trounin.ru

Где брать силы читателю, знакомому с рассказами Роберта Шекли и Рэя Брэдбери, когда он пожелает ознакомиться с работами современных русскоязычных фантастов, понимая, что свет в конце тоннеля отсутствует и ему хочется в бессильной злобе сжечь зазря приобретённые образцы? Серьёзно, может не тот год был выбран для благих начинаний или у читателя предвзятое отношение, коли он желает видеть в литературе достойную человечества беллетристику, а получает нечто невнятно написанное, да к тому же и без очевидной цели. Пусть придёт Степашка и всё произойдёт тем же порядком, что и в номинированном на премию рассказе Леонида Каганова — в лютой злобе падут сотрясатели основ, обеспокоив лишь своё племя.

Номинанты «Малой формы» аналогично номинантам «Средней формы» страдают от читательского дефицита. Привлечь к себе внимание смогли сборники рассказов, вроде «Русская фантастика 2015», «Бомбы и бумеранги», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков», «Спасти человека», «Тёмная сторона сети», а также журналы «Esquire», «Химия и жизнь».

Творчество Владимира Аренева представлено двумя рассказами «Валет червей, повелитель мух» и «Клювы и щупальца». Суть происходящего в этих произведениях отчасти следует логике, если смотреть издалека. Не каждый критик способен выудить цельного демона из шляпы, а также заразиться азартом позитива, анализируя написанный Ареневым текст. Может и нет смысла в этих словах, но так и смысл в русскоязычной фантастике, написанной в 2015 году, редко удаётся уловить. Аренев наравне с собратьями по перу словоизбыточен, он пишет для чего-то, его номинируют на премию… и вроде это является определяющим в понимании правильно выбранного пути. Однако! Пусть бы грянул гром, дающий пищу для размышлений. Гром не грянул, автор старательно разжёвывал читателю свою историю до пресного состояния, освободив повествование от соли и перца.

Рассказ «Бог пустыни» Александра и Людмилы Белаш был написан для сборника с узкой тематикой. Ничего в этом особенного нет — писателям требуется в целях монетизации литературного дара браться за халтуру. Это им не в радость — обстоятельства требуют держаться на плаву. Славные русские могут везде о себе заявить, даже в пустыне Калахари. Наглядных примеров тому много, чего только стоят известные русские первопроходцы и просто проходцы от нечего делать, что совершают безумные поступки и о них говорит весь мир. Как раз о чём-то подобном и рассказали супруги Белаш. Их манила Британская Империя и Южная Африка, они наполнили текст диалогами и подвели читателя к финалу, сообщив о том, что будто и не являлось определяющим событием в повествовании. Гром-то грянул, да соль с перцем подали уже тогда, когда официанта попросили принести счёт.

Написавшая «Автохтонов» Мария Галина отметилась также рассказом «Сажальный камень». Главное, о чём читатель будет помнить на недолгом протяжении ознакомления с рассказом, так это о месячных главной героини повествования. Остальное перед этим меркнет. В целом, стиль Галиной остаётся на том же уровне, что и в «Автохтонах». Данная история с успехом могла бы даже стать их частью. Почему бы и нет. Посадить действующих лиц на поезд, закрыть их в туалете, да заставить думать о чём угодно, лишь бы это было связано с месячными. Может и есть в сюжете маньяки, а может и детективная составляющая, либо нечто громкое, почти громоподобное, окрыляющее и озаряющее чудесным авторским стилем, в котором безусловно много соли и перца, только вязнет всё на зубах, да хочется запить водой. А воды-то как раз и нет: чистая выдержка.

Неожиданно разбавляет список номинантов Леонид Каганов и его «Степашка». Гром гремит и сверкают молнии — страсти грозят вылиться в кровавую баню. Свержен Павел, душегуб Александр толкает народ на всплеск очередной братоубийственной войны. Зреет восстание похлеще актов неповиновения Разина и Пугачёва. Внутри каждой семьи разгораются противоречия, чему читатель внимает с недоумением, не понимая, как данный исторический факт прошёл мимо него. Впрочем, не понимает и маленький ребёнок Степашка, на чьё детство пришлось развитие столь критичных для общества событий. Понятно, Каганов упражняется в альтернативной истории, взяв определённый отрезок времени только для антуража, назначение которого должно было свестись к начальным эпизодам роста напряжения. У Леонида получилось создать атмосферный рассказ, в нём соблюдены должные для подобного произведения пропорции, включая внятно прописанный финал и завершающую точку. Читатель должен быть удовлетворён, хоть и напуган.

Аналогично напугать читателя старался Олег Кожин. Его рассказ «Граффити» похож на городскую легенду, то есть на незамысловатую страшилку, которую рассказывают совсем ещё юным ребятишкам, готовым всерьёз поверить в нечто вроде оживших рисунков, где-то оставленных таинственным и легендарным рисовальщиком. Собственно, отразить идею сборника о тёмной стороне сети у Кожина получилось. Вопрос в другом — насколько реалистично это у него вышло? По правде сказать, «Граффити» — скорее сказка. Проработай её автор более старательнее, как можно было бы поставить на одну полку с творчеством братьев Гримм. Для этого имелись все предпосылки, но ничего подобного Кожин не написал. Безумно жаль. Соли не было вообще, перец оказался душистым — в количестве одной горошины, раскушенной на середине повествования. От того и горько.

Порцию сумбура внёс Святослав Логинов. «Служебный маг» им написан будто из желания показать, насколько дикой может казаться наша жизнь, если взглянуть на неё со стороны. Взять типичного мага из классического фэнтези, заставить его выполнять свои обязанности согласно трудовому договору, ежемесячно ему платить зарплату, непременно удерживая полагающиеся налоги, отпуская в отпуск два раза в год, требуя являться на работу согласно графика и отсиживать полагающиеся часы с перерывом на обед. Примерно в таком духе и представил ситуацию Святослав Логинов. Только главный герой этим не страдает, он озадачен рядом других насущных проблем. Солёно? Да! Перца достаточно? Нет. А гром гремит? Пока лишь молнии на горизонте сверкают.

Задумавшись о настоящем, читатель снова погружается в мистику. Владислав Женевский представлен двумя рассказами: «В глазах смотрящего» и «Никогда» — про маньяка и нечто вроде ужасов. Честное слово, если и уделять внимание, то рассказу «Никогда», над которым автор действительно корпел, преподнеся читателю под видном новеллы, будто написанной по мотивам одного из произведений Стефана Цвейга, но с упором на требование задать читателю перца, чтобы прочихаться не смог. Занимательная составляющая в рассказе Женевского присутствует, оборванная на самом интересном месте. История требовала продолжения: появления в сюжете дополнительных действующих лиц и усугубляющих положение главного героя обстоятельств. Владислав ограничился мифологизированием, дабы у читателя сложилось впечатление, будто им прочитанное произошло в некоем городе в силу естественных человеческой природе причин. И то, что кого-то из героев повествования читатель захотел прибить собственными руками, так это же отлично. Соли оказалось в меру. Захотелось десерта, а заведение уже закрылось, вследствие чего читатель остался без чизкейка из цветочных лепестков и без ароматного кофе в кружке с усыпанной шипами ручкой.

«Отрицание» Александра Золотько закрывает данный обзор номинантов «Краткой формы» Интерпресскона-2016. Александр высказался в духе сепаратизма про отделение Сибири от России, а также стал на сторону противников царизма. Таким является предыстория для предлагаемого им рассказа, смысл которого свёлся к идее отказа от магии, наконец-то ставшей доступной человечеству. Что магия, что пар — это фантазии, позволяющие иносказательно сообщить читателю о проблемах в обществе. Было бы замечательно, осознай такое понимание фантасты России и Украины, дабы писать не абы как и не ради цели наполнить ещё один сборник своими выдумками, а завуалировано сообщая читателю о важном. Золотько не стал о подобном задумываться, придумав историю про бежавшего к тунгусам человека и занятыми его поисками армией. А может и задумался, поскольку показал стремление некоторых индивидуумов порвать с обречёнными быть цивилизованными людьми. Соли мало, перца много. Гром гремит, всполохи молний едва уловимы.

Это тоже может вас заинтересовать:
— Номинанты премии Интерпресскон-2016

Стараясь осмыслить произведения, номинированные на «Среднюю форму» Интерпресскона-2016, читатель вынужден столкнуться с определёнными трудностями, связанными, безусловно, с человеческим фактором. Конечно, никто ничего не потеряет, пройди мимо его внимания часть выдвинутых на соискание работ. Может быть, оно и к лучшему. Однако, факт остаётся фактом, в сети можно найти лишь работы, опубликованные в сборниках «Спасти человека. Лучшая фантастика 2016», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков» и в журнале «Знамя», а также изданную в составе авторского сборника повесть Александра Громова «Язычник».

Из номинантов больше всего выделяется произведение Александра Матюхина «Кляксы». В нём нет фантастических элементов, а его наполнение говорит о искажённом восприятии реальности. Главным героем является психически нездоровый человек, взявший на себя обязанность устранить всех поражённых червоточинами людей. Собственно, повесть поэтому и вышла в составе сборника о маньяках. Имея чёткий сюжет, она единственная из номинантов содержит логически выстроенный сюжет, без шелухи и отвлекающих от основного текста деталей. Главный герой действует жестоко, он уверен в своих поступках, им движет желание оказать помощь обществу. В нагрузку автор подверг повествование отцовским чувствам. На смену одному маньяку будет готовиться другой, покуда каждый из них не начнёт заново осмысливать сделанное, доводя ситуацию до истинных мыслей безнадёжного психопата.

Другой аспект современной литературы, говорящий в пользу её старания помогать писателям заявлять о себе и не мариноваться, вроде тех авторов, чьи работы канут в безвестность, покуда издатели не пресытятся от заработанных на их творчестве денег, — это выпуск сборников. Иногда громко кричащих, вроде «Лучшая фантастика» или специально подготовленных, будто сообщая читателю, что нынешние писатели умеют излагать истории в духе стимпанка и прочих направлений. Правда, редкий русскоязычный писатель по предварительно оговорённой теме выдаст уникальное и живое произведение, дающее читателю почувствовать вкус их мастерства. Отнюдь, читая русскую или украинскую фантастику, читатель не может отделаться от впечатления, будто перед ним та самая литература, где писателя не интересует сюжет, но ему нужно проработать психологическую составляющую, якобы читателю в фантастике не хватает именно описания социальной адаптации.

Почему приходится говорить о психологической составляющей? Потому как наполнение произведений страдает, пока писатель раскрывает только ему понятные проблемы, ежели он вообще желал что-то донести до читателя, а не просто написать для готовящегося к выпуску сборника. Трудно поддаются осмыслению такие произведения, как «Допустимая самооборона» Леонида Алехина, «Ловушка» Александра Золотько, «Понерополь» Евгения Лукина и «ЗК-5» Геннадия Прашкевича.

Например, Леонид Алехин не обрисовывает описываемую ситуацию. Перед читателем будущее, чуждая планета и ряд событий, происходящих ради других событий, как и диалоги персонажей строятся ради их же диалогов. Будь его произведение объёмным, тогда автор смог бы внести конкретику и может быть в духе Станислава Лема разобраться с ситуацией, подстроив ход повествования под собственные мысли. Но складывается впечатление, что требовать от Алехина выйти на уровень Лема — необоснованно. «Допустимая самооборона» изначально не таит в себе загадочных событий, с которыми следует разбираться. Просто где-то там, что-то там случилось, значит о чём-то, да как-то и надо написать. Алехин написал, его произведение удостоилось права войти в сборник, в часть названия которого входит словосочетание «Лучшая фантастика 2016».

В русской фантастике тема стимпанка особым спросом не пользуется. Наши люди давно улетели в космос, поэтому им не требуется идеализировать будущее через осознание великого значения пара для новой технической революции. Стимпанк — это своего рода подраздел альтернативной истории, но в особо притягательном своём исполнении он не касается нашего мира вообще и его сюжет остаётся в рамках фэнтези. Писателем берётся выдуманная ситуация, которую он помещает в выдуманный мир и закручивает сказание о доблести и чести лишённых права на лучшую жизнь самоучек.

Всего этого в «Ловушке» Александра Золотько нет. Писатель предлагает читателю совершить путешествие в прошлое. В качестве антуража выступает Южная Африка, действующие лица всерьёз говорят о смерти Даймлера при испытании бензинового двигателя и обсуждают некое вещество, благодаря которому пар наконец-то удастся обуздать. Чистой воды (в газообразном состоянии) сюжет. Также, между делом, автор разбавляет стимпанк магией и в некоторой степени загадочными происшествиями. Но так как писатель раскрывает секрет придуманных материй, то ничего конкретно всё равно не получается. Впрочем, Золотько сам не уверен в некоторых деталях, поскольку с первых строк задаёт вопросы читателю.

Евгений Лукин решил превзойти собратьев по перу интеллектом. Он опирается на исторические предания, старательно перенося события прошлого в стены российского городка, что может быть является тем самым, который был основан отцом Александра Македонского и служил местом пребывания для грабителей и убийц. Реалии былых дней никуда не делись, Понероль, как и раньше, населяют неблагонадёжные элементы. Истоки этого явления действующие лица будут объяснять легендами, чему Лукин потворствует, приводя в тексте различные сказания, в том числе и о Спарте, где воровали все, сами себя за это осуждая.

И всё-таки читатель удивится, не обнаружив в произведении Лукуна элементов темпоральной фантастики и иных, связанных с альтернативной историей, сюжетов. Читатель медленно погружается в описываемые автором события, наблюдая за разговорами действующих лиц. Действие осталось где-то в стороне, ведь сюжетно «Понероль» скорее является попыткой автора осознать причины доставшегося человечеству наследства в виде искажённого понимания совести, гласящей истину — в открытую преступать закон нельзя. Копать нужно было основательно, но Лукин ограничился поверхностной попыткой создать нечто вроде утопии.

Пятая зона культуры или «ЗК-5» — в меру занимательная повесть Геннадия Прашкевича. Интересно смотреть со стороны, как биограф пишет про псевдобиографию о никогда не происходивших событиях, что могли быть на самом деле, хотя бы в чьей-то голове. Подумать только, в России объявили год Тургенева, а сам Тургенев на дуэли стрелялся с Толстым, да был меток и застрелил его в ранние годы, не дав раскрыться таланту и создав иной ход времени. Теперь все писатели стали братьями, авторского права не существует. А это значит одно — можно смело ехать в город Барнаул и ходить по театрам, ибо чем ещё заняться в этой самый пятой зоне культуры, которая в свою очередь, кажется, переосмыслена автором из игорной зоны, иначе к чему такой пристальный интерес к столице Алтайского края, а не, допустим, к Академгородку под Новосибирском. Словно сыр фета и грильяж-конфета смешались в стихотворении Афанасия Фета. Сумбур, конечно, только есть в «ЗК-5» и история лишённого наследства поэта.

Кто обретёт победу — сказать невозможно. Все её достойны в равной степени. О достоинстве их для премии предлагается умолчать.

Это тоже может вас заинтересовать:
— Номинанты премии Интерпресскон-2016

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Когда мир будет разрушен, тогда появятся люди, называющие себя чистильщиками. Они станут посланниками в опасные для присутствия зоны, после чего обретут статус отчаянных людей и в свободное время начнут ходить по школам и говорить детям о своей профессии. Весьма приторно, однако в произведении Екатерины Кузьменко всё именно так и обстоит. Есть постапокалиптическая составляющая, имеются избранные люди, дополнительно автором проработана тема пробудившихся созданий из мрачных ночных фантазий. Вместо ёмкого посула читателю, текст изобилует бродяжничеством, диалогами о пустом и старанием автора обрисовать положение, будто ныне плохо, завтра будет ещё хуже, а значит можно смело говорить о книге, как о заделе на будущее. Правда, стоит ли уделять внимание «Ржавчине»… вопрос.

Собственно, чистильщики ничем от сталкеров не отличаются, если их понимать согласно утвердившемуся мнению уже без влияния братьев Стругацких, только называются более обыденно. Также чистильщики у Кузьменко ничего не ликвидируют и не занимаются восстановительной деятельностью или каким-либо образом устраняя угрожающие жизни обстоятельства, они скорее напоминают диггеров, которым реально грозит неведомая сила. Внеся усложняющие их работу обстоятельства, Кузьменко разработала ряд специфических моментов, лишь обладая которыми можно стать чистильщиком

Допустим, случившаяся катастрофа истончила некий слой реальности, вследствие чего человечество вынуждено разработать методы борьбы с новой напастью. Кузьменко не стала строить глубокую философию, ограничившись поверхностной обрисовкой. Её чистильщики добропорядочно выполняют задания и даже иногда возвращаются. Они не решают загадки, хоть и не до конца понимают чему противостоят. Их дело где-то там походить и вернуться, толком ничем не пожертвовав. И ладно бы сюжет ограничивался приключенческой составляющей — у Кузьменко чистильщики активно идут в народ, отвечают на вопросы любопытных и пугают сложностями выбранного ими пути.

Объективно, ничего в «Ржавчине» не происходит. Автор представил читателю мир, чем и ограничился. Надо признать, такое в литературе считается грамотным ходом, позволяющим короткую историю растянуть до трилогии, а то и более. Ничего с этим не поделаешь — любит часть читателей длительно внимать похождениям полюбившихся им героев, не обращая внимания на произведения других писателей. Если Кузьменко сможет обзавестись кругом поклонников, то может и выйдет в итоге хоть что-то из мира «Ржавчины».

Кузьменко стремится заинтриговать читателя не постапокалиптическим миром с бродягами-чистильщиками, она решила задействовать в сюжете другую тему, переводя повествование из сказания о разрушенном будущем к эпическому — о скрытом в людях потенциале, что проявляется не только изначальной избранностью, сколько идеей о возникновении новых способностей, благодаря которым многое изменится. Поэтому сейчас трудно представить какие именно трансформации произойдут в дальнейшем.

Самым оптимальным вариантом для изложения «Ржавчины» Екатерины Кузьменко мог явиться формат комикса, под обложкой которого это смотрелось бы более уместным. Впрочем, начинающему писателю в любом случае хорошо, ежели на него обратили внимание. Дебютная работа автора издана АСТ в рамках серии «S.T.A.L.K.E.R: ФБ», номинирована на одну из премий в области фантастической литературы. Значит кто-то уже оценил по достоинству творчество Кузьменко. Да и критики не дремлют, где-то находя елей, а чаще высказывая своё частное и честное мнение, без навязанных кем-то сверху условий.

Говорить о «Ржавчине» получается в общем, поскольку конкретика не требуется: слишком много действующие лица беседуют друг с другом на отвлечённые темы, занимаются тоже не самыми достойными разбора делами, как и ходят там, где им полагается ходить, не делая ничего, что может заинтересовать читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Многие писатели пытались создать устройство, способное ответить на все вопросы. И не имеет значения, что такое устройство никогда не поймёт человека, предлагая ему ерунду в качестве решения, вроде загадочных цифр: например — «42». У Василия Клюкина с этим проблем не возникло — он создал идеальный механизм, позволивший человечеству выйти из темноты, победив заболевания и воспарив над действительностью. Одно лишь помешало людям добиться гармонии — всеобщее счастье не имеет права существовать. Вот поэтому в мире сказочного будущего завелась зараза, доводящая людей до деградации. Читатель согласится — обязательно найдутся герои, способные восстать против системы и, конечно, окажутся победителями.

Оставим в стороне идеализированное представление автора о мире, где разработка всезнающей машины решила часть проблем, дополнительно создав новые. У Клюкина логически не складывается понимание революции с ростом интеллекта связанных с ней людей. Нужно обладать соответствующими данными, иначе никакой Коллектив Майнд не сможет оказать помощь в плане продвижения технологий вперёд. Пускай в будущем определяющим при трудоустройстве станет навык «Креатив» и пусть подобно пандемии над человечеством нависнет гипнотическое состояние «Хэппи» — это лишь основа для сюжета, весьма незамысловатого и в духе приключений ради приключений, когда целью становится банальное желание заработать много денег, покуда автор не одумается и не заменит идею личного обогащения стремлением на безвозмездной основе вывести людей из заново поглотившей их темноты.

Конечно, принять мир будущего в понимании Василия Клюкина можно без возражений. Автор волен интерпретировать выдуманные им ситуации по своему усмотрению. Поэтому обозначить его взгляды следует, однако это лишь часть произведения. Основной упор автором был сделан на решение нависшей над человечеством опасности. И ведь не сразу становится понятно, отчего люди превратились в овцеподобных созданий, которых хоть режь, а они с улыбкой на лице сами подставятся под нож. Впрочем, будущее прорисовывается Клюкиным постепенно, что легко объясняется.

Автор не ставит читателя перед выбором правильной стороны. С первых страниц Клюкин и сам не знал, каким именно будет наполнение произведения. Впрочем, провисания сюжета ему избежать не удалось. Казалось бы, начинающий писатель должен озаботиться тем, чтобы его труд со всех сторон казался прекрасным, хоть ему одному. Однако, действующие лица ведут себя словно герои популярных сериалов, сперва долго и упорно знакомясь с особенностями друг друга, потом решая ряд левых задач, пока перед ними не появляется та самая загвоздка, с которой они должны будут справиться к финалу произведения. Это кажется скучным, но всё зависит от умения рассказчика сложить составляющие в единый манящий сюжет.

К сожалению, Василию Клюкину не хватило возможностей создать уникальный труд, где могли переплестись весьма занимательные теории роста потенциала человеческого ума, столкнувшегося на пике возможностей с закономерностью обратного развития. Вместо толковой научной фантастики вышел очередной экшн для подростковой аудитории, склонной принимать такую литературу с радостью. Да к тому же автор попытался внести в сюжет проблематику взаимоотношений противоположных полов, добавив тем самым ещё ряд несущественных деталей, но так необходимых тем процентам читателей, что не могут внимать чему-либо, кроме отношения действующих лиц друг к другу, желательно любовных и, было бы неплохо, слегка трагичных.

Василий растянул начало, продолжая наполнять повествование лишними элементами, суть которых не так важна, поскольку действующие лица могут сделать то, до чего кроме них никто догадаться не мог. Лёгкая поступь, безусловно, позволяет автору сделать таким же легковесным и сам сюжет. Начать у Клюкина получилось… продолжить и закончить — нет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

В ранней библиографии Андрея Танасейчука присутствуют работы, анализируя которые можно придти к заключению, что данный автор специализируется на литературе США периода её становления. А ежели его диссертация была посвящена творчеству Амброза Бирса, то написать биографию Эдгара По он был просто обязан, тем более, как говорит сам Андрей — подобного давно никто не делал, за исключением работ раннего советского периода, где не учитывался ряд важных фактов, открытых позднее. Так кем был Эдгар По?

Танасейчук начинает издалека, сообщая свидетельства, относящиеся к его предкам. Не каждый читатель по достоинству оценит желание биографа разбираться в незначительных деталях, когда главного героя с обложки всё нет и нет. Так уж сложилось, что родился Эдгар По в театральной среде, рано потерял родителей и воспитывался в семье шотландца Джона Аллана. Рассказав предысторию будущего поэта и писателя, Танасейчук принимается выгораживать взявшего его на попечение человека, умелого дельца с требовательным подходом ко всему. Читатель ещё не видит, каким Эдгар По станет в итоге, наблюдая за буднями противоречий и столкновений, не дающих раскрыться творческому потенциалу.

Танасейчук так строит повествование, что Эдгар По предстаёт перед читателем в виде мнительного человека, не желающим мириться с обстоятельствами. Ему хочется творить и быть независимым, но он долгое время продолжает зависеть от Джона Аллана, прося того заплатить по карточных долгам и помочь уйти со службы в армии. Далеко не сразу читатель поймёт, откуда начинается поэт, зато истоки беллетриста найдёт сразу. Нужда толкала Эдгара По — без неё мы бы и не знали о том, что он вообще существовал.

Литературные журналы того времени гнули выгодную для них линию. Они объявляли конкурсы, участники которых оставались неизвестными, кроме победителя. Остальные писатели после уже не имели прав публиковать свои произведения где-нибудь ещё, а сами журналы безвозмездно и без указания имени автора печатали их в следующих своих выпусках. Подобные условия весьма несправедливы, однако у Эдгара По не было таланта к другому мастерству, поэтому он писал, оставался в тени и продолжал желать когда-нибудь проснуться знаменитым. Танасейчук умело погрузил читателя в атмосферу середины XIX века.

Эдгар По негодовал, понимая никчёмность обходящих его на конкурсах произведений. Умея критиковать, он нажил врагов среди благодетелей, не говоря уже о писателях и людях, занимающихся литературной деятельностью. Его претензии были обоснованными, но кто же из современников мог признаться, будто его труды действительно отвратительно написаны и смысла для их создания никогда не существовало. Сам Эдгар По совершенствовался в малой форме, создавая уникальные произведения, хотя и преимущественно в мистических тонах. Он стал автором первого детектива и он же создал жанр мистификаций, выдавая за правду то, чего на самом деле не было, или описанное им происходит в настоящий момент.

О личной жизни писателя Танасейчук практически ничего не говорит. У Эдгара По была жена, которая удостаивается упоминаний лишь из-за приступов обострения туберкулёза, сказывавшихся на его самочувствии. В остальном же Эдгар По жил литературными делами, найдя себя в издательском деле и в умении читать лекции. Он имел успех при жизни и когда его миропонимание пошло по новому пути, тогда жизнь его внезапно оборвалась, оставив потомкам в качестве наследства пророческую «Эврику», когда Эдгар По отошёл от мистического в угоду осознания действительных человеческих возможностей.

В целом, у Андрея Танасейчука получилось рассказать про Эдгара По. Пусть и сложно. Однако, вполне в духе того, чьё лицо смотрит с обложки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

Разве можно рассказать о Толкине так, чтобы видно было человека, а не его творчество? Судя по работе Геннадия Прашкевича и Сергея Соловьёва — это практически невозможно. Пусть биографы прибегали к разным ухищрениям, доводя до сведения читателя факты из жизни писателя, но в каждой детали они видят замыслы великих произведений. Начиная с увлечения матери Толкина языками, редких воспоминаний самого писателя касательно детства среди буров, его участие в Первой Мировой войне: всюду имеются предпосылки к «Властелину колец» и «Сильмариллиону». И, конечно, многостраничные цитаты, как отличительная черта работ подобного плана за авторством Прашкевича.

В биографии Толкина биографы постоянно говорят чьими-то словами, порой прибегая к трудам предшественников. Они вычленили самое главное что им могло потребоваться и провели расследование. С первых страниц перед читателем разворачивается масштабное полотно становления будущего писателя, интересующегося сказаниями народов Северной Европы. Причём читал он их исключительно в оригинальном исполнении, для чего предварительно учил соответствующие языки, пусть на них кроме него и нескольких других исследователей уже никто и пары слов связать не мог.

Складывается впечатление, будто Толкин всю жизнь создавал эльфийский словарь. Прашкевич и Соловьёв то и дело помещают в текст соответствующие выдержки. Не совсем понятно, что именно они хотели этим показать, но подобные вставки не дают читателю забыть, что он знакомится с биографией человека, разработавшего с нуля несколько языков для придуманного им мира. Впрочем, биографы скорее склонны искать корни всех слов Средиземья среди известных Толкину языков, где свою роль сыграли африкаанс, финский, различные вариации английского и мёртвых готских наречий и что-нибудь ещё.

С делом жизни Толкина читатель знакомится на протяжении всей биографии, но личность писателя так и остаётся для него загадкой. Он удачно женился, попутно обзавёлся детьми, выпивал в общества Клайва Льюиса и других членов организованного для литературных заседаний клуба — это показывается со стороны, не давая конкретных представлений о буднях писателя. Приводимые биографами цитаты только и сообщают о занятости Толкина, вследствие чего ему никак не удаётся закончить «Властелина колец», а кроме того он сильно переживает из-за отказа издательств уделить должное внимание «Сильмариллиону».

Одно читатель уяснит точно — успех к Толкину пришёл благодаря публикации «Хоббита». После чего с него настойчиво стали требовать написать продолжение. Да! Толкин стал заложником ситуации. Он занимался серьёзным делом, но никому это не было интересно. Так бы и остаться ему автором приключенческих историй, не имей он трезвый взгляд на жизнь и право определяться с тем, что действительно нужно писать. Честное слово, с Толкина должны брать пример все писатели мира: надо не трилогии трилогий о пустом клепать, а думать о монументальном сочинении. Вот поэтому Толкин и выделился среди собратьев по перу: он умел ценить себя и не страдал графоманством.

Как бы не был велик замысел «Сильмариллиона», важным в понимании роли Толкина для литературы был и остаётся «Властелин колец». Именно вокруг этого произведения строят биографию Прашкевич и Соловьёв. И когда дело наконец-то доходит до его создания, тогда биографы особенно постарались разобраться с каждым этапом работы над ним. Кажется удивительным, только Толкин сам не знал, что именно он пишет и чем в итоге всё должно закончиться. В биографии множество писем, сомнений и разных подходов к построению произведения, отчего «Властелин колец» воспринимается работой, которая действительно вместила в себя годы жизни писателя, став итогом всех его замыслов.

У Прашкевича и Соловьёва портрет Толкина вышел без изъянов. Неужели в его жизни не случилось хоть что-то такое, за что можно пожурить?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Почему человеку не дано право обладать магическими способностями? Может быть это связано с тем, что тяга к разрушению мгновенно поставит его на грань самоуничтожения. Однако, людям свойственно мечтать об уникальных возможностях, вот и появляются постоянно истории, в которых действующие лица умеют трансформировать реальность в силу тех или иных причин. В произведении Вари Медной читатель найдёт ещё один вариант Вселенной, где населяющие её существа делятся на способных к волшебству и лишённых этого. Эпических сдвигов в обществе в сюжете не происходит — «Паук приглашает на танец» скорее сказка о злых намерениях и всепобеждающем добре.

Основным действующим местом произведения является некое строение готического вида, располагающееся рядом с аналогичным поселением. Страницы книги при этом сами собой окрашиваются в тёмные тона, поскольку светлые оттенки присущи лишь главной героине, чья печальная доля свелась к роли учителя магии для отпрысков социально неблагополучной семьи, восставшей против заведённых традиций в нарисованном Варей Медной мире. Поэтому благополучия ожидать не приходится. В каждом доме можно найти скелет в шкафу, а в столь мрачной атмосфере и подавно. Вот и будет главная героиня разбираться с содержимым шкафов.

Слог у Вари Медной легковесный: рассказываемая ей история хорошо усваивается. Конечно, идеально строить повествование у неё не получается. Начав в бодром темпе знакомить читателя с придуманным ей миром, она всё равно нисходит до сумбура, наполняя страницы по остаточному принципу — лишь бы закончить. Приключения главной героини вне стен основного строения служат для наполнения объёма — не более того. Её попытки докопаться до истины обречены на успех, но это можно было бы сделать путём загадочных происшествий, а не в виде ночных шатаний по улицам, где её будут грабить, а она вся такая красивая обязательно извлечёт выгоду.

Истоки произведения легко угадываются. Они не только напоминают о творчестве английских писательниц XIX века, но и объективно имеют ряд сходных черт с фантастическими произведениями современности, взращенными на японской анимации. Высечь искру из механизмов и перенести её в мир мрачных фольклорных мотивов — это интересный способ создать нечто уникальное и своё собственное. Только вместо кровавых разборок и сражений за охранение представителей людского племени от дальнейших потрясений, Варя Медная удерживает повествование в духе чопорных традиций, согласно которым действующие лица остаются надменными и безучастными, тревожно обволакивая молодой задор главной героини, чьи порывы грозят разрушить их шаткое равновесие и негласные договорённости.

Варя Медная не забывает об обязанностях главной героини — ей следует учить детей магии. Именно через детей происходит наиболее занимательное раскрытие сюжета. Мрачный антураж отходит на второй план, но при этом читатель продолжает ощущать его присутствие. Грехи родителей быстро становятся понятными, стоит главной героине приступить к занятиям. Такое наполнение повествования сопутствует раскрытию сказочного мира. Пока скелет на обнаружен, главная героиня будет методично подбирать ключи. Хорошо, что автор не стал закручивать сюжет вне всякой меры, отвечая на возникающие вопросы чуть ли не на следующей странице.

Как было сказано выше, конкретика всё-таки страдает. Над приключениями главной героини следовало поработать основательнее — её приключения вне основного места не интригуют и не добавляют интереса. Скорее повествование становится мутным и размытым. Возможно, причиной этого являются и не очень удачно прописанные второстепенные персонажи, чьё присутствие помогает главной героине удовлетворить любопытство, но в остальном напрочь губит содержание книги.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Крупная форма»

Нужно иметь особо заточенный мозг, чтобы видеть в обычном происки инопланетян или ожидать очередного подвоха со стороны сверхъестественных сил. В казалось бы всем понятной череде происшествий вина лежит на одном из действующих лиц, что не мешает писателям промывать фантазию читателя, предлагая ему рассуждения о невероятных вариантах. В самом деле, если после стирки пропали носки, значит их себе присвоил домовой. А ежели кого из знакомых убили, то все мысли надо направить на небо, ведь кроме гостей с других планет такого совершить никто не мог. Василий Щепетнёв строит повествование примерно таким же образом.

Сборник «Гамбит смерти» включает пять историй: герметичный детектив. нечто вроде бытовой фантастики, квасной заговор, будни сельского врача и будни сельского патологоанатома. Частично они связаны между собой, но всё же их наполнение разнится. Первые три воспринимаются в качестве постепенной трансформации перед читателем спортсмена в шахматного гения, посредством сюжета, достойного американских комиксов. Завершающие рассказы — вольная трактовка автором событий собственной практики на селе: Василий Щепетнёв имеет медицинское образование.

Чья-то смерть — всегда загадка. В жизни далеко не всегда удаётся установить, как развивались события и каким образом произошло убийство. Перед писателями такой проблемы обычно не стоит — они считают себя обязанными донести до читателя единственную «правдивую» версию. В случае творчества Василия Щепетнёва — границы вероятностей расширяются. В реальности такого предполагать никто не станет, но в литературе обвинить в преступлении можно кого угодно — всё равно окажешься прав. Почему бы не искать виноватого в чуждых людям материях, внося извращённое понимание человеческих способностей? Может в далёком будущем это станет обыкновенным явлениям, а пока — дикость.

Так складывается повествование основного произведения в сборнике, на которое нанизаны остальные истории. Василий Щепетнёв обрисовал новые правила игры в шахматы, внеся ряд существенных изменений. Вместо привычной расстановки фигур и использования стандартной доски, читатель видит ряд противоречивых событий, обоснованных правом автора на вымысел. Причём даже непонятно, на какие именно жертвы идут действующие лица — в происходящем на страницах никто ничем не жертвует, кроме собственных жизней, о чём их никто и не думал спрашивать.

Фантастика со сказочным сюжетом — это и есть общая характеристика для «Гамбита смерти». За здравым зачином следует набор мыслей, суть которых сводится к допустимости необычных явлений. Можно согласиться, что иная постановка вопроса способна поставить в тупик любого человека, заставляя его искать решение в плоскости невероятного. Когда перед читателем разворачивается история об убийстве абсолютно здоровой девушки с её последующим исчезновением путём взлома двери изнутри с применением нечеловеческой силы, то в голову только и начинают приходить мысли об упырях и прочих фантастических созданиях.

При должных предпосылках к построению повествования, остаётся необходимым признать, что сюжетная линия у Щепетнёва каждый раз сходит на нет. За радужными перспективами раскрытия сюжета в нечто занимательное, основательно провисает середина, опираясь на которую, Василий подразумевает очевидную концовку для каждой части сборника, только вот загубленную размазыванием текста по страницам. Грубо говоря, истории тухнут по мере их чтения, сообщая читателю и без того понятные выводы.

Новых горизонтов Щепетнёв не открывает, всё им написанное обязательно что-то напоминает. Яркие примеры: «Отель «У погибшего альпиниста»» Аркадия и Бориса Стругацких, малая форма Николая Гоголя и, куда же без него, сериал «Секретные материалы».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

Зомби — ещё одно порождение фантазии человека. Пока лучшие умы пытаются разработать технологии, благодаря которым людей можно будет вернуть обратно к жизни, где-то в глухих джунглях Африки эту проблему давно уже решили, не прибегая к особых ухищрениям. Сперва религиозный культ вуду, после всесильное человеческое воображение. И вот из сказаний и легенд рождаются литературные произведения, киноленты и комиксы, внёсшие главный вклад в то понимание о зомби, которое им присуще сейчас. Антон Первушин не имел цели разобраться с понимаем зомби основательно, его задачей было понять, почему восставшие из могил так популярны в наше время.

Какими были зомби изначально? Этого уже не установить. Надо понимать, исходя из имеющегося материала, некогда под зомби подразумевались бездушные создания, исполняющие чужую волю. Но на этом не получится создать продукт массового потребления. Читателям комиксов и зрителям требовалось нечто большее. И они это получили. С каждым годом появлялась свежая продукция, имеющая различия с прежним понимаем природы зомби. Эти создания спокойно эволюционировали от тупых существ до вполне разумных, способных сострадать и даже любить.

Первушин не даёт читателю задуматься, как именно сложится понимание мотивации зомби в дальнейшем. А хотелось бы. Предлагаемый им вариант, основанный на сериале «Ходячие мертвецы», всё-таки является промежуточным звеном, уже отстающим от следующего этапа. Конечно, Антон скрупулёзно разбирает события всех вышедших сезонов, основательно пересказывая и делая выводы, но этого явно недостаточно, чтобы оценить сериал полностью.

Откуда пошёл сериал «Ходячие мертвецы»? Первушин отсылает читателя к работам Джорджа Ромеро, создавшего фильмы, ставшие классикой жанра. Очень скоро свою лепту внесла компания «Марвел», а также люди, вышедшие из её стен и обособившиеся от неё, например Роберт Киркман. Появились обязательные элементы, использование которых стало признаком хорошего тона. Обо всём этом Антону удалось убедительно рассказать читателю.

Конечно, рассказать о чём-то подробно, не разобравшись во всём лично — трудно. Надо полагать, данная книга Первушина будет интересна именно фанатам сериала «Ходячие мертвецы», остальные же читатели получат возможность заново осмыслить понимание зомби. Особых открытий Антон не делает, ситуация итак ясна. Коли приносят доход киноленты про оживших мертвецов, значит об этом будут снимать фильмы и дальше, стараясь держать зрителя в тонусе и снова его чем-то удивляя.

Разговорами о зомби Первушин не ограничивается. В первую очередь предметом рассмотрения является сериал «Ходячие мервецы», а зомби-нашествие на кинематограф является сопутствующей темой, без которой книга бы совершенно не смотрелась. Зритель, ставший читателем, знакомится с создателями и идейными вдохновителями, а также с каждым актёром в отдельности. К сожалению, цельных портретов Антон не создаёт. Для него актёры — лишь исполнители отведённых им ролей, редко влияющие не эволюцию жанра. А так как о них говорить тоже следует, то Первушин без всякого интереса сообщает про их предыдущие роли и с каким багажом мастерства они подошли к участию в «Ходячих мертвецах».

В качестве ознакомительного текста книга Первушина вполне подойдёт непритязательному читателю. Любитель сериала с удовольствием поставит её на полку, пролистав на досуге и вспомнив некоторые эпизоды. А коли читатель данный сериал не смотрел, да и зомби он не воспринимает в качестве элемента фантастических книг, относя их к жанру ужасов, то ему не станет хуже от ознакомления с трудом Первушина.

Пускай нет в тексте упоминаний месмеризма и рассказов Эдгара По, есть отсылки к Гоголю и Лавкрафту, часто упоминается имя Стивена Кинга, зомби всё равно станут мимишными героями — им суждено из созданий тёмного мира перейти в разряд милых и пушистых… Зомби обречены восстать из могил на радость людям.

Автор: Константин Трунин

» Read more