trounin.ru

Как Новиков-Прибой на «Орле» до Цусимы ходил? С величайшим презрением! Он — революционер, ратующий за справедливое распределение человеческих благ на планете, оказался вынужден поддерживать противное для него мероприятие: войну империалистических держав. Будучи социалистом, в 1903 году за пропаганду взглядов арестован и определён на броненосец «Орёл». Так ему случилось отправиться сражаться в японские воды, против чего он не мог предпринять никаких действий. Почему же он не взбунтовал матросов во время похода? Очень просто, дабы не допустить раньше времени противодействия правительства социалистическому движению. Именно так он оправдывался перед читателем. Новиков предпочёл стать участником Цусимского сражения и принять смерть, поскольку иного быть не могло, к чему он постоянно будет подводить повествование. Так уж сложилось, что армией и флотом в России со времён Александра III управляют бездарные командующие. Иного «полезного зерна» читатель из текста не вынесет.

Роман-воспоминание «Цусима» разделён на две книги. В первой рассказывается о событиях до и после Цусимского сражения. Начинает Новиков с извещения о печальной участи российских моряков, частью утонувших, частью взятых в плен. Среди пленных пребывал и он сам. Затем Новиков вернулся домой, уже не застав мать в живых. Однажды ему захотелось написать рассказ, что он и сделал. Полученного гонорара хватило на добрую пирушку с товарищами по флотской службе. Оказалось, писать у него получается, значит нужно браться за произведение большего размера. Да и была мечта у Новикова описать Цусимское сражение.

Никто не хотел воевать: утверждается в первой книге «Цусимы». Предпринимались всяческие попытки оградить себя от участия в будущих сражениях. Офицерский состав занимался порчей кораблей, из-за чего их приходилось ремонтировать, а значит и выйти в море они не могли. Матросы наносили урон своему организму более прозаическими способами, то есть могли ходить по кабакам в страстном желании обрести венерическое заболевание. Подобная характеристика предвоенного настроя никак не соответствует периодическим изданиям тех лет, описывавших обратную картину, говоря о широкой поддержке населения, готового снабжать армию и флот деньгами, в том числе и самолично отправляясь в место боевых действий. Следует учесть непосредственно взгляд самого Новикова, представляемого всюду на страницах политически подкованным человеком.

Поход — это зря затеянное мероприятие. Не те офицеры находились у командования эскадрой, дабы суметь провести флот до берегов Китая и Японии. Требовалось обогнуть Европу и Африку, чтобы выйти через Индийский океан к Порт-Артуру. На пути случится множество несуразностей, чему повинны окажутся как раз офицеры. То они примут за вражеские корабли рыбацкие лодки, то заставят трудиться под жарким африканским солнцем, то совершат иную оказию. Причём Новиков так часто на это обращает внимание, что немудрено задуматься о матросах, способных мыслить полезнее для флота, нежели обученные морскому искусству офицеры. Впрочем, на «Орле» будет единственный офицер, сочувствующий матросам и снабжающий их литературой, способной пробудить революционный настрой.

Плыть до Порт-Артура долго. За это время сам Порт-Артур падёт, эскадра вынужденно остановится на Мадагаскаре, пробыв у его берегов два месяца. В Новикове успеет проснуться писатель-натуралист, подмечающий особенности в движении солнца, сообщающий о диковинных фруктах, вплоть до вкусовых ощущений. Матросы и вовсе потеряют уважение к офицерам, открыто высказываясь о наболевшем прямо им в лицо.

Так бы закончились мытарства матросов, поскольку стало ясно — идти дальше в японские воды бессмысленно. Поддержку русские корабли в море не встретят, японский флот имеет значительное преимущество, но и оставаться на Мадагаскаре нельзя, ибо тогда придётся затопить всю эскадру, ведь на обратном пути углём их снабжать не станут. Сражения с японцами было не избежать, и двадцать пятого мая 1905 году в Цусимском проливе произошёл бой, описанный Новиковым во второй книге.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Двадцать четыре года прошло с войны 1812 года, прежде чем Зотов решил поделиться с читателем собственными воспоминаниями. Было ему тогда семнадцать лет, и он горел желанием пойти защищать родной край от вторгнувшейся армии Наполеона. Москва уже сгорела, потому растаяла надежда схлестнуться с супостатом на поле битвы. Но армия Наполеона отступала с боями, вступая в жаркие схватки с гнавшими их за пределы страны русскими. Зотову всё-таки довелось поучаствовать в сражении, ибо шла армия тогда к Полоцку, вполне готовая снова сразиться при этом городе. Там и прошёл Зотов боевое крещение, тогда же раненный. Особых изысков Рафаил в описании не предложил, ограничившись сугубо личными впечатлениями.

Сражения тех дней — особого вида бои. Это не оголтелая атака с острым оружием наперевес и не залпы лучников. Отнюдь, от солдат требовалась выдержка. Всё происходило по определённому сценарию. Чаще смерть приходила внезапно — от обрушившегося сверху пушечного ядра. Собственно, множество солдат и офицеров погибало на глазах, павших жертвой по воле слепого случая. Видел и Зотов такие случаи, нисколько не впадая в панику. Наоборот, у него появилось чувство презрения к смерти. Более того, будучи раненным, его несли люди, которые умирали прямо во время переноски, сражённые всё по той же воле слепого случая. А что сам Зотов? Он едва не лишился ноги. Правда не от досадного ранения, а от ретивости лекаря, посчитавшего, что лучше сразу отрезать, нежели допустить возможность последствий.

Как же Зотов избежал ампутации? Ему попался другой лекарь, усомнившийся в необходимости отнимать ногу. Он не увидел повреждения костей, отчего не понимал, какие могут быть последствия. Собственно, потому Зотов и сохранил ногу. Как же тогда относиться к смерти выносивших его с поля боя людей, принявших смерть зазря? Нет, и ещё раз нет. Зотов мог погибнуть, оставленный умирать при нанесённом ему ранении. Тогда читатель потерял бы Рафаила и не стал внимать его литературным трудам. Хотя, как знать, каких деятелей пера русская литература тогда потеряла, включая и из тех, кто помогал непосредственно Зотову.

Осталось Рафаилу рассказать про сражение на Березине. Он слышал крики тонувших солдат. Тонувших в ледяной воде, чтобы читатель лучше понимал обстоятельство их смерти. Что до Наполеона? То Зотову едва ли не представлялись его сверкающие пятки. Наполеон спешно покидал Россию, а русская армия, переходя через Березину, готовилась к заграничному походу. Предстояло преследовать французов вплоть до Парижа. Сам Зотов участвовать в боевых действиях не продолжил, чему причиной полученное под Полоцком ранение.

Одно не давало покоя Рафаилу. Почему Наполеон не был остановлен ещё в 1812 году? К тому была возможность. Он мог быть пленён, вместо чего бой следовал за боем, а французский император постоянно ускользал. Вместо этого русская армия оказалась вынуждена идти следом, встречая постоянное сопротивление. Прежде, в романе «Леонид», Зотов оглашал необычайный дар Наполеона к убеждению людей. Растеряв армию в пятьсот тысяч человек, он за короткий срок нашёл ещё двести тысяч, с ними выступив против шедших за ним армий России и её союзников.

Личное воспоминание о былом — важное свидетельское показание для будущих поколений. Хорошо, что Зотов таковое оставил, хотя мог сделать это ярче, составив более подробное описание с ним происходившего. Впрочем, наверстать это он смог в художественных произведениях. О Наполеоне он ещё не раз успеет рассказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Война 1812 года — не суть важный с исторической точки зрения конфликт — это один из эпизодов столкновений политики Александра I с планами по гегемонии над Европой Наполеона. Куда важнее проследить, что вообще предваряло данное противостояние. Подмогой в том может оказаться роман Рафаила Зотова, повествующий о разжалованном в рядовые Леониде Волосове, принимавшем участие в боях сперва за русскую армию, а после заключения Тильзитского мира, перешедшим в число подданных Наполеона. Всё это имело место до 1812 года. Сами события на страницах произведения начинаются в 1806 году — накануне обострения франко-прусских отношений, в которых важное значение имело участие российской стороны. Теперь название местечка Прейсиш-Эйлау мало значит для потомка, но для современника тех дней его упоминание пробуждало гордость за успехи русского оружия. Некогда яркий эпизод былого — померк. В памяти его заменили сожжение Москвы и Бородино, тогда как до прочего дела нет. Что же, Зотов отчасти восстановил историческую справедливость, детально описав некоторые моменты из русско-французских отношений вторых шести из первых двенадцати лет XIX века.

Зотов писал роман для мужчин и женщин одновременно. Рафаил стремился охватить читателя разносторонностью повествования. Слабый пол привлекут взаимоотношения Леонида с девушками, сложности его положения, выраженные в любви к одной, женитьбе на другой и происходящими с ним горестными событиями в общем. Сильный пол заинтересуется историческими выкладками, глазами современника тех дней раскрывающих важность свершавшихся тогда обстоятельств. Подумать только, храбрый русский солдат воевал с храбрыми солдатами всей Европы, нисколько их не устрашаясь, к тому же и действуя из лучших побуждений, понимая, за враждой обязательно следует видеть дружбу, ведь с боевыми действиями будет обязательно покончено, и жить предстоит дальше, не испытывая былой ненависти. Таковы уж были европейские войны, далёкие от обоюдной ненависти. Хотя, писатели-романисты могли приукрашивать действительность, описывая сцены далеко не тем образом, как они случались на самом деле.

Что видит читатель? Воюющие умеют найти общий язык — большей части из них известен французский. Сражаясь с поляком, Леонид вдруг находит в противнике товарища, способного приютить и дать отдохновение. Даже имея встречу с Наполеоном на поле боя, Леонид щадит французского императора, убеждая его отказаться от продолжения атаки. Тот же Леонид будет иметь беседу с Александром I, не заслужив порицания за проявление милости к Наполеону, поскольку побеждать следует честно, показывая силу тактики и воинского мастерства, а не демонстрировать возможности, прикрываясь одиночными диверсионными вылазками. Уж такова тогда была война. Потому читатель нисколько не удивится, став свидетелем перехода Леонида во французское подданство. Кто же тогда знал, как сложится дальнейшая судьба империй. Александр I и не думал обрести в Наполеоне снова соперника, ибо Тильзитский мир стал демонстрацией заключения продолжительных дружеских отношений.

И всё же обострение отношений случится. Немецкие и австрийские земли не смирятся с властью Наполеона. А к 1812 году обозначится поход Наполеона на Россию, шедшего по той же польской грязи, которая не давала ему покоя за шесть лет до того. Зотов описал, как советники пытались отговорить Наполеона. Да, Россию можно сломить, но её народ сломить не получится. Случится Бородинское сражение (оно же Можайское или Москворецкое), затем французы войдут в Москву, после пожар и спешное отступление с потерей армии в полмиллиона человек. Леонид будет появляться в разных местах, становясь очевидцем крушения Наполеона — он узрит множество трупов, не убитых и растерзанных, а умерших голодной смертью, либо околев от мороза.

Так вкратце можно рассказать о романе Зотова про некоторые черты из жизни Наполеона. Разумеется, это поверхностное обозрение, тогда как шесть сотен страниц легко не анализируются, особенно наполненные множеством случающихся на них событий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Больше всего врут об охоте и войне. Вернее, не врут, а рассказывают так, как сами в то хотят верить. И у Астафьева есть собственная правда, какой бы жизненный путь он не прошёл. Он видел войну глазами человека, большую её часть проведшего на больничных койках. И видел войну так, как никто не желает видеть войны. Не доблесть русских солдат он заметил. Наоборот, зверства немцев и рядом не стояли. Русские предпочитали глумиться над противником, делая это постоянно. Астафьев уверен, что с годами ничего не изменилось. Русские остались такими же и поныне. Куда бы они не шли, всюду за ними следует шлейф неприятия. Как бы не хотелось в подобное верить, однако оспаривать точку зрения Астафьева не получится. Просто нужно принять за факт присущую русским жестокость. Сообразно этому остаётся призывать не стремиться к разрешению конфликтов с помощью вооружённых противостояний. Может и не настолько плохи русские в поступках, просто на войнах ничего другого не остаётся, как давать выход животным инстинктам. Даже больше можно сказать — на войнах все люди дичают, какой бы они национальности не были.

Вторая часть дилогии «Прокляты и убиты» наконец-то привела читателя к боевым действиям. Ожидаемого всё равно не произошло. Астафьев остался в прежней мере многословен. Он готов часами повествовать, ничего в итоге не сообщив. Но как это у него получается? В действительности Виктор точен в деталях. Он стремится обратить внимание абсолютно на всё, скрупулёзно описывая каждое происходящее событие. Если и видеть войну, то глазами Астафьева. Только за множеством мелочей не удаётся разглядеть общего фона. А перед читателем не какое-то рядовое событие, а форсирование Днепра.

Повествование построено по принципу рассмотрения каждого дня. Вернее, первая неделя описывается особенно подробно, тогда как последующие события без столь пристального внимания. Читатель готов побывать среди штрафной роты, едва ли не стать каждым боевым снарядом, способным перейти через руки, хорошо хоть не от момента производства, вплоть до поражения обозначенной цели. И, пройдя сквозь всё описанное Астафьевым, читатель остаётся без каких-либо знаний, кроме ощущения неприятия не только войны, но и литературы вообще.

Но зачем Астафьев с таким упорством представлял читателю многие аспекты войны? Так ли нужно знать, какими качествами полагается обладать телефонисту или артиллеристу? Виктор пытался залезть в душу каждого, пусть и сам был причастным в качестве связиста и отчасти артиллериста. Его понимание происходящего — всё-таки останется его собственным принятием происходящего на поле боя. При этом он сообщал скорее общие сведения, понятные читателю и без особого акцентирования на тех или иных особенностях.

Виктор видел войну изнутри, не желая смотреть на неё в совокупности. Он придавал значение каждой детали, отказываясь замечать слаженную работу всего механизма. Снова и снова он пытался отказаться принять всё, объясняя это приданием важности каждому элементу на войне. По его логике всякому солдату полагалось осуществлять функции не ниже генеральских, самостоятельно определяя, кому каким делом предпочесть заниматься. Может и не зверели бы тогда солдаты на войне, и войны тогда не оборачивались трагизмом. Но ведь и солдат имеет право рассуждать о доставшейся ему доле. И пусть даже так, как это решил сделать Астафьев.

Былое уходит, но человек остаётся. Снова случаются войны, и человек опять оказывается изломанным. Ничему былое не учит. А хотелось бы забыть о войнах. Остаётся сожалеть, что из сущих глупостей суждено развернуться очередному вооружённому конфликту, который никому не нужен, кроме ряда амбициозно настроенных личностей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чаще всего писатели начинают литературную деятельность с того, что им наиболее близко, то есть с собственных воспоминаний. Порою, когда жизнь скучна и не даёт какого-либо разнообразия, тогда приходится опираться на чужие произведения, либо заставлять работать фантазию. Булгарин имел за плечами армейский опыт, поэтому на протяжении первого десятилетия преимущественно сообщал свидетельства прошлого, особенно примечательного тем, что начало XIX века для России стало порой сражений и побед, достойных постоянного о них повторения. Булгарин тут пришёлся как нельзя кстати.

Начать следует со статьи «Знакомство с Наполеоном на аванпостах под Бауценом 21 мая 1813 года» (1822), имеющей подзаголовок «Из записок польского офицера, находящихся ещё в рукописи». Читатель должен был воспринять данный текст за откровение самого Фаддея. Согласно сообщаемых свидетельств, французская армия терпела поражение, приходилось спешно отходить. Тогда-то и довелось автору сих записок встретиться с Наполеоном. Касательно же смыслового наполнения ничего кроме данного обстоятельства особенным не является. Просто был факт краткого знакомства и более ничего.

Статья «Военная жизнь» (1824) с подзаголовком «Письмо к другу моему Н.И. Гречу» — сообщение о тяготах армейских будней. Автору письма довелось участвовать в сражении, быть контуженым, после пришедшим в себя и пытавшемся найти утерянную им лошадь. Так же Булгарин отметил, что на войне легко быть убитым ядром или оказаться затоптанным копытами.

Статья «Пароход, или Рассказы грека о прежних битвах» (1825) стала объединением статей «Пароход, или Всякий молодец на свой образец» и «Обед в трактире, или Рассказ грека». Описаны боевые действия на воде. В тексте присутствует радость за развитие корабельного дела, об утрате значения парусников. Теперь нет нужды путешествовать по морям на пакетботах, где все вынуждены были ютиться на одной палубе. Ныне они уступили место удобным пароходам, в которых имеется собственная прелесть, а на недостатки и вовсе можно закрыть глаза.

С подзаголовком «Из воспоминаний старого воина» вышли невымышленный анекдот «Военная шутка» (1823), рассказы «Ещё военная шутка» (1825), «Ужасная ночь» (1826), «Опасность в чужой беде» (1826). Продолжили фронтовые воспоминания произведения «Страшные истории» (1826) и «Развалины Альмодаварские» (1827).

Быль «Приключения уланского корнета под Фридландом, 02.06.1807″ точной датировки написания не имеет. Булгарин взялся прославлять силу русского оружия. То сражение унесло жизни и ранило около двадцати двух тысяч солдат со стороны армии Наполеона и армии Российской Империи, Россия принуждена была подписать мирное соглашение с Наполеоном в Тильзите на выставленных им условиях. О проигранных битвах хорошего не скажешь, но Фаддей стремился давать читателю возвышенное представление о боях, неизменно каждый раз заставляя гордиться за проявлявших отвагу соотечественников.

Ещё одна статья без точной датировки — «Переход русских через Кваркен в 1809 году», воспевающий умелые действия русских, за одни сутки преодолевших по льду залив Кваркен (шириной в двести вёрст), вследствие чего Российская Империя в ходе войны со Швецией закрепила за собой финскую землю.

Как видно, Фаддею было о чём рассказывать. Он пока ещё не созрел для крупной прозаической формы, но должен был к тому стремиться. Наработать слог у него получилось. Разумеется, не всё им рассказываемое оказывается интересным читателю. Вернее, сообщаемая им информация представляет интерес для узкого круга лиц. Вместе с тем, Булгарин излишне стремился защищать слабых, находя слова в их поддержку. Как то было в отношении испанцев, так касательно и русских, ежели они проигрывали сражения. Такие же снисходительные выражения он искал для французов, стоило уже им претерпевать неудачи.

Но это ещё не всё, что касается мыслей Фаддея о войнах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как рассказать о Булгарине? С виду он белорус, но считался за поляка, тогда как среди его предков числится оболгаренный албанец. Становление Фаддея происходило в пределах Российской Империи, пока он не оказался лишённым надежд на будущее, вследствие чего подался в Польшу, где вступил в наполеоновскую армию, вследствие чего успел поучаствовать в ряде сражений, в том числе и в походе на Россию. Теперь, имея столь разностороннее видение о Европе тех лет, обладатель солидного багажа знаний — Булгарин мог писать книги на историческую тему. Для начала он посчитал нужным рассказать об Испанской войне, в которой он воевал на стороне Наполеона.

Испания — страна своенравная. И населяют её своенравные люди. Даже рельеф там своенравный, словно скалы набросали с неба, отчего они торчат в разные стороны. Испанцы любят петь, пренебрегают едой и при этом крайне ленивы. Но всё до поры и до времени. Стоило испанцам оказаться перед необходимостью бороться, как в них проснулось чувство борьбы до последней капли крови. Пока король не мог разобраться с тем, как ему править, Наполеон подминал одну область за другой, вследствие чего в стране стихийно возникло партизанское сопротивление. Вот где испанцы показали присущий им нрав борцов — стоило им взять в плен француза, как тому только и оставалось, как молить о смерти, поскольку не мог снести доставляемых ему мучений. Война с Наполеоном стала истинно народной. Однако, города и монастыри склонялись перед мощью французской армии. Сломленными оказались все, кроме героического Кадиса.

Что помешало Наполеону полностью овладеть Испанией? Во-первых, он не рассчитывал отдавать на борьбу главные силы. Во-вторых, вмешалась Англия. В-третьих, французы увязли в России. Но Испании предстояло пасть, случись Наполеону сладить с русской зимой, чего всё же не случилось. Теперь если и рассказывать об Испанской войне, то только в духе Булгарина, то есть превозносить отчаянность и зверство испанцев, находя оправдания для действий французской армии.

Взять укреплённый пункт было не просто. Сопротивлялись даже монастыри. Сколько бы не было убито испанцев, их меньше не становилось. От подобной картины Испанской войны не получится понять, почему Испания вообще проигрывала французам изначально. Фаддей словно специально создаёт у читателя впечатление, будто воевать испанцев отправилась шантрапа, где нашлось место кому угодно, но только не самим французам. Если не вникать в изучение наполеоновских войн далеко, то интернациональный состав французской армии очевиден, причём в случае Испании он отличался особенным разнообразием.

Первоначально произведение «Картина Испанской войны во время Наполеона» имело другое название — «Воспоминания об Испании». Не создавалось ложного впечатления исторического свидетельства. Наоборот, читатель внимал словам непосредственно очевидца, что ему казалось весьма важным, особенно учитывая необходимость узнавать всё о восхождении Наполеона, поставившего на колени едва ли не всю Европу, но не сладившего с Россией. Ведь интересно знать, как сумел противостоять силам всё той же всей Европы испанский народ. Причём именно народ, а не непосредственно Испания.

Понимал то и Булгарин. Он воспел отвагу как раз испанцев, категорически выразившись о неспособности королевской власти придти к согласию перед лицом врага. И это он говорил про людей, чью леность он особо примечал. Кто бы мог подумать, что партизаны в обуви времён Рима смогут найти способ оказывать сопротивление солдатам, владевшим современными знаниями о военном деле и, должно быть, имевшим хорошее вооружение и обмундирование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дабы лучше понять жизнь, надо своими глазами посмотреть на окружающую действительность. И тогда окажется, что всё далеко не так, как о том принято думать. Халед Хоссейни прежде негативно отзывался о режиме советской власти в Афганистане, имея о ней представление сугубо со слов американской прессы. Но вот им написан «Бегущий за ветром», Хоссейни получил возможность побывать в родившей его стране. И что он узнал? Отнюдь! Оказалось, советский режим правления позволил афганцам почувствовать свободу от предрассудков, отказавшись от всего, что связывало по рукам и ногам. Но вот власть советов пала. Кто пришёл вместо них? Сперва моджахеды, затем талибы. Небывалое насилие посетило Афганистан, не знавшего подобного унижения никогда прежде. Процветающий Афганистан уподобился Камбодже, поедавшей себя точно тем же автогеноцидом. Пусть красные кхмеры выдавали себя за социалистов, тем на собственный лад творя безумие. Пришедшая к афганцам язва начала разъедать их разум, порождая чудовищные изменения в общественной жизни. Обо всём этом узнал Халед, стоило ему встретиться с реалиями Афганистана лично, заново осмыслив судьбу проживающих и проживавших на его территории народов.

Не надо ничего придумывать. Достаточно лишь ознакомиться с рассказами свидетелей. Мало ли имеется примеров, сообщающих о горькой человеческой доле? Хоссейни взял в качестве примера несколько семейств, воссоздав на основе их жизни цепочку событий, охватив тем самым историю Афганистана от последнего короля до прямого вмешательства американцев. И получилось у Халеда протяжённое повествование, где основные ужасы коснулись женской доли, обречённой оказаться на последней из доступных ролей. Только при социализме женщины Афганистана обрели право на выражение личного мнения, могли получить образование и устроиться на работу. Тогда как в последующем ничего подобного им никто не давал.

Беда афганцев — в них самих. Они не способны преодолеть доставшееся им в наследство мировосприятие. Они погружены в заботы, от которых следовало избавляться при первой на то возможности. Усугубляет быт афганцев и исповедуемая ими религия. Точнее не сама религия, а её трактование. Прежде над человеком должен властвовать разум, чего по произведению Хоссейни заметить не удаётся. Халед показывал так, чтобы читатель бесконечно возмущался им описываемым. В какой-то момент обязательно возникнет недоверие. Уж ежели всё настолько было плохо, то как афганцы до сих пор не самоистребились, всё-таки продолжая существовать и поныне? Это объясняется стремлением ряда писателей к излишней драматизации, полностью отказываясь видеть происходящее в самую чуточку лучшем свете.

Что остаётся? Как нужно поступать? Смогут ли афганцы сами ответить на эти вопросы? Если Хоссейни не приукрашивал, говорил существенно важные вещи, тогда необходимо задуматься, как всё-таки нужно жить, каких устремлений придерживаться. Конечно, всякое общество имеет право на существование, покуда находятся его приверженцы. Отказывать в том праве никому нельзя. Должна быть единственная оговорка. Она гласит: когда хочешь жить по своим правилам, тогда позволь другим жить по правилам, которые по нраву окажутся им. Такое получится когда-нибудь осуществить? Ответить можно положительно, но с той же единственной оговоркой, означающей развязывание войны между всяким, чьё мнение не может сойтись.

Хоссейни отмечает благость пришествия американцев в Афганистан. Наконец-то афганцы заживут достойной их существования жизнью. Но понимает ли Халед, как велики противоречия, не скоро способные утихнуть? Ведь будут среди афганцев рождаться люди с иным мышлением, считающие противным жить по американским нормам поведения. И тогда будет новый виток конфликта. К сожалению, с противоречиями быстро сладить нельзя, для этого нужны решительные меры. Однако, спешка скорее даст отрицательный результат. Как не удержался социализм, так может не удержаться и любой другой режим.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Оправданий не должно существовать! Требуемое нужно выполнять, не раздумывая, каким образом придти к необходимому результату. Все мелочи следует отставить, признав их несущественными. Отставить необходимо и поток негативных слов, не обращая на него внимания. Всякому всегда воздаётся по потребностям, и никогда по его желаниям. Должно случиться действительно трудновыполнимое, чтобы признаться в бессилии. Однако, в истории хватает примеров, опровергающих сам факт любого расписывания в неспособности выполнить задуманное. Чем не является обоснованием весомости данных слов героическое противостояние солдатам Третьего Рейха, сделавшее невозможным противнику Советского Союза войти во взятый ими в блокаду Ленинград?

Тяжесть быта ленинградцев не поддаётся разумному осмыслению. И даже тогда люди продолжали бороться за существование. Какие бы они не использовали методы, позволим друг другу посмотреть немного иначе. В тех условиях человек позволял себе оставаться человеком. Заботился он не столько о собственной жизни, сколько уделял внимание другим. В то время матери делали сложный выбор — кому из детей позволить продолжать жить. Дети задумывались — каким образом суметь накормить родителей. И все они вместе находили возможность для поддержания блокадного города, не задумываясь о нехватке денежных средств и не придумывая других причин, лишь бы забыть о присущей им человечности.

Кураева интересует: почему в мирное время находятся люди, готовые продать всё и вся, ибо не имеют способности для поддержания у них имеющегося? А если случится война, неужели современное поколение бросит города, сбежав от ответственности? Отовсюду слышатся слова гордости за страну, гражданам России внушаются громкие речи о трудных годах их предков, побуждая тем мыслить, ни в чём не уступая в реалиях дня каждого из потомков давно отгремевшей войны. Или действительно необходима война, чтобы в человеке пробудилось человеческое? Не слишком ли это будет неблагоразумным поступком? Глядя на обыденность, иного вывода сделать не можешь! Если никак иначе не пробудить в человеке человеческое, тогда можно окончательно потерять это самое человеческое, как и самого человека. Приходится признать, на войне человек является человеком, но в мирное время — он зверь среди зверей.

Дабы лучше донести мысль до читателя, Михаил написал произведение «Блок — ада», рассказав о лично им испытанном. На глазах читателя развернётся полная картина, начиная от высылки немцев из города, вплоть до последующих тягот, разрушивших будущее каждого из тех, на чью долю они пришлись. В том числе жертвой блокады станет брат писателя, бывший талантливым художником, умело рисовавший талоны на питание, не сумевший в последующем дать продолжение ниспосланному ему провидением призванию.

Нашлись слова у Кураева и про бойцов, оборонявших Ленинград. Читатель знает, какое тяжелое положение было у той же 2-й Ударной армии, о кровавых стычках близ места, над которым у немцев не было контроля, — Мясным бором. Описывать события тех дней тяжело. Нужно иметь особое мужество. Но и его не хватит, чтобы отразить трагедию человеческой жизни. Именно человеческой! Весьма далёкой от философии мирного времени, более опасного для людей. И опять возникает вопрос: почему зверь пробуждается в человеке тогда, когда возникают лучшие из возможных условий для налаживания существования без агрессии и войн?

Довольно неожиданно Михаилу Кураеву удалось рассказать о былом. Причина того, надо понимать, в его личном участии. Пусть ему удаётся поднимать исторические документы, создавать промежуточное между документальной и художественной литературой, но в качестве очевидца в нём следует признать мастера слова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кураев говорит о своих предках. Так он сказывает прямым текстом со страниц произведения «Жребий №241″. От деда с бабушкой у него сохранилось тридцать писем, умерли они ещё до его рождения, основное воспоминание о них касается событий русско-японской войны, на которую дед отправился в качестве врача. Дабы добавить повествовательности, Михаил предлагает вниманию читателя личные заметки императора Николая II, крайне едко на них отзываясь. Кураев знает о том, о чём не могли тогда знать люди. Михаилу известны обстоятельства, ставшие известными позже. И читателю предстоит внимать прошлому глазами человека будущего, решившего осуждать прежде живших людей за неверные суждения.

Дед Кураева отправился на войну, чтобы на ней так и не оказаться. Он проедет по железной дороге, будет прививать оспу, постоянно делясь переживаниями касательно ожидающей его печальной судьбы, вот-вот должной омрачиться смертью. Каждое письмо от него следует считать за последнее. Он увидит зимний Байкал, прерывающиеся пути, переброску вагонов по льду едва ли не вручную. Та война мнилась победоносной, знал бы император, какие условия претерпевает военный люд. Солдат могло быть больше — не хватало для того вагонов. И не хватало вагонов, так как ничего другого не хватало.

Будет дед взирать на происходящее, горюя о скудной информации. Он уверен — в столице известно о войне больше, нежели становится известным ему. Будучи практически рядом с передовой, он чувствует себя отрезанным от мира. И такое чувство у него возникает через письмо. Но через следующее письмо он проявляет полное знание о случившемся. Ведает о передвижениях японцев, кто и когда затонул, какие трудности имеются у армии.

Память родственников Михаила не следует трогать читателю. Они показаны в присущей им для того необходимости. А вот самого Кураева обязательно требуется пожурить. Зачем осуждать других, не пытаясь понять ситуацию изнутри? Никто не защищает недальновидность Николая II, обязанного лично проследить через доверенных лиц, каким образом выполняют его приказания. Складывается впечатление, Михаил не знает о бытующем в России обычае замыливать руководителю страны глаза. Разве не было случаев, чтобы выделив денежные средства на объект, не получить его по окончании строительства? Дорога через Байкал просто обязана была существовать, в чём Николай II не мог сомневаться. Другое дело, куда она исчезла в действительности…

Наверное не зря Кураев одновременно показывает письма деда (человека из низов) и императора (обладателя абсолютной власти). Читатель обязательно найдёт сходство в их мышлении. Ежели кому-то нечто не может быть известным, тогда почему может быть иначе для других? Допусти Николая II до истинной ситуации на фронте, он не проявлял бы беспечности, не был бы уверен в успехе военного мероприятия и действовал отличным от им совершённого способом. Но он не знал, как не знал и дед Кураева, пока собственными глазами не увидел расхождение действительного с ему прежде казавшимся должным быть.

Вместе с тем, произведение Михаила раскрывает русско-японскую войну с другой стороны. Читателю показываются обстоятельства, о которых он не знал и спустя прошедшее время. Всё внимание уделялось происходящему на Корейском полуострове и в морях между Россией, Японией и китайскими территориями. Но о делах за пределами фронта обычно не говорят. Наоборот, газеты тех лет писали о массовой поддержке народом военного мероприятия, стремлении отдать на нужды армии чуть ли не последние накопления. Но стоило народу ещё тогда узнать, каким образом распределялись финансовые потоки, быть бунту. А может потому бунт и случился аккурат в 1905 году, и в том же году Россия потерпела поражение от Японии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1899 год — год начала второй англо-бурской войны. Её начало казалось неизбежным, вследствие неприятия Британской Империей самого факта существования независимых африканских колоний, должных находиться под её неизменным контролем. В том же году из-под пера Хаггарда вышла книга, повествующая о предпосылках первой англо-бурской войны и вплоть до её завершения. Основное, что он стремился сообщить читателю: англичане действовали из альтруизма, они стремились проявлять заботу об африканском населении, добиться порядка на землях буров, обеспечить функционирование государственного аппарата. Других интересов у них не было. И самое главное — буры представлены под видом ленивых и жадных созданий, должных быть лишёнными права называться цивилизованными людьми. И тот факт, что по итогам войны Трансвааль закрепил за собой занимаемые им земли, по мнению Райдера, явилось катастрофой для чернокожих жителей.

Касательно даты написания труда «Последняя бурская война» допустимо дискутировать. Источники указывают на 1882 год. Тогда Хаггард только вернулся в Англию, прежде став непосредственным очевидцем вооружённого конфликта между англичанами и бурами. И хорошо бы, будь тогда данное исследование опубликованным, дабы убедить британское правительство не допускать снисхождения к бурам, продолжая с ними борьбу за юг Африки. Но труд увидел свет непосредственно в год начала второй англо-бурской войны. Из этого можно сделать единственный вывод, Хаггард желал теперь видеть конфликт исчерпанным, чтобы бурам более ничего не принадлежало. Если доверять его словам, весь мир должен быть подконтрольным Британской Империи, учитывая исповедуемые англичанами принципы. Только читатель обязательно себя спросит: действительно ли Хаггард так считал? Он описывал далеко не те качества, которые возникают в представлении, когда речь касается нравов подданных британской короны.

Почему у буров не может быть собственного государства? Они никогда не платят налоги. Без наполнения казны государство не может существовать. Как бы не хотелось переселенцам жить вольной жизнью, обязанности у них всё равно должны иметься. Поэтому созданный ими край под названием Трансвааль близился к краху. Само его создание, так называемый Великий Трек — путь крестьян вглубь Африки, наполнен кровавыми эпизодами расправ с зулусами. Возникает недоумение, отчего воинственные племена африканцев оказались поставлены перед бурами в положение овец, окружённых волками? Некогда отважные воины, отныне подверженные обману люди, не противящиеся числиться на положении рабов.

Хаггард сам говорит: у Трансвааля нет истории. Ничего неизвестно о прежде населявших его людях. Ещё до Великого Трека по этим землям прошёл Мзиликази, ушедший из-под власти Чаки, короля зулусов. Он повсеместно сеял смерть, убивая всякого им встреченного, не оставляя ничего, варварски уничтожая абсолютно всё. Получилось так, что он расчистил место для буров, которые при всём желании не были способны установить хотя бы отдалённое представление, чем жило прежнее население ими занятой территории. Возникает новый вопрос, как сим горьким пьяницам и лежебокам, ибо иначе Райдер их не показывает, удалось обманывать зулусов, навязывать им волю и отбирать земли? Тем более допускать над собою унижающее их достоинство отношение? Знал ли Хаггард доподлинно о рассказываемом, или то передано с других слов?

Читатель не поверит. Он не склонен кого-то обелять, но и принимать за истину сугубо очернение не станет. Может буры и не являлись ангелами во плоти, но таковыми не являлись и англичане. Райдер считал иначе, для него Британская Империя — государство порядка, должное оный навести во всём мире. Говоря по существу, англичанам всегда был свойственен джингоизм, то есть отстаивание интересов всеми доступными способами. И если следует прямо сказать — мы аннексируем Трансвааль, так как мы того хотим — то так и следовало сделать. Они же, по версии Райдера, сказали — буры держат рабов, они не платят налоги, их государство не способно существовать, они ведут политику, вследствие которой чернокожее население Африки взбунтуется и уничтожит колонии самих англичан, поэтому мы присваиваем занимаемые ими земли себе. Самое странное, обижаемые бурами зулусы с радостью приняли власть англичан, стали им платить налоги и зажили счастливой жизнью. Ровно до той поры, покуда по итогам первой англо-бурской войны они вновь не оказались на позициях унижаемых.

Обоснование необходимости новой войны Хаггардом вроде бы доказано. Ничего не должно сдерживать Британскую Империю, ведь она действует ради заботы о чернокожем населении, и нисколько неважно, кто в итоге будет платить налоги, как и тот факт, что на юге Африки есть золото и алмазы. Просто англичане — ангелы. Уже за такое мнение спасибо Райдеру! Другие британские писатели не стеснялись в выражениях, готовые топить в крови на страницах своих произведений всякого, кто выступает против власти над ними британского монарха, причём без объяснения причин, ибо должно быть так и никак иначе.

Автор: Константин Трунин

» Read more