которым старый уклад поменяется на новый. В случае главного героя произведения, в его жизни обязано произойти нечто катастрофическое, иначе его глазам не суждено увидеть истинный свет, либо он сможет увидеть его только тогда, когда отвыкшие глаза обязательно ослепнут.

Любое суждение всегда будет наполнено домыслами. Есть своя правда и на стороне молокан, о чём Вера Желиховская читателю решила ничего не сообщать. Их описание говорит читателю о людях, обрекших себя на веру ради веры, без внимания к другим аспектам человеческих нужд. На самом деле так проще существовать, когда существуют строгие рамки, выходить за которые нельзя. Впрочем, у всего должны быть свои ограничения, в том числе и на ограничения. Если исключить из жизни многовариантность, то это уже не жизнь человека, а следование плохо прописанному алгоритму. Надо понимать, доступное пространство когда-нибудь заполнится, тогда игра в веру закончится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон–2016: Малая форма

Где брать силы читателю, знакомому с рассказами Роберта Шекли и Рэя Брэдбери, когда он пожелает ознакомиться с работами современных русскоязычных фантастов, понимая, что свет в конце тоннеля отсутствует и ему хочется в бессильной злобе сжечь зазря приобретённые образцы? Серьёзно, может не тот год был выбран для благих начинаний или у читателя предвзятое отношение, коли он желает видеть в литературе достойную человечества беллетристику, а получает нечто невнятно написанное, да к тому же и без очевидной цели. Пусть придёт Степашка и всё произойдёт тем же порядком, что и в номинированном на премию рассказе Леонида Каганова — в лютой злобе падут сотрясатели основ, обеспокоив лишь своё племя.

Номинанты «Малой формы» аналогично номинантам «Средней формы» страдают от читательского дефицита. Привлечь к себе внимание смогли сборники рассказов, вроде «Русская фантастика 2015», «Бомбы и бумеранги», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков», «Спасти человека», «Тёмная сторона сети», а также журналы «Esquire», «Химия и жизнь».

Творчество Владимира Аренева представлено двумя рассказами «Валет червей, повелитель мух» и «Клювы и щупальца». Суть происходящего в этих произведениях отчасти следует логике, если смотреть издалека. Не каждый критик способен выудить цельного демона из шляпы, а также заразиться азартом позитива, анализируя написанный Ареневым текст. Может и нет смысла в этих словах, но так и смысл в русскоязычной фантастике, написанной в 2015 году, редко удаётся уловить. Аренев наравне с собратьями по перу словоизбыточен, он пишет для чего-то, его номинируют на премию… и вроде это является определяющим в понимании правильно выбранного пути. Однако! Пусть бы грянул гром, дающий пищу для размышлений. Гром не грянул, автор старательно разжёвывал читателю свою историю до пресного состояния, освободив повествование от соли и перца.

Рассказ «Бог пустыни» Александра и Людмилы Белаш был написан для сборника с узкой тематикой. Ничего в этом особенного нет — писателям требуется в целях монетизации литературного дара браться за халтуру. Это им не в радость — обстоятельства требуют держаться на плаву. Славные русские могут везде о себе заявить, даже в пустыне Калахари. Наглядных примеров тому много, чего только стоят известные русские первопроходцы и просто проходцы от нечего делать, что совершают безумные поступки и о них говорит весь мир. Как раз о чём-то подобном и рассказали супруги Белаш. Их манила Британская Империя и Южная Африка, они наполнили текст диалогами и подвели читателя к финалу, сообщив о том, что будто и не являлось определяющим событием в повествовании. Гром-то грянул, да соль с перцем подали уже тогда, когда официанта попросили принести счёт.

Написавшая «Автохтонов» Мария Галина отметилась также рассказом «Сажальный камень». Главное, о чём читатель будет помнить на недолгом протяжении ознакомления с рассказом, так это о месячных главной героини повествования. Остальное перед этим меркнет. В целом, стиль Галиной остаётся на том же уровне, что и в «Автохтонах». Данная история с успехом могла бы даже стать их частью. Почему бы и нет. Посадить действующих лиц на поезд, закрыть их в туалете, да заставить думать о чём угодно, лишь бы это было связано с месячными. Может и есть в сюжете маньяки, а может и детективная составляющая, либо нечто громкое, почти громоподобное, окрыляющее и озаряющее чудесным авторским стилем, в котором безусловно много соли и перца, только вязнет всё на зубах, да хочется запить водой. А воды-то как раз и нет: чистая выдержка.

Неожиданно разбавляет список номинантов Леонид Каганов и его «Степашка». Гром гремит и сверкают молнии — страсти грозят вылиться в кровавую баню. Свержен Павел, душегуб Александр толкает народ на всплеск очередной братоубийственной войны. Зреет восстание похлеще актов неповиновения Разина и Пугачёва. Внутри каждой семьи разгораются противоречия, чему читатель внимает с недоумением, не понимая, как данный исторический факт прошёл мимо него. Впрочем, не понимает и маленький ребёнок Степашка, на чьё детство пришлось развитие столь критичных для общества событий. Понятно, Каганов упражняется в альтернативной истории, взяв определённый отрезок времени только для антуража, назначение которого должно было свестись к начальным эпизодам роста напряжения. У Леонида получилось создать атмосферный рассказ, в нём соблюдены должные для подобного произведения пропорции, включая внятно прописанный финал и завершающую точку. Читатель должен быть удовлетворён, хоть и напуган.

Аналогично напугать читателя старался Олег Кожин. Его рассказ «Граффити» похож на городскую легенду, то есть на незамысловатую страшилку, которую рассказывают совсем ещё юным ребятишкам, готовым всерьёз поверить в нечто вроде оживших рисунков, где-то оставленных таинственным и легендарным рисовальщиком. Собственно, отразить идею сборника о тёмной стороне сети у Кожина получилось. Вопрос в другом — насколько реалистично это у него вышло? По правде сказать, «Граффити» — скорее сказка. Проработай её автор более старательнее, как можно было бы поставить на одну полку с творчеством братьев Гримм. Для этого имелись все предпосылки, но ничего подобного Кожин не написал. Безумно жаль. Соли не было вообще, перец оказался душистым — в количестве одной горошины, раскушенной на середине повествования. От того и горько.

Порцию сумбура внёс Святослав Логинов. «Служебный маг» им написан будто из желания показать, насколько дикой может казаться наша жизнь, если взглянуть на неё со стороны. Взять типичного мага из классического фэнтези, заставить его выполнять свои обязанности согласно трудовому договору, ежемесячно ему платить зарплату, непременно удерживая полагающиеся налоги, отпуская в отпуск два раза в год, требуя являться на работу согласно графика и отсиживать полагающиеся часы с перерывом на обед. Примерно в таком духе и представил ситуацию Святослав Логинов. Только главный герой этим не страдает, он озадачен рядом других насущных проблем. Солёно? Да! Перца достаточно? Нет. А гром гремит? Пока лишь молнии на горизонте сверкают.

Задумавшись о настоящем, читатель снова погружается в мистику. Владислав Женевский представлен двумя рассказами: «В глазах смотрящего» и «Никогда» — про маньяка и нечто вроде ужасов. Честное слово, если и уделять внимание, то рассказу «Никогда», над которым автор действительно корпел, преподнеся читателю под видном новеллы, будто написанной по мотивам одного из произведений Стефана Цвейга, но с упором на требование задать читателю перца, чтобы прочихаться не смог. Занимательная составляющая в рассказе Женевского присутствует, оборванная на самом интересном месте. История требовала продолжения: появления в сюжете дополнительных действующих лиц и усугубляющих положение главного героя обстоятельств. Владислав ограничился мифологизированием, дабы у читателя сложилось впечатление, будто им прочитанное произошло в некоем городе в силу естественных человеческой природе причин. И то, что кого-то из героев повествования читатель захотел прибить собственными руками, так это же отлично. Соли оказалось в меру. Захотелось десерта, а заведение уже закрылось, вследствие чего читатель остался без чизкейка из цветочных лепестков и без ароматного кофе в кружке с усыпанной шипами ручкой.

«Отрицание» Александра Золотько закрывает данный обзор номинантов «Краткой формы» Интерпресскона-2016. Александр высказался в духе сепаратизма про отделение Сибири от России, а также стал на сторону противников царизма. Таким является предыстория для предлагаемого им рассказа, смысл которого свёлся к идее отказа от магии, наконец-то ставшей доступной человечеству. Что магия, что пар — это фантазии, позволяющие иносказательно сообщить читателю о проблемах в обществе. Было бы замечательно, осознай такое понимание фантасты России и Украины, дабы писать не абы как и не ради цели наполнить ещё один сборник своими выдумками, а завуалировано сообщая читателю о важном. Золотько не стал о подобном задумываться, придумав историю про бежавшего к тунгусам человека и занятыми его поисками армией. А может и задумался, поскольку показал стремление некоторых индивидуумов порвать с обречёнными быть цивилизованными людьми. Соли мало, перца много. Гром гремит, всполохи молний едва уловимы.

Это тоже может вас заинтересовать:
Номинанты премии Интерпресскон-2016

Интерпресскон-2016: Средняя форма

Стараясь осмыслить произведения, номинированные на «Среднюю форму» Интерпресскона-2016, читатель вынужден столкнуться с определёнными трудностями, связанными, безусловно, с человеческим фактором. Конечно, никто ничего не потеряет, пройди мимо его внимания часть выдвинутых на соискание работ. Может быть, оно и к лучшему. Однако, факт остаётся фактом, в сети можно найти лишь работы, опубликованные в сборниках «Спасти человека. Лучшая фантастика 2016», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков» и в журнале «Знамя», а также изданную в составе авторского сборника повесть Александра Громова «Язычник».

Из номинантов больше всего выделяется произведение Александра Матюхина «Кляксы». В нём нет фантастических элементов, а его наполнение говорит о искажённом восприятии реальности. Главным героем является психически нездоровый человек, взявший на себя обязанность устранить всех поражённых червоточинами людей. Собственно, повесть поэтому и вышла в составе сборника о маньяках. Имея чёткий сюжет, она единственная из номинантов содержит логически выстроенный сюжет, без шелухи и отвлекающих от основного текста деталей. Главный герой действует жестоко, он уверен в своих поступках, им движет желание оказать помощь обществу. В нагрузку автор подверг повествование отцовским чувствам. На смену одному маньяку будет готовиться другой, покуда каждый из них не начнёт заново осмысливать сделанное, доводя ситуацию до истинных мыслей безнадёжного психопата.

Другой аспект современной литературы, говорящий в пользу её старания помогать писателям заявлять о себе и не мариноваться, вроде тех авторов, чьи работы канут в безвестность, покуда издатели не пресытятся от заработанных на их творчестве денег, — это выпуск сборников. Иногда громко кричащих, вроде «Лучшая фантастика» или специально подготовленных, будто сообщая читателю, что нынешние писатели умеют излагать истории в духе стимпанка и прочих направлений. Правда, редкий русскоязычный писатель по предварительно оговорённой теме выдаст уникальное и живое произведение, дающее читателю почувствовать вкус их мастерства. Отнюдь, читая русскую или украинскую фантастику, читатель не может отделаться от впечатления, будто перед ним та самая литература, где писателя не интересует сюжет, но ему нужно проработать психологическую составляющую, якобы читателю в фантастике не хватает именно описания социальной адаптации.

Почему приходится говорить о психологической составляющей? Потому как наполнение произведений страдает, пока писатель раскрывает только ему понятные проблемы, ежели он вообще желал что-то донести до читателя, а не просто написать для готовящегося к выпуску сборника. Трудно поддаются осмыслению такие произведения, как «Допустимая самооборона» Леонида Алехина, «Ловушка» Александра Золотько, «Понерополь» Евгения Лукина и «ЗК-5» Геннадия Прашкевича.

Например, Леонид Алехин не обрисовывает описываемую ситуацию. Перед читателем будущее, чуждая планета и ряд событий, происходящих ради других событий, как и диалоги персонажей строятся ради их же диалогов. Будь его произведение объёмным, тогда автор смог бы внести конкретику и может быть в духе Станислава Лема разобраться с ситуацией, подстроив ход повествования под собственные мысли. Но складывается впечатление, что требовать от Алехина выйти на уровень Лема — необоснованно. «Допустимая самооборона» изначально не таит в себе загадочных событий, с которыми следует разбираться. Просто где-то там, что-то там случилось, значит о чём-то, да как-то и надо написать. Алехин написал, его произведение удостоилось права войти в сборник, в часть названия которого входит словосочетание «Лучшая фантастика 2016».

В русской фантастике тема стимпанка особым спросом не пользуется. Наши люди давно улетели в космос, поэтому им не требуется идеализировать будущее через осознание великого значения пара для новой технической революции. Стимпанк — это своего рода подраздел альтернативной истории, но в особо притягательном своём исполнении он не касается нашего мира вообще и его сюжет остаётся в рамках фэнтези. Писателем берётся выдуманная ситуация, которую он помещает в выдуманный мир и закручивает сказание о доблести и чести лишённых права на лучшую жизнь самоучек.

Всего этого в «Ловушке» Александра Золотько нет. Писатель предлагает читателю совершить путешествие в прошлое. В качестве антуража выступает Южная Африка, действующие лица всерьёз говорят о смерти Даймлера при испытании бензинового двигателя и обсуждают некое вещество, благодаря которому пар наконец-то удастся обуздать. Чистой воды (в газообразном состоянии) сюжет. Также, между делом, автор разбавляет стимпанк магией и в некоторой степени загадочными происшествиями. Но так как писатель раскрывает секрет придуманных материй, то ничего конкретно всё равно не получается. Впрочем, Золотько сам не уверен в некоторых деталях, поскольку с первых строк задаёт вопросы читателю.

Евгений Лукин решил превзойти собратьев по перу интеллектом. Он опирается на исторические предания, старательно перенося события прошлого в стены российского городка, что может быть является тем самым, который был основан отцом Александра Македонского и служил местом пребывания для грабителей и убийц. Реалии былых дней никуда не делись, Понероль, как и раньше, населяют неблагонадёжные элементы. Истоки этого явления действующие лица будут объяснять легендами, чему Лукин потворствует, приводя в тексте различные сказания, в том числе и о Спарте, где воровали все, сами себя за это осуждая.

И всё-таки читатель удивится, не обнаружив в произведении Лукуна элементов темпоральной фантастики и иных, связанных с альтернативной историей, сюжетов. Читатель медленно погружается в описываемые автором события, наблюдая за разговорами действующих лиц. Действие осталось где-то в стороне, ведь сюжетно «Понероль» скорее является попыткой автора осознать причины доставшегося человечеству наследства в виде искажённого понимания совести, гласящей истину — в открытую преступать закон нельзя. Копать нужно было основательно, но Лукин ограничился поверхностной попыткой создать нечто вроде утопии.

Пятая зона культуры или «ЗК-5» — в меру занимательная повесть Геннадия Прашкевича. Интересно смотреть со стороны, как биограф пишет про псевдобиографию о никогда не происходивших событиях, что могли быть на самом деле, хотя бы в чьей-то голове. Подумать только, в России объявили год Тургенева, а сам Тургенев на дуэли стрелялся с Толстым, да был меток и застрелил его в ранние годы, не дав раскрыться таланту и создав иной ход времени. Теперь все писатели стали братьями, авторского права не существует. А это значит одно — можно смело ехать в город Барнаул и ходить по театрам, ибо чем ещё заняться в этой самый пятой зоне культуры, которая в свою очередь, кажется, переосмыслена автором из игорной зоны, иначе к чему такой пристальный интерес к столице Алтайского края, а не, допустим, к Академгородку под Новосибирском. Словно сыр фета и грильяж-конфета смешались в стихотворении Афанасия Фета. Сумбур, конечно, только есть в «ЗК-5» и история лишённого наследства поэта.

Кто обретёт победу — сказать невозможно. Все её достойны в равной степени. О достоинстве их для премии предлагается умолчать.

Это тоже может вас заинтересовать:
Номинанты премии Интерпресскон-2016

Екатерина Кузьменко «Ржавчина: Пыль дорог» (2015)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Когда мир будет разрушен, тогда появятся люди, называющие себя чистильщиками. Они станут посланниками в опасные для присутствия зоны, после чего обретут статус отчаянных людей и в свободное время начнут ходить по школам и говорить детям о своей профессии. Весьма приторно, однако в произведении Екатерины Кузьменко всё именно так и обстоит. Есть постапокалиптическая составляющая, имеются избранные люди, дополнительно автором проработана тема пробудившихся созданий из мрачных ночных фантазий. Вместо ёмкого посула читателю, текст изобилует бродяжничеством, диалогами о пустом и старанием автора обрисовать положение, будто ныне плохо, завтра будет ещё хуже, а значит можно смело говорить о книге, как о заделе на будущее. Правда, стоит ли уделять внимание «Ржавчине»… вопрос.

Собственно, чистильщики ничем от сталкеров не отличаются, если их понимать согласно утвердившемуся мнению уже без влияния братьев Стругацких, только называются более обыденно. Также чистильщики у Кузьменко ничего не ликвидируют и не занимаются восстановительной деятельностью или каким-либо образом устраняя угрожающие жизни обстоятельства, они скорее напоминают диггеров, которым реально грозит неведомая сила. Внеся усложняющие их работу обстоятельства, Кузьменко разработала ряд специфических моментов, лишь обладая которыми можно стать чистильщиком

Допустим, случившаяся катастрофа истончила некий слой реальности, вследствие чего человечество вынуждено разработать методы борьбы с новой напастью. Кузьменко не стала строить глубокую философию, ограничившись поверхностной обрисовкой. Её чистильщики добропорядочно выполняют задания и даже иногда возвращаются. Они не решают загадки, хоть и не до конца понимают чему противостоят. Их дело где-то там походить и вернуться, толком ничем не пожертвовав. И ладно бы сюжет ограничивался приключенческой составляющей — у Кузьменко чистильщики активно идут в народ, отвечают на вопросы любопытных и пугают сложностями выбранного ими пути.

Объективно, ничего в «Ржавчине» не происходит. Автор представил читателю мир, чем и ограничился. Надо признать, такое в литературе считается грамотным ходом, позволяющим короткую историю растянуть до трилогии, а то и более. Ничего с этим не поделаешь — любит часть читателей длительно внимать похождениям полюбившихся им героев, не обращая внимания на произведения других писателей. Если Кузьменко сможет обзавестись кругом поклонников, то может и выйдет в итоге хоть что-то из мира «Ржавчины».

Кузьменко стремится заинтриговать читателя не постапокалиптическим миром с бродягами-чистильщиками, она решила задействовать в сюжете другую тему, переводя повествование из сказания о разрушенном будущем к эпическому — о скрытом в людях потенциале, что проявляется не только изначальной избранностью, сколько идеей о возникновении новых способностей, благодаря которым многое изменится. Поэтому сейчас трудно представить какие именно трансформации произойдут в дальнейшем.

Самым оптимальным вариантом для изложения «Ржавчины» Екатерины Кузьменко мог явиться формат комикса, под обложкой которого это смотрелось бы более уместным. Впрочем, начинающему писателю в любом случае хорошо, ежели на него обратили внимание. Дебютная работа автора издана АСТ в рамках серии «S.T.A.L.K.E.R: ФБ», номинирована на одну из премий в области фантастической литературы. Значит кто-то уже оценил по достоинству творчество Кузьменко. Да и критики не дремлют, где-то находя елей, а чаще высказывая своё частное и честное мнение, без навязанных кем-то сверху условий.

Говорить о «Ржавчине» получается в общем, поскольку конкретика не требуется: слишком много действующие лица беседуют друг с другом на отвлечённые темы, занимаются тоже не самыми достойными разбора делами, как и ходят там, где им полагается ходить, не делая ничего, что может заинтересовать читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Клюкин «Коллектив Майнд» (2015)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Многие писатели пытались создать устройство, способное ответить на все вопросы. И не имеет значения, что такое устройство никогда не поймёт человека, предлагая ему ерунду в качестве решения, вроде загадочных цифр: например — «42». У Василия Клюкина с этим проблем не возникло — он создал идеальный механизм, позволивший человечеству выйти из темноты, победив заболевания и воспарив над действительностью. Одно лишь помешало людям добиться гармонии — всеобщее счастье не имеет права существовать. Вот поэтому в мире сказочного будущего завелась зараза, доводящая людей до деградации. Читатель согласится — обязательно найдутся герои, способные восстать против системы и, конечно, окажутся победителями.

Оставим в стороне идеализированное представление автора о мире, где разработка всезнающей машины решила часть проблем, дополнительно создав новые. У Клюкина логически не складывается понимание революции с ростом интеллекта связанных с ней людей. Нужно обладать соответствующими данными, иначе никакой Коллектив Майнд не сможет оказать помощь в плане продвижения технологий вперёд. Пускай в будущем определяющим при трудоустройстве станет навык «Креатив» и пусть подобно пандемии над человечеством нависнет гипнотическое состояние «Хэппи» — это лишь основа для сюжета, весьма незамысловатого и в духе приключений ради приключений, когда целью становится банальное желание заработать много денег, покуда автор не одумается и не заменит идею личного обогащения стремлением на безвозмездной основе вывести людей из заново поглотившей их темноты.

Конечно, принять мир будущего в понимании Василия Клюкина можно без возражений. Автор волен интерпретировать выдуманные им ситуации по своему усмотрению. Поэтому обозначить его взгляды следует, однако это лишь часть произведения. Основной упор автором был сделан на решение нависшей над человечеством опасности. И ведь не сразу становится понятно, отчего люди превратились в овцеподобных созданий, которых хоть режь, а они с улыбкой на лице сами подставятся под нож. Впрочем, будущее прорисовывается Клюкиным постепенно, что легко объясняется.

Автор не ставит читателя перед выбором правильной стороны. С первых страниц Клюкин и сам не знал, каким именно будет наполнение произведения. Впрочем, провисания сюжета ему избежать не удалось. Казалось бы, начинающий писатель должен озаботиться тем, чтобы его труд со всех сторон казался прекрасным, хоть ему одному. Однако, действующие лица ведут себя словно герои популярных сериалов, сперва долго и упорно знакомясь с особенностями друг друга, потом решая ряд левых задач, пока перед ними не появляется та самая загвоздка, с которой они должны будут справиться к финалу произведения. Это кажется скучным, но всё зависит от умения рассказчика сложить составляющие в единый манящий сюжет.

К сожалению, Василию Клюкину не хватило возможностей создать уникальный труд, где могли переплестись весьма занимательные теории роста потенциала человеческого ума, столкнувшегося на пике возможностей с закономерностью обратного развития. Вместо толковой научной фантастики вышел очередной экшн для подростковой аудитории, склонной принимать такую литературу с радостью. Да к тому же автор попытался внести в сюжет проблематику взаимоотношений противоположных полов, добавив тем самым ещё ряд несущественных деталей, но так необходимых тем процентам читателей, что не могут внимать чему-либо, кроме отношения действующих лиц друг к другу, желательно любовных и, было бы неплохо, слегка трагичных.

Василий растянул начало, продолжая наполнять повествование лишними элементами, суть которых не так важна, поскольку действующие лица могут сделать то, до чего кроме них никто догадаться не мог. Лёгкая поступь, безусловно, позволяет автору сделать таким же легковесным и сам сюжет. Начать у Клюкина получилось… продолжить и закончить — нет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отрицательная субстанция | 2:50

Идти нужно было в соседний подъезд, который ничем не отличается от того, откуда я недавно вернулся. Точно такие же рекламные щиты, такие же кипы бесполезных газет, чьё предназначение – уменьшать зелёный покров на планете да быть исходным материалом для переработки в туалетную бумагу. В лифт заходить не пришлось – квартира располагается на первом этаже. В маленьком общем коридоре перед входной дверью всё заставлено обувью. Внутреннее убранство квартиры не поразило воображения – похоже, тут ремонт ещё не делали. Пройти дальше входной двери не получилось – две женщины стояли практически вплотную к выходу.

Одна постарше – скорее всего, мама. Вторая младше – надо полагать, дочь. Мать проливает слёзы, утирая руками упитанные щёки. Дочка сидит хмуро на тумбочке, уставившись в одну точку, – в глаза бросается общая отощалость, заметно выделяющаяся на фоне доброй матери.

На попытку докопаться до имеющихся проблем со здоровьем отвечают долгим задумчивым молчанием. Пришлось привлекать к участию мужчину, что меня встретил. Он – буду считать, отец семейства – лишь взмахнул руками, после чего правая рука принялась усилено чесать подбородок.

Может, они меня сюда не просто так кого-то посмотреть пригласили, а задумали на консервы пустить? Организм сразу мобилизовался, заставляя голос звучать громче и грубее, руки сильнее сжали ящик с медикаментами, а засыпающий было мозг вновь встряхнулся, принимаясь за активную проработку плана побега. Женщин бить с размаху, а мужчину отталкивать, пока дверь ещё не закрыта. Диспетчер не знает, в какой я квартире, водитель тоже проспал момент моего возвращения и последующего ухода. Никогда моё тело потом не найдут.
» Read more

Андрей Танасейчук «Эдгар По: Сумрачный гений» (2015)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

В ранней библиографии Андрея Танасейчука присутствуют работы, анализируя которые можно придти к заключению, что данный автор специализируется на литературе США периода её становления. А ежели его диссертация была посвящена творчеству Амброза Бирса, то написать биографию Эдгара По он был просто обязан, тем более, как говорит сам Андрей — подобного давно никто не делал, за исключением работ раннего советского периода, где не учитывался ряд важных фактов, открытых позднее. Так кем был Эдгар По?

Танасейчук начинает издалека, сообщая свидетельства, относящиеся к его предкам. Не каждый читатель по достоинству оценит желание биографа разбираться в незначительных деталях, когда главного героя с обложки всё нет и нет. Так уж сложилось, что родился Эдгар По в театральной среде, рано потерял родителей и воспитывался в семье шотландца Джона Аллана. Рассказав предысторию будущего поэта и писателя, Танасейчук принимается выгораживать взявшего его на попечение человека, умелого дельца с требовательным подходом ко всему. Читатель ещё не видит, каким Эдгар По станет в итоге, наблюдая за буднями противоречий и столкновений, не дающих раскрыться творческому потенциалу.

Танасейчук так строит повествование, что Эдгар По предстаёт перед читателем в виде мнительного человека, не желающим мириться с обстоятельствами. Ему хочется творить и быть независимым, но он долгое время продолжает зависеть от Джона Аллана, прося того заплатить по карточных долгам и помочь уйти со службы в армии. Далеко не сразу читатель поймёт, откуда начинается поэт, зато истоки беллетриста найдёт сразу. Нужда толкала Эдгара По — без неё мы бы и не знали о том, что он вообще существовал.

Литературные журналы того времени гнули выгодную для них линию. Они объявляли конкурсы, участники которых оставались неизвестными, кроме победителя. Остальные писатели после уже не имели прав публиковать свои произведения где-нибудь ещё, а сами журналы безвозмездно и без указания имени автора печатали их в следующих своих выпусках. Подобные условия весьма несправедливы, однако у Эдгара По не было таланта к другому мастерству, поэтому он писал, оставался в тени и продолжал желать когда-нибудь проснуться знаменитым. Танасейчук умело погрузил читателя в атмосферу середины XIX века.

Эдгар По негодовал, понимая никчёмность обходящих его на конкурсах произведений. Умея критиковать, он нажил врагов среди благодетелей, не говоря уже о писателях и людях, занимающихся литературной деятельностью. Его претензии были обоснованными, но кто же из современников мог признаться, будто его труды действительно отвратительно написаны и смысла для их создания никогда не существовало. Сам Эдгар По совершенствовался в малой форме, создавая уникальные произведения, хотя и преимущественно в мистических тонах. Он стал автором первого детектива и он же создал жанр мистификаций, выдавая за правду то, чего на самом деле не было, или описанное им происходит в настоящий момент.

О личной жизни писателя Танасейчук практически ничего не говорит. У Эдгара По была жена, которая удостаивается упоминаний лишь из-за приступов обострения туберкулёза, сказывавшихся на его самочувствии. В остальном же Эдгар По жил литературными делами, найдя себя в издательском деле и в умении читать лекции. Он имел успех при жизни и когда его миропонимание пошло по новому пути, тогда жизнь его внезапно оборвалась, оставив потомкам в качестве наследства пророческую «Эврику», когда Эдгар По отошёл от мистического в угоду осознания действительных человеческих возможностей.

В целом, у Андрея Танасейчука получилось рассказать про Эдгара По. Пусть и сложно. Однако, вполне в духе того, чьё лицо смотрит с обложки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Геннадий Прашкевич, Сергей Соловьёв «Толкин» (2015)

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

Разве можно рассказать о Толкине так, чтобы видно было человека, а не его творчество? Судя по работе Геннадия Прашкевича и Сергея Соловьёва — это практически невозможно. Пусть биографы прибегали к разным ухищрениям, доводя до сведения читателя факты из жизни писателя, но в каждой детали они видят замыслы великих произведений. Начиная с увлечения матери Толкина языками, редких воспоминаний самого писателя касательно детства среди буров, его участие в Первой Мировой войне: всюду имеются предпосылки к «Властелину колец» и «Сильмариллиону». И, конечно, многостраничные цитаты, как отличительная черта работ подобного плана за авторством Прашкевича.

В биографии Толкина биографы постоянно говорят чьими-то словами, порой прибегая к трудам предшественников. Они вычленили самое главное, что им могло потребоваться и провели расследование. С первых страниц перед читателем разворачивается масштабное полотно становления будущего писателя, интересующегося сказаниями народов Северной Европы. Причём читал он их исключительно в оригинальном исполнении, для чего предварительно учил соответствующие языки, пусть на них кроме него и нескольких других исследователей уже никто и пары слов связать не мог.

Складывается впечатление, будто Толкин всю жизнь создавал эльфийский словарь. Прашкевич и Соловьёв то и дело помещают в текст соответствующие выдержки. Не совсем понятно, что именно они хотели этим показать, но подобные вставки не дают читателю забыть, что он знакомится с биографией человека, разработавшего с нуля несколько языков для придуманного им мира. Впрочем, биографы скорее склонны искать корни всех слов Средиземья среди известных Толкину языков, где свою роль сыграли африкаанс, финский, различные вариации английского и мёртвых готских наречий и что-нибудь ещё.

С делом жизни Толкина читатель знакомится на протяжении всей биографии, но личность писателя так и остаётся для него загадкой. Он удачно женился, попутно обзавёлся детьми, выпивал в общества Клайва Льюиса и других членов организованного для литературных заседаний клуба — это показывается со стороны, не давая конкретных представлений о буднях писателя. Приводимые биографами цитаты только и сообщают о занятости Толкина, вследствие чего ему никак не удаётся закончить «Властелина колец», а кроме того он сильно переживает из-за отказа издательств уделить должное внимание «Сильмариллиону».

Одно читатель уяснит точно — успех к Толкину пришёл благодаря публикации «Хоббита». После чего с него настойчиво стали требовать написать продолжение. Да! Толкин стал заложником ситуации. Он занимался серьёзным делом, но никому это не было интересно. Так бы и остаться ему автором приключенческих историй, не имей он трезвый взгляд на жизнь и право определяться с тем, что действительно нужно писать. Честное слово, с Толкина должны брать пример все писатели мира: надо не трилогии трилогий о пустом клепать, а думать о монументальном сочинении. Вот поэтому Толкин и выделился среди собратьев по перу: он умел ценить себя и не страдал графоманством.

Как бы не был велик замысел «Сильмариллиона», важным в понимании роли Толкина для литературы был и остаётся «Властелин колец». Именно вокруг этого произведения строят биографию Прашкевич и Соловьёв. И когда дело наконец-то доходит до его создания, тогда биографы особенно постарались разобраться с каждым этапом работы над ним. Кажется удивительным, только Толкин сам не знал, что именно он пишет, и чем в итоге всё должно закончиться. В биографии множество писем, сомнений и разных подходов к построению произведения, отчего «Властелин колец» воспринимается работой, которая действительно вместила в себя годы жизни писателя, став итогом всех его замыслов.

У Прашкевича и Соловьёва портрет Толкина вышел без изъянов. Неужели в его жизни не случилось хоть что-то такое, за что можно пожурить?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 290 291 292 293 294 376