trounin.ru

С 1863 года Мельников — публицист. Он пересказывал опыт, наработанный за годы чиновничьей службы, связанной с исследованием и искоренением старообрядчества. Читателю должно было быть интересно, откуда вообще возникли предпосылки к церковному расколу. Отчего на Руси всё вмиг разладилось? На это Мельников дал объясняющий ответ — проблема возникла не при Никоне, она существовала издавна, нисколько не способная придти к единому согласию. Любая религия — это набор утверждённых установлений, соблюдать которые следует обязательно. И дело сложилось так, что на Руси никто установлений как раз и не утверждал, отчего в разных областях страны обряды исполнялись различным образом. Требовалось предпринять меры к искоренению различий, чем Никон и занялся решительно.

Почему разногласия вообще возникли? Всякому должна быть известна шутка, гласящая, что в результате множественного переписывания текстов, слово «праздность» приняло вид «покаяния». И теперь, вместо радости, верующий обязывается придерживаться строгости. Шутка ли это? Отнюдь. Переписчики ошибались — могли то делать намеренно или не умея разобрать истёршийся со страниц текст. Мельников твёрдо уверен — Иван Грозный потому задумал книгопечатание на Руси, дабы переписчики ошибок более не допускали. Видел Иван Грозный и проблемы с обрядами, нисколько не имеющий способности повлиять на ситуацию. Может потому он жестоко расправлялся с церковниками? Почему-то историки описывают жестокость царя, не находя ей никакого разумного осмысления, кроме умопомешательства из-за смерти первой жены.

Нужно помнить и о разделении Руси. Одна часть подчинялась сперва владимирским патриархам, после московским. Тогда как другая соотносилась с Константинополем, ибо располагалась на территории Великого Княжества Литовского. Мельников даже сделал заключение, что как раз православные с литовских земель практически не поддались расколу, ибо соблюдали полагающиеся им обряды, тогда как Московская Русь подверглась существенной встряске.

Знакомясь с версией Мельникова, читатель быстро убеждается в правоте действий Никона, поступавшего не по самостоятельному домысливанию или выбору определённых предпочтений, а специально отсылавшего человека, чтобы тот всё приметил и после рассказал, в чём отличие между верованиями на Руси и вне её. Конечно, возникает недоумение, бывшее свойственным и русскому православному люду. Отчего не могут ошибаться бывшие византийские патриархи, некогда не побрезговавшие переходом в католичество?

Остаётся единственное мнение, характеризующее русский народ, да и любой другой народ, если рассматривать его внимательно. Человеку свойственно быть невежественным, принимать за данность сделанное прежде установление. Только в случае русских получается, что всё они принимают за положенное, редко стремясь оное переиначить. Ежели нечто обстоит определённым образом, значит то исходит от Бога: примерно такая логика. Достаточно сослаться на позже возникшее крепостное право, казавшееся установленным едва ли не с сотворения мира, хотя начало оно берёт от Петра I, внёсшего изменения в соответствующие преобразования Бориса Годунова. Может пройти жизнь одного поколения, как до него созданное покажется русскому народу незыблемым, тем самым извечно существующим явлением.

Церковный раскол пришёлся на 1666 год. Уже в этом люди увидели проявление дьявольского замысла. Никона называли антихристом. Общество всколыхнулось, не способное согласиться с попранием заведённых предками установлений. И пусть Никон вскоре сам оказался в опале, запущенные процессы отменять не стали. Более того, Пётр I поступит радикальным образом, подчинив церковь государству, тем сообщив необходимость считать, что государь дан народу от Бога. Тогда нужды старообрядцев и вовсе перестали иметь важность, скорее мешающие спокойному сосуществованию. Впрочем, не так это просто — и Петру старообрядцы смогли в итоге услужить в борьбе со шведами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Завершать сказание о старообрядцах следовало обязательным упоминанием сектантства. Этому и посвятил Мельников две последние части. Павел стремился объяснить читателю, из чего проистекают те или иные представления о сущем. А понимая, что всякая ныне существующая религия, имеющая множество последователей, некогда представляла из себя раскольническую секту, в наше время за таковую более не принимаемая, поэтому понимание сектантства — вопрос тяжёлый. Сам Мельников говорит — в семья старообрядцев одновременно могло уживаться до четырёх и более верований. Но существовали течения, исповедовавшие излишне радикальные воззрения, противные представлению о гуманности человеческих побуждений. Потому-то существовало острое неприятие секты хлыстов, особенно её особой разновидности — скопцов.

Мельникову было без разницы, о чём именно он всё-таки расскажет читателю. Ежели беседующие на страницах действующие лица не успокоятся, размышляя о масонах, с тем же успехом они начнут сообщать друг друга о хлыстах. Знает ли собеседник, почему хлысты крестятся двумя руками? Ибо не должен человек создавать кумира себе, потому крестятся они на людей, созданных по образу и подобию Бога. А знает ли собеседник, почему Бог создал всё сущее, кроме человека? Пусть знает тогда, что человека создал дьявол, а Бог всего лишь вдохнул в него душу. Из осознания сей данности следуют определённые выводы, вроде необходимости укрощать желания плоти. И ещё лучше становятся понятными убеждения скопцов. Это идёт вразрез с представлениями христианства, где полагается бороться с искушениями, претерпевать страдания, а не облегчать себе жизнь, действуя калечащими способами.

Читатель заметит на страницах негативное отношение Мельникова к юродивым, тем самым блаженным, которых почитали на Руси. Все откровения и установления истин гласом неразумных — только словесная чушь, лишённая смысла. Впрочем, Мельников откажет в адекватности не только им. Некоторые действующие лица станут страдать от сущих глупостей. Одна из героинь на протяжении многих сотен страниц будет озадачена раскрытием понимания духовного брака. Каким бы образом ей не объясняли, она всё равно не поймёт, стеная без чувства меры, недоумевающая, почему от неё скрывают истинную суть такой связи между мужчиной и женщиной. Позиция Мельникова понятна — он писал, дабы заработать. Поэтому серьёзно воспринимать явную глупость действующих лиц читатель не станет.

Вот история о глупости веры в силу юродивых. Дожив до ста лет, семейная пара не завела детей. И вот пришёл к ним блаженный, попросив поесть. Из еды была курочка-любимица. Её-то и пустили под нож, накормив к ним в дом пришедшего странника. Спустя короткое время понесла столетняя женщина, выносила и родила здорового ребёнка. После столь явного доказательства способностей блаженных, всякий предпочтёт им верить, поскольку человек привык прикрывать верой собственное бессилие.

Ещё не раз Мельников возвращается к сектантам, появляются на страницах действующие лица из предыдущих частей. Всё планомерно шло к промежуточному завершению. Остановить литературную деятельность Павла могла только смерть. Если бы он не умер через два года после завершения «На горах», читатель мог увидеть новое действие, связанное общей темой, о которой Павел писал на протяжении последних двенадцати лет жизни. Оттого и нет в конце четвёртой части окончания. Мельников просто поставил точку в главе, вполне готовый к продолжению работы, было бы кого возможно заинтересовать. Ежели Павлу не сделают выгодного предложения, тогда и писать он более не станет. Но всё обстояло хуже. К 1880 году Мельников уже болел, не мог держать перо в руках, он чах на глазах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Новая книга — новый интерес. Опять приходит пора начинать делиться с читателем очередной порцией фактов. Мельников того, безусловно, ожидал с нетерпением. Он переносил действие романа «В лесах» немного в другое место, потому именуя его отныне «На горах». Там в прежние времена обитала мордва, значит читатель узнает обстоятельства их быта. Обязательно нужно рассказать про переселение в их земли русских. И про то, как русские относились к лесным насаждениям. Может читатель не знает, тогда Мельников пояснит. Где есть русский человек — там нет деревьев. Это лишь в сказках и в словах других писателей лес является неотъемлемой составляющей национального самосознания. Отнюдь, Павел то видел иначе. Впрочем, он многое воспринимал под другим углом зрения. Взять тех же старообрядцев. Их ли он взялся показать на страницах или нет? Читатель увидит не православных христиан с особыми ритуалами, а набожных людей, лишённых желания следовать религиозным требованиям и запретам.

Мельников любит строить повествование, постоянно отклоняясь на сторонние истории. Появляется ощущение дискомфорта. Всему этому нашлось бы место в виде отдельных рассказов, что вполне осуществимо, учитывая объём текста. Что-то достойно именоваться даже повестью. Приходится вспомнить о беде под названием — желание заработать писательским ремеслом. Именно потому страницы романа вмещают абсолютно всё, вплоть до травли баек о Потёмкине. Казалось бы, всё это рассказано не к месту, но против авторской воли не возразишь.

Особое внимание Мельников уделил двум сюжетным линиям. Первая касается семьи Смолокурова. Отец отдал дочь на воспитание, откуда та вышла добропорядочной девушкой, невестой всем женихам на зависть. Ей будет позволено выйти замуж по собственному разумению. Вторая линия — путь торговца рыбой по реке, должного озаботиться продвижением судна с товаром, убедиться в целесообразности предпринятого им дела, поскольку недалёк момент, вследствие чего легко прогореть. Раскрывая эти линии, Павел старался не отклоняться, так как и сам был захвачен повествованием, так удачно пришедшим ему в качестве возможности широко и щедро переносить мысли на бумагу.

Публикация романа шла частями. Сперва принятый с воодушевлением, получивший одобрение у первых лиц государства, он всё-таки встречал сопротивление редакторской цензуры. Рост недовольства Павла становится очевидным в последующем, когда вслед за первой начинается вторая часть, к которой Мельников скорее всего питал отвращение. Повествование резко сбавило в информативности, не сообщая ничего, если сравнивать с изначально проделанной Павлом работой. Один раз проявился всплеск, стоило затронуть тему судьбы торговцев вне России и людей, оказавшихся в плену. Вот там Мельников обрёл силу слова, донося до сведения читателя соответствующую информацию. Хотя, можно и не верить Павлу. С другой стороны, кажется — русские уже забыли ценность даваемых обещаний. Некогда и из плена не допускалось освобождаться с помощью побега, поскольку то приравнивалось к клятвопреступлению.

Нельзя не упомянуть наставительную речь Мельникова, взявшегося объяснить, кто такие фармазоны. Не возникает вопрос, зачем это ему понадобилось. Просто сидели герои произведения на берегу, удили рыбу и судачили обо всём на свете, в том числе и о таком явлении, имя которому масонство. Пугались они своей неосведомлённости, дивились проводимым ими обрядам, но не находили ничего особенного, кроме следования некоторым странностям, вроде запрета на женитьбу и употребление в пищу мяса, за исключением молочных продуктов. Читатель даже подумает, что Павлу без разницы было о чём писать. Мельников словно и сам давно забыл, о чём некогда собрался рассказывать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Прежде сказанное нисколько не изменяется, оставаясь тем же. Мельников продолжил писать, ожидая солидной оплаты за каждый отдельный лист. Для этого он щедро описывал особенности староверов, вне всякой меры углубляясь в детали. Понятнее от того они не станут. И для этого Мельников приведёт историю, озадачив пониманием, что особых отличий не имеется, всё сводится к разным образом исполняемым обрядам. Тогда какова суть рассказываемой истории? Её уже итак не осталось, поскольку читатель должен был запутаться, потеряв нить повествования. Сомнительно, чтобы Мельников вообще чему-то придавал значение, кроме необходимости наполнять текст ещё большим количеством слов. Заданный ритм он не нарушит и после поставленной точки. Впереди его ожидала работа над не менее масштабным произведением «На горах».

Некоторые суждения кажутся читателю надуманными. Порою Мельников принимался описывать такое, чему сложно поверить. Одним из таких моментов стало упоминание женской терпимости. Окажется так, что как не веди себя мужья — жёны всё стерпят. Ежели бросит и оставит на прозябание, так они и рады тому будут, ибо так лучше для мужа станет. Где это найти в тексте? Скорее следует говорить о выхваченном из повествования эпизоде, существенной роли ни на что не оказывающий. Впрочем, с таким суждением можно подойти к любой представленной на страницах сцене. Имеется лишь незначительное количество исключений.

Знает ли читатель, как тяжела доля сироты в поселениях староверов? Он становился хуже раба, всеми понукаемый и исполняющий прихоти каждого. Мельников с удовольствием описал страдания такого человека, сумев найти продолжение, более ему полезное, нежели просто отправить на армейскую службу и с тем закончить сказ. Кем мог стать сирота, прояви малейшее усердие? Например, вполне мог оказаться знающим письмо. А коли наделён такой способностью, значит должен занять важное положение в тамошнем обществе. И, вполне логично, получит возможность избавиться от прежних обязательств, налагая обязательства уже на других. Получается, Мельников рассказал поучительную историю, заодно обеспечив собственный заработок за каждый отдельно взятый лист. И было бы то хорошо, придерживайся схожего повествования он в дальнейшем, не возвращаясь опять до обрядов староверов.

Отчего не упомянуть на страницах сказание про град Китеж? Особенно учитывая, что про сей город все давно забыли. Некогда, когда татарское иго разлилось по Руси, Китеж ушёл под воду, не уступив завоевателю своих земель. С той поры в народе появилась вера, что когда-нибудь град станет вновь доступным, стоит уйти татарам восвояси. Но те ушли, а Китеж так и не появился, став одной из легенд староверов. Пусть тому имеется более рациональное объяснение, только Мельников не для того о нём взялся рассказывать. Он хватался за всякую возможность, позволяющую заполнять страницы. Даже кажется, не будь сего подводного града — Мельников всё-равно мог найти, о чём другом написать.

Известно ли читателю, каким образом староверы писали тайные послания? Они могли использовать молоко, тем вводя в заблуждение. Порою кажется, отчего Мельников не создавал произведения схожим способом? Или он всё-таки использовал приёмы, не совсем схожие с правдой? Зачем-то ведь он решил свести понимание верований староверов на нет. Долго показывая их людьми с особым складом мышления, живущими подобно христианам, но с некоторыми отличиями. Теперь же выходило так, будто не стоило то никаких забот. Всё отличие сводится к иллюзорности. Потому и вспоминается град Китеж — обыкновенный город для одних и элемент сказания для других. Он как бы есть и его как бы нет — остаётся лишь верить. А Мельникову оставалось продолжать писать — стоимость печатного листа возросла.

Автор: Константин Трунин

» Read more

По деньги пошёл Павел Мельников, забыв об остальном, думая более про стоимость написанного им листа. Когда возникает такая ситуация, человек обязательно становится плодотворным, работая в духе французских или английских романистов, бывших дотошными до всякой мелочи. Будучи хорошо знакомым с нравами старообрядцев, не раз о них повествуя, Мельников задумал большое произведение, где отразит имеющиеся у него сведения. Получилось так, что обстоятельства минувших событий послужили главным материалом, позволившим поправить Павлу финансовое благополучие. Читатель должен быть готов внимать потоку льющихся слов, останавливающихся подолгу на чём-то одном, пока тема не окажется исчерпанной. После новый предмет для обсуждения, показанный с тем же усердием.

Мельников разбил повествование на мужское и женское восприятие действительности. Если мужчины видят кругом разврат и прочие нелицеприятные моменты, то женщины верят в святость всего их окружающего. Где юная дочь воспринимается соблазняющейся на замужество, ибо видит отец её горящие глаза, то мать отказывается верить в подобный ход мыслей, уверенная в порядочности воспитанного ею ребёнка. Да и дочь не оправдывает ожиданий, стремясь иметь женихом Христа, уйдя в монастырь. Может мать с тем и согласится, верящая в благость поступка, тогда как отец возмутится, поскольку знает, в каких местах обитают самые гнилые элементы общества, потому и живущие отдельно от мирской суеты, дабы хотя бы тем укрыться от людской молвы. Так два восприятия продолжат бороться, не имея точек соприкосновения, кроме одной — заставляющей их существовать одновременно.

Исторический экскурс — богатая почва для наполнения страниц. Пусть действующие лица разговаривают о становлении кузнеца Акинфия Демидова, сумевшего добиться высокого положения, превзойдя все возможные ожидания. Можно обсудить восстание Стеньки Разина, упомянув моменты из его жизни. О чём угодно можно говорить, лишь бы создать ещё больше текста, тем обеспечивая подкрадывающуюся старость. Но когда речь коснётся быта старообрядцев, там Павла ничем не остановить. Кроме него никто мог и не ведать, не предполагая и не задумываясь, забыв о продолжающих существовать сторонниках непризнания раскола.

Стремление зарабатывать, обретать влияние — вот основа для повествования, рассматриваемая Мельниковым чаще прочего. Не тем интересны старообрядцы, что имеют иные представления об исповедуемой ими религии, поражает их склонность постоянно действовать, улучшая имеющееся. Кажется удивительным, как такие деятельные люди не видели необходимости смириться с обстоятельствами и не выпячивать иное представление о религии. Ведь было понятно, кто стоит над русской православной верой, кому они объявляют негласный протест. Сам император оказывался вынужден мириться с самовольством, отрицающим его право на власть над порученными ему Богом людьми. Может именно из-за этого Мельников не выделял старообрядцев, показав их обыкновенность, словно не имели они других представлений, а воплощали собой типичных для России людей.

Как случилось так, что веря в Бога, верилось и в богатство? Где есть склонность к заработку денег, там не берётся в расчёт нечто, способное помешать извлечению прибыли. Возникает расхождение в понимании старообрядцев, преимущественно показываемых дельцами, но не желающими расставаться с сохраняемыми ими предрассудками. Однако, достаточно привести для примера бани, которые некоторым направлениям старообрядчества противопоказаны. То есть людям запрещается мыться, закрывать тело от гнуса и далее в таком же духе, так как человек рождён для страданий. Мельников открыто говорит, насколько любили старообрядцы омывать тело горячей водой, понимая греховность поступка, не желая становиться доказательством дремучести ума. Так почему не согласились они принести жертву большего размера, стоившую им права на существование в пределах земли русской?

Не давайте в долг: гласит мудрость старообрядцев. Лучше дайте просимое, не требуя возвращения. То кажется правильным — кто бы из старообрядцев того правила придерживался. Не обязательно отдавать денежные средства, даримым могут быть ценности, вплоть до высших материй, вроде веры в божественный промысел. Отдать полагается родителям дочерей, куда бы они не направились. Ежели противиться, смерть придёт раньше положенного ей срока. Начав с гнева отца на выбор дочери, Мельников подвёл конец второй части повествования под неизбежный при конфликтах итог. Осталось дождаться задействования основных сил, ибо печальному результату быть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Православное ли православие? Оно — цепочка установлений, измысленных кем-то на протяжении двух тысячелетий. Теперь принят определённый вид, имеющий мало общего с первоначальным замыслом деятелей во имя христианства. То — тяжёлая тема для обсуждений, имеющая один схожий момент. Согласно ему возникает единственно возможное суждение — нет истинной правды, а есть люди, желающие нечто принимать за должное быть. Чем не примечателен раскол, случившийся при Никоне? Группа радетелей за веру не нашла общего языка, уничтожив прежде существовавшие порядки. Многие не согласились с переменами, предпочтя прозываться старообрядцами и выполнять обряды на угодный им лад. И ведь не получится переубедить, будто новые требования соответствуют действительности. Проще сказать, что противоположное твоему мнение исходит от дьявола.

Христианская заповедь призывает любить врагов. Но какой христианин ей следует? Церковь, возглавляющая православие, стремится бороться за право на личное представление, осуждая прочие взгляды. Она не любит врагов и не прощает их. Но вот появился человек, не согласный с тем, будто следует кого-то любить, кроме идущих с ним, имеющих схожие представления о вере. Он считает себя истово верным религии, не соглашаясь принять иное мнение. Он такой же православный, но оным не считающийся. Его назовут сектантом и призовут с ним бороться, вместо того, чтобы постараться понять и принять без возражений.

Тем человеком был мельниковский Гриша, выросший без родителей парень, живший в уединении с Богом в душе, борясь с искушениями. Он страстно желал найти похожих на него людей. Словно отрок времён крещения Руси, он желал уйти в пустынные места, вырыть пещеру и жить во славу божественного промысла, принимая страдания. Гриша найдёт живущих в уединении людей, примет их аскетичный образ жизни и подивится силе духа, когда в день съедается хлебный сухарик, укрепляющий тело для ежедневных и еженощных молитв. Быть Грише счастливым, не разойдись он во мнении о понимании религии.

Всякая вера обречена постоянно изменяться. Рождаются подобные Грише, берущиеся сказать другим, как необходимо относиться к устоявшимся представлениям. Не следует любить врагов, нельзя креститься щепоткой, допускается думать о зле и приносить страдание людям. Православие вырождалось, покуда расходились пути до того придерживавшихся единой веры. Установившаяся после форма вызывала недоумение, но не настолько, чтобы мыслить подобно Грише, не признававшего чужое мнение и жившего собственными представлениями.

Читатель задумается, каким желал показать Гришу Мельников. Неужели человеком, склонным к саморазрушению, готовым причинять боль? Из Гриши можно создать инструмент с определёнными свойствами, закладывая в его голову любые мысли, направляя к уничтожению кому-то неугодных явлений. Разве это не прямое подтверждение начинавшихся в России процессов, порождавших молодых людей, шедших на смерть, воплощая идеалы сомнительной полезности? Они не обязательно исповедовали православие, зато их представления позволяли совершаться безумствам, ставившим российское государство перед угрозой уничтожения.

Не о религии писал Павел Мельников повесть. Пусть в центре повествования старовер Гриша, это отвлечение от внимания к более грозным процессам, набиравшим силу. Повесть рассказывает о готовых на безумства людях, не желающих принимать настоящее, живущих иллюзиями. Каким бы образом не обстояло дело сейчас, таковы заслуги предыдущих поколений, стремившихся именно к такому варианту существования. Жить бы в мире и покое, согласившись отказаться от перемен, но не бывать такому в обществе людей, склонных показывать деятельность, будто бы улучшая имеющееся. В итоге проливается кровь, разрушаются установления и вновь появляются недовольные.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Раз начал Мельников о замечательных качествах русских людей говорить, то нельзя обходить их стороной. Случилось Павлу услышать два рассказа, которыми он решил поделиться с читателем. В первом повествование идёт о строгости прибывшего к крестьянам судьи, знавшего законы и наказывавшего за их незнание. Во втором речь заходит о порядках при Аракчееве, но смысл там не такой простой, каким может показаться на первый взгляд.

Казалось бы, всему мера дана определённая. Придерживайся её и будет счастье. Коли велел государь не спать на печке, то подчиняйся. А если разрешил только без соломенной подстилки, исполни и это. Понятно, мудр правитель, проявивший заботу о мужиках. Теперь не станут дома у них гореть. Ежели пожару быть, то в каждом доме на крыше полагается держать кадку с водой и швабру, тем самым способствуя быстрому тушению огня. Зима ли на улице — значения не имеет. Не думал государь о мелочах, но штраф определил в сто рублей. Для выплаты оной суммы придётся продать дом со всем имуществом, ещё и должен останешься. Затруднение в другом — о таких законах крестьянам никто не сообщал.

Об этом Мельников поведал в рассказе «На станции». Прибыл на село отставной военный, ныне ставший судьёй. Человек он честный, взяток не берёт, законы чтит и требует от всех такого же отношения к указам государя. Основа известной ему науки — за незнание закона полагается штраф. Крестьянам не удаётся понять приводимые им доводы, ведь зачем выполнять приказания, не имеющие смысла? Будто в России законы принимаются таким образом, чтобы нельзя было обойтись без их нарушения. Положена кадка с водой на крыше — не спорь. Будешь спорить — лишишься крыши над головой да по миру пойдёшь.

Укорял Павел российское законодательство или он отстаивал необходимость соблюдать законы? Читатель не сможет понять, не сумев придти к мнению, за кем же должна остаться правда. За судьёй, верным предписаниям, или за крестьянами, не настолько тёмными, дабы подчиняться очевидным для них глупостям? Двоякость положения достигается за счёт того, что сперва Мельников показал вполне разумное указание на запрещение создавать условия, способствующие возникновению пожара, потом представил иную ситуацию, согласно которой закон выглядит недоработанным. Только штраф всё равно чрезмерно суров. Потому лучше уступить требованиям государя. Ничего не случится, если поставить кадку с водой на крышу. Лишь бы не оговаривали дополнительно литраж и прочие глупости, за отсутствие которых полагается тот же штраф.

Проще держать язык за зубами. Пришёл к тебе проверяющий, открой ему дверь, покажи требуемое и выполни все указания, какими бы они не казались странными. Подобную тему Мельников развил рассказом «В Чудове». Случилось путнику приметить огрехи Аракчеева, о чём он поспешил доложить жившему в тех местах помещику. Тот с ним согласился, ничего не попишешь против установления. Велено делать так-то и так-то, он послушно выполняет. Вроде бы собеседники признали обоюдную правоту да разошлись. Недалеко ушёл путник, ибо вскоре узнал и вернулся обратно к помещику принять укор от прежде казавшегося солидарного слушателя. Им оказался сам Аракчеев. К тому и мораль рассказа — о всех не устраивающих обстоятельствах рассказывай проверенным людям, способным понять и принять твои суждения. В любом другом случае быть беде. Благо Аракчеев посчитал бледность собеседника доказательством эффективности преподанного урока, не требующим дополнительного наказания. Читатель знает, лучше заплатить сто рублей штрафа, чем принять сто ударов шпицрутенами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Остались старой закалки баре и среди современников Мельникова. О визите к одному из таких он поведал в рассказе «Именинный пирог». Читателю предстаёт пир на весь мир, устроенный именинником из города Рожнов. Мероприятие устраивалось продолжительное, гулять допускалось неделями. Сколько съедалось и выпивалось — не бралось в расчёт. Если в чём-то барин и был скуп, то самый важный свой праздник он отмечал с размахом. Особой сути узнать из повествования не получится, кроме того, что Павел не зря провёл в Рожнове месяц, коли поучаствовал в подобном празднике живота. Стоит отметить контраст русских нравов, готовых поддерживать повсеместный развал, гуляя при этом на широкую ногу. Потому и нет блага, ибо лучше пустить деньги на ветер, нежели вложить в улучшение благосостояния.

Не полагается быть скупым в случае торжественных мероприятий. Читатель с таким суждением всегда согласится, крепко задумавшись, насколько обосновано иметь суровый нрав и повсеместно изыскивать прибыль, дабы за один момент повеселеть и обратить накопления в радость объевшихся и упившихся людей. Посему рекомендуется отставить проявление печали, усвоив иную сторону русского характера: своя рубашка ближе к телу. Если разговор заходит о личных интересах, там щедрость не знает границ. Давно зреет мысль, якобы Мельников ратовал за коллективное владение имуществом, словно то принесёт пользу для России. Естественно, ни о чём подобном Павел не мыслил. Он подмечал особенности характера населяющих страну людей, подмечая в нём разные грани.

Постепенно русский человек изменяется на страницах произведений Павла, приобретая положительные качества. Так ли они нужны? Два противоположных качества взаимно дополняются, побуждая действовать во имя кратких сладких мгновений. Пусть дорога к дому окажется ужасной, зато сам дом поразит воображение всякого его посетившего. И как-то неважно, что жилище такому человеку могут построить, проявив бережливость не в пользу хозяина. Таков уж русский человек, зачем-то извлекающий прибыль, возводя тонкие стены там, где полагалось строить толстые. Подобная безосновательность всегда служит элементом скорого краха всего. Поняв это, не надо задумываться, почему русский народ строит государства, обречённые на гибель: он не желает создать крепкую постройку, предпочитая заниматься самообманом.

В 1858 году Мельников написал повесть «Бабушкины россказни», вспомнив о детстве. Будем считать, представленная на страницах рассказчица приходилось Павлу прабабушкой. Прожила она долгую жизнь — на момент повествования её возраст находился рядом со столетним юбилеем. Всё перепуталось в голове бабушки, что Мельников постарался в реалистичной манере отобразить. Путая одно с другим, вспоминая разные события, рассказчица создаёт у читателя впечатление женщины, чья память сгущалась и выпадала, отчего она не могла вспомнить события Отечественной войны 1812 года.

Внимательный читатель сумеет выделить из текста требуемые ему фрагменты истории, иначе принять описываемое бабушкой он не сможет. Усвоить получится малую частицу воспоминаний, может по причине отсутствия последовательности в повествовании. Кое-что всё-таки отметить придётся, ибо некоторые россказни достойны внимания. Как пример, случай с почтенным барином, любившим становиться крёстным отцом для всех детей в округе, чем спровоцировал примечательную проблему. Согласно тогда действовавшим правилам, нельзя было сочетаться браком, если жених и невеста имеют общего крёстного отца. Читатель живо представляет, каких укоров удостаивался почтенный барин, оказавшийся столь недальновидным. Впрочем, своя рубашка истинно ближе к телу. Не ему печалиться из-за чужих проблем.

Много историй знает бабушка, малое количество вспомнил Мельников. Передать атмосферу живой беседы у Павла получилось и на этот раз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нужно быть Мельниковым, чтобы говорить правду и получить за то знак отличия от государя. Что именно он сказал? Снова поделился болью за происходящее в России. Как так получается, что построенное шесть веков назад стоит поныне, а возведённое в прошлом году уже начало разваливаться? Где найти тот момент, когда русский человек забыл про значение слова «совесть»? Во времена Мельникова об этом не вспоминали. Чем более глухие места посещал Павел, тем сильнее печалился. Не станем искать ответ на вопрос: кто именно виноват. Не станем и предполагать, будто должен быть определённый ответственный за происходящее в стране. Безусловно, взять ситуацию под строгий контроль и вернуть былое великолепие возможно. Почему же это делает кто угодно, кроме основного населяющего Россию народа?

Мало ли в стране мест, должных именоваться «Медвежьим углом». Дорога туда есть, но в крайне плохом состоянии. А если она преображается, значит скоро приедет начальство. Для него же подготовлены объекты, вроде моста, дабы показать заботу о поселении. И не беда, ежели по сему мосту запрещено передвигаться, не для простых смертных он возводился.

Чтобы лучше понять положение, нужно общаться с населением. Мельников узнаёт такое, что заставляет стыдиться. Начинаешь задумываться, что не дано России себя пересилить и смотреть на действительность другим взглядом. Всё в обществе построено на круговой поруке. Если кто желает чем-то заняться, должен каждому заинтересованному лицу заплатить за одобрение измысленного им проекта. Нужно сделать так, дабы самому осталось процентов двадцать от всех затрат. Такая схема применяется ко всему, в том числе и к строительству объектов. Потому немудрено видеть результат производимых усилий. Не простоит и века постройка, в силу объективных причин лишённая шанса быть построенной из качественных материалов с соблюдением технологии строительства на требуемом для того уровне.

Неужели никто не пытается в России поступать на благо? Такие люди есть. Они понимают значение слова «совесть», стремясь ему соответствовать. Только никто не доверит таким людям ответственное дело, не получив за то полагающихся им сумм. Вот и разваливается страна, населённая людьми, не готовыми думать о предстоящем, предпочитая существовать в гниющем настоящем, чему они сами способствуют.

Сходным по духу получился рассказ «Непременный». В отличии от прежнего творчества Мельникова читается с трудом. Объяснение тому в форме подачи. Уже нет понимания происходящего. Мельников отстранился и рассказывает известную ему историю, не дозволяя себе в ней присутствовать. Значит нужно говорить о беллетристическом подходе, плохо удавшемся. Повествовательное наполнение осталось неизменным, Павел описывал пороки общества, связанные с коррупцией.

Остаётся удивляться, насколько ослабла цензура, дозволявшая к публикации прямое обличение. Этому способствовала позиция Павла, не высказывавшего недовольство по адресу государя, трактуя им виденное от утерявших совесть людей. Излишне русский народ привык заботиться об удовлетворении собственных интересов, забывая про окружающих. Попробуй такое исправить, ежели каждый мыслит необходимостью извлечь личную прибыль, не считаясь со страданиями других. Не беда, если рухнут стены дома, главное — мошна набита откатами.

Входить в положение нуждающихся русский человек не стремился. Пусть уродилось много гусей в неурожайный год, мало кому это покажется важным. Но гусь — птица прожорливая, требующая большое количество корма. Вместо выработки определённой позиции, с целью найти выход из создавшегося затруднения, все скорее утопят друг друга, палец о палец не ударяя.

Знак отличия Мельников получил, а стал ли государь взывать к совести населявших Империю людей?

Автор: Константин Трунин

» Read more