Category Archives: Модернизм

Венко Андоновский «Пуп света» (2022)

Андоновский Пуп света

Разобраться с творческими аспектами от Венко Андоновского не так-то просто, особенно ничего не зная о литературных трудах данного писателя. На первых порах можно запутаться, пожелав прочитать «Пуп света», вместо чего находя лишь упоминание «Пупа земли» — более раннего произведения. Проблему усугубляет едва ли не одинаковое название, различающееся в оригинале лишь окончанием. Пока с этим не разберёшься, не поймёшь, в чём суть разности понимания в прочитанном. Не говоря уже о не самом простом способе подачи текста.

Как же вникать в содержание произведения? Придётся пройти тернистым путём из постоянных возвращений назад. Не один раз предстоит переосмыслить прочитанное, продолжая чтение. Согласится ли читатель с точкой зрения непосредственно писателя? В том есть доля сомнения. Нужно быть подлинно проникнутым христианством, причём на этапах его формирования до раскола между западным и восточным направлением. С первых страниц Андоновский пишет словно прописные истины, делая их будто откровением для читателя. Насколько должен быть мягким ум, чтобы в таком видеть до того неведомое? Но если Венко писал «Пуп света» с ориентацией на европейского или американского читателя… Тогда вполне такие истины сойдут за раскрытие скрываемых от них тайн бытия, до которых они почему-то редко доходят самостоятельно.

Европейцы вспоминаются не зря. В произведении звучит явный укор издательствам Франции, отказывающимся принимать к печати произведения писателей Северной Македонии, не видя в них ценностей определённого толка. Аналогичный отказ звучит и от издательств России, тогда ещё продолжавших смотреть в рот европейцам, желая приобщения всё к тем же ценностям определённого толка. К 2023 году укор от Андоновского окажет воздействие, хотя бы пока только в России, чему свидетельством примечание литературной премией «Ясная поляна» (до того, к слову, к тем самым определённым европейским ценностям проявлявшей явную симпатию).

Поведение европейцев непосредственно в Северной Македонии видно по персонажу из Дании. Этот гражданин Европейского союза приехал развратничать. Он считает себя хозяином положения, принуждает прочих к исполнению всех его прихотей, в основном требуя плотских утех. Он считает, за мелкую купюру перед ним раскроются все двери, ему везде дадут постель, и выйдут, дабы не мешать. На этом же датчанине главное действующее лицо произведения будет вынуждено доказывать истинность христианских убеждений, когда датчанин впадёт в немощь, уже вне воли нуждающийся в необходимости поддерживать его существование. Читатель может самостоятельно сделать глубокие выводы из сложившегося положения.

Отдельного внимания заслуживает персонаж, испытывающий страсть к чтению заметок на страницах книг. Кто-нибудь задумывался, насколько порою интересно знакомиться с чужими мыслями людей, читавших книгу до тебя? Они поступили кощунственно, подчёркивая приглянувшиеся им строки, где-то внося правки, чаще оставляя собственные суждения на полях. Иные готовы обзавестись библиотекой подобного рода книг, пусть и разными экземплярами одного и того же издания, но прочитанного разными людьми. И пусть Андоновский построил на этом некоторый сюжет, стоит ли поддаваться стремлению находить единство душ с теми, кто не сдержался и испортил библиотечное имущество? Читатель и тут сделает глубокие выводы из прочитанного.

Так есть ли о чём задуматься? Пусть «Пуп света» читают в Европе, смотрят на себя со стороны. Только европейцы скорее увидят явление отдельного датчанина, нежели разглядят в нём самих себя. А вот то, что в восточной Европе за европейцами с запада готовы убирать нечистоты, кормить с ложечки и не давать умереть от беспомощности: найдёт отклик для радости в их сердцах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александра Николаенко «Муравьиный бог: реквием» (2021)

Николаенко Муравьиный бог

2023 год — проклятый год на литературные премии в России. Посудите сами, годом ранее прекратили существование «Национальный бестселлер» и «Новая словесность». «Большая книга» выбирает лауреатами абсурдистику, причём члены жюри и сами читатели единодушны. «Ясная поляна» останавливает выбор на Андоновском и Николаенко, не менее абсурдных по содержанию. Каким образом удалось приметить Ачебе и Джафарова понять невозможно: они лишние на данном празднике. Но так как разговор касается преимущественно Николаенко, придётся пролить горькие слёзы по задуманному риску. Читатель помнит, на ком пресёкся «Русский Букер». И так уж получилось, что «Муравьиный бог» мало отличен от «Убить Бобрыкина». Едва ли не аналогичное пальто, накинутое для приличия на другое тело.

Однако, «Муравьиный бог» воспарил над «Пупом света», «Всё рушится» и «Его последними днями». Так и видится рука, должная положить конец. К тому же «реквием» — заупокойная месса. Могло подуматься, неизбежное вскоре обязательно случится. В лучшем случае — «Ясная поляна» прекратит существование. Риск был действительно велик. Но год пройдёт, премия вновь слегка видоизменится. То есть ничего плохого не случилось. Просто 2023 год был на редкость неудачным. Это нужно принять за свершившийся факт.

Не станем обращать внимание на мелочи, вроде имени «Саша» на обложке. Автору так захотелось. Манера подачи сохранилась прежней. Читатель будет вынужден идти по страницам из белых поэтических предложений, сложенных из таких вот выражений, друг от друга в виде отражений, коих в тексте множество скоплений, словно бы занятных наблюдений. Всё ради приятных впечатлений, ведь писатель точно гений. В том не может быть сомнений! Нужен ли был подобный модернизм? Оказалось, что да. Книга отмечена литературной премией, автор доволен полученным результатом. Значит, ещё не одна книга будет написана в схожей манере. Раз есть спрос, будет и предложение. Но насколько тяжёлое это чтение!.. Заразное всё-таки во строках изложение.

История у Николаенко незамысловатая. Внук попадает под влияние бабушки. Та выражается стародавним говором, вспоминает слова, которые в ходу лишь в разных частях страны, либо не используются века с семнадцатого. Зачем ей вехоткой натираться, утираясь после ширинкой? И где-то рядом влагалище припрятано. Такого рода погружение разумно у Владимира Личутина в трилогии «Раскол», где как раз и век семнадцатый, и говор потому соответствующий. Не будет удивлением, если она оттуда прямиком и шагнула на триста пятьдесят лет вперёд. Какая от того польза содержанию? Никакого.

Что внуку от всего этого? Мучение. Желает спокойно проводить дни. У него не получается. То заведёт воронёнка, будет радоваться. Ему же всю душу за то вынут, после чего кот благополучно птенца съест. Трагедия и мрак! Психологическая травма до конца жизни. И чему бы внук не порадовался, результат всегда одинаковый. Читатель даже не удивится, если «Муравьиный бог» окажется предысторией к «Убить Бобрыкина». Немудрено, почему действующее лицо будет пытаться найти мыло и верёвку, мечтая положить конец мучениям, причём не всегда своим, а чаще — желая прекратить мучения других.

Самое удивительное во всём этом то, что при «Ясной поляне» существует школа для литературных критиков. Неужели никто из подрастающего поколения не способен направить премиальный процесс в нужное русло? Или чем более изощрённый текст, тем занимательней выходят рассуждения? Критикам необходимо находить нужные слова. Ругать Николаенко они не могут — согласно премии «Муравьиный бог» является лучшим из предложенного для чтения в отчётный период. Или кто-то изначально плохо провёл отбор произведений?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрий Буйда «Дар речи» (2023)

Буйда Дар речи

Годы идут, Буйда остаётся неизменен. Он пишет в том же стиле, ни в чём ему не изменяя. Тот же преобладающий надо всем абсурд. В чём же секрет успеха? Как издавна повелось в любом художественном ремесле, чем непонятнее, тем для более искушённых. То есть нужно видеть скрытые смыслы. И чем непонятнее, тем таких смыслов можно увидеть гораздо больше. Даже возникнут разногласия. Всякое кривое слово будет сразу же перечёркнуто обвинением в скудоумии. Тебе скажут о твоей неспособности понять прекрасное творение рук человеческих. Скажут, насколько отдалённым должно быть искусство от толкования скучного обывателя. Человеку полагается испытывать мучения. Он должен вникать. Для него не подразумевается лёгкой прогулки. И если у великих мастеров абсурда случаются вполне очевидные по простоте вещи, то при знакомстве с очередным трудом Юрия задаёшься вопросом: неужели вот оно, то самое, очевидное и понятное. Увы, «Дар речи» не такой.

Годы идут, Буйда становится менее экспрессивным. Уже нет вакханалии на страницах. Быть может его попросили убавить разудалость в использовании ряда образов, не побуждая читателя к ощущению тошноты. Пусть в действии появится труп. Никто не станет задумываться над наполнением сей человеческой оболочки, разбирать на составляющие части, подвергать экспериментам. Достаточно того, чтобы труп периодически упоминался. Он станет загадкой для читателя. Кто всё-таки убийца? И насколько следовало искать оправдания? И почему труп появился поздно? У Чернышевского всё случилось сразу, читатель был заинтригован. Спасибо, Юрий не назвал читающего дураком. Да и причём тут Чернышевский?

Годы идут, Буйда задумывается над цельностью сюжета. Не просто движение вперёд по прихоти необходимости наполнения строк, целенаправленное развитие событий. Суметь бы отделить одно от другого, потому как Юрий ушёл от прямого изложения, показывая события в разных временных промежутках, постоянно перескакивая от прошлого к будущему, после возвращаясь. В чём-то следовало остаться прежним. Читателю надо напрягаться, пока Юрию захотелось поразмыслить о чём-то другом. Почему тогда после написания нельзя было сложить фрагменты истории в прямой последовательности? Это искусство! Вам должно быть тяжело.

Годы идут, Буйда продолжает упрощать повествование. Но каким образом он сумел пленить современников? Нашедших в «Даре речи» нечто для них притягательное. Этаким образом ещё лет через десять Юрий заберёт главную литературную премию, хотя бы той же «Большой книги». Окажется, вполне можно написать очевидное, красиво его изложив, восхитив абсолютно всех. Почему-то думается, Буйда сумеет поразить воображение. Или это всё надуманно. Новое время потребовало отказаться от до того казавшегося необходимым. Стало нельзя сохранять тот стиль, который в ближайшее время запретят. Однажды законотворцы проснутся, запретив многое из литературных трудов, написанных благодаря имевшимся в предыдущие годы вольностям.

Году идут, Буйда пересматривает подход к литературному процессу. Не скажешь, будто «Дар речи» обладает хотя бы каплей понятности. Всё может свестись к случайности. Говорить увереннее не получится, надо быть постоянным читателем Юрия, изучать его творчество. Но на такой подвиг не каждый согласится пойти. Или спросить о том самого Юрия? Отчего-то кажется, его характер за прошедшие годы не смягчился. Интересно и другое, начал ли Буйда хранить свои труды? Неужели он продолжает творить, не оглядываясь на уже написанное?

Году идут, критик Юрия остаётся точно таким же созерцателем его творчества. И критик не знает, действительно ли Буйда остаётся неизменным. Но дар речи он имеет. Потому и говорит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Беляков «Парижские мальчики в сталинской Москве» (2021)

Беляков

В какой момент Сергей Беляков посчитал необходимым сойти на рельсы потока сознания? Причём настолько изощрённого, что информация подаётся блоками, когда каждый из них самодостаточен. Читатель вынужден каждый раз начинать сначала, после заканчивать, и вновь приступать к чтению следующего блока. Таким образом сложено всё повествование. В этих блоках собрана едва ли не энциклопедическая информация. Не проще ли было позаимствовать идею Кортасара из «Игры в Классики», заставив читателя не перелистывать страницы, а переходить к чтению следующих друг за другом сносок? Тогда бы и недопонимания не возникло. Либо создать произведение наподобие «Хазарского словаря» Милорада Павича, когда вся информация подаётся по главам, сложенным в алфавитном порядке. Суть ведь от этого не поменяется. Да хоть обратиться к творчеству Василия Гроссмана, взять образом произведения «За правое дело» и «Жизнь и судьба», тогда все бы сказали, насколько Беляков хороший беллетрист.

О чём повествуется в блоках? О футболе, о Сталинской премии по литературе, о прочем. А между ними, или непосредственно в них, происходит становление Георгия Эфрона (сына Цветаевой) и Дмитрия Сеземана. Они действительно рождены вне Советского Союза, теперь проживающие в Москве. Они обуреваемы страстями полового созревания, рвутся понять мир согласно нахождения по разным сторонам способности его познавать. Вся информация была доступна Белякову из оставленных ими же свидетельств. Требовалось свести всё под одно. Тогда-то видимо и произошёл слом в авторском сознании, Сергею хотелось рассказать больше, чем могла вместить книга. Он впитывал новые свидетельства, ими же наполняя страницы. Можно было действительно написать про парижских мальчиков в сталинской Москве, вместо чего взыграло желание набить содержание до отказа. Впору сказать, следовало семь раз отрезать написанное, сократив до подлинно необходимого объёма.

Сколько бы не возмущался данным словам Беляков, со стороны его изложение воспринимается за блуждание в поиске новых обстоятельств. Какая в сущности разница, какие тогда были цены, чем питались люди, какая температура была в разные годы, какие маршалы имели место быть. Достаточно сказать в общем. Но зачем приводить читателя в магазин, ставить у прилавка и перечислять ему все продукты на полках, называть цену на каждый из них. Это всего лишь пример манеры подачи информации. Беляков без спешки перечисляет все обстоятельства, словно тот самый переводчик, который изрядно добавил биологических наименований в «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна, не взирая на отсутствие оных в оригинальном произведении. Или Беляков возжелал лавров Дюма и Диккенса, выживавших за счёт количества написанных ими строк?

Что остаётся думать читателю? Проникнуть в чужую душу не так легко. Порою сам человек не понимает, каким его воспринимают окружающие. Можно бесконечно переосмыслять других, не умея понять себя. И другие тебя никогда не поймут, смотря на твою жизнь со своей колокольни. Что оттуда видно? Мелкие штрихи и детали. Были ли такими Георгий Эфрон и Дмитрий Сеземан, какими их представил Сергей Беляков? И настолько ли были они правдивы в излагаемых о себе свидетельствах? На эти вопросы одновременно легко и тяжело ответить. А учитывая чрезмерное расползание автора по событиям тех десятилетий, вполне можно заблудиться, свернув не туда. Лишь кажется, будто так оно и было. На деле — нельзя осмыслить прошлое, взирая на него из будущего. Ныне сложно внять людям, отстоящим от тебя на двадцать лет. Так отчего будет иначе касательно происходившего сто лет назад?

Главное понять, «Парижских мальчиков в сталинской Москве» погубил изощрённый поток сознания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Марина Степнова «Сад» (2019)

Степнова Сад

Годы прошли, Степнова осталась верной себе. Повествование точно такое же, каким оно было прежде. Кажется, к любому её роману подойдёт любая рецензия, написанная на её же книгу. Если довелось прежде ознакомиться с «Женщинами Лазаря» и составить впечатление, можно смело считать его аналогичным по содержанию. Ничего нового добавлять не потребуется. Однако же, литературные критики обладают умением говорить о книгах так, чтобы автору было немножечко стыдно, если это не конъюнктурные критики, самих книг не читающие, зато выдающие на-гора множество лестных эпитетов подобного рода произведениям. Поэтому, давайте снова о том же самом чуть другим словами.

Как рассказывает историю Степнова? Давайте представим колокольчик. Не спешите. Сконцентрируйтесь на колокольчике. Автор сообщит его цвет, поиграет с нюансами палитры. Задастся вопросом — насколько он звонок. Или не звонок? Точно не глух. Не может быть колокольчик глухим. Кхм… А как часто он используется? Или им пользуются? Или он пользует? А трогают ли его? Аккуратно срывают? Грубо рвут… Сколько раз? Сколько раз позавчера? Один раз? Подумайте… Сколько раз за неделю? Вы уверены? Кстати, про цветок шла речь или про маленький колокол? Загвоздка. Или автор попивал одноимённый газированный напиток, аналог сами знаете чего. Не знаете? Значит вы молоды. Он прозрачен как слеза. Речь сейчас про напиток. Он наполнен пузырьками газа. Или… кол о кол чик. Сколько скрытых граней.

Степнова тот случай, когда спасает краткое содержание или аннотация. Глазам своим не веришь. Правда? Такое есть в произведении? Кто эти люди, сумевшие разобраться с нюансами слов-колокольчиков? Если оно и было, то утонуло в прочих словах. Когда Марина задумывала сказать А, обмусолив его всевозможные характеристики, где-то промелькнул сюжет, чтобы продолжить рассуждениями о свойствах Б, дабы где-то между слов пролить немного сюжета, попутно разыскивая понимание прочим словам. Как через такое продраться читателю? Непонятно.

Но! Степнова нравится читателю. Каким же образом? Того не дано понять. Читатель ангажирован? Зачем это ему… Зачем-то. Приз зрительских симпатий от литературных премий «Большая книга» и «Ясная поляна». Каким образом??? Чёрт его знает. Неким образом «Сад» прошёл через отборочные этапы, попал в длинные списки, оказавшись в коротких. Или нужно рассуждать о более высших материях, сравнимых с художественным ремеслом? Чем полотно более отдалённое от понимания, тем оно большего внимания достойно. Касательно изображений — такое вполне можно допустить. Там кто-то обязан быть первым, чтобы уже тем обессмертить своё имя, выделившись из множества прочих мастеров. Но разве такое возможно в литературе? Чрезмерное нагромождение слов ничего не должно давать. Загадка.

Не стоит вспоминать прочих писателей, творивших в подобном духе. Они были обласканы читающей публикой, не побоявшись после этим людям плюнуть в душу. Степнова так поступать не стала. Ей нет смысла этого делать. Она продолжит создавать произведения, ничем не уступающие прежде написанным. Изменится ли сам читатель? Вероятность того имеется. Сможет ли Степнова вновь привлечь к себе его внимание? Так и произойдёт. Почему? Достаточно того, что имя автора на слуху. Всё прочее приложится.

Теперь, когда слова исчерпаны. Приходит время замолчать. Необходимо собраться с мыслями в ожидании нового романа от Марины Степновой. О нём будет не тяжелее рассуждать, ведь о романах Степновой думать нет смысла. Кто не согласен, продолжайте и дальше возносить все книги подряд, вы ангажированы в силу вашего склада ума, вы — самовольный конъюнктурщик, вы боитесь сказать честно о прочитанном. Или… Но не будем говорить о крупах. Подумаете ещё про кашу в головах, хотя подразумевался лошадиный круп, близкий к тому, что рядом с репицей, тогда как речь шла про осиплость голоса и лающий кашель. Довольно!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Тимур Кибиров «Генерал и его семья» (2020)

Кибиров Генерал и его семья

Эта история случилась в советские годы между 100-летием Ленина и 60-летием Октябрьской революции. Этого вполне достаточно. Можно узнать дополнительные обстоятельства, вроде городка Шулешма-5, имени главного героя — Василий Иванович Бочажок, его армейском звании — генерал. Что ещё можно рассказать? Может быть прочитать стихи? Давайте стихи. Особенно памятуя про любовь автора к поэзии. Ещё о чём-нибудь? Можно про интернет поговорить. Нет! Неважно! Интернет, значит интернет. Да хоть про колонизацию Марса можно поговорить, если бы автор того пожелал. Почему вы такому вдруг противиться решили? Он вам добрую часть повествования про секс станет рассказывать, смакуя пикантные детали. А как же генерал и его семья? Собственно, вы правы. Будет и такое. Более о книге можно не рассказывать.

Внезапно, уже в конце, автор посчитал необходимым рассказать про прошлое генерала, как он рвался на Мировую войну, будучи не достигшим призывного возраста, как решил эту проблему, но был ранен в пути. Что по итогу получилось? Служить ему пришлось в мирное время. И раз сумел достичь генеральского звания, не зря жил. Теперь уже точно можно заканчивать рассказ.

Нет, подождите, можно ещё про собаку рассказать. Какую? Вы правы. Пусть читатель сам находит, что автор писал про собаку.

Верно говорят, манера изложения автора свела произведение в пустоту. Он допускал постоянные отхождения для рассказов о постороннем. Смешалось всё! Генерал и его семья. Генерал и его прошлое. Генерал и его настоящее. Генерал и время, до которого он не мог дожить. Смешалась даже поэзия с генералом. Непростые были дни в доме семьи Бочажок. О чём читатель с подлинным, либо натужным интересом пытался узнать. Кто дошёл до последней точки, получает в награду звание молодца. Остальные такого звания, увы, не получают.

А как быть с признанием? Автор взял литературную премию. Все его поздравляли. Он, должно быть, пожал руку обошедшему его Иличевскому, быть может пожал руку Идиатуллину, не сумевшему его обойти, и вероятно дал доброе напутствие Елизарову, Рубиной и Макушинскому, удостоенных только приза зрительских симпатий. Признание было заслужено. Иного быть не может. Но куда смотрели читатели? Издатель книгу изъял из свободного чтения. Её долго не могли найти. Потом она появилась. И никто не кинулся её читать. Кто-то обещал прочитать после, в итоге до сих пор не прочитав. Высказать мнение о книге решилось ещё меньше… Потому как непонятно, каких слов можно удостоить данное произведение. Читатель этого текста и сам должен был понять, читая попытку критика осмыслить им прочитанное.

Критик может сказать единственное разумное. Отнести произведение автора к модернистическому направлению литературы, сделав выбор в пользу потока сознания. Сразу позволив себе вспомнить о литературных изысканиях Вирджинии Вульф: окно, небо, облака. В данном случае: гарнизонный городок, генеральские будни, авторская поэзия, бесконечные мысли на какие угодно темы. Тут бы и закончить. Но рано!

Самое время вспомнить Басинского. Неожиданно, согласитесь! Если произведение тебе не нравится, не следует себя мучить, пролистывайте его кусками. Скажете — так нельзя поступать. Взялся читать, тогда следует ознакомиться со всем текстом от первой до последней страницы. Ваша правда! Если вы хотите потратить время впустую, поступайте именно таким образом. У вас ничего в голове не останется. Конечно, можно разбирать текст на составляющие, находить в нём новые грани. Только ежели само произведение не хотят читать, ваши изыскания и подавно никто не прочтёт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владимир Шпаков «Пленники Амальгамы» (2017-2020)

Шпаков Пленники Амальгамы

К 2022 году мир практически сошёл с ума. Это произошло не одномоментно, оно тянулось к этому постепенно. И хорошо, что где-то безумию был положен конец. Но сделанное до того уже не воротишь, его надо рассматривать как историю человеческого помешательства, которое обязательно ещё вернётся. Почему? За каждым падением следует возвышение, чтобы вновь упасть. Правда, безумцы прошлого редко интересуют столь же безумных впоследствии. Как же быть тогда с «Пленниками Амальгамы» Владимира Шпакова? Будем считать, он поместил своих героев в мир Зазеркалья. Там царит сумасшествие. Только мир произведения не перевёрнут с ног на голову, он просто отражался от настоящего тех дней.

Со своей стороны читатель должен смотреть на «Пленников Амальгамы» в качестве осуждения самого себя. Не будь его интереса к произведению, быть может премия «Новая словесность» продолжила существование. У подобного рода литературы имелись поклонники, пожелавшие её вознести на Олимп именно читательского одобрения. Тогда как книга не удостоилась одобрения критического сообщества, отдавшего предпочтение ещё более безумным формам понимания бытия.

Как же читать книгу, столь безумную по содержанию? Читатель, имеющий адекватное представление о реальности, пожелает прикоснуться к содержанию лишь в случае интереса к миропониманию психически нездоровых людей. А может и нет. Такие суждения оставим для психиатров. Читатель видит на страницах сумбурное изложение в форме потока сознания. Шпаков брался описывать разное, не давая конкретики. Он мог начать рассуждать о Ницше, буддизме, хуматонах, Бетельгейзе, про фараонов и собственную мать, не забывая кормить героев произведения таблетками.

Не совсем неожиданно, вполне в духе литературы первых двух десятилетий XXI века, Владимир опустился до пошлостей. Русские писатели с усилием продолжали тянуть в литературу вульгарные образцы западной литературы, где описание низменных человеческих потребностей описывается с большим интересом, нежели прочие обыденные человеческие желания. Непонятно, насколько читатель должен иметь моральное уродство, дабы искать низменность в литературе, скорее желая найти оную в иных визуальных формах. К сожалению, редкий писатель понимает, насколько абсурдно помещать на страницы книги абсолютно всё. Разве не видят они в том гибель ими написанного для будущих поколений? Рано или поздно такого рода литература подвергнется полному уничтожению. А какой писатель творит ради забвения?

Другое дело, не каждый писатель способен создавать произведения иначе, нежели у него получается. Надо быть лучше знакомым с творчеством Шпакова для вынесения иных суждений. Вместе с тем, первое впечатление не позволяет обратить взор на иные литературные труды. Даже можно сказать почему. Так уж складывается, что современная русскоязычная литература практически лишена разносторонних творцов, имея повторение одного и того же из книги в книгу. Исключения практически не встречаются. Читатель может сам это проверить, прочитав произведения какого-либо автора от первого до последнего. Много ли он найдёт различий в манере повествования? Думается, и у Шпакова в произведениях найдёшь на страницах безумие.

Ничего не поделаешь, «Пленники Амальгамы» — ровно то произведение, которое написано в духе прочих номинантов и лауреатов ныне почившей премии «Новая словесность». Выдерживать подобное и дальше русская литература не могла. Да и кто бы позволил такому продолжать функционировать. Не будь Шпакова, кто-нибудь другой стал бы ещё одним гвоздём в крышку.

Смахнём слезу печали. Лучше русская литература всё равно не стала. Она далека от уровня классических лет. Даже далека от уровня советской литературы. Она продолжает оставаться на дне…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джулиан Барнс «Метроленд» (1980)

Барнс Метроленд

Книги Джулиана Барнса — пособие для психоаналитиков, исходящих в своей профессиональной деятельности от трудов Зигмунда Фрейда. Именно на примере Джулиана Барнса они могут доказать истинность абсолютно всех предположений, выдаваемых ими за истину. Да вот проблема в том, что Джулиан Барнс со своей самой первой книги («Метроленд» и был его первой книгой) и в книгах последующих — описывал практически одинаковое состояние главного героя, извечно инфантильного, живущего страданиями подростка. Может такое мнение утрировано, в творчестве Барнса могут быть иные нотки, для чего нужно поставить цель прочитать все труды Джулиана. Однако, когда из книги в книгу видишь страдания вокруг отростка, едва ли не баллады о самоудовлетворении мужчин, о том продукте, который вырабатывается для продолжения рода, то не думаешь, будто кто-то способен посвятить долгие часы чтению, постоянно знакомясь с произведениями, написанными именно в таком духе.

С первой книги Барнс стал писать в стиле постоянных размышлений, имя которым — поток сознания. Рассказывая историю взросления, Барнс делится с читателем будто бы любопытными фактами, о которых словно никто не знает. Например, в курсе ли читатель, что на французском языке слова «цивилизованный» и «сифилитичный» являются омофонами? То есть они различаются при написании, а вот при произношении — звучат одинаково. Можно об этом даже порассуждать, приходя к совсем уж несуразным выводам, когда цивилизованность словно подразумевает её носителей за сифилитиков. Это вам не русский язык, где управляя краном — можешь затопить стройку, пользуясь луком — наносишь слёзные раны, а подразумевая всеобщий мир, подразумеваешь именно всеобщий мир, так как мир потому и мир, что все люди должны жить в мире. Но это всего лишь русский язык, касательно французского языка всё гораздо печальнее, если доверять именно Барнсу.

А вот забавная ситуация: ребёнок спрашивает у родителей, что означает слово «евнух». В самом деле, какое же значение может быть у этого слова? Читатель должен понимать, насколько Барнсу тяжело осознавать, будто кто-то из мужчин может жить без такой части тела, каким является половой орган. Это ведь немыслимо. О чём вообще в таком случае можно писать? Будь главным героем у Барнса евнух, то либо содержание произведения должно было ограничиться малым количеством страниц, либо наполнено бесконечными стенаниями о преждевременной утрате. Главный герой только и жил бы воспоминаниями, не способный избавиться от рефлексии. Впрочем, Барнс и про такого человека ещё успеет рассказать, когда понадобится изложить историю старика.

Если же Барнс начинает пользоваться в качестве вспомогательного инструмента Камасутрой, тут уж читатель должен сохранять спокойствие. Уже хоть какой-то прогресс, далёкий от описания самоудовлетворений. Однако, Камасутру можно изучать в гордом одиночестве, отчего читатель всё-таки должен смириться с неизбежным, всё с тем же страданием главного героя Барнса, по авторской воле продолжающего страдать от возбуждения, которое только и будет пытаться скрыть от окружающих. Ничего с этим не поделаешь, про другое Джулиан и не думал писать.

Говорят, первый блин всегда выпекается комом. Виной тому неумело подобранные пропорции теста. Повинна может быть и сковородка, не по технологии смазанная значительным количеством растительного масла. Но был ли комом дебют Барнса? Кажется, он замешал тесто по такому рецепту, который сразу же стал его излюбленным. И если он заслужил читательское внимание, то нет необходимости сходить с намеченного пути. Всяческое признание только убедит его в верности принятого решения. И ведь Джулиан Барнс окажется писателем с большим именем…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Петер Хандке «Женщина-левша» (1976)

Хандке Женщина левша

Будь неладен магический реализм. Причём неважно, какой именно он природы. Особенно будь неладен магический реализм, построенный на словах, без надобности вставляемых в предложения, и сами предложения, без какой-либо надобности вставляемые в абзацы. Видели кошку? Мимо пробежала. Бери для примера хоть латиноамериканский образчик, либо опирайся в суждениях на творение австрийского автора. Разве Хандке окажется перед читателем? Или всё-таки создастся впечатление о подобии труда Маркеса? Разве только приходится говорить про колорит, которого стремятся придерживаться писатели, хотя по наполнению их историй сущность кажется поразительно одинаковой. Опять кошка! Будьте внимательнее…

Под дуновение ветра, успокоив волнение в чреслах, можно переходить к пониманию наполнения одного из трудов Петера Хандке, к повести «Женщина-левша. И пока ветер продолжает выходить, сделаем лицо попроще, будто ничего не понимаем. В самом деле, пучится земля под ногами, а не разверзается пучина между. Кошка!

Что у Петера за сюжет? Есть мужчина, чья работа носит разъездной характер. Он постоянно вынужден перемещаться между городами, порою совершая поездки в другие страны. Что до его семьи, они словно живут отдельно, поскольку никто не ждёт возвращения этого мужчины домой. Холодность сохраняют абсолютно все, имея безразличное отношение. Может они привыкли — жить собственной жизнью. Когда мужчина возвращался, ребёнок не стремился к отцу. И жене не было дела до мужа. Вернее, она хотела от него отделаться, мечтая зажить личной жизнью. Как говорится, коли ездил в Финляндию, найти себе финку, и живи финской семьёй, не надо думать, будто нашёл в своей законной жене шведку: подобия шведской семьи ждать не должен.

Читатель волен определить действие за сумбурное. Ещё бы на кошек чаще внимание обращал. В поведении женщины следует видеть нечто несуразное, порождённое взбалмошностью характера. Или надо довериться Хандке, потому как главная героиня — далеко не левша, как это может показаться. Левшой является персонаж английской песни, которую Петер любезно предоставит под конец повествования. В той песне оказывалось, что женщина-левша всегда и везде оказывается своей, способная подстраиваться под любые обстоятельства, причём об её особенности догадаться довольно сложно, разве только обратить внимание, в какую сторону смотрит ручка кружки.

Смотрите, кошка прячется за шторой.

Муж так и не поймёт, на каком основании жена стала ему противиться, указывать на дверь, утверждая на праве жить раздельно. За собой он не чувствовал вины, потому как её не было. Казалось, скоро наступит полное расставание, последует развод. Просто так жене захотелось, без объяснения причин. Может в Австрии так принято, по воле женщины уходить из дома? Иначе и не объяснишь, почему муж согласился с капризом жены, периодически возвращаясь, желая разобраться в происходящем. Чем же предпочла заниматься жена? Ничем особенным, всего-то возвратится к прежнему увлечению — к переводу французской литературы. И не только! Иногда её будет тянуть на заигрывание с работодателем. Может Хандке чего-то не договаривал? Слушайте, поймайте уже эту кошку, хватит ей мозолить глаза!

Вот и ослаб ветер. Надо озаботиться правильным питанием, из-за которого возникают подобного рода затруднения. Да вот с едой ты понимаешь, каким образом нужно поступать, заранее зная, чего от чего можно ждать. Всякое случается. Кошке ведь тоже молоко не всегда впрок идёт. Касательно литературы гораздо труднее, можно зубы сломать, ими же подавиться, так и не поняв, грыз молочный или гнилой зуб, а может тебе достался зуб мудрости — никому ненужный. Но у всякого всегда останется собственное мнение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ганс Леберт «Корабль в горах» (1955)

Леберт Корабль в горах

Для знатока австрийской литературы должно быть известно имя писателя Ганса Леберта. И должен быть знаком такой факт, согласно которому Леберт избежал призыва в германский вермахт. Причиной стало заболевание шизофренией. Насколько оно было надуманным? Судить о том лучше по произведению «Корабль в горах», где происходящее описано в чрезмерно мрачных тонах, а антураж оказывался далёким от привычного. Читатель может подумать, будто перед ним работа в духе магического реализма. Лишь в данном случае придётся признаться — Леберт умело притворялся шизофреником. Но если Ганс писал произведение, подменяя реальность подобным вымыслом, придётся крепко задуматься, до какой степени этот артистичный человек сумел вжиться в образ. Так или иначе, но «Корабль в горах» — произведение не для каждого, только для способных принимать животный ужас таким, каким он порою становится очевидным любому из живущих на планете.

Герой повествования вернулся с войны, теперь он предпочёл отказаться от суеты, отправившись в родную деревню. Та деревня располагалась далеко от цивилизации, с автобусной остановки до поселения предстояло идти порядка четырёх часов в гору по грунтовой дороге. В деревне нет ничего, что стало привычным для человека. Местное население словно пребывает в средневековье, умея обходиться без электричества. И особенности климата не позволяют предполагать, какая погода будет через несколько часов. Всегда может статься, что от обжигающего солнца до обильно выпавшего снега проходит едва ли не мгновение. Отсюда и следует понимать название самого произведения — герой повествования основную часть времени проводит в доме, дом является чем-то вроде ковчега, и ничего более не существует. Одно будет смущать читателя — прошлое. Так и не станет понятным, зачем потребовалось бросать жену в городе, из-за чего возникли разногласия, поставившие крест на отношениях.

Читатель продолжит недоумевать, когда в деревню приедет девушка. Предварительно жена написала письмо, уведомляя о приезде знакомой. Эту девушку будут звать её именем, внешне она окажется едва ли не её копией… Кем же являлась приехавшая девушка? Герой повествования постоянно станет присматриваться, подмечая примечательные ему черты, всякий раз заставляя себя предполагать, видя в девушке собственную жену. На близкий контакт он не пойдёт. Девушка поселится на чердаке: немытая — от отсутствия воды, голодная — от нехватки еды, замерзающая — живущая вне тепла. Что к чему? Какие должен находить ответы читатель, постоянно задавая одинаковые вопросы, раз за разом отмечая неадекватность мыслей и поступков героя повествования.

Даже можно предположить, зная о должном произойти к завершению, герой повествования страдал психическим расстройством, не ведая, до какой степени он способен жить разными жизнями, о том ничего не подозревая. Находясь в ежеминутных сомнениях, герой повествования всё-таки придёт к верному заключению, когда будет обвинён в убийстве. Что об этом скажет Леберт читателю? Ничего! Убил кто-то другой, кто вторгся в дом, вступил в перепалку и нанёс смертельный удар. Куда же убийца делся впоследствии? Полиция решит — остался в доме, где был и до того, ниоткуда не приходя.

Адекватности от истории Ганса Леберта ожидать не стоит. Происходящее наполнено излишне мрачными оттенками. Очередная порция абсурда порождает прежние вопросы. Читателю оставалось нервно смеяться, наблюдая за развитием событий на страницах. Неужели такая история могла произойти? Если только в воспалённом воображении фантазёра, либо не в совсем здоровой голове. Впрочем, сошлёмся на магический реализм, тем объясняя все нелепости, встречаемые во время чтения. Ежели кому-то хочется разглядеть скрытый смысл, то разумно дать совет — излишне не погружаться, дабы не тронуться умом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 15