trounin.ru

Алиса в Зазеркалье — рваное неравномерное произведение. Нет чёткого сюжета. Наша героиня просто фантазирует. Нет кролика и нет погони. Есть котёнок, под рукой зеркало (видимо кривое) и безудержная фантазия Кэрролла. После каждой сцены неведомый режиссёр в голове кричит твоему внутреннему оператору — «Стоп! Снято! Переходим к следующей сцене». Таким образом и протекает вся книга. В ней нет смысла, нет какой-либо философии, есть просто издевательство над языком. И рассчитана книга на совсем маленьких детей, познающих мир. Для них данная книга — клад.

Стоит лично пожать руку переводчику. Сам перевод иностранной литературы — подвиг. А полная адаптация под родной язык — двойной подвиг. Не знаю, правда, на сколько при этом искажается содержание. Не в этом суть. При дословном переводе книга вообще бы ничего из себя не представляла. Главное — игра слов.

Вот, смотрите, бабочка. Да, ба — бочка. Такая большая бочка. И летает ведь. И питается весьма просто — в неё еду наливают. А вот слепень. Он действительно пень и его рубят. А вот осина… большая такая осина, представьте как больно жалится. Смотрите, мимо пролетела стрикоровы. Подумать только, когда-то она была стрикозы, а теперь вон какая вымахала. Теперь стрикоровы. Прокорми такую. Заметили, что тут гиппопотут, а вон там гиппопотам? За вареньем приходите завтра или вчера, в другие дни варенье не выдаётся.

Сумбур и абсурд + малая порция английского юмора, который, как известно, любит высмеивать окружающих именно с позиций абсурдности ситуации. В каких-то книгах такой юмор трудно переварить органически. Тут же он как нельзя к месту. Удручает, что книга выветривается из головы моментально. Впрочем, в ней нет ничего, что нужно запоминать. Такого рода парадоксы в нашей жизни случают регулярно. Кто-то их записывает, иные посмеются и забудут.

» Read more

Картон. Толстый увесистый картон. И такого картона в книге много. Достоевский писал не просто на бумаге, он писал на картоне и писал много, уходя влево, отходя вправо, тщательно избегая пути вперёд. Пусть читатель мучается и шагает неровным шагом следом за автором, авось кривая выведет туда куда надо, а если и не выведет, то всяко в жизни от этого хуже ничего не случится. Похоже, после «Преступления и наказания» Достоевский взялся за ум, он уже выработал свой поздний слог и не искушает читательского гнева, набивая объём для книги уменьшительно-ласкательными суффиксами, так обильно им используемые в раннем творчестве. Стоит похвалить, Фёдора Михайловича. Может и будет что-то путное ближе к концу творческого пути.

«Идиот» — книга не совсем многогранная, она просто разноплановая, но не в плане разности, а в плане пересмотра своих жизненных приоритетов. Достоевский многое вытерпел и большинство личных переживаний постарался воплотить в этой книге. Заодно и объём будет. Внутренняя философия Фёдора Михайловича изливается на читателя бурным потоком. Исповедь от первого лица. Мало кто из писателей способен передать настоящие ощущения человека, которого через пять минут должны казнить. Достоевский испытал это на личном опыте. Он с радостью делится им с читателем. Корит ли себя Достоевский? Нет, он просто делится своими эмоциями, вкладывая личные переживания в уста героев. Достоевский не ограничивается собственной практикой. От него получаешь лёгкий экскурс в мир других подвергнутых казни. Пестует Достоевский и гильотину — страшное французское орудие для казни, позволившее казнить людей тысячами за один день, казнить механическим способом, очистив свою совесть за смерть другого человека. Достоевский верно замечает — имеют ли право люди казнить других людей. Законное убийство такое же незаконное.

Главный персонаж в книге — это князь Мышкин. Буквально принц на белом коне с прошлым Золушки. Всю книгу его обливают грязью. Мышкин — Чарли Гордон из «Цветов для Элджернона» Киза. Достоевский не рассказывает о чудесах медицины, когда идиот становится умным человеком, способным связать несколько слов в предложение. Достоевский не называет его открыто идиотом. Почему-то диагноз Мышкина — эпилепсия. От неё же он и лечился в Швейцарии. Но не от идиотии. Мышкин так и не предстанет перед читателем в образе олигофрена. Всегда будет милым и симпатичным, да довольно рассудительным человеком с твёрдым устоявшимся взглядом на мир. Его невозможно переубедить. Он скорее идиот по отношению к жизни, так думают все иные персонажи книги, чем идиот по диагнозу.

Что касается других персонажей. Вы знаете, они действительно картонные. Описываемые Достоевским сцены достойны психиатрической больницы. Такие страсти и рассуждения просто ужасают своим возвышенным слогом и притянутостью. В книге все больны, всем можно смело ставить диагноз. От поведения дам возникает желание захлопнуть книгу. Как с такими фуриями вообще можно было общаться. Это не стервы — таких женщин даже не знаешь как назвать. Либо высший свет был настолько извращённым, что просто выбрать было больше некого, либо мужчины — порядочные тряпки. События развиваются стремительно, но до третьей части. После книгу можно не читать. Достоевский высказался уже обо всём, о чём он хотел сказать. Последние две части — просто непонятны. События сумбурны, нелогичны, описаны поверхностно.

Да, имя Фёдора Михайловича уже многим способно закрыть глаза на многие огрехи. Он просто не мог писать плохо. Однако, почему же не мог? Мог, и писал плохо. Только теперь у него стало получаться лучше. Вся жизнь Достоевского была полна событий, он старательно изливал мысли на бумагу. «Идиот» получился таким — объёмным, живым, великосветским, но слишком кричащим и одиозным. Правду в книге искать не стоит. Её там нет. Есть накал страстей. Пожалуй и всё.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Быть жителем мелкого государства хуже, чем большого; быть жителем крупного хуже, чем жителем единого»
Фань Вэнь-лань анализирует древнюю историю Китая

Нет в мире больше такого государства как Китай. Государства древнего, единого, могущественного. Государства, выросшего в противовес западной цивилизации, наученного всему своим собственным горьким опытом. Это государство ведёт историю уже более четырёх тысяч лет. В этом государстве было сделано много изобретений, перенятых другими странами. Всё это Китай. Его история полна событий. Если о ином народе можно только строить догадки, то китайская история чётко выстроена. Всё тщательно записывалось современниками.

И вот перед нами одна из первых попыток увязать всю историю Древнего Китая в одной книге. Политическая обстановка коммунистического толка сильно оказывала влияние на Фань Вэнь-ланя. В книге присутствуют цитаты из сочинений Ленина, Маркса, Энгельса и Мао. Без такого в нехудожественной литературе того времени было просто не обойтись. С другой стороны, книга написана до Культурной революции, а значит в ней ещё остались крохи мыслей былого китайского миропонимания, сокрушённого беспощадной жаждой реформ и старанием забыть старые традиции.

Современный Китай — наследник Древнего Китая. Четыре тысячи лет назад было много мелких царств, но все они были населены китайцами. Принято считать, что Китай является многонациональным государством при преобладании одной нации Хань. Мы говорим китайцы и не делаем особой разницы между ними. Примерно как на западе говорят русские и не делают особой разницы в том, что есть русские, а есть россияне. Так и в Китае — есть Хань. Впрочем, почему именно Хань?

Наше с вами прозвание страны Китаем пошло от одного из злейших врагов самого Китая, с которыми русский народ вступил в контакт. Особой разницы не делал никто уже тогда. Давайте вернёмся к Хань. Поднебесное государство всегда называлось по имени правящей династии. До Хань — были Цинь. Хань и Цинь — первые государства, воплотившие в себе все мелкие царства в виде единого государства. И случилось это довольно давно — чуть больше двух тысяч лет назад. Единое государство мало касается «Древней истории Китая» за авторством Фань Вэнь-ланя, поэтому о нём скажем вкратце ближе к середине очерка.

Разбираться в археологических находках нет нужды. Тем более с момента написания книги прошло слишком много лет, за это время современная археология Китая шагнула далеко вперёд и сделала больше выводов иного толка. Читателя больше заинтересует происхождение китайского письма. Прообразом иероглифов были триграммы. Там действительно были чёрточки, расположеные в виде квадрата по три горизонтальные черты. Фань Вэнь-лань даже пытается их сравнивать с азбукой Морзе. Уже тогда археологи нашли закономерность в триграммах. Они мало чем по своей сути отличались от китайских иероглифов. Только иероглифы трансформировались во множество видов при одинаковом звучании многих из них, а триграммы как и современный китайский язык при своей одинаковости могли иметь множество значений. Слово «цянь» может означать одновременно небо, отца, нефрит, металл. А слово «дао» не просто путь, как всем известно, но ещё имеет и другое важное для всего востока значение. «Дао» — это рис. Пока читаешь книги и смотришь на китайские слова, потихоньку начинаешь чувствовать себя знатоком. Мужчина — «фу». Шаг — «бу».

Из древних верований стоит отметить, что китайцы по своим верованиям произошли от собаки. Не зря ведь всю долгую историю соседства с варварскими племенами, эти самые племена поднимали на смех китайцев, ведь предки степняков — не иначе как волки. А волки сильнее домашних собак, сидящих за оградой, которую всё равно можно обойти, а при умении и перепрыгнуть. Однако, собаки собаками, а божественное мироустройство китайцы принимали, да не как западный человек. Китайцы никогда не приписывали природные явления и изобретения богам. Всего китайцы добились сами, посему на каждое изобретение есть свой древний правитель, а на каждое природное явление тоже есть правитель, сумевших его обуздать и научить китайцев как правильно с ним иметь дело. Так и повелось, что китаец теперь надеется в первую очередь на себя, а западный человек, выросший на философии древних греков, надеется на помощь сверхъестественных сил.

С 2000 года по 1500 год до н.э. возникает крупное государство Ся. Вводятся 10- и 12-ричные системы для нужд земледелия, связанные с анимизмом и астрономией. Это мы, неразумные, верим в год металлической лошади и читаем гороскопы, а китайцы уже четыре тысячи лет назад не чепухой страдали, а искали закономерности для собственных бытовых нужд. Во время Ся на востоке практикуется рабство. Раб — не считается человеком. Он хуже животного. Убить раба можно без зазрения совести. Рабы, разумеется, последствие войн. В Китае всегда было много людей и было много войн. Ся знаменуется для истории уходом от первобытного строя и переходом к созданию государственности.

С 1500 года по 1000 год до н.э. на смену Ся приходит Шан. Приручены все домашние животные, в обиходе появился металл, рабство осталось в силе. Помимо Шан было множество других мелких царств. Фань Вэнь-лань опирается только на крупные, послужившие основой для развития Китая.

После Шан возникает время Чжоу, золотого периода в истории Китая по мнению Конфуция. Формируется феодальный строй. Рабы превращаются в крестьян, их просто так уже не убьёшь, тем более отныне перестали их хоронить заживо в могиле знатного человека. Теперь крестьяне будут только крепчать и регулярно устраивать бунты против притеснений. Власть отныне государь передаёт сыну, а не своим братьям, как это было при Ся и Шан. Традиции моногамии уходят, уступая место полигамии, однако браки между представителями одного рода попадают под строгий запрет. Делалось всё это для укрупнения правящей прослойки и служило основой для зарождения будущей аристократии.

Если Шан пришёл на смену в результате внутреннего переворота, то Чжоу изначально являлись агрессивным соседом Шан. Внутренняя политика Чжоу была более революционной для своего времени, что привело к усилению позиций и постепенному захвату соседних царств. Со временем под их ударами пали Шан. Так возникло Западное Чжоу. Бывшее центральным государством Китая с 1000 года по 770 год до н.э.

Фань Вэнь-лань упоминает Пекин, бывший вотчиной одного из наследников Чжао-гуна, называвшийся тогда Цзи. Перечисляет наказания того времени: клеймо на лице, отрезание носа, отрезание ног, кастрирование мужчин, отрубание головы и обращение женщин в рабынь. От любого наказания можно было откупиться и это не было коррупцией. Существовал строго утверждённый тариф на все виды наказаний. Если есть деньги, то можно творить полное беззаконие, главное иметь кошелёк при себе. Со временем, это всё, конечно, превратилось в систему взяток, процветавшую в Китае до середины XX века. Может процветает до сих пор, этого я не знаю. Всё-таки трудно истребить традицию, официально признанную и существующую более трёх тысяч лет. Китайцы всегда осознавали сиё зло и иногда пытались с ним бороться. Любопытные могут прочитать «Речные заводи» Ши Най-аня. Вот там система круговой поруки во всей красе.

Во время чтения убеждаешься в истинности слов Фань Вэнь-ланя, в любом своём слове он ссылается на авторитетный источник современника событий и таких источников очень много. Я выписал для себя многие из них. Сомневаюсь, что среди переведённых на русский язык будет хотя бы десятая часть, однако для себя я выделил следующие: Инзин (книга перемен), Ле-цзы (даосизм), Байхутун (каноны), Хань Фэй-цзы (легенды), Дай дэ (этикет), Гоюй (истории царств), Шаньхайцзин (география), Лицзи (книга установлений), Шаншу (предания), Мо-цзы (моизм), Чжушу цзинянь (бамбуковые анналы), Мэн-цзы (конфуцианство), Шицзин (книга перемен), Шибэнь (родословные), Юэцзюэшу (юэ), Тунсисяньчжи (южные народы), Шицзи (исторические записки), Гуань-цзы (экономика), Сюнь-цзы (философия), Хуаянгоцзи (ба и шу), Чжаньгоцэ (борющиеся царства), Люйши чуньцю (земледелие), Хуайнань-цзы, Ян Дань-цзы (художественное произведение), Наньцзин (медицина), Нэйцзин (внутреннее), Линшу (акупунктура). Фань Вэнь-лань всё анализирует и со своей стороны выдаёт картину событий. Учитывая же время написания и его изначальный порыв рассказать историю Китая именно со стороны основных положений марксизма-ленинизма, то не удивляйтесь чрезмерному сочувствию крестьянам и иному трудовому люду. Ведь не зря Фань Вэнь-лань осуждает капитализм. При Западном Чжоу не было рабства, а в капиталистических странах оно есть, правда в скрытой форме.

При Чжоу разрослась сеть дорог. Китайцы любят сравнивать иероглифы именно с пересекающимися дорожками, так велико их было тогда и так велико их количество сейчас.

На смену Западному пришло Восточное Чжоу (770-400 до н.э.). Время тогда было лихое. Усиливается децентрализация власти. Многие царства подтянули свой уровень и стали влиятельными фигурами на политической карте. Чего только стоило изначально хилое царство Цинь, объединившее под своим крылом умных людей из других царств. Наверное именно Цинь, первым в истории человечества, ввело понятие «утечки мозгов». Цинь противостояли следующие царства: Чу, Ци, Цзинь, У и Юэ. Эти царства не раз пытались объединиться в борьбе против Цинь, но каждый раз кто-то больше заботился о собственных интересах. Этим Цинь и пользовалась, заключая союзы то с одним, то с другим царством, то против одного, то против другого. Шаг за шагом Цинь удалось объединить Китай. Именно в это время жили Конфуций (царство Лу), Мо-цзы (царство Сун). В царстве Чу зародился даосизм. Война Цинь за власть является одним из важнейших отрезков в истории Китая, известное как Чжаньго (период Борющихся царства). В 336 году до н.э. Цинь вводит в обиход деньги.

Хотя государства и боролись друг с другом, они всё-таки желали быть единой страной. Это выгодно для торговли, выгодно для земледелия и выгодно для мирного сосуществования. Никто не будет подтоплять твои рисовые поля, в засуху наоборот будут делиться водой. Свободная навигация по Хуанхэ.

Древним философам Фань Вэнь-лань отдаёт особое предпочтение. Может после этой книги у людей наконец-то откроются глаза на фигуру Конфуция, помимо которого большинству людей неизвестно китайцев. Назовите китайца? Конфуций. А ещё? Ээээ… Вот так и есть. Конфуций — средоточие мудрости. Ему Китай обязан всем. Конечно, Конфуций ведь был за сильную власть единоличного правителя. Мудрый Кун считал, что каждому месту нужен один человек. Не «незаменимых людей не бывает» как сказал бы Сталин. Конфуций так не считал. Каждый человек важен. Только кто-то должен править, а кто-то быть рабом. Конфуций возвёл в почёт сыновнюю почтительность, без которой немыслимо существование государства. Сейчас родителей подрастающее поколение редко уважает, а Конфуций за такое отправлял на плаху.

В противовес Конфуцию выступает фигура Мо-цзы, проповедника всеобщей любви. Он отрицал консервативный взгляд на мир, порицал заносчивость и чванство, призывал быть скромным в быту. Фань Вэнь-лань особо пестует моизм, его по сути можно назвать предвестником идей Маркса. Конфуцию и Мо-цзы противостоял Ян Чжу с идеей «всё для себя». Мэн-цзы (последователь Конфуция) сравнивал янчжусцев с животными, отвергающими собственного отца, а значит и противников всего государства. Опровергал он и крестьянскую философию Сюй Сина, говорившего: «Правители и народ должны вместе обрабатывать землю; кто не пашет, тот не ест. Ткани разной длины должны цениться одинаково, пряжа разного веса — также одинаково, различное зерно — также, башмаки разного размера — также. Тогда не будет разных цен, и даже если на базар пойдёт мальчик, его не смогут обмануть». Казалось бы в словах Сюй Сина заключена сама идея коммунизма. Однако, Фань Вэнь-лань всё-таки добавляет мудрый ответ Мэн-цзы: «Товары неодинаковы, и цена на них тоже разная. Если большие и маленькие башмаки будут продаваться по одной цене, то кто же будет делать большие? Если делать так, как говорит Сюй Син, то в Поднебесной больше не будет товаров хорошего качества — как же тогда управлять государством?». Утопия невозможна, если верить конфуцианцам.

Рука об руку с конфуцианством шёл даосизм. Философия мифического Лао-цзы была такой же консервативной. Всё в мире идеально, лучше быть уже не может, лучше ничего не делать, а просто созерцать. Настоящий даос тот, кто сможет принять действительность как факт и будет жить в гармонии с окружающими. Весьма удобно.

Не все китайские философы пытались разобраться с поведение людей. Остались труды тех, что разбирались с окружающим миром. Они не выясняли из чего состоит мир, но также пытались найти хоть что-то полезное для человека. Китайцы до V века до н.э. считали небо круглым, а землю квадратной. Цзоу Янь призвал строить понимание мира по принципу «зная малое, можно размышлять о большем». Он внёс большой вклад в миропонимание китайцев. Китайцы всегда вскрывали трупы умерших. Во многом благодаря этому их медицина шагнула далеко вперёд.

Был у китайцев и отрицающий всё Сюнь-цзы. По его мнению человек должен стоять выше природы, ни с чем не считаться, заботить лишь о благе человечества. Дополнительный кирпичик для абсолютизма.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Правильные герои всегда идут на восток. Берите любую книгу западного писателя и сами убедитесь в этом. Будь мир реальный или мир придуманный. Герои западного писателя обязательно идут на восток. Всё зло сосредоточено на востоке, всё самое интересное ждёт читателя на востоке, запад же в этом плане не представляет никакого интереса. Верн пустил своих героев на восток по этой причине, но и по другой причине тоже. Ведь путешествие кругосветное и на восток они попадут двигаясь даже в западном направлении, однако Верн не так прост. Идя на восток, герои экономят целый день пути. Своего рода хитрость и надувательство честных граждан.

Приятных моментов в книге много. Мы все так привыкли, что в книге Верна обязательно будет ботаник или иной учёный-грамотей, благодаря которым книга превращалась в скучнейшую энциклопедию. А тут умников нет. Героев изначально всего два. И они тоже интересны. Чопорный напыщенный англичанин и проворный француз по прозвищу «Везде пролезет». Взаимоотношения англичан и французов всем известны, никогда мира между ними не было, всегда воевали и отстаивали собственные интересы. Во время описываемых событий, мира между Францией и Англией тоже особого не было. Просто терпимое отношение. Тем более удивителен подход Верна к проблеме, отдавшего соотечественника в безмолвные слуги исторического противника. Попытка высмеять англичан тоже удалась на славу. Без французов было бы туго, а то и вовсе всё мероприятие могло сдуться.

В книге я следил за передвижением героев. Корабли, да поезда… и один раз слон, да чудо-сани. Вот и всё. А где же воздушный шар? Оказывается его не было. Как-то без него Верн обошёлся. Даже девушка влилась в коллектив путешественников по иным причинам, как и полицейский инспектор. Всё переврали деятели из киноиндустрии, всегда обманывали доверчивого зрителя, лишая его правдивого взгляда на историю. Вечно домысливали, придумывали и опускали действительно интересные вещи. Единственное, где Верн заставил читателя задуматься, так это над моментом, что будь у его героев свой собственный корабль, то многих проблем можно было избежать и просто оплыть всю планету без затруднений и гораздо быстрее. Правда, преградой на пути обязательно станет американский континент. Однако, изобретательность героев нашла бы выход и из этой ситуации.

«Вокруг света в восемьдесят дней» — такое неверновское произведение. Много юмора. Много приключений. Много интересных фактов. Мало перечисления встречающихся животных и растений. Всё-таки герои торопятся и им некогда смотреть по сторонам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Честертон — писатель-загадка. Он мало кому известен, его книги тоже мало кому известны. При этом Честертон был плодотворным писателем. И писал он хорошо. Только если и запомнился, то как автор рассказов о священнике-детективе. Возможно, специфичность персонажа наложила отпечаток. Средневековый братец Тук вернулся, оставив Робин Гуда в прошлом, он воплотился в отца Брауна и продолжил свои проделки, но уже в начале XX века. Каждый рассказ — полноценная история с порядочной долей морали. Можно смело занести отца Брауна в проповедники, а Честертона в популяризаторы христианской добродетели. Если Клайв Льюис позже будет нести свет в массы с помощью «Хроник Нарнии», то Честертон бьёт прямо в лоб и без всяких аллегорий.

Честертон начал писать тогда же, когда за перо взялись Джек Лондон и Теодор Драйзер. И весь свой жизненный путь он прошёл рядом с именитыми американскими писателями. Кому-то нравились приключения, кому-то драмы, а кто-то предпочитал усвоить новый урок от отца Брауна. История рассудила так, что творчество Честертона подзабылось, разрослось в разные стороны. Уже и не найдёшь какого-то определённого сборника с рассказами, всё раскидано по разным книгам, ориентируясь на слепой выбор или на вкус издателя.

В представленном аудиосборнике имеются следующие рассказы: Сапфировый крест, Летучие звёзды, Странные шаги, Злой рок семьи Дарнуэй, Небесная стрела, Невидимка, Сломанная шпага, Проклятая книга, Тайна отца Брауна, Тайна Фламбо.

В большинстве рассказов высмеивается чванство и напыщенность английских аристократов, отличимых от своих слуг только надменно поднятым подбородком и чувством собственной важности. Господа не могут заметить очевидного. И каждый раз перед читателем появляется отец Браун, толкующий благородным особам всю небесность их жизни, просит опустить взор на землю и хотя бы раз в жизни постараться увидеть людей вокруг себя. Любого преступника можно легко найти и обезоружить, если проявить хоть каплю снисхождения к самому себе. Правда отец Браун крайне милостив и прощает почти всех преступников, даруя им спасение в религии.

Похождения отца Брауна — это прежде всего рассказы о людях, наблюдательности и справедливости, а уж только потом увлекательные детективные истории, где тайное становится явным только на последней странице.

» Read more

Передо мной сборник рассказов Эдгара По, один из многих. В интернете можно найти множество разных рассказов По, каждый из них входит в различные подборки. Мой же состоит из следующих рассказов: Бес привратности, Дача Лэндора, Остров фей, Маска красной смерти, Месмерические состояния, Овальный портрет, Свидание, Сердце-обличитель, Спуск в Мальштрем, Украденное письмо, Фон Кемпелен и его открытие.

Не скажу, что язык Эдгара По богат, он скорее скуден и беден. Многие рассказы больше представляют из себя описание окружающей действительности, иные касаются мистики. Мистика в творчество По стоит особо. Современный читатель не найдёт в ней ничего страшного. Такого рода ужас и волосок не сможет поднять. Может во время По всё было иначе, тогда читающая братия была полна предрассудков и не избалована массовой разностронней литературой, когда смотришь на книжную полку и не знаешь за какую книгу взяться на этот раз. В наше время всё более масштабней — даже полки книжной нет, однако книг у каждого столько, что все они не поместятся и во всей квартире, сложенные аккуратными стопочками от пола до потолка во всех комнатах.

Эдгар По обрадует только тонкого эстета. Рядовой читатель пропустит мимо себя такие рассказы как «Дача Лэндора» и «Остров фей», представляющие из себя описание местности. По оправдывается каждый раз словами, что это именно он так видит, читатель может, побывав в том же месте, всё увидеть с точностью наоборот. Немного развёрнутее у По вышел рассказ «Спуск в Мальштрем». Мальштрем известен людям, кое-что знающим о капитане Немо за авторством Жюля Верна. Все ведь помнят концовку «Двадцати тысяч лье по водой»… это именно тот самый водоворот. Правда Верн скудно описал саму суть явления, понадеявшись на читателя, который должен был быть просто обязан ознакомлен с соответствующим рассказом Эдгара По. Да, По в своё время был значительным писателем, оказавшим влияние не только на Верна, но даже на Лавкрафта.

«Бес превратности» и «Месмерические состояния» — рассказы более на религиозную тематику и касаются непосредственно самого Бога, влияния судьбы на жизнь в разрезе френологии и устройства мира, посредством беседы с душевнобольным. «Овальный портрет» — попытка описать ощущения от приёма опиума внутрь. «Сердце-обличитель» можно назвать короткой версией «Преступления и наказания» Достоевского — такой мизерный рассказ, а смысла больше, нежели у Фёдора Михайловича. Видимо, Эдгара По не жали кредиторы, и он мог обойтись малой формой. В остальных рассказах присутствует лёгкий мистический уклон.

Рассказы Эдгара По можно и нужно читать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фрагмент жизни, обрамлённый художественными вставками. Таким представляется читателю «Республика ШкиД». О такой литературе нельзя сказать ничего плохого, можно сказать хорошее. Конкретно в этом произведении лучше оставить всё как есть. Детдомовская тематика всегда тяжело воспринимается. Нет в таких книгах розовой мечты, нет запаха вина из одуванчиков, нет никакой романтики. Суровая реальность как бетонная стена за окном вместо свежего воздуха, гонок на велосипедах и дружбы с соседями. На развалинах Российской Империи тем более счастье не построить. Только отгремела гражданская война. Все хлебнули свою порцию горя. Мало кто остался в стороне от событий. Младшее поколение ещё помнит царя, оно уже представляет всю ситуацию вокруг. Мрачная атмосфера детдома в антураже мрачной действительности. Всё это «Республика ШкиД». Без позитива, без надежды на светлое будущее. Но отодвинуть на задний план все свои идеалы и стараться брать от жизни всё. В советской стране было проще стать человеком, получив беспризорную оплеуху от жизни. Ныне стать человеком труднее. Рыночная экономика не способствует заботе о ближнем.

Угнетать в книге может многое. Дети как шпана. Мальчики вообще склонны к самодурству, а представленные самим себе тем более. У них есть свой кодекс чести, свои понятия о жизни. На их взросление оказывает существенный отпечаток социалистическая действительность. Белых и Пантелеев не могли сказать читателю всей правды. Они писали как могли. Не стоит их ругать. Спасибо уже за то, что стали достойными людьми.

В книге много элементов, которые можно вспомнить и из своего детства: прозвища, различные игры на переменах, подражание взрослым, высмеивание учителей, выпячивание собственной важности. Это ведь дети, а всем детям такое поведение свойственно. Мало чем отличаются жители республики ШкиД от своих сверстников, просто живут на казарменном положении, да варятся в собственном соку.

» Read more

«Автор пишет на языке, имеющем мало общего с русским. Он любит выдумывать слова. Он любит длинные запутанные фразы» (с) Набоков В.В., «Дар»

Погружение в мир Набокова никогда не проходит бесследно. Чаще всего в его мутной воде не находишь ничего. Никакого просвета, никаких умных мыслей, даже картинок для благостного созерцания. Нет у Набокова абсолютно ничего. Есть только выпирающий эгоизм, безмерная гордость и наплевательское отношение ко всем. Кто самый умный — легко понять, когда читаешь очередную книгу Владимира Владимировича. Его гений был так велик, что он сбежал от родной культуры, погрузился в англоязычный мир с налётом французского, навсегда закрыв за собой дверь. «Дар» — это дар русскоязычным читателям. Последнее произведение Набокова на великим и могучем. Позже не будет той приземлённости, будет только парение в облаках. Ходите осторожней! Высоко летающим безразлично кто гуляет по земле, когда им, летающим, вздумается пустить свежую струю cкопившихся дум.

Набоков не скрывает, что «Дар» по его мнению, это если не самая идеальная книга, то книга, которая пытается быть идеальной. На самом деле, во время чтения, общая картина не складывается. Автор действительно метался из стороны в сторону, пытаясь найти нужный сюжет. Начиная с фарса, читатель знакомится чуть ли не с воспоминаниями об отце Набокова, привившего сыну любовь к бабочкам. Неожиданно художественная книга обрывается и становится нехудожественной. Перед читателем встаёт фигура Чернышевского. На ней Набоков и концентрирует своё внимание. Полноценная биография от рождения до смерти, анализ главного произведения «Что делать», которое Набоков считает чуть хуже своего «Дара», то есть книгой практически идеальной, достойной быть упомянутой в великом произведении Набокова. Дальше Набоков идёт на уловку и начинает поливать грязью всех русских писателей. От его яда никто не укрывается. Набоков припомнит всё нехорошее Пушкину, Лермонтову и даже Фету. Широко замахнулась рука с косой, всех Набоков желает примять под своей талантливой десницей. Как апофеоз собственного величества — Набоков лично пишет критическую статью на «Дар». На том книга и заканчивается.

Набоков писал стихи, однако поэтических сборников он не издавал. Тем лучше. «Дар» стал той самой площадкой, куда можно было вылить свои гениальные рифмы. И этот человек катил бочку на Лермонтова с Фетом. Про такие потуги лучше промолчать. Порой чтение наводило на мнение, что Набоков использовал приём потока сознания. Он как акын листал газеты или какой-либо словарь, натыкался там на какое-нибудь слово и с радостью вписывал это слово в книгу. Получалось что-то вроде такого: «Стеклов считает, что при всей своей гениальности Чернышевский не мог быть равен Марксу, по отношению к которому стоит-де, как по отношению к Уатту – барнаульский мастеровой Ползунов«. Да, лично мне обидно, когда с грязью мешают не только всю русскую культуру, но и русскую промышленность. Вся книга превращается в набор бессвязный слов.

Единственная вторая глава «Дара» может хоть как-то оправдать Набокова. И Набоков действительно теперь в раю не уток кормит с Достоевским, а ловит бабочек со своим отцом, пока за ними наблюдает Достоевский, отложив кормление уток до прихода кого-нибудь другого, достойного с ним заняться этим делом. Что касается Чернышевского, то он не думает о своём занятии. Чернышевский стал уткой по вине Набокова и, став уткой, съел всех бабочек в раю.

Нет бабочек в раю, и посему
Набоков-младший впал в хандру!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лем в представлении не нуждается. Философ не будущего, а настоящих проблем, окутавших человека с глубокой древности. Лем смотрит своим чистым взглядом и ведает читателям свои переживания. Что могло натолкнуть Лема на написание антиутопии, я не знаю. Кто знает — выскажитесь. Творчество Лема притягивает своей глубиной и продуманностью. Никогда ещё Лем не оставлял равнодушным. Всегда с последней страницей восприятие окружающей действительности догорало окончательно. Лем может натолкнуть на нужные мысли, если попытаться осознать его произведения. Всё гораздо глубже. Всё не так-то просто.

Перед нами любимая тема научных фантастов — необъятный космос. Где-то там живут иные существа, они там просто должны жить. Редко когда обходится в тех мирах без землян, чаще всего наши с вами собратья по планете в едином порыве погружаются в пучину событий, всегда стараясь поддержать друг друга. Хоть и не в человеческой природе быть компанейским и добрым другом. Всё-таки не каждый писатель решается описывать социальные конфликты внутри группы, отходя от самого сюжета. Такой конфликт может оттолкнуть читателя в поисках иной более увлекательной литературы, где герои делают правильное дело, забыв про свою гордость, задвинув амбиции как можно глубже. Было бы так… но так не будет никогда. Единая планета не представляется возможным при современном положении дел. Государства укрупняются, потом делятся, снова укрупняются и так постоянно. При создании единого государства на планете оно не сможет просуществовать долго. Никогда. Если, конечно, в один прекрасный день планеты не станет, либо её захватят неведомые нам существа из глубин космоса.

Действие «Эдема» происходит в недалёком будущем. Космос более-менее освоен. Команда людей летит по своим делам. Её внимание привлекает чистая голубая словно сказочная планета. Дальнейшие события напоминают Планету обезьян, где люди долго не увидят ничего хорошего и право на жизнь им придёться заслужить.

Удивительно, но в книге нет имён. Людей называют по роду деятельности: физик, химик, доктор. Имена, да и сами происходящие на Эдеме события так и останутся загадкой для читателя. Группа выживает в неизвестном мире. Что творится вокруг непонятно. Цивилизация Эдема не стремится вступить в контакт. Она скорее враждебна. Не так просто понять мир, где местное население пятьдесят веков варилось в собственном соку по своим правилам. Их нельзя осуждать с человеческой позиции. Ведь человеческие принципы могут показаться невероятной дикостью, противной всем достижениям и устоям инопланетного образа жизни. Вступить в контакт — проблема. Лем не играет с ситуацией. Он не склонен видеть мир через розовые очки. Он не наделяет инопланетян образом мыслей человека. Даже не пытается кого-то оправдать. Он просто ставит перед фактом, что жить трудно. Там где для землян антиутопия, для эдемовцев вполне может быть утопия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Разговор об операции порой эффективней самой операции» (с)

Всё-таки есть у Шекли хорошие достойные внимания большие формы. Образчик перед вами — Координаты чудес. Образчик большой, но маленький, наполненный достойными мыслями, абсурдом происходящего, возможной реальностью. Шекли правильно включал своё воображение, оно работало в нужном направлении. Можно даже сказать, что его мысли имели чёткие координаты, нацеленные на поиск чудес в обыденных вещах. Научная фантастика — была его призванием. Он в ней обосновался, он её поднял, после него ты уже твёрдо уверен в том, что из себя представляет классика НФ. Это не только Азимов и Лем. Шекли — третий кит.

Давайте представим себе нашу планету как точку координат во вселенной. Но не в статичной вселенной, а в постоянно изменяющейся. Однажды, покинув точку, обратно можно вернуться только по внутреннему чувству. А если такого чувства у тебя нет. Ты желаешь всеми силами вернуться обратно и не получается. Ты не знаешь координат исходной точки. Пытаешься их добыть, но спустя секунду они считаются устаревшими, исходная точка приобретает вид параллельной вселенной, куда лучше не соваться. Мало ли что там может ждать. Вдруг попадутся разумные динозавры или разумный город.

За что стоит поблагодарить Шекли, так это за мифотворчество. Позволить читателю познакомиться с создателем Земли, с заказчиком на создание планеты. Всё это позволяет заново взглянуть на мир. Научная фантастика всегда нещадно бьёт по религиозным чувствам верующих. Где ещё как не тут можно развернуться в полный рост и не боясь цензуры высказать свои мысли на чистоту, предавшись аллегориям. Иной раз даже аллегории не нужны. Можно говорить прямо. Пускай Адамс в «Автостопом по галактике» придал Земле вид мышиного эксперимента. Слишком странной была та идея, слишком комичной. Шекли не так категоричен. Он с юмором подходит к видению мира. В конце концов с чего мы взяли, что нашу планету кто-то создал. Может создали за него и для него. И почему в ответ на это действие его теперь превозносить выше небес, давать ему право судить наши поступки после смерти? Мощный пласт философии и религии в такой вот книге — это было совершенно неожиданно.

«Хотите узнать ваши координаты? Пожалуйста — «вы сейчас здесь»».

» Read more