trounin.ru

Как разобраться в творческом наследии Паустовского? Сделать это довольно непросто. Всё дело в том, что его произведения постоянно дробятся на части, представляемые в виде самостоятельных работ. Поэтому нужно истинно интересоваться сугубо творчеством Паустовского, позабыв обо всём остальном. То есть впору давать зачин таким учёным от литературоведения, каковые станут именоваться паустовсконистами, исследователями паустовсконистики. Уже само их именование отражает сложность восприятия со стороны. Так оно и есть. Конечно, можно следить за редкими выпусками периодического издания «Мир Паустовского», либо иным образом выискивать произведения писателя. Однако, порою можно просто открыть какую-нибудь монографию, вроде сего труда, откуда и черпать информацию, пусть и довольно субъективного содержания.

Самыми ранними литературными трудами Константина являются письма, датируемые 1915 годом. Писал он Екатерине Загорской, своей девушке. Был Паустовский тогда на фронте Мировой войны (ещё не именовавшейся Первой — по счёту), пребывал в качестве санитара, помогал перевозить раненных, оказывая им помощь во время передвижения по железной дороге. Разъезды помогли ему вернуться к воспоминаниям детства. Уже в апреле он побывал в Дерпте и Люблине, делился впечатлениями от посещения еврейского квартала. Посещал Паустовский и Галицию.

Участвовать в боевых действиях Константину, конечно же, приходилось. На его руках умер мальчик, раненный во время налёта бомбардировщиков. Бомбы сбрасывались прямо на поезд, в котором находился Константин.

Между письмами с фронта попадались и письма о впечатлениях от посещения Москвы. Что же представлял из себя город, некогда давший начало для Российской Империи? Паустовский увидел его в упадке, переполненным от творимого на улицах беспредела. Как не набраться юному сердцу дум, ежели в перерывах ухаживания за раненными он читает Рабиндраната Тагора? Явно осознавал Константин, насколько прохудился мир, покуда люди сходят с ума, проявляя желание друг друга убивать.

Писал с фронта и родственнику своему — Высочанскому, рвавшемуся на войну, видимо пропитанному романтическими представлениями, каковыми переполнялись произведения классической литературы XIX века. Что такое война? Это не возможность проявить отвагу и сделаться героем, постояв за страну. Скорее, война — это бесконечные переходы, чаще по грязи, ещё чаще ночные. И умирают больше не от полученных в бою ран, а подхватив инфекцию, либо истощив организм иным образом.

К концу 1915 года заболел и сам Паустовский. Врачи прописали ему полный покой, запретив читать и писать. Указание Константин выполнял ответственно. Удручало его молчание Екатерины Загорской. Прекрасно можно понять, какой печалью переполняется сердце влюблённого юноши, когда девушка, горячо им любимая, ничего не желает о себе сообщать.

Болезнь дала Константину возможность вдохнуть вольного воздуха. С января 1916 года он уже в мечтах об учёбе в университете. Теперь он будто бы не подлежал призыву. Настроение улучшалось, к Екатерине неизменно обращался на задорный манер, называя восточным именем Хатидже. Но в феврале Константина всё-таки призвали. Поехав, он принял решение вернуться обратно в Москву. Екатерина уже уехала в Севастополь, чем омрачила дни Паустовского, в пустых терзаниях проводившего дни, желая вернуться к прежнему общению. Чем тогда он занимался? Бесцельно бродил. Пробовал работать, но переходил с завода на завод, пока не уверился в необходимости ехать в Одессу. Тогда же — в одном из февральских посланий — он осмелился назвать Екатерину будущей женой.

Судьба должна была свести два сердца. Только как? Константин не мог приблизиться к Екатерине. Сперва он оказался послан в Екатеринослав, где на заводе делал гранаты. Вдохновение не приходило в окружении скверно настроенных людей, угрюмых до невозможности. Затем переезд в Таганрог. Пришлось побывать и в Юзовке, где наблюдать за гиблым местом под названием Юзовский завод — тот самый, описанный Куприным, послуживший причиной для написания им «Молоха».

В апреле страшное известие! Погибли оба старших брата. Тогда же Константин пробовал себя в написании лирических стихотворений. Расценивать их нужно сугубо с позиции пробы пера.

Летом Константин и Екатерина поженились.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Надо уметь соотносить собственную личность для истории с теми обстоятельствами, под каковыми понимается сама история. И Булгарин осознавал, насколько он мал, когда в его современниках великие люди, более достойные рассказа, нежели он. Пускай это выглядит странно, когда воспоминания превращаются в историческое свидетельство очевидца. С другой стороны, хоть есть о чём вспомнить таким образом, нежели повествовать о том, к чему руку не прикладывал. Собственно, может и не о чем толком сообщать, отчего и вынужден Булгарин расползаться мыслью по древу. В продолжении воспоминаний Фаддей повёл повествование от первого участия в бою и вплоть до результатов войны России со Швецией, в результате которой Александр отторг на вечные времена Финляндию от власти шведских королей.

Воевать с европейскими державами — такая себе война: следует вывод из мыслей Булгарина. Кому показывать величие русских? Неужели тем европейцам, что за всякую им оказанную помощь спешат предать? Определённо, Россия блистала на арене боевых действий в 1806 году, нисколько не уступая жадным аппетитам Наполеона, скорее заставляя французского императора ограничиваться ни к чему не приводящими сражениями. Однако, сие — есть лирика. Булгарин отправлялся в Лифляндию, любовался девушками, принимал сухое гостеприимство. Но всё же он ждал боя, в котором проявит отвагу, поскольку всякий в войске тех лет желал того же. Лишь бы поскорее проявить отвагу в сражении. Когда же бой случится, Булгарин не пожалеет красок на описание смерти рядом с ним находившегося, совершенно случайной и будто бы полагающейся свершиться — всё согласно необходимости принимать неизбежное.

Воевать Булгарину действительно пришлось, однажды он чуть не утоп, благо был извлечён из воды и отогрет. После случится Тильзитский мир, будет встреча двух императоров, примечен окажется и сам Фаддей, напомнив тем главного персонажа из произведения «Леонид» за авторством Рафаила Зотова. В дальнейшем Булгарин посетит могилу отца, встретившись тогда же с одним из рода Радзивиллов. Последнее обстоятельство показалось Фаддею настолько важным, что он взялся поведать историю рода Радзивиллов, особенно про их участие в связи с княжной Таракановой, и, вполне к месту, о необходимости Булгариных сняться с родовых земель и перейти под подданство России.

Четвёртая часть воспоминаний к оным вовсе не относится. Фаддей написал собственное представление о русско-шведской войне. Участвовал ли он в ней сам? Говорит — да. Но сам оговаривается — не собирается и слова сообщить, какие горести или радости ему пришлось испытать. Вместо всего этого, текст наполнился исторической сводкой с некоторыми занимательными фактами.

Как воевали русские? Храбро и с открытым забралом. А как воевали финны и шведы? Весьма подло. Но под подлостью следует понимать сугубо отсутствие благородства. Пока русские стремились вдохновляться участием в столь важном мероприятии, их соперник, чаще в виде ополчения, массой наваливался на малые отряды, пленил воинов, предавая их, уже безоружных, жестоким пыткам и казням.

Что же до самих финнов. После взятия контроля над Финляндией, выяснялось, почти все представители сего народа-племени отныне входят в состав Российской Империи. Единственным исключением оставались угры, славные сохраняющимися и поныне венгерскими владениями. Выяснялось и ещё одно обстоятельство — шведы никогда уважительно не относились к финнам, постоянно их принижая.

Тем и завершится четвертая часть воспоминаний, словно глава из труда историка. Читатель непременно поинтересуется, зачем в такой манере понадобилось Булгарину писать мемуары. Впрочем, может есть Фаддею о чём умолчать, потому и приходится соглашаться с таковой формой подачи информации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Опять нужно выделить перевод произведения П. Лемонте. Теперь — аллегорической сказки «Какой день, или Семь женщин». Автор иносказательно показал, каким образом можно ходить мимо судьбы, стараясь поймать удачу за хвост, результатом чего станет неизбежный крах. Главному герою требовалось взять себя в руки и жениться на ему понравившейся девушке, вместо чего он гонялся за призрачными видениями, то отдавая предпочтение Моде, то Зависти, то чему-то ещё.

Из переводов А. Коцебу за 1802 год — это «Письмо из Парижа», в котором рецензировалась постановка «Эдуард в Шотландии». Резонанс пьесы заключался в одобрении автором роялизма.

Из статей, касающихся Лафатера, — «Сравнение Дидерота с Лафатером», согласно текста оба заслуживают всяческих похвал. Из касающихся Руссо — статья Л. Мерсье «Жан-Жак Руссо в Тюльери», где рассказывалось о пышности похорон мыслителя.

В сокращённом переводе вышла статья «Бонапарте в пирамиде» — о египетском походе ныне первого консула Французской республики, представленная в виде беседы Наполеона с тамошними религиозными деятелями, которые наставляли будущего императора французов, как следует бороться с мамелюками. Дополнительно Карамзиным переведены «Анекдоты о Бонапарте, еще неизвестные», представленные скорее занимательными историями, показывающими характер Наполеона. Допустим, он не любил долго заниматься бумажной работой, расправляясь с нею за пять минут. Или такой факт! Несмотря на молодость, когда Наполеон блистал полководческим талантом, невзирая на двадцатишестилетний возраст, он часто поговаривал, что с войн возвращается стариком.

Переводил Карамзин и самого Наполеона. Не статьи, но утверждения и постановления: «Изображение состояния Французской республики, представленное консулами законодательному совету» и «Определение консулов от 13 вантоза десятого лета». Может Наполеон сам верил в им произносимое, а может умиротворял общественность, обещая мир и благоденствие.

Интересным переводом предстаёт заметка Г. Оливье «О провинциальном начальстве в Оттоманской империи». Оказывается, Турция не только становится цивилизованной страной, вместе с тем она принимает все полагающиеся атрибуты, где нет места безоговорочной власти правителя. Да и султан турецкий сам того заслуживал, ибо продавал места в правительстве, а некоторые из его подданных настолько уверились в финансовом могуществе, что совсем перестали бояться султана.

Другая статья Г. Оливье «Пасван Оглу» — повествование о бунтовщике, никак не желавшем уступать турецкому правительству даже горсти собственной гордости. Сколько сил на него не бросали, все атаки он отбивал, благодаря за то верных соратников. Секрет же успеха был в наёмных польских офицерах, всячески оказывавших сему бунтовщику поддержку.

Переводил Карамзин и политические очерки Жана Сулави. Один из них — «Людовик XVI»: описание становления и нравов короля, павшего под напором революционеров. Перевод был бы интереснее, возьмись Николай повествовать полнее. Он же, нисколько не считая того зазорным, дал краткую выжимку эпизодов, казавшихся ему самому интересными. Читателю сообщалось, как рос Людовик шебутным ребёнком, до власти охочим не был, королём стал в девятнадцать лет. Вот и должен был читатель вынести вывод, отчего разыгралась в мыслях французов вольница, ежели над ним был поставлен подобный человек.

Другой очерк Жана Сулави «Мария-Антуанетта» — сообщение о жене Людовика XVI, казнённую революционерами на гильотине. Перевод давался в той же краткой выжимке. Правительница французов показывалась обстоятельной особой с ветром в голове, выбиравшей в окружение сомнительных людей. И тут читатель должен был понять, за какие именно проступки её казнили.

Перу Жозефа Фуше принадлежит так называемое «Письмо французского министра полиции к Бонапарте», в котором Наполеон уведомлялся о тотальном интересе к его личности со стороны абсолютно всех, в том числе и правителей европейских держав. Фуше словно одолевала мания — во всём он видел деятельность, направленную против первого консула.

Сумбурными вышли следующие переводы, возможно из-за самого содержания: Ж. Сен-Ламбер «Кто щедрее?» (восточная сказка), А. Д. Сталь «Некоторые мысли лучших французских авторов», Ф. Шиллер «Игра судьбы».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Немудрено запутаться и в переведённом эпистолярии. Не все письма удостаивались заголовка, чаще они представали в неизменном виде. Каковым явилось, например, «Письмо дона Иоаквино Гарсии, губернатора гишпанских владений на острове С. Доминго, к президенту Соединённых Областей Америки». В данном послании выражалась благодарность за поступок капитана американского корабля, благородно поступившего. Или — «Письмо из Соединённых Американских Областей», где высказывалось удивление феномену существования подобного государства, в коем призывалось выбирать во власть не хитрых умом, а добрых сердцем людей, должных соответствовать президенту Джефферсону, занимающему главную руководящую должность на протяжении уже второго года, успев настоять и претворить в жизнь требование облегчения налогового бремени для населения. В схожем духе переводилось «Письмо из Балтимора», где чернокожие граждане северной части Соединённых Американских Областей обладали заметно большими правами, нежели рабы на юге.

«Письмо из Генуи» — констатация происходящего в Европе и Африке безумия, покуда в Америке тишь да гладь. «Письмо из Константинополя» — указание на изменение внутри Турции, становящейся цивилизованной и аристократической страной. «Письмо из Милана» — сообщение об избрании Наполеона президентом Цизальпинской республики. Первое «Письмо из Парижа» образно сообщало о пути первого консула в императоры, упоминая поселившуюся в пределах столицы роскоши. Второе «Письмо из Парижа» — возвращение к происходящему с Цизальпинской республикой.

«Письмо из С. Доминго, французского американского острова» — известие про местного политического лидера из бывших рабов, сумевшего обеспечить себе право на власть до гроба, причём с возможностью избрания наследника на должность. «Письмо из Землина» — весть о сербском сопротивлении. На абзац сталось «Письмо парижских музыкантов к Гайдену», где больше пышности, нежели содержания.

Статья Томаса Кошина «Король Цесарь, негр в Америке» — повествование про невольника, имевшего нрав вождя племени, вследствие чего он не желал мириться с волей эксплуататоров, предпочтя сбежать и создать в лесах объединение соплеменников. Конец его был печальным, так как смириться с подобной вольностью было нельзя.

Представлениями об утопии поделился Буэнвилье в статье «Топографическое описание царства поэзии».

Статья о мальчике, найденном в лесах близ Канн «О диком человеке в Париже» за авторством Ж. Дежерандо. Сообщалось, как тяжело давалось обучение сего дикаря, каким его принимали безумцем, коли казался он лишённым всего человеческого.

Статья о полемике между П. Л. Редерером и Ж. Л. Жоффруа, именуемая «Спором о Вольтере». Скорее должная быть принятой за данность неопределённости. Для кого-то Вольтер являл собой великого мыслителя, для иных он был за простого беллетриста, соответственно разделялось и мнение о трудах: может быть они вечные, а может сиюминутные.

Статья «Способ истребить нищету в государстве, предложенный французским консулом» за авторством М. Жюльена — отголосок воззрений революционеров, стремившихся к общему счастью. Казалось понятным — надо истреблять нищету. Отчего это не делать буквально? То есть избавляя общество от нищих насильно? Но нет! Истреблять нужно чувство праздности в людях, позволять им трудиться бескорыстно, что и будет способствовать исчезновению нищеты. Насколько способ действенен? Сказать об этом довольно затруднительно.

Следующие статьи — краткий всплеск в переводческой деятельности Карамзина: «Плоды войны и мира для Франции и Великобритании», «Речь депутатов французского Законодательного совета в ответ консулам на обнародованную ими картину республики», «О старости» (в том числе статья с таким же названием за авторством Э. Рейба), «Свадебный контракт», «Умножение сил Франции», «Рассказ актёра А. Л. Лекена о своих встречах с Вольтером» (опубликованный посмертно сыном А. Л. Лекена).

Автор: Константин Трунин

» Read more

Говоря о переводах Карамзина из «Вестника Европы», не можешь однозначно утверждать за старание сугубо Николая. Не стоит исключать и вероятность того, что перевод был выполнен кем-то другим. В любом случае, как бы дело не обстояло в действительности, именно Карамзин допускал до публикации материал, посему — ничтоже сумняшеся — откинем в сторону предположения, доверившись праву Карамзина на текст.

Из переводов Иоганна Архенгольца три статьи: «О предрассудках в отношении к гражданскому обществу и политике», «Альцибиад к Периклу» и «О силе Англии». В первой статье Архенгольц подводил читателя к мысли, будто одним людям предрассудки свойственны с рождения, другие оные приобретают с жизненным опытом. Во второй статье Иоганн приводил ряд древнегреческих сказаний. В третьей — объяснялось, как благодаря прежде случившимся революционным порывам, ныне Англия имеет значительную силу.

В некоторой степени биографией оказалась статья «Анекдоты из жизни славного Моцарта». Сообщалось о музыкальном даровании сына музыканта, рано проявившего талант к игре на музыкальных инструментах и к сочинительству композиций.

На тему археологии статья «Две шотландские мумии» (её подзаголовок «Из нового путешествия господина Гарнета»). В погребе найдены тела матери и младенца, удивительно сохранившиеся.

Про будни Африки статья «Египетские происшествия» (как «Письмо английского офицера при Александрии»). Автор удивлялся, каким образом возводились в прежние времена столь грандиозные сооружения. Не забыл автор рассказать и про вероломство турецкой политики.

Статья «Худой отгадчик» должна была развлечь читателя. Внимающий тексту гадал, какая-такая вероломная женщина послужила причиной упрёков. На деле всему будет придан налёт юмора, так как виновником окажется щенок. На собачью тему была и статья под видом рассказа «Медор» — о том, как хозяин задумал утопить пса, ибо не мог его прокормить, а мимо проходящий господин предложил помочь в содержании.

Для интересующихся европейскими делами, сообщались вести из итальянских и французских пределов, где замечалась приложенной рука Наполеона. Статья «Конституция итальянской республики» — скорее перечисление пунктов документа, каковые становились типичным явлением для всякой страны, желавшей принять республиканскую форму правления. Статья «Итальянская консульта в Лионе» — повествование о вояже граждан Цизальпинской республики, вознамерившихся призвать в президенты Наполеона, надеясь тем достичь того же величия, каковое имели счастье пожинать французы. Статья «Любопытная нота французского кабинета» — осуждение Франции за вмешательство во внутренние дела других государств.

В статье «Нечто о нынешнем Париже» сообщалось о городе, некогда раздираемом революционерами, теперь вернувшемся в русло прежней жизни, словно не прошло десятилетия террора. Всё шло к тому, чтобы Франция возвратилась и под власть монарха. Для того Наполеоном составлено «Объявление от имени первого консула в Законодательном совете», где описывалось ожидание дальнейших успехов и безоблачное будущее.

Может быть случайно, а может и нет, но в 1802 году Карамзин напечатал письмо английского путешественника, описавшего «Остров Святой Елены» в качестве райского места. Пока же про остров сей можно забыть лет на двенадцать, ибо раньше окончательного падения Наполеона не случится. Потому внимание к статье «О достоинстве древних и новых». Нет нужды склоняться к мыслям о живших прежде. Ничего ведь в сущности не поменялось, ежели рассматривать человека по природному состоянию его порывов.

Нравоучительной выдалась статья «О драгоценном эликсире, который весьма приятен для вкуса, веселит душу и сердце, и вообще производит в людях чудесные действия». Разве не было бы прекрасно, существуй подобный? Однако, кто его выпьет, станет безалаберным балагуром без забот, к тому же будет вести себя до отвратительности вызывающе.

Немного рассказывалось «О французском епископе, бывшем первым министром в Кохинхине, и недавно умершем» в соответствующей статье. Читатель узнавал про недавно почившего человека, умевшего вести диспуты на разные темы на любом уровне сложности, хоть на родном языке, хоть на китайском. В той же манере написана статья «О славном Гальвани», повествовавшая об успехах изобретателя, в личной жизни остававшегося глубоко несчастным.

Следом перечисляются статьи, переполненные сумбуром: «Когда он возвратится?», «Новый род перевода» и «Парижский лицей».

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Вестника Европы» ещё нет, но материалы для него уже создавались. Количество переводов Карамзина на ниве публицистики велико, с единственной оговоркой — периодическое издание требовало коротких материалов по существу, либо сокращения оригинальных статей, дабы донести до читателя основную мысль из их содержания. Так ковалось будущее издание, приобщавшее читателя к должному быть интересным, то есть к событиям, терзающим думы европейцев.

Начать, пожалуй, стоит с одной из статей журнала «Minerva», к которому так часто обращался Карамзин. Её содержание соответствует должной быть извлечённой мысли — «История французской революции, избранная из латинских писателей». Вновь нашло применение излюбленное человеком занятие по поиску соответствия между прошлым и будущим. Читатель должен лично узреть слова античных авторов, говоривших будто бы о событиях, случившихся совсем недавно — во Франции. Проще говоря, вырванные из контекста слова способны прийтись к тому месту, к которому их умело приложишь. Вот и тут автором статьи сказывалось так, будто тот же Тацит вполне себе зрел не дела римских тиранствующих императоров, а вполне себе застал разнузданность французов при Робеспьере.

Статья «Новый монумент Вергилия», имеющая подзаголовок «Письмо из Мантуи», содержит радость автора за сохранившиеся свидетельства о Вергилии, каковых совершенно лишён тот же Гомер. В сходном духе звучит перевод рецензии на новое издание поэзии Шенье «О просвещении в Европе», но тут упоминаются деятели пера из европейцев. Почти о том же статья «Трогательное воспоминание», где описывается благородный поступок Поупа, посадившего дерево, что печально погибло от удара молнии.

Для некой надобности Карамзин перевёл статью Ж. В. Пижу «Женские парики», с её неоднозначным содержанием. Автор утверждал, будто мода на парики пошла от революции, поскольку волосы с голов погибших брались носить родственники, отчего и зародилась идея париков, теперь уже утратившая первоначальное значение. Но как их можно носить? — смел возмущаться автор. В них сохранились частицы жизненной силы владельцев. В общем, Пижу выступал против, о чём он кратко и сообщал.

За авторством Д. Флаксмана переведена статья «Народный британский памятник». В оной сообщалось о могуществе британцев на море, коим прислуживает сам Нептун. Посему следует задуматься об установке памятника величию британцев.

Из писем госпожи Дюдеффан о возлюбленной Вольтера «Маркиза де-Шатле» был составлен соответствующий перевод, может для кого в первые годы XIX века и представлявший интерес.

Иной интерес — статья Ж. Жоффруа «Новая политика» (с подзаголовком «Насмешка над французской политикой»). Автор ставил современников на место, смевших говорить о нравственности, приводя в пример древних. Следует ли так поступать? Отнюдь! И среди древних хватало самодуров. То один греческий тиран запрещал селиться близ водоёмов, дабы избежать соблазна увеселения; то другие — проявляли стремление к тотальному аскетизму. Единственное утверждение может быть верно — государство не способно существовать без торговли, тогда в нём нет никакого смысла.

У П. Лемонте Карамзин перевёл индейскую сказку «Истина», имеющую отношение не к индейцам, а к индийцам. В ней сказывалось сперва про факира, раскопавшего в пустыне колодец, откуда вышла девушка, говорившая всем истинные вещи. Под девушкой и следовало понимать Истину. Правда жизнь той девушки оборвалась, стоило ей заметить про кривой нос жены султана. От такой правды на её шею накинули шёлковую нить.

Думается, это малая толика из того, о чём следует помнить, размышляя о начатой Карамзиным переводческой деятельности. Имелись у него и прежде статьи, о которых сказано в подходящем для них месте.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Филиппика переведена Николаем Карамзиным в 1803 году

О, греки! Власть Филиппа над вами велика! Велика власть того, кто держит над вами власть тринадцать лет, и не думает этой власти никому уступать. Кому прежде вы, греки, доверяли над собою власть, как ныне македонскому царю? Разве афиняне владели греками? Никогда. Лишь малой их частью, и то не владея полноценно. Может спартанцы? И их власть — ничто, ежели браться сравнивать с властью Филиппа. Есть отчего негодовать, оттого и негодовал аттический оратор Демосфен, всячески призывая греков к сопротивлению. Пора сбросить иго всевластия македонца — вещал он с трибуны. Да не знал тогда Демосфен, к чему приведёт власть Филиппа, какого могущества на стартовом капитале отца достигнет его сын — Александр. Не ведал Демосфен и о распаде империи македонцев. Но всё он успеет застать, ибо переживёт Филиппа, Александра и сам падёт, поскольку афиняне выскажут ему приговор, должный привести к смерти оратора.

Речь Демосфена не во всех моментах ясна, скорее местами пространна. Но интерес к ней сохраняется на протяжении всех последующих лет. Среди русских историков к оной проявил внимание Николай Карамзин, взявшись перевести для читателя «Вестника Европы» одну из филиппик — девятую, прозываемую одной из лучших, каковые принадлежали Демосфену.

О чём ведал жителю Афин оратор? Он сетовал на раздор, неизбывно пребывающий между греками. Как так получается, что сила греческих городов — в разнообразии нравов? Взять афинян — это целеустремлённые люди, считающие, будто мудрость мира сосредоточилась сугубо в их владениях — аттических. Никто не может жить в Афинах, кроме афинян, он только имеет право пребывать в качестве гостя, не смея рассчитывать на большее. А вот взять для примера их соседей — беотийцев. Такие же греки, только за таковых афинянами не принимаемые. Или взять жителей южного полуострова, где царствовали спартанцы — довольно военизированный народ, среди соседей которых числились лаконцы, на века прославившиеся неразговорчивостью и максимальной краткостью в высказываниях. Уж не лаконцам ли являли полную противоположность афиняне, любившие много и пространно говорить? Поистине, Демосфен — золото среди подобия драгоценных камней. Он словно один говорил по делу, тогда как прочие переливали из пустого в порожнее.

Итак, греки пребывают в раздорах. А таковых всегда проще одолеть, нежели сильных единым духом. Тем и пользовался Филипп, сумевший раскинуть над греками власть. Не следует ли сынам Эллады забыть о предрассудках, сплотиться, навроде когда-то уже бывшего объединения, стоило возникнуть нужде выступить одной силой против троянцев. Ведь тогда в бой шли бок о бок будущие спартанцы, афиняне и жители отдалённых западных островов, представителем каковых был Одиссей с Итаки. Разве такое невозможно повторить вновь? Реальность всегда оказывается отличимой от преданий. Это в сказаниях о прошлом земли греков населяли герои, ныне канувшие в Лету вместе с олимпийскими богами.

Подобно Демосфену будут ещё не раз раздаваться призывы, дабы люди забывали обо всём, когда предстояло предстать единой силой. Таковое станет случаться каждый раз, стоит очередному оратору осознать крах той системы мира, которая прежде для него была привычной. Нужен яркий пример? Достаточно упомянуть Виктора Гюго, чьи жаркие стихи обвиняли французов в трусости, так как те соглашались на возвращение над собою императорской власти, приняв в качестве полновластного владетеля Наполеона III. Но всё это сводится к риторике. Ежели потребуется говорить с жаром — такие речи раздадутся с трибун. Не может человек спокойно воспринимать крушение ему близкого… и всё же обязан принимать! Ещё не бывало такого, чтобы ничего не поменялось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Новелла переведена Николаем Карамзиным в 1803 году

Как же так получалось, что в произведениях графини Жанлис переплетались разные сюжеты и литературные жанры? Вроде бы склонная к романтическим представлениям, она могла создавать творения в духе сентиментальных представлений об искусстве. Примером тому служит новелла «Меланхолия и воображение», казавшаяся до той поры пропитанной духом романтизма, пока не наступит время завершать повествование. Вот тогда и проявится под пером графини Жанлис неумолимое стремление добиться сочувствия от читателя. И не столь важно, ежели прежде герои её произведений умирали. Теперь всё сталось несколько иначе. Смерть обязательно станет причиной новой смерти, поскольку читателя требовалось взбудоражить.

Как вообще складывается любовное чувство? Необязательно объект влечения увидеть лично, вдохнуть его благоухание и поймать момент осязания. Вполне получится влюбиться, стоит посмотреть на изображение, проникнуться запечатлённым на холсте образом, как всем остальным чувствам даст требуемое воображение. Вот тогда и поселяется в душе горе-любовников меланхолия, никак не способная поддаться разрушению. Не исправит положение и отъезд в далёкие края, ни не менее долгая разлука. И стоит двум сердцам сблизиться когда-нибудь потом, жар их чувств вспыхнет снова. Будет даже удивительным наблюдать, каким образом юноша, полюбивший по портрету, окажется обладателем взаимной симпатии от той прелестной девушки.

Встречаться молодым не получится. Им предстоит продолжать страдать от меланхолии. Они расстанутся, не питая надежды на воссоединение. Удивительным окажется факт иной! Сблизились они на похоронах, встретившись взглядом при гробе. Не станет ли ещё одним удивлением, когда читателю будет сообщено, что их следующая встреча случится опять на похоронах, только не кого-то из близких, либо посторонних? Умрёт как раз девушка, не справившаяся с одолевавшим её жаром простуды. Тут-то и становилось для читателя понятным: он отныне являлся свидетелем сентиментальной сцены. Чему предстояло внимать тогда дальше? Потоку слёз юноши? Как бы не так. Графиня Жанлис посчитала нужным усилить производимое впечатление. Однако, не довела желание сие до конца.

Да, юноша стался болен и мог погибнуть во цвете лет. Он так и должен был поступить, каким образом будут сводить героев в могилу другие авторы, придерживающиеся в творчестве самого жестокого сентиментализма. Было бы прекрасно, упади юноша на гроб любимой хладным трупом, не пережив предстоящей разлуки. Его сердце могло разорваться от отчаяния, отчего читатель пришёл бы в крайнюю степень отрешённости. К такому окончанию графиня Жанлис повествование подводить не решилась. Кому-то ведь полагается скончать дни в тоске и каждодневном посещении могилы умершей девушки. Посему — может оно и к лучшему — молодой человек решит носить цветы, пока жизнь в нём самом не угаснет.

Как и откуда графиня Жанлис могла почерпнуть подобный сюжет? Есть мнение — на такую тему ходил анекдот. Не зная его содержания, не станем делать никаких выводов. Вполне может быть и такое суждение, что зримый несколько веков назад литературный жанр, коим являлся сентиментализм, активно высмеивался современниками. Впрочем, современникам свойственно высмеивать с ними происходящее, ничего подобного в своём окружении не замечая. Беда то как раз будет заключаться в следующем — потомки без сомнения начнут принимать литературные произведения тех дней за содержание надежд и чаяний общества. Да вот ничего подобного и быть не должно. Мало ли каких тенденций придерживались писатели, то ни о чём другом не говорит, как о временном явлении, корни которого не столь уж и нужны, и не столь уж на самом деле важны.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Повесть переведена Николаем Карамзиным в 1802 году

Как рассказывать бесконечную историю? Берите пример с графини Жанлис, каким образом все и поступают, научившись многократно пережёвывать единственный сюжет, изменяя лишь обстоятельства. Как так? Графиня Жанлис сообщила историю эмигранта, отовсюду гонимого, для чего каждый раз находился соответствующий предлог. Этаким образом получится объехать весь свет, всюду оказавшись неугодным. Но графиня Жанлис предпочла не расползаться мыслью, ограничившись мытарствами главного героя в пределах границ запада Европы. Итак, перед читателем британец, погнавшийся за наследством умершего дядюшки, ещё не осознавая, какими проблемами то для него обернётся.

В самом деле, отправляться из хлебосольной Британии, где находишься на солидном положении, в Гасконь, — ту самую, нелестно характеризуемую самими французами, сугубо из-за скверного нрава гасконцев, — есть не самое лучшее измышление. Пускай и существует возможность принять в наследство богатое имение с виноградниками. Собственно, всё начнёт происходить на беду. Приехав, главный герой увидит наследство уже поделённым без него. Придётся возвращаться с пустыми руками домой. Да вот и там его имущество как-то разделили, восприняв отъезд во Францию за побег, что и стало поводом для отнятия имущественных прав. Таков уж сюжет у графини Жанлис — она в полном авторском праве на абсолютно любые действия, способные придти ей в голову.

Чем заниматься главному герою? Возвращаться в Гасконь, обосноваться в глухом углу и разводить виноградники с нуля. И вроде дело у него пойдёт. На беду случится во Франции революция, главного героя заподозрят в симпатиях к роялистам, с каковыми революционеры не церемонились, отправляя таковых под нож гильотины. Хочешь или нет, но придётся всё бросать и спешно бежать. Куда? В вольную Швейцарию, где всегда можно найти подходящий тебе кантон. Так ли это? Читатель догадывался о должной последовать чехарде из переездов по швейцарским пределам. Собственно, о том графиня Жанлис и примется повествовать.

Всё на беду! Швейцарцы каких только не найдут причин. Ежели во Франции главного героя принимали за роялиста, то жители кантонов заподозрят в нём сочувствующего революционерам. Куда дальше бежать? Главный герой решит возвратиться на Туманный Альбион под другим именем. Чем это закончится? Взятое имя окажется полным соответствием прозвания лютого разбойника. Тут бы и накинули петлю на шею главного героя, не найди он людей, способных доказать его настоящее происхождение.

Вроде бы история подошла к тому, с чего начиналась. И пора ставить заключительную точку. Однако, графиня Жанлис измыслит новое обстоятельство, вынуждающее главного героя претерпевать неудачи. Отчего не дать ему ребёнка, рождённого женщиной в годах, продолжившей амурные приключения где-то в неведомых краях? Теперь все будут думать о главном герое плохое, пребывая в твёрдой уверенностью об его подлинном отцовстве — со всеми вытекающими размышлениями, вроде связи молодого человека с не очень уж и молодой женщиной. Ну и прочая, и прочая, и прочая.

Даже когда графиня Жанлис завершает историю, читатель уже не верит в благополучное окончание, поскольку видит, как вновь начинают сгущаться тучи над главным героем. Одно мешает продолжать внимать таковой истории — начинает одолевать скука от однообразия. Сюжет вполне допустимо усовершенствовать, разбавив повествование рядом дополнительных обстоятельств, неизменно повторяющихся, зато каждый раз вносящих хотя бы малый элемент неожиданности.

Немудрено увидеть, как главный герой повторит путь, снова прибыв в Гасконь, затем в швейцарские кантоны и снова окажется на английской территории. История действительно способна длиться бесконечно. Главное, был бы смысл продолжать в таком духе повествование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сей анекдот переведён Николаем Карамзиным в 1802 году

О графине Жанлис русскому читателю известно многое, и при этом всё равно графиня Жанлис остаётся для него переполненной загадочностью. Кем же была мадам Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, больше известная под именем как раз графини Жанлис? Несмотря на зрелый возраст, в каковом она встретила XIX век, её основной сборник сочинений (как того желается думать) вышел при власти Наполеона, который принял обратно беглянку, спасавшуюся от революции вне пределов Франции, поскольку революционный порыв сограждан умертвил её мужа, как мог поступить и с нею. Набравшись впечатлений, теперь снова во Франции, графиня Жанлис могла сказывать разные романтические истории, будто бы где-то от кого-то услышанные. Таким образом свет увидел многотомный сборник морализаторских историй. Именно из него брал Николай Карамзин произведения для ознакомления русского читателя с современной французской литературой. Среди прочего выступил и анекдот, поведанный графине Жанлис одной немецкой барышней, именованный в переводе следующим образом — «Роза, или Палаты и хижина».

Суть анекдота проста. Она даже смешна, ежели попытаться поверить рассказываемому. С другой стороны, подобное легко могло произойти на немецких землях, где каких только королевств не случалось, порою в оных и король мог статься беднее крестьянина. Разве не так? Вот и в рассказе графини Жанлис случилось брести крестьянке с младенцем, желая найти не кров, но кроху пропитания. Дабы накормить ребёнка, женщина сама должна была поесть. И вот-вот смерть порывалась нависнуть над путниками, чьё нутро томил голод. Погибнуть бы им и стать кормом для диких зверей. Да случилось следующее — встретилась им влиятельная дама, вполне себе принцесса, на редкость добрая и отзывчивая. Накормила та принцесса ребёнка собственной грудью, проявив сочувствие.

В том и заключается анекдот, ибо влиятельные дамы своих детей грудью не кормили, приглашая для исполнения подобной обязанности крестьянок. А тут такое! Читатель может и верил. В самом деле, каких только чудес не случается в маленьких немецких королевствах. Вполне можно допустить, будто принцесса накормила грудью крестьянского малыша. Что же за этим могло последовать?

Малыш благополучно стал крепчать от питательного молока из королевских кровей. К сожалению, его мать через несколько дней скончалась. Поговаривают, якобы её одолела хворь. Читатель же думал, будто крестьянке предложили откушать, чему та не воспротивилась, отъев изрядно… отчего и околела в жутких животных коликах. Да не к тому далее графиня Жанлис поведёт разговор, так как анекдот требовал продолжения.

Давая зачин, графиня Жанлис вела читателя по дороге представлений о романтическом содержании литературных произведений. Разумеется, нужно предположить, будто окрепший ребёнок будет воспитываться среди дворян, получив в итоге право выбраться из низшего сословия, связав судьбу с, допустим, графом. Ведь для того книги тогда и читались, чтобы тонуть в грёзах человеческой фантазии. Довольно очевидно, рассказываемое является сказкой. Хотя, опять же, отчего подобному не случиться где-то на просторах немецкой земли?

К тому и подводила графиня Жанлис читателя. Крестьянскому ребёнку потребуется выбирать: выходить замуж за графа и расцвести в полную силу или избрать в супруги горячо любимого человека из крестьян, тем снизойдя на ту ступень, откуда провидение её старалось вывести. Какой же выбор будет сделан? Отнюдь, прагматизмом графиня Жанлис не радует читателя. Не даёт представления и о том, как быстро придёт разочарование от остывшей любви и заедающего крестьянского быта. Окажется, что золушкам не всегда желается найти принца на белом коне, порою они должны соглашаться и на конюха.

Автор: Константин Трунин

» Read more