trounin.ru

Мо Янь однажды родился и ещё ни разу не умирал, вместо него это делали другие. Зато Мо Янь сумел их глазами показать самого себя. Пожалуй, подобный вариант автобиографии ранее никто не писал. Мо Янь слишком импульсивен, категоричен и обладает излишне поганым языком. Он создаёт иллюзию деревенского простака и не скупится на унижающие собственное достоинство слова. Поведать он мог о чём угодно, но предпочёл уделить внимание своей личности. И самое интересное, Мо Янь не является главным действующим лицом повествования — эту роль он отвёл другому человеку, вынужденному постоянно перерождаться. Именно от его лица Мо Янь предпочитает говорить. Только слишком часто Мо Янь забывает о чём пишет, отдаляя внимание читателя от страданий очередного перерождения. Книга «Устал рождаться и умирать» начинается бодро, но вскоре теряет очертания, всё более распадаясь и не неся уже того смысла, которого до этого Мо Янь придерживался.

У классической китайской литературы есть определённые черты, по которым она легко узнаётся. Мо Янь старается их придерживаться, но только на первых страницах, чтобы далее уже никогда о них не вспоминать. По своей форме «Устал рождаться и умирать» напоминает книги XIX века, где автор в начале каждой главы коротко сообщает её содержание, что убивает интерес у читателя XXI века, не терпящего, когда ему сообщают подобную информацию заранее. Содержание книги — это скорее сказка: Мо Янь соединил в повествовании представления китайцев о загробной жизни и буддийскую модель перерождений. Результатом этого стало вольное авторское представление о перерождениях одного человека, убитого ещё до появления на свет самого Мо Яня. Можно сказать больше, Мо Янь и этот человек родились практически в одно время, о чём читатель вскоре догадается, недоумевая от тех эпитетов, которыми автор награждает не только себя в утробе матери, но и унизительные выражения о своих же родителях. Как-то это расходится с нормами конфуцианской морали, как бы ещё не совсем уничтоженную Культурной революцией.

Самые яркие эпизоды книги связаны с жизнью осла, в теле которого главный герой перерождается в начале. Мо Янь не описывает состояние плода до родов. Читатель сразу знакомится с его первыми мыслями после появления на свет. Автор никого не жалеет, едко делясь словами человека, что ныне обратился в упрямое животное. Постепенно происходит отождествление, дающееся с большим трудом. Десять лет ему будет отведено прожить в данном обличье, и все эти годы стали для Мо Яня отличной возможностью рассказать о собственном детстве, которое он помнит плохо, зато от лица осла представляет их в весьма забавном виде. Это скорее эпическое представление быта осла, нежели серьёзное понимание мотивов человека, волей Владыки подземного мира принявшего обличье подобного существа. Не сказать чтобы Мо Янь переживал за подобные проделки, поскольку и себя он ни в грош не ставит, равняя едва ли не с самым последним созданием на планете.

Мо Янь не просто вспоминает себя, он ещё и цитирует собственные произведения, заполняя ими страницы. Будто нет новых мыслей — книга и без того напоминает свалку всего. Со смертью осла Мо Янь потерялся, не сумев вжиться в последующие перерождения. Безлико перед читателем проходит вол, также незаметно пройдёт собака. Некоторый всплеск у Мо Яня случится только при перерождении главного героя в свинью. Тут автор никак не мог стоять в стороне, поскольку вдоль и поперёк страницы исписаны выдержками из его труда по свиноводству, которые он с успехом применил в данном художественном произведении. Теперь читателя будет ждать более эпический рассказ, где найдётся место революции внутри стада и счастливому спасению от глупостей коллективного разума людей. Свинье Мо Яня не хватает размаха, поэтому её нельзя поставить в один ряд с Чжу Бацзе из «Путешествия на запад» У Чэнъэня. Думается, Мо Янь хотел создать нечто подобное, да не сумел.

Простых событий не происходит. Мо Янь родился и рос в сложное время. Его можно приравнять к китайской поговорке, говорящей, что плохо жить в эпоху перемен. В пятидесятых годах XX века компартия Китая наконец-то твёрдо встала на ноги, после многолетней гражданской войны и отражения агрессии японских милитаристов. Происходившие в стране события не принесли облегчения крестьянам, как и ранее изнывающих под гнётом. Описываемая Мо Янем история уникальна ещё и в том плане, что сюжет не просто отражает прошедшие события, но и показывает жизнь людей, которым Мао Цзедун позволил вести личное хозяйство. Когда весь Китай объединялся в колхозы, сохранился один крестьянин в Гаоми, выступивший против большинства — им был отец Мо Яня. На такой почве сами собой возникают трения между родителем и сыновьями. И это уже не проблема отцов и детей, а более трагический процесс, отчасти раскрытый Мо Янем для внимания читателя. В такой атмосфере было бы слишком кощунственным уделять внимание перерождениям главного героя, отодвинутого вследствие этого на задний план.

Надо было главному герою внимательнее читать «Тибетскую книгу мёртвых». В ней подробно рассказывается, как не ошибиться при перерождении. Впрочем, китайская мифология накладывает свои особенности: душа уже не нуждается в необходимости принять факт смерти тела и в очищении перед новой жизнью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Многострадальное население Китая за XX век натерпелось столько горя, что иным странам хватит и на тысячу лет. В 1911 году пала императорская власть, в стране установилась республика. К 1927 году внутренние противоречия достигли такого накала, вследствие чего вспыхнула гражданская война, сперва напоминавшая холодное противостояние, а после стороны перешли к активным боевым действиям. Ситуация ещё более усугубилась к 1933 году, после агрессивного вторжения в Китай японских военных сил. В такой ситуации гражданская война и вовсе могла обернуться для страны сокрушительной утратой независимости. Всё это время нагнетали обстановку европейские державы и особенно Соединённые Штаты Америки, которым после окончания Второй Мировой войны понадобился новый плацдарм, развёрнутый ими в Корее, попутно они принимали участие в обострении внутренних противоречий в самом Китае. С 1966 года Мао Цзэдун дал начало Культурной революции, которая продолжалась на протяжении последующих десяти лет. Это время можно сравнить с чистками, когда многие политические деятели были устранены. Среди них оказался и маршал Китайской Народной Республики Пэн Дэхуай, умерший в 1974 году. Потомки собрали материал, полученный следователями в ходе выбивания показаний из бывшего маршала, и опубликовали его. «Мемуары маршала» открывают Китай с новой стороны, но при этом они всё-таки лишены многих важных деталей, не взятых во внимание составителями.

Пэн Дэхуай родился в 1898 году. Он рано ощутил на себе, что значит быть бедным, сменив множество профессий, пока не обрёл себя в армии. Не сказать, чтобы армия была настоящим спасением, но в ней он стал себя чувствовать более уверенным, не думая о завтрашнем дне. После падения Китайской Империи и социалистической революции в России, Пэн Дэхуай всё больше думает о коммунизме, чему способствует общее направление политических взглядов Сунь Ятсена, первого временного президента провозглашённой республики. Главный принцип «каждому крестьянину своё поле» доминирует в «Мемуарах маршала» на протяжении многих страниц. Сами мемуары ничего не говорят о политике внутри Китая, поэтому непонятно, кто был у власти. Согласно китайскому мировоззрению, спокойствия в стране не появилось и после установления республики. Население никаких перемен не ощутило — люди жили на старый лад, также претерпевая неудобства от проходящих через селения банд разбойников и войск противоборствующих сторон. Всё это происходит на фоне общего обнищания народа. Крестьянин никогда не знал, когда ему придётся расстаться с жизнью, и насколько это будет мучительным процессом.

Именно на борьбу с бедностью направлены порывы молодого Пэн Дэхуая, не испытывающего жалости, если нужно будет казнить особо провинившегося помещика. Строй старого Китая жил в людях, не желая уступать место веянию возможности слиться всей планете во всеобщей братской дружбе. Именно таким образом протекала жизнь будущего маршала до 1927 года, когда пришло время определяться — будет ли он поддерживать Чан Кайши во главе Гоминьдана или всё-таки предпочтёт влиться в ряды Коммунистической Партии Китая. Пэн Дэхуай выбрал КПК, и с этого момента начинается самый трудный отрезок его жизни. На его долю выпадет постоянное участие в боевых действиях, прорыве окружений и заботе о нуждах солдат.

«Мемуары маршала» показывают развитие революции в трёх провинциях. Как обстояло дело в других — непонятно. Какие-то из них контролировал Чан Кайши, другие удерживали коммунисты, а третьи обладали полной самостоятельностью и в любой момент могли объявить о своём выходе из состава страны. Удивительно, почему Китай в итоге не развалился, сумев дать отпор агрессии Японии и США, став в итоге одной из ведущих держав мира. С 1927 года мемуары сконцентрированы только на отражении карательных походов Чан Кайши в отношении КПК и расхождениях во взглядах Пэн Дэхуая и Мао Цзэдуна. Возможно, Пэн Дэхуай слишком превозносит заслуги коммунистической армии, поскольку каждое сражение напоминает избиение Давидом Голиафа, где силы Гоминьдана каждый раз имеют превосходство в три-четыре раза, и постоянно их уничтожают мелкие отряды противника. Как при таком тактическом гении КПК не одолела Гоминьдан сразу? Сам Пэн Дэхуай объясняет это просто — их противник большей частью состоял из безыдейных призванных насильно крестьян.

Нет в «Мемуарах маршала» конкретики касательно помощи Советского Союза Китаю: ни слова об освобождении Маньчжурии от японских милитаристов, о поставке вооружения. Как нет и сведений о действиях США, помогавшей вооружением Гоминьдану. Зато есть подробное изложение военной помощи корейским коммунистам, где американцев безжалостно уничтожали, никого не оставляя в живых. Составителей мемуаров не интересовало становление КПК, им было важнее показать именно отношение Пэн Дэхуая к председателю Мао, чему они всё больше уделяют внимание. Трудно сказать, чтобы Пэн Дэхуай был ярым противником линии Мао Цзэдуна, даже наоборот — он постоянно подчёркивает свою неграмотность и неспособность судить о правильности тех или иных суждений, относясь ко всему с позиций рядового жителя страны, чьё собственное детство не отличалось радужными моментами. Стоит отметить, что любая коммунистическая литература всегда изобилует множеством терминов, будто надо быть очень умным человеком, чтобы всё это усвоить. Пэн Дэхуай об это открыто не говорит, но и не стесняется указывать на те моменты, которые ему просто никак не удаётся понять.

Самое большое упущение мемуаров — отсутствие информации о причинах падения Чан Кайши. Об этом совершенно нет никаких сведений. Получается, что устраивая продолжительные марши из одного края страны в другой, воюя малыми силами, теряя больше половины людей в сражениях, КПК всегда добивалась положительного сдвига ситуации в свою сторону, отчего в один прекрасный момент они стали преобладающей в стране силой. Очень жаль, что разъяснения этому в книге нет.

В комплексной попытке понять Китай «Мемуары маршала» отчасти помогут, но питать особых надежд на это не следует.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Конец XIX века для Китая был таким же, что и для всего остального мира: империи рушились и вот-вот мировой порядок должен измениться. Более-менее проследить процессы трансформации по падению маньчжурской династии можно при чтении «Цветов в море зла». Безусловно, важную роль сыграл виток пассионарной недостаточности, приведший к измельчанию власти, ослабшей под воздействием изжитых принципов управления и подавлением европейскими державами суверенитета Поднебесной. В Китае продолжал действовать трёхтысячелетний уклад, дарованный Конфуцием, а также полуторатысячелетние законы общества, данные в один из многих проблесков высшей мудрости. В книге Цзэн Пу Поднебесная предстанет читателю в виде закостеневшего гиганта, который не знает о расположении своих границ, не имеет права участвовать на мировой арене в ранге равноправного партнёра и с ужасом смотрит на море зла, которое породили сен-симонисты и нигилисты, поправ главный постулат мировоззрения китайцев — народ должен подчиняться правителю, но никак не народ должен управлять государством. Оговорившись в начале о китайцах (цветах), взращенных на острове рабов (Китай), Цзэн Пу взялся за труд всей своей жизни, планомерно выпуская по несколько глав до своей смерти.

При всей маститости «Цветы в море зла» лишены удобного повествования, сконцентрировавшего в себе элементы старого стиля и элементы, желающие вырваться за устоявшиеся рамки принятого изложения текста. В книге присутствует обязательное построение главы по принципу — краткое изложение в начале, стихотворение в конце и «если читатель желает узнать, что случилось с тем-то и тем-то, то…». В остальном Цзэн Пу полностью свободен, но всё равно наполняет предложения присказками о делах давно минувших, имеющих отношение к конкретной ситуации. Всё это отличает классическую китайскую литературу от современной, где давно отошли от подобных правил изложения. Не весь текст сможет заинтересовать читателя, и дело тут не в обилии персонажей, каждый из которых, если верить мудрым людям, имеет своих реальных прототипов, просто автор не слишком любил продвигать сюжет вперёд, делясь весьма деликатными историями, на которых он мог остановиться, смакуя всё это в тщательных словоперелеваниях, от которых нет никакого толка, но объём от них точно получается ощутимый.

Самое интересное начинается, когда китайский посланник уезжает на три года с посольской миссией в Германию, а потом в Россию. Удивительно видеть в столь раннем китайском произведении описание положения на троне Бисмарка, ориентированного строго по китайским канонам, а именно — правитель связан с югом. Германия толком не описывается, зато Россия с удовольствием и упоением. Мало того, что посланник приедет в разгар празднования масленицы, так он ещё будет связан с людьми, которые приложат руку к устранению императора. От всего этого у китайца случается расстройство рассудка. Территориальные споры вызовут у читателя удивление, когда он понимает, что Китай о своих границах с Россией узнаёт из российских же карт, и оспорить их у него не получится, поскольку своих доказательств он представить не может.

Цзэн Пу позволяет понять одну истину, которой Китай следовал всегда и продолжает следовать сейчас. Если кто-то не принимает его экспансивную политику, воспринимая её за чрезмерную агрессию, то в книге мы видим истоки такого поведения. Китай был обижаем, а незнание конкретно закреплённых за ним земель, привело к тому, что он потерял и уступил многое, что сейчас пытается вернуть себе обратно. Политические процессы современного мира с возросшей степенью публичности и доступности информации о происходящих событиях очень портят любые планы по разворачиванию возможностей в полную силу. Кажется, конфуцианство давно забыто, оставив в памяти народа лишь моральные установки поведения — тем труднее становится понимать меняющийся Китай.

Книга полна фактов и домыслов того непростого времени, позволяющих читателю узнать о причинах войны Китая с Японией в конце XIX века, о возникновении триады, о боязни Китаем переброски на свою территорию по железной дороге войск Россией, о такой же боязни англичан, взирающих с испугом на строительство путей к Амударье, что легко может вылиться во вторжение России в Индию. Остаётся только набраться терпения, иначе книга покажется слишком тяжёлой для восприятия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стоит ли описывать тот трепет, когда в твои руки попадает красиво оформленное издание книги, о котором можно только мечтать. Не безликое творение знаменитого автора, а что-то весьма необычное, приводящее в восхищение. К сожалению, китайская литература не пользуется большим спросом среди моих соотечественников, предпочитающим из азиатской, в основном, японскую, концентрируясь лишь на европейской и американской литературе — другое в руки не идёт. При таком понятном отношении к восточным книгам — их не тянутся переводить, ведь заранее знают о бесполезности этого занятия. На голом энтузиазме работать могли только советские люди, оставившие после себя большое наследие. К таким удивительным книгам стоит отнести «Двенадцать башен» — сборник рассказов Ли Юя, писателя из далёкого XVII века, заставшего слом эпох и повторную утрату Китаем независимости, под гнётом народных волнений допустившего падение под ударами маньчжуров. Отныне Китай приобретает тот вид, с которым немного погодя познакомится весь мир.

«Двенадцать башен» — это двенадцать рассказов, каждый из которых связан с той или иной башней, важным архитектурным сооружением в жизни китайцев. Всё связано с жилищем, откуда проистекает вся остальная жизнь. Даже о еде Ли Юй не будет говорить, стараясь показать читателю дела давно минувших дней и дела его современности. Знакомый с другими китайскими классическими книгами, читатель легко поймёт структуру повествования — тут нет ничего нового и попыток как-то закрепить старое тоже нет. «Двенадцать башен» оправдываются упором в театральность, когда любой рассказ можно развернуть для постановки на сцене, где каждый увидит то, что хочет сказать ему автор. Ли Юю есть о чём рассказать.

Если говорить о прошлом Китая, то это дело гиблое. Собрать воедино пять тысяч лет невозможно, Ли Юй и не пытается — он далеко на заглядывает, отступая иной раз не далее, чем на пять веков назад, ему всё равно хватает материала для работы. В книге отражаются всевозможные аспекты — от государственных экзаменов до быта простых людей. Везде Лю Юй показывает человеческую натуру, что не очень разнится среди культур. Просто есть свои особенности.

Всё начинается с любовной истории, где двое красивых людей из одной семьи встречают препоны конфликтующих родителей. Это, кажется, любимая тема Ли Юя. Он красиво описывает человеческие характеры, обязательно перед каждым рассказом даруя читателю историю по мотивам основного сюжета, отчего читатель сразу настраивается на нужный лад. «Башня соединённого отражения» — это не история о Ромео и Джульетте, и даже не о Лейле и Меджнуне, но имеет тенденцию к печальному завершению, если читатель ещё в должной мере не ознакомился со стилем Ли Юя.

Чем дальше читаешь, тем больше веришь автору. Уже второй рассказ «Башня завоёванной награды» показывает склочность людского характера, что не может придти к согласию в каждой семье. Раздоры мужей и жён — это само собой разумеющееся, но такие порядки, которые показывает нам Ли Юй — надо ещё поискать. Всегда удивляешься, зная о полагающейся женщине обязанности соблюдать обязательные нормы конфуцианской морали, в которые входит не только уважение к родителям, но и уважение к мужу. На деле всё оказывается иначе. Можно бесконечно читать труды философов, внимать их взглядам, а на деле всё получается совсем наоборот. В этом рассказе дело касается свадьбы детей, которые могут пострадать от жадности и чувства противоречия родителей. Благо, какую китайскую книгу не открой, всегда найдётся справедливый дотошный судья, что тоже является особенностью классической литературы.

Старинная китайская мудрость гласит: если наследник неблагодарен при жизни, то ему ничего не оставляй, поскольку пустит он добро на слом, а уважения к тебе не сохранит. Проще отдать кому-то более достойному, пускай и не родственнику. Ведь, как известно, первый китайский император не только отдал государство зятю, но и двух своих дочерей за него отдал. Это имеет мало общего с «Башней трёх согласий», но Ли Юй всегда показывая одну историю из чьей-либо жизни, описывал её с самых истоков до отдалённых последствий. Хоть пусть на тебя давят проблемы, а богатые соседи пожелают выкупить твоё имущество без остатка, но всегда надо сохранять самую малость, коли не сведущ ты в экономических науках и не видишь последствий личного денежного кризиса на почве изменяющегося мира. У бедных и глупых всегда рождаются богатые и умные — так уж повелось.

Кто владеет новыми технологиями, тот владеет ситуацией. Тоже избитая истина, но Ли Юй о не знал ещё четыре века назад, давая герою «Башни летней услады» в руки, казалось бы, обыденный инструмент, но позволяющий добиться нужного внимания от красивой девушки, а также Ли Юй укоряет читателя за фривольные мысли там, где их не должно быть. Все проказницы будут наказаны, а жизненный девиз, что всё в руках человека — будет действовать безотказно. Нельзя сидеть сложа руки и ждать внимания со стороны, достаточно подумать да проявить смекалку. И тебе не откажет ни одна девушка, которой ты решил добиться.

«Башня возвращения к истине» может напомнить читателю индийские фильмы. А какой сюжет самый любимый в индийских фильмах? Нет, не поиск потерянных братьев и сестёр по фамильной родинке на какой-нибудь части тела. Основной сюжет — это прямое следствие широко распространённой бедности, то есть описание удач аферистов и их жизни, что манит всеми силами, но для этого надо не просто хотеть, а обладать нужными талантами. Из этого рассказа Ли Юй доносит до читателя ещё одну простую истину — если добро творит добрый человек, то в этом нет ничего особенного, и такое добро никем не ценится, зато, если добро начинает творить злой человек, пускай и продолжая своё дело привычными для себя методами, то это только поставит его выше доброго человека. За примерами из китайской истории ходить не надо — достаточно поверхностно посмотреть на основы христианства.

Существует миф, что китайцы — желтокожие. Может у них и присутствует небольшой оттенок, но и китайцы бывают разными. Сами китайцы всегда ценили белизну кожи. В рассказе «Башня собрания изысканностей» Ли Юй раскроет не только секрет такого отношения, но и поведает о мужеложстве в среде китайских чиновников, наделённых властью губить человеческие судьбы в угоду своей развратной предрасположенности. Во многих рассказах присутствуют евнухи — именно тут читатель увидит истоки их обязанностей перед обществом.

«Башня рассеянных облаков» и «Башня десяти свадебных кубков» порадуют читателя некоторыми особенностями сексуальной жизни простых китайцев. Что делать, если твоя жена — самая страшная в округе, что друзьям стесняешься показать, либо — у твоей жены нет того места, из которого мужчина извлекает наслаждение. Возникает много этических и моральных вопросов, на которые у Ли Юя есть ответ. Всё-таки автор зарекомендовал себя как прекрасный облачитель в красивую историю преданий и мифов своего народа. Безусловно, все эти истории могли иметь место в прошлом. Не всему поверишь, но читать от этого только интереснее, наблюдая за разрешением очередной неразрешимой задачи.

Последние четыре рассказа («Башня возвратившегося журавля», «Башня подношения предкам», «Башня обретённой жизни», «Башня, где внемлют советам») касаются напрямую времени, когда Ли Юй жил и творил. Народные волнения свергли предыдущую династию, отчего в стране начинает твориться хаос и бесчинствуют разбойники, не считающиеся ни с чьими просьбами, желая только убивать и грабить. Стал ли приход маньчжуров к власти наказанием или всё-таки спасением для Китая, об этом пусть спорят историки и китаисты. Ли Юй просто и доходчиво показывает страдания народа, вынужденного терпеть непотребства, да пребывать в постоянном страхе.

Всегда очень сложно сказать что-то о книге, где присутствует большое количество мудрости, а прямое послание будущим поколениям можно вынести для себя из самого текста, не стараясь разгадать сокрытое между строк. Ли Юй — башня китайской литературы. Благодаря ему начинаешь ещё лучше понимать Китай.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Многоликий Китай всегда был богат на литературные таланты, благодаря которым можно без труда проследить все пять тысячелетий его истории. В мире больше нет государств с такой длинной историей. Не безвестные летописи и не абы какие мифические сказания, а вполне осязаемые и чётко датированные. Возьмите Конфуция, чьи речи легли на бумагу после смерти и дошли до нас без каких-либо изменений. А чего стоит время борьбы трёх царств в III-IV веках, так хорошо отражённых с мельчайшими подробностями. Время падения последней китайской династии отражено ещё лучше. Коренной перелом произошёл в сознании людей, что стали способны переступить через себя, проявив неуважение к государю, нарушая главнейший из канонов конфуцианства. Мир будоражило — Китай не мог остаться в стороне. Стоит отдельно поблагодарить Лу Синя, классика современной китайской литературы, отразившего в своих рассказах все аспекты жизни людей, с большим трудом принявших новый уклад.

Мало кто из нас знает о жизни китайцев, а ещё меньше может рассказать о событиях, коим подвергался Китай после завоевания его монголами. Некие мифические опиумные войны, какая-то гражданская война и прочее — всё знаем поверхностно, а то и вовсе не знаем. Совершенно не готов Китай был к XX веку, когда на фоне общего упадка империй, пала и многотысячелетняя китайская монархия, уступая своё место революционерам-социалистам. Понимали ли люди к чему вели свою страну? В этом и помогает разобраться Лу Синь.

Стоит сразу отложить в сторону Былое, Блуждания, Дикие травы и Старые легенды — это всё лирика. Это ранние и поздние изыскания Лу Синя, в которых он сам не похож на себя. Они малоинтересны, в них реализм претерпевает изменения и больше похож на домыслы автора, что так портят впечатления от главной части сборника. Предлагаю сконцентрироваться на «Кличе» — он никого не оставит равнодушным.

«Клич» — это сборник рассказов, написанный Лу Синем в пределах 1920 года, плюс/минус несколько лет. Все рассказы наполнены непередаваемой атмосферой, берущей читателя на разрыв. Хочется биться головой, рыдать и благодарить небо за такие чудесные произведения малой формы, наполненные человеческой печалью и выражающих внутри себя всевозможные горести. Иной рассказ не превышает пяти страниц, но от него можно ходить в глубокой здаумчивости целый день, пытаясь собрать мысли обратно. Так ярко и пронзительно выражал своё видение мира Лу Синь.

Лу Синь заденет многие аспекты переходного периода. Наибольшие реформы коснутся системы образования, не сдававшей обороты более пятнадцати веков, полностью сконцентрированное на постижении конфуцианских канонов и ритмичности языка. Спроси тогда китайца любое изречение Конфуция, как сразу получишь чёткий дословный ответ. Так европейцы не знали Библию. Система образования сломила и весь жизненный уклад, когда была уничтожена система экзаменов, существовавшая такие же пятнадцать веков, сохраняя неизменный вид. Всё это коснулось и женщин, которым не только бинтовали ноги для получения маленькой стопы, но также никогда не давали имён. Хорошо, если женщина училась в школе, тогда она имела школьное имя. Иначе не имела имени вообще. Любопытный факт, который, лично я, узнал из этой книги. Даже волосы были комплексом поколения, покуда правящая династия заставляла всех иметь стандартную причёску со своеобразно выбритой головой и длинной косичкой на затылке. Такая причёска говорила о твоей верности правящему режиму. Представьте, как было трудно людям в этом время. Сбреешь косичку — враг государства, не сбреешь — враг революции. Не знаешь кого ждать к себе в деревню, отчего твоя судьба висела на твоих же волосах. В книге будет разрушен миф о китайской медицине, о которой Лу Синь отзывается как о шарлатанстве, когда доктора прописывали сами не зная какие лекарства, по непонятной им же системе, от чего люди умирали без надежды на излечение.

Лу Синь сам говорит в предисловии, что он далёк от героев, которым достаточно махнуть рукой и издать клич, на который обязательно отзовутся люди. Самого Лю Синя критика клеймила за вульгарный подход к китайской литературе. То время было сломом многих китайских традиций. Лу Синь одним из первых стал писать но более простом языке. Китайские иероглифы — очень сложная манера письма. Как в ней не запутываются сами китайцы? А ведь кто-то из них на полном серьёзе ратовал за искоренение иероглифов и их замене на латинизированную форму написания. До такого не дошло, но иероглифы всё-таки упростили. Во многом, наработки этого времени, взяли на вооружение японцы, где иероглифы крайне податливые, но несколько «алфавитов» могут свести с ума любого неофита. Китайцы хотели не просто облегчить иероглифы, кроме латинских букв можно было упростить иероглифы до примитивных, но и тут дело обернулось скверным образом. Исторически сложившаяся, система написания слов приносит много нелепых ситуаций, когда автор желает написать имя персонажа иероглифами, но не знает как это лучше сделать, да и не получается у него такое вообще, хотя в устной речи называть человека его именем совсем нетрудно. Вот и приходиться Лу Синю попирать устои, давая герою имя из двух латинских букв.

Борьба между западниками и «славянофилами» (шучу, конечно)… и китаефилами шла по всем фронтам. В нашей стране брожение умов происходило раньше основной революции, сломившей империю. В Китае же страсти кипели до, во время и после. Ломать было нужно всё. Не зря Мао Цзедун собирался стирать все старые феодальные традиции, создавая Китай с чистого листа. Было над чем работать, но это уже другая история.

Читая старые классические книги, а в особенности «Речные заводи», всегда поражаешься всеядству китайцев. Пускай они ели любое мясо, но они также никогда не брезговали человечиной. Иной раз доходило до дикости, когда голодающие деревни обменивались детьми, чтобы пустить их в еду для выживания. Лу Синь грозно и открыто называет китайцев нацией людоедов, причём без всяких кавычек. Каждая китайская книга на каждой странице изобилует словами «гуманность», «справедливость», «мораль», «добродетель», но Лу Синь между строк видит только одно слово — «людоедство». Основатель китайской медицины Ли Ши-чжэнь в труде «Корни и травы» ясно пишет о том, что человеческое мясо можно есть жаренным. Другие источники считают лучшим средством от туберкулёза булочку, смоченную в свежей крови убитого человека, съеденную ещё в тёплом виде.

Коротко, ёмко, жизненно, раздирает душу — такое впечатление от книги.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существует четыре классических великих китайских романа: «Сон в красном тереме», «Троецарствие», «Путешествие на запад» и «Речные заводи». Все они написаны в сходной манере, да так, что возникает твёрдое убеждение, будто их писал один автор. Чёткое разделение на главы, краткое содержание в начале, обязательные стихотворения и, ставшее весьма противным, словосочетание «если хотите узнать, что было дальше, обязательно прочтите следующую главу». Ладно бы книги были небольшого объёма, но тысячу страниц постоянно натыкаться на такое напоминание — по настоящему выводит из себя. «Речным заводям» и «Путешествию на запад» повезло больше — их переводил Рогачев. К его переводу претензий нет. Присутствует нужная художественность, поэтому читаешь с упоением и радостью. Но вот перевод «Троецарствия» и «Сна в красном тереме» выполнил Владимир Панасюк. Спасибо ему за титанический труд. Только он излагал всё крайне сухо, особо не стараясь облекать свой перевод в художественную форму, выдавая продукт для массового читателя. Если с обработанной исторической хроникой «Троецарствие» — это ещё терпимо и даже как-то приятно и к месту, то в семейной саге «Сон в красном тереме» просто невыносимо.

Возможно, вследствие вышеперечисленного, я и не смог оценить книгу по достоинству. Если Мао Цзедун перечитывал роман пять раз, то я один раз еле осилил… и повторять сей подвиг больше не хочется. Может быть, в оригинале прочитаю, однако для этого надо выучить китайский язык, а такой цели я перед собой не ставил. Впрочем, говорят, что оригинал не легче — не каждый китаец сможет его прочитать. Но ежели товарищ Мао хвалил, то не буду удивлён, обнаружив данную книгу в китайской школьной программе.

Структурно «Сон в красном тереме» состоит из двух томов. В первый входит шестьдесят глав, написанных самим Цао Сюэ-цинем в XVIII веке. Второй том содержит ещё сорок глав, но официально в изначальную историю не входит. Оба тома в комплексе называются «Сном в красном тереме», но сам Цао называл свою книгу по другому — «История камня». Общее название выводится из стихотворения в одной из начальных глав, где было красочное описание сна в красном тереме. Насколько это стихотворение влияет на сюжет всей книги — об этом я судить не берусь.

Содержание весьма тяжело для восприятия в плане трудных словесных конструкций. Повествование просто отказывается укладываться в голове в правильном порядке, отдавая вместо себя только избранные части, которые могут вызывать любопытство. Быт китайцев показан превосходно, но всё равно ожидаешь чего-то большего. Все мы знаем, что китайцы по пульсу ставят диагнозы и назначают лечение — это в книге будет детально описано. Читатель не раз проронит слезу, наблюдая за описанием жизни влюблённых, чей удел свести счёты с жизнью, что вступает в явное противоречие с нормами конфуцианской морали. Возможно, «Сон в красном тереме» будет полезен изучающим нравы китайской нации, вступившей в переломный момент изменения устоявшихся традиций. Видимо, за это и полюбил книгу Мао, ведь он ратовал за искоренение проявлений феодализма, так уважаемых Конфуцием. Кому это было нужно — что станет с новой китайской нацией, самой древней и консервативной?

Думаю, одного тома будет вполне достаточно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если вы возьмётесь за чтение этого монументального труда, содержание которого основано на реальных событиях, вы никогда не пожалеете о времени, проведённом за книгой. Ло Гуаньчжун — гениальный средневековый китайский писатель, его перу, кроме «Троецарствия», принадлежат «Речные заводи», такой же исторический роман, но более бытового характера. Перевод книги выполнен Панасюком, его кропотливому труду стоит поставить памятник! Не было бы без его стараний на нашем языке доброй части классической китайской литературы. Можно высказать ряд претензий к качеству перевода и некоторой однотипности, но сделаю это в другой раз — сейчас предлагаю сконцентрировать на самом «Троецарствии».

«Троецарствие» — это борьба трёх китайских царств между собой за право объединить империю под единой властью. Ло начнёт издалека, он полностью расскажет о том, как с восстаний Жёлтых повязок, империя Хань начала приходить в упадок, пока не была разделена. Не надо читать исторические хроники, если есть художественная литература — она всегда более доходчиво доводит до любопытствующего читателя суть событий. Нельзя взять и написать обо всём в короткой рецензии — для этого надо писать серьёзный исторический труд. Для труда нужно много труда (такая уж тавтология), а для рецензии достаточно выразить своё отношение к книге.

Рекомендую подходить к книге хотя бы ознакомившись с двухсерийным фильмом Джона Ву «Битва у Красной Скалы». Сюжет не очень-то схож с официальной исторической хроникой, многое там извращено в угоду зрительского интереса и, возможно, каких-то современных взглядов китайцев на окружающий мир. Битва у Красной Скалы представляет один из эпизодов книги. В «Троецарствии» всё представлено несколько иначе, однако книга воспринимается гораздо легче, когда знаешь за кем из героев лучше следить. А следить нужно обязательно. Обилие китайских имён — всегда испытание для неофита. Попробуй к концу страницы по памяти перечислить тех, что только вот были перед глазами. Не получится! Персонажей слишком много. Более того — на каждой странице погибает минимум один человек, а иногда и три тысячи безликих людей, а порой и сотни тысяч. Главное знать откуда ветер дует.

Два главных исторических лица книги Цао Цао и Лю Бэй предстают перед читателем с первой главы. Очень интересно наблюдать за их становлением и утверждением в мире. Если Цао Цао — выжидающий полководец, приближённый императора, то Лю Бэй — дядя императора, на момент начала книги не владеет ни чем, что его тяготит, но желает служить императору всем своим естеством. Многое упирается в конфуцианство, плывущее на трёх китах: верность подданного государю, верность жены мужу и верность детей родителям. Наше мировоззрение не готово принять такой образ мышления, когда уважение к старшим, причём до беспрекословного подчинения, переплетается с истой жаждой служить старшему по званию. Никакого карьеризма через голову и никаких противоречий воле отца. Нужно подчиняться. Самобытное конфуцианство хорошо укрепляло государство. Но человек — всегда человек. Не каждый способен принять мнение большинства. Если Лю Бэй подчиняется императору, то Цао Цао очень быстро становится серым кардиналом империи Хань, держит императора в страхе, а сам пытается подмять под себя непокорных властелинов, что сопротивляются правительственным войскам под его началом. Казалось бы парадокс, но ничего удивительного в этом нет. Люди не желают подчиняться кому-либо иному кроме императора, что делает их поступки совершенно обоснованными.

Повествование «Троецарствия» не самое простое. Тут мало бытовых элементов. Читатель, задержав дыхание, следит на сильными мира сего. Есть мистика — без неё в китайской литературе не обходится ни одна книга. Поражает однотипность поведения. Возможно, китайское миропонимание так сильно завязано на принятии конфуцианства, что меняя социальный статус — человек изменяется сам. Стоит получить власть, так сразу перестаёт существовать здраво мыслящий человек, начинает рубить голову всем несогласным. А ежели человек добивается императорского титула, то отчего-то сразу предаётся разгулу, пьянству и разврату, напрочь забывая о каких-либо делах по управлению государством. Иной раз, от злости хочется плюнуть и закрыть книгу, восприняв очередную дурость, как неизбежную трактовку действительности. Как любить государя, если вокруг него плетут интриги евнухи, он сам верит гадателям, отзывает полководцев, отчего у тех накрывается последняя возможность нанести решающий удар по противнику. Легко судить спустя века, но и Ло легко судит, написав книгу о событиях, что случились за тысячу лет до его рождения.

Как уже сказано выше, империя Хань развалится (не воспринимайте это как спойлер — это же книга по историческим мотивам) — образуются на её территории империи Вэй, У и Шу. События, отнюдь, не отличаются быстротечностью. Читатель будет кропотливо узнавать подробности жизни героев, начиная с конца II века и вплоть до середины III века. Разумеется, за это время герои будут умирать на полях сражений, от болезней и просто от старости. Очень трудно принимать многие факты, хоть они и должны случаться, смерти главных героев. Казалось бы, незыблемый Цао Цао или такой положительный Лю Бэй — они умрут к середине книги, уступая свои роли другим лицам, что продолжат борьбу друг с другом до победного конца. Удивительно, но финал окажется совсем неожиданным. Нет, конечно, понятно, что в борьбе трёх царств победит одно из них, почему-то станет называться Цзинь, и на очень продолжительное время междоусобицы прекратятся.

Только к тридцать шестой главе в сюжетной канве появится один из самых положительных, загадочных и симпатизируемых персонажей — мудрец Чжугэ Лян. Молодой отрок, одарённый блестящим умом, сослужит верную службу Лю Бэю. Именно ему приписывают решающую роль в битве у Красной Скалы и именно он будет пытаться объединить государство после смерти своего покровителя. Трудно сказать, почему Ло будет уделять так много внимания именно Чжугэ Ляну, когда блестящая молодая карьера под конец жизни приведёт его к бесплотным попыткам сражений с империей Вэй и весьма умным полководцем Сыма И, который сам по ходу книги будет признаваться в собственном бессилии и превозносить Чжугэ Ляна, если не на каждой странице, то через каждые десять страниц точно. Борьба трёх царств тяжела не только обилием событий, но и наблюдением за личными трагедиями. Тот же Чжугэ Лян вынужден мириться с тем фактом, что его братья служат другим императорам, выступают против него. В китайской истории никогда не было простых периодов — всё очень запутано и трудно для осознания. Достаточно понять один из фактов их нравов — при проступке одного человека, казнили не только его, но и всю его семью, а порой и несколько соседних ответвлений семьи. При обилии людей — это не было проблемой. Ведь даже бой, где не было с одной стороны хотя бы двухсот тысяч воинов, считался незначительной разведывательной вылазкой.

Много в книге мудрых решений и глупых поступков. Энциклопедия жизни — можно со всем согласиться, только принимая особенности конфуцианского мировоззрения. Особый упор делается на тактику. Поражаешься решительным поступкам людей, готовых на всё ради победы. Пожертвуют собой без лишних раздумий, примут даже самую лютую смерть. Все события в «Троецарствии» — сплетение интриг, коварства и честных поступков. Люди действительно понимают ради чего живут, для чего сражаются, почему не ищут сиюминутную выгоду, а строго нацелены на достижение конечного результата, когда всё в мире начнёт процветать, а твои потомки станут вкушать плоды страданий миллионов умерших в мучениях сограждан. Однако, чётко никто не преследует цель мира во всём мире — есть установка, что надо служить императору. Император хочет владеть остальной частью мира. Война войной, в которой заинтересованы только сен-сяны (премьер-министры), покуда императоры толком ничего не делают, лишь снимая лапшу с ушей и кидая её в похлёбку с мясом.

Книга, которая способна изменить саму жизнь. Хочется закончить мудрыми словами. Они действительно мудрые. Они просты и понятны. Прочтите хотя бы их, если остальной текст просто пробежали глазами:

«Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при нём жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нём процветала. До времён династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти бамбуковых циновок, а высота не более трёх чи. Мудрые государи и князья древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов, иньский Чжоу-синь — загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это попал в беду. Цинь Ши-хуан возвёл дворец Афан, но тем самым погубил своих детей — Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Щи-хуан погиб.
Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с народом, всегда гибнут!»

Автор: Константин Трунин

» Read more

Одним китайским классическим произведением меньше. История, когда-то имевшая место в реальности, позже мастерски обработанная У Чэн-энем. Пускай, что практически на 99,99% история получилась вымышленной. Как именно, на самом деле, шёл танский монах за священными книгами неизвестно, это только даёт дополнительную прелесть «Путешествию на запад», многие сюжеты которого основаны на китайской и индийской мифологии — нет вампиров, эльфов и прочих созданий, зато регулярно встречаются оборотни. Под оборотнями подразумеваются создания разного рода, решившие принять образ человека, чтобы пакостить и творить злые дела. Спутники танского монаха также являются оборотнями, также творят много злых дел, но таково китайское восприятие действительности: правда всегда остаётся на стороне победителя.

Четвёртый том не вносит ничего нового. Старые сюжеты уже кажутся избитыми. Превращения Каменной обезьяны Равной небу уже успели наскучить, постоянное расписывание в собственном бессилии тоже угнетает — часто бегает к небесным созданиям и просит у них помощи, это опять же не вызывает энтузиазма. Пропала оригинальность — танского монаха теперь не хотят съесть, его хотят на себе женить, а иной раз просто убить до ровного счёта, когда один из правителей поставил себе цель отправить на тот свет десять тысяч монахов. Единственный способ довести врага до безумия — забраться к нему внутрь и сильно пнуть печень изнутри и сдуть лёгкие.

Самое главное в книге — достижение храма Будды. Совершенно непонятно для чего вся компания шла четырнадцать лет за священными книгами. У Чэн-энь это совершенно не раскрывает, оставляя неприятное чувство. Зачем же сопереживал героям, если они шли куда-то, как оказалось, совершенно бесцельно. Взяли книги с пустыми страницами, поругались, что они не написаны китайскими иероглифами, потом эти книги утопили, потом сушили, прилетели по небу к танскому императору, что принял их с распростёртыми объятиями. Получается, священные буддийские книги были не больше, чем обыкновенным фетишом собственной важности и ничем больше.

После прочтения осталось чувство оскомины на зубах, разжёванного непонятно кем и для кого кислого граната. Надо было ставить точку ещё в третьем томе.

» Read more

Конфуций жил в V веке до нашей эры, именно он заложил основы китайской модели поведения и именно он был наиболее жестоким по отношению к тем, кто отказывался соблюдать его правила поведения. При жизни Конфуций не вёл записей, это делали его ученики. Данная книга — конспект мудрых изречений Конфуция, записанных одним из его учеников. Подходить с обывательской точки зрения бесполезно — надёргаете цитат и забудете. Видение жизни Конфуция надо понимать более широко, а не просто восхищаться мудростью Востока.

В Китае существует две системы поведения, возникшие одновременно — это конфуцианство и даосизм. Обе системы дополняют друг друга. Главное же назначение — создать крепкое государство, где не будет бунтов и революций. Известное китайское проклятие гласит: «Чтобы ты жил в эпоху перемен!». Время жизни Конфуция не отличалось стабильностью — не было единого государства, китайский народ жил в разных царствах, которые между собой постоянно воевали. Сам Конфуций мечтал вернуться во времена династии Чжоу, славного феодальными традициями, рабством и ещё много чем. Человеческая жизнь в те времена ничего не стоила. Впрочем, в Китае человеческая жизнь никогда ничего не стоила. Лишиться жизни можно было в любой момент по любому поводу. Не чинная греческая демократия творилась за пределами поселений, а большие орды разбойников бродили по бескрайнему пространству.

Основное мировоззрение Конфуция касается мироощущения. Есть неукоснительный закон, который обязан соблюдать каждый китаец — почтение старших. Надо уважать старших братьев и сестёр, родителей, людей более высокого положения. Именно на этом держится вся китайская философия. Нужно отказываться от удовлетворения своих потребностей, уступая в этом старшим. Если родители выбрали тебе невесту или жениха, принимай с почтением. Если государь решил утроить налог, нужно принять без ропота. Китайская классическая литература опирается в своих сюжетах в основном именно на сыновнюю почтительность, когда, после длительных переживаний, молодой человек становится на сторону родителей. Такой же сюжет преобладает и в корейской классической литературе. Перелом наступил только при коммунистах, напрочь отринувших пять тысяч лет своей истории, стараясь максимально отдалиться от феодальных пережитков. Конфуцианство же никуда не делось. Его не удалишь из жизни общества — оно оплот. Без него всё давно бы развалилось. Никаким коммунистам не будет под силу удержать такое количество людей под другими идеями, нежели с помощью почитания старших. Просто пришло время уважать другие порядки.

Почитание к старшим хорошо отражается в исторической хронике, когда излюбленным приёмом кочевников было выставление в качестве живых щитов родственников, мало какой китаец решался нанести урон своим, скорее соглашаясь принять смерть, нежели нарушить сыновнюю почтительность. Классическое китайское произведение «Троецарствие» объясняет действия мятежников со стороны уважения к императору, которым управляет удачливый и коварный полководец — уважение к старшим является основным мотивом сопротивления, единственным шансом дать отпор, чтобы освободить императора. Каким бы не был плохим правитель — его нужно почитать. Другое китайское классическое произведение «Путешествие на запад» также отражает идею почтения к старшим: ученики чтят учителя и терпят все его наивные выходки, они вынуждены спасать его из постоянных передряг, при этом учитель чтит императора и Будду. Даже сам Будда говорит о сыновней почтительности, как о самом важном в буддизме, а также о том, что сами китайцы давно забыли об уважении к самим себе, не почитают отцов, не уважают императора и давно погрязли в грехах.

Надо обязательно сказать немного о даосизме. Даосизм — не связующее звено между конфуцианством и буддизмом. Он дополнение. Основная идея даосизма — лучше ничего не будет. Только тот достигает высот в даосизме, кто без ропота принимает жизнь и полностью отдаёт себя какому-либо делу. В паре с конфуцианством такой взгляд на мир только укрепляет государство. Но как показывает история — человек всегда тянет одеяло на себя, не считаясь ни с какими моральными ценностями общества, используя для своей сиюминутной выгоды многолетние страдания окружающих людей. Из год в год, из века в век — так было и так будет.

Всё сказанное выше, вы не найдёте в книге суждений и бесед Конфуция. Книга сама по себе совершенно ничего не представляет. Краткая мудрость не даст ничего. Понимание конфуцианства не наступит, для это нужно знакомиться с трудами последователей Конфуция, раскрывших тему конфуцианства гораздо шире.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Китай, IV век, Гань Бао систематизирует мифологию окружающего мира. По большей части, мифы касаются сказаний о нечисти. Среди прочих преобладают оборотни, но место уделяется и другим мистическим созданиям. Книга представляется как сборник историй и примет. Она легко читается и также легко забывается. Новых познаний о Китае не даёт. Древние верования воспринимаются скорее как страшилки, нежели как что-то вышедшее из народа. Если хоть на миг представить, что китайцы во всё это верили, то может для кого-нибудь китайцы станут ближе.

Тяжела была жизнь в Китае. Чиновники брали взятки, на дороге бесчинствовали разбойники, в лесах, степях и водоёмах тоже поджидала опасность. Некуда было податься китайскому крестьянину, везде он мог сложить голову. Был строго привязан к своему рисовому полю, платил налоги чиновникам, отдавал последнее на нужды армии и боялся смерти. Быть убитым — самое простое дело в Поднебесной; лиходеев хватало. Изрубить на куски могли заезжие гости, просто из лишних подозрений. Следствие бы провели, но на это вырезанному семейству будет уже безразлично. Не от «добрых» людей, так от злых духов обязательно пострадаешь. Нечисти есть дело до всего.

Мужественные люди шли на сделки с нечистью. Подвиги некоторых людей молва разнесла во все уголки. Чего стоит история о молодом человеке, решившем отомстить за свой погубленный род, не пожалевшем собственной головы, чтобы расквитаться с обидчиком. От иных историй ползают мурашки по коже. Чтение приносит удовольствие, но так мимолётно — забыть прочитанное придётся, такие истории не держатся в голове.

Многое из китайских мифов позже найдёт отражение в книге У Чэн-эня «Путешествие на запад». Там тоже будут действовать оборотни. И, если быть честным с самим собой, приключения героев У прочнее осядут в памяти, ведь они не просто пересказываются в нескольких абзацах, а занимают добротное количество страниц, будучи наполнены изрядной долей юмора и сопереживаний читателя.

Не зря предком китайцев считается собака. Степные завоеватели всегда насмехались над этим фактом, приводя в пример своего предка волка. Пока волк с удовольствием пожирает овец, собака забивается в угол и скулит. Волки принимают вид теней и оборотней, нагоняют страх. Остаётся бедной собаке бояться и рассказывать соплеменникам о страшном мире вокруг, где довелось родиться и жить.

» Read more