trounin.ru

Забыть о возвышенном и опуститься в пучины человеческих пороков — любимая тема Оноре де Бальзака. Его пером поднималось множество проблем, справедливо получивших прозвание «Человеческой комедии». Главное неудобство, встречаемое в произведениях французского классика, — отсутствие чёткой сюжетной линии. Виной этому стал многолетний литературный труд, где вспышка одной яркой идеи сочеталась одновременно с несколькими параллельными сюжетами. Бальзак писал главы для произведений блоками, откладывая на потом и дописывая, публикуя промежуточные результаты в виде оригинальных историй, а потом объединяя часть из них под одной обложкой. Читатель вынужден разбираться в этой мешанине самостоятельно. Если задуматься, то можно разложить все произведения Бальзака отдельно друг от друга, тщательно выбрав содержание каждого блока, чтобы потом это соединить в одну очень большую эпопею. «Блеск и нищета куртизанок» при жизни Бальзака состояла из трёх частей, и лишь после его смерти в эту книгу вошла четвёртая часть. Во всём этом могут разобраться только люди, специализирующиеся на творчестве Бальзака, остальным следует только читать и делать выводы.

Читателю предлагается четыре истории, объединённые общим сюжетом и действующими лицами. В каждой из них свой главный герой, поэтому надо сразу настроиться на неожиданные повороты сюжета. Где будет казаться, что название книги сходится с содержанием, там читатель очень быстро будет разочарован. За громким названием скрывается Изнанка современной жизни, под прозванием которой Бальзак и публиковал свои отрывки. Откуда появилось словосочетание про куртизанок установить затруднительно. Действительно, Бальзак концентрирует внимание читателя на тёмной стороне жизни французов, проводя экскурсы в историю куртизанок, юридической системы и местных тюрем. Не стоит думать, что Бальзак пишет обо всём, исходя из желания укорить действующую модель общества. Отнюдь! Бальзак искренне восхищается достижениями французского народа, описывая эту изнанку в весьма ярких серых красках.

Сопутствующие друг другу истории каторжника и падшей женщины, вовлекая дополнительные элементы, отдалённо перекликаются с «Отверженными» Виктора Гюго, на фоне которого Бальзак оказался более мрачным писателем, чем этого можно было ожидать. Конечно, Бальзак подходит к своей истории со стороны общественного мнения, и способности юристов дать правильную интерпретацию чужим заблуждениям без вовлечения разрушительной мощи революционного восстания. Он последовательно водит читателя по закоулкам, чтобы потом погрузить в пучину судебного процесса, воплотив в нём собственные представления о последствиях асоциального образа жизни. Оказывается, не так страшно находиться в застенках тюремной камеры, когда к человеку стали относиться с уважением его прав.

Развивающееся действие бросает читателя от чувства непонимания к ощущению неправильного хода событий. Бальзак безжалостно обращается со слабыми зависимыми людьми, делая их жертвами обстоятельств, позволяя надо всем воспарить гению человека, действующему преступными методами для кажущегося благоразумного поведения. Такое вполне применимо в жизни, где только зло может торжествовать над действительностью. Когда одного героя убивают, другой сводит счёты жизнью, третий получает одобрение своим действиям и счастливо доживает до преклонных лет.

При чтении надо подготовить себя к постоянному вниманию сопутствующей справочной информации. Её обилие легко может перевести книгу из разряда художественной литературы в энциклопедии, где временные вставки происходящих событий становятся записями на полях, приведённые красоты ради. Жить стало лучше — только такой вывод можно сделать после ознакомления с «Блеском и нищетой куртизанок». Не зря французский народ так будоражило на протяжении XIX века — всё планомерно шло к изменению общественных ценностей. Закрывая книгу, можно спокойно переходить к следующей, даже если ей снова окажется произведение Бальзака: Франция ближе не станет, но уважением к стране проникнешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Быт северных американских штатов образца 1842 года глазами Чарльза Диккенса, взявшего с собой на добровольных началах лишь жену, да желание пройтись по «самым интересным» местам нарождающейся государственности одного из любопытных государств. Диккенс всегда остаётся Диккенсом — он не изменяет своему стилю даже в документалистике, наполняя заметки о путешествии в виде всё того же скучного размазывания повествования по страницам. Ведь можно было написать гораздо интереснее, только в таком случае это уже не будет плодом деятельности дум Диккенса, а чья-то иная работа. Диккенс не обозначает цель поездки, оставляя читателя догадываться, что писателю просто нужен был новый материал для работы. И Диккенс его получил сполна, испытав ужас до погружения на корабль и во время океанского круиза, пытаясь найти плавающие по каюте ботинки и иногда не совсем удачно определяя положение потолка и пола, настолько всё мешается у него голове. До начала американских заметок читатель долго изучает подробности жизни на корабле, приходя к неутешительному выводу — лучше ходить по земле, чем подвергать организм испытаниям в водном пространстве.

Чарльз Диккенс боялся темноты, он испытывал дискомфорт при пребывании с незнакомыми людьми в одном помещении, особенно если приходилось спать с ними рядом. Но всё это только начало. Дальше читатель погрузится в однообразную схему пребывания в каждом городе… Диккенс посещает только тюрьмы, суды, психиатрические больницы и школы для глухонемых, больше его ничего не интересует. Конечно, Диккенс уделит внимание описанию нравов жителей американского континента; как тут не уделишь, когда всё вокруг заплёвано, везде следы жёванного табака, а к горлу подходит ощущение омерзения. Даже в суде Диккенс находит только два отличия от суда британского: отсутствие высокопарности и наличие у каждого участника процесса плевательницы. Американцы жуют табак постоянно, не стесняясь сплёвывать не только в плевательницу, но и вообще рядом с собой, не гнушаясь полами в помещении, либо показывая меткость, уводя твой взгляд в сторону какой-либо ёмкости, куда всё равно удаётся попасть только с десятого раза, да и то в лучшем случае. Таким образом, Диккенс изначально настроен отрицательно к жителям штатов, не находя ничего положительного в их поведении.

В Нью-Йорке Диккенса поразили свиньи — «священные» животные для большого города, лишённого забот об уборке мусора с улиц. С этим прекрасно справляются свиньи, за которыми никто не следит, которых никто не содержит, но свиньи тем не менее отлично процветают, принося городу неоценимую пользу. В Нью-Йорк Диккенс попал следуя путём из Бостона и Коннектикута, продолжая путь в сторону Мэриленда, Питтсбурга, Цинциннати, Сент-Луиса, Луисвилля, Вашингтона и Ниагары, курсом до британских владений в Канаде. Удивляет Диккенса в американских тюрьмах разное отношение к заключённым, когда в большинстве из них сидящим не даётся возможность выходить на свежий воздух, а в филадельфийской одиночной тюрьме прямо в камерах установлены ткацкие станки, позволяющие арестантам коротать время за работой, единственной возможностью сохранить здравый рассудок при отсутствии общения с другими осуждёнными.

Середина XIX века — не самое лучшее время для приятных поездок на длинные расстояния. Диккенс с сожаление отмечает, что если во время передвижения в карете тебе удаётся доехать целым до пункта назначения, а сама карета ни разу не перевернулась, то тебе по-настоящему повезло. Речной транспорт также не внушал Диккенсу доверия, начитавшемуся в местных газетах заметок об очередном взорвавшемся корабле. Вот и думает знаменитый английский писатель не о возможности быстрее доехать, а о поиске наиболее безопасного средства для передвижения. Отчего-то Диккенсу противно наблюдать бесконечно прямые улицы в городах, он желает найти хотя бы малейший изгиб. Да как-то ему будет безрадостно смотреть на течение «великой американской реки» Миссисипи, где вместо воды лишь жидкая грязь, перемешанная с плесенью, производящая скорее вид медленно передвигающегося болота.

Британские территории в Канаде вызвали у Диккенса подлинный восторг, заставляя его на время забыть быт американских штатов, чтобы позже в них вернуться снова, дабы выполнить ещё несколько пунктов в плане культурного просвещения. Так Диккенсу очень интересна деревня шейкеров, дающая писателю много полезной информации в сфере понимания религиозных сект, отделившихся от матери-церкви, нашедших на новом континенте приют и процветание. Диккенс сам признаёт, что всё разнообразие взглядов на религию никогда не удастся собрать под крышу одной религии снова. Ну, не Диккенсу ведь об этом говорить — англичане одни из первых решились на полное отделение от католичества, поэтому не стоит удивляться поехавшему по накатанной процессу. Хотел Диккенс проехать на юг штатов, чтобы поближе познакомиться с рабством, но жаркая погода и всё тот же сомнительный транспорт заставили его сконцентрироваться лишь на чтении газет, публикующих на первой странице информацию о беглых рабах, из чего Диккенс не сделал никаких вдохновляющих выводов, придя к заключению о зверстве, выраженном в стремлении хозяев калечить негров, чтобы у рабов были примечательные особенности, по которым потом будет проще найти сбежавшего.

Такая вот она — Америка накануне гражданской войны. Даже Диккенс сумел разглядеть рост противоречий, что приведёт к внутреннему конфликту. Поменялось ли что-то в мировоззрении деятельных американцев спустя полтора века… или они всё также жуют табак и плюют себе под ноги?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Копперфилд — медное месторождение, если переводить с английского языка. Медь известна человечеству с древнейших времён: именно благодаря меди случился сперва бронзовый век, а позже наконец-то стало доступно золото. При всех своих положительных качествах, когда-то разработанное месторождение становится крайне токсичным для окружающей среды, отчего местная флора и фауна значительно преображаются. Что же хотел сказать Диккенс читателю, одаривая персонажа такой фамилией, говоря в предисловии о частичной автобиографичности романа? Может — он с юности впитывал в себя всё как губка, став в итоге тем, кем его сделало окружение и те жизненные ситуации, наложившие отпечаток на характер? Пройдя этап бронзы и отскочив от этапа железа, Диккенс уподобился золоту — такая банальная истина, вытекающая из заданных условий писателя. Осталось только понять, зачем после себя было оставлять отравляющую душу библиотеку чрезмерного количества текста.

Тяга Диккенса к большому количеству слов видна сразу. Для этого не надо ставить стопкой всего его книги, чтобы они достигли высоты, наверное, в несколько метров. Такой вывод следует уже из самих названий книг, которые переводчики предпочитают сокращать до наибольшей степени возможного благоразумия. Не «Дэвид Копперфилд», а «The Personal History, Adventures, Experience and Observation of David Copperfield the Younger of Blunderstone Rookery», что никак тоже не «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим», как гласит иной вариант перевода названия. Не «Домби и сын», а «Dealings with the Firm of Dombey and Son: Wholesale, Retail and for Exportation». Конечно, это два самых ярких варианта. в остальных случаях Диккенс не был так щедр на названия, а чем дальше писал, тем более краткими они становились. Основательный подход к написанию книги — вот залог плодовитости Диккенса.

«Дэвид Копперфилд» объединяет в себе многие элементы творчества писателя, а также служит своеобразным романом, впитавшим в себя ровно всё то, что было написано до него. Практически, компиляция, что была переписана новыми словами, где события переставлены местами, немного подправлены герои, но в целом всё точно тоже самое. Будет читателю и сказ о горьком детстве ребёнка, оставшегося без родителей, и печальное повествование о плохих людях и противным человеческому пониманию условий содержания в пансионах. И так далее, и тому подобное. Упор, конечно, делается именно на молодые годы. Дальше всё опять же скатывается в сумбур, как бы не пытался Диккенс сам себя оправдать. Читатель не поверит писателю, который не до конца раскрывает секрет своего успеха, описывая молодое дарование, что скрывает от всех те книги, о которых пишет. Зачем же о них говорить — замечает сам Диккенс — если они стали популярными, то это в объяснениях не нуждается.

Единственное над чем Диккенс приоткрывает завесу — это сведения о существовании во времена его молодости разделения судов на светские и церковные, в коих дебрях главному герою нужно будет барахтаться бесконечно долгое количество страниц, участвуя в разбирательствах и припоминая различные смешные случаи из собственной практики. Всё это, безусловно, забавно и доставляет некоторое количество удовольствия, но выискать всё это в тех тоннах неограниченного количества диалогов ни о чём, где Диккенс даже не старался что-то рассказать, а просто продолжал переливать воду из стакана в стакан, забывая продвигаться вперёд. Что поделать — нужно было каждую неделю литературный журнал с очередной главой издавать, вот и прилагал Диккенс всё своё умение для поддержания нужного объёма очередного издания.

Автобиография Диккенса в виде «Дэвида Копперфилда» лишь частично сделала автора ближе… ничего нового не сообщив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

При всём обилии хороших и очень хороших авторов, очень трудно найти писателя, героям которого будешь по настоящему сочувствовать и даже испытывать их эмоции. Нужно быть по настоящему гениальным человеком, чтобы суметь так писать книги. Сидни Шелдон из таких. Как ему это удаётся? Судить трудно. Возможно, своё дело сыграло прошлое сценариста для голливудских фильмов. А там, вы сами знаете, нужно не просто написать сюжет, а сделать его поистине захватывающим, чтобы зритель, выходя из кинозала, взахлёб делился впечатлениями об увиденном. Он перечислит всё: от игры актёров до работы режиссёра, но напрочь забудет что-либо сказать про сценариста. Так принято. Считается, что картину так видит режиссёр и только в его сторону стоит кидать камни, либо удобрять почву благими словами. Сценарист — не самый последний человек в процессе съёмки фильма. Шелдон дал почувствовать все лавры славы людей начальной подготовки киноленты. «Гнев ангелов» — добротная голливудская история.

В книге сперва немного раздражает излишняя детальность. Шелдон расскажет о каждом действии героев, не пройдёт мимо внимания читателя любое изменение расположения морщин на лице. Будет точно известна вся обстановка в помещениях, какие книги стоят на полках, сколько пыли под ковриком. Но с каждой страницей раздражение сходит на нет. Повествование становится приятным глазу, а события всё больше завлекают. Хотя, что греха таить, есть много моментов, которые вызывают больше вопросов, нежели дают адекватную картину происходящих событий.

Главная героиня — начинающий адвокат, жертва обстоятельств, счастливая мать и вечная любовница. Она мечтает о славе, мечтает о простом женском счастье, она человек крутого нрава, её портрет прописан идеально. В него хочется верить, но при всём при этом не покидает чувство излишней сказочности происходящего. Немного переиначенная история золушки — вечный сюжет, что никогда не сойдёт со страниц книг.

Сидни Шелдон не просто описывает события и чётко структурирует сюжет, давая каждой детали своё место. Он даёт представление об ушедшем времени, когда телефонная связь осуществлялась через телефонистов, а мафия ещё не утратила своих позиций. Шелдон показывает всё как есть: юристы — сплошные эгоисты, не лишённые человечности; политики — все мечтают стать президентом страны, думая только о своём рейтинге среди избирателей; мафия — прожигает жизнь, видя смысл только в удовлетворении самых низких человеческих потребностей, но, разумеется, всё зависит от занимаемой в преступном обществе позиции — кто выше, тот ведёт более культурную жизнь. Правительство желает извести мафию, мафия желает продлить свои дни, пострадавшей окажется главная героиня. Её альтруизм часто вызывал недоверие, но отчего не поверить — в нашей жизни всё возможно.

Трудно представить, но вместе с героиней будто прожил всю её жизнь рядом. Я переживал в начале, радовался её успехам, радовался её женскому счастью, а потом беспрерывно лил слёзы и ли их до самого конца. Шелдон — отчаянный мерзавец. В книге будет всё как в жизни. Нет счастья, всё плохо, отсутствие хэппи энда — свойственного Голливуду — тут вызывает огромное непонимание. До конца веришь в благополучный исход. Но может быть всё закончилось как надо. Жизнь прожить — не поле перейти. Надо страдать и страдать выше доступных сил. Гнев ангелов за грехи обязательно настигнет вольную душу.

Сидни Шелдона можно смело ставить в один ряд с Синклером Льюисом и Теодором Драйзером, он того заслуживает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Анжелика» | Книга №1

Надо бороться с предвзятым отношением к книгам. Никогда не знаешь, что тебя ожидает. Сколько бы не спрашивал, сколько бы не знакомился с авторитетными источниками, но ты никогда не будешь уверен до конца, пока сам не ознакомишься, не попытаешься понять, что всё-таки представляет из себя то или иное произведение. В моём воображении, как и, наверное, в воображении большинства людей — «Анжелика» представляет из себя типичный женский любовный роман, от которого мужчин должно отталкивать, а слабую половину человечества манить со страшной силой. Такое мнение у человека незнакомого. При ближайшем же рассмотрении, «Анжелика» оказалась не такой простой — это хорошо проработанная книга, сюжет которой происходит во Франции в середине XVII века, при этом атмосфера книги насыщена деталями той далёкой эпохи, вплоть до мельчайших подробностей. Нет, «Анжелика» — не любовный роман, жизнь героев книги лишь способ познакомить читателя с нравами того времени, попытка дать понять «прелесть» минувших дней, где-то пересмотреть свои взгляды и, конечно, в очередной раз порадоваться тому, что нам довелось родиться много позже тех жестоких времён, да вновь и вновь переосмыслить негативную реакцию на происходящие сейчас события, которые, на самом деле, не так плохи, а наоборот — наши с вами дела (на фоне общего упадка) просто феерически как хороши.

Не повезло Анжелике родиться (пускай, что дочке влиятельного, но бедного дворянина) в XVII веке. Казалось бы, средневековье закончилось, Европа возродилась, но у читателя возникают большие сомнения в цивилизованности тех народов, что населяли к тому моменту тот самый континент, что признано считать самым гуманным, справедливым и влиятельным, образец для подражания всего мира. Чему только подражать: нечистотам по щиколотку в городах или рваным штанам короля? Может быть стоит восхищаться думами людей, связанных влиянием церкви, заставляющей думать о высоком, но на самом деле, создающей из людей безропотных существ, навязав страх перед наказанием и вводя в заблуждение своей внутренней философией, уничтожившей науку и вогнавшей Европу в тёмные века, которыми можно считать долгие годы и даже века. Иная цивилизация — лишь следующая ступень варварства.

Благодаря тому, что цикл книг про Анжелику писался семейной парой, где один был писателем, а другой — собирателем нужной информации, мы узнаём много интересных фактов. Так, оказывается, в высшем свете считалось зазорным кормить собственных детей самостоятельно, для этого нужны кормилицы, что заменят им одновременно и няню. Воспитание детей отводилось не на долю родителей, так и Анжелика растёт под неусыпным взором мавританки, которая рассказывает девочке о своей бурной молодости и, наверное, отчасти заряжает Анжелику духом приключений. Впрочем, отчётливо это в первой книге не проявляется. Читатель видит бурное детство, на него Анн и Серж Голон не жалеют страниц, вводя в перечень трагических воспоминаний — агрессию германских разбойников, напавших на дом друга Анжелики и убивших всю его родню.

Замуж в то время выходили не зная своего будущего мужа. Знакомство происходило только во время бракосочетания. Такое встречалось на всех уровнях — от нищих до людей королевской крови. Даже представитель французского правящего дома женится на представительнице испанского королевского двора по политическим соображениям. Тогда Испания грозила Франции с двух сторон, удерживая в своих руках территорию современных Нидерландов. Для Голон это замечательная возможность рассказать о различии двух королевских дворов. И там есть много различий, вызывающих скорее больше негативных реакций с двух сторон, нежели какого-либо проявления симпатий. Где уж тут не воевать за мировое господство и не утверждать своё влияние внутри Европы.

Жизнь Анжелики крайне тяжела. Авторы не поскупились красочно описать все её страдания во взрослой жизни. Она не была развратной женщиной, как бы не казалось читателю. Она не меняла мужчин, не изменяла мужу. Она была верной женой и приняла свою участь с полным осознание невозможности иного исхода. От её выбора зависит жизнь семьи и её собственное существование.

В книге много научных изысканий. Анн и Серж Голон стараются отразить положение науки, все препоны церкви и мечты людей о прогрессе. Не знаю как вам, а мне с каждой художественной книгой о средневековой Европе, всё больше противной становится католическая церковь и её деяния. Я понимаю, что религия — всего лишь инструмент влияния на людей. Католическая же церковь не просто хотела влиять, она мечтала править. И это у неё получилось. Почему-то во Франции вторым лицом в государстве считался кардинал. Вспомните Ришелье. Во время жизни Анжелики кардиналом является Мазарини. Помимо королевского суда существовал суд церкви. Оба суда могли судить людей и между ними существовали свои различия. Очень интересно наблюдать в книге описание работы адвокатов того времени, бедных людей, влачащих жалкое существование. Они изначально стоят перед выбором — быть адвокатом и голодать, либо быть прокурором и сыто жить, но считаться по рангу ниже адвоката. Знание юриспруденции тоже имеет большое значение, только вот под королём и кардиналом не могло быть справедливого суда, если сверху для судьи поступают чёткие указания.

Напоследок, просто перечисление фактов из книги: вилка только вошла в обиход, испанский король должен есть в полном одиночестве, в Бастилию помещали только важных людей и содержали их там в меру пристойно, король не любит богатых и щедрых, он их с удовольствием бросает в тюрьму, дворянское звание можно было купить, цирюльники помимо всего прочего штамповали раны; варёное китовое мясо и горох — типичный обед бедняка, нравы монастырей описаны так, что «Имя Розы» Умберто Эко не сравнится, палачу принадлежало всё имущество, которое было у человека после казни, включая его органы; дягиль лесной — Angelica sylvestris.

Стоить прочитать, чтобы лучше понимать жизнь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Начиная читать книгу Хайнлайна, никогда не знаешь как будет протекать сюжет. Пожалуй, это предсказать просто невозможно. Не ожидаешь, что на мирную планету нападут злобные жуки-инопланетяне, что мальчик со скафандром побывает на других планетах, что обманутый делец станет путешествовать во времени. В «Звёздом звере» тоже не ожидаешь, что из погрома и муторных судебных разбирательств — Хайнлайн станет выводить картину ксенофобии и чванства землян. Любая история превращается под пером Хайнлайна во что-то совсем необычное.

Перед читателем будущее, минула Четвёртая Мировая война внутрипланетного масштаба, человечество живёт как и раньше, будто ничего не происходило. Постепенно Земля наполняется инопланетянами. Разумеется, это тревожит людей, забывших собственные распри и задумавшихся об угрозе из космоса и размышляющих о сохранении собственной уникальности и, самое главное, обосновании прав на независимость. В радикальных человеческих головах возникает страх, создаются общества ксенофобов, желающих обособленного статуса для планеты.

Если с планетой можно разобраться, то как быть с инопланетянами? У них нет никакого собственного статуса — их можно приравнять к растениям, домашним животным, собственности людей и больше никак. Проблема инопланетян только расцветает, человечеству ещё предстоит столкнуться с более серьёзными испытаниями. Пока же только первая весточка. Громадное инопланетное создание, с зачатками минимального разума и пугливого нрава, разносит город, вызывая страх у местных жителей, доводя ситуацию до заинтересованности министерства по инопланетным делам. Хайнлайн чересчур старался проработать сюжет, наполняя книгу излишними диалогами и, в особенности, юридической тягомотиной. Это, безусловно, важный момент для будущих поколений — может когда-нибудь, в далёком будущем, «Звёздный зверь» будет рассматриваться юристами по инопланетным правам, как наглядное пособие о необходимости толерантного отношения к братьям по Вселенной и осмотрительной линии поведения при столкновении с доселе неизвестными угрожающими обстоятельствами.

Суд будущего по Хайнлайну практически ничем не отличается от суда времени настоящего, только во время процесса используются детекторы лжи, заменившие клятву «говорить правду и только правду». Человечество будущего ничем не отличается от человечества времени настоящего, кроме возросшего чувства собственной важности отдельных представителей, готовых взять ответственность за свои слова перед лицом всей планеты, даже не считаясь с чьими-либо интересами. Такое присутствует и сейчас. Однако, внутри планеты можно совершать любые безумные поступки. Во Вселенских масштабах чувство быть важным в глазах других может погубить население Солнечной системы. Зачем-то Хайнлайн особо старается сделать упор именно на твердолобости людей, стремящихся получить большой вес в глазах инопланетян, не боясь навязать свою волю даже расе бессмертных, чья жизнь идёт по строгому плану, заданному несколько тысячелетий назад.

«Звёздный зверь» — реализм эры первых веков первых контактов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жизненный путь Теодора Драйзера был не столько тернист, сколько полон успехов и падений. Писательскую карьеру начал в 1900 году и сразу закончил её на десятилетие, чтобы потом с ещё большей энергией сконцентрировать свои усилия. При всём своём таланте — Драйзер был и остался журналистом. Его книги полны художественных элементов, но ещё больше в них элементов расследования, попыток разобраться в истории до мельчайших деталей. Драйзер ничего не придумывал. Все его книги основаны на реальных событиях. «Американская трагедия» — история Честера Джилетта, чья короткая жизнь внесла большой резонанс в общественную жизнь Северных Штатов Америки. «Финансист», «Титан» и «Стоик» — жизнь миллионера Чарлза Йеркса, «Дженни Герхардт» — о старшей сестре Драйзера. «Гений» — о самом Драйзере. Безусловно, «Сестра Керри» тоже имеет реального прототипа.

«Американская трагедия» полна детальных описаний быта США конца XIX — начала XX веков. Драйзер ничего не упускает. Как росли дети, как влюблялись и встречались, какие были моральные помыслы, отсутствие распущенности нравов при наличии распущенности, сильные позиции высшего света, тяжёлая жизнь нижних слоёв общества. Со всем этим столкнётся читатель. Любители краткого пересказа могут смело прочитать заметку о Честере Джилетте. И всё сразу станет ясно за пять минут. Не надо будет тратить сорок часов на чтение. Чтобы сказать — я прочитал «Американскую трагедию» и знаю о чём книга — лучшее решение. Желающим себя поистязать, восхитится талантом Драйзера, вникнуть в реалии и переживания людей — добро пожаловать. Вы не будете разочарованы.

Оценивать жизнь главного героя не стоит. Он жил так как жил. Его можно осуждать или хвалить. Другого не дано. Каждый из нас живёт со своими тараканами в голове. У каждого из нас свои изначальные условия. Каждый думает в силу своего воспитания. Что делать главному герою, если его родители бедны, да к тому же религиозные фанатики, редко обращающие внимание на детей, проводя всё время на улицах в проповедях. Дети не получают даже толкового образования. Детям хочется выглядеть опрятно и не быть осмеянными сверстниками. Не всем дано шагать семимильными шагами. Твой отец — ничто. Зато есть богатый дядя. Хоть такие условия радуют главного героя. Есть за что зацепиться. Кто бы не воспользовался таким шансом?

Кажется, давая чаевые — поступаешь благородно. Зарплата человека будет больше. Но куда он потратит эти деньги? Особенно, если облагодетельственный — мальчик. Купит конфет? Отдаст родителям? Главный герой — довольно испорчен. Привык брать от жизни всё, но не отрываясь от коллектива. При всей своей наивности, попадая в незнакомую обстановку, он будет выжимать ситуацию по полной. Родителям деньги не отдаст — слишком жаден. Драйзер будто только такие типажи и любил описывать. Лишь Дженни Герхардт помнила о родителях. Остальным было безразлично. Исходный материал — начальная точка — никто их не просил — ничем им не обязан — такой расклад.

Американцев не пленит тяжёлая работа. Им бы в офисе сидеть. Для этого надо хоть что-то уметь. Откуда могут быть успехи у необразованного человека. Хорошо — есть богатый дядя. Только будет ли вымощена дорога золотыми кирпичами или придётся всё-таки страдать в жизни до конца? Стремление в высший свет из низов — мечта. Стать всем из ничего. Радоваться свалившемуся наследству от семиюродной бабушки. Жить легко и без напряга. Стать главным муравьём. Термитом в муравейнике. Человеческой ногой, шагающей по полю. Человеком. Влиятельным человеком. Американская мечта и американская трагедия. Крах надежд в таких делах недопустим. Пускай прогоришь на бирже, пускай — ты отделаешься от тяжёлого бремени любыми усилиями. Выход всегда должен быть. Но бывают случаи, когда выхода нет. Выйдя и сев, встать не позволят.

При всём своём стремлении к реалистичности, Драйзер создаёт сцены. Читатель движется не планомерно, а шагами. Игра в детскую игру, когда бросив кубик, двигаешься на определённое число клеток и читаешь свои дальнейшие действия. Кубик за читателя бросает Драйзер. Остаётся только читать. Прочитав, двигаешься вперёд. Драйзер расписывает ситуации очень подробно. Сконцентрировавшись на одной проблеме — предстоит её полностью изучить, юлить не получится. Если главный герой ищет доктора, то он будет искать его долго. Если думает о том, какой подарок выбрать — он будет выбирать его ещё дольше. При этом шагов назад у Драйзера не предусмотрено. Читателю не позволят обернуться назад. Прошедшее в прошлом, концентрируйте внимание на конкретной ситуации, не заглядывая вперёд. Всё равно предугадать её будет невозможно.

Стоит откинуть от себя мысли о сравнении «Американской трагедии» с «Преступлением и наказанием». Русский классик был, конечно, силён, но он уступает в своём творчестве классику американскому. Загадочная русская душа просто глупо смотрится, тогда как американская душа страдает по настоящему. Реализм — конёк Драйзера. Чтение его книг не является способом обогатить познания в мире художественной литературы, в его книгах нет философии. Драйзер никогда не читает нотаций. Из его книг не сделаешь выводов. Человеческие судьбы предстают перед читателем во всём своём правдоподобии.

«Американская трагедия» — тонкая психологическая игра на нервах. На наших с вами нервах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Определяющие слова: Джек Лондон, первая книга, феминизм, золотая лихорадка, расизм.

Постарайся побольше прочесть книг Джека Лондона и увидишь писателя в ином свете. Этот ли человек писал того самого вызывающего восторг «Белого клыка», описал быт собаки на Аляске в «Зове предков», он ли дал миру «Смока Беллью», «Мартина Идена» и «Морского волка»? Да, это именно он. Все герои его книг сильные люди или звери, каждый мнил себя избранным, наполненным неисчерпаемым запасом духовной силы, все имели несгибаемый внутренний стержень. За красивыми словами постоянно возникало чувство собственно дискомфорта, иногда даже ущербности. Есть же люди, способные всё бросить, сломить себя и сломить других. Есть же звери, столкнувшиеся с такими людьми, сломившие таких людей и нашедшие своё маленькое счастье. Обо всём этом писал Джек Лондон. Где-то на просторах большого количества романов затерялся самый первый — «Дочь снегов». Лондон, как и Драйзер, начал путь с повествования о женщине. Если у Драйзера та женщина была провинциалкой, поставившей всех перед своей персоной, то у Лондона нарисован портрет сильной женщины, изначально способной развернуть на сто восемьдесят градусов любого мужчину и преодолеть любые преграды.

Фрона «Дочь снегов» Уэлз — представитель англосаксонской расы. Она не певичка и не из женщин, что попадают на север по своей воле. Она на севере только из-за отца, местного торговца, самого влиятельного человека Аляски, воспитанного в прериях индейцев, закинутого судьбой в ряды золотоискателей. От отца Фроны зависят все, от его слова может быть ограничена поставка продовольствия и даже людской поток он может контролировать. Он хотел отправить Фрону учиться мудрости. Она и научилась. Да с накопленным багажом знаний отправилась назад. Джек Лондон таит перед читателем её образ, будто сам не понимал, кто она и зачем подалась на север. Как возник образ дочери магната трудно проследить, просто в один прекрасный момент она удивляет компаньонов известием о родственной связи с влиятельным человеком. И все ворота тут же открываются.

Бицепс крепче мужского, смекалка преодолеет хитрость коренного жителя. Она представить англосаксонской расы. И это Джек Лондон будет повторять часто. Расизм в чистом виде. Англосаксонская раса — это не раса «белых людей». Это именно англосаксонская раса, взращенная из исчезнувших тевтонов, захватившая половину мира, превосходящая в своём величии славян, французов, ставшая влиятельнее римлян. Джек Лондон с любовью расписывает неудачи скандинавов, без зазрения совести их крошит, топит, выставляет в невыгодном свете. Аспект расизма в книге, конечно, покоробил.

Джек Лондон постарался вложить в книгу как можно больше описания быта золотоискателей. Как и в «Смоке Беллью», героиня начинает путь с прибытия на Аляску, сталкивается с наглыми индейцами-носильщиками, заламывающими цену в пять раз. Постепенно сюжет сходит на нет. Отчего Лондон прыгал из одного места в другое, вот это бы понять. Бегая по снегам, неожиданно устраивает сплав, а затем также быстро дело переходит к судебным заседаниям. Сюжет не вяжется.

Все с чего-то начинают. Джек Лондон начал с «Дочери снегов».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Биржа. Незнающий человек там обречён. Вам до сих пор так кажется? А не задумывались, почему людей, занимающихся на бирже, называют игроками? Существуют толстые тома по правилам игры на бирже, учитывающие многие аспекты, влияющие на понижение и повышение цен на акции. На самом деле всё просто. Биржа — это аналог казино. Выгоду от неё получают не игроки, а стоящие за биржей люди. Если кому повезёт, значит повезёт. Цена на акции зависит только от одного — если кто-то их продаёт, они дешевеют, если кто-то покупает, то дорожают. Других причин нет. Чихнула кошка, президент пролил себе на штаны кофе, в соседнем государстве завелись муравьи, поднимается уровень океана, обнаружены новые запасы нефти, витает в воздухе парфюм — всё может повлиять на цену акций. Но принцип продажи-удешевления/покупки-удорожания стоит в приоритете. От него и стоит отталкиваться.

Драйзер молодец. Порадовав мир историями о Дженни Герхардт и Сестре Керри, он наконец-то взялся за мужчин. Перед читателем предстаёт человек с фамилией Каупервуд, что в вольной трактовке может означать корову на дереве или запугивание древесиной (читай дубиной). Есть основания полагать, что его история — это реальная история одного американского миллионера. Тем проще приходит осознание мастерства Драйзера как биографа. Не мог же он наполнить сюжет таким количеством деталей. Их слишком много. События получают продолжение не спустя главу или абзац, они летят стремительно в каждом предложении. У Драйзера порой не хватает места на страницах, чтобы хоть слегка отразить то или иное действующее лицо. Надо гнать события вперёд.

Книга хороша как погружение в реальность северных штатов США XIX века. Главный герой появляется на свет в 1837 году. За свою жизнь ему предстоит увидеть покупку Флориды у Испании, присоединение свободной республики Техас на правах государства-компаньона с сохранением независимости и возможностью выйти из состава штатов в любое удобное для него время. Омнибусы заменяются конками на рельсах. На этом фоне где-то там идёт борьба за свержение рабства, потом гражданская война — эта тема практически не отражена в книге. Будто нет рабства в северных штатах. Только однажды Драйзер говорит словами Каупервуда, что уничтожение рабства может ударить по финансовым делам, что нельзя мешать людям делать деньги тем способом, которым у них лучше это получается.

Другой важный момент содержания касается сухости изложения. Будто читаешь биржевые сводки. Курс такой-то акции по отношению к такой-то изменился настолько, цена барреля сырой нефти столько-то долларов, позиции евро к доллару укрепились, такая-то биржа закончила день с таким-то повышением. Личная жизнь Каупервуда где-то там на горизонте. Ладно мелькает отец, жена, любовница, но куда Драйзер дел мать и собственных детей главного героя. Они порой мелькают, но скорее для отражения человечности, что не всё решают деньги. Делать деньги — этим разве дышит Каупервуд? Драйзер не описывает перед нами свойства машины, всё-таки у главного героя есть чувства и иногда они выходят на поверхность. Однако, сын за всю книгу ни разу не поговорит с отцом как с отцом, он с ним общается сугубо как предприниматель, решивший взять кредит в банке на особых доверительных условиях. Будто для него был придуман тариф «Отцовская любовь» под 2% годовых.

С первых страниц Драйзер знакомит нас с будущим финансовым воротилой. Юный Каупервуд с интересом наблюдает, как в аквариуме сильный пожирает слабого. Уже отсюда понятен весь будущий сюжет книги. Паренёк не хочет ничем заниматься, только делать деньги. Школа ему не нужна, ведь с тринадцати лет он научился спекулировать, покупая товар по бросовым ценам и продавая его в два раза дороже следующему покупателю. Уважение к людям отсутствует — есть только желание жить в своё удовольствие. При всём этом Каупервуд почему-то ищет твёрдых отношений. Его все любят и никто не желает ему зла, хоть он и вытирает об них ноги. При своём положении главный герой может всегда найти лёгкие развлечения, но и тут ему нужна твёрдая точка для опоры, будь то отцовский банк, крепкий тыл дома или благоверная любовница в единственном экземпляре как запасной аэродром.

Книга свозит спекулятивным духом. Каждый делает деньги на каждом. Любой интерес идёт вразрез с другим интересом. Сильный пожирает слабого — принцип применяется из одного события в другое. Каупервуд, конечно, где-то гений, но и ему не всё будет спускаться с рук. Драйзер делает виток сюжета через определение круговой поруки, где тоже лихо закручивает сюжет. И вот читатель будто смотрит современный голливудский фильм, где герой при любых неудачах обязательно всех сделает. А пока Каупервуда будут обижать, ведь в критической ситуации каждый будет тянуть одеяло на себя.

Гордая птица Каупервуд отнюдь не трудносломимый человек, его оказывается легко сломать. Читатель в этом убедится. Легко понять любое поведение напортачившего и желающего сохранить былое благополучие. Драйзер покажет не только реалии биржи, но и то, чем всё может закончиться. Весьма неожиданным будет такой поворот, он даёт более полную картину о так называемых непобедимых властьимущих людях.

Да, деньги решают всё. Порой, не тот сильнее у кого денег больше. Изворотливому всегда почёт, однако не везде можно проскользнуть. «Финансист» — крепкая книга с цельным посланием, что принципы пещерной жизни никуда не исчезли — дольше проживёт тот, кто лучше прожарит мясо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1862 году рабство в США было официально отменено. Но ещё сто лет в США никто не воспринимал это всерьёз. На севере чернокожим жилось вольготно, на юге же их продолжали презирать. Несомненно в США ещё остались люди, которых можно назвать расистами. Но большинство людей называют бытовыми расистами. Они всегда чувствуют рядом с собой чернокожего человека, всегда скажут, что у них в друзьях есть чернокожие, всегда разговор зайдёт о ком-нибудь из чернокожих. Это бытовой расизм. Он не критичен в обществе, однако люди ещё понимают, что они разные. Люди разными будут всегда, но лишь цвет кожи является самым неразумным для принятия этой разности. От цвета кожи ничего не зависит. Тем более в США, где потомки чернокожих рабов по своей сути являются детьми европейских переселенцев, внёсших свой вклад в генофонд. Это такие же люди, с тем же темпераментом и теми же традициями. Многоплановость США всё-таки накладывает некий отпечаток на становление людей, обстановка всегда этому способствует. Но тут уже действуют не правила расовой разности, а обстановка в которой растут люди. Смотря в каком гетто прошло их детство.

Харпер Ли написала одну книгу. Но книгу знаковую. Американский континент бушевал, чернокожим как никогда хотелось справедливости. Будь ты хоть трижды известным, а тебе всегда укажут на твоё место. Всем нам известен поступок Мохаммеда Али, выбросившего олимпийскую медаль в водоём, после того как его отказались обслуживать в ресторане для «белых». Неспокойное время. Эпоха перемен. Даже и не верится, что в таком государстве, как США, когда-то вообще существовало рабство, а кого-то просто считали недостойным человеческого обхождения. Ещё долго все будут помнить о такой несправедливости. Ещё пятьдесят лет люди будут помнить об этом, потом считать последних людей, заставших ту жизнь. Ставить их в пример. Приглашать в школы. Книга оказалась успешной. Большое значение имела не просто идея книги. Тема расизма в американской литературе всегда занимала и всегда будет занимать одно из важных мест. «Убить пересмешника…» написана грамотно, интересно, насыщена событиями, философией, драматизмом, верой в светлое будущее.

Главную героиню, восьмилетнюю девочку, отец воспитывает в согласии с принципом «Ремень для брюк, общение для детей». У неё есть брат. И они пожалуй самые счастливые дети в округе. Забитые соседями, но вполне счастливые. Они уважают отца. Согласны с его принципами. Впрочем, отец делится с детьми только радостью. Он не говорит им о насилии, говорит всю правду, но облекает её в мягкую форму. Дети любят отца, даже считают лузером. Вот и смеются над ними поэтому в округе. Папа — чернолюб. Папа — мямля. Папа — такой же забитый человек, как и мы. Им невдомёк о золотых свойствах отца. Тот не хвастается. Воспитывает в меру своих способностей. Конечно, не бывает таких кристально порядочных детей. Все они в свою меру приносят беспокойство родителям. «Выносят мозг» — так скажет наш с вами современник. Иной раз рука тянется к ремню, либо просто шлёпнуть по пятой точке, чтобы успокоился. Один ребёнок успокоится, другой нет. Тут надо отталкиваться от самого себя. Беседовать с родителями и с родителями супруги/супруга. Искать причины. Если ребёнок беспокойный, значит ты, или твоя вторая половина были точно такими же. Нашему отцу девочки повезло. Значит он и сам был таким. Послушным, понимающим. Он добился успеха в жизни. Стал успешным юристом.

Местечковость и кровосмешение — как пособие для любителей провести генеалогические исследования. Смело берите всех персонажей и рисуйте их родословные. Харпер Ли ясно даёт понять, что место, где происходят события, этакое гетто. Одно из мест в США. Люди живут там столетиями, они никуда не переезжают. Где родился, там и пригодился. Тяжело новому человеку жить в их окружении, надо понять все мотивы и причины поведения того или иного человека. В то время как местным жителям достаточно фразы типа «Да он же Финч!». И всем сразу всё становится понятным.

Центральное событие в книге — судебный процесс над чернокожим. Харпер Ли вкладывает всю душу в описание всего действия. Описывается бесперспективность. Защитник в начале процесса уже знает, что проиграет дело. И сколько бы автор не пытался убедить читателя в благородности порывов униженного человека, создавая для читателя картину несправедливости в человеческих умах. Может она что-то и не договаривала. Всё-таки суд присяжных — высшее достижение демократии. Он не может ошибаться. Или может?

Автор: Константин Трунин

» Read more