trounin.ru

Цикл «Лорд с планеты Земля» | Книга №3

Когда есть идея, но нет наполнения, значит нет и идеи, ибо идее полагается быть в окружении качественно поданного текста, иначе дельное размышление превращается в разговор с пустотой. Но идея должна быть сообщена читателю уже сейчас, дабы читатель уразумел суть своей природы и крепко задумался о смысле человеческого существования. Завтра может оказаться поздно. Впрочем, выбор завтрашнего дня от людей не зависит. Они обречены принять неизбежное, какие бы меры не предпринимали. Если не сейчас, то потом человечество всё равно вернётся к нежелательным темам, поставив себе подобных на грань вымирания. Только кто человек перед лицом вечности? Никто. И как может он влиять на вечность? Никак. Для фантастики это не является проблемой. Человек в своём развитии пройдёт путь до высшего разума, способного управлять вечностью. Путь в те дали начинается на страницах заключительной книги цикла «Лорд с планеты Земля» Сергея Лукьяненко.

И кто способен уразуметь особое предназначение людей? Только один человек. Им является главный герой произведения «Стеклянное море». Прошедший через череду испытаний, он вжился в роль жителя Вселенной, которым владеет желание укрыться от будущего, забыв о прошлом, строя собственное настоящее. В космическом мире Лукьяненко нет такой возможности, поскольку всё предопределено. Как бы главный герой не действовал — его поступки будут направлены на уже состоявшуюся реализацию должного произойти в прошлом для наступления уже наступившего будущего.

В чём загвоздка? Во Вселенной существует противник людей — инопланетная раса фангов, ведущая себя странным образом. На кого возложить за то вину? С первых страниц Лукьяненко начинает отвечать именно на этот вопрос. В беспощадном желании мстить, земляне постоянно идут на конфликт, не пытаясь разобраться в случившемся. Не так важно, отчего мирные существа неожиданно развязывают кровавый террор, как то, каким образом происходящее в настоящем скажется на будущем. Там уже не будет Сеятелей — будет кто-то другой. И этот кто-то окажется настолько могущественным, что Лукьяненко ничего не останется делать, не объявив того высшим разумом, наделив всем тем, чего в том существе жаждут увидеть люди.

По Лукьяненко получается так, что все устремления человека вперёд направлены на возвращение назад, а любое повышение уровня развития ведёт к его примитивизации. Зачем о том рассказывать людям? Очень просто. Люди не понимают, зачем живут на самом деле. Хотя и не подозревают, насколько предопределена их жизнь. Из этого не следует, будто нужно перестать добиваться желаемого, положившись на судьбу. Пока человек чего-то желает, до той поры он будет стремиться действовать себе во благо, какими бы негативными последствиями оно не закончилось.

Сюжет «Стеклянного моря» содержит одну полезную идею. Её надо усвоить. О ней и велась речь с первого абзаца данного текста. Прочие приключения главного героя произведения не так существенны, как того бы хотелось автору или читателю. В череде сменяющихся декораций будут лишь сменяться декорации, а внутренняя философия останется неизменной. Автору требовалось выговориться, чем он и занимался, обрамляя идею текстом. Но так как не было проделано соответствующей реализации, подтверждающей идею чем-то большим, нежели разговорами о ней, она осталась произнесённой во имя благоразумия человека перед вечностью, и не более того.

К чему бы не вёл разговор Лукьяненко, всё происходящее потеряет всякий смысл: кто искал Бога — перестанет его искать, кто надеялся на обретение благоразумия — убедится в невозможности осуществления таких мечтаний. Смысл существования окажется единым для всех — жить и не задумываться над происходящим. Неважно, какие закономерности установлены, их постижение всего лишь приблизит человека к вечности. А что есть сама вечность? Это то, чего не существует, что никогда не существовало и чему не дано существовать. Дабы к пониманию сего определения придти, нужно стать частью вечности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Лорд с планеты Земля» | Книга №2

Всё для человека, всё ради человека. Почему такого принципа придерживаются люди? Им кажется, будто весь мир вращается вокруг них, а вокруг планеты, на которой они живут, вся Вселенная. Данное представление изначально являлось ложным отражением неправильной интерпретации происходящих событий, поскольку человек видит и ощущает не то, что есть на самом деле. Но кто его в том сможет убедить? Никто и никогда. Населяй люди хотя бы планету, существование которой сомнительно, они всё равно продолжат считать, что им абсолютно все чем-то обязаны. Лукьяненко не стал разрушать эти заблуждения, наоборот укрепив их в форме истины.

Кем стал главный герой цикла во втором произведении? Отныне он — вольный путешественник, ищущий путь для возвращения домой. Да вот никто не верит в существование Земли, ведь если она и есть, то является планетой-изгоем. Казалось бы, зачем искать то, чего не существует? Но каким-то образом перед главным героем возникают напоминания о родное крае, вроде русского мальчика, неизвестным способом оказавшегося на чуждой ему планете. Истинно, Лукьяненко — фантаст. И тут уже хочется пригласить присоединиться к его творчеству Лема, предпочитавшего раскручивать сюжетные загадки с конца, создавая перед читателем результат в виде размышлений над случившимся.

Но Лема рядом нет, поэтому Лукьяненко принуждён вместо первоначального объявления сути предлагаемой истории, вести к этой сути сомнительными дорогами, описывая метания главного героя по космическому пространству и шатания по барам, пока тому не посчастливится обнаружить Землю. Безусловно, интересно внимать, когда желание быть большой фигурой во Вселенной оправдывается.

Уже не космоопера! Вторая часть трилогии предстала в виде темпоральной фантастики. Дабы понять смысл бытия, главный герой откроет основной секрет некогда существовавшей великой расы Сеятелей, поняв под ними то, чего разумом постичь невозможно, если не пожелать при этом поверить в происходящее, лаконично выстроенное в порядок, продолжающий оставаться хаосом нагромождений возможных вариантов развития истории.

Усугубляет понимание произведения «Планета, которой нет» стремление Лукьяненко привнести в повествование переворачивающие происходящее элементы. Знакомые ранее обстоятельства теперь понимаются иначе, а действующие лица оказываются не теми, кем были известны читателю прежде. Получается, никому нельзя верить: все преследуют личные цели. Один главный герой занят поиском планеты, прочие ему в том пытаются помешать, в их числе окажутся и самые близкие друзья.

Сюжет не стоит на месте — он должен развиваться. Чем неожиданнее окажется — тем приятнее будет читателю. Только всему полагается своя мера. В случае цикла «Лорд с планеты Земля» чувства меры Лукьяненко не придерживался. Он замахнулся на нечто большее, нежели сказание о человеке, отправившегося на неизвестную планету спасать принцессу и ставшего её мужем. Ему предстоит понять, куда исчезли Сеятели. Читатель понимает, они ждут своего времени. Но читатель также понимает, что Сеятели не только создали самое мощное оружие, они ещё и научились управлять временем. А если так, то итог поисков главного героя может оказаться весьма неожиданным.

Настоящее нельзя исправить — поймёт главный герой к окончанию второго из своих космических странствий. Всё им совершаемое должно было совершиться, поэтому ему нужно задуматься — оставаться в текущей реальности или уйти туда, где он будет волен творить настоящее без оглядки на будущее. Трудно понять, каким образом настоящее оказывается лишённым будущего, поскольку это противоречит логике. Об этом главному герою предстоит размышлять в третьей книге цикла, на примерное содержание которой намекнул Сергей Лукьяненко.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Лорд с планеты Земля» | Книга №1

Космос — тайна, он Terra Incognita. Он непонятен, и потому человек волен размышлять о нём всевозможное. Чего уже не придумала фантазия, и сколько ещё придумает. Вдруг в космосе действительно существует разумная жизнь, схожая с земной, а то и абсолютно похожая на людей. Фантастика на то и фантастика, чтобы позволять тешить себя такими предположениями. Должно быть очевидно, жизнь постоянно видоизменяется, подстраиваясь под условия окружающей среды. Людям не быть всегда такими, какими мы их представляем. Но это слишком усложняет жанр фантастики, в котором автор чаще всего поступает не так сложно, чтобы излишне не разрывать способность читателя воображать.

Лукьяненко поступил очень просто. Если понимать начало цикла «Лорд с планеты Земля» буквально, то под главным героем можно представить самого писателя, хотя бы в силу одинаковости их имён. Что будет, если автор встретит пленительную незнакомку, а потом отправится в другой мир её спасать? Вариантов такого развития событий множество, один из них представлен в произведении «Принцесса стоит смерти».

Перед Сергеем была задача заинтересовать читателя новым миром, описав его в общих чертах. Следовало объяснить, по какой причине приоритетом для ведения войны являются мечи, коли жанром цикла объявлена космоопера. Объяснение банальное — всё технологическое можно глушить, а примитивное оружие продолжает при таких ограничениях функционировать в полную силу. Однако, Лукьяненко не стал оставлять мечи в привычном понимании, они не менее технологически совершенны, если не более проработаны, нежели всё остальное.

Другим важным обстоятельством стал поиск принцессы. Для главного героя было сделано послабление — принцесса нашла его сама, соблазнила и растаяла, словно представленный на страницах интим оказался сном. Запущенный сюжет требовалось развивать, чем Лукьяненко и занимался до финальной точки, на ходу дополняя повествование обстоятельствами, заставившими задуматься о роли человечества для космоса в целом.

Главный герой фантастических произведений изначально всегда представлен неофитом, плохо осведомлённый с тем, что происходит вокруг него. Он — винтик в системе. Ему всё объясняется с помощью бесед с действующими лицами. Главному герою, кроме основного, важно вжиться в роль человека, должного что-то неизвестно кому и неизвестно на каких основаниях. Выбора у него не будет, останется действовать — иначе смертельный исход неизбежен. Действие идёт вперёд и никогда не возвращается назад, чего не скажешь о главном герое, то и дело прибегающего к оружию, позволяющему снова пережить неудачные моменты, внеся в них соответствующие изменения.

Происходящее на страницах кажется красивым, а стремления действующих лиц обоснованными. Так бы и повествуй Лукьяненко дальше, ведя главного героя тропою храбрых, не позволяя ему лишних вольностей. К сожалению, развитие цикла превратит произведение «Принцесса стоит смерти» в фарс. За что происходит борьба, то является игрой в песочнице, не имеющей значения для истинного понимания придуманного Сергеем мира.

Оставим будущее будущему. Заглянув за грань имеющегося, всегда находим расхождения с произошедшим. Хотел или не хотел, Лукьяненко писать трилогию, зачин он дал вполне продуманный, наполненный деталями и вполне способствуя развитию идеи в гениальное оправдание необходимости существования человечества. Другое дело, что сам же Лукьяненко разрушит начинания.

Космоопера случилась. Принцесса благосклонна к своему герою, герой продемонстрировал отвагу и умение, чем оказался достоин благосклонности. Прочее не так важно, ведь принцесса стоит смерти. И пусть Сергей Лукьяненко установил режим прохождения Easy, вручил пароли и позволил возвращаться к точкам сохранения, заслуг главного героя это не умаляет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Почему бы не сделать из собаки человека? Когда-нибудь собака станет истинным другом человека, едва ли не равным ему по положению, а то и восстанет на человека, поменявшись с ним ролями — уже ей начнут прислуживать люди, включая все сопутствующие моменты: от узкой специализации до формирования в нечто напоминающее двортерьера. Но до того необозримо далеко, пока надо смотреть на будущее через разрез прищуренных глаз, либо читать советскую фантастику двадцатых годов в исполнении Булгакова, либо пятидесятых-шестидесятых в исполнении Саймака.

Булкаков предлагает провести эксперимент. Но, как и в «Роковых яйцах», случилось непредвиденное — вместо получения омолаживающего эффекта, подопытный пёс трансформировался в человека и, более того, осознал себя человеком. В такой ситуации возможны разные варианты. Булгаков предпочёл окунуть жертву эксперимента в жерло революционных страстей, происходивших в то время повсеместно. Будучи родом из низов собачьего общества, пёс — отныне прозываемый Полиграфом Полиграфовичем Шариковым — не становится выше, продолжая оставаться на дне социальной лестницы, только в человеческом облике.

Собака в человеческом теле — есть собака в человеческом теле. Однако, несвойственное для собаки желание почивать на лаврах хорошего к ней отношения, ярко проявилось в её человеческой сущности. Быть собаке вечно благодарной человеку за кров и еду, отвечая за то вилянием хвоста и рабской покорностью, да не свойственно то людям, чтобы за предоставление крыши над головой и сытной трапезы, они продолжали оставаться прежними, не изменяясь, как обычно, в сторону свинского отношения к благодетелям. Потому и беды случаются в человеческом обществе, что стоит пустить в свою среду сирых и убогих, как через некоторый момент сии люди тебя же выгоняют из дома на улицу, уподобляя прежнему своему состоянию.

Не будет ошибкой сказать про «Собачье сердце», будто это произведение о вечных проблемах человечества, а не сугубо о противостоянии пролетариата буржуазии. К сожалению, рецепт избавления от бед, предложенный Михаилом, практически неприменим в человеческом обществе, поскольку ведёт к деформации понимания действительности, что в итоге приводит к обострению противоречий и пустым войнам на истощение.

Допустить преображение людей получается в художественных произведениях, где они обыкновенно принимают вид довольных существ, наконец-то избавившихся от бед. Впрочем, человеческая культура стремится базироваться на счастье, показывая жизнь в её самых прекрасных эпизодах, опуская дальнейшее развитие событий, всегда выражающихся в обострении противоречий, зарождении личной ненависти и крайне болезненном разрыве с отторжением всего светлого, некогда созданного совместными усилиями.

На подобном эпизоде Булгаков не стал останавливаться. Для него собака перестала быть благодарной человеку в тот момент, когда перестала быть собакой. Она воплотила в себе именно то, что подразумевает человек под себе подобным, когда называет того собакой. Хоть это и не совместимо с пониманием собачьего мышления, но человека это не останавливает от награждения столь благородным эпитетом в отрицательном значении. Так на страницах «Собачьего сердца» собака трансформировалась в человека, оставшись, согласно ранее сказанному, собакой. Но как же трудно из собаки, ставшей человеком, сделать именно собаку в человечьем обличье, а не человека в собачьем. В подобных размышлениях легко запутаться. Главное понять, встав на путь человека, человек прежде теряет в себе людские качества, неизменно приобретая собачьи (в их отрицательном значении).

Как не размышляй, как не стремись добиться идеального для человека, всё равно обречён столкнуться с его истинной сущностью, присущей всем людям без исключения. Кто не согласен — пусть пребывает в счастливом неведении. Кто согласен — пусть бьёт в набат.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Истории заколдованного леса» | Книга №3

Хронические писательские болячки проявились и у Патриции Рэде. Вдохновение кончилось и началось пережёвывание приевшихся сюжетов. Тут не только приснопамятное превращение в осла, набившее оскомину ещё во времена наивысшей точки расцвета Рима, но и прочие сопутствующие метаморфозы вокруг основной головной боли действующих лиц — опять надо разобраться, зачем проказничают колдуны. Худо обстоит дело даже с сюжетом, принцесса Симорен и её дракон отошли на задний план, присутствуя на страницах скорее для фона.

Чем же озаботились колдуны на этот раз? Как и раньше, им требуется управлять всем, до чего они способны дотянуться. Сделать своего дракона королём им помешали, развязать войну между драконами и королевством Заколдованного леса аналогично не позволили. Успокоиться они не могут, поскольку ни о чём другом Патриция Рэде писать не могла, обозначив определённый круг проблематики придуманного мира, за который переступать не следует. Не планировала Рэде и развивать мир дальше, посчитав нецелесообразным придумывать более того, что ей могло потребоваться для работы над похождениями Симорен.

Кто же стал главным героем повествования? Судя по количество свалившихся на его голову происшествий, им следует назвать кролика Киллера, постоянно голодного и всегда неразборчивого в пище. И так как он забрался в сад к ведьме, где растёт волшебная трава, то чего только с ним в последующем не происходит. Помимо уже обозначенного превращения в осла, он рос, изменял цвет, испытывал прочие превращения, причём чрезмерно часто, вплоть до окончания «Прогулки с драконом».

Куда идут действующие лица? Впервые Патриция Рэде растерялась и более перерабатывает сказочные сюжеты, отдав этому занятию добрую часть повествования. Поэтому не так важно, куда действующие лица направятся, в пути их ожидает наблюдение за прожорливостью кролика, а после всё остальное. Понятно, предстоит разобраться с очередной выдумкой колдунов, облить выдумщиков мыльной водой и продолжать ждать новых проказ.

Почему так сухо и без восторга? Разочарование всё-таки преобладает, настолько неожиданным оказался низкий уровень фантазии Патриции Рэде, обманувший читательские ожидания. Привыкший к неожиданным поворотам, забавной адаптации хорошо известных ситуаций в фэнтези с подобием розового антуража, читатель был лишён этого в третьей книге цикла. По хронологии написания именно третья книга была написана последней, не считая внесённых Рэде исправлений в заключительную книгу цикла, написанную первой. По данной причине сохраняется надежда на феерию эмоций. Иначе будет грустно осознавать, как прекрасная дилогия испортилась за счёт раздувания её до тетралогии.

Неужели так плохо написано? Довольно удручающее произведение вышло из-под пера Патриции Рэде. Скрестить кролика из «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла с ослом из «Метаморфоз» Апулея — интересный ход. Но одного этого действия мало, требовалось внести больше схожих заимствований, чем разнообразить повествование. Рэде на такой шаг не пошла, опираясь на означенное скрещивание и обстоятельства из прошлых книг, чем уподобила Заколдованный лес стоячему болоту, а не выжженной поляне, как того хотели бы колдуны.

А не много ли слов сказано, если сказано к сему моменту достаточно? Так и есть. Сказано о третьей книге цикла о Заколдованном лесе более потребного. Разбираться в обстоятельствах изложенного Патрицией Рэде нужно оставить поклонникам её творчества. Так как поклонники обычно пребывают на стадии пубертата, они не станут подходить к сюжетным особенностям повествования с такой степенью категоричности. Главное, герои куда-то идут, что-то там делают, попадают в забавные ситуации: иного поклонникам не требуется.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Дозоры» | Книга №1

Между добром и злом разницы не существует. Сергей Лукьяненко в очередной раз доказал это читателю. Даже больше, добро более опасно, нежели зло. Именно представители добра идут на конфликт, стремясь уничтожить силы тьмы, чем раз за разом дестабилизируют обстановку. В трёх произведениях, объединённых под обложкой сборника «Ночной Дозор», Лукьяненко это наглядно продемонстрировал. Дважды силы добра невольно несли гибель живому, и единожды разрушить основы взялась организация, непосредственно исполняющая обязанности надзора за тьмой. Так зародился цикл «Дозоры», а вместе с ним в числе фантастических вселенных обозначилась ещё одна сбалансированная реальность, обречённая на вечное существование.

Чётких стандартов для понимания придуманных миров не существует, как нет и устоявшихся моделей. Причина в том, что придуманное не несёт в себе элементы действительности, лишь показывая способность людей изыскивать из им известных обстоятельств нечто новое. Лукьяненко прежде всего опирался на собственные ранние произведения, продолжив в «Ночном Дозоре» полюбившуюся ему тему противостояния света и тьмы, изначально превратно понимаемую читателем, что Сергей, собственно, старается исправить. Вновь добро насильно насаживается, а зло тихо отсиживается. И почему-то зло в прежней мере воспринимается негативно, ему приписывается стремление к разрушению. Добро, каким бы оно не являлось, Лукьяненко непременно толкает к нарушению нейтралитета.

Добра не существует. Нет его даже в придуманном мире. Называемое добром — объедение тех, кто желает блага другим. Кто желает блага лично себе — представители зла. Таковое различие провёл Сергей Лукьяненко между Ночным и Дневным Дозорами. Поэтому в дальнейшем нет смысла говорить о «добре» и «зле», есть только «свет» и «тьма». Впрочем, и этого нет. Есть «Ночной Дозор» и есть «Дневной Дозор», прочее — предмет взаимных договорённостей.

Произведение «Своя судьба» открывает сборник. Читатель следует за мальчиком в логово вампиров и становится свидетелем нарушение договора. Не получив лицензию на акт зла, представители стороны Дневного Дозора покусились на жизнь ребёнка, побудив сотрудника Ночного Дозора применить к ним исключительную меру наказания. Увидев в качестве основного действующего лица нечто аморально-совершенное, читатель с первых страниц крепко задумывается. Со стороны столкновение Дозоров воспринимается схваткой людей одного склада ума, выясняющих, кому их них будет дозволено испить человеческой крови. Лукьяненко не скрывает — такова правда придуманного им мира.

Всё остальное, чему находится место, есть козни Ночного Дозора. Баланс сил воспринимается действующим с подачи Лукьяненко, когда о балансе говорить не приходится. Читателя интересуют авторские находки, вроде проклятых вихрей или иного понимания сущности вампиров. Не меньше интереса представляет почти с нуля создаваемая Сергеем вселенная. Второе произведение сборника «Свой среди своих» лучше познакомит с историей противостояния Дозоров, дополнив повествование упоминанием надзорного органа Инквизиции.

«Исключительно для своих» — третье произведение сборника, заключительный эпизод противостояния на страницах «Ночного Дозора», оставил читателя с опустошённым сердцем. К чему велось повествование, завершилось сумбурным изложением текста. Эпический момент создавался, чтобы оборваться. И пусть один из Дозоров оказался сильнее — он допустил неоправданное нарушение равновесия. Как было сказано выше, придуманной Лукьяненко борьбе никогда не будет конца, о ней можно писать до скончания времён, что, кажется, и будет. Уже пишут… и не собираются останавливаться.

Нет ничего лучше, нежели хорошо продуманный мир, при создании которого автор учёл всё, дабы на действие всегда находилось противодействие. Главное не разрушить общее впечатление. Пока у Лукьяненко это получилось. Дальнейшие книги цикла покажут, стоило ли развивать вселенную Дозоров.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Истории заколдованного леса» | Книга №2

Главное в литературе — не расползаться мыслью по бездонным глубинам фантазии. Литературное произведение следует представлять в виде выдержки идей, кратко изложенных. Зачем читателю погружаться в бесконечные диалоги о пустом и внимать пустым же действиям? К сожалению, литература в основной своей массе пуста. Она повторяет ранее написанное другими, меняются только декорации. Когда одно повторяет другое — ничего путного в том нет. Поэтому нужно считать праздничным день попадания в руки действительно толкового произведения. Пускай оно будет даже относиться к жанру фэнтези.

Авторы, пишущие в жанре фэнтези, особенно авторы западные, очень любят выдавать толстенные книги. В итоге получается многотомное описание похождений действующих лиц, отчего-то ничего толкового не совершающих. От первой страницы первого произведения и до последней страницы последнего может оказаться с десяток тысяч листов, смысл которых мог уложиться в половину любой из наполняющих его книг. Это довольно грубая оценка, тем не менее являющаяся объективной.

Не будем говорить о пустом, лучше обсудить дельное. Например, «Ловушку для дракона» Патриции Рэде. Поскольку перед читателем вторая книга цикла похождений принцессы Симорен, он должен быть в курсе предложенного автором мира. Проблемы у главной героини остались прежние: отбиваться от принцев, защищать драконов от колдунов и поддерживать порядок в пещере. Ничего не предвещало беды, не считая засорившейся раковины, опять активизировались колдуны, объявились принцы, к тому же снова катавасия вокруг короля драконов. Что же делать? Разбираться, разумеется.

Рэде решила наполнить произведение частичным переосмыслением сказок. Она показала, как трудно управлять ковром-самолётом, особенно в плане его переноски при неисправном состоянии. Вспомнила и сказку о Румпельштильцхене, дополнив её неизвестными до того подробностями — в самом деле, потом же детей надо как-то умудриться воспитать, вследствие чего некогда алчный карлик становится подлинно несчастным. Это малая доля примеров. Они не сильно влияют на рассказываемую Патрицей историю. Скорее отягощают её. Зато создают неповторимый колорит сказочной разудалости.

Главное же другое. Симорен повзрослела. Как не вороти она нос от принцев, когда-нибудь ей потребуется смириться с необходимостью обратить свой взор хоть на кого-то. И лучше будет, если избранником окажется подобный ей человек, не совсем согласный со сказочными стереотипами касательно принцев и королей. Для осознания внутреннего сродства нет ничего лучше, нежели пережитые совместно испытания. Так зачинается сказ о паре героев, чьему существованию угрожает опасность, кому предстоит освободить дракона из плена, кто в итоге не удовлетворится результатом приключений.

В самом деле, не так важно, что дракон будет в конце концов освобождён. Иного быть не могло. Сей момент столь незначителен, учитывая развитие отношений между главными героями. Они действительно проникаются симпатией друг к другу. Они готовы забыть о предубеждениях. Но как пробить брешь в эмоциях, ежели крепкий стержень не собирается сдаваться? Всему своё время. На их пути множество врагов и множество друзей.

Очередное похождение принцессы Симорен оказывается прочитанным. Совершился переворот в её жизни. Далее она не мыслит себя без короля Зачарованного леса по имени Менданбар. Ничего, кажется, более не может угрожать спокойствию придуманного Патрицией Рэде мира, ибо чары зла развеяны. Впрочем, зная умение авторов в жанре фэнтези изыскивать новые сюжеты в казалось бы истощившихся обстоятельствах, стоит ожидать новых приключений. Предположений о том почти нет, разве только вновь активизируются вездесущие колдуны. Но подождём до следующей книги — тогда и узнаем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стивен Кинг — мрачный романтик наших дней. Пишет он о том, что встречается только в книгах. Повторение рассказанных им историй в настоящей жизни невозможно. И не по части мистической составляющей его произведений, а практически во всём, в том числе и по части представленных на страницах действующих лиц. Читатель, падкий на лёгкую беллетристику, готовый из раза в раз читать однотипные истории под соусом из сопереживания страданиям других, будет рад прикоснуться к творчеству Стивена Кинга, не отдавая себе отчёт, что быть ему всегда таким, если он не пожелает вырасти до серьёзной литературы, что чаще ему без надобности.

О чём хотел Стивен Кинг рассказать читателю в «Зелёной миле»? О приговорённом к смертной казни? О приводящих приговор в исполнение? А может о мочеполовой инфекции нарратора или о тюремной мыши? Обо всём перечисленном. И поскольку Стивен Кинг ставил эксперимент, публикуя произведение в виде отдельно издаваемых брошюр, то для каждой части ему понадобился определённый сюжет, должный быть подробно описанным, словно не американский прозаик работал над текстом, а викторианский литератор. Оттого и упоминается имя Чарльза Диккенса в предисловии, само по себе отпугивающее ценителей лаконичного слога и быстрого развития сюжета.

Нет в «Зелёной миле» правдивости. Читателю показаны люди, непривычно для тридцатых годов двадцатого века относящиеся к представителям негроидной расы. Они жалеют приговорённого, проводят собственное расследование, проникаются к нему уважением, готовы поставить с собой на один уровень. Безусловно, расовая нетерпимость не должна присутствовать в человеческом обществе. Это порицается, поэтому нельзя допускать никаких расистских выходок. Не оговаривай Стивен Кинг время происходящих событий, то не было бы подобной претензии. Но он снова заигрался с беллетристикой, забыл о чём пишет и не имел возможности исправить упущения.

Впрочем, Стивен Кинг ориентирован на массового читателя. Он имеют армию поклонников. Те довольны манерой изложения. Так пусть он пишет для их удовольствия. Не культурной ценности ради, а сугубо удовлетворяя желаниям ныне живущей публики. Пусть после забудут о таком писателе, как то случилось с многими литераторами, некогда пользовавшимися спросом, также поставлявших на книжный рынок тысячи с лёгкостью исписанных страниц.

Продолжая говорить о «Зелёной миле», стоит упомянуть излишнюю физиологичность Стивена Кинга. Понятно, это требовалось для сюжета, чтобы показать дар приговорённого. Но это требовалось и в силу необходимости о чём-то писать, ведь издаваемые брошюры имели объём в девяносто шесть страниц (кроме первой и последней). Нет ничего хуже для писателя, нежели пытаться подогнать содержание под определённое количество знаков. Может беллетристу оно не составляет труда, зато наполняет произведение бесполезным набором символов без смысловой нагрузки. Вот потому придаются действующие лица разговорам о пустом: в доме престарелых, вокруг мыши, у начальника в гостях.

Легко Стивену Кингу слагать истории, легко и критику извлекать слова, дабы уложиться в требуемый объём. Осталось написать порядка восьмидесяти слов. Считать данную критику отрицательной реакций на произведение «Зелёная миля»? Да, так и следует считать. Эта критика субъективна? Да, как любое мнение, она субъективна. Критик не разобрался в философии автора? Критик считает, что он имеет право на собственное понимание действительности. Стоит ожидать заметок о других произведениях Стивена Кинга? Да, если критику захочется разгрузить мозг и прикоснуться к массовой литературе. Может критик одумается и переменит мнение о творчестве автора? Такое вполне вероятно — отношение к определённому произведению зависит от многих факторов. Как знать, может жизненные приоритеты изменятся, тогда Стивен Кинг удостоится самого лестного внимания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Под пером Сергея Лукьяненко столкнулись представители сил света и тьмы. Кто из них прав и кому следует доминировать? Силы света легки на агрессию и для достижения победы готовы бороться любыми методами, вплоть до автогеноцида. Силы тьмы мирно охраняют свои обители, лишний раз не идут на контакт и согласны поддерживать равновесие. В обыденном представлении не так, поэтому автором предложена читателю Вселенная, где всё подчиняется именно таким закономерностям. Из этого вырастает философия сомнения в истинности сущего. Достаточно себя убедить в правдивости слов Лукьяненко, сразу придётся поверить. Но светлых и тёмных сил в действительности не существует, есть нарисованный Сергеем сумрак, с помощью которого свет считается добром, а тьма — злом.

Методы воплощения были выбраны оптимальные. Взят мальчик, придумана история с солнечным котёнком, предоставлено зеркало для перехода в другой мир, и вот сказание об освобождении угнетённых от плодов жадности начинается. Компанию главному герою составляет котёнок, появляются друзья, завязываются тонкие отношения, зреет возмущение, усиливается желание вернуться домой, возникает необходимость вернуть людям проданное ими Солнце. Конфликты внутри коллектива, недопонимание, поиски выхода из ситуации, смена локаций, юмор и неоднозначная борьба, подводящая черту между светом и тьмой. Событий для придирчивого читателя вполне достаточно. Сергей не тратит время на лишние разговоры, позволяя героям действовать и приближаться к разрешению проблемы.

Не стоит искать сходные истории. Искажение реальности и скрытые от привычного взора миры — это вотчина автора. Только автор волен изменять повествование на своё усмотрение. Сильно против физики Лукьяненко не грешил, он старался продумать детали и давал объяснения. Значит, фэнтези — не совсем уже фэнтези. Более верным было бы определение — фантастика. Но какая? Вместо пара Сергей задействует ветер, используемый действующими лицами для полётов. И на этом значение ветра кончается. Он вспомогательный элемент, обозначающий механизм борьбы.

Странным кажется то, что Лукьяненко бросает в пекло сражений именно детей, когда их противниками оказываются взрослые, сменившие свет на тьму. Сторонники света — не убелённые сединами старцы, а неоперившиеся подростки, чьи умственные способности ещё не приспособлены для понимания происходящих в обществе процессов. Они являют собой воплощение слепых устремлений, подчиняются негласным законам и не пытаются осознать происходящее. Оттого и трудно главному герою повлиять на их мировоззрение, отстаиваемое ими, ибо так полагается.

Не только Солнце было продано людьми, они лишили себя адекватности, уподобились пещерным троглодитам, не испытывающим необходимости в свете. Требовалось не свет им искать, а найти единственный луч света, пробивающийся через плотную завесу. И может тогда они поймут тщетность удовлетворения потребностей в несущественных желаниях. Пусть главный герой будет стремиться помочь, станет тем самым лучом света, найдёт способ вернуть Солнце и продолжит далее жить своей жизнью. Смогут ли люди по достоинству оценить поступок? А если оценят, то как скоро они предпочтут отдаться тьме, не умея иначе разбираться с мелкими затруднениями?

В качестве основного затруднения перед главным героем Лукьяненко поставил проблему, которую тот должен обязательно решить — ему предстоит понять, кто мешает одолеть тьму и так ли необходимо следовать советам света. Получилось так, что победителей в этой борьбе быть не может. Дети обязательно вырастут и задумаются. А кто-то из них даже решит, будто раньше тьма была светлее, а Солнце так не досаждало пеклом и яркостью. Решил бы, не будь представленный Сергеем мир вымышленным, там, как стало ясно читателю, иные понятия о добре и зле.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К чему временные рамки? Прошлое — домыслы историков. Прошлого не существует. Прошлое изменяется по прихоти заинтересованных. Вчерашний день аналогично подвергается сомнению. Всё ли было так, как представляется? Посему предлагается забыть прошлое, перенестись в будущее, словно не существовало ничего, что произошло с человечеством. И само человечество подвергнуть сомнению. Пусть человечество станет проекцией пустоты, воплотив в себе тщету сущего, аки переработанный мусор, отбросив лишнее, обретя полезное. Человек завтрашнего дня — есть призрак, ставящий сомнения выше необходимости.

Должна была случиться летописная катастрофа, вымаравшая из памяти фрагменты истории, чтобы произведение Евгения Водолазкина могло восприниматься адекватно. Событийность на страницах «Лавра» насыщена деталями разных эпох, связанных в единое целое, словно выпал временной пласт. Пусть автор не согласится, но читатель понимает, произошло непоправимое, выразившееся в изменении понимания действительности. Возможные варианты: действует азимовская корпорация «Вечность», оставлен след для сотрудников андерсоновского «Патруля времени», давненько случился техногенный катаклизм ala «Страсти по Лейбовицу», либо нечто такое, что каждый читатель волен представить на своё усмотрение.

Учитывая тот факт, что Евгений Водолазкин — писатель начала XXI века, к тому же литературно ориентированный на Запад, приходится считаться с его желанием детально раскрывать проблематику интимной раскрепощённости (именуемую в узких кругах сексуальным реализмом) и приукрашивать текст отличным от гуманного пониманием жизни (так называемая альтернатива). Третьим аспектом, важным по состоянию на 2012 год, является ожидание автором конца света, дополнившим тяготы пациентов главного героя, массово страдающих половым бессилием.

Сам собой завязывается сюжет, проистекающий из необходимости рассказывать о тяготах понимания происходящего в лице даровитого парня, сходящего с ума от воздержания, готового броситься на первую доступную девушку (уже за то русское спасибо Водолазкину, что не дал волю рукам главного героя и не прельщал юнца мыслями о мужеложстве). И когда девушка зачала, оказал парень ей должное акушерское пособие. И пришлось принять ему страдания за содеянное (может быть по причине осознания неправомерности осуществления помощи без диплома хотя бы среднего медицинского образовательного учреждения). И подался парень, поставив сомнения выше необходимости (смотри первый абзац), бродить по моровой Руси. Отощал он, изменился до неузнаваемости. И вернулся после к родным Пенатам. И словно не жил, существовал во имя цели дожить до конца света.

Насколько поступки главного героя являются отражением его духовности? Тут ответ нужно искать в области психиатрии. Читатель это и сам понимает, видя, как главный герой принципиально отказывается от еды, то и дело считает себя обретшим новую телесную оболочку и постоянно беседует с только ему ведомым человеком, будто бы сопровождающим его всюду. Понятно, Водолазкин наградил главного героя душевной травмой, повлекшей отрешение от обыденности и атрофированное восприятие с ним происходящего. Не так опасно моровое поветрие, не страшит угроза оказаться повешенным: всё пустое (смотри первый абзац). Стремление быть, игнорируя необходимость страдать, аморфно подчиняясь судьбе — не причины для духовного роста. И если главный герой преобразится, значит случится чудо, либо будет задействован обыденный неумирающий всплеск романтизма, живущий в душе каждого писателя

Что до прочего, то «Лавр» — есть вольная фантазия, не требующая авторских объяснений. Водолазкин придумал мир для придуманного им же действия, наполнил придуманными событиями и даже попытался раскрыть суть изложенного перед читателем. Стараться понять, осмыслить и прочее — необходимость в малой мере осознать текст произведения. Осознания всё равно не наступит, так как нельзя осмыслить чужую фантазию.

Автор: Константин Трунин

» Read more