trounin.ru

Хромая судьба у гадких лебедей, да и лебеди хромы от гадкой судьбы.

Тяжела доля писателя, если он не может говорить о том, о чём ему хочется. Его переполняет от мыслей, он жаждет ими поделиться, но вынужден быть только с самим собой, поскольку у него нет возможности открыто выражать собственные взгляды. Трагичность произведений Стругацких в том и заключается, что они весь творческий путь предлагали читателю иносказания, наполненные аллюзиями, о смысле которых каждый должен был догадаться самостоятельно. Печаль усиливается от смены поколений, когда новые читатели никогда не смогут до конца понять смысл наполнения творивших некогда писателей. А ведь затрагивали Стругацкие действительно важные темы, постоянно находясь на грани, давая страницам произведений право на существование вне стен каких-либо издательств. И в этом ещё одна трагедия. Могли ли знать братья о скором наступлении описываемой ими реальности? И реальность эта ничем не лучше возведённых государством стен для самих писателей. Кто же мог помыслить о превалирующем значении жадности, низводящей некогда свободно распространяемую литературу под ограничения авторского права.

К слогу Стругацких трудно привыкнуть. Их манера — бесконечные диалоги. Действующие лица беседуют друг с другом, рассуждая о разном. Как знать, может братья говорили между собой, оформляя сказанное в текст? Они затрагивали множество вопросов, предлагая или утаивая ответы от читателя. Стругацкие больше предполагали, неизменно опираясь на действительность. Они думали о будущем, представляя его себе тем или иным. Касательно «Хромой судьбы» — это тоталитарное государство, автоматическая цензура, борьба с инакомыслием, акселерация новых поколений. Размышляют братья и над отсутствием обратной связи с читателем — им неведомы люди, знакомые с их произведениями. Поэтому Стругацкие не могут с твёрдой уверенностью заявлять о верности каких-либо утверждений, пока люди будут лишены права открыто выражать личное мнение.

В одном Аркадий и Борис правы точно. Это касается их предположения о возможности создания инструмента, позволяющего оформлять слова в текст, а сам текст автоматически анализировать не только на грамматические и пунктуационные ошибки, но и предугадывать смысл написанного. На самом деле, практически всё реализовано было ещё в конце XX века; в дальнейшем же человечество обязательно столкнётся с необходимостью фильтрации информации в угоду каких-либо нужд. Не общество говорит о желаемом быть в действительности, а некие субъекты решают возвести новую стену на месте разрушенной старой опоры, пускай и столпа, бывшего важной составляющей общественных ценностей. Очередное десятилетие становится переломным моментом, полностью меняя самосознание людей. И существование автоматической цензуры будет актуальным всегда, ведь некогда дозволенное поменяется местами с запрещённым, а с запрещённого соответственно снимут ограничения.

Прогресс всегда будет находиться в руках государства, если это необходимо. Государство само заинтересовано в развитии технологий. И в один прекрасный день окажется, что это делалось ради единственной цели — получить полный контроль над населением одной отдельно взятой страны и когда-нибудь всей планеты. Стругацкие не обвиняют в этом общество, ведь не люди виноваты, если им приходится скакать с шашкой на танк, а те процессы, которые в комплексном понимании приводят к извращённой реализации некогда задуманных идей, призванных улучшить жизнь. История наглядно показывает бесплодность всех поступков, снова приводя чей-то гений под осознание случившихся из-за него катастрофических последствий.

Стругацкие пытались найти решение, но так и не смогли его найти. Человечество снова будет поставлено перед выбором. А после это произойдёт ещё много раз. Рецепта для счастья не существует: если желаешь бороться — борись, если предпочитаешь молчать — молчи; в том и другом случае на горизонте всегда будет маячить горе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Великий Моурави» | Книга №4

«Великий Моурави» — магнум-опус Анны Антоновской. За первые два тома цикла о грузинском государственном деятеле Георгии Саакадзе писательница была удостоена Сталинской премии второй степени. К четвёртому тому стала заметна однообразность сюжетных линий: «Время освежающего дождя» от «Ходи невредимым!» отличается незначительными деталями, во многом повторяясь. Основой сюжета в очередной раз является метание грузинского народа между Русью и мусульманскими соседями, утрата царём власти и дальнейшие попытки её вернуть, упорное нежелание Саакадзе сесть во главе страны. Вокруг этих тем Антоновская продолжает строить повествование. Всё на рубеже XVI и XVII веков было чересчур удручающе и автор действительно опирается на реальную информацию того времени.

Ещё больше, нежели раньше, Антоновская приближает решение Грузии вступить в добрососедские отношения с Русью, чтобы с её помощью отстоять независимость и не дать исламу упрочить свои позиции на Кавказе. Анна даже прибегает к шагам, в обход бояр и царя Руси, толкая русских на помощь грузинскому народу. Текст наводняется патетическими речами о братстве и необходимости помочь ценой жизни, лишь бы избавить грузин от опасности. Всё это воспринимается с недоумением, поскольку если такое и могло быть на самом деле, то не в подобном виде. Антоновская переигрывает с пафосом, сводя на нет общее радужное впечатление от чтения столь величественного эпоса.

История Георгия Саакадзе такая же реальная, как и описываемые Антоновской события. Политическая обстановка была тяжёлой. Царь Теймураз едва не погиб в бою, вследствие чего утратил власть. Перед Великим Моурави вновь встала задача выбора правителя. Также ему надо озаботиться слиянием земель Грузии в единое государство. Этому мешают амбиции свободолюбивого населения страны, не привыкшего, чтобы им распоряжались. Политической борьбой и думами о будущем наполнены все страницы. Действующие лица не оглядываются назад, размышляя над тем, каким образом защититься от агрессии соседних государств в ближайшее время.

Антоновская продолжает находить слова. Уже сказано было много до, но примерно столько же будет сказано ещё. Сюжет книги «Ходи невредимым!» вписывается в историю Грузии, значит читатель будет внимать жизнеописанию Саакадзе дальше. Нет отчаяния в речах Георгия — он в прежней мере намерен объединить народ в единое государство. Только вот не удаётся ему добиться стабильности. Пять царей сменилось за его сознательную жизнь. И никто не даёт гарантий, что не сменится ещё пять властителей. Внутренне Саакадзе понимает, согласись он сесть на трон, как изменится его мировоззрение, а отпущенный ему срок пребывания на этом свете закономерно укоротится. Кто же тогда будет бороться за целостность страны?

Георгий продолжает оставаться невредимым. Он довольно хлебнул горя, ныне возмужал и пользуется заслуженным уважением. Он давно пробудился, успел повидать мир, внести сумятицу на территорию родной земли и стал человеком, с мнением которого принято считаться. Антоновская сделала Саакадзе центральной фигурой повествования: его поступки напоминают нити, переплетающие разрозненный народ Грузии, удерживая рядом и заставляя понять необходимость перемен. Время освежающего дождя окутало страну, но осуществить цель жизни не получается — многие ищут выгоду лично для себя.

Грузия ещё не заручилась поддержкой северного православного соседа и не может самостоятельно вести политику. Остаётся надеяться на себя и на благоразумие людей её населяющих. Антоновская не обо всём ещё рассказала, как и Саакадзе не сделал всех намеченных дел. Значит, сказание о Диди продолжается. Нужно довести его до самого конца.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не каждый умеет «травить байки», а вот у Василия Аксёнова это получается превосходно. Только вместо лёгких тем для художественных произведений он выбрал описание социальных проблем Советского Союза. Хотелось Аксёнову обнажить действительность, поделившись с читателем собственными наблюдениями, вот и пригодилось ему умение излагать мысли. Но! Одно дело говорить. И совсем другое — писать. Для Аксёнова это не становится затруднением. От него требовалось делиться мыслями, чем он и занимался. Как итог — книга для полки авторов-модернистов.

Главным в формировании мысли у Аксёнова является слово. Именно оно становится исходным материалом. Иногда складывается впечатление, будто Аксёнов сам не знал, чем он закончит предложение. Именно на разборе понимания слова и его возможных значений происходит движение сюжета вперёд. Нет для Аксёнова ничего лучше, чем играть словами ради слов. Ничего не ускользает от внимания автора, начиная с названия произведения и фамилий действующих лиц. Аксёнов будет смаковать слова и те буквы, из которых они состоят. Не так важны описываемые события, как слова, думая о которых страницы сами собой заполняются текстом.

Наигравшись со словами, Аксёнов переходит к другой интересующей его теме — к женщинам. Снова читатель знакомится с обворожительными героинями, на которых капают слюной все вокруг, включая автора. Женщина для Аксёнова — эскимо. А если не эскимо, то другая сладость. И пошлость погоняет пошлостью, пока Аксёнов не вспоминает о необходимости отойти от интимности, чтобы ещё раз поиграть со словами. И вот играет автор, а читатель делает губы бантиком, ибо следует сказать Изюм.

На фоне стиля автора смысл истории постоянно улетучивается. Остаётся понятным, что в центре повествования фотографы, делающие совместную работу, за которую до них в Советском Союзе никто не брался. И вроде бы они мастера своего дела, да имеет ли это значение? Посредством объектива Аксёнов объективно показывает читателю объективность разных объектов, за которыми наблюдают ответственные за наблюдение наблюдатели, делая это очень наблюдательно. Могла получиться лаконичная история, если убрать из текста все авторские отступления, но именно за их счёт она была растянута сверх всякой меры.

События книги «Скажи изюм» можно привязать к реальному факту биографии Аксёнова. В 1979 году он в составе группы писателей создавал альманах «Метрополь», вследствие чего в 1980 году покинул СССР, тогда же был лишён гражданства. Аксёнову осталось поменять только детали, чтобы под видом фотографов представить эпизод собственной жизни, где среди аллюзий знающие люди найдут сходство с реально произошедшей историей. Однако, большинство читателей уже не помнит событий того времени, поэтому книгу «Скажи изюм» воспринимают за циничное отношение к той действительности, в которой жил и творил автор.

Аксёнов сумел рассказать так, как умеет. Ему хотелось это сделать. Действительность не стала ужаснее — она укладывается в рамки понимания того, что происходило в последние десятилетия существования Советского Союза. Аксёнов ещё не знал о скором развале страны, поэтому выразил свою боль посредством написания книги. Получилась она у него хулиганской. Надо полагать, так действия группы писателей воспринимало и руководство страны. Аксёнов и сам это понимал. Ведут же его герои себя вызывающе, не придавая значения государственным интересам. Они поступают согласно собственным убеждениям. И за них же должны пострадать.

Конфликт интересов будет всегда. Пока же конфликт у читателя только со слогом Василия Аксёнова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Блокада Ленинграда во время Второй Мировой войны — широкая тема для обсуждения. Когда о ней говорят, то делают акцент на гражданских людях, вынужденных бороться за жизнь, преодолевая чувство голода. Но почему-то забывается об отваге советских воинов, отдавших жизнь за отстаивание города, который немецкие войска планировали взять без затруднений. Много уже сказано про влияние холодных русских зим, не раз спасавших страну перед лицом вражеских интервенций. Но гораздо меньше потомки знают о действиях Второй Ударной армии, также находившейся в окружении, вследствие чего Германия не могла своевременно выполнять поставленные перед ней задачи. Именно Вторая Ударная армия сдерживала противника, благодаря тактическому гению её командующего Мерецкова Кирилла Афанасьевича. Единственное место, где советские войска имели выход из окружения — посёлок Мясной бор. Самые трагические события происходили рядом с ним и по всей линии обороны, где надо было держаться до последнего. Советской Армии не хватало боеприпасов, техники и медикаментов, зато имелось много людей, коими поля сражений были плотно усеяны. Иногда танки ехали прямо по ковру из трупов.

Станислав Гагарин взял на себя право отразить события начала Второй Мировой войны так, как он их понимал. На страницах его романа «Мясной бор» читателю предстоит наблюдать за буднями людей разного уровня: от рядовых до высшего начальства, включая действующих лиц из напавшей на Советский Союз армии. Ныне популярно говорить: «Мы помним». Но кроме утверждения сказать больше нечего. О чём помнят люди, которые не могут с точностью назвать годы начала и конца Второй Мировой войны, а также Великой Отечественной войны? Они идеализируют войну, не придавая значения войнам прошлого. Будто всё упёрлось в один миг истории. Гагарин на события Второй Мировой войны смотрит трезвым взглядом, отдавая себе отчёт во всех утверждениях. Казалось бы, художественное произведение — не место для выражения собственной точки зрения. Однако, Гагарин не подвержен ура-патриотизму, раз предложил читателю восприятие войны такой, какой она была.

Повествование «Мясного бора» чуть ли не по дням разбирается с тем, почему немецкие войска взяли в блокаду Ленинград, какие действия предпринимала Вторая Ударная армия, почему в итоге было принято решение спешно выводить бойцов из окружения. Гагарин повествует в увлекательной форме, заставляя читателя сочувствовать действующим лицам и недоумевать от действий руководства страны. Не стоит затрагивать тему раздела Польши, разодранную на части между Германией и Советским Союзом, но это отчасти спровоцировало начало войны между этими странами в последующем. Удивительно, но Гитлер до последнего не знал, нападёт он на Советский союз 22 июня 1941 года или нет. Он планировал это сделать раньше, помешал ему испанский диктатор Франко, да проблемы в Югославии. Приди немецким войскам сигнал «Альтона» — история потекла бы по другому, но пришёл сигнал «Дортмунд», и Великая Отечественная война началась.

Писатели любят придавать огромное значение главам государств. Именно от их действий зависит практически всё, поэтому именно политика является главной игрой людей, где не существует правых и виноватых, а есть лишь мнение о событиях прошлого. Гагарин вводит в повествование Сталина и Гитлера. От лица каждого он ведёт разговор, чаще погружаясь в мысли Верховного и фюрера. Их противостояние привело к взаимной ненависти при сохранении любопытства к методам соперника. Так Гитлер восхищался способностью Сталина выстроить страну под себя, возродив её в границах Российской Империи. Так и Сталин старался перенимать у Гитлера все его новшества, испытывая зависть к умению фюрера поставить под ружьё и пленить граждан Германии без особого на то старания. Когда Гитлер проводил чистки, то этим же начинал заниматься Сталин. Но когда за несколько недель до войны Верховный собрал на баржах квалифицированных военных и утопил их, тогда Гитлер твёрдо решил нападать, покуда амбиции восточного соседа не перекинулись дальше раздела Польши и жажды овладеть Финляндией.

Просчётов у руководства Советского Союза было великое множество. Никто не хотел слушать идей насчёт усовершенствований. Не стали брать на вооружение автоматическое оружие, развивать бронетехнику и многое другое, объявив сторонников подобного врагами народа. Даже на кабинетных учениях Советский Союз всегда с лёгкостью отражал агрессию противника, переводя войну на его территорию. Мерецков не раз говорил о необходимости продумать оборонительную войну против Германии, за это ему довелось посидеть в застенках у Берии, где ему убедительно показали бесполезность выражения собственного мнения. Если бы не Хрущёв, сгинул бы Мерецков. Гагарин трактует поведение Сталина с одной стороны — главе Советского Союза хотелось поскорее опрокинуть немецкую машину, обратив её войска в бегство. И из-за этой поспешности в суждениях Вторая Ударная армия была практически уничтожена, а немцы успешно продвинулись далее.

Читатель понимает, при большом количестве призывников, людей всё-таки не хватало. Да, их было много. Только в первый бой они отправлялись чаще всего без оружия, принимая смерть без шанса оказать влияние на ход войны. Мерецков просил подкрепление — Сталин отказывал. Справляться нужно своими силами, и Мерецков справлялся. Однако, когда Михаил Семёнович Хозин дал Верховному надежду на снятие блокады с Ленинграда, то Мерецков тут же был отстранён. И как следствие — локальное поражение. Хозин переоценил свои силы. Не сумел исправить ситуацию и Андрей Андреевич Власов, попавший в плен в 1942 году, когда у него не было возможности выйти из окружения. Позже Власов печально прославится службой Третьему Рейху, но именно просчёты Сталина привели к его пленению.

Противовесом в повествовании выступают немцы. Читателю предлагается не только личность Гитлера, но и рядовых солдат, среди которых есть студент-богослов. Описание их быта воспринимается с улыбкой. Немцы выглядят более подготовленными к войне. Если где немец окопался, оттуда его очень трудно выбить. Не испытывают они и нужду в свежих силах, как и нет у них ощущения голода. Командование заботилось о своих людях: за заслуги их отправляли в отпуск домой, дабы после войны не было демографической катастрофы, и снабжало печками, чего не хватало советским солдатам. Подумать только, если советские бойцы не погибали от бомбёжки, то замерзали ночью, не имея возможности согреться. Гагарин с единственной целью знакомит читателя с действующими лицами противника, дабы ему стала понятна бессмысленность вражды человеческого рода к самому себе. Эти люди могли спокойно встретиться на симпозиумах, но вынуждены друг друга убивать, хотя очень хорошо понимают друг друга и способны поддержать беседу. Война нужна была кучке людей, умирали же за это рядовые граждане.

Давайте лучше понимать то, что «Мы помним». И без фанатизма, а реально смотреть и реально оценивать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Народ советский — соль земли. Им бы засеять всю планету. Лишь ему следует найти неразведанные богатства планеты и дать возможность преобразовать их во благо человечества. Так выглядит идеальное представление о светлом будущем, когда общество будет объединено коммунистическим мировоззрением. А как на самом деле ситуация выглядит изнутри глазами самого советского народа? Удивительно, но никаких радужных перспектив заметить на удаётся. Если брать для рассмотрения книгу писателя Георгия Маркова «Соль земли», то не замечаешь тех прекрасных моментов, вследствие которых Советский Союз когда-нибудь сможет добиться процветания. Читателя скорее поджидает крах надежд. И причина этого банальна — общество в своей основной массе всегда заблуждается, тогда как правыми оказываются единицы, не имеющие возможности сделать жизнь лучше.

Читатель должен быть согласен, что советские люди стремились к лучшему. Такой вывод следует из советской литературы, в которой действующие лица никогда не думали о себе, стараясь отдать себя на пользу общества. У Маркова всё также, только проблема заключается в том, что общество не желает принимать чей-то альтруизм, скорее опорочив страждущих делать благое дело. Получается, Советский Союз не развивался, а стагнировал. Населяющие его люди уподобились баранам, не пускающим через мост никого, кто старался этот самый мост отремонтировать. Неудивительно, что позже мост будет разрушен. «Бараны» его расшатали до такой степени, когда ничего уже не смогло бы помочь. Это произойдёт ещё не скоро, поэтому с особым чувством читаешь «Соль земли», где прямым текстом излагается всё то, к чему следовало присмотреться уже тогда.

Неприкрытая «тупость» партийного руководства Марковым осуждается вполне открыто. Его герои — индивидуалисты, возжелавшие приумножить богатство страны и повысить её научный потенциал. Им мешает та самая недальновидность ума людей, прикрывающихся именем партии и всего остального, порождающего возвышенные чувства у населения. Марков осуждает искусственно расставляемые препоны. Он не понимает, зачем мелким чиновникам показывать свою власть ради того, чтобы эту власть просто показать, а не взять и приложить усилия, взяв на вооружение умные мысли граждан. Возможно, такие чиновники боялись брать на себя ответственность, либо не хотели потерять власть, если вдруг не угодят начальству, отчего и рушилась советская империя, давно утеряв представление о том, для чего она была создана.

Действующие лица в «Соли земли» меняются, суть проблем же продолжает оставаться неизменной — ни у кого не получается добиться своих целей, поскольку этому постоянно мешают. Будь в центре повествования старый дед, учитель или учёный — всех их принуждают помалкивать, не давая шанса на доказательство своих теорий. Впрочем, Марков позволяет высказаться всем действующим лицам, чтобы читатель лучше понял мотивы их поступков. Партия ведь может исключить из своих рядов, но разве это катастрофа, когда можно уже без лишнего надзора самостоятельно осуществить задуманное. Если ты знаешь о богатых залежах полезных ископаемых, то найдёшь, и твой край будет процветать, хоть и вопреки общему мнению.

Слог Маркова не утратил тяжеловесности со времён написания «Строговых», изданных за четырнадцать лет до «Соли земли». Георгий уже не смотрит на действительность с восторгом, ведь и он сам за эти годы набрался знаний. Поднимаемые им темы стали важными для общества, но оно оставалось слепым, не замечая за попытками отдельных граждан указание на необходимость повлиять на ухудшающееся положение дел. Сам Марков может смело встать в один ряд с действующими лицами «Соли земли», но ему не чинили препятствий, иначе эта книга не увидела бы свет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Книгу написать можно разными способами. Необязательно для этого создавать яркие образы, играть с формой и думать об удобной подаче материала. Всегда можно пойти по пути наименьшего сопротивления, наполнив сюжет диалогами. Действующие лица беспрерывно ведут разговор, а читатель при этом является сторонним наблюдателем. Остаётся только понять суть происходящего, да как-то для себя усвоить, что же именно хотел донести автор. Не очень хорошо с первых строк произведения бросаться на амбразуру, не разъяснив толком к чему была данная книга написана. Впрочем, читатель привык к отсутствию обратной связи с писателем, поэтому каждый выносит свои собственные выводы из прочитанного.

Кому-то «Хищные вещи века» показались книгой о наркотиках, а кто-то особой проблематики не заметил. Братья Стругацкие любят иной раз преподнести сюжет таким образом, что понять происходящее могут лишь очень въедливые люди или те, кому Аркадий и Борис заглянули в душу и помогли раскрыть метания тревожных чувств. Конечно, накладывает свой отпечаток и то время, в которое Стругацкие творили. Тогда нужно было обладать талантом Эзопа, чтобы суметь поведать о проблемах в обществе, а цензоры при этом ничего не смогли бы понять Некогда подобным даром владел баснописец Крылов, едко раскрывая психологические аспекты человеческого естества. Однако, проблемы общества также отлично раскрывали представители соцреализма, вполне открыто рассказывая о насущном, придавая происходящему возвышенное воодушевление от возможности справиться с любой неблагоприятной ситуацией. Стругацкие предпочли перенести сюжет произведений в относительно недалёкое будущее, где всё описываемое ими также будет, даже при достижении долгожданного коммунизма.

Когда писателю хочется о чём-то сильно рассказать, то он легко теряет над собой контроль. Вместо ровного рассказа читатель сталкивается с рваным повествованием. Действующие лица готовы болтать с каждым встречным, будто от этого читатель лучше поймёт происходящее. Вполне может быть и так. Только случаи на таможне, заметки о суровом климате планеты и последующее знакомство с особенностями местного общества — всё это далеко от понимания обывателя. Всегда тяжело входить в новые условия, особенно при условии, что они кем-то воспринимаются за извечно существующие. Нет необходимости лететь на другую планету, чтобы понять данную истину. И когда основное действующее лицо начинает входить в положение исходя из собственного кодекса восприятия действительности, то никто не желает хотя бы в малой степени понять его убеждения.

Разумеется, понимание какой-то ситуации одной группой людей может быть диаметрально противоположным касательно восприятия этой же ситуации другой группой людей. Братья Стругацкие являются представителями Земли XX века, поэтому как бы они не хотели, но трактуют описываемые ими события с позиций понимания своего времени. Никто не задумывается, но за век до самих Стругацких люди думали иным образом о тех же самых проблемах. Надо полагать, в будущем взгляд аналогичным образом изменится. Это не укор в сторону братьев — они писали сносно и иногда увлекательно, затрагивая темы, о которых человечеству пока ещё рано думать, либо рассматривали ситуации, требующие выработки единого мнения уже их современниками. Теперь же адекватному восприятию их мыслей мешает клеймо фантастов, от которого труднее избавиться, нежели прослыви они соцреалистами.

В «Хищных вещах века» Стругацие водят кругами читателя по страницам, вещают больше о пустом. И причина этого уже была озвучена — в начале творческого пути они писали чрезмерно плодотворно: им хотелось сказать о многом, рамки же были тесными, а наплыв новых идей мешал детальной проработке прежних мыслей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Литературная критика — специфическое направление. Что вообще нужно критикам? Отчего они изливают столько яда? Эти люди готовы с потрохами съесть любого литератора, какими бы достоинствами тот не обладал. Отличается ли от собратьев по перу Дмитрий Быков? Отчасти да. Можно ли называть Дмитрия Быкова литературным критиком? Тоже отчасти да. И это при том, что он читает лекции по литературе в университетах и школах, ведёт тематические передачи на телевидении и радио. Нужно понять сразу, Быков — литературовед. Ему хочется донести собственное мнение до других людей, чем он и занимается. Однако, довольно трудно его статьи назвать критическим разбором. Для Быкова на первом месте стоит сам писатель, проживший жизнь тем или иным образом. Именно на этом акцентирует внимание Быков. Избери он в качестве интереса музыкантов или представителей других профессий — ничего не изменилось бы. Не так важно о чём писали объекты его внимания, Быков если и говорит об этом, то довольно скудно.

Вкус к литературной критике прививается людям со школьной скамьи. Написание сочинений — не глупость, а действенный инструмент, помогающий людям яснее выражать мысли. Отторжение к написанию сочинений прививает сама образовательная система, требующая излагать мысли по строго заданному шаблону, включающему в себя, помимо вступления и окончания, использование цитат, делая на их основании выводы. Данную модель стремится применять и Дмитрий Быков, когда приступает к разбору произведений. Нарекание есть одно — весьма существенное — он увлекается пересказом, лишь изредка позволяя себе выразить собственное мнение. Если же в ход идут цитаты, то понимание произведений, как правило, идёт по тому пути, по которому ведёт уже сам Быков. По вырезанным из контекста фразам нельзя судить о произведении в целом. Только это нисколько не мешает Быкову поступать именно таким образом.

Когда Дмитрий Быков начинает говорить о писателе, то надо сперва выяснить — знаком ли он с ним лично. Если нет, тогда следует разгромная статья. Если же знаком, то страницы смазаны елеем. А если Быков начинает кого-то сравнивать с творчеством братьев Стругацких, то вывод следует лишь тот, что надо читать книги самих Стругацких, а не обозреваемого им писателя. Обратите внимание на последнее утверждение! В доброй части статей Быков вспоминает Стругацких, порой необоснованно пересказывая сюжет их произведений там, где они вспомнились к слову, и никакой существенной роли их творчество не могло оказать на обозреваемого писателя, как и сам писатель на творчество Стругацких. Быков чересчур пристрастен. Он не может абстрагироваться от обстоятельств, сконцентрировавшись на отдельном человеке, постоянно сравнивая, даже тогда, когда писатель самобытен и его творчество не требует поиска аналогов. Противоречия в словах Быкова возникают часто. Касательно сравнений советских писателей особенно. Он сам говорит, что их нельзя сравнивать. Это не мешает самому Быкову сравнивать и сравнивать… и сравнивать.

Кроме факта личного знакомства, имеет значение общественный вес писателя. Если тот был популярен при жизни, либо популярен стал после смерти или популярен в наши дни, то это служит поводом для ярости Быкова, вымещаемую им почём зря. Когда Быков начинает искать негатив, то он его находит. Быков без жалости разносит в пух и прах Горького, Есенина, Бабеля и Шолохова. Но если кого при жизни не оценили по достоинству, да и после смерти так и не признали, то таковых Быков порицает (поскольку лично не знает), однако берётся их защищать, изыскивая слова особой теплоты. С нежностью он рассказывает о Грине, Олешко, Зощенко, Твардовском, Воробьёве и Шаламове. Некоторые писатели удостоились нейтральной оценки творчества, вследствие чего Быков рассказывает о них самих, не прибегая к анализу их произведений. О ком-то Быков судит только по одному произведению, не беря для рассмотрения другие книги, отчего статья получается неполной, а понимание писателя так и не складывается.

Плюс «Краткого курса советской литературы» от Дмитрия Быкова — это напоминание о некоторых авторах, с творчеством которых стоит познакомиться. Минус — выборка получилась поверхностной. Физически невозможно охватить всех людей, живших и творивших при советской власти. Быков, конечно, выражает частное мнение. В его словах чувствуется излишек пессимизма, но никто не будет утверждать, что Дмитрий не имеет права на собственное мнение. Право высказать мнение имеет каждый. Хотя бы в силу того, что цензуры как таковой ныне не существует. Пожурить Быкова следует за то утверждение, где он принижает значение русской литературы. Ведь и он сам уделяет внимание только известным писателям, не знакомясь с творчеством малоизвестных. А если и знакомится, то многие становятся для него приятным открытием.

Остаётся пожелать читать случайные книги. Очень часто они превосходно написаны и несут в себе больше, нежели труды добившихся известности писателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Великий Моурави» | Книга №3

Единой точки зрения не существует. Благо для одних — проклятие для других, даже если преследуется одна цель. Пути её достижения в представлениях каждого оказываются едва ли не противоположными. Грузины хотели объединиться, но не могли понять, как это лучше сделать. План Георгия Саакадзе мало кому был по душе. И всё-таки Саакадзе действовал согласно своим убеждениям. У него были последователи, верившие, что когда-нибудь наступит Время освежающего дождя. А наступить оно может лишь при воцарении самого Саакадзе. Однако, на это Георгий не согласен. Так начинается третья книга из цикла Анны Антоновской о Великом Моурави.

Вновь читателя ждёт фрагмент грузинской истории, поданный в художественной обработке. Антоновская не сбавляет темп, поражая очередным многостраничным произведением. Текстовое наполнение лёгким не назовёшь, как и раньше чтение вызывает затруднение. Основные темы остались, меняются только обстоятельства. Например, в Кахетии на трон сел Теймураз I, а в Картли продолжает править Луарсаб II. Беда не в том, что кто-то из них должен уступить законно занимаемый престол, а в том, что огромное влияние на политику раздробленного грузинского государства оказывает иранский шах, ведущий себя чересчур агрессивно. Именно он похитил одного из царей, чем вызвал панику у Саакадзе, вынужденного снова маневрировать между желаниями неуправляемых князей. И кажется, что вот-вот всё-таки наступит Время освежающего дождя, ведь должен же Георгий взять власть в свои руки.

Грузинский народ был уверен в необходимости иметь правителя. Неважно какого. Главное, чтобы он был. С невероятным трудом Саакадзе будет изыскивать средства для восстановления власти. Иранский шах дестабилизировал обстановку, и он же копит порядка ста тысяч воинов, дабы воспользоваться раздором внутри Грузии. Не только Иран желает управлять Грузией. Об этом же думают турецкие властители, уже много раз пробовавшие покорить грузин. Сами грузины так и не определились, кого они хотят видеть своим союзником, дабы отбить захватнические порывы у мусульман. Кажется, Русь после смуты набрала силу, но и Папа не против расширить католическую паству за счёт ортодоксальных христиан. С первой до последней страницы читатель внимает размышлениям действующих лиц насчёт религиозных войн и права на независимость.

Интересы действующих лиц сталкиваются постоянно. Всегда тянули одеяло на себя и будут тянуть дальше. Судьба государства заботит только Саакадзе, остальных же беспокоит лишь собственное благополучие. Читателю остается раз за разом недоумевать от нежелания Георгия поступить согласно мнению большинства, приняв царские регалии. Он мечтает объединить Грузию, предпочитая это делать с помощью других. Как знать, под его рукой всё могло произойти гораздо быстрее. Антоновская так строит сюжет, что к концу книги у читателя останется стойкое ощущение, будто всё произошло так, как хотел Саакадзе, но опять нашлись люди, которые станут источником дополнительных проблем, извратив благое начинание в угоду сиюминутных желаний.

В сложной ситуации находилась Грузия. Написать об этом было ещё сложнее. Антоновская не страшится кавказских гор, делясь с читателем информацией изнутри. Она скрупулёзно восстанавливает некогда произошедшие события. И если читатель серьёзно интересуется данной темой, то цикл романов про Георгия Саакадзе станет для него кладезем полезной информации. Не надо забывать, Грузия находится между Европой и Азией, является хранительницей христианских ценностей под оком мусульман, практически изолирована от всего мира, сохраняя при этом самобытную культуру и язык, поэтому проявлять интерес к данной стране необходимо. Как знать, может Барсы выжидают лучших времён, боясь снова оказаться разбитыми на части.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ко всему можно быть готовым, кроме советского потока сознания. Нет, это невозможно. Поток сознания не мог существовать в советской литературе. Однако, существовал. Он возник одномоментно и сразу всей своей тяжестью закрыл образовавшуюся брешь. Пришёл для того, чтобы занять своё место. И ведь занял. Да как занял! Не какой-нибудь поход по ирландским пабам и не какое-нибудь взирание на мир через гранённый стакан с алкоголем. Нет и нет. Всё гораздо хуже. Неподготовленный мозг советских людей был раздавлен культурными ценностями Запада, вследствие чего размяк и стал выдавать за героизм типичную пустословную браваду. Вот и затеял Василий Аксёнов написать «Ожог» в странном для советского времени стиле, устроив Африку в почти родном Магадане.

Невозможно определить, когда Аксёнов делится с читателем реальными воспоминаниями юности, а где наполняет страницы продуктами лихорадящей фантазии. Возможно, что границы не существует. Отнесение «Ожога» к потоку сознания уже многое говорит, не требуя излишней трактовки описываемых автором событий: с ума на язык, да на страницы и в печать, минуя редактуру. Именно минуя редактуру, которая может испортить первоначальный текст, когда у читающего возникает ряд вопросов, не предполагающих ответов. Не сможет писатель вразумительно объяснить, почему всё написано таким образом и лишено мало-мальской структуры. Радужные перспективы разумности могут иметь место при наличии адекватности, но «Ожог» наполнен абсурдом, усугубляющим его понимание.

Аксёнов в порыве откровенности позволяет себе переходить на интимные сцены. Действующие лица сперва совокупляются, а только после знакомятся друг с другом. Причём, надо учесть, что соитие происходит в думах о человеке, с которым они ещё никогда не виделись, ожидая его с минуты на минуту. Этакие герои-удальцы, способные управиться со всем, кроме собственных фантазий, оставляя их глубоко внутри себя. Копил их и Аксёнов, решив выплеснуть накопленные эмоции в «Ожоге». Где обычный интим опостылел, там писатель может предаться теме гомосексуализма, допустив грабителей до чьей-то пятой точки. Лихо Аксёнов может обустроить дело хоть в Африке, будто не простые люди перед читателем, а герои голливудских кинолент. Подобная удаль не раз трансформируется, принимая разные формы.

Если и есть в «Ожоге» действительно важные события, то их невозможно обнаружить. Приходится копаться в грязном белье. Учитывая же профессию самого писателя, лишь удивляешься. Казалось бы, врач, а ни асептики, ни антисептики. Никаких санитарных норм на уровне соблюдения приличий. Только мысли-вши, требующие проведения дезинсекции. Обо всём этом Аксёнов не задумывается, предпочитая наполнять «Ожог» тем, что его больше всего беспокоит. И если его беспокоит действительно это, то Это следует читать с большой буквы. Порыв откровений скорее отпугивает, поскольку содержит подростковые комплексы, переосмысленные в зрелом возрасте.

Существует ёмкое слово Ерунда. Под ним принято понимать вздор и чепуху. «Ожог» Василия Аксёнова — это ерунда. Читатель скажет — игра со словами. И будет полностью прав. Аксёнов действительно играет словами. Каждое событие в книге — вздор, каждое происшествие — чепуха. Почему Аксёнов предпочёл привычной форме изложения поток сознания? Ведь хвалят другие его произведения. Значит, там он был последовательным. В «Ожоге» же хаос. Текст от Аксёнова действительно уподобился вшам, вызывая зуд в глазах читателя. Бесспорно, новаторство необходимо. Кто-то должен нисходить до примитивизма, взывая к животному естеству. Аксёнов так и поступил. Читатель обжёгся.

Был ли Магадан? Была ли юность у Аксёнова? Было ли хоть что-нибудь?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советская литература о советском времени или о событиях, которые привели к образованию советского государства, по большей части однотипная. В ней присутствует тот самый ура-патриотизм, не дающий читателю объективного понимания описываемых событий. Автором рассматривается всё с одного угла, без малейшего смещения в сторону. При таком подходе остаётся созерцать браваду без возражений. Если люди верили в могущество одних над другими, не задумываясь над иной правдой, то в этом стоит видеть лишь особенность человеческой психологии. Легко обвинять, тогда как твои собственные убеждения через десятки лет последующие поколения будут подвергать осмеянию. Настоящей объективности никогда не было и не будет — произошедшее всё равно останется в прошлом. Советские люди были уверены в своём превосходстве. С таким же упорством в подобное превосходство верят англичане, американцы и русские. У каждой страны для этого есть свои основания.

Георгий Марков издал «Строговых» в 1946 году. Задумана им эта книга была давно. Нужно было лишь собрать больше материала, сесть и написать. Повествование начинается ещё при царской власти: писатель решил показать читателю преображение сибирского люда под воздействием бурных процессов в обществе. Отголоски народного недовольства проносились по стране с запада на восток, побуждая людей думать о возможных переменах. Марков не жалеет слов, заполняя страницы произведения. И в них заключается готовность действующих лиц свергнуть царя. Это заметно не только вследствие кровавых событий 1905 года, но и задолго до этого, когда страна готовилась к войне с Японией. Марков без смущения показывает крестьян, что всю жизнь веровали в Бога и царя-батюшку, а тут в один момент решили самостоятельно выбирать в чью правду верить. Ежели им не хотелось участвовать в войне за китайские земли, то они на неё не пойдут, спрятавшись в дремучих лесах. Никаких обоснований такого поведения Марков не предлагает — самосознание сибиряков перевернулось самостоятельно, никто их к этому не готовил.

С ещё большей радостью в Сибири приняли свержение царя, поголовно записываясь в ряды Красной армии. Толковой альтернативы Марков не предлагает. Не прописан рост бандитизма, нет сомневающихся в правильности слома старых традиций. Всё в «Строговых» аморфно и безжизненно, включая язык повествования. События в книге есть, а сути в происходящем нет. Даже Ленин получился у Маркова классическим рубахой-парнем, полностью своим. И неважно, что всё поменялось, главное — люди поверили обещаниям. Но, анализируя произошедшие за последующие годы события, Марков продолжает сохранять оптимистичный настрой, твёрдо уверенный в правильно случившейся смене царской власти на новую. У «Строговых» есть продолжение. Сомнительно, чтобы там манера изложения у Маркова изменилась.

Медовое восприятие реальности и вера в непогрешимость сопровождают читателя с первых страниц книги. Но отчего-то патриотизм людей, взращенный на предательстве родной страны, не воспринимается проявлением любви к Родине. Действующие лица отреклись от старого, согласившись примерить иной уклад. Ждали ли они действительных перемен? Это так и останется на совести Маркова, взявшего на себя смелость говорить за других. Впрочем, в его времени других мыслей у людей быть не могло, какой бы жестокой не была для них объективность. Трудно судить, не являясь очевидцем событий тех дней. Однако, думается, жившая в страхе страна не испытывала ура-патриотизма, затравленная ожиданием критических перемен, от которых судьба человека в один момент менялась по чьему-то сиюминутному желанию.

За «Строговых» Марков удостоился Сталинской премии третьей степени. Может быть есть в этом произведении какое-никакое цельное зерно.

Автор: Константин Трунин

» Read more