trounin.ru

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №3

Нет, господа-товарищи, в какой-то момент у читателя обязано появиться желание стать писателем, и писать так, чтобы другим было стыдно. Как же можно, не являясь прирождённым акыном, уподобится сыну степей, рассказывая другим о виденном? Это очень просто, для чего в случайном порядке достаточно находить информацию, более-менее подходящую под содержание. В какой-то момент может показаться, что получается нечто ладное. Только это далеко не так. Вот уже наступила для Дины Рубиной пора завершать трилогию, для чего требовалось найти силы, а их и не оказалось. Как итог, на страницы произведения попадёт информация различного рода. Читателю становится известно про писателя, желающего оставаться в тени, про писательницу, теперь польского происхождения, про палестинскую тюрьму, где заключёнными выдвигались требования, про аневризму мозга, про некое преступление, про факты о цветных алмазах. Серьёзно внимать всему этому у читателя не должно быть сил. Самое страшное в этом то, что писатель, особенно профессиональный, должен продолжать зарабатывать на кусок хлеба. Поэтому, в следующий раз, гораздо лучше взять пример с авторов в жанре фэнтези, выдавая вместо трёх романов — не менее двадцати. А теперь нужно уподобиться Дине Рубиной и сочинить нечто в её духе.

Читатель знает, почему дорожает бензин? В России это никогда не поддавалось логическому объяснению. Когда сырьё поднималось в цене, рост цены казался обоснованным, но когда сырьё дешевело, а цена продолжала расти: казалось вовсе странным. Всё просто: объясняли людям, указывая на необходимость восполнения издержек. Кажется, действуют механизмы рыночной экономики, только в чём её суть? Россия и рыночная экономика — несовместимые понятия. Не привык русский человек к вольной жизни, поскольку если его не принуждают другие, тогда уже он начинает принуждать других. Пока государство предпочитает воздерживаться от регулирования ситуации, тем занимаются сами граждане, предпочитающие наживаться абсолютно на всём, готовые торговать гнильём, в том числе и бензином низкого качества, предоставляя его на рынок за цену хорошего продукта. Поэтому нельзя придерживаться рыночной экономики в стране, где она не может действовать. Так уж исторически сложилось! И пока русский человек будет взывать к справедливости, он же вступит в сговор с иностранными партнёрами, дозволяя всякому пользоваться ресурсами России, но уже практически на дармовой основе. Читатель скажет, словно таково нынешнее время. Отнюдь, легко сослаться на русских же классиков, видевших, каким образом, в той же Европе, воспринимается стремление русского человека к уничтожению окружающего его пространства. Увы, хоть вспоминай стремление в советские годы, когда ставилась задача достижения результата в максимально короткий срок, для чего спокойно перекраивался ландшафт. Но и в том был положительный момент. К чему это всё рассказано? Просто надо было подвести читателя от одного к другому, связав цепочкой рассуждений, получив вроде бы ожидаемый результат, на самом деле ставший случайным.

Если бы первой на глаза попалась не новость о росте цен на бензин, а информация о начинающейся войне вакцин или загадочный закон о дозволении чиновникам становиться коррупционерами при форс-мажорах, то мысль могла течь в ином направлении. И уже не кажется, будто сказывать подобным образом станет затруднительным. Конечно, читатель волен потребовать написать роман в качестве примера. Да насколько это необходимо? Вдруг получится… Как тогда быть? Ничего смешного в этом нет, схема действительно работает, требует минимального приложения усилий, просто придумай действующих лиц, которым в окружении этого позволишь жить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №2

Как зудело плечо, как размахивалась рука, так и продолжило зудеть, продолжила размахиваться. Ничего не поменялось в изложении Дины Рубиной. Всё тот же стиль, всё же должный потоком сознания именоваться. Ведь не может автор выстроить ровное повествование, только о том и рассказывая, за что взглядом хватается. Вот увидит его глаз явление важное, сразу старается найти применение. Почудится конь, или не почудится, ему сразу найдётся на страницах произведения применение. Видимо, о том и подумала Дина Рубина, начав сказывать второе повествование из задуманной трилогии про наследие французской армии. Отчего-то это про цыган подумать заставило. Так уж захотелось Дине Рубиной.

Каких страстей стоит ожидать читателю? Будут страсти обязательно. Убийство ли, либо самоубийство: не важное обстоятельство. Замыслила замылить читателю взор Дина Рубина, только тем и занимаясь на страницах повествования. О весёлом скажет она, о грустном поведает, толком ничего не рассказывая. Таков он – поток сознания, всегда тяжёлый для восприятия. И пусть не юлят те, кто говорит, будто понравилось, словно все авторские изыскания им по нраву пришлись: обман легко уличается, уважение к таким людям стремительно падает.

Впору сказать, уже критиков не осуждая за увлечение постыдное, что допускается чтение поверхностное, ибо не следует стараться глубоко копать там, где колодца не выкопаешь. Известно читателю, насколько некоторые критики привыкли скудно знакомиться с обозреваемым произведением, в лучшем случае половину читая, либо первую и последнюю страницу, а то и обложкой ограничиваясь, заходясь речью после хвалебною или хулящею, в зависимости от цели преследуемой. Но есть критики, от корки до корки читающие, с трудом текст понимающие, они-то и есть самые страдающие, кто вынужден, по профессии или по призванию, сносить авторское стремление к слов выражению, ещё и силы находя, чтобы своё мнение о прочитанном высказать.

Пусть не сказано читателю, каковым произведением является вторая книга в трилогии в исполнении Дины Рубиной, из того не следует делать выводов. Должно быть понятно наиглавнейшее наблюдение, которое понимается без дополнительного напоминания. И читатель усвоил его. Ну, а если кому роман “Белые лошади” придётся по душе, то и такое случается. Потому литература и существует разная, всегда находятся ценители, способные разглядеть им интересное, когда другим может не нравиться.

А если на короткое мгновение задуматься, чему читатель станет внимать? Заметит, насколько велико у автора стремление сочетать разное, чему редко место в жизни находится. Говоря о чём-то, можно не только взглядом находить новое, но и позволять развиваться событиям, должным отстоять дальше, нежели автору кажется нужным. Этаким образом, почему бы и нет, можно до самого первого предка всех действующих лиц дойти – до Адама. Почему бы с него не начинать повествования? Да решила Дина Рубина ограничиться периодом нашествия Наполеона на Россию, всячески стараясь теперь подбивать под это повествование.

Читатель продолжает видеть лошадей, особо не придавая значения прочему. На обложке ли лошади, или на небе в облаках оных разглядел автор, или действительно цыганский табор оказал какое-то влияние. Отставим всё это в сторону, найти нужно силы для третьей книги из цикла Дины Рубиной.

У кого сохраняется интерес к повествованию, кто с прежней силой надеется, тот должен обрести ему нужное, так как прочие ограничиться предпочли бы произведением, ставшим для цикла первым, не задумываясь продолжать чтения. Бывает и такое, что бросишь начинание, не узнав, чего добровольно лишаешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №1

Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, родилась одна строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… на другую страницу перешла строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, написанного мало, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… дабы новой главы начиналась строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, нужно больше слов, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… последняя наконец-то строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, не иссякает строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… для второй книги родилась строка. Очень простым выглядит теперь ответ, зачем понадобилось так примитивно писать, просто иногда доживают писатели до таких лет, когда иначе не могут они поступать.

Попросим музу отойти от критического осмысления содержания произведения. Не нужна муза, где её присутствие вовсе не требуется. Возьмите для примера роман «Рябиновый клин» за авторством Дины Рубиной, задуманный первой книгой произведения большего. Уже плохо то, что автор не думал ограничиться формой малою. Может интерес какой он преследовал, может даже коммерческий. Да в чём может заключаться коммерция, если тираж большой созидается, а выгода издателю, словно продавать он решил со значительной скидкою? Вся беда в содержании, ибо не распробовал читатель произведения, не прельстился на обещания. Какой интерес родиться способен, когда первая книга словно оскомина? И это ещё ничего не становится ясным. Можно даже открыть тайну великую, омрачив с надеждой ожидающих: ничего не станет ясным и по завершению трилогии, ни к чему и ни о чём автор продолжит повествование.

Что за парад лиц сомнительных? Об этом вопросить следует. Зачем Рубина рисует портреты фриков, несносных мыслями? По приколу??? Али издеваться над персонажами вздумала? Дала одному герою имя странное — Изюмом нарекли будто родители. Стал он именоваться Изюмом Алмазовичем. На том не ограничился полёт фантазии, вскоре другой персонаж родился — Серенадой прозванный. Всё бывает в мире подлунном, с тем читатель не в силах поспорить, хватает безумия среди мыслей человеческих, и не такие имена в жизни встречаются. Да и будь такое рядом, то является редкостью. У Рубиной редкость стала оскоминой, часть быта составившей. Все такие на страницах её произведения, словно мир сократился до стен одного помещения, причём стен цвета жёлтого, причём дома такого же — жёлтого цвета.

О чём ещё задумает Рубина сообщить читателю? Как размахнётся рука, как раззудится плечо — в том есть только значение. И не скажешь, будто говорит Дина потоком сознания. Нет, не скажешь, ведь говорит она голосом, вроде к разуму призывающим. Не обо всём рассказывает, до чего думы доходят в момент текущего действия. Вернее, о том говорит, что в жизни редко случается. Как же так нужно измыслить повествование, чтобы рождались герои столь странные? Для того надо обладать талантом особенным, каковым, конечно же, обладает Дина Рубина. Пишет она, кому-то кажется то притягательным, готов он читать, даже делая выводы. Ну а мы, люди простые — без страсти к познанию глубин неведомых, остановимся перед «Наполеоновым обозом» в крепком задумье. Стоит ли продолжать внимать, когда голову разрывает от невосприимчивости? Разрешим то сделать самым отчаянным, кому терять уже больше нечего, кто текстами не давится, а глотает кусками и притворно наслаждается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждому произведению полагается становиться достоянием общественности в положенный для того срок. Не скажешь, чтобы Саша Филипенко не соответствовал данному параметру, всё-таки за «Возвращение в Острог» он получил приз читательских симпатий в рамках премии «Ясная поляна». Возможно, причина в том, что «Собиратель рая» за авторством Чижова для бесплатного чтения оказался недоступен. В любом случае, произведение «Возвращение в Острог» — это явный претендент на вручение «Русского Букера», продолжай премия существовать, либо вполне могло претендовать на «Новую словесность»: чего не случилось. Почему? Причина в создаваемом автором мире, где действующие лица страдают психопатическими расстройствами. Удивляет в этом ещё и сама номинация на «Ясную поляну». Не хочется думать, будто вектор развития премии переменился на стремление уподобиться западным наградным комитетам, где ничего человеческое не кажется чуждым, где писатели выжимают себя без остатка, сообщая такие детали, которые у классиков всегда оставались понятными по умолчанию.

Саша пишет о несчастливой судьбе несчастного парня, детдомовца, желавшего видеть вокруг лишь справедливость. Он не мог пройти мимо, если видел несправедливость. Когда ему хамили, он всегда обращался к участковому, если обсчитывали, требовал «Книгу жалоб». И живёт главный герой в месте, где нет ничего светлого, кроме острога, в котором ему предстоит побывать и самому в качестве обвиняемого в подстрекательстве подростков к самоубийству. Дабы разобраться в цепочке происшествий, извне приедет следователь, ещё одно действующее лицо с несчастливой судьбой, чьи пристрастия Саша описывал с чувством особого эстетства, ничуть не уступая Джулиану Барнсу. Кому-нибудь известно, чем любил заниматься герой «Предчувствия конца»? Он обсеменял едва ли не все стены собственного жилого помещения. Собственно, следователь у Филипенко занимается тем же, только в общественном туалете, пылко представляя образ покинувшей его жены.

Любит Саша поместить в повествование внутренние истории, в чём-то нравоучительные, а в чём-то опасные для подрастающего поколения. Где только уже не говорилось как правильно резать вены… Саша посчитал нужным сказать об этом ещё раз. Впрочем, кому надо, тот и так знает, остальные это делают без цели истечь кровью, стремясь добиться желаемого от окружающих с помощью примитивного шантажа. Вот история про собаку, которую ветеринар не стал усыплять, пренебрегая волей хозяина, выходив, но всё равно усыпил, так как оказался вынужден это сделать, вследствие всё того же психопатического расстройства у прочих действующих лиц. В рассуждениях Филипенко дошёл даже до статистики по самоубийствам среди сотрудников органов внутренних дел.

Однако, «Возвращение в Острог» является преимущественно детективом, так как читателю нужно догадаться, действительно ли виновен главный герой в причастности к самоубийствам подростков. Причём становится ясно — автор не сообщает важного, либо умалчивает занимательный факт. Обвинение строилось на том, что на всех местах самоубийств обнаруживался генетический материал главного героя. Причём, находили его и тогда, когда главный герой был в бездейственном состоянии под строгим надзором полиции. Филипенко специально строил повествование так, чтобы главный герой казался безвинно обвиняемым. Оставалось подвести доказательную базу. Это будет обязательно сделано, только главный герой к тому моменту станет глубоким инвалидом.

Собственно, какие реалии описывал Саша Филипенко в произведении? Увы, не ту Россию, если он подразумевал именно Россию, о которой хотелось бы думать, поскольку такое обычно происходит в пылком до выдумок человеческом сознании, истово стремящимся верить абсолютно всему, так как подобное для них обязательно должно где-нибудь существовать. И разгадка у Саши примитивная, мол, стоит человеку почувствовать лёгкость и красоту бытия, как он откажется возвращаться в мрачные подземелья у не совсем милых душе пенат. Увы, как бы того не хотелось, но человек всегда пожелает воссоздать вокруг себя ад, если привык к нему с детских лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написанному верить! Но зачем? Бумага всё стерпит! Всё ли? Мёртвые сраму не имут! А вы их спрашивали? Елизаров отошёл от темы магического реализма! Серьёзно? Он пожелал рассказать нечто о мире загробном, показав его через жизни живых! Вы сами-то в это верите? Это столь же верно, как утверждение: земля — есть одеяние для гроба! Что ещё? Выражение: если ты такой умный, почему ты такой мёртвый. Разве там так было? У Елизарова так! А в оригинале? Скажи! Такой бедный? Возможно! И как быть с самим Елизаровым? Читать и восхищаться! Может с тем же усердием приняться за чтение Стига Ларссона? Такого не знаем! Девушка с татуировкой дракона? Это не имеет отношения к Елизарову! Посмотрим…

На самом деле, как не находи сил для выражения мысли о романе «Земля», Елизаров написал продуманное произведение. Он повёл героя повествования с юных лет до лет не совсем юных, и не совсем зрелых. Герой пройдёт путь от скитальца по городам, вслед за неуживчивым отцом, вплоть до участия в разборках похоронных служб. На страницах постоянно будут возникать образы кладбища, как неизменной судьбы героя. Для него и песочница станет кладбищем, так как там будут хоронить насекомых и мелких животных. И службу в стройбате он запомнит, так как постоянно копал землю, в том числе и под гробы. Даже девушку полюбит, которая будет утверждать, будто уже мертва. Оттого и формируется мнение — особого разнообразия Елизаров читателю не предлагает. Однако, наполнение от этого нисколько не пострадало.

Нельзя говорить про «Землю» в общем, невзирая на однотипность раскрываемой Михаилом темы. Чем-то роман всё равно западёт в душу. Хотя бы необычной трактовкой происходящих событий. В той же песочнице никто не додумывался видеть место для захоронения. И о стройбате многие не имели представления, толком не понимая, каким образом устроен изнутри этот род войск. Да и технология земляных работ — тайна за семью печатями. Кто-то прежде задумывался о том, на какие классы делится грунт?

Магический реализм видится по присутствию в сюжете особых часов, отвечающих за жизнь главного героя. Если они остановятся — он должен умереть. Так читатель и не узнает, насколько приводимая в романе информация соотносится с действительностью, поскольку нет веры в возможность герою умереть, стоит ему забыть завести часы. Однажды Елизаров покажет надуманность этого. Единственное, чему следует верить, только часы остановят ход, о данном персонаже Михаил напрямую больше не повествовал, сообщая о нём опосредованные сведения.

Самое основное, из-за чего «Земля» может быть интересна, описание войн похоронных служб. И без того понятно, каким образом должен быть устроен этот бизнес, построенный на смерти. Описывать его особой надобности не имеется. Но почему писатели должны обходить этот момент стороной? Все, кто связан с похоронами, имеют право на место в литературных произведениях, особенно современных. Войны действительно разворачиваются, редко с жертвами, чаще основанные на необходимости передела сфер влияния, дабы всё сделать для того, чтобы вода текла под лежачий камень. Хороший похоронный агент всегда найдёт способ заработать. А хороший руководитель похоронной службы иногда способен достигать если не высших, то хотя бы местных эшелонов власти, занимая основную руководящую должность в отдельно взятом сегменте.

Тут более не будет слов, ибо написанному следует верить, ибо мёртвые сраму не имут, ибо это не должно касаться лично Елизарова. Одно точно — «Земля» не зря написана.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Невероятно трудно рассказывать про писателей, сумевших сообщить о себе достаточно при жизни. Это порождает невозможность интерпретации фактов, должных подаваться в авторской редакции. Остаётся затрагивать моменты, которые писатель обсуждать не стал. О чём умолчал Лондон? Он мало говорил о детстве, о семейной жизни, но информация об этом находится в его письмах. Зато о юношестве, писательском ремесле, путешествиях, тяготах — им сказано предостаточно. Порядком сказали и биографы, в меру довольно изложив от них требуемое. Что оставалось Андрею Танасейчуку? Грамотно скомпоновать, представив текст на читательский суд.

Андрей Танасейчук — специалист в области американской литературы, особенно её периода с XIX по начало XX века. Составив жизнеописания Амброза Бирса, Майн Рида, О. Генри и Эдгара По, Андрей принялся рассказывать о наиболее именитом американце — про Джека Лондона. Вероятно, иначе не приходится судить, как раз потому Джек Лондон и приковал интерес Танасейчука. Быть специалистом в области и обойти столь именитого писателя — непозволительное упущение.

Говоря о Лондоне, все вспоминают обстоятельства рождения писателя. Но лишь Андрей брался утверждать однозначно — Джек не знал, кто является его отцом. Танасейчук посчитал нужным упомянуть пристрастие писать на астрологические темы у человека, которого традиционно принято считать за отца Лондона. Об отчиме Андрей практически ничего не говорил, лишь обозначив обстоятельства, почему тот стался немощен помогать семье, вследствие чего Джек с юных лет оказался вынужден постоянно зарабатывать деньги, находя слишком мало свободного времени на увлечения.

Традиционно Танасейчук рассказывает про следующие обстоятельства: как Джек был устричным пиратом и борцом с ними, как плавал к Курильским островам, где бил котиков, как трудился на джутовой фабрике, про первые рассказы, об армии Келли, Аляске, про появление устойчивого желания писать, про Анну Струнскую, про пристрастие к алкоголю, о неудачах, связанных с горемычным путешествием на Снарке, про постоянный крах надежд. Кроме того, Андрей сообщил про первые увлечения девушками, охлаждение отношений с первой женой, подробно про корреспонденции с Японской войны.

В целом надо признать, ряд любопытных обстоятельств читатель всё же узнавал. Кто не был знаком с письмами Джека Лондона, находил интересные подробности. Преимущественно это касалось пребывания на Японской войне, где нашлось место недопониманию. Джек никак не видел в японцах людей, способных быть близкими американцам, что во многом связано со стойким комплексом величия белого человека, причём с упором на англосаксонское происхождение. Но Танасейчук посчитал возможным представить русских гораздо ближе по духу, должных быть понимаемыми Лондоном за белых людей.

Другой любопытный факт — объяснение пожара в Доме Волка, в строительство которого Джек Лондон вложил наибольшее количество средств и сил. Версия о завистниках была отвергнута, так как американцами было проведено расследование, пусть и через восемьдесят лет после происшествия, были высказаны домыслы о способности некоторых материалов самовозгораться, того же скипидара. Версия вполне способна иметь право на жизнь, что не исключает более прозаических причин, к чему Танасейчук внимания не проявил.

И, как всегда, берясь за биографию Джека Лондона, ожидаешь увидеть очередное мнение о смерти писателя. Сам ли он пожелал умереть или то явилось роковой случайностью? Или всё-таки у Джека закончилось здоровье? В словах Андрея нет явной уверенности, он скорее согласился с точкой зрения Ирвинга Стоуна. Однако, раз Танасейчук упомянул скипидар ранее, мог развить тему далее, поскольку говоря о чрезмерной пропитке строившегося дома данным веществом, Андрей мог поинтересоваться, какое воздействие оказывается на организм, вроде развития почечной недостаточности, которая и стала основной дисфункцией, заставившей Лондона принимать наркотические анальгетики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Александра накопилось немного заметок о жизни. Им следовало найти место. И вот опубликован сборник «Нью-Йоркский обход», вместивший записи за четырнадцать лет. Что в них? Основное — описание национальных различий. Далее — мысли автора о происходящем с ним и с другими. Последнее — пациенты с онкологическими заболеваниями. Но Александр посчитал нужным поставить на первое место пациентов, на второе — мысли, на третье — национальные различия. Так желалось ему самому, тогда как писал он об определённом. Он и не мог иначе поступать. Разве получится неподготовленному человеку понять сплав культур, располагающихся в одном месте? Александр переехал жить в США, там стал онкологом, столкнувшись не с безликими пациентами, а с людьми, с их яркими особенностями, разнящимися от происхождения, воспитания и социального положения. Вот для понимания людей и нужно обладать солидными знаниями, обычно приходящими со временем, поскольку такому нигде не учат.

Медицина в США — особенная. Тут нужна медицинская страховка. Если её нет — требуется платить деньги за лечение. Но если пациент беден, ничего не способен дать, тогда его лечат абсолютно бесплатно. Вернее, существуют определённые фонды и программы, оплачивающие лечение несостоятельных пациентов. И так сложилось, что к Александру попадали на приём как раз самые неблагополучные слои населения, либо о других он предпочёл умолчать. Конечно, гораздо интереснее рассказать про выходки нищих, относящихся к себе наплевательски, чем о богатых, обеспокоенных необходимостью излечения. Во всяком случае, имелись и среди безденежных адекватные люди, только с иными запоминающимися чертами.

Первый пациент на страницах — суетливый человек. Ему полагается соблюдать строгий постельный режим. Он же слоняется по больнице, либо уходит на улицу, чтобы купить алкоголь. Такого бы выписать за нарушение внутреннего распорядка. Однако, он продолжает находиться на лечении. Иной пациент вовсе не желает лечиться, пропуская сеансы и выбирая негативный исход, несмотря на полную возможность выздоровления. Это в части непосредственного подхода к людям, видя в них непосредственно пациентов. В остальном, люди описывались Александром в связи с их национальными особенностями.

Такие же особенности есть во всех, с кем связан Александр. Он и рассказывает, насколько в США всё поделено по определённому принципу. В одной больнице медицинский персонал состоит, например, из индийцев, в другой — из корейцев. Человек прочей национальности там требуется для единственной цели — быть посторонним, кого можно обвинить во всех смертных грехах. Особенно много Александр рассказывал про корейский медицинский персонал, про их отношение к необходимости уважать старших. Впрочем, кореец корейцу рознь. Если кто-то придерживался традиций, кто-то мог их полностью игнорировать. Но, несмотря на это, находить общий язык было необходимо со всеми.

Касательно мыслей. Александр, по своей медицинский специальности, побывал в разных частях света и странах. Бывал он в Африке, о чём писал в прежних книгах. Теперь решил рассказать про посещение Индии, куда отправился по профессиональным обязанностям. Но в Индии нет описания пациентов, только культурные особенности, вплоть до того, что иудей рассказывал Александру, как много общего у иудаизма с индуизмом. Более того, скорее всего индуизм и стал исходной точкой для иудаизма.

Есть единственное обстоятельство, требующее дополнительного пояснения. Александр изменил все имена в заметках. Ему показалось нужным сделать подобным образом. В плане пациентов то несомненно правильно. В остальном, на авторское усмотрение.

Именно таков «Нью-Йоркский обход». Труд Александра Стесина позволит дополнить копилку любопытных фактов о многообразии человеческих нравов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Воровать, портить, ломать, подменять одну правду другой — присущие человеку качества с древнейших времён. Ничего не меняется и в наши дни. Изменяются методы, тогда как суть остаётся неизменной. В век цифровых технологий, когда информация способна разноситься по миру со скоростью света, кто-то обязан регулировать её поток, но будут и те, кто обладает способностью останавливать её распространение, усиливать скорость, либо изменять содержание. Собственно, к тому хакерство и стремится, тогда как прочее — забавы, уже сегодня ставшие историей.

Даниил Туровский взялся за малую составляющую хакерства — русскоговорящую. Для того он начнёт не из самого далека, с увлечения подростков в конце восьмидесятых и в начале девяностых играми на приставках. Казалось бы, невинное занятие. Стремление к будущему увлечению формировалось со школьной скамьи. Туровский и говорит, когда человек становился не просто программистом, а хакером, тогда его жизнь уподоблялась американскому боевику. О самых громких случаях Даниил постарался рассказать. Остаётся гадать, сколько случаев хакерских атак потонуло в безвестности, поскольку их организаторов так и не смогли вычислить.

Хакерство потому и расцветало, что не имелось никаких законов, способных ограничить их деятельность. Даже публиковался журнал «Хакер», на страницах которого прямым текстом с примерами сообщалось, каким образом взламывать сайты, воровать деньги с кредитных карт и многое прочее. Популярность журнала возросла до таких вершин, вследствие чего в самой отдалённой части России могло не быть никаких периодических изданий, зато журнал «Хакер» неизменно находился. На это издание Даниил чаще всего и предпочитал опираться на страницах «Вторжения».

История за историей: от удовлетворения собственных амбиций по обогащению до политической борьбы. До становления Шойгу министром обороны, никто всерьёз талантливыми программистами не интересовался. Те вели борьбу на собственное усмотрение, чаще направленную на внешние источники. То есть будто существовал негласный кодекс: российское не трогать. И хакеры не трогали, если не желали быть привлечёнными к уголовной ответственности. Поэтому они могли взламывать сайты иностранных организаций и органов власти, либо устраивать атаки, парализующие их работу, чем чаще всего и удовлетворялись.

Туровский неизменно будет вести речь к иному осмыслению хакерства. Хакеры уподобятся бойцам невидимого фронта. К тому всё в итоге и приведёт. На самом деле, нужно только задуматься, Мировая война давно началась, причём называться она должна Информационной, а то и просто Кибервойной, можно дать ей именование и Второй Холодной войны. Сражение происходит вне внимания, подчас никто не знает о её ведении. Однако, хакерство уже сейчас реализует принцип власти — кто управляет информацией, тот правит миром.

Не зря Туровский сообщает про Фабрику троллей. Это не хакерство в чистом виде, но умелое вбрасывание сведений, заставляющих неокрепшие умы думать, будто так оно и есть. Вполне следует предполагать, умение получать доступ к сайтам и подменять информацию, есть первый шаг к кибернетике будущего — умении программировать человеческое сознание. А так как это взаимосвязанные явления, значит и результат будет всегда получаться таким, какой требуется задумавшим его получить.

Итак, в России создаются кибервойска, страна готовится перейти к новой фазе существования, нужно научиться не столько атаковать, сколько защищаться. Однако, возникает другая проблема, хакеры вступают в такую же новую фазу, нисколько не согласные удовлетворять чужим представлениям о требуемом. Как быть? Учиться существовать в изменяющемся мире. Отныне, хакер-индивидуалист не будет из себя ничего представлять. Более того, хакеры станут безвестными, воплощая не себя, а специально созданные объединения. Но это уже другая история, до чего Туровский дойти в повествовании не успел.

Автор: Константин Трунин

» Read more