trounin.ru

В России всегда так, чтобы начать за что-то бороться, сперва нужно за это пострадать. Примером такому мнению предлагается считать произведение Панфёрова «Борьба за мир». Ведь как так получается? Страна вступила в войну неподготовленной. Не удалось поставить на фронт, едва ли ничего… как бы не пытались теперь говорить, превознося умение из руин созидать могущественное строение. Отнюдь, в войну Советский Союз вступил, не умея совладать с продвижением сил Третьего Рейха, оказывая сопротивление за счёт мужества людей, привыкших начинать бороться, так как страдания никогда для них не прекращались. Итак, дабы победить, требовалось наверстать упущенное, возведя заводы, способные поставить продукцию, благодаря которой Красная Армия опрокинет врага и обратит его поступь вспять.

Перед читателем предстанет блистающий мир, где трудовой народ жил, довольный существованием. Перед глазами обыкновенный мужик, радующийся возможности оказывать всем посильную помощь, привыкший считать: если делаешь, то делай для общего удобства. Вот он набрал большое количество грибов, готовый рассказать, как это ему удалось. Да не успел — пришла весть о начале войны, которой не ждали. Обыкновенный мужик оказывается не простым гражданином — он умелый организатор, способный в чистом поле возвести завод. Его вызывают в Москву, разрешают набирать каких ему угодно людей, только бы к обозначенному сроку наладил производство. Он сможет реализовать замысел, организовав мощности для производства моторов. И тут читатель должен обязательно спросить: а до войны завод построить не могли?

Завод построить не просто — нужно всё заранее рассчитать и предусмотреть. Как? С рытья котлована и до кирпичной кладки! Не знать, какие понадобятся материалы — требуется назвать точную цифру сразу, до начала работ. Пусть не пугаются значения в два или три миллиона кирпичей. Следует сказать точно, поскольку потребуется строительство сопроводительной инфраструктуры. Да, завод — огромный город, располагающий на своей территории множество объектов, не имея ничего лишнего. Панфёров пытался доходчиво объяснить читателю, какое это важное и ответственное дело — возводить заводы.

Производство налажено. Что делать? Выполнять поставленную партией задачу. Если сказано произвести определённое количество моторов, пообещать на четыреста больше. А если случится нехватка материалов? Вдруг Советский Союз продолжит уступать Третьему Рейху? Быть такого не может. Как не думали о нападении, так всерьёз не воспринимают должного последовать поражения. На ком вина? То остаётся вне внимания читателя. Придётся рабочим напрягать силы, когда материал для производства поступит, чтобы выполнить норму, дав сверху обещанные четыреста моторов.

Рассказав об этом, Панфёров бросит директора завода на фронт. Тот должен вернуться в родную деревню, куда пришли враги. Обязательно следует рассказать о зверствах немцев, совершавших непотребства. Допустим, они торговали оружием, придавая ему цену историями об убийстве людей, им совершённым. Ещё немцы насиловали советских граждан, делая то при большом скоплении людей. Почему акцент именно на таком? То казалось угодным партии.

Конечно, Панфёров — один из ведущих литераторов своего времени. С 1926 года он был сперва главным редактором «Сельского журнала», затем «Октября». Но и он не мог говорить о чём-то, если того желал. Ему следовало говорить так, как то должно было быть им произнесено. И если обмолвится или выскажет точку зрения, способную показаться не соответствующей сложившемуся в обществе мнению, будет низведён до рядовых работников пера. Собственно, так произойдёт в 1953 году, а пока он писал в ожидаемом от него духе. Нет, «Борьба за мир» — не книга, должная кануть в Лету. Она — показатель того, что общественное мнение способно влиять на происходящее. Причём неважно, при каком политическом режиме то будет происходить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советское общество никто не назовёт идеальным: были люди, которые казались лишними для той поры. Но как иначе показать, каким гражданам Советского Союза полагается быть, если не приводить в пример постоянно оступающихся? Можно сослаться на Сталина, придумавшего для литературы идеальную ситуацию — описывать лучшее из возможного, тогда как всё и без того хорошо. То есть не бывает такого, чтобы человек оказывался способным вызывать антипатию у читателя, всё равно в нём есть черты — их пробуждения следует добиться. А как же это совершить, если не поставив в пример дельных граждан страны? Вот Вера Панова и взялась описать один из заводов, где трудились самые разные рабочие, имевшие единственную цель — помочь Советскому Союзу пережить акт нацисткой агрессии, обратив поступь врага вспять.

Но есть ли такие действующие лица в повествовании? Кажется, Вера Панова всех низводит до состояния сомнительной полезности граждан. Уместно даже сказать, что рыба гниёт с головы. С первых строк становится ясно — местный руководитель себе на уме, действующий не согласно коллективного мнения, а по личному усмотрению. Как не возмутиться, когда премию получают не работники завода, а футболисты, чьи успехи руководитель взялся отличить денежным поощрением, особенно поблагодарив вратаря, дав в два раза больше, нежели остальным.

Вообще, говоря о творчестве Веры Пановой, всегда желаешь упомянуть портретную галерею из действующих лиц, так как писателю свойственно строить повествование не цельным полотном, показывая происходящее в качестве разрозненных частей, изредка перекликающихся. Умея описывать не только настоящее, всегда заглядывая в прошлое действующих лиц, Вера Панова перемещается к следующему персонажу, стараясь и в его характере найти черты, заслуживающие порицания. Разве можно обойти вниманием водителя, излишне стремящегося нажиться на положении человека, владеющего автомобилем, да ещё и явно осознающего, какая синекура ему досталась. Возить руководителя всегда почётно, чего водителю будет казаться мало, когда он сумеет заработать денег на стороне, используя государственное имущество для извлечения личной выгоды. Как воздействовать? Вера Панова привлекла старого друга, бывшего в Кружилихе проездом. Он-то и проведёт беседу о моральных ценностях, чем поставит водителя на место, пристыдив, какой отличный комбайнёр пропадает без дела, какой замечательный человек забыл о необходимости продолжать получать образование. Вполне очевидно, исправление водителя — есть ключевой момент во всём повествовании.

Читателю на страницах представлена портретная галерея и из подрастающего поколения. Есть такие в их среде, кому обеспечена трудовая слава, они находчивые и способные принести стране пользу. Есть и иного склада люди, предпочитающие прогулять смену, занимаясь не совсем правильным времяпровождением. Если с отличниками труда ситуация ясна, то как быть с теми, кто тянет коллектив назад? С радостью, либо с сожалением, Вера Панова вынуждена давать шанс на исправление. Может теперь, узнав, какие трудности создал для коллектива, человек возьмётся за ум и более никогда не будет подводить.

На страницах произведения затронута и тема стахановства. Выдавать продукт производства в повышенном объёме — это кажется нормой для трудовых коллективов советского строя. Вера Панова переосмыслила ситуацию, наглядно доказав, как быстро выгорают работники, стремящиеся беспрерывно увеличивать количество сделанного. Действующие лица поступали иначе — они опирались на определённую норму, каковой неизменно придерживались. Больше им сделать не удавалось, меньше — не позволяло требование к собственным возможностям.

Так перед читателем пройдут человеческие судьбы, должно быть взятые Верой Пановой с реальных прототипов, слишком красочными и живыми они у неё получились, весьма далёкие от представления, будто имеют хотя бы отдалённое сходство между собой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

На войне правда остаётся за той стороной, которая одерживает победу. И не так важно, каких идеалов придерживаются противоборствующие силы, всё равно правда окажется правдой, как к ней не относись впоследствии. Но — одно дело говорить о войне, когда боевые действия в разгаре, другое — по окончании. Так получается, что написанное после — пропитано пониманием уже свершившегося. С этим ничего не поделаешь. Однако, люди умирали в той борьбе, становясь жертвами обстоятельств. На смерть шли и те, от чьих усилий зависел будущий успех или провал. Например, служба в разведке — одна из опаснейших на войне. Редкий человек задумывается, какие проблемы могут возникнуть у разведчиков. А ведь они случаются и бытового характера. Что же, Эммануил Казакевич, пройдя войну в качестве причастного к разведотделу, смог поведать, какие препятствия преодолевали бойцы Красной Армии.

Казакевич постарался понять, как война воспринимается человеком, далёким от осознания её подлинной сущности. Серьёзность повествования Эммануил спрятал за действующими лицами, фамилии которых ласкали слух несерьёзностью, вроде боевых товарищей Травкина, Мамочкина, Барашкина, Бугоркова и прочих. Все они готовятся к совершению разведывательной операции, проходя тренировки и концентрируя внимание на необходимости отдать долг советскому государству. Они знали — обратно им не вернуться, так как концентрация врага на границе велика, несмотря на постоянное отступление немцев на запад. От разведчиков многого и не требовали, лишь сообщить, в каком квадрате ими будет замечено присутствие немцев. Однако, и этого было достаточно, чтобы более никогда не вернуться назад.

Не забыл Казакевич и про любовные чувства. Каким не будь бойцом, всё равно продолжишь хранить теплоту к представительницам противоположного пола, особенно таким, какие отвечают тебе взаимностью. Не обойтись без обид! Уходя в разведку, должен брать с собой в качестве радиста её, она на том станет твёрдо настаивать. Да как поведёшь на верную смерть самое ценимое тобой существо? Этот момент вышел у Эммануила особенно пронзительным.

Не каждый желал выполнять разведывательные операции. Зачем умирать, ежели находишь возможность этого избежать? Самая банальная причина — болезнь. Нужно громко и натужно кашлять, чем обратишь внимание на появившиеся проблемы со здоровьем. Никто больного товарища в разведку не возьмёт, зная, чем грозит приступ кашля в окружении у врага. Только надо поставить перед читателем на вид особенность положения, натужно кашлял товарищ во вред себе же. Как с такими поступать? Во время войны вопрос разрешался радикально, до больничной койки дело могло не дойти.

Долго запрягая, Казакевич всё-таки отправит разведывательный отряд на задание. Найти им полагается не абы какие цели, присутствие которых и без того представлялось. Отнюдь, ценою жизни действующие лица выяснят, что по позициям Красной Армии готовится нанести удар танковая дивизия Вермахта, получившая прозвание «Викинг».

Как ещё усилить читательское восприятие пагубности войны? Эммануил надавил на самое больное для советского народа — на осознание, что в рядах Третьего Рейха сражались пролетарии. То есть те, кто был с советским народом за одно, оказавшийся вынужденным поддаться пленительным речам лидера национал-социалистов. Как быть, если с таким столкнуться разведчики? К сожалению, ибо война того требует, пролетарий будет убит.

Положительных эмоций от повествования Казакевич не оставит. Действующие лица обязаны погибнуть — их жизни ничего не стоили на войне, несмотря на ими предпринимаемые попытки для обретения победы в противостоянии Советского Союза и объединённых сил Европы под руководством Третьего Рейха.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как доблестная Красная Армия шла на Берлин? Пожалуй, о том известно ещё меньше, нежели про то, как русская армия противостояла Наполеону, изгнав силы объединённой Европы из России. Но как-то Красная Армия одерживала верх, ни в чём не уступая сопернику. Неужели солдаты Третьего Рейха не сопротивлялись, постоянно отступая? Отнюдь, боевые действия были не менее ожесточёнными, мало в чём уступающие оборонительной способности воинов Советского Союза. Рассказать бы об этом читателю! Отчасти помощь оказал Олесь Гончар, написавший трилогию «Знаменосцы». Повествование коснулось как раз тех лет, когда война перешла в следующую стадию — к заграничному походу.

Трилогия состоит из следующих частей: «Альпы», «Голубой Дунай» и «Злата Прага». По названию каждой из них можно судить, где развиваются события, о чём автор берётся сообщить. Сперва действие пойдёт через горный перевал. А что такое война в горах? Великая особенность! Ничего подобного советские воины не видели. Им было трудно понять, каким образом участвовать в боевых действиях на местности, многим сокрытую от глаз. Особенно тяжело приходилось миномётчикам, чей наработанный навык им ничем не помогал. Намётанный глазомер всякий раз оказывался ошибочным — в горах иначе следует рассчитывать расстояние до цели.

Что ещё встретили советские воины в Альпах? Например, они находили солдат Третьего Рейха, преимущественно из славян, оставленных прикованными цепями, давая из оружия лишь пулемёт. Хочешь или нет, но обязывался бороться за жизнь, иначе окажешься убитым советскими воинами, про которых ходили среди немецких солдат такие слухи, что проще пустить пулю в висок, нежели подвергнуться издевательствам.

«Голубой Дуная» — это пастораль Румынии… Трансильвания. Вторая часть «Знаменосцев» примечательна возрастающим пафосом советской морали. Происходит знакомство будущих братских народов с порядками социалистического государства, будто так зарабатывалось требуемое доверие. Советский Союз предлагал людям не жалкое существование, а стать достойным человеком, получив образование, невзирая на происхождение. Вот оно удивление — получить образование может даже крестьянский сын.

В третьей части трилогии война перейдёт в пределы польских и словацких земель. Теперь читатель начинал видеть войну на страницах, тогда как до того особых боевых действий Гончар не описывал. Зачем-то Олесь позволил себе осуждать немцев, будто бы они специально при отступлении уничтожают мосты, тогда как те являются прекрасным творением рук человеческих. Серьёзно ли Гончар брался так рассуждать? Или предпочитал осуждать, вызывая гнев у советского читателя, будто тот не понимал, на какие жертвы должны идти люди, когда поставлены в безвыходное положение.

Обязательно следовало рассказать, как поляки и словаки будут поступать с теми, кто во время оккупации сотрудничал с немцами. Вполне очевидно, всё отобрать и раздать обездоленным. Неважно, каким образом поступок должен оцениваться, он заранее считается за позорное действие, достойное порицания, причём с последующим дележом.

В целом, «Знаменосцы» не создают положительного впечатления. Гончар рассказывал о том, чему свидетелем стал сам. А видел он не очень много, иначе рассказывал бы с большим азартом. Пусть он служил с сорок первого года, побывал в плену, бежал, вернулся в армию и продолжил наступление, на страницах «Знаменосцев» это отражено слабо. Положение кажется исправленным за счёт двух Сталинских премий, вручённых сперва за первую и вторую часть, а потом — за третью. Разделить трилогию на части не получится, нет для того особой надобности. «Знаменосцы» — цельное полотно, каким и должно восприниматься. Не хватает самого очевидного — штриха в виде взятия Берлина.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У каждого народа собственная правда. И каждый народ считает свою правду важнее. И каждому народу мешают другие народы, видящие правду иначе. От этого происходит недопонимание желания других, из-за чего периодически случаются войны. Но как об этом рассказать, чтобы все поняли именно так, а не другим образом? Трудным делом решил заняться Илья Эренбург, поскольку, как не будь важны устремления французов, немцев и американцев, пальма первенства должна оставаться за людьми, населявшими Советский Союз. Пусть произведение оказалось переполненным от пафоса превосходства коммунистической модели общества, включая пестование отдельных личностей, всё же нужно остановиться на основной идее повествования: у каждого народа собственная правда.

Эренбург писал обо всём одновременно. Он разворачивал перед читателем полотно минувшей войны. События начнутся задолго до боевых действий. То из лагеря французов, то переходя в немецкий стан, то следуя дальше, Эренбург вёл к пониманию единственного — всем необходимо добиваться лучшего из возможного. Вот показываются евреи во Франции, со страхом ожидающие вторжение немцев. Никто не верил, будто французы сдадут страну на милость тех, над кем они недавно одержали верх, отомстив за обиды франко-прусской войны. Но француз не отличается постоянностью, чаще он — не грозный лев, готовый возглавить поход из миллиона солдат на царскую Россию, а кроткий агнец, соглашающийся отдать Париж без боя, только бы не допустить разрушения. И всё же оставались французы, готовые продолжать бороться за честь и достоинство.

Вот немцы, униженные Европой, кого пожирала гиперинфляция. Они доверились человеку, пообещавшему воздать за унижение, повернув ситуацию наоборот, чтобы ставить на колени обидчиков, вплоть до радикальной борьбы, поскольку за издевательство над немецким народом надо уметь держать ответ. Эренбург проведёт немцев на страницах произведения от идеи правды идей национал-социалистов до презрения к Гитлеру, чьи идеи будто стали для немецкого народа противными.

Следовало показать и горечь немцев за войну с Советским Союзом. Эренбург серьёзно показывает печаль немецкого народа, сетовавшего на безумие советских граждан, которых они называли никчёмными. Подумать только, на той войне русские убивали цвет нации, причём не своей, а именно немецкой. Такую мысль Эренбург дозволил немцам, которым приходилось умирать за идеалы рабочей партии Германии, хотя будущее представало в ином виде, где немцы могли приносить пользу себе и прочим. Чему не бывать, поскольку Советский Союз повергал Третий Рейх во прах.

Почему так? У всех есть собственная правда. Не может советский человек быть похожим по мировоззрению на французов и американцев. И американцы не смогут разделить радость и печаль советского человека. Но и жить отдельно друг от друга не получается, и найти точки соприкосновения кажется невозможным, ведь нужно называть сугубо правоту своих мыслей. А что потом? Одна война породит другую войну, где сойдутся победители в новом противостоянии. И после произойдёт всякое, когда бывшие соперники объединятся против тех, с кем прежде воевали, либо находились в союзе.

Нет, Эренбург не думал предоставить для читателя лёгкое чтение. «Буря» — тяжела для восприятия. Затрагиваются аспекты, требующие пристального внимания. Вместе с тем, внимания совсем не требующие. Но где ещё найти произведение о той войне, где сделана попытка осмыслить все стороны одновременно, почти никому не давая прав больше, нежели того могло желаться? Если правильно понять, что не существует подлинной правды, тогда может читатель сможет осознать пагубность человеческого стремления доказывать правоту, чаще угодную определённым народам, но не человечеству в целом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Своеобразие отражения войны продемонстрировал и Пётр Павленко. Тут более следует говорить про истории на военную тематику, из которых требовалось создавать статьи. Но Павленко решил остановиться на форме крупного прозаического произведения. Его герои постоянно рассказывают о себе, нисколько не собираясь прослыть за виновных. Все у Петра имеют право на оправдание. Действие так и протекает, показываемое через человеческие страдания. Ни в чём Павленко не ведал ограничений, свободно излагая самые болезненные темы, вместе с тем — часто забываемые. Так какой была всё-таки война?

Практически нет историй про тяжесть быта людей, оказавшихся не просто на оккупированной территории, а в тылу у немцев. Советские писатели обычно показывают сопротивление людей, не желающих быть записанными в ряды добровольцев, должных быть отправленными на работу в Германию. Павленко взял и показал, каким образом парни и девушки соглашались. Пётр сообщал словами девушки, не собиравшейся отказываться, по собственной воле записавшейся в добровольцы, несмотря на стойкие коммунистические убеждения. Оправдание в одном — в молодости. Ведь без лишних слов ясно — молодые стремятся объединяться. А раз товарищи и товарки собрались в Германию, не ей одной отказываться. Да не знала девушка, что не быть им вместе — всех разделят на самом первом этапе, распределив по разным местам. Чем тогда оправдываться? Разве только историей про побег из лагеря. Да не побег в одиночку, а ей же организованный, который согласились поддержать другие люди, вынужденные находиться в том же лагере. Как иначе Павленко мог рассказать? Не стал Пётр сообщать о продолжении. Ныне понятно, в какие места отправилась девушка уже в Советском Союзе, явно в течение восьми-десяти лет находясь в пределах схожего лагеря, но на территории родного государства.

Рассказывает Павленко и историю про Сталина. Показать мудрость вождя следовало обязательно. Лидер Советского Союза вышел волевым, способным всем доказать, что всего можно добиться, если проявить к тому старание. Он убеждал учёных-селекционеров, не имевших способности найти силы на культивирование винограда в условиях севера. Им то казалось невозможным. Слишком теплолюбивым они считали виноград. Вполне очевидно, Сталин дал явный намёк — раз человек способен приспособиться к любым условиям, тогда и для других форм жизни то не является ограничением. Следует искать и находить способы, поскольку в винограде нуждаются повсеместно. Если учёные смогут добиться требуемого результата — честь им и хвала. А если у них не получится? Павленко промолчал.

Особенно необходимой к обсуждению Павленко посчитал тему инвалидов, причём неважно — взрослых или ещё детей. Все они стали жертвами войны, обездоленные и искалеченные. Про них нужно много и долго рассказывать. Тем Пётр и занимался на страницах произведения.

Есть у Павленко тема раздумий над судьбой освобождаемых Красной Армией народов. Красноармейцы отдавали жизни, чтобы освободить оккупированные немцами земли, а там их встречали граждане сомнительных моральных качеств. Для примера даётся Австрия. Сей край — австрийский — желанный нацистами регион, переходил под контроль советских войск. И что увидели солдаты? Австрийцы им показались до омерзения противными. Почему? Когда им предлагали помогать давать отпор немецкой армии, либо вывешивать собственные флаги, начинать желать победы над захватчиком, австрийцы пожимали плечами. Они на то не решались, вполне склонные думать в сохранении сил у немцев, способных взять контроль над Австрией вновь. Другая черта, возмущавшая советских солдат, привычка австрийцев присваивать чужое, на глазах расхищая имущество, никогда им не принадлежавшее.

Это часть тем, затронутых Петром Павленко. С другими читатель может ознакомиться самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Право писателя на выражение мнения оспорить нельзя. Ему позволительно рассказывать так, как он считает нужным. Неважно, если читатель выскажет претензии. Это не имеет определяющего значения. Не каждый писатель способен писать интересно и для внимания других. Михаил Бубеннов таким умением не обладал. Считая необходимым рассказывать, он повествовал. А получив Сталинскую премию за первую часть романа «Белая берёза», окончательно убедился в правоте собственного мнения. Раз так, он брался за создание второй части, проникнутую пожирающим автора пафосом. Иного быть не могло, Бубеннову никто не запрещал показывать личное видение войны, пускай и выраженное, в большей части, околовоенной составляющей.

С чьей подачи начали появляться произведения, воспевающие войну без войны? Пожалуй, стоит говорить о творчестве Виктора Некрасова, показавшего пример всем, кто мог писать про участие советского народа в боевых действиях, старательно обходя сами бои. Так и Бубеннов. Где на страницах романа война? Конечно, иногда Михаил сбивался на описание жара схватки красноармейца с гитлеровцем, но делал то крайне редко. Казалось проще поступать, описывая и без того понятное. Разве не сумеешь дать представление о действиях армии вне боевых позиций? Трудности в том не встретил бы даже писатель, о войне слышавший со слов других.

Советские воины сражались храбро. Оспаривать это никто не будет. Но как сражались, особенно давая отпор в первые недели войны? Бубеннов не рассказывает, предпочитая показывать отход армии по сельской дороге. Движутся без спешки, осматривая окрестности. Вон там стоит берёза, и там… и даже там… и далеко-далеко там… и вот она — такая же рядом. Ещё много встречается читателю берёз на страницах произведения, по замыслу писателя — символически важного для Советского Союза дерева.

Но что видит читатель? Солдаты отступают, взирают на природу, говорят о домашних делах. Они проходят деревни. Случается быть и такому, что село на пути — родина одного из бойцов, он отпрашивается на побывку, все следуют за ним, далее на страницах разворачивается деревенская пастораль, широко описываемая автором. Впору забыть о нападении гитлеровца, словно данное затруднение является временным, нужно лишь занять иную правильную позицию, где держать оборону до победного.

Нет, Бубеннов не забывает про войну. Он показывает бои, чаще концентрируясь на индивидуальных схватках. Советский солдат принимает очередной бой с гитлеровцем, либо тот же солдат стремится бороться с немецким танком. Без подобного было нельзя обойтись, но и описать таковое — не особое затруднение.

Иногда Михаил отступал от войны Отечественной, вспоминая былые войны, чаще Гражданскую. Он позволял себе рассказывать о собственной молодости, пересказывать положение на родном ему Алтае, где первое красное движение оказалось жестоко подавлено белыми соединениями, усилившимися за счёт чехословацкого корпуса. Разве можно обойти вниманием фигуру красноармейца Мамонтова, известного по боям на Алтае? Про него обязательно следовало говорить, посчитав уместным промолчать, на скоро быстро он закончил жизненный путь, убитый власихинцами под Барнаулом.

«Белая берёза» — одно из произведений про Великую Отечественную войну, примечательное присуждением Сталинской премии за 1948 год. Других примечательных черт найти не получится, поэтому читательским интересом произведение не пользуется, оставаясь пылиться на книжных полках, если и становясь объектом внимания, то по определённым дням в году, когда любая книга о той войне оказывается востребованной.

Хотелось бы отделить первую книгу от второй, так как премию Бубеннов получил только за первую. Однако, сделать того невозможно. Продолжение написано с тем же ощущением пафоса. Но учтём, Михаил имел право говорить о войне, как ему казалось нужным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Быть или не быть Эстонии в числе республик Советского Союза? Аугуст Якобсон уверен — быть! Причины он изложил в пьесе «Жизнь в цитадели». С первых реплик действующих лиц создавалось ожидание должного произойти — изгнанию немцев из страны. Ничего не сделал Третий Рейх для Эстонии, кроме вынужденности терпеть злые козни немецкого народа, бравшего всё с наглостью хозяина, нисколько не считаясь с правом эстонцев на собственное представление о действительности. Кроме того, некоторые эстонцы подпали под немецкое влияние, совершая постыдные поступки. Красная Армия просто обязана войти в Эстонию, изгнать немцев и позволить эстонцам присоединиться на правах равного государства к числу советских республик.

Единого мнения нет. Не скажешь, чтобы большинство поддерживало присоединение к Советскому Союзу. Эстонцы наслушались немецких россказней о зверствах Красной Армии, про происходящий в самом Союзе внутренний передел власти. А если сравнивать с Третьим Рейхом? Уж не там ли подлинные зверства? Взять для примера концентрационные лагеря — подлинное безумие: там человека смешивают с грязью в буквально смысле, истирая в пыль и используя в качестве удобрения. Откуда такая информация? Одно из действующих лиц пьесы имело несчастье побывать в застенках лагеря, откуда удалось бежать. И бежал он не от немцев! Отнюдь, зверствовали в лагере свои же эстонцы-надзиратели, пропитанные нацистской пропагандой, не разбиравшие, кого унижать, а кого содержать в сносных условиях. Следовало заключить, раз эстонцы под руководством немцев превращаются в извергов, не нужна Эстонии подобная Германия, чего бы руководство Третьего Рейха не обещало эстонскому народу.

Что до русских, то отчего их бояться? Нет в русских желания доминировать над другими. Нет, русские предпочитают жить в мире со всеми, для того и задумав создать общее для всех советское государство. Если в составе Третьего Рейха Эстония останется в качестве гнобимого края, о чей порог немец продолжит и дальше вытирать ноги, то в качестве советской республики ни о чём подобном не пойдёт речи. Уже сейчас видно — в Советском Союзе все равны, никто не возвышается над прочими. Если эстонец и русский встретятся, то поприветствуют друг друга в качестве братьев, но в случае с немцем — эстонец принуждённо поклонится до земли, ибо должен осознавать навязанную ему третьесортность. Говоря шире, в Советском Союзе мужчина и женщина имели равные права, чего ещё долгие годы не случится в западных странах, а где-то так никогда и не случится.

Аугуст Якобсон уверен — стоит придти Красной Армии, сразу Эстония вздохнёт с облегчением. Перестанут беспокоить проблемы восприятия государства в мире, где к эстонцам никогда не относились с уважением. В кои-то веки эстонец выскажет радость, пожимая протянутую советскими народами руку. Этого не нужно бояться! К этому нужно стремиться. Кто считает иначе, тот по мировоззрению ничем не уступает упомянутым в пьесе эстонцам, считавшим позволительным унижать других, в том числе и втаптывать в грязь, пусть и пользуясь для прикрытия дозволением немцев. Впрочем, представители любого малого народа любят так поступать, если им то разрешают крупные государства. Потому нужно быть подлинно человеком, чтобы осознавать — кто в мире всё берёт силой, тот отрицает право людей на справедливое распределение возможностей. Раз так, то зачем продолжать бояться вступления Красной Армии в Эстонию?

Хотелось бы знать, насколько Аугуст Якобсон востребован в постсоветский период. Не забыт ли этот писатель, не вымарано ли его имя из памяти?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Третий Рейх пал, как быть дальше? Прежние союзники не желают поддерживать дружеские отношения, каждый опасается потери влияния. Американцы излишне обеспокоены возможностью Советского Союза продвинуться на запад до Атлантического океана, подмяв всю Европу. Как противодействовать? Сугубо через прессу. Уже начинали выходить статьи в периодике, сообщающие о намерениях коммунизма продолжить успешное шествие по демократическим началам. Остро встал русский вопрос, требующий разрешения. Константин Симонов взял за основу историю про честного репортёра, принявшим обязательство написать книгу с соответствующим содержанием. Однако, как поступиться с честностью, когда готов говорить только правду, как поступали лучшие из американцев — Линкольн и Рузвельт. Предстоит тяжёлый выбор — быть раздавленным, либо покориться воле медиамагнатов.

Симонов предпочёл раскрыть тему с помощью пьесы. Для этого он дал представление о репортёре, чья судьба складывалась в меру удачно. Ещё бы ему иметь больше денег, дабы купить дом и обустроить семейное гнёздышко. Только тогда он станет восприниматься успешным, будет пользоваться вниманием женщин. В сорок втором году главным героем пьесы была написана книга, выставившая Советский Союз в подлинном свете, ведь тогда это было выгодно американцам. И именно он должен написать опровержение, чему обязательно поверят, зная про его честность. На том и делался акцент. Не сразу Симонов сообщит об иной причине — не менее важной для американских дельцов — возможности хорошо зарабатывать, невзирая на обстоятельства. Книга, способная «открыть глаза на истинную сущность» Советского Союза, принесёт крупную прибыль издателю.

Нет, главный герой не сочувствует коммунистическому строю. Он ратует за демократическое общество. При этом твёрдо считает — каждому народу потребно то управление, которого он заслуживает. Американцам коммунизм не подходит, советским гражданам — вполне. Но лгать никто не должен, следует говорить правду… и только правду. А правда в том, что никто в Советском Союзе не желает продолжать воевать. По крайней мере, нет такого желания именно сейчас.

Разобравшись с нравственной составляющей повествования, Симонов посвятил значительную часть произведения обоснованию гнилости современной американской системы, где воля медиамагната способна затмить по силе действия любые власти. Даже можно уверенно сказать, президенты и премьер-министры американских и европейских стран, если не доброй части мира, танцуют под дудку американских владельцев средств массовой информации. Выступить против таких магнатов — подписаться под прозябанием, поскольку не сможешь противостоять системе в одиночку.

Главного героя поставят перед фактом: он должен вернуть сумму, многократно превышающую полагающийся за издание гонорар. Если он отказывается, то лишится всего, начиная с работы. Его нигде не возьмут, он начнёт влачить жалкое существование, кредиторы отберут дом, планы на создание семьи рухнут. Или отставь принципы, создавая требуемый материал, или узнаешь подлинную сущность американского восприятия мира, далеко не похожего на принципы, заложенные основателями государства из тринадцати английских колоний.

Читателю, конечно, интересно видеть мнение Константина Симонова, аккурат изложенное спустя полтора года после Второй Мировой войны. Особенно в свете скорого начала противостояния капиталистических и социалистических представлений об устройстве общества на планете, впоследствии получившее прозвание Холодной войны. Остаётся предполагать, будущее не настолько кажется смутным, всегда можно представить, разобрав для примера основные сценарии развития событий. Ведь должно было быть очевидным, союзничество между государствами длится ровно до той поры, пока оно помогает добиться определённых целей, после чего начинается конфронтация. Ежели так, немудрено представить наперёд, как, однажды, Америка возьмётся подавлять бывших союзников. Собственно, на том и построено американское мировосприятие, поскольку с первых лет существования Северные Штаты Америки постоянно боролось за отстаивание прав, продолжая стоять на прежнем мнении, пока под влиянием не окажется весь земной шар. Иного быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О войне писать Твардовский желание имел, но война закончилась… О чём писать? Биться насмерть русский больше не смел, мирным промыслом он предпочитал страну из руин поднимать. Но о войне помнить нужно, говоря о тяготах людских, понятно быть должно, в чём заслуга павших бойцов. О том следует говорить, а лучше сочинить стих, хватило бы для выражения слов. И начал Твардовский, сказывая за раз обо всём, наполнял он строки думами текущего дня. Были бойцы у него и под огнём, между строк махоркой дымя. Но главнее всего оказывался дом, что у дороги стоит. Многие жили в нём, кому-то жить и дальше предстоит.

О доме Твардовский желал написать… но случилась война. Желанию пришлось отказать, заменить на фронте бойца. Годы шли, война не кончалась, тяготило голову от размышлений, всё больше о доме мечталось, но жил под гнётом других впечатлений. Война и война, без продыху даже: враг наступал, не давая ход боя переломить. Становилось в мыслях всё гаже, как в войне суметь победить…

И снова дом перед глазами, земля родная, урожай. О чём мечталося годами, смирись, немцу отдай. Входил немец в твой дом, просил воды испить, не отправляя дома на слом, планировал в оном после пожить. Как дом тот, отданный врагу на поруганье? На фронте такая мысль тяготила. Снова приходило с домом расставанье, война к тому бойцов побудила.

О прошлом, настоящем, будущем вёлся сказ, Твардовский говорил в туманных представленьях. Куда бы не устремлял он глаз, повествовал о важных и сиюминутных мгновеньях. Мог поведать о Берлине, куда сам соглашался идти, пошёл бы и по выжженной пустыне, лишь бы победу своим принести. Соглашался на многое, ибо не мог стерпеть крах, в побуждении на марш выйдя лично, не зря ведь слова такие на устах… Впрочем, для поэта тех времён — это обычно.

В твёрдых убеждениях велась речь, но в смутных представлениях о былом, требовалось в форму поэмы облечь, разбираться предстоит потом. И писал Твардовский, может на протяжении всей войны, показав замысел броский, за должное обязанное сойти. Так рождалась поэма, без мысли определённой, обо всём, что беспокоило поэта, о том ныне прочтём в обстановке спокойной.

Конечно, в год сорок шестой, стоило осесть пыли дорожной, был русский на немца злой — была ситуация сложной. Где найти примирение? Разве в доме у дороги лишь, вспомнив былого мгновение, понимая настоящего тишь. Да, немец в хату входил. Да, просил он воды. Да разве немец злобен был? Поступал вне рамок войны? Нет, входил немец, воду прося, пил и более ничего не брал, уходил спокойно, вреда не чиня. Значит, враг нужды людей в чужом краю понимал!

Спокойное Твардовским мысли выражение, от лирики стих переполняется, изложено им от былого в тумане представление, лучшей доли народу советскому желается. А как о том теперь говорить? Как-нибудь всё-таки будет сказано. Ясно одно — войны минувшей веками не забыть. Разве писателями-фронтовиками того не доказано? Кто-то внятно писал, и Твардовскому такое удавалось, но в поэме «Дом у дороги» поэт устал, поведал, что у него от мыслей осталось.

Лоскуты воспоминаний — их нужно бережно хранить: осколки ли они преданий, испаряющейся водою могут быть. Любое слово станет веским, выразить его сумей, оставаясь непременно честным, найдёшь тогда отклик во все времена и у всех поколений людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more