trounin.ru

Честертон — писатель-загадка. Он мало кому известен, его книги тоже мало кому известны. При этом Честертон был плодотворным писателем. И писал он хорошо. Только если и запомнился, то как автор рассказов о священнике-детективе. Возможно, специфичность персонажа наложила отпечаток. Средневековый братец Тук вернулся, оставив Робин Гуда в прошлом, он воплотился в отца Брауна и продолжил свои проделки, но уже в начале XX века. Каждый рассказ — полноценная история с порядочной долей морали. Можно смело занести отца Брауна в проповедники, а Честертона в популяризаторы христианской добродетели. Если Клайв Льюис позже будет нести свет в массы с помощью «Хроник Нарнии», то Честертон бьёт прямо в лоб и без всяких аллегорий.

Честертон начал писать тогда же, когда за перо взялись Джек Лондон и Теодор Драйзер. И весь свой жизненный путь он прошёл рядом с именитыми американскими писателями. Кому-то нравились приключения, кому-то драмы, а кто-то предпочитал усвоить новый урок от отца Брауна. История рассудила так, что творчество Честертона подзабылось, разрослось в разные стороны. Уже и не найдёшь какого-то определённого сборника с рассказами, всё раскидано по разным книгам, ориентируясь на слепой выбор или на вкус издателя.

В представленном аудиосборнике имеются следующие рассказы: Сапфировый крест, Летучие звёзды, Странные шаги, Злой рок семьи Дарнуэй, Небесная стрела, Невидимка, Сломанная шпага, Проклятая книга, Тайна отца Брауна, Тайна Фламбо.

В большинстве рассказов высмеивается чванство и напыщенность английских аристократов, отличимых от своих слуг только надменно поднятым подбородком и чувством собственной важности. Господа не могут заметить очевидного. И каждый раз перед читателем появляется отец Браун, толкующий благородным особам всю небесность их жизни, просит опустить взор на землю и хотя бы раз в жизни постараться увидеть людей вокруг себя. Любого преступника можно легко найти и обезоружить, если проявить хоть каплю снисхождения к самому себе. Правда отец Браун крайне милостив и прощает почти всех преступников, даруя им спасение в религии.

Похождения отца Брауна — это прежде всего рассказы о людях, наблюдательности и справедливости, а уж только потом увлекательные детективные истории, где тайное становится явным только на последней странице.

» Read more

Передо мной сборник рассказов Эдгара По, один из многих. В интернете можно найти множество разных рассказов По, каждый из них входит в различные подборки. Мой же состоит из следующих рассказов: Бес привратности, Дача Лэндора, Остров фей, Маска красной смерти, Месмерические состояния, Овальный портрет, Свидание, Сердце-обличитель, Спуск в Мальштрем, Украденное письмо, Фон Кемпелен и его открытие.

Не скажу, что язык Эдгара По богат, он скорее скуден и беден. Многие рассказы больше представляют из себя описание окружающей действительности, иные касаются мистики. Мистика в творчество По стоит особо. Современный читатель не найдёт в ней ничего страшного. Такого рода ужас и волосок не сможет поднять. Может во время По всё было иначе, тогда читающая братия была полна предрассудков и не избалована массовой разностронней литературой, когда смотришь на книжную полку и не знаешь за какую книгу взяться на этот раз. В наше время всё более масштабней — даже полки книжной нет, однако книг у каждого столько, что все они не поместятся и во всей квартире, сложенные аккуратными стопочками от пола до потолка во всех комнатах.

Эдгар По обрадует только тонкого эстета. Рядовой читатель пропустит мимо себя такие рассказы как «Дача Лэндора» и «Остров фей», представляющие из себя описание местности. По оправдывается каждый раз словами, что это именно он так видит, читатель может, побывав в том же месте, всё увидеть с точностью наоборот. Немного развёрнутее у По вышел рассказ «Спуск в Мальштрем». Мальштрем известен людям, кое-что знающим о капитане Немо за авторством Жюля Верна. Все ведь помнят концовку «Двадцати тысяч лье по водой»… это именно тот самый водоворот. Правда Верн скудно описал саму суть явления, понадеявшись на читателя, который должен был быть просто обязан ознакомлен с соответствующим рассказом Эдгара По. Да, По в своё время был значительным писателем, оказавшим влияние не только на Верна, но даже на Лавкрафта.

«Бес превратности» и «Месмерические состояния» — рассказы более на религиозную тематику и касаются непосредственно самого Бога, влияния судьбы на жизнь в разрезе френологии и устройства мира, посредством беседы с душевнобольным. «Овальный портрет» — попытка описать ощущения от приёма опиума внутрь. «Сердце-обличитель» можно назвать короткой версией «Преступления и наказания» Достоевского — такой мизерный рассказ, а смысла больше, нежели у Фёдора Михайловича. Видимо, Эдгара По не жали кредиторы, и он мог обойтись малой формой. В остальных рассказах присутствует лёгкий мистический уклон.

Рассказы Эдгара По можно и нужно читать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фрагмент жизни, обрамлённый художественными вставками. Таким представляется читателю «Республика ШкиД». О такой литературе нельзя сказать ничего плохого, можно сказать хорошее. Конкретно в этом произведении лучше оставить всё как есть. Детдомовская тематика всегда тяжело воспринимается. Нет в таких книгах розовой мечты, нет запаха вина из одуванчиков, нет никакой романтики. Суровая реальность как бетонная стена за окном вместо свежего воздуха, гонок на велосипедах и дружбы с соседями. На развалинах Российской Империи тем более счастье не построить. Только отгремела гражданская война. Все хлебнули свою порцию горя. Мало кто остался в стороне от событий. Младшее поколение ещё помнит царя, оно уже представляет всю ситуацию вокруг. Мрачная атмосфера детдома в антураже мрачной действительности. Всё это «Республика ШкиД». Без позитива, без надежды на светлое будущее. Но отодвинуть на задний план все свои идеалы и стараться брать от жизни всё. В советской стране было проще стать человеком, получив беспризорную оплеуху от жизни. Ныне стать человеком труднее. Рыночная экономика не способствует заботе о ближнем.

Угнетать в книге может многое. Дети как шпана. Мальчики вообще склонны к самодурству, а представленные самим себе тем более. У них есть свой кодекс чести, свои понятия о жизни. На их взросление оказывает существенный отпечаток социалистическая действительность. Белых и Пантелеев не могли сказать читателю всей правды. Они писали как могли. Не стоит их ругать. Спасибо уже за то, что стали достойными людьми.

В книге много элементов, которые можно вспомнить и из своего детства: прозвища, различные игры на переменах, подражание взрослым, высмеивание учителей, выпячивание собственной важности. Это ведь дети, а всем детям такое поведение свойственно. Мало чем отличаются жители республики ШкиД от своих сверстников, просто живут на казарменном положении, да варятся в собственном соку.

» Read more

«Автор пишет на языке, имеющем мало общего с русским. Он любит выдумывать слова. Он любит длинные запутанные фразы» (с) Набоков В.В., «Дар»

Погружение в мир Набокова никогда не проходит бесследно. Чаще всего в его мутной воде не находишь ничего. Никакого просвета, никаких умных мыслей, даже картинок для благостного созерцания. Нет у Набокова абсолютно ничего. Есть только выпирающий эгоизм, безмерная гордость и наплевательское отношение ко всем. Кто самый умный — легко понять, когда читаешь очередную книгу Владимира Владимировича. Его гений был так велик, что он сбежал от родной культуры, погрузился в англоязычный мир с налётом французского, навсегда закрыв за собой дверь. «Дар» — это дар русскоязычным читателям. Последнее произведение Набокова на великим и могучем. Позже не будет той приземлённости, будет только парение в облаках. Ходите осторожней! Высоко летающим безразлично кто гуляет по земле, когда им, летающим, вздумается пустить свежую струю cкопившихся дум.

Набоков не скрывает, что «Дар» по его мнению, это если не самая идеальная книга, то книга, которая пытается быть идеальной. На самом деле, во время чтения, общая картина не складывается. Автор действительно метался из стороны в сторону, пытаясь найти нужный сюжет. Начиная с фарса, читатель знакомится чуть ли не с воспоминаниями об отце Набокова, привившего сыну любовь к бабочкам. Неожиданно художественная книга обрывается и становится нехудожественной. Перед читателем встаёт фигура Чернышевского. На ней Набоков и концентрирует своё внимание. Полноценная биография от рождения до смерти, анализ главного произведения «Что делать», которое Набоков считает чуть хуже своего «Дара», то есть книгой практически идеальной, достойной быть упомянутой в великом произведении Набокова. Дальше Набоков идёт на уловку и начинает поливать грязью всех русских писателей. От его яда никто не укрывается. Набоков припомнит всё нехорошее Пушкину, Лермонтову и даже Фету. Широко замахнулась рука с косой, всех Набоков желает примять под своей талантливой десницей. Как апофеоз собственного величества — Набоков лично пишет критическую статью на «Дар». На том книга и заканчивается.

Набоков писал стихи, однако поэтических сборников он не издавал. Тем лучше. «Дар» стал той самой площадкой, куда можно было вылить свои гениальные рифмы. И этот человек катил бочку на Лермонтова с Фетом. Про такие потуги лучше промолчать. Порой чтение наводило на мнение, что Набоков использовал приём потока сознания. Он как акын листал газеты или какой-либо словарь, натыкался там на какое-нибудь слово и с радостью вписывал это слово в книгу. Получалось что-то вроде такого: «Стеклов считает, что при всей своей гениальности Чернышевский не мог быть равен Марксу, по отношению к которому стоит-де, как по отношению к Уатту – барнаульский мастеровой Ползунов«. Да, лично мне обидно, когда с грязью мешают не только всю русскую культуру, но и русскую промышленность. Вся книга превращается в набор бессвязный слов.

Единственная вторая глава «Дара» может хоть как-то оправдать Набокова. И Набоков действительно теперь в раю не уток кормит с Достоевским, а ловит бабочек со своим отцом, пока за ними наблюдает Достоевский, отложив кормление уток до прихода кого-нибудь другого, достойного с ним заняться этим делом. Что касается Чернышевского, то он не думает о своём занятии. Чернышевский стал уткой по вине Набокова и, став уткой, съел всех бабочек в раю.

Нет бабочек в раю, и посему
Набоков-младший впал в хандру!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лем в представлении не нуждается. Философ не будущего, а настоящих проблем, окутавших человека с глубокой древности. Лем смотрит своим чистым взглядом и ведает читателям свои переживания. Что могло натолкнуть Лема на написание антиутопии, я не знаю. Кто знает — выскажитесь. Творчество Лема притягивает своей глубиной и продуманностью. Никогда ещё Лем не оставлял равнодушным. Всегда с последней страницей восприятие окружающей действительности догорало окончательно. Лем может натолкнуть на нужные мысли, если попытаться осознать его произведения. Всё гораздо глубже. Всё не так-то просто.

Перед нами любимая тема научных фантастов — необъятный космос. Где-то там живут иные существа, они там просто должны жить. Редко когда обходится в тех мирах без землян, чаще всего наши с вами собратья по планете в едином порыве погружаются в пучину событий, всегда стараясь поддержать друг друга. Хоть и не в человеческой природе быть компанейским и добрым другом. Всё-таки не каждый писатель решается описывать социальные конфликты внутри группы, отходя от самого сюжета. Такой конфликт может оттолкнуть читателя в поисках иной более увлекательной литературы, где герои делают правильное дело, забыв про свою гордость, задвинув амбиции как можно глубже. Было бы так… но так не будет никогда. Единая планета не представляется возможным при современном положении дел. Государства укрупняются, потом делятся, снова укрупняются и так постоянно. При создании единого государства на планете оно не сможет просуществовать долго. Никогда. Если, конечно, в один прекрасный день планеты не станет, либо её захватят неведомые нам существа из глубин космоса.

Действие «Эдема» происходит в недалёком будущем. Космос более-менее освоен. Команда людей летит по своим делам. Её внимание привлекает чистая голубая словно сказочная планета. Дальнейшие события напоминают Планету обезьян, где люди долго не увидят ничего хорошего и право на жизнь им придёться заслужить.

Удивительно, но в книге нет имён. Людей называют по роду деятельности: физик, химик, доктор. Имена, да и сами происходящие на Эдеме события так и останутся загадкой для читателя. Группа выживает в неизвестном мире. Что творится вокруг непонятно. Цивилизация Эдема не стремится вступить в контакт. Она скорее враждебна. Не так просто понять мир, где местное население пятьдесят веков варилось в собственном соку по своим правилам. Их нельзя осуждать с человеческой позиции. Ведь человеческие принципы могут показаться невероятной дикостью, противной всем достижениям и устоям инопланетного образа жизни. Вступить в контакт — проблема. Лем не играет с ситуацией. Он не склонен видеть мир через розовые очки. Он не наделяет инопланетян образом мыслей человека. Даже не пытается кого-то оправдать. Он просто ставит перед фактом, что жить трудно. Там где для землян антиутопия, для эдемовцев вполне может быть утопия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Разговор об операции порой эффективней самой операции» (с)

Всё-таки есть у Шекли хорошие достойные внимания большие формы. Образчик перед вами — Координаты чудес. Образчик большой, но маленький, наполненный достойными мыслями, абсурдом происходящего, возможной реальностью. Шекли правильно включал своё воображение, оно работало в нужном направлении. Можно даже сказать, что его мысли имели чёткие координаты, нацеленные на поиск чудес в обыденных вещах. Научная фантастика — была его призванием. Он в ней обосновался, он её поднял, после него ты уже твёрдо уверен в том, что из себя представляет классика НФ. Это не только Азимов и Лем. Шекли — третий кит.

Давайте представим себе нашу планету как точку координат во вселенной. Но не в статичной вселенной, а в постоянно изменяющейся. Однажды, покинув точку, обратно можно вернуться только по внутреннему чувству. А если такого чувства у тебя нет. Ты желаешь всеми силами вернуться обратно и не получается. Ты не знаешь координат исходной точки. Пытаешься их добыть, но спустя секунду они считаются устаревшими, исходная точка приобретает вид параллельной вселенной, куда лучше не соваться. Мало ли что там может ждать. Вдруг попадутся разумные динозавры или разумный город.

За что стоит поблагодарить Шекли, так это за мифотворчество. Позволить читателю познакомиться с создателем Земли, с заказчиком на создание планеты. Всё это позволяет заново взглянуть на мир. Научная фантастика всегда нещадно бьёт по религиозным чувствам верующих. Где ещё как не тут можно развернуться в полный рост и не боясь цензуры высказать свои мысли на чистоту, предавшись аллегориям. Иной раз даже аллегории не нужны. Можно говорить прямо. Пускай Адамс в «Автостопом по галактике» придал Земле вид мышиного эксперимента. Слишком странной была та идея, слишком комичной. Шекли не так категоричен. Он с юмором подходит к видению мира. В конце концов с чего мы взяли, что нашу планету кто-то создал. Может создали за него и для него. И почему в ответ на это действие его теперь превозносить выше небес, давать ему право судить наши поступки после смерти? Мощный пласт философии и религии в такой вот книге — это было совершенно неожиданно.

«Хотите узнать ваши координаты? Пожалуйста — «вы сейчас здесь»».

» Read more

Давайте будем честными до конца друг с другом — Лондон написал повесть о ненастоящей собаке. Таких собак не бывает. Трудно в такую собаку поверить. Нет, собака тут не геройская, собака самая обыкновенная. Конечно, не все собаки одинаковые, и такая собака тоже могла быть, однако при том суровом нраве, той живучести и той стойкости, что приписывает ей Лондон, она просто-напросто не могла быть такой, какой он нам её представил. Собака тоже не тварь дрожащая, она тоже право имеет. И свою точку зрения тоже. Как и про остальные ранние произведения Лондона можно с твёрдой уверенностью сказать, что горячо любимый автор пока расписывается, набирает обороты. Ему можно и просто необходимо простить все огрехи молодости и становления как писателя. Лондон — кладезь. Лондон — находка. Но «Зов предков» получился малоправдимым.

Трудно объяснить причины недоверия. С одной стороны мы склонны верить в полуволка «Белого Клыка», написанного Лондоном позже. Там всё объяснимо. Белый Клык полноценным волком не был, он был результатом кровосмешения собаки и волка. Мотивы у такого создания могли быть совершенно различные. Но в «Зове предков» перед нами собака без примеси волчьей крови, ей по сути не должен быть ведом зов предков. Есть в природе случаи, когда собаки возглавляли волчьи стаи и вели плодотворную агрессию на род человеческий. Такие выродки существуют. Без них никуда. Такие волчьи стаи особо свирепы к людям, хотя волки по своей натуре не питают злобу к человеку. Волк и человек — элементы пищевой цепи. Тут нет вражды со стороны волка, просто сосуществование с другим грозным хищником. Невдомёк волкам, что люди истребляют всё вокруг себя и в первую очередь истребляют то, что боятся. Не разбираясь в сути, не понимания истинных мотивов. Война без причины.

«Зов предков» может адекватно восприниматься на ранних стадиях чтения, когда нет стойкого понимания мира. А когда в твоих руках побывал тот же «Белый Клык» или «Волчий тотем» Цзяна Жуна, то мир уже никогда не будет таким, каким он был до этого. Наступает переосмысление. И «Зову предков», к сожалению, там не место. Он отправляется гулять на просторы литературы для детей. Собаки должны быть хорошими и ласковыми. В этом свете «Зов предков» прекрасен. Дружите с собаками — они лучшие друзья человека.

Трудности северной жизни — самая знаковая тема в творчестве Лондона. «Смок Белью», тот же «Белый Клык». Обычному читателю известно не так уж и много из творчества Лондона. Читатель верит, что Лондон писал о сильных людях, на которых не может повлиять природа, такие люди её покорят, сделают своей, и никуда она родимая не денется. На своём пути такие сильные люди не считаются ни с чем. Из них можно выдавить жалось только к ближнему своему, к знакомому человеку и больше ни к кому. К сожалению, собаки такой же расходный материал.

Главному герою «Зова предков», собаке по кличке Бэк (сенбернар/овчарка), суждено отправить на север, где познать все прелести лишений. Не по своей воле, а по злому року уготована ей такая судьба. Всю свою расходность она поймёт уже на третьем хозяине, когда в ней видимо и заиграет зов предков. Сколько можно терпеть такую социальную несправедливость. Напиши Лондон «Зов предков» после «Мартина Идена», то не грызлись бы наверное собаки так внутри стаи. Не подтачивали бы самих себя, делились пищей во время кормёжки, не устраивали бы побоев, имели бы чёткого и определённого лидера. На крайний случай тихо устраняли бы друг друга. Но нет. Сплошная собачья грызня читателю очень скоро начинает докучать. Такие собаки никогда не смогут противостоять волкам, пользоваться авторитетом человека и уж тем более им никогда не станет ведом зов предков, покуда свара грызётся за кость. Собака — расходный материал на севере. Одна из струн покорения снегов. Причина выйти вперёд, обходя конкурентов в поисках золотой жилы.

Вы скажете, что есть такой превосходный пёс как «Болто»… и я с вами согласен. Север требует отчаянных людей, отчаянных собак и не менее отчаянных мер для возможности жить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ангажирую к прочтению.

Кого-кого, а Лермонтова стоит уважать. Не зря человек свою жизнь прожил. Быстро, зато ярко. Без погубившего его Кавказа мы бы и не знали того самого Лермонтова, что донёс до нас образ всех красот сих гор. Погиб Лермонтов в двадцать семь лет и людям нашего времени, наблюдающим за уходом молодых и красивых на пике успеха — это кажется наиболее удачным возрастом. Лермонтова заносим в клуб «27». Наверное стоит поискать кто до него погиб в этом возрасте, достигнув многого и остановившись перед бездной возможного творческого кризиса. Пока же Лермонтов для меня становится основателем сего удивительного клуба, объединившего вокруг себя столь много имён.

Лермонтов славен стихотворениями. Удачно у него ложились рифмы. В «Герое нашего времени» Лермонтов пробовал силы в прозе. Не смог избежать лирических вставок, всё-таки это Лермонтов. Не скажу, что вставки получились высокохудожественными. Они ничем не лучше вставок из «Улисса» Джойса. Такие же простые, с незамысловатой рифмой и скорее призваны создать объём произведению, нежели послужить действительно чем-то важным и неотъемлемым в книге. Можно сколько угодно сравнивать главного персонажа книги с самим Лермонтовым, где-то это так и есть, а где-то совсем иначе. Не был Печорин Лермонтовым. Он был, как правильно говорят, скорее не героем своего времени, а простым обывателем, созерцающим жизнь с позиций глубокого наплевательства. Идёт себе и идёт, я же дышу чистым воздухом и мне безразлично как моё будущее, так и будущее окружающих меня людей. Может и были тогда такие люди героями, сумевшими пересилить общественное мнение, начавшие вариться в собственном котле, отвергнувшие старые традиции и вставшие у истока новых реалий жизни. Впрочем, в наше время точно таких же людей считают героями… героями нашего времени. Только ныне это представители контркультуры и отнюдь не лапочки, а с сильным стержнем, но не железным, а в виде силиконовой вставки, чтобы не был шалтаем-болтаем и держал форму прямо без отклонений от курса.

События в книге неравномерные. Просто пять отрезков из жизни. Любовь, нелюбовь, фортуна, нефортуна и одна для почему бы и нет. Как влияние на сознание подрастающего поколения ничего не сделает. Для понимания книги надо быть как минимум человеком состоявшимся и как максимум держать за плечами богатый жизненный опыт… ну или хотя бы книг триста прочитать и иметь на их основании хоть какую-то заслуживающую внимания точку зрения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Славная классическая китайская литература. Ей есть чем похвастаться. Китайцы твёрдо знают свою историю без сослагательных наклонений. Множество источников, прекрасные историографы, богатое прошлое. Философия китайцев по развитию не уступает философии древних греков, просто немного отличается. Если греки старались познать мир, то китайцы познавали природу человека. Всем известны труды Конфуция — оплота феодализма и строгих правил, Лао-цзы — учителя познавания мира такого какой он есть. Иные же известны узкому кругу людей на западе, но имеют твёрдую значимость на востоке, где их учения изучают и уважают. Свои взгляды китайцы во многом сформировали в V-III веках до нашей эры, когда Китай ещё не стал единым, был наполнен множеством мелких государств, постоянно ведших войну друг с другом.

Есть мнение, что существует как минимум четыре основных классических китайских художественных произведения, созданные много веков назад. Их чтение является признаком широкого познания мира и принятием основ многоплановости классической литературы. Вот эти четыре оплота: «Троецарствие», «Сон в красном тереме», «Путешествие на запад» и «Речные заводи». Все они, как любят говорить сами китайцы, имеют больше ста тысяч слов. Настоящая кладезь для желающих понять другой образ жизни, чужие нравы и особенности менталитета. Всё-таки китайская нация в своём плане больше однородна, нежели разнородна. Прошедшие через все формы управления собственным государством, они пришли к тому, что есть сейчас. И живут очень даже хорошо. В таком-то количестве в таком-то климате и с такими-то возможностями.

«Путешествие на запад» имело место быть в реальности. Книга отчасти историческая, но с большой натяжкой. Есть сюжетная привязка к событию и больше ничего. Книга больше фантастическая. Когда в Китай стал проникать буддизм, житель Поднебесной Сюань-цзан решается совершить поход на территорию Северной Индии, чтобы привезти в Китай священные буддийские книги. У Чэн-энь взял этот факт, добавил китайской мифологии, разбавил китайским шаманизмом и влил стакан горячего безудержного юмора, наделив героев сказочными способностями. Писал он не строгим красивым языком, как заповедовал делать Конфуций, а просто и для простого народа, превратив книгу чуть ли не в «бульварное чтиво», что безусловно одобрил бы главный противник Конфуция Мо-цзы. Трудно поверить, но уже в 1570 году «Путешествие на запад» стало просто гигантским произведением, масштабу которого может позавидовать даже Гюго. Как мы знаем, Гюго любил полностью прописывать свои миры, порой уходя в начале повествования очень далеко. У Чэн-энь уходит ещё дальше, порой на пять веков, а иногда даже и на тысячу лет. В его время считалось обязательным, чтобы в художественной книге описывались не только сюжетные линии, но обязательно взросление героя, его рождение, особенности зачатия, как встретились родители и так далее. В итоге можешь очень удивиться, что история-то оказывается не об одном, а совершенно о другом. Такой подход может только порадовать читателя. Остаётся только читать и понимать полностью прописанный мир.

Начиная читать книгу, трудно потом принять, что Сунь Укун (царь обезьян, бессмертный бог грома, бесшабашная личность, проказник и лиходей) не главный персонаж. У Чэн-энь так красочно прописывает его образ, войну с богами, похищение нектара бессмертия, все проделки и последующие события, что как-то недоумеваешь, когда он потом пропадает. И описание уже ведётся про других. Книга слишком многогранна. Под одной обложкой целые судьбы. Тут будет и человек-свинья, и дракон-лошадь, даже сам Будда будет фигурировать, что уж говорить про Небесного нефритового императора и просто про китайского императора. В этом котле будет много кто варится и будут задеты судьбы многих людей. Читателю не стоит ждать бытового описания, фантазия У Чэн-эня просто поражает воображение. Столько придумать и уместить в одной книге, так здорово прописать вселенную, так всё грамотно увязать и разложить по полочкам. Книга при этом не нудная, а интересная. Её даже можно ребёнку на ночь читать. Пусть он взрослеет не на книгах про Гарри Поттера, а познаёт мир вместе с Сунь Укуном. Поверьте — ребёнок мир будет понимать гораздо лучше, да и на его вопросы будет гораздо легче отвечать. У Чэн-энь был до конца верен заветам Цзоу Яня, призывавшего видеть мир не своими глазами, а исходя из меньшего предполагать большее. Чем дальше будешь сам с собой рассуждать, тем яснее тебе станет всё вокруг.

И это только первый том! Можно порадоваться дружбе коммунистического Китая и СССР. В 50-60-ые годы XX века переводчики подарили русскоязычному читателю множество переводов китайских произведений. Жаль, что ныне они не пользуются спросом, их никто не желает перепечатывать. Спасибо электронным библиотекам — они сохранили для нас эту кладезь.

Напоследок хочу сообщить десять буддийских заповедей: не убивай, не воруй, не прелюбодействуй, не лги, не пей вина, не сиди на высоких сиденьях, не носи красивые одежды, не танцуй, не носи драгоценности и не ешь в неположенное время. Мирян касаются только первые пять.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Книга Мануэля — книга порнографическая. Не знаю, зачем книгу подобного рода готовит для своего ребёнка одна из героинь, но сомневаюсь, что только для билингвизации. Кроме знания нескольких языков ребёнок изначально поймёт мир с извращённой стороны. И там, где должна была сформироваться устойчивая психика и реальное понимание мира, выйдет вперёд моральный урод с отклонениями в физическом и душевном плане. Этакий ханыга с поезда «Москва-Петушки» Ерофеева скрещённый с плодами больной фантазии «Тропика Рака» Миллера и прокоммунистическим настроем Кортасара.

Мануэль — мальчик. Он пока может говорить лишь то, что говорят младенцы и делать то, что делают младенцы. Он не умеет мастурбировать как Кортасар (ежели Кортасара можно назвать маэстро онанизма, то давайте его так и будем называть, ибо половину книгу он рассуждает только об этом), ему неведом половой акт, особенно анальный (Кортасар, помимо прочего, с особым удовольствием описывает своё удовольствие от сего процесса и неудовольствие со стороны партнёрши, но смакует тему не хуже, чем тему про онанизм), Мануэль просто хлопает глазами и изредка оглашает комнату криком. Он не знает о газетных вырезках на разных языках, что любящая мать вклеивает в его будущую книгу для чтения. Нет, чтобы подбирать темы для детей, нет… политика, наркотики, извращения. Видимо так и надо растить детей по мнению Кортасара.

Сама же книга больше напоминает поток сознания со вставками забавных и идиотских ситуаций. Вот друзья Кортасара разыгрывают сценку в магазине, доводя до кипения продавщицу, намекая, что повышение цен — это зло. Вот друг еврей Кортасара подвергается постоянным антисемитским нападкам со стороны автора, как его бедного только не опускают, с чем только не сравнивают и с чем только не мешают. Вот друг патологоанатом расписывает как ему приятно вскрывать трупы молодых девушек, какие чувства при этом испытывает, оправдываясь, что он всё-таки не некрофил, а нормальный человек… но у читателя возникают большие сомнения в адекватности такого человека. Кортасар проводит пару психологических тренингов для читателя, показывая как ведут себя в компании, если к ним присоединяется незнакомый человек. Не забывает Кортасар и об индусах, которых, судя по всему, в Париже больше русских. Вместо русских, кстати, в книге фигурируют лишь поляки. Нелепостей море. Чего только стоит вспомнить друга, решившего есть в ресторане стоя, вызывая недоумение у окружающих и доводя до истерики обслуживающий персонал. Назвать бы Кортасара и его друзей люмпенами, да не получится… пролетариат никогда не имел настолько худших своих представителей.

Любит Кортасар к делу и без дела вспомнить Владимир Ильича, Льва Давидовича и товарища Цзедуна. Любит Кортасар выпить матэ с друзьями, причём выпивает его так же по делу и без дела, заполняя пустое пространство. Ясное дело — напиток аргентинского происхождения и хоть что-то должно роднить Кортасара с Аргентиной, помимо клички Че.

Для общего развития книга бесполезна… больной плод больного сознания.

Автор: Константин Трунин

» Read more