Tag Archives: литература бельгии

Морис Метерлинк «Жизнь пчёл» (1901)

Метерлинк Жизнь пчёл

За пчёлами человек наблюдает с древнейших времён. О них сложено достаточное количество философских трактатов, вплоть до отдельной главы в «Буколиках» Вергилия. Но всё это не то. Метерлинк не считает достаточным знать, как ухаживать за ульями и каким образом получать мёд. Морису важнее разобрать жизнь пчёл на составляющие. Пальму первенства в этом он отдаёт голландскому энтомологу Яну Сваммердаму, использовавшего для изучения анатомии насекомых микроскоп. Не менее важный вклад в изучение жизни пчёл внёс Рене Реомюр, продолживший дело Сваммердама. Чем решил отметиться сам Метерлинк? Морис поставил перед собой задачу — наблюдать в течение года за ульем. Что у него получилось, то он подробно изложил.

Научные изыскания Метерлинка обычно сумбурны. Нет ничего простого, поскольку всё ещё проще, нежели о том принято думать. Вооружившись таковым мнением, Морис делится ставшей ему известной информацией. Впрочем, касательно пчёл Метерлинк не мог излишне фантазировать, поскольку имел широкую базу из наблюдений предшественников. «Жизнь пчёл» поэтому выглядит качественным трудом, нежели «Разум цветов», коим Метерлинк озадачит позднее. Сравнивал ли Морис наблюдения других с тем, что он видел сам? Об этом нигде не говорится. Весь текст построен так, будто именно Метерлинк это первым увидел, пришёл ко всем выводам самостоятельно и тем дал людям важное знание об устройстве пчелиного общества.

О важности труда говорить не будем, пусть о том размышляют пчеловоды. Однако, думается, пчеловодам изыскания Метерлинка без надобности. Всё им нужное они помнят со времён Вергилия, найдя в поэтических строчках «Буколик» достаточное количество информации для разведения пчёл. Но если требуется не только мёд, а есть желание узнать, какие процессы происходят внутри улья, тогда «Жизнь пчёл» Метерлинка поможет удовлетворить любопытство.

Морис рассматривает пчелиное общество с его зарождения. В наблюдениях он исходит от тех, кто даёт пчёлам жизнь. За таковых принято считать пчёл-цариц. Нужно понять, как они становятся царевнами, как после образуют пчелиные города, что тому способствует, как именно они подрастают и как происходит брачный полёт. Жизнь пчёл раскрывается день за днём, благодаря наблюдениям Метерлинка. Вместо сухого изложения происходящих изменений, Морис старается наполнить текст подобием художественности.

Внимать описываемому трудно, если нет интереса к его пониманию. Кажется, Морис прав, всё так и происходит в пчелином обществе, как он описывает. Вполне такое позволительно допустить. Почему бы и не быть в той трактовке, в какой это хочется видеть человеку. Происходящее с пчёлами кажется действительно простым, постоянным и повторяющимся из поколения в поколение. Ежели поведение пчёл не отличается разнообразием, тогда сделанные Метерлинком выводы будем считать верными.

Главное, Морис не описал сверх нужного. Он не стал разрабатывать теории пчелиного общества вне того понимания, на которое согласится разумный человек. Всё укладывается в рамки логики, каждый может аналогично наблюдать за пчёлами в течение года и придти к схожему мнению. Остаётся поставить Метерлинка в один ряд с предшественниками, чьи труды им особенно ценились. Только Морис ограничился наблюдением, не пойдя дальше размышлений, словно всего лишь расширил главу о пчёлах из «Буколик».

Не стоит браться за «Жизнь пчёл» при отсутствии цели об оной жизни узнать в подробностях. При всей художественности текст эссе всё-таки узкоспециализированный. Далее пчелиного общества Метерлинк не отходит. О развитии пчёл, их взаимоотношениях — информация есть. О прочем говорится скупо, а то и не упоминается вовсе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк «Сокровенный храм» (1902)

Метерлинк Сокровенный храм

Предопределение существует? В одном оно точно существует — каждому человеку суждено умереть. В остальном человек возводит стены, скрываясь за ними от неизбежного. Кто способен осудить такого человека? Общий для всех людей Судья. Может человек избегнуть его правосудия? И существует ли правосудие Судьи? Или следует говорить о правосудии человека по отношению к себе? Морис Метерлинк постарался это выяснить, сложив о том в пяти частях эссе «Сокровенный храм».

Человек волен поступать на угодное ему усмотрение, но он лишён возможности знать наперёд. Предопределённое природой обязательно наступит. И природа накажет человека соразмерно его проступкам. Накажет не непосредственно оступившегося человека — пострадает его потомство. За грехи родителей кара настигает детей — дети обречены повторить грехи родителей, ибо засеянное поле даёт урожай того зерна, которым оно было засеяно. Потому воздаётся родителям — так наказывает человека природа. Это можно назваться справедливостью? Или это не справедливость?

Кому-то полагается быть выше природы. Если человек не верит в общего для всех Судью, тогда с таким человеком нет смысла об этом говорить. Такой человек будет желать стать выше законов природы, самостоятельно решать, как действительность должна быть устроена. Им будут установлены моральные ценности и требования к физическим явлениям. Он определит, что считать нравственным. Так человек создаёт личное понимание о правосудии, принимая обязанности Судьи, забывая про тайны существования, согласно которым природа отрицает мораль и нравственность человека.

Не дано человеку придти к согласию с природой. Человеку нужна логика — в природе такого явления не существует. Всё происходящее в природе подчиняется не тем законам, по которым человек желает жить. Поэтому правосудие человека не является правосудием общего для всех людей Судьи.

Тайнами существования Метерлинк называет тайну смерти и тайну предопределения. Человек о том не знает и не сможет узнать. Он будет предполагать, но далее этого не продвинется. Существование тайн человек понимает. О них он может молчать, либо молиться на них или испытывать страх перед ними. Допустимо слить воедино понимаем рока и христианского Бога. Только человек не имеет представления об истинном положении вещей во Вселенной, что порождает в его душе третью тайну существования — идею постоянного правосудия.

Лишь тайной постоянного правосудия человек распоряжается в действительности. Он сам определяет, как следует наказывать зло. Решает, какой мерой воздать свершившему ему предопределённое. Но если предопределённое случается, тогда решение человека ничего не изменяет — всё должно свершиться, и оно свершается. Вследствие этого возникает новое понимание предопределённости — это не наказание за нарушение человеком им установленных законов, это то, что должно было произойти. Оно не должно восприниматься справедливым или несправедливым — так было предопределено. Остаётся уповать на божественное вмешательство. Только тогда человек вспоминает о необходимости существования общего для всех людей Судьи.

Всё ранее обозначенное — обман. Человек является жертвой данного обмана. Он думает о Вселенной, тогда как Вселенная о человеке не задумывается. Человек устанавливает для Вселенной правила, которые Вселенная не думала устанавливать. Вселенной безразлично, какой путь изберёт человек, какими мыслями станет жить. Будь человек ценителем роскоши или сторонником аскетизма, это выбор человека — этот выбор никому не важен, кроме человека. От этого выбора ничего не изменится. Вселенная не обратит взор на человека, поскольку Вселенной не до человека.

У человека есть прошлое, настоящее и будущее, у Вселенной всего этого нет. Всё это для Вселенной — мёртвая материя. Не существует того, чего нет. Для человека всё его окружающее является живой материей. Человек живёт ценностями, измеряя всё, вплоть до Вселенной. Но у Вселенной нет понимания ценности. Человек ценит многое, особенно то, чему нет цены, что он сам оценить не в состоянии. Допустим, нельзя оценить прошлое. Как к прошлому относится человек? Он его оценивает. С позиций прошлого человек определяет настоящее и, исходя от прошлого, формирует будущее. Только прошлого не существует. И настоящего не существует. Завтра не будет того, что происходило вчера. Завтра скажут, каким было вчера. И сегодняшний день окажется прожитым иначе. Нужно помнить, время — это тень от того, что принято называть стрелками.

Человеку кажется — он будет счастливым, если постигнет, как нужно жить, чтобы являться счастливым. Для этого требуется знать будущее, что позволит избежать ошибок. Но никто не знает будущего. Будущего не существует. А если будущее существует, то рано или поздно там не окажется людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк — Собрание сочинений. Том II (1891-1903)

Метерлинк Пьесы

Побольше мрачности в сюжет пьес, чтобы зритель ёрзал на стуле и с нетерпением ждал развязки. Морис Метерлинк предпочитал наполнять свои произведения истинной драматичной событийностью. Для того он вёл внимающего через бурелом страстей, позволял обходить острые углы и ставил перед очевидной проблематикой сущего: всё случается вследствие имеющегося у человека желания видеть затруднения там, где их нет. Опираясь на исход каждой истории, Метерлинк начинал разворачивать пьесы в примерно пяти действиях, наполнял происходящее утяжеляющими диалогами, заполняя требуемое для постановки время. Зритель извлекал мораль, пьеса подходила к концу, оставалось ощущение избыточности метерлинкнутости.

При желании можно каждую пьесу Метерлинка разбирать отдельно, находя важные для отражения общественных устремлений слова. Требуется ли это? Нет. Метерлинк в редкие моменты писал гениальные произведения, чаще предоставляя внимаю продукт среднего качества полезности. Продукт оказывался одинаковой степени выдержки, содержал в себе один и тот же состав, различаясь наименованием действующих лиц. Сугубо морализирования ради, не преследуя высокой цели, человека нравы понукая, Морис выводил ещё одну пьесу, отображая в ней отсутствие перспектив разумного продвижения в области понимания нравов, отличающихся склонностью к скорой порче. Даже невинный братский поцелуй возводился им в подозрительность сторонних с маниакальным желанием убивать для искоренения разрастающегося поползновения к обязательно ожидаемому порочному разврату.

Человек у Метерлинка изначально виновен. Он стремится возжелать объект страсти, поправ нормами порядочности. Для него не существует десяти заповедей, они воспринимаются им в качестве высокого порога перед полуоткрытой дверью. И если человек этого не осознаёт, это понимают другие. Если же осознаёт и старается отмолить нечаянные прегрешения, то плакать ему сперва кровавыми слезами самому, а потом уже за него начнут плакать статуи святых. Но не будет человеку окончательного прощения, ибо греховен он и не заслуживает прощения, пока статуи сохраняют неподвижность. И тогда статуи оживут, придав мрачности фантасмагоричность.

Любовь у Метерлинка светлая и чистая до наивности. При всей кажущейся добродетели, она сжирает людей без остатка, толкая их на совершение безумных поступков. Любовь тоже города берёт, она способна накормить голодающих и дать надежду страждущим. Просто нужно в определённый момент воспользоваться чьими-то чувствами, располагающими к тому, чтобы быть использованными. Иного не случится, когда тому предстоит свершиться. Только кому станет легче от проявленной простаками добродетели? Наивность и вера в людей приводит человека к собственной гибели. Люди воспользовались чужой помощью, подняли дух и более их уже не интересует тот, кто протянул им руку помощи. Метерлинк наглядно доказывает данное размышление.

Причиной сих рассуждений стали пьесы: Пеллеас и Мелезанда, Смерть Тентажиля, Алладина и Паломид, Семь принцесс, Сестра Беатриса, Монна Ванна, Жуазель. Касаются они разных событий, обычно с упором на историчность настоящую, либо выдуманную. Есть у Метерлинка эпизоды из прошлого Италии, а есть относящиеся к английской мифологии. Обязательно в центре любовный сюжет, чаще с трагической развязкой. Требовательный зритель желал проливать слёзы, пребывая под впечатлением, чем Морис снабжал его в изрядном количестве. Мораль редко случалась полезной для нравственного самосовершенствования, каждый раз склоняя зрителя к воспоминанию о детских страхах. Во славу интересов зрителя невинность замешивалась Морисом на крови действующий лиц, обязанных принять полагающиеся им страдания.

Актуальность пьес Метерлинка в прошлом. Конечно, есть у Мориса вековечные сюжеты, способные вызвать ответное чувство у последующих поколений. Их мало. Они навсегда останутся в душе их узнавшего. Прочее выветрится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк «Сокровище смиренных», «Мудрость и судьба» (1896-98)

Метерлинк Сокровище смиренных

Ранняя эссеистика Мориса Метерлинка даёт представление о писателе, как о самобытном философе. Словно он привык размышлять обо всём, преимущественно в наставительном тоне, с намёком на бесполезность выражения противоположного мнения. В суждениях Морис апеллирует к мудрости древних мыслителей и редко опирается на близких ему по времени авторов. Причём совершает он это в присущей ему манере, делая выводы из собственных же суждений. Тщательный анализ умственных изысканий читателю не потребуется — нужная информация располагается на поверхности. Вернее, доводы Метерлинка лишь опираются на выбранных им авторитетов.

Морис честно старается показать наблюдательность. Он подмечает важные для него особенности и делится ими с другими. Но ему трудно говорить о чём-то конкретном, так как для этого нужно иметь твёрдые представления о желаемом. Вот и видит читатель размышления на разные темы, порождённые мимолётными впечатлениями, на основе чего Метерлинк старался родить удобоваримый текст.

«Сокровище смиренных» — первый сборник сочинений-эссе. Сказать определённое про его содержание не получится. Морис рассуждает о высоких материях, разбирается в отношениях между людьми, проникает вглубь душевных переживаний, пробует себя в качестве литературного критика, показывает знание древнегреческих трагедий. Читатель постепенно начинает понимать, что по структуре эссе Метерлинка ближе к потоку сознания, настолько иной раз содержание расходится с его необходимостью присутствия в тексте. Морис говорит о многом, местами интересно, но в общем виде восприятие прочитанного в единую картину не складывается.

«Мудрость и судьба» — второй сборник, написанный с ещё большей уверенностью в суждениях. Тон Метерлинка возмужал. Теперь Морис не просто наставляет читателя, он проповедует. Собирая с мира по нитке, Метерлинк берёт на себя право говорить о нравственности и духовности. Некогда авторитетные для него источники начали подвергаться новому переосмыслению. Морис лично решает за других, что для них лучше. Участниками дум становятся Иисус Христос, Марк Аврелий, Людовик XVI, а также Эмилия Бронте.

В последующих работах Метерлинк сосредоточится на конкретных проблемах, наглядно показывая отчего дошёл до определённых мыслей. На раннем этапе творчества подобный подход у Мориса отсутствует. Он ударяется в крайности. Если эссе оголяют внутренний мир и показывают Метерлинка для читателя без фальшивой шелухи, то в пьесах Морис предпочитал уходить от возможности открытого объяснения раскрываемых им тем. Зритель понимал, к чему его стремился склонить автор, но способен к тому был лишь на доступном ему уровне. Так кажется на первый взгляд.

Предлагаемые Морисом суждения дают представление о нём, как о человеке, который брался за интересующие его темы и старался дать им наиболее верное объяснение. Может сложиться впечатление, будто нет ничего проще, нежели подвести итог словам других и поставить финальную точку. Примерно в таком духе излагает мысли и Морис Метерлинк. Однако, учитывая его подготовку к подобным рассуждениям, ждать откровений не приходится. Всё это будет потом, пока же мысли зреют и обретают форму, благодаря чему их можно будет в следующий раз выразить понятными и доступными словами.

Какой вывод должен сделать читатель из прочитанного? Нужно смело идти по выбранному пути и не обращать внимание на критику. Пусть льют грязь, видят огрехи, просят заняться иным делом. Метерлинк своей литературной деятельностью сыскал себе Нобелевскую премию и дворянство. И ведь было бы из чего расти. Практически все начинают с нуля и ужасают первыми поделками, зато при должном упорстве, в том числе и при отсутствии таланта, добиваются требуемых им результатов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк — Собрание сочинений. Том 1 (1889-96)

Морис Метерлинк Драмы

Ранние пьесы Метерлинка навевают скуку. Трудно представить, чтобы описываемое действо возымело благоприятный эффект на театрального зрителя: Морис редко ограничивался кратким изложением событий, предпочитая разойтись на пять актов, в течение которых действующие лица говорят пустыми словами и совершают ни к чему не обязывающие поступки. Сам Метерлинк хорошо относится к подобной подаче материала, упирая на его собственное понимание отношения к смерти. Говоря проще, в пьесах Морис раскрывает тему смерти для общества. Один из персонажей обязательно умирает к окончанию повествования или действие строится непосредственно вокруг остывающего трупа. Таковы пьесы: «Принцесса Мален», «Вторжение смерти», «Аглавена и Селизета», «Слепые», «Interieur».

Композиционно привлекает внимание пьеса «Слепые». Действующие лица лишены зрения, в текущий момент представлены сами себе — это их настораживает. Они вынуждены предполагать, отчего они остались без опеки священника. Текст наполнен воплями. Читатель погружается в мрачное осознание довлеющей темноты. Будучи писателем наблюдательным, Метерлинк постарался переложить на страницы отчаяние людей, не готовых к существованию без посторонней помощи. Среди них есть глухие и психически нездоровые, оказывающие на происходящее опосредованное действие. Брошенные на произвол судьбы вынуждены определять не только время суток, но и то место, где они находятся. Действие происходит не в закрытом помещении, а на открытой местности.

Создав интересную ситуацию, Метерлинк в своей манере старательно заполнил повествование малосодержательными высказываниями. Основное, что читатель начинает понимать, происходит под занавес, усугубляя и без того мрачную обстановку. Беспомощность слепых читателю очевидна, как понятно и желание слепых цепляться за жизнь. На благоприятный исход надеяться не приходится.

Аналогично «Слепым» выделяется пьеса «Interieur». На этот раз Метерлинк преподносит понимание смерти, как неизбежное явление, к которому нельзя подготовиться. Два человека на сцене наблюдают за поведением семьи через распахнутые окна их дома. Семья не знает, что она лишилась одного из своих членов, поэтому продолжает страдать от мелких дрязг и прочих несуразных мелочей, будто истинное горе никогда их не коснётся. Именно об этом говорят действующие лица, уже зная о найденном за рекой трупе молодой девушки.

Метерлинк ясно обрисовывает детали, снова давая читателю необходимую информацию для размышлений, не подразумевая собственных выводов. Происходящее в пьесе ясно без слов, как и эмоции действующих лиц, чьи силуэты возникают в окне. Надо полагать, для актёров театра подобная пьеса стала бы отличной возможностью показать своё мастерство, не прибегая к излишней игре, которой они обыкновенно грешат. Персонажи Метерлинка говорят больше на отвлечённые темы, порой уходя в неоправданно длинные монологи. Со стороны такое поведение воспринимается бухтением под нос.

Пьесы «Принцесса Мален», «Вторжение смерти», «Аглавена и Селизета» лишены привлекательности, вследствие своего затяжного характера. Разыгрываемые в них трагедии подводят к осознанию обязательного печального конца. Наигранность речей действующих лиц оптимально подходит для театральной игры, как и возникающие из ничего надуманные страсти. Персонажи могут страдать ради страданий, либо предполагать нелепости ради предположения нелепостей. Разворачивающееся на страницах, действие призвано дать читателю понимание необходимости взвешивать слова и поступки ради ухода от неблагоприятных последствий.

Свою роль играет и интриганка-любовь, никак не проявляясь, всё равно внося собственный вклад. Будь то привязанность юных представителей враждующих царских домов Голландии или очевидная измена дотоле порядочного мужа. Возникающий разлад позволяет Метерлинку выразить собственную точку зрения словами придуманных им персонажей. Через печальные последствия будет строиться счастье продолжающих жить.

Иначе воспринимается творчество Метерлинка, когда дело касается его сказок. Морис раскрывается с неожиданной стороны, за что ему и вручили Нобелевскую премию по литературе. Сказка «Ариана и Синяя Борода, или Бесполезное освобождение» обыгрывается в восточном антураже. Девушка пришла выручать сестёр от властного мужа, запершего их в подземелье. Желание дать свободу невольникам кажется разумным — не должен человек страдать и претерпевать лишения. Эта сказка должна быть поставлена в пример всем людям, желающим нести собственное понимание добра туда, где, по их мнению, творится несправедливость. Насильно мил не будешь, гласит русская пословица. Читатель приходит к такому же выводу, наблюдая за символическим антуражем Метерлинка.

Нет необходимости в пересказывании сказки. Её наполнение всего лишь подводит читателя к финалу, к которому его ведёт автор. Поддерживать интерес на протяжении всего повествования у Метерлинка редко получается, не получилось и в этой сказке. Зато финал снова радует. Мораль на этот раз такова: свободному противно рабство. рабу противна свобода.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шарль де Костер «Легенда об Уленшпигеле» (1867)

«Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.»
(с) Твардовский «Василий Тёркин»

Тиль Уленшпигель — герой народного творчества. Подобных ему можно найти во всех уголках мира. Достаточно вспомнить про Ходжу Насреддина, что также на осле путешествовал по арабскому Востоку, ёрничая и подтрунивая над каждым встречным. Таким же ярким персонажем является герой китайского «Путешествия на Запад» Сунь Укун. Уленшпигель мог жить на самом деле, но никто данного факта пока ещё не доказал. В сказаниях он появился много раньше того времени, в которое его решил поместить Шарль де Костер, сделав из Тиля борца за независимость от католической церкви и испанского владычества над странами современного Бенилюкса. Однако, именно Костер закрепил в памяти последующих поколений тот образ, от которого отталкиваются, вспоминая про Уленшпигеля. Пускай, он отныне становится героем народа, страдавшего от притеснений. Костер предложил такой вариант, который устроил практически всех.

Пепел отца стучит в сердце Уленшпигеля, заботы о гёзах (нищих) заменяют его лёгким воздух, лишь острый язык подобен кинжалу, сражая людей плодами софистических рассуждений. Тилю нравится играть словами, чем он занимается с самых первых страниц, выставляя себя за дурака, мнение которого трудно оспорить. Логика не будет работать, если твой оппонент начинает прибегать к диким аллегориям, находя в любом деле выход с помощью правильной комбинации слов. Со стороны кажется, Уленшпигель — мастер разговорного жанра, способный переговорить кого угодно. За яркими сценами проказ проходит детство Тиля, пока он не сталкивается со зверствами церкви и её ретивых служителей, нанёсших лично ему незаживающую душевную рану. Уленшпигель забывает о беззаботности, становясь оружием революции, неся людям уже совсем другие слова, наполненные возвышенными выражениями. Имя такого героя обязано было быть у всех на устах.

Литература о средних веках и временах более современных, если в сюжете присутствует католическая церковь, всегда угнетает. Повествование обязательно описывает зверства инквизиции, а также борьбу церкви за власть над людьми. Человечество превращалось в тупой инструмент, которым помыкали, лишая его права на собственные мысли об ином мироустройстве. Костер возводит всё в абсолют, вызывая у читателя чувство праведного гнева. Церковь не только зверствовала, но и наживалась всеми доступными способами, для чего достаточно вспомнить продажу индульгенций. Костер так красочно описывает данный процесс, что он больше напоминает деятельность страховой компании, навязывающей свои услуги. Отпущение грехов можно было купить на несколько жизней вперёд. И если кто отказывался покупать индульгенции, на того окружающие смотрели косо. Однако, покупка индульгенции не могла уберечь от инквизиции, пыток и казней, заполонивших земли Фландрии и Нидерландов.

События «Легенды об Уленшпигеле» касаются второй половины XVI века, поскольку в книге упоминаются император Священной Римской Империи Карл V, его сын Филипп II, король Франции Франциск I, штатгальтер Голландии и Зеландии Вильгельм I, а также сам факт борьбы против Испании и действующая система индульгенций, отменённая папой Пием V в 1567 году. Современный читатель может придти в ужас от действовавших тогда нравов, полностью лишённых проявлений гуманности. Стоит помнить, что тогда всё воспринималось иначе, а человеческая жизнь мало кем ценилась. В этот период также жил флорентийский ювелир Бенвенуто Челлини, оставивший после себя примечательный трактат о своём времени. Ужасающие церковные процессы, добывание пытками сведений у подозреваемых и любимая людская забава наблюдать за сжиганием людей на костре — печальная сторона обыденности тех лет. Бедные роптали, не имея сил противостоять такому положению дел, среди них был и Тиль Уленшпигель, рано столкнувшийся с несправедливостью жизни.

Очень часто Костер в повествовании сбивается на фантастические элементы, давая Уленшпигелю возможность участвовать в слишком неправдоподобных приключениях, уже никак не связанных с борьбой за независимость. Сам Уленшпигель после изгнания из Фландрии всё больше уподобляется рупору революции, поднимая людей на борьбу. Костер вырастил из шута и балагура ответственного человека, знающего для чего он теперь живёт. Изначально не являясь героем, Уленшпигель им всё-таки стал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк «Разум цветов» (1907)

Личность Мориса Метерлинка кажется загадочной. Ранний нобелевский лауреат по литературе и человек, заслуживший своими трудами титул бельгийского графа — наверное не зря провёл свою жизнь, излагая мысли на бумаге. Большой известностью Метерлинк обязан в первую очередь детской сказке «Синяя птица», а остальное просто прилагается. Любопытно взглянуть на мировоззрение человека начала XX века, там действительно есть на что посмотреть и есть над чем задуматься. Автор говорит не только о цветах, но и о боевых искусствах, холодном оружии, бессмертии, религии и множестве ещё более мелких проблем — всё это помещено под обложку данного сборника философских эссе с замашками на признательность научного общества.

Основное эссе «Разум цветов» написано в 1907 году, когда ещё были возможности делать предположения на своё усмотрение. Конечно, теории Дарвина вовсю продвигались, но Метерлинк не относится к её сторонникам, пытаясь выразить свои собственные мысли почти схожими словами, но всё-таки старается найти секрет разнообразия флоры в хитростях и в попытках выжить среди неблагоприятных условий. Почему же Дарвин в стороне? Начало XX века для науки ещё было временем, когда можно было выдвигать любые теории, которым кто-нибудь обязательно поверит. Не надо далеко за примерами ходить — достаточно вспомнить американского учителя 1920-ых годов, которого судили за его дерзкие попытки давать детям основы теорий Дарвина, продолжавшие оставаться спорными.

Метерлинк берёт цветы со стороны живых организмов, желающих жить и размножаться, удовлетворяя сиюминутные потребности. Лишь один момент серьёзно ограничивает возможности цветов — это привязанность к одному месту. От этого и предлагает отталкиваться Метерлинк, приводя множество различных версий тех или иных моментов, которые мы можем наблюдать у цветов. Конечно, в природе существуют растения, способные изменять своё местоположение — некоторые просто переползают, делая это саморазрушительным способом, но всё-таки передвигаются. Таких не было в саду Метерлинка, в котором он несколько лет наблюдал за своими цветами, что и позволило сделать ему все выводы, которые изложены в «Разуме цветов». Кажется — да — действительно — цветы наделены способностью мыслить, только они не могут об этом ничего сказать.

В любом случае, всё это спорно. Метерлинк берёт на себя смелость предположить, что пчёлы не приносят никакой пользы, а только наглым образом обирают цветы. Такое предположение приводится Метерлинком только для возможности показать механизмы защиты некоторых цветов, которые лишний раз подтверждают разум. Не всё так сложилось в ходе эволюции, просто на данный момент растение научилось справляться с агрессивными факторами, от которых в меру своих сил и избавляется. Всё это имеет право на существование! В какой-то степени Метерлинк всё равно прав, но к выводу поставленной задачи он пришёл без показательного примера её разрешения, минуя все стадии изучения, переходя сразу к окончательным выводам, не давая читателю представления о причинах возникновения разума у цветов.

Об остальных эссе говорить нет желания, можно только выделить мысли Метерлинка: о кулаках, как о самом основном оружии человека; о современных ему полководцах, чья роль на поле уже не играет никакой роли, чем Метерлинк больше наезжал на Наполеона, отдалённого от поля боя; о бессмертии, его не может никогда быть, а смерть следует принять со смирением. Интересны и мысли о религии, когда Метерлинк даёт понятие о домыслах многих мнений о загробной жизни, навязанных с одной определённой целью. Почему, опять же, людей пускают на небеса, а животных — нет… Никогда не видел внятного разрешения этой загадки.

Как знать, что будут думать о наших домыслах в начале XXI века люди начала XXII века — тоже, наверное, будут стараться не так сильно осуждать за им вполне понятные вещи, а для нас ещё оказывается не совсем понятные.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Метерлинк «Синяя Птица» (1908)

Увидеть в «Синей птице» светлое, доброе и вечное невозможно. Этого тут нет, можно не пытаться искать. Позиционирование истории, уподобляя её сказке, слишком жестоко по отношению к детям. Ответ на такое утверждение весьма прост — в книге на каждом углу героев поджидает смерть, а сами герои своими поступками совершают такие дела, от которых волосы встают дыбом. Всё можно оправдать детской наивностью и лёгким взглядом на мир, но отчего-то так делать совершенно нет желания. Стоит немного вчитаться, как видишь разрушительное воздействие сюжета.

На первый взгляд, перед читателем самые обыкновенные дети, чья фантазия может их завести далеко от понимания взрослых. Играть в поедание пирожных ещё в порядке вещей, видеть необычные сны тоже можно в любом возрасте, но Метерлинк фантастичен, даруя детям одинаковые сны, где каждый из них видит сон другого, а вместе они совершают поразительное путешествие в поисках синей птицы, необходимой в качестве лекарства. Рассматривать синюю птицу подобно некой аллегории не следует, как и других персонажей, что путешествуют вместе с главными героями. Пусть хлеб останется хлебом, молоко — молоком, остальные тоже останутся собой: собака, свет, сахар, огонь, кошка и вода. Выбор таких помощников взят напрямую без попытки привязать их к какому-либо положению вещей. Если он и был, то разгадку надо было где-нибудь сообщить, а в остальном поломать голову можно над другими книгами, где автор не уходит так глубоко в свои фантазии.

Книга пропитана смертью. Отчего все помощники главных героев обречены ещё в начале пути, когда им становится известна печальная весть о их гибели сразу по завершению миссии. Почему это не грозит главным героям, которые ничем не отличаются — непонятно. Так и вышло, что кто-то помогает детям продвигаться вперёд, подпитываясь альтруизмом, а иные не желают скорейшего завершения поисков, стараясь оттянуть свой неизбежный конец как можно дальше во времени. Ощущение смерти усиливается в тот момент, когда главный герой мальчик — до того мужественный, а в книге плаксивое женоподобное существо — начинает заглядывать за разные двери, без боязни выпуская наружу войны, болезни и прочие напасти, желая найти нужное ему любыми способами. Что хотел тут сказать Метерлинк тоже непонятно. Он таким образом показывал человеческое неблагоразумие, завязанное на чрезмерном любопытстве, способном погубить мир? Почему бы и нет. Без такой человеческой черты люди никогда не достигли бы тех высот, на которые они в итоге взлетели, опередив собратьев по животному миру.

Сложно понять авторский замысел ещё и по отсутствию окончательной версии от него лично. Данная книга является вольным пересказом Леонида Яхнина, отчего, разумеется, нет в книге авторских отступлений, а только впечатления одного стороннего наблюдателя, для которого вся история такая же далёкая, как и для всех остальных читателей, вынужденных знакомиться с именно такой трактовкой событий. Безусловно, книга во многом теряет, но другого выхода просто не существует. Беда со всеми пьесами всегда одна — приходится домысливать поступки героев самостоятельно, ведь сам формат повествования даёт большой простор для воображения, пропуская мотивы и двигающие сюжет поступки, обречённый навсегда застрять в словах, не имея возможности обрести иную форму понимания всего и вся. Любой читатель может всегда после прочтения такого варианта «Синей птицы» — взять ручку, побольше белой бумаги, да самостоятельно пересказать историю, делясь своими собственными мыслями. Как знать, может выйдет лучше, нежели у Яхнина. Такое право есть у каждого. Совсем другое дело — нужно ли это вообще.

Автор: Константин Трунин

» Read more