trounin.ru

Рассказ обо всём, чтобы обо всём рассказать, ибо оглашенные те, кто без умолку говорит, не до конца доверяя истине. Есть ли Бог? А если есть, то творец он сущего или подобен художнику, раскрасившему холст и предоставив право жить творению собственной жизнью? А существовал ли витязь в тигровой шкуре, описанный грузинским поэтом-сказителем Шотой Руставели? Скелет такового в действительности был найден, пусть и возрастом в шесть тысяч лет, зато укутанным в звериную шерсть. Это лишняя смысловая нагрузка! Основное внимание Битов уделил страстям по орнитологии. Вкусны ли чайки? Они отвратительны. Иной читатель в схожей манере спросит себя: удобоварима ли проза Андрея Битова? И ответит в схожем духе: она…

Нет, она не отвратительна. Вернее, она отвратительна читателю, решившему ознакомиться с текстом ради его ожидаемой художественности. Отнюдь, большая часть повествования — рассуждения автора о разном, порою в виде потока сознания. О чём ему хотелось говорить, о том он и сообщал на страницах. Понимание «Оглашенных» будет сложно ещё и тем, что подобие сих заметок Битов писал на протяжении более двадцати лет, решив в окончании дать им место под одной обложкой. Идея оказалась удачной — в результате получена Государственная премия. Как теперь не относись к сему труду, он останется важным в рамках признания на самом высшем уровне встававшей на ноги России.

Всё-таки читателю хочется узнать про физиологию птиц? Тогда без чтения Битова не обойтись. Окажется известным следующее обстоятельство — температура у птиц не повышается, так как она является для них нормой на максимальном пределе. Чем-то такая информация полезна? Вполне можно после писать школьные сообщения по биологии. Только станут ли школьники читать Битова? В отдалённом будущем может и да. Пока же это происходит в принудительном порядке в некоторых высших учебных учреждениях, когда доклады о птицах делать не понадобится.

Вот Битов говорит о художниках. Кризис их жанра — получение возможности фотографировать. С той поры начался отход от реализма, ежели к оному живопись вообще когда-то стремилась. Во всяком случае, Битов иначе не считает, видя в импрессионизме попытку поиска нового видения действительности. В литературе примерно схожая ситуация — это извечная борьба романистов с реалистами, приведшая к созданию третьего направления — отчасти протестного — модернизма. Его Битов как раз и придерживается, никак не желая ладно сказывать о имеющем место быть, всякий раз уходя от ладного повествования, при этом стремясь всё к тому же реализму, правда с налётом романтизма. Ни рыба ни мясо, значит птица. Собственно, о птицах потому Битов и взялся повествовать. Почему бы не сделать такое предположение?

Возвращаясь к художникам, Битов спрашивал читателя о Боге. Каждый художник обычно работает на заказ. Тогда кто был заказчиком проделанной им работы? И раз речь зашла о творении сущего, самое время поговорить об обезьянах, перейдя после к теме древних людей, затем обсудив кавказцев, причём не в самых приятных выражениях, понижающих до нуля ценность «Уроков Армении». И так постепенно разговор коснётся евреев, дабы в дальнейшем характеризовать народы по степени пристрастия к пивным напиткам. После такого разнообразия тем, учитывая всяческие трактовки происходящего с человеческим обществом, читатель наконец-то догадается, где в подобном духе любят беседовать, создавая не менее умопомрачительные предположения. Именно! В таком духе свойственно рассуждать обитателям домов с жёлтыми стенами.

Поискам истины предстоит продолжиться. Битов достаточно сказал слов для её установления. Скажут и другие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В поисках сюжета писатель не всегда обретает подход к повествованию о разумном. Вот Маканин решился изложить истории, вероятно сообщаемые ему голосами. Он слышит об обыденном, но и совсем уж о невразумительных событиях. Рука просилась записывать, что Владимир и делал. Так получилась повесть «Голоса», которую можно принять за череду рассказов. Сперва пойдёт речь о внятном, дабы не отпугивать читателя, а далее найдётся место и смрадному послевкусию.

Есть в сюжете сказ про мальчика-инвалида, должного умереть к тринадцати годам. Несмотря на молодость, сей мальчик похож на старика. Есть история про смерть, начинающуюся с красочного описания пронзаемого стрелой тела, включая каждый процесс в организме, приводящий к летальному исходу, дабы герою повествования стать червём и претерпевать топчущихся по нему людей. То есть Маканин будто бы стремился сообщить читателю, насколько жизнь лишена придаваемой ей ценности. Закрепляя это мнение, Владимир дополнил «Голоса» рассказом об Индии.

На полуострове Индостан возможно всё. Великое разнообразие культур не должно заставлять удивляться. Однако, тяжело внимать убийству матери сыновьями, поскольку та пожелала, посредством обретения способностей духа из загробного мира, отыскать ограбившего её вора, испортив тому тем продолжение существования, причём умереть она предпочла посредством отрубания головы.

Ряд повествовательных эпизодов подведёт читателя к истории об изобретении барабана. Якобы сей инструмент понадобился дикарю из палеолита, благодаря чему он умрёт смертью, которую заслуживают лишь достойные особого уважения. И вся суть сведётся как раз к барабану, поскольку под его звуки впоследствии предпочитали отходить лучшие из лучших. Пусть ныне барабан не имеет прежнего значения, но большую часть существования человечества он являлся неизменных атрибутом похорон.

Обо всех сюжетах рассказывать смысла нет. Читатель должен с ними знакомиться самостоятельно. Некоторые Маканин написал со вкусом, иные вскоре забудутся, если вообще сумеют отложиться в памяти, хотя бы на несколько дней.

Ещё у Маканина есть повесть «Гражданин убегающий». Более приближенное к реалиям современного общества произведение. Владимир сообщает основное — все мы постоянно бежим от разных обстоятельств, будто бы уставшие от нас окружающего, правда непонятно куда при этом направляемся, ведь встречаемся с точно такими же затруднениями.

Например, главному герою действия всё опротивело, хотя ничего к тому его побудить не могло. А может и было, только того не желается понимать. По молодости он родил детей, теперь они ему не нужны, он и забыл про них, каким-то образом отдалившийся от совершённого в молодости деяния. Ещё раз рожать детей не желает, предпочитая от такого подарка судьбы бежать.

Он готов от всего отказаться. Видимо, не нравится ему быть частью социума. Но и вырваться из него он всё равно не сможет. Потому-то и убегающий, ибо окончательно и безвозвратно убежать не может. Как бы ему не хотелось, вернётся обратно, не способный совершить решительных действий. Да и было бы понимание решительности. Впору вспомнить о метаниях героев из череды рассказов «Голоса». Благо, по смерти останется о человеке слово. А ежели того не случится, тогда считай, что и человек никогда не существовал.

Собственно, вывод должен быть ясен. Убегать не надо. Нужно жить тихо и не вмешиваться в жизнь других. Ежели кому-то окажешься памятен, особенно обладающему даром писателя, тогда гореть тебе среди страниц и никуда уже не деться. Осталось выяснить, кто именно побудил Маканина к написанию «Гражданина убегающего» — тот человек как раз горит среди написанных про него страниц.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Внутреннее переживание — повод написать книгу. В том есть особое значение, когда величайшее горе приобретает вид художественного произведения. Именно так следует понимать, знакомясь с повестью Анатолия Кима «Лотос». У главного героя умирает мать. Её жизненный путь прошёл от Казахстана до Сахалина, как и у матери Анатолия. Уже на излёте лет, оставив позади тяжести существования в советской действительности, она нашла силы и позволила жить другим в менее сложных условиях. Как об этом следовало рассказать? Разными способами. И Анатолий сообщил таким образом, каким умел.

У главного героя фамилия Лохов. Он рос без отца, желая теперь с ним встретиться. То не имеет для него значения, поскольку, кроме осознания факта существования определённого человека, являющегося его родителем, ничего не даст. Всё повествование о нём превращено в авторские метания. Сугубо на воспоминаниях, ибо никак иначе, читателю преподносится история, переполненная переживаниями.

Тот самый поток сознания, присущий творчеству Анатолия Кима, присутствует и в «Лотосе». Думается, нужно хорошо знать самого писателя, чтобы иметь твёрдое суждение о данной повести. Во всяком другом случае появится мнение, согласно которому получается, что если уж написано, значит имелась существенная необходимость. Но стать причастным к описываемым событиям не получится, так как нельзя сочувствовать плохо знакомому человеку. Вот будь Анатолий знакомым, либо имей о нём хотя бы какие-то представления, говорить бы пришлось иначе.

Разумеется, проникнуться размышлениями автора произведения можно. Всё-таки он писал о личном, делясь со страницами болью души. Уже на этом основании нельзя отказать ему в праве на сочувствие. Он страдал, отразив эмоции в виде художественного произведения. Таков стиль Анатолия Кима, должный быть понятным читателю. На всё остальное допустимо пристального внимания не обращать, понимая авторскую манеру изложения. Если где-то написанное является сумбуром, то лучше обойти ту часть текста стороной, словно её не было.

Нет смысла обсуждать жизненный путь матери главного героя. Такое позволительно, ежели есть желание критически отнестись к имевшему место в советском государстве. Пусть сказанного о тех годах кажется достаточным, но каждый хочет высказать личное мнение. Поэтому Анатолий Ким писал честно, ничего не скрывая. Его мать не была святой, жила собственными убеждениями и в чём-то могла поступать иначе. Обычный человек с присущим ему стремлением облегчить существование, лишённый на то возможности созданными против того условиями. О таком получится написать, какой бы режим в тогдашнее время не существовал. И ныне некоторые граждане могут написать о тяжестях жизни матерей, влачащих худо-бедное существование. Их дети пребывают в схожих условиях, становящиеся свидетелями угасания жизненных сил родителей.

Читатель не сомневается: мать главного героя к концу повествования умрёт. Для того и писалось произведение, дабы показать весь спектр чувств. Больнее станет как раз при осознании свершившейся утраты. А вот дальнейший провал Анатолий Ким описывать не стал. Не о том он написал повесть «Лотос», чтобы восстанавливать настроение главного героя. Нормализация произойдёт вне сюжетных рамок. И это, пожалуй, самое светлое, что есть в книге. Речь о понимании неизбежного краха человеческих надежд, за которым всегда следует такое же неизбежное рождение новых надежд.

А про дольки апельсина лучше и вовсе не говорить. Внутреннюю философию оставим на усмотрение самого Анатолия Кима: о чём он думал, называя произведение «Лотос», какой конкретный смысл вкладывал. Кто-то увидит и нечто такое, но основное внимание всё равно приковано к ожиданию грядущей смерти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всё написанное достойно читательского внимания: позиция Андрея Битова. Под определение «всё» попадает именно всё! Без каких-либо исключений. Как это выглядит? Автор садится писать литературное произведение, в его голову приходят различные мысли, проигрывается множество вариантов. Обычно получается так, что тщательно взвесив, выбирается определённый, становящийся в итоге окончательно принятым. У Битова иначе. О чём бы он не подумал, то тут же заносил на бумагу. Ему не интересно, пригодится данный текст потом или придётся от него избавиться. Всему найдётся место! Так и рождался «Пушкинский дом», не совсем в муках, поскольку главное для автора — создать хотя бы видимость значительности написанного им труда. Пусть основное содержание укладывается в размер рассказа, зато после обильных отступлений — это полноценный роман. Да ещё и с гордой припиской — модернизм. Только, если задуматься, отчего-то легко размывается понимание беллетристики, стоит писателю допустить даже малейший эксперимент с содержанием.

Перед читателем мальчик Лёва, остающийся таковым на протяжении всего действия. Он не станет Львом, как не бывать ему Львом, допустим, Николаевичем. Битов смотрит на него суровым взглядом, он игрушка в его руках. Захочет испортить жизнь — испортит. Пожелает сделать человеком с мировым именем — сделает. Но так как Битов постоянно размышляет, то он сперва может испортить жизнь, дабы потом представить альтернативный вариант, где и появится человек с мировым именем. Зачем читателя лишать возможности ознакомиться с возможным развитием событий? Он ещё не говорит, будто ему всюду мерещатся «уши» Фаулза, ведь их не может быть в «Пушкинском доме», новаторском произведении, написанном сугубо ради попытки понять, как лучше подходить к изложению событий в художественных произведениях.

Лёва живёт в Советском Союзе, его окружают учёные, в семье которых он родился, по соседству можно найти умного дядьку, прозываемого в тексте Диккенсом. А есть ещё дед, о существовании которого Лёва узнает довольно поздно, словно так полагалось, ибо для создания колорита то требовалось. Иначе на Западе не поймут, не встретив на страницах ожидаемых рассуждений о творившихся в государстве Советов жестокостей. Для пущей остроты допустимо добавить какие-нибудь рассуждения на ещё одну острую тему, вроде паразитирования человека на природе. И совсем не имеет значения, как это будет сочетаться под обложкой одной книги. Но всяко ясно, коли читатель не поймёт сюжетную линию, так хоть об экологии после сможет порассуждать.

Как ещё можно наполнить текст? Можно дополнить повествование чужими историями. Лёву надо заставить слово в слово цитировать чьи-то произведения. Почему бы и нет. Разумеется, без особой наглости. Те тексты напишет сам Битов на более отстранённую тему, нежели вообще это возможно. Не ему переживать, каким образом читатель справится с представленной информацией. И, по правде говоря, отвлекаться на посторонние вкрапления вовсе не требуется. Наоборот, одобряется акт вандализма. Выдираются листы с посторонним текстом, затем «Пушкинский дом» заново перечитывается. Теперь доступная вниманию повесть вызывает ощущение восторга. У Битова получилось описать будни молодого человека, представив в качестве самобытного персонажа, наполненного одному ему свойственными особенностями. Последним шагом станет исправление названия, никак не связанного с содержанием. Может следует использовать словосочетание «Лёвин дом»?

Далее желательно обсудить с читателем здравость высказанного в данной критической заметке. Обязательно предложить иное толкование произведения. Высказать мысли о важности вклада Андрея Битова в русскую литературу. Оценить факт вручения ему Государственной премии. Само то, что его имя стоит первым среди удостоившихся оной в постсоветской России — само по себе примечательно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И пошёл человек по земле, изгнанный из рая. И шёл он, пока не пришёл до места, ставшего его домом. И жил там, покуда не пришли другие люди, подобно ему из рая изгнанные, и выгнали его. И пошёл человек по земле дальше, лишённый крова. И так шёл он, отовсюду изгоняемый, покоя нигде не находя себя. И шли так все прочие люди, его изгонявшие, ибо изгоняли и их. И пришёл человек однажды туда, где было занято, и изгнал он там до него поселившихся. Такова история человечества, кратко изложенная. А теперь внимание к кошкам, живущим ради присущих им интересов. И пошли кошки следом за людьми, не желая оставаться в одиночестве, и наводнили они мир, не находя нигде покоя. И причина того в человеке заключалась. Кто шёл за ним, обрекал себя на жалкое существование. И стало ясно всем это, и поняли все тут сказанное, ничего не изменив, продолжая заданный жизнью круг, пока не посыпались бомбы на их головы. Тогда стало ясно окончательно: отныне можно изгонять, не имея целью овладеть землёю изгнанных, ибо силён в человеке дух силу показывать.

Что сказать тут можно дополнительно? Всегда род людской в движении. Это воспринимается с горечью. Причина того в необходимости иметь крепкие двери, недругов в дом не пускающие. Человек — не животное, в общепринятом смысле такого значения. Только животное стремится удалиться от места, им занимаемого. Устремляются куда-то киты, треска и лососи, бродят тигры, медведи и волки, в поисках водопоя существуют слоны, буйволы и жирафы, постоянно мигрируют птицы. Нет в том горести, какая мнится человеку в его передвижениях. Остепенился он и не желает двигаться, да мало места на земле, где жить всякому хочется. И думал о том Бояшов, путь для Мури определивший, увидев в кошках человеческие устремления. Не желают домашние кошки отправляться в странствия, пока их не заставят так поступить.

Мыслят ли животные? Может от неразумности они отправляются в странствия? Зачем птицам миграции, когда живи и плодись? Зачем рыбам отправляться к местам, где они сами родились, умирая во имя рождения потомства? Об этом думает Бояшов, забывая о Мури, для себя разрешая проблему понимания происходящих на планете процессов. Будь разум у животных, вели бы себя подобно людям. Ведь есть умные представители, понимавшие человека и дававшие осмысленные ответы имеющимися у них средствами.

Всё прочее, что текстом книги зовётся, Бояшов использует не по назначению. Показывает он араба, на самолёте летающего, мировые рекорды устанавливать желающего и над Техасом купол парашюта раскрывающего. И он куда-то стремится, не желая никому зла. Может из природных побуждений к странствиям, желая обрести нечто ему неведомое, толкающее к покорению новых горизонтов, всегда манящих своей недоступностью.

Но вот к Мури внимание. Кот сей пойдёт из Боснии, оставшийся без хозяев и без всего ему милого прежде. Встретится с существами разными, размышляя о миграции и о разуме, животным свойственном. Встретятся ему люди, его понимающие, страдающие чем-то схожим. Ибо кошачье племя Бояшов вольно сравнивает с мытарствами племени иудейского, давно привыкшего не держать излишних накоплений, поскольку знают, что серебро сегодняшнего дня не станет золотом дня завтрашнего, а истлеет, не принеся никакой пользы. Так и дом разрушится, смешав в крошево все прежде бывшие стремления. Главное для человека — способность к движению. Нужно быть готовым отправиться в путь, так как это заложено в человека природой, его для того и породившей.

А кот Мури пойдёт туда, где будут люди. Каким бы независимым он себя не считал — зависимость его от людей очевидна.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждая вещь хранит историю. И не всегда об этом следует рассказывать. Но писатели — народ особенный. Им нужно о чём-то беседовать с читателем. Поэтому они могут разбираться с содержимым чего угодно, хоть дорожного чемодана, хоть ящика для письменных принадлежностей. Хорошо, если автор ничего не придумывает, рассказывая как есть. А бывает и так, что фантазия заменяет действительность, побуждая представлять описываемый объект, дополняя повествование чем угодно. Собственно, Павич представил себе ящик, описал его внешне, предположил структуру и стал разбираться, с чем ему предстоит столкнуться по мере изучения его содержимого. Таким образом возник ящик для письменных принадлежностей, сменивший множество хозяев и теперь представляющий загадку, поскольку прежние владельцы обязательно в нём забывали свои вещи.

Этот ящик относительно старый. Бороздил он разные пространства, в том числе и морские. Он даже тонул, чему Павич находит подтверждения. Но важны не сами выдвижные или распахивающиеся полки, как находящиеся внутри предметы. Они ли несут на себе отпечатки прошлого, либо Милорад сам их домысливает, читатель определится самостоятельно. Но ящик теперь принадлежит югославу, значит тому предстоит видеть минувшее через самосознание представителя одного из народов, некогда живших большой дружной семьёй, пока не пришлось вспомнить о прежних распрях, утопив страну в крови.

Перед глазами читателя не только ящик. Предстоит отправиться во Францию, там наблюдать за сексуальными фантазиями Павича, позволившего применять их относительно девушки, постоянно рвущейся в Киев. Пока девушка мечтает, планируя совершить поездку, автор проявляет истинное мужское стремление к обладанию женщиной, чаще всего в виде фантазий. По существу, важных особенностей ящик этим не раскрывает, кроме внесения порции эротических размышлений.

Сербам вообще тяжело жить в мире. Из всех славянских народов, да и народов вообще, их более прочих ненавидят — так лично им кажется, если верить словам Павича. Потому не вызывает удивления описание сцены из жизни трудовых эмигрантов, подавшихся на заработки всё туда же — во Францию, готовую принимать изгоев из любого уголка Вселенной. Приходилось работать молча, выдавая себя за немого, ибо сербская речь сразу бы означала высылку из страны. Об этом нужно было обязательно рассказать! И Павич рассказал.

Ящик не просто так попал к нынешнему владельцу. Он просто был обязан к нему попасть. Таково решение судьбы. Лишь Павич способен разобраться в деталях прошлого, домысливая прежде бывшее и измышляя никогда ранее не происходившее. Тем выражается особый подход Милорада к литературному творчеству, повергающему представления о реальности во прах. Безусловно, больно за нанесённые сербскому обществу обиды, и больно за обиды, наносимые сейчас. Вследствие чего и приходится писать истории о несправедливости, только ими надеясь обрести внимание. Ведь сербы заслуживают лучшей доли. Только приходится им таскать ящики из воды, лично разбираясь с прошлым, до которого другим нет никакого дела.

Читатель знает, что не обо всём рассказал Павич на страницах произведения. Некоторые фрагменты книги располагаются в интернете. Это так называемые потайные полки, не имеющие прямого к ним доступа. Что же, придётся потрудиться и найти осколки творчества Милорада самостоятельно. Раз уж он на этом так настаивает. Нисколько не приходится удивляться, зная о специальном подходе к литературному процессу, не должному ограничиваться содержанием книги. Нужно работать с формой, должной дополнять предлагаемый читателю текст.

Пусть ящик для письменных принадлежностей есть в активе, допустимо начать пополнять библиотеку другими произведениями, описывающими содержание чего-то.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Голову ломать, как и хэнд крашить, занятие, способное заинтересовать особенно трепетные натуры, чья тяга к литературному творчеству разбивается о непонимание читателя, не готового внимать всему на свете, мало имеющему отношение к его обыденности. Внимать потоку порнографии со страниц произведений, ещё и хвалить его — скорее тянет на склонность к явным нарушениям с психикой, либо стремлением восхвалять недалёкость собственной способности к умению адекватно размышлять над предлагаемой к вниманию информацией. Грубо говоря, пользуясь тюремной терминологией Гарроса и Евдокимова, писатели парафинят читателя, делая из полезного обществу человека латентного изгоя, чьё место у параши, ибо никто не сможет понять, что хорошего в любовании отбросами.

С чего-то требуется начинать. Гаррос и Евдокимов взяли для них близкую тему — будни латвийских периодических изданий. На страницах показывается ход жизни местного колумниста. Этот товарищ, согласно должности, обязан вести колонку в газете. Ведёт ли он её — не имеет особого значения. Как перестаёт интересовать всё дальше происходящее, не несущее ничего, к чему может потянуться читатель. За нескончаемым потоком мата и порнографических сцен не получится разглядеть сюжетную канву. Не хэнд крашили ли авторы, измышляя, каким образом им продолжать повествование?

Пиши и у тебя всё получится: гласит заповедь определённой категории писателей. У тебя получится и тебе дадут премию: убеждение работать над произведением возрастает многократно. Чем больше в тексте провокаций, тем скорее о тебе заговорят: всегда работающее правило. Забудь о будущем, не предполагай, через какое количество лет твоё имя будет вымарано из памяти: просто пиши, получая долю внимания здесь и сейчас. Таковы закономерности литературы переходного периода, закрывающего разноплановость XX века полным уходом в дремучие дебри подсознания XXI века. Пусть потомки ломают голову, каким образом читатель мог внимать столь низкому качеству фантазии писателей прошлого. Впрочем, знать бы, до каких низменностей опустится читатель завтрашнего дня, коли не сумеет отказаться от развратных помыслов предыдущих поколений.

Если смотреть с позиции полезности, тогда «Головоломку» следует ценить за некоторое исследование жизни тюремных заключённых. Они живут иными понятиями, представляя действительность в угодном им виде. Есть там изгои, а есть и пользующиеся их услугами. Ежели соотносить творчество Гарроса и Евдокимова по отношению к читателю, то само собой получается, как уже было прежде сказано, превращение полезного обществу человека в латентного изгоя. Достаточно переступить грань, полюбить подобный стиль повествования и можно уже принимать положение опущенного, чьи губы подверглись воздействию, то есть были опарафинены. Не стоит на подобные слова обижаться — выбор был сделан без настояния со стороны писателей. Они лишь предложили — читатель добровольно согласился принять.

В русском языке есть слово «галиматья», означающее чепуху и бессмыслицу. В литературе есть словосочетание «поток сознания», которое приводит галиматью в удобоваримый вид, придавая видимость смысла и устраняя обвинения в невозможности осознать содержание бессвязной речи. К сожалению, как не старайся, увидеть в «Головоломке» тот же поток сознания не получается. Пусть ломают голову авторы подобного произведения, изрекая желаемые ими нравоучения. Впрочем, надеяться на разумное осмысление не следует, лучше просто принять факт появления на свет сего литературного труда, в том числе и звание лауреата «Национального бестселлера», не стараясь озадачиться нахождением причины. То был сложный период, ставший продолжением ещё более сложного периода, сломавшего не одну человеческую душу, вывернув наизнанку всё, до чего дотягивались руки. Будем считать, на сей почве взрастёт удобоваримая литература, лишённая оставленной во вчерашнем дне низменности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Свободен человек, но не свободен он. И желает человек свободы, но он итак свободен. И будет рваться он свободу защищать, хотя свободен выше всяких мер. И будет о попрании свободы он кричать, хотя свободы больше не бывает. Одно возможно, если дать то, чего желает человек, как вдруг поймёт: лишился он свободы. Он волен был, деяние вершил любое, свободы больше получив, и зверем загнанным себя он ощутил. И громче стал он защищать свободу, всё больше видя притеснений. Когда же остановится он в поисках своих? Увы, свободный не поймёт свободы, пока он оной не лишится. Осталось рассказать про это. Худо-бедно, кое-как, используя реалии иные. Получится не очень, но зато! Поймут все люди, ощутят свободы вкус.

Абсурд, кругом абсурд, такой же, как сама свобода. Свободным быть — есть тот ещё абсурд, довольно мнимый, Бога стоит вспомнить. Рабы мы божьи, говорится, на милость Бога уповаем, и забываем о свободе. Зачем тогда так причитать, уж коли добровольно носим цепи эти? А если посмотреть гораздо шире, ограничившись планетой. Всё тот же раб, и никуда не выйти из системы. Вот потому свободен человек, пока не думает он о свободе. Свобода в том, что её отсутствие нам мнится, пускай излишне наделён свободой человек.

В подобном мире, где ценится свобода, свободны все, и нет там обязательств. Пусть мэр погибнет, откусив свеклы кусок и подавившись. Свободен в выборе он был, тем может скуку жизни усладил, отчалив на ладье Харона. Остались в скуке горожане, скучая от свободы дальше. И их свобода велика, они идут на всё, желаемое им. В свободных отношениях людей легко вершится любое начинанье, дают там взятки, принимая взятки без стесненья. Тот город будет процветать, сравнить его достойно с вековечным строем Древнего Китая. Уж кто, а те китайцы знали толк в свободе, платя за всё, той платой свободы измеряя степень.

Как дальше быть? Чрез край свободы у народа. Народ восстанет, слово скажет. Не надо, отказаться надобно от побуждений развратных по натуре, ведь ложный стыд от них рождён. Свобода всюду, быть счастлив должен человек. Да зреет недовольство, ибо всё позволено, аж кажется противным. Анархией то надобно назвать, свободен каждый: за себя он жизни ход определяет. Поверить должен человек, пока он скован, видит ограничение свобод, до той поры свободен он, и в рифму сказать стоит, отнюдь не наоборот. Позволь вершить человеку лишь угодное ему, случится ожидаемая кара Бога. Пусть о религии тут сказано излишне, иначе объяснишь не сможешь.

Писал Сахновский о свободе, но об ином он строил сказ. В его словах сумбура много. Из глупостей он исходил. Тот мэр, что свёклой подавился, ничем не лучше тех, кто по утюгу о чём-то говорил. Важнее смысл, он вынесен такой, как тут показан выше был. Всем не согласным можно не читать, искать свободу продолжайте. Кричите о правах, вы требуйте побольше и тогда вдруг снизойдёт до вас то счастье. Судьбу потом не укоряйте, ежели всё станет много хуже. Свобода — есть коварное созданье, что алчет испить крови жаждущих её. И будет где свободе разгуляться, в разруху всё на свете обращая.

После кончится роман, как будто не было прочитанных страниц. Свобода в должном виде наконец-то. Желающим её, успехов ощутить потерю заблуждений.

Автор: Константин Трунин

» Read more