Tag Archives: мифология

Роберт Грейвс «Мифы Древней Греции» (1968)

Грейвс Мифы Древней Греции

Роберт Грейвс задался написать комментарии к некоему изданию, скорее всего античного автора, для чего ему понадобилось перетрясти большую часть античных же авторов и немного византийских. Трактуемая им версия мифологических сказаний выглядит логично построенной, практически взаимосвязанной. В тексте нет лишней информации, когда речь касается сведения в единое целое различных версий схожих историй, к тому же Грейвс указывает, на кого он опирался. Исключение составляют введение и комментарии самого Роберта, тщательно им увязываемые с его собственной теорией изначального доминирования матриархата с последующим переходом к патриархату, а также обоснование влияния происходивших на Балканах, особенно на Пелопоннесе, процессов социального толка, возникавших вследствие периодически происходившего вторжения чуждых культур.

Предлагается опустить подробности влияния на мифы определённых событий, как и принятие на веру примеров божественного влияния на жизнь населявших Древнюю Грецию народов. Грейвс старается найти предпосылки возникновения сказаний, для чего углубляется в слишком сложные пониманию материи. Не из-за их трудности, а вследствие тонкой границы между реальностью и вымыслом. Роберт может предполагать, почему Зевс был именно тем, кем был, что зевсами прозывали царей, правивших определённое количество лунных циклов, после чего их каким-либо образом приносили в жертву. Всё это вполне могло быть на самом деле, найти своё отражение в мифах. Грейвс идёт по грани, предлагая и доказывая подобные версии.

Важнее в представленных вниманию читателя мифах — сами мифы. Они присутствуют на страницах во всём их многообразии, начиная с версий происхождения бытия. Дальнейшее развитие сюжетов сообщается согласно видению античных авторов, опиравшихся на работы предыдущих поколений. Огромную роль оказали труды древнегреческих драматургов, из которых до нас дошло малое количество. Пробелы теперь заполняются благодаря трудам историков прошлого. Грейвс поступил аналогично, также взяв за основу сохранившиеся свидетельства.

Содержание должно быть знакомо читателю: от свержения Урана Кроном и вплоть до окончания Троянской войны, обозначившей конец четвертого поколения людей и переход к подобию похожих на нас представителей пятого поколения. Обрисованы верховные боги, многочисленное героическое потомство и прописаны главные связующие циклы: Девкалионов потоп, становление критской культуры, возникновение Афин, Фиваида, подвиги Геракла, Атриды, похождения Тесея, плавание Ясона, осада Трои, скитания Одиссея.

Грейвс понимает, он не может быть истинным в предположениях. Предлагаемые им версии развития событий, лишь примерные варианты. Не было единства среди античных авторов, значит и нам никогда не выработать общую позицию. Остаётся остановиться на личной точке зрения, ради которой следует ознакомиться не только с приведёнными в книге выдержками, но и обратиться непосредственно к оригинальным текстам, трактующих одни события согласно Грейвсу, а другие — иначе.

Опять же, не нужно быть настолько серьёзными, чтобы в дошедших до нас трудах искать всё определяющую истину. Не стоит забывать про вклад древнегреческих драматургов, римских и средневековых переписчиков. Каждый преследовал определённую цель, требуемым образом искажая известные ему истории, после обязанных измениться до искажения первичного варианта. Грейвс скорее серьёзно рассматривает окружающую его информацию, находя её применение в закреплении достигнутых им воззрений.

Если же забыть сказанное ранее, необходимо отметить проделанную Грейвсом работу. Он обработал едва ли не все доступные произведения древности. В том числе он уделял внимание схолиям. Получившийся результат достоин права претендовать на звание одного из полных справочников по мифологии Древней Греции. Есть у него ряд недостатков, но они имеют значение для серьёзно увлечённых темой. Просто любопытствующий читатель удовлетворится и этим.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Еврипид — Трагедии. Часть 2 (422-406 до н.э.)

Еврипид Трагедии

При внимательном чтении трагедий античных авторов читателем определяется важная особенность — сюжеты повторяются, либо взаимно дополняются. Благодаря этому потомкам проще ориентироваться в событиях Древнего Мира. Может оказаться, что до нас дошли именно те трагедии, эпические моменты которых наиболее нравились поздним составителям сборников наследия предков. Прочие трагедии были навсегда утрачены. И это при обилии написанного! По плодотворности ни Эсхил, ни Софокл, ни Еврипид друг другу не уступали. Только Еврипиду повезло более, нежели двум другим великим эллинским трагикам: сохранились в полном объёме восемнадцать произведений, в виде кратких фрагментов или только упоминаний о них ещё семьдесят.

Как Эсхил и Софокл, Еврипид также уделял внимание сказаниям о событиях Троянской войны и её последствиях, особенно выделяя линию Атридов, начиная с заклания Ифигении в Авлиде, вплоть до окончания мытарств Ореста в Тавриде. Им же дополнительно проработан образ Электры, вышедшей замуж за пахаря и воинственно взиравшей на мать, самолично готовой свести с ней кровавые счёты за убитого отца. Точка в предположениях о судьбе героев прошлого была поставлена окончательно. Прояснилась вся цепочка происшествий, завязавшаяся вследствие божественного вмешательства. По сохранившимся трагедиям Еврипида к такому выводу придти нельзя, необходимо дополнительно читать труды старших поколений трагиков.

Тесно связана с темой Атридов история Елены. По Еврипиду с неё снимается ответственность за главную роль развязывания Троянской войны. Вновь боги играют судьбами людей, обманывая их и меняя действительность на своё усмотрение. Так, оказалось, Елена провела годы противостояния в Египте, подобно Ифигении, перенесённая за пределы конфликта интересов между микенцами, связанными клятвой воспитавшего Елену Тиндарея, и троянцами. О её судьбе Еврипид рассказывает и в трагедии про Ореста, делая неповинную жену брата отца жертвой неистового гнева.

Не будь Трои, о чём тогда было писать античным трагикам? Есть ещё вдохновляющие эпизоды из истории города Фивы, тесно связанные с царём Эдипом, невольным мужем собственной матери, породившим детей, чьим проклятием стала братоубийственная война, получившая прозвание в трагедии Эсхила «Семеро против Фив». Еврипид раскрывает причины, побудившие сыновей Эдипа стать непримиримыми врагами, а после уже о том, как лучше похоронить тела погибших участников осады, дабы не стали они кормом животных, а были погребены по бытовавшим тогда правилам.

Построение всех трагедий Еврипида имеет сходные черты. Неизменны: раскрытие сути действия в прологе, развитие истории, отвлекающие хоровые партии, поясняющие речи корифея и сообщающий известия вестник. Этого вполне достаточно, чтобы предположить, что в сходной манере были написаны утраченные трагедии. Впрочем, потомкам важнее не манера изложения, а содержавшиеся в них события прошлого, ныне принятые за негласную историю. У любого мифа имеются настоящие предпосылки, прочее же не столь существенные детали, поэтому-то и важно, о чём писали древние авторы.

Написано на основании трагедий: Электра, Елена, Финикиянки, Ион, Орест, Вакханки, Ифигения в Авлиде, Просительницы, Троянки. Часть из этих произведений не удостоились упоминания. Например, «Ион» схож с историей про Эдипа в плане запутанности, главный герой озабочен поисками неизвестных ему родителей. «Вакханки» повествуют о Дионисе, виновном в буйстве девушек.

Таково наследие Еврипида. Остаётся надеяться на случайные находки. Вдруг где-то мирно покоятся тексты авторов древности. И вдруг когда-нибудь случится возможность ознакомиться с полным собранием сочинений Еврипида, Софокла и Эсхила. Но, увы, читатель начала XXI века, скорее всего, останется с уже имеющимися трагедиями. Может оно и к лучшему, не придётся расстраиваться. Утраченное может оказаться посредственным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эпос о Гильгамеше (XXVI век до н.э.)

Эпос о Гильгамеше

В погоне за невозможным совершаются деяния. Так было в древности, так сохраняется и поныне. Шумерский царь Гильгамеш добился для родного города независимости. Он сумел оставить о себе память, предпринимая походы в далёкие земли. Ему было под силу восстать на богов и даже стать выше них, но он упал к воротам пристанища мёртвых и упустил бессмертие. О нём слагали песни, передавали из уст в уста сказания. Теперь читатель будет всегда помнить имя правителя Урука, кто первым узнал о Всемирном потопе. Гильгамеш действительно видел всё, о чём мог помыслить человек его времени.

Подобный герой обязан был быть причастным к божественному началу. Авторы сохранившегося текста прямо указывают на это. Перед читателем на две трети бог — значит он наделён необычными способностями и по праву руководит городом-государством. Не было ему равных, покуда не родился Энкиду, ставший смертельным врагом, в дикой неистовости способный повергнуть вспять человеческие достижения, обратив в примитив до него созданное. И тут Гильгамеш проявил способностью к обуздыванию стихийных явления, сумев оградить город от опасности, обратив несущего гибель в верного соратника.

Не только люди и природа покорились Гильгамешу, даже боги обходили его стороной. Царь Урука не считал себя обязанным кому-то подчиняться, либо выполнять требования. Родившись, он стал хозяином положения и более никому не позволял себе указывать. Заслуги деятелей прошлого оказались обращены во прах. Боги могли создать мир, вылепить из глины человека и продолжать поддерживать деяния рук своих. Что до того Гильгамешу? Он восстал против природы, а значит ему оказались безразличными божественные защита и подмога. Плохого урожая не будет, если правильно наладить сельское хозяйство; ветер не лишит почву питательных свойств, коли возведёшь на его пути высокую стену или посадишь могучие кедры; отпадёт нужда просить отсрочить неминуемое, стоит осознать величие людской молвы.

В дошедших до нас строчках сохранилось немного текста. Трактовать его можно разными способами. Пусть Гильгамеш воспринимается важным деятелем, действительно повергавшим основы бытия. Обеспечь он себе вечную жизнь, как человечество в короткий срок могло добиться существенных результатов и значительно преобразиться, забыв о вражде и не мигрируя от одного правителя к другому.

Царь Урука стремился к великим делам, находил соратников и боролся за право на лучшую долю. Надо полагать, население его города подвергалось лишениям, да вот не дошло о том никаких свидетельств. Возможно, весь народ воплотил в себе сущность Гильгамеша. Не он, а шумеры отразили нападение диких, заросших волосами, варваров, а после, объединившись с ними, сообща продолжили заботиться о благополучии, отправляясь в походы за строительной древесиной, пока не стали считаться единым народом, по причине ассимиляции, ставших их частью, врагов. Именно таким образом надо трактовать «Эпос о Гильгамеше». Последующие описанные в произведении события аналогично раскрываются перед читателем, формируя картину прошлого без акцентирования на личности главного героя.

Достаточно сломали копий в спорах об эпосе про Гильгамеша. В сюжете присутствуют основополагающие эпизоды, также использованные позже при написании Ветхого Завета. Не только всемирным потопом ограничивается дело, речь доходит вплоть до дум о райском саде и первых людях, коварном змее и тому подобном. Причина кажется очевидной — древняя история воспринимается проще, нежели нарастающее лавиной дерево событий. Был катаклизм, уничтоживший былое и положивший начало новой жизни. Гильгамеш успел застать легендарного человека, спасшегося в ковчеге и взявшего с собой прочих созданий. На том и подходит к концу сказание о царе Урука, узнавшего сверх достаточного и принявшего смерть с достоинством.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Старшая Эдда (XIII век)

Старшая Эдда

В северных краях, суровых крепостью людской, сложились сказания о былом — про отвагу славные саги. Сложились сказания позже, сохранённые скальдами. Спасибо скальдам, столько сохранили. Есть чем заняться предкам, занятиями примитивными. Обидятся за это мужи науки, мерятся начнут знаниями. Они нашли и сохранили, заслуги в том нет скальдов. Песни, правда, целиком не дошли, простор для предположений открылся. Без разбору набрано саг. Бой и рокот набата слышен. Одни составители взяли за основу одно, другие другое взяли за основу. Одни, переиначив, пробелы восполнили, другие пробелы иначе восполнили. Труд кажется восстановленным, теперь кажется важным его содержание: боги Исландии и герои Скандинавии, битва на небесах и горечь смертных.

Разделили мужи «Старшую Эдду» на три части, решив сохранить в таком виде. Сперва о пантеоне, о Сигурде позже саг набрав и солянку песен разных на закуску. Разнится стиль, стиль разен, слог разнится. Единожды собрав сказания (источники сказаний разные, понятно), преданий в любом количестве добавь, потомки думать о качестве не станут. Памятник культуры скандинавов так возник, представив прошлое в примерных вариантах. Пусть греки их не судят по себе, преданиями преданные греки.

Живут боги в божьем мире, жилище с боем отбивая. Они сильны и пользуются силой, вопросами смущают смертных. Частенько саги полнятся речами, где боги свой показывают нрав. Лишь мудрому дано с богами говорить, мудростью богов на место ставить. Задаст вопрос сын Одина иль Один сам, сам Один иль сын Одина вопрос задаст. Ответ на вопрос сын Одина иль Один сам получит, Один сам иль сын Одина ответ на вопрос в уста вложит. Сказали скальды о мире богов, богам о мире дав самим сказать.

Вершили боги власть свою, великанов божьим гневом устрашая. Знают боги участь свою, заранее известно о битве. Раз победили — раз проиграют. Покуда необозримо далёк последний день, по ту пору необходимо давать отпор. Об этом повествуют саги: про удаль, смелость и непримиримый нрав.

Поют песни скальды о героях, поют песни скальды. Поют об одном, поют о разном. Где герой — герой, там он герой, но где герой — герой, там он не всегда герой. Изначально сказывают скальды про Сигурда одно, иначе сказывают скальды про Сигурда после. Как было на самом деле? Было ли на самом деле? А было ли само дело? Было ли было? Скальды сказывают саги, саги сказываются скальдами дальше, скальды дальше сказывают скальдам сюжет услышанных саг — саги сказаны. Памятник культуры скандинавов так возник, представив прошлое в примерных вариантах. Пусть греки их не судят по себе, преданиями преданные греки.

Старый мир остался в народной молве, о «Старшей Эдде» народ не молчит. Былое в былом, но былое внутри. Порядки древних повержены во прах — порядки древних переживут во прахе тяжёлые дни. Частицы прошлого не покинут людей, люди частично не покинут пошлое. Всегда будет желание сохранить утерянное, утерянное будет желать истлеть навсегда. Скальды наших дней, дней наших скальды, сказывайте саги сами, сами саги не сказываются. Прошлое каждый поймёт на свой лад, каждый прочитает саги исландцев. Каждый не прочитает саги исландцев, не исландцев саги прочитает. Боги должны погибнуть, погибли герои. Сказания только начинаются: судьба толкает народ, народ толкает судьбу, боги оживут, оживут герои, скальды поют новые песни, песни про Рагнарёк.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хорхе Борхес «Книга вымышленных существ» (1957-69)

Борхес Книга вымышленных существ

Хорхе-Луис Хорхегильермович Борхес знатно поиздевался над человеческими страхами, придав им вид совершенных нелепиц. Любое упоминаемое им вымышленное животное — это порождение фантазии, возникшее в силу несуразных причин. Например, единорог — это изображение быка в профиль. И так далее в подобном же духе. Читатель волен сам трактовать, с какой меркой подойти к столь сомнительному труду автора, взявшего в качестве примеров минимум, преподнеся всё в виде копирайта и рерайта: перенёс в книгу без изменений или пересказал своими словами.

Каждый может придумать существо — собственно, такое происходит на самом деле, только остаётся личным делом человека. Борхес иной раз шёл по совсем уж простому пути, заимствуя существ у других авторов, например у Герберта Уэллса, Франца Кафки и Клайва Льюиса. Причём, если ссылки на абсурдиста и сочинителя фэнтезийных произведений понятны, то наличие среди вымышленных существ тех, кто появится спустя миллионы лет, как у автора-фантаста, воспринимается ерундой обыкновенной. Остаётся порадоваться, что Хорхе-Луис Хорхегильермович не заглядывал, например, в комиксы, тогда бы читатель познал более, нежели о половинчатых людях во всевозможных вариациях, известных с древнейших времён: всякие вариации, вроде Укушенного пауком, Человека с планеты Криптон, а то и… дотянись руки Борхеса до манги XXI века, все формы покемонов, вплоть до таинственных принцесс, воплощающих собой планеты.

Помимо общеизвестных существ, читатель найдёт упоминания редких. Допустим, как зовут рыб, что сопровождают солнце во время движения по небу. Или читатель познает, редко где упоминаемые, особенности отличия китайских созданий от европейских. Единорог на Западе, это не единорог на Востоке. Аналогичная ситуация с драконом и рядом других существ. Вроде бы полезная информация, но при этом полностью бесполезная.

Когда Борхес уставал от животного мира, он брался за мир растительный: растение-овца, мандрагора. Он вспомнил о жителях зазеркалья, первую жену Адама, отрицательную вторую сущность человека. Даже планета Земля занесена им в разряд вымышленных существ, ежели она вдруг задумается, что может думать. Одним словом, Хорхе-Луис Хорхегильермович свалил в кучу, наградив современников и потомков примерной версией бестиария его дней, хотя подобного добра навалом. Впрочем, возможно Борхес нанёс превентивный удар по набирающему популярность фэнтези-направлению, облегчив писателям жизнь, предложив для них труд, способный помочь в изобретении существ.

Читатель должен задуматься. А что следует считать вымышленными существами? Созданий, чьё существование невозможно или каких-то иных? Сам Борхес нигде об этом не упоминает. Наоборот, он рассказывает о таком, что вполне может появиться, прояви человек к тому желание. Так ли трудно создать шестиногую антилопу? И как быть с теми, кто изначально существовал на бумаге, не имея воображаемой телесной оболочки? Есть и такие существа в доступном для чтения перечне. Поэтому нужно с осторожность подходить к понимаю вымышленного, поскольку нельзя с твёрдой уверенностью опровергать существование того, чего никто не видел. Как знать, может и покоится внутри планеты черепаха-кит, на ней слоны-быки, вместе совершающие движения по кругу. Берут сомнения? Тогда бурите и находите реальное подтверждение своим предположениям.

Среди людей обязательно существуют те, кто коллекционирует упоминания о вымышленных существах. Объём их увлечения поистине необъятен, с каждым днём увеличиваясь не поддающимися воображению темпами. Борхес оказал им подмогу. И всё-таки его труд — капля. Он был каплей, когда вышел. Ныне стал менее того. Может и верили в предложенных Хорхе существ — теперь уж точно нет. Однако, люди считают кощунством опровержение тех существ, в которых продолжают верить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Овидий «Метаморфозы» (2-8 н.э.)

Овидий Метаморфозы

«Метаморфозы» Овидия — это летопись прошлого. Как знать, может и не было ничего из того, о чём взялся рассказать древнеримский поэт, а может именно он создал большую часть известных нам мифов. Для опровержения подобного суждения нужно быть специалистом в античном литературном наследии. В строчках Овидия оживают мифы, а сам Овидий берётся за историю мира с самого начала, повествуя о создании всего сущего, борьбе богов, взаимоотношении их с людьми, вплоть до событий, свидетелем которым поэт мог быть лично.

Овидий, какие бы сюжеты он не описывал, сам излагает в присущей ему вязкой манере. Читатель буквально тонет, погружаясь в болото слов. Овидий излишне сух и скорее ведёт репортаж с места событий, нежели заставляет поверить в происходящее. Нет накала страстей — есть описание смешения чувств у действующих лиц. Читатель наблюдает за происходящим, кому-то из героев сочувствует, но в любой предлагаемой автором истории обязательно побеждают боги, любящие прежде всего себя. Поэтому исход заранее предрешён: посмевших бросить вызов ожидает наказание, чаще всего в виде трансформации в нечто отличное от человеческого образа.

Значение «Метаморфоз» велико. С ними следует знакомиться по отдельности, чтобы из каждой части вынести соответствующие выводы. Не зря вдохновение в поэмах Овидия черпали многие поколения писателей, обращаясь за поиском сюжетов именно к «Метаморфозам». Овидий не останавливался на одних и тех же темах, он совершенствовал прошлое, прилагая усилия к собственной его интерпретации. Есть свидетельства о влиянии Овидия на поэтов, творивших до XX века. Однако, если задаться целью провести сравнения, множество авторов и после возвращались к сюжетам из «Метаморфоз», в том числе и писатели в жанрах фантастики и фэнтези.

Боги чрезмерно жестоки. Овидий их показывает могущественными существами с неистребимым ощущением тщеславия. Они ввязываются в дела людей и доказывают им собственное величие, каждый раз прибегая к доступной им способности изменять действительность. Боги могут наслать на людей несчастье в виде потопа, а могут снисходить до разбирательства в индивидуальном порядке. О вере в богов говорить не приходится, за само сомнение в существовании какого-либо определённого бога следует мгновенная кара, к чему прибегали практически все присутствующие в «Метаморфозах» создания высшего порядка.

Важное значение в сюжетах имеет чувство любви. Без него Овидий не обходится. Каждая часть «Метаморфоз» обязательно содержит соответствующие мифы, согласно которым развиваются события. Касается ли дело любви к самому себе или к другому человеку — всё оказывается едино стремящимся к печальному исходу. Лучше всего это чувство обставляется, когда людьми движет любовь к путешествиям во имя определённых идеалов, тогда Овидий скорее создаст благостное завершение, нежели подвергнет героев трансформациям. Впрочем, изменения происходят со всеми действующими лицами, пускай даже на уровне внутренних ощущений.

Не обходится Овидий и без главного наследия древних греков — Героического века: отрезка времени, вместившего основную часть сказаний о славных поступках мужественных людей. Тогда ещё допускалась связь между человечеством и богами, способствующая рождению героев, чьи способности превосходили возможности обыкновенных людей. Именно в Героическом веке случилась осада Трои, скитания Одиссея, подвиги Геракла, поход Ясона, крах дома Агамемнона и многое другое, о чём Овидий рассказал, а о чём-то умолчал.

Не зря «Метаморфозы» сравнивают с энциклопедией Древнего Мира. Овидий использовал хорошо известные ныне мифологические мотивы. Осталось прояснить, насколько их знали его соотечественники и насколько в их курсе были сами древние греки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Еврипид — Трагедии. Часть 1 (438-414 до н.э.)

Еврипид Трагедии

Эсхил позволил на сцене присутствовать двум актёрам, Софокл увеличил их количество до трёх, а Еврипид предпочёл минимизировать значение хора. Именно в такой последовательности видоизменялась древнегреческая трагедия. Предводитель хора ещё не утратил своего значения, продолжая выступать в качестве связующего звена между действующими лицами, поясняя для зрителя происходящее. Это позволило сделать представление более содержательным, что отрицательно сказалось на самом Еврипиде — современники совершенно не ценили его новаторский подход.

Предводитель хора, он же Корифей, не отмечается в качестве действующего лица. При этом без него не обходится ни одна трагедия Еврипида, но не стало бы хуже, отсутствуй он вообще. Поведение данной сценической фигуры разбавляет повествование, озадачивая зрителя высказываниями в пустоту. Под Корифеем можно понимать мысли участвующих в диалогах, поскольку редко кто замечает предводителя хора, как и сам хор, имеющий значение в начале и конце представления, оставаясь в остальных эпизодах немым.

Еврипид не мог кардинально изменить происходящее на сцене. Ему было под силу ввести дополнительных актёров, либо выделить для этого участников из хора, подобно Корифею. Еврипиду нельзя было избавляться от хора, ибо тогда трагедия являлась преставлением, обязанным развлекать зрителя, в том числе и музыкальной составляющей.

Содержание трагедий Еврипида построено на задействовании мифологии. Снова зритель узнаёт новые факты из жизни героев прошлого. Причём стоит обратить внимание на авторский приём, активно им используемый. Еврипид искажал устоявшееся представление о былом, представляя всё в ином виде. Действие его произведений можно считать продолжением ранее написанных Эсхилом и Софоклом трагедий, расширяя их понимание.

Судьбоносное для Древней Греции стояние под стенами Трои привело к ряду последствий, наиболее примечательным из которых является гнев Аполлона на царя Агамемнона, вследствие чего последний убил дочь, потом его же убила жена, а сын отомстил за отца. Софокл в трилогии «Орестея» подробно сообщил детали происшествия, чего Еврипиду показалось мало, благодаря чему зритель получил возможность шире понять злокозненность судьбы, породившей горе на пустом месте, чтобы по окончанию мытарств задействованных в цепочке событий исторических личностей выяснить обстоятельства да посетовать на поступки богов.

Еврипид любил в начале рассказывать о смысле предлагаемой им трагедии. Он обрисовывал предпосылки и чего именно следует ждать. Но никогда раньше времени не говорил о развязке. Зритель должен был недоумевать, видя в трагедии счастливый конец или иную трактовку мифа. Еврипид иначе смотрел на действительность и ему не было трудно пересмотреть текст под другим углом, допустим, «Одиссеи», преподнеся хитреца Одиссея с точки зрения сатиров, до него заброшенных на место обитания циклопа. Сам остров в строчках Еврипида обрёл чёткое географическое указание.

Ясон и Геракл — ещё одни герои трагедий. Еврипид не описывает их поступки в радужных тонах, выбирая для раскрытия характеров сих мужей весьма сомнительные моменты жизни. В части Геракла это касается необъяснимой ярости, вследствие чего он убил жену и детей; Ясон предложил Медее побыть в роли «второй жены», отчего разразилась драма, обрёкшая героя, добывшего руно, на безрадостную старость.

Убийства постоянно происходят за сценой, неся для зрителя груз связанных с ними размышлений. Чаще погибают ни в чём не виновные, обречённые на смерть в силу человеческой способности к заблуждению. Иной раз действующим лицам стоит остановиться и задуматься, тщательно взвесив известные им обстоятельства, вместо этого они идут самым неразумным путём, будто не подозревая, к каким последствиям придут.

На основании трагедий: Алкеста, Медея, Гераклиды, Ипполит, Андромаха, Гекуба, Геракл, Ифигения в Тавриде, Киклоп.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эсхил — Трагедии (V век до н.э.)

Эсхил Трагедии

Повествование удобно расширять за счёт задействования дополнительных элементов, не прибегая к коренному пересмотру подачи материала. Древнегреческий трагик Эсхил всего лишь добавил для участия в представлениях второго актёра, чем обогатил дотоле однонаправленное движение мыcли актёров, вынужденных делиться на хор и его предводителя. Структурно трагедии Эсхила в своём развитии не ушли от начал, сохранив прежние элементы. Теперь хор стал выполнять роль судьи, поддерживая определённую сторону. Действующие лица ведут диалог, оглядываясь на безликое множество и анонимного его предводителя. Автор ставит перед зрителем ряд проблем, словами актёров выражая собственную точку зрения. За каждым из действующих лиц обязательно имеется правдивое восприятие происходящего, но истина всё равно остаётся за Эсхилом.

Современный читатель может ознакомиться со следующими трагедиями Эсхила: Персы, Просительницы, Семеро против Фив, Прометей прикованный, Орестея в трёх частях (Агамемнон, Жертва у гроба, Эвмениды). Все сохранившиеся произведения придерживаются единой структуры, они не отличаются сюжетной насыщенностью и очень часто оставляют ощущение незавершённости, что может быть связано с утратой основной части трагедий Эсхила, в которых действие могло развиваться дальше, как например в Орестее, где каждая часть предваряет последующую.

Эсхил постоянно ратует за Грецию. О ней уважительно отзываются враги и на её землях стремятся жить те, кто волей судьбы вынужден был её покинуть. Обязательно Эсхил взывает к совести, обязывая народ принимать решения на общих собраниях. Греки обязательно выбирают самый гуманный вариант, не опасаясь последствий. Сынам Эллады никто не смеет грозить, кроме других сынов Эллады — они с удовольствием схлестнутся в братоубийственной войне, выбросив за стены тела поверженных соперников на съедение птицам. Их мир полон сочувствия к ближним и одновременно толкает эллинов к кровавым разборкам: отец убивает дочь, жена — мужа, сын — мать, брат — брата. Их судьбами играют боги, а они полны решимости отомстить даже им.

Сопротивление персидскому вторжению показано Эсхилом от лица самих персов, собравших великих ратников со всех краёв империи, чтобы положить мёртвыми в сражении с государством-городами греков. Эсхил прославляет соотечественников, вкладывая в уста потомков Персея прозвание варваров. Он честит Ксеркса и скорбит голосом тени Дария. Трагедия «Персы» от начала до конца — неуёмный панегирик. Присутствующий хор поддерживает автора.

Иначе хор действует в «Просительницах». Эсхил противопоставляет Греции Древний Египет, откуда пришли беглые рабыни. Они понимают, что их участь решена за них, а при положительном решении греков, может разразиться война. Нужно ли это грекам? Смогут ли греки перебороть разрозненность и встретить врага, не побоявшись смерти за чуждых им людей? Эсхил даёт соотечественникам право на самостоятельное принятие решения, поставленный над ними царь лишь представитель для прояснения сопутствующих обстоятельств.

Единство жителей Эллады Эсхил отобразил в красках. Но почему оно возникает только при возникновении внешних угроз, тогда как в остальных ситуациях начинают работать иные закономерности? Завоевав Трою, греки снова стали врагами. Это выражается на бытовом уровне. В Орестее Эсхил на свой лад отображает трагедию одной семьи, использовав для расширения действия по единственному важному обстоятельству, прикрываясь ими для описания происходящих вне сцены убийств. Смерть Агамемнона скрывается за пророчеством Кассандры. Гибель Клитемнестры тоже лишает зрителя монолога от истекающего кровью персонажа. Предпосылкой к кровавым разборкам стало подзуживание богов, чьи деяния Эсхил обсуждает в заключительной трагедии.

Но что боги, если боги молоды и сами недавно захватили власть, одолев титанов. Они проказничают словно подростки, гордые доступными им возможностями и прилагающие усилия, только бы показать силу доставшегося им могущества. Необычно видеть в произведении древнегреческого трагика прямые обвинения, пускай и высказанные от лица Прометея, посмевшего дать людям знания и выведя их из пещер. За это пришлось титану принять наказание от Зевса, желавшего построить мир заново. Как после таких откровений вообще уважительно относиться к богам? Зачем им поклоняться и молиться? Они сильнее человека — и правят по праву сильных. Неспроста под пером Эсхила Прометей предсказывает грядущее падение олимпийских богов.

И древние греки умели разумно смотреть на мир, не ограничиваясь однобоким восприятием реальности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Софокл — Трагедии (V век до н.э.)

Софокл Трагедии

Софокл — представитель талантливых драматургов Древней Греции, чьи сочинения смогли пережить время и стать достоянием потомков. Имея ряд ограничений, Софокл создавал поистине трагические произведения для ежегодно проводимых в Афинах представлений. Он никогда не оставлял зрителей равнодушными, предлагая им ладно выстроенную композицию, где разрозненные сцены сливаются в одну понятную историю, раскрывающуюся через чью-то смерть. Семь трагедий доступны читателю и в наши дни: Царь Эдип, Эпип в Колоне, Антигона, Трахинянки, Аякс, Филоктет, Электра.

Не стоит думать, будто Софокл создавал самобытные истории, полностью их придумывая. Он, как и другие древнегреческие поэты, опирался на мифологическое наследие, черпая из него нужные ему исходные данные для построения сюжета. Порой оказывалось так, что одна история доступна в разных интерпретациях, поскольку свою руку к пониманию некогда происходившего прикладывали многие драматурги, в том числе и Софокл.

По накалу страстей и продуманности сюжета была и останется лучшей трагедия «Царь Эдип». Хорошо знакомый читателю миф о человеке, убившем отца, чтобы жениться на собственной матери, представлен иначе, нежели читатель привык его воспринимать, дотоле опираясь на слухи, а не на истории оригинального происхождения. У Софокла всё иначе, ведь не в том вина Эдипа, якобы убившего отца, а совершенно в ином, о чём он и сам не подозревал изначально, заботясь лишь о сохранности своей жизни, что должна оборваться, если верить пророчествам. Читателю всегда тяжело бороться с одолевающими его эмоциями, когда приходится взирать происходящее в трагедии действие. Воистину, прожить жизнь и остаться в памяти звеном, испорченной до твоего рождения цепи, — не самое приятное.

Описанные в «Царе Эдипе» события дали Софоклу дополнительную пищу для размышлений. Он взялся рассказать зрителю о дальнейшей судьбе царя, изгнанном за аморальный поступок. Благодаря данной трагедии, как и благодаря остальным произведениям Софокла, читатель понимает, насколько моральные устои древних греков были идеальны. Их нравы не имели ничего общего с теми, которые им после принесли римляне. Действующие лица в трагедиях Софокла думают об уважении современников, тяжко переносят осуждение и буквально выгорают, стоит произойти такому, отчего нет смысла продолжать жить.

«Эдип в Колоне» наполнен жалостью царя к себе, осознающим тяжесть существования детей, чей отец допустил кровосмесительную связь. Подобное положение драматурги Древней Греции трактовали по-разному. Чаще всего дети у Эдипа были не от связи с матерью. У Софокла же, для большей трагичности, детям суждено принять грехопадение родителя и нести на себе тень позора после его смерти. Отойдя от устойчивой композиции, Софокл был сосредоточен на передаче тяжёлого эмоционально состояния, способного довести человека до истощения. В той же манере им будет написана «Антигона», названная по имени главной героини: дочери Эдипа. Душевный упадок приводит её к наиболее адекватному осознанному исходу в духе трагедий Софокла.

Оставшиеся четыре трагедии связаны с событиями Троянской войны. Среди действующих лиц задействованы легендарные личности, вроде Одиссея, Геракла и Аякса. Пострадали под пером Софокла все, кроме Одиссея, хитроумно обводившего встречных вокруг пальца. Проследить чёткий сюжет удаётся только в «Филоктете»: автором поставлена цель, действующие лица к ней идут, прибегают к уловкам и нравственно страдают. Одиссею потребовался лук почившего Геракла, хранимый верным тому человеком, некогда лично же Одиссеем брошенным на необитаемом острове. Зритель заранее знал, что Троя в итоге падёт, но ему не были известны мелкие обстоятельства, за счёт которых драматурги и создавали интригу. Раздавленный обстоятельствами Филоктет будет предан, чтобы общее дело не пострадало. Трагедия для главного героя в этом произведении сложилась до описанных Софоклом событий, тогда как происходящее на сцене и последующее — скорее триумф человечности.

Софокл отыскал слова и для возвеличивания самоубийцы Аякса, славного воина периода войны с Троей, обстоятельства гибели которого трактуются по-разному. Для придания трагичности последнего отведённого Аяксу срока, Софокл вводит в повествование многажды прославившегося хитростью Одиссея. Исторически дело касалось обладания оружием погибшего Ахилла. Софокл наполнил текст содержательными нравственными страданиями, подведя зрителя к понимаю, вследствие чего Аякс погиб. Этот вариант событий имеет право на существование наравне с другими.

Опосредовано последствия Троянской войны описаны Софоклом в трагедиях «Трахинянки» и «Электра». В основном внимание зрителя отводится жене Геракла, ждущей возвращения мужа, а также сыну Агамемнона, бежавшего на чужбину из-за связанных с убийством отца обстоятельств. Читатель понимает — виновные должны быть наказаны. Виноват ли заслуженно или вершил правое дело — не имеет значения. За смерть требуется принять ответную кару. Может поэтому люди смертны? Получается, уход из жизни является отражением этой закономерности.

Геракл, спасший жену, убив при этом кентавра, должен был и сам погибнуть страшной смертью, испытывая жесточайшие муки. Право автора на собственную интерпретацию не обсуждается — Геракл принял то, что ему приписали. Не сразу зритель понял, к чему будет подводить повествование Софокл. Впрочем, Софокл часто сводил в могилу действующих лиц, поэтому не стоит удивляться, что от моральных страданий гибнут и другие участники действия, невольно совершившие поступок, повлекший чью-то смерть.

Иначе воспринимается «Электра». Софокл не до конца рассказывает эту историю. Возможно у неё есть продолжение, но о нём современный читатель не знает. Автор первоначально уделяет внимание Электре, сестре Ореста, чувствующей себя запертой в клетке. Она осознаёт проступок матери, приведший к гибели отца. Как на этот раз свершится месть? Софокл не стал изыскивать новых рецептов, осуществляя правосудие наиболее прямолинейным способом. Это не умаляет трагичности развернувшихся перед зрителем сцен.

Попрание морали приводит к содроганию, ужасу от произошедшего и, отчего-то, вызывает восхищение. Потому и нравятся людям трагедии — появляется возможность прикоснуться к порицаемым в обществе поступкам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гомер «Одиссея» (VIII век до н.э.)

Человек — игрушка в руках богов. И когда богам скучно, тогда они начинают устраивать между собой состязания. И нет ничего лучше, чем собственными руками направить ход событий по своему сценарию. Древние греки склонны были верить именно в такое положение дел — это следует из того наследия, которое они оставили потомкам. Среди них наиболее выделяется Гомер, чьи произведения не были уничтожены, дойдя до нас едва ли не в полноценном виде. Повезло Гомеру и с переводчиками: читателю доступно много вариантов, причём все довольно сносного качества. Конечно, передать первозданную красоту было невозможно, но и манера изложения не нуждается в тщательном подборе рифм. От переводчиков требовалось держаться заданного размера, не брезгуя изменять ударения в словах, дабы не улетучилась певучесть.

Вопреки сложившемуся мнению, Одиссей не так страдал, возвращаясь домой, как это принято думать. На его пути возникло несколько препятствий, которые он успешно преодолел. А разве он мог их не преодолеть, когда сама Афина спускалась к нему с Олимпа, дабы наперёд рассказать, что его ждёт впереди и каким образом лучше выйти сухим из воды? Одиссею оставалось следовать советам, чем он и занимается на протяжении всего повествования. Вот не знай он о поджидающих его опасностях, то сгинул бы в безвестности. А тут на его стороне оказался помимо Афины громовержец Зевс, более важное лицо в божественной иерархии, нежели затаивший на Одиссея обиду Посейдон, чьего сына покалечил главный герой, возмутившись предложению быть размазанным о баранью тушу, прежде чем его начнут поедать.

Не так важны скитания Одиссея, как драма, разыгравшаяся на Итаке, где особая роль отводится его сыну и жене, противостоящих доблестным мужам, вознамерившимся оспорить титул властителя острова. Именно бойня в доме Одиссея — важная составляющая произведения. Самой бойне служит примечательный пролог, из которого читатель может узнать о метаниях сына, никогда не видевшего отца, а также о верности жены, придумывающей разные хитрости, лишь бы отдалить момент ожидающего её позора. Не обходится и тут без Афины. Богиня всюду вмешивается, давая подсказки. Людьми играют, не спрашивая их мнения. Можно пойти против воли богов, но тогда повезёт в единственном случае, когда за тебя заступится более сильный или хитрый бог, иначе печального конца не миновать.

«Одиссея» на удивление получилась добротным произведением. Не стоит обращать внимания на форму подачи материала. Надо полагать, передавать друг другу истории удобнее было с помощью песнопевцев, а ничего лучше стихотворной формы для этого не существует. Главное, «Одиссея» сумела пережить агрессию христиан, уничтожавших всё, что было связано с политеизмом. Наследие древних греков особенно заслуживало такого отношения, даже несмотря на то, что принцип единобожия всё-таки проник в их воззрения незадолго до нашей эры. По сути, ничего после этого не изменилось. Человек так и остался игрушкой, только теперь им распоряжается единый Бог и его заместители в лице архангелов и святых. Есть и противовесные силы. Произошло переосмысление понятий, а принципы остались теми же.

Удивительно, сказание Гомера близко по духу современному человеку. Действующие лица «Одиссеи» поступают согласно нормам морали сегодняшнего дня. Нет в их поступках ничего из того, чем славилась Древняя Греция и позже Древний Рим. Нет и того, о чём ныне говорят. Кажется, вольные нравы были в далёкие времена, но о них не судачили на каждом углу, как об этом теперь кричат сторонники подобного. А если даже Гомер об этом не говорит, то было ли что-то противоестественное вообще?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 4 5