trounin.ru

Когда в одном месте собираются люди, то они о чём-то говорят. Чаще всего о пустом и малозначительном, что растворится в пустоте и не будет больше никого интересовать. Данное времяпровождение непродуктивно и позволяет прожить ещё один день, не отдавая ему должного значения. Между тем, потерянных мгновений не вернуть: вместо обогащения духовного внутреннего мира, происходит засорение мыслей шлаком. Для профилактики подобного отравления продуктами умственного брожения всегда можно взять книгу, где автор в увлекательной и поучительной форме доводит до сведения читателя всё то, чего тот в обыденной жизни лишён.

Сказки Вильгельма Гауфа — это короткие истории, рассказанные разными людьми ради развлечения публики. Бывает так, что идущие караваном купцы собираются тесным кругом после очередного перехода и рассказывают друг другу истории. А бывают и действительно сказочные ситуации, когда за отличный рассказ рабу могли даровать свободу.

Редко Гауф писал в антураже европейской действительности. Внимание этого писателя привлекали восточные мотивы, в которых кого-то обязательно обижают и в конце-концов справедливость будет восстановлена. Не все сказки Гауфа достойны ранимых детских созданий, если те не привыкли на ночь слушать ещё один ужастик за авторством Эдгара По. Большое значение Гауф уделял присказкам, объём которых мог превышать предваряемую ими историю.

Так ли важны сами сказки, если они являются плодом человеческих фантазий? Краснобаи могут сочинить многое — чаще всего их рассказы наполнены магическими событиями и в реальности они происходить не могли. Это не так важно, поскольку людям приятно послушать именно историю, не придавая её содержанию значения.

Гауф ломал восприятие реальности. Предлагаемые им события основаны на невозможном взаимодействии с окружающим миром. Это касается прежде всего основных действующих лиц, чья телесная оболочка оказывается ущербной в силу разных причин, вследствие чего им приходится изыскивать возможности для преодоления своего отличия от окружающих. Чаще всего на помощь приходят волшебные предметы и заколдованные люди, пострадавшие от злых чар.

Западные мотивы в творчестве Гауфа являются противоположностью сказаний о Востоке. Налёт волшебства сохраняется, но используется в очень мрачном антураже. Если дело касается корабля-призрака, то читатель сталкивается с горой трупов, а коли дело доходит до немецких лесов, то горячее сердце действующего лица вполне может оказался холодным, вследствие закономерных требований на то автора.

При богатом воображении каждая история Гауфа будет на вес золота. Если же смысл текста является для читателя превалирующим, то его ждёт разочарование — послевкусия не возникает. Безусловно, любопытно наблюдать за похождениями обделённых чем-то героев, а также внимать счастливому их избавлению от затянувшихся мытарств, но не хватает развернутости и конкретики.

Приходится признать, слишком часто Гауф использовал схожие приёмы изложения, сводившие большую часть историй к однотипности. И давайте в этом виноватым сделаем молодой возраст писателя. Очень жаль, что Гауф покинул наш мир, не дожив до двадцатипятилетнего возраста. Мы лишись возможности узнать множество потрясающих историй — остались сиротами.

Гауфа ныне ценят за такие его произведения, как «Маленький Мук», «Карлик Нос» и «Холодное сердце», не подозревая о существовании новеллы «Молодой англичанин», заслуживающей внимания гораздо больше, чем всё остальное творчество Вильгельма вместе взятое. В ней от сказки только крупица вымысла, дабы оправдать глупость людей, не заметивших в приезжем разительных от человека отличий, но нашедших того приятным собеседником и образцом для подражания. Поэтому когда кто-то в обществе назовёт человека молодым англичанином, то тому следует возгордиться, так как, несмотря на все его недостатки, он является достойным внимания, а вот, когда человека назовут похожим на молодого англичанина, то тот должен обидеться, ведь его сравнили чуть ли не с обезьяной, копирующей чужие повадки, лишь бы не отличаться от себе подобных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Отец Сергий» так и не был опубликован при жизни Льва Толстого. Причин тому может быть много. Но, кажется, Лев Николаевич не желал ещё раз вступить в конфликт с церковью, подобно главному герою повествования. Не будет упущением добавить, что поиск себя вполне возможен в стенах любого учреждения, каким бы оно не являлось. Добиться аскетизма по силам и на государственной службе и в тяжёлом труде обыденной профессии, поэтому принимать монашеский постриг совсем необязательно. Существенной разницы нет. Просветление всегда достигается через полную отрешённость от действительности.

Любая организация — это руководитель, его заместители и исполнители. Цели у организаций могут быть различными, но все они существуют вследствие необходимости заинтересованных в них сторонних лиц. Под организацией можно понимать абсолютно всё, начиная от индивидуальных предпринимателей и заканчивая божественным промыслом. Пока есть Бог, есть царь, патриарх, президент и прочие, до той поры у них будут заместители, а также те, кто будет непосредственно работать с заинтересованными. Всё идентично и не имеет весомых отличий. Можно лишь перейти из одной организации в другую, изменив обстановку.

Примером подобного можно считать произведение «Отец Сергий». Главный герой сбежал от мирской суеты, приняв монашеский постриг. Казалось бы, ничего не будет ему напоминать о прошлом — отныне только молитвы и заботы о дне насущном. Действительность быстро показывает заблуждающемуся горечь его положения — должно смирять гордыню и поступать согласно требованиям церкви, а не искать истину в себе самом, как ему казалось изначально. Так Толстой начинает повествование, предлагая читателю проследить путь от светского человека до святого старца, вплоть до обретения им истинного понимания вещей, противного смыслу существования всех организаций.

Внешний мир наполнен агрессией. Спастись от неё можно пройдя несколько стадий. Главный герой проходит их поочерёдно. Ему ещё непонятна суть бытия, поэтому он поступает согласно чужим убеждениям. Именно вследствие стереотипов им начато хождение в поисках покоя. Коли церковь потребовала смирить гордыню — он смирил, когда появилась нужда подчинить плоть — он добился этого. И не его вина, что обычному человеку не дают шанса достичь гармонии. Люди не могут отпустить подобных себе, создавая для них модели поведения и вынуждая идти на поводу.

Святость рассыпается во прах, стоит столкнуться с паствой. Можно удалиться в нелюдимое место, продолжая воздвигать стены, всё сильнее укрощая плоть. Порой за неделю съедаешь корку чёрствого хлеба и считаешь себя достигнувшим желаемого; научился отрубать собственные пальцы, излечивать убогих и быть почитаемым старцем. Только от прошлого убежать невозможно.

Сумасшествие — это единственная возможность уйти от мирской суеты. Ты можешь считать себя познавшим жизнь, но люди тебя уже не станут серьёзно воспринимать. Вот и остаётся читатель перед истиной, которую он осознаёт и внутренне понимает, только никогда не решится на такой шаг, покуда на личном опыте не испытает путь главного героя произведения.

Другим произведением Льва Толстого, изданным после смерти, является «Фальшивый купон». Довольно сумбурно читателю рассказывается история о незавидной судьбе людей, столкнувшихся со злосчастным платёжным средством. На страницах друг друга сменяют действующие лица, желающие получить выгоду, дабы поскорее сбыть с рук столь опасный купон, заранее зная о незаконности своих действий. Оказаться в этой истории крайним, значит навлечь на себя неприятности.

Действующие лица не знают, что по авторскому замыслу они все заранее обречены. Читателю остаётся внимать событиям, искусственно созданным, чтобы понять взаимосвязанность происходящих в жизни процессов.

Складывается впечатление недоработанности произведения. Толстой мог, и возможно хотел, придать ему больший объём, задействовав в повествовании широчайшую панораму жизни в Российской Империи конца XIX века. Обилие действующих лиц является тому наглядным доказательством. Авторского внимания удостоились многие слои населения, испытывающие трудности и ожидающие наступления перемен. Может быть события 1905 года показали правоту суждений Толстого, но Лев Николаевич решил этого не афишировать.

В какую же пропасть летела Россия, ежели население рисовало поддельные деньги, исподтишка уничтожало руководство и в угаре ставившее точку на собственном существовании?

Отчего-то «Воскресение» удостоилось быть дописанным и опубликованным, а «Фальшивый купон» нет. Проработай его Толстой до конца, как вышло бы отличное произведение, ставшее бы последним крупным произведением, поднимающим жизненно важные темы. Читатель же увидел его только после смерти автора и когда всё и без того уже стало реальностью.

Рецепт счастья — говори молча, смотри закрытыми глазами и слушай, заткнув уши.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если человек желает писать, то пусть пишет. Пусть это будет его фантазия или реальная жизнь — его право об этом писать. Чем больше противоречивых чувств возникнет у других, тем лучше. Писатель обязан держать читателя в напряжении, даже если оно касается отвращения к его же творчеству. Это всё так эфемерно и настолько многогранно, что также заслуживает уважения. Допустим, жизнь классика шведской литературы Августа Стриндберга была наполнена событиями, часть из которых он отразил в своих произведениях. Может и к лучшему, когда на тебя сваливается череда неприятностей — это позволяет чувствовать себя богатым, хоть и несчастным.

Так тонко описывать себя, как получается у Стриндберга — подлинное искусство. И совсем неважно, что читатель готов автора разорвать на куски, поскольку внимать его розовым переживаниям не хватает никаких сил. Ярче всего пропитан эмоциями роман «Слово безумца в свою защиту», в котором Стриндберг вспоминает знакомство с женой и развитие их отношений, вплоть до отвращения. И ведь начало описывается настолько невесомым, что не предполагаешь к чему приведёт возвышенное светлое чувство обожествления женщины.

Странник по натуре — Стриндберг путешествует. Его родной дом — Швеция, но сам он принадлежит всему миру. Он влюбился в финку, будучи в гостях у лица дворянского происхождения. Как же мечется главный герой повествования, списанный с самого автора, трясясь от лихорадки в постели, покуда его жена не желает дать облегчения. Как же случилось, что из некогда горячо любимой женщины она превратилась в выводящую из себя распутницу? Выпить бы яду, да прекратить мучающий жар, да напоить ядом её, чтобы свершилось возмездие за годы страданий. Это обстоятельство служит отправной точкой к желанию автора разобраться с ситуацией.

Будучи рохлей и жеманным человеком, Стриндберг остро чувствует происходящее вокруг. Если кто бросит на него мимолётный взгляд, то это уже не просто так — значит за этим что-то обязательно стоит. Накала страстей не наблюдается, есть лишь бесконечное умилительное сюсюканье главного героя и остальных действующих лиц, таких же жеманных, как и он сам. Не единожды Стриндберг пишет о мыслях о самоубийстве, будто это является отличным выходом из любой ситуации. Главный герой и рад бы отравиться, да отрава его не берёт. Даже смертельная доза опиатов не причиняет ему вреда. Любовь ли даёт ему силы жить или сам автор банально приукрашивает действительность?

Главной ошибкой становится нежелание главного героя смириться с охлаждением отношений, вследствие чего следует их разорвать. Ему выпьют чрезмерное количество крови, пока он не придёт к согласию с собой. Некогда кроткая и нежная женщина окажется развратной особой, склонной опускаться до игры в театре, пьянства и лесбиянства. Происходит и моральное возвышение главного героя, уже не видящего происходящее в розовом цвете. Его начинает убивать действительность. И теперь в самом деле можно наложить на себя руки, чтобы не мучиться. Но теперь всё поменялось: ушёл запал молодости, пришло время зрелости.

Отчасти счастливый брак на глазах читателя превращается в узаконенную проституцию. Спать с женой становится привилегий и обходится главного герою дорого. Под занавес повествования Стриндберг делится рецептом семейного счастья — надо лупить жену, только тогда она будет шёлковой, а если позволять вольности, то придётся испить чашу горести до дна.

С другой стороны, не будь в жизни Стриндберга именно такой жены, которую он описывает в романе, то не было бы и множества его произведений, так как именно провал на личном фронте вынуждал его писать, писать и ещё раз писать.

Крохотный роман «Одинокий» позволяет посмотреть на Стринберга после развода. Теперь у него всё хорошо, он наконец-то обрёл спокойствие. Одиночество его радует. Ему нравится встречаться со стариками, читать Бальзака, смотреть в бинокль, обдумывать собственную Виа Долороза. Стринберг продолжает оставаться собой. Он как и прежде нудит, категорично относится к женщинам (то они неразумные, то глупые), называет животных «грязными тварями», а людей, что мирятся с обстоятельствами, удостаивает сострадания.

Совсем иначе воспринимается малая форма Стринберга. Этот человек умел доходчиво донести до читателя гложущие его мысли, придавая им нужный вид. Его беспокоили не только набирающие оборот феминизм и социализм, но и жадность церкви. В биографии писателя есть эпизоды, благодаря которым можно узнать, что он принимал участие в судебных процессах, из которых выходил победителем, будучи обвиняемым лицом,

Давайте людям просимое, если просят, иначе вам самим дадут камень, когда настанет ваш черёд просить. Такой вывод следует из новеллы «Высшая цель». Читатель с головой погружается в будни служителя церкви, понимающего принцип действия двойных стандартов, но продолжающего укорять паству за грехи. И когда одна из прихожанок говорит ему про тот самый камень, что он вручил ей вместо оказания помощи, как очень скоро и сам священник сталкивается с буллой Папы, обязавшей священников развестись с жёнами. Юмор ситуации в том, что спустя год, по негласному указанию Папы, бывшим верным мужьям разрешили завести любовниц. Главный герой новеллы мгновенно прозрел и изрёк такую истину, от которой любой верующий придёт в недоумение, а атеисты кивнут в знак согласия.

«Священный бык, или торжество лжи» продолжает арелигиозную тематику. Стриндберг предлагает читателю совершить путешествие в Древний Египет, где наглядно продемонстрирует человеческое стремление идеализировать, лишь бы не замечать действительность. Для примера берётся священный бык, по сути являющийся обыкновенным животным без божественного начала. Этот бык спрятан от глаз прихожан и ему отдаются почести, приносятся жертвоприношения. Истина же банальна, но паства её не способна понять. Скорее тебя разорвут, нежели согласятся с очевидной нелепостью своих убеждений.

На злобу дня и должной быть актуальной на все века является новелла «Здоровая кровь». Стриндберг использует эзоповский приём, придавая угнетаемым образ шиповника, а процветающим за их счёт — розы. Буквально же понимая, с одной стороны пролетариат, с другой — капиталисты. Если взять другие примеры, то это ничего не изменит. Суть басни, как говорится, такова — устрани преграды, как розы завянут, а шиповник займёт полагающееся ему пространство.

Остальные новеллы Стринберга не такие яркие. «Триумф», «Последний выстрел», «Ночное бдение», «Детская сказка», «Сказание о Сен-Готарде», «Листок бумаги» скорее исторические и их суть поймут люди, хорошо знакомые с некогда происходившими в Швеции событиями. Тоже самое касается пьес «Эрик XIV» и «Соната призраков».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Малая форма повествования прекрасна прежде всего тем, что автор знает о чём хочет рассказать и не прибегает к хитрым уловкам, лишь бы увеличить объём текста. При отсутствии должного обрамления из алмаза получается бриллиант. И была бы ему высокая цена, продавай его писатель в ювелирной лавке, богато украсив собственную работу. Мир литературы более требователен: дороже стоит шелуха, нежели играющий чёткими гранями сюжет. Да и читатель любит внимать пространным словесам автора, требуя продолжения и без того затасканной истории. Как быть в такой ситуации мастерам краткости? Не унывать, ведь и для них найдутся ценители.

Стефан Цвейг всегда умел коротко и ёмко донести свои идеи. Его малую форму принято называть новеллами. За свою жизнь он их написал не так много, но все они имеют ощутимый вес, если читатель пожелает поглубже вникнуть в предлагаемый ему материал. Говорить об однотипности историй Цвейга не приходится — все они разнятся и общее между ними только имя автора, поэтому если и анализировать, то каждую новеллу в отдельности.

— Жгучая тайна (1913)

Героем повествования является двенадцатилетний мальчик, потерявший отца. Его мать встречается с бароном. Ребёнку кажется, будто от него что-то скрывают. На ночь его запирают в комнате, когда же он рядом, то говорят между собой шёпотом, чтобы он ничего не услышал. Жуткие картины предстают перед взором ребёнка — иной раз он склонен думать о недобрых намерениях барона, чересчур кровожадно взирающего на мать.

Запертый с малых лет в четырёх стенах, мальчик ничего не знают об окружающем его мире. Он — выросший на грядке цветок, взлелеянный сеятелем. К сожалению, мать никогда не уделяла ему достаточно внимания, предпочитая беседам умывание и подтирание. Какой же монстр может вырасти из такого ребёнка в итоге? Он может достичь просветления, сбежав на улицу и столкнувшись с действительностью, либо поранить острыми шипами чувства близких людей.

Понять исходные мотивы данной новеллы довольно легко. Такой сюжет издавна известен человечеству. Цвейгу осталось придать ему новую форму. Трудно верится, что Цвейг сам верит в им описываемое. Может в тексте стоит искать аллюзии на происходящие в мире изменения? Под мальчиком следует понимать пролетариат, под бароном — капиталистов, а мать — связывающее их обстоятельство? Как вариант — вполне возможно.

— Невозвратимое мгновение (1927)

Многострадальный наполеоновский маршал Эммануэль Груши за одну секунду решил судьбу своего императора, потерпевшего из-за его недальновидности поражение при Ватерлоо. Даже Цвейг не стал писать о нём много, ограничившись новеллой. Вместо добротной истории читателю предлагается отрывок мгновения, в силу мастерства писателя растянутый до необходимых для новеллы размеров.

Поступил ли Груши на благо Европы или совершил непростительную ошибку? Ответ на данный вопрос Цвейг не даёт. В руках маршала была треть армии Наполнеона. Груши предпочёл гоняться за иллюзорной прусской армией, выполняя приказ императора. Когда же от его действий стало зависеть многое и он впервые получил возможность самостоятельно принимать решения, он продолжил преследовать пруссаков.

И вот перед читателем теряющий надежду Наполеон, в чьих силах было вернуть некогда утерянное, а теперь осталось принимать неизбежное. Цвейг мог создать потрясающую историю, но не стал этого делать, ограничившись новеллой. Судьба Наполеона известна и так, про него напишут много и без Цвейга. А вот до Груши дела никому не было, поэтому Цвейг взялся за восстановление исторической справедливости.

Дела великих решаются за мгновение при независящих от них обстоятельствах.

— Двадцать четыре часа из жизни женщины (1927)

Цвейг мог создать сюжет любой сложности. Чем хуже погрузиться в ощущение безнадёжности? Краткий «Амок» можно возродить и в другом виде. Жажда маниакального движения вперёд ничем не отличается от азарта. Вот об азарте и рассказывает данная новелла, а также о женщине, которая пыталась поставить обречённого человека на ноги.

Истинное желание делать добро такое же опасное, как сам азарт. Даже можно смело поставить между ними знак равенства. На глазах читателя в порыве страстных желаний сходятся два человека. Она — увлечённая падшими натурами, и он — презирающий обстоятельства, поскольку не собирается возвращаться в стан порядочных людей. Противоположности притянусь и снова оттолкнулись.

Читатель так и не поймёт, зачем Цвейг это писал, ежели не брать в расчёт стремление писателя создавать произведения про одержимость и неприятие обстоятельств. Нужно себя постоянно подстёгивать, ведь жизнь полна приключений. Вместо сидения дома можно сходить в казино и наметить объект для наблюдения. Дальше полный полёт фантазии. Легко представить крах надежд и труп под проливным дождём, либо себя в постели с павшим созданием. И ведь своя история обязательно будет и у подверженного азарту игрока.

Отнюдь не двадцать четыре часа из жизни женщины: Цвейг тоже умел шить простыни.

— Лепорелла (1935)

Цвейг и мистика. Заманчивое сочетание? О какой ещё напасти мог написать этот автор? Не Эдгар По, конечно, и не Говард Лавкрафт. Однако, есть и у Цвейга свои козыри.

Перед читателем разворачивается радужная пастораль, постепенно приобретающая зловещие оттенки. Некогда счастливый дом становится мрачнее. Связано это с одной из его обитательниц — служанкой, желающей чувствовать себя достойным человеком. Немного ласки и широкая улыбка, как настроение у всех поднимется. А если быть хмурым и не делиться положительными эмоциями, то доведёт ли до добра такая ситуация?

Мрак порождает мрак. Насилие рождает насилие. Боязнь подчинённых приводит к печальным последствиям. Трудно говорить о такой пробирающей новелле. Да и не получается это делать. Стоит её читать самостоятельно.

— Легенда о сёстрах-близнецах (1942)

Данная история случилась давно, ещё при римлянах. Цвейг не жалеет страниц для предыстории, чтобы показать суть описываемого. В одной семье родились близнецы, взявшие от матери красоту, а от отца — стремление добиваться желаемого. Перед ними должны падать ниц все мужчины, восхваляя их достоинства. Во всём сёстры становились соперницами. Казалось, ничем хорошим это не закончится.

Цвейг поступил проще. Он не стал разводить сестёр, а заставил их люто враждовать. Коли одна не могла превзойти сестру в чём-то, то поступала противоположным образом. Так одна стала символом добропорядочности, а другая — разврата. Их нельзя было отличить по внешнему виду, о внутреннем же оставалось только гадать. Как знать, может не стремились они к тому, чем занимались.

Ладный слог автора доносит до читателя каждый сюжетный поворот. Удастся ли сёстрам найти общий язык? И кто тогда из них окажется победительницей? Разврат или порядочность… как знать. Точку зрения Цвейга можно оспорить, но он в излюбленной манере всего лишь пересказывает чужую историю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В переломный для России момент в стране происходило многое, о чём Михаил Шолохов предпочёл умолчать. Его простыня о вольной казацкой жизни не выдерживает никакой критики, если вообще стоит рассматривать описываемое автором за отражение будней общества, стоявшего накануне революции. Первый том «Тихого Дона» писался в качестве самостоятельного произведения и имел одну цель — показать переворот в самосознании людей. Только у читателя складывается стойкое ощущение, будто данную идею автору подсказали, поскольку последние страницы резко контрастируют с остальным текстом, не имея никаких предпосылок к финальным суждениям главного действующего лица казака Григория Мелехова.

Русский народ не чаял себя без царя. И не может такого быть, чтобы русский человек мог от чьих-то шальных мыслей всерьёз воспринять гибельность для страны исстари сложившегося государственного устройства. Шолохов и сам говорит об ограниченности населения, не знавшего ничего далее собственной деревни. Именно таким образом складывается повествование с самого начала: читатель внимает подростковому бунту Григория, не умеющему ещё разумно мыслить. Он «политически незрелый», да и о слове «политика» ничего не знает. Его мир ограничивается родным домом и степью, где донские казаки нещадно рубятся с хохлами, испытывая к ним лютую ненависть.

В прологе Шолохов сообщил читателю предысторию рода Мелеховых, ведущему начало от связи деда главного героя с пленной турчанкой. С той поры их потомков стали называть турками. Не раз в тексте делается упор на нерусскую внешность Григория: его чёрные глаза и тёмный оттенок кожи. Данное обстоятельство служит лишь красивой легендой, абсолютно не сказываясь на повествовании. Возможно, спокойный нрав и благоразумие главного героя как-то связаны с примесью чужой крови, но Шолохов ничего об этом не говорит. Скорее им этот факт был использован для того, чтобы показать разительное отличие Григория от его окружения.

Казацкая станица живёт спокойно, как и должна жить. Изредка происходят потасовки — без них люди в жарком климате не могут обходиться, покуда солнце припекает голову и заставляет совершать необдуманные скоропалительные действия. Читатель недоумевает — а где в тексте мало-мальский намёк на революционные настроения? Писатели того времени никогда не обходили эти моменты, широко освещая рост социального напряжения. Незадолго до описываемых событий Российская Империя проиграла русско-японскую войну и пережила всплеск гражданского неповиновения в 1905 году, что резко обострило внутреннюю обстановку. Крах было уже не оставить.

Шолохов на это не обращает внимания. Ему важнее показать взросление Григория. Может главный герой не замечал ничего вокруг, кроме себя самого. Ему важнее было наладить собственную жизнь, показав всем гордый независимый нрав. Психике молодого человека только предстоит устояться, но Шолохов стремительно толкает его вперёд, заставляя совершать ошибки. Это и брак без любви, и побег от родителей. Всюду Григория сопровождает неистребимый пофигизм, являющийся его основной характерной чертой, уходящей со сцены, когда автору требовалось изменить обстоятельства.

Так каким же образом мировоззрение Григория изменилось? Шолохов ни разу не написал о том, что казаки воевали за царя. Их призвали, значит надо исполнять волю государя. Не было на войне и какой-либо пропаганды, лишь жаркие сечи и множество смертей. Позже на излечении в сознание Григория проникнет революционная агитация. Вполне можно поверить внушаемости главного героя, но есть два обстоятельства, мешающие этому: данную информацию ему сообщил хохол (см. выше про лютого врага) и всё тот же пофигизм.

Выходит, что Михаил Шолохов — писал в духе социалистического реализма, согласно которому все события и поступки действующих лиц должны обосновывать читателю важное значение социалистического устройства. Главный герой будет исходить желчью при виде людей королевской крови и в его душе появится желание сбросить иго угнетателей. Именно окончание первого тома губит весь написанный ранее текст. Конечно, читатель может читать и ужасаться жестокости жизни, но так ли всё хорошо у самого читателя, чтобы чему-то вообще удивляться?

Важное значение для Григория также имела измена любимой женщины с близким к дворянству лицом. Но это произойдёт тогда, когда его взгляды уже трансформировались в ненавистническое отношение к действующему режиму. Шолохов выводит читателя к пониманию предпосылок для разгоревшейся вскоре гражданской войны. Впрочем, сами предпосылки возникли в один момент, не имея под собой толкового обоснования.

Это был первый том «Тихого Дона».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Казак — как много в этом слове для сердца русского значений. И ведь не скажешь, что именно стоит под ним понимать. Если брать для рассмотрения творчество Льва Толстого, то невольно замечаешь яркий контраст с образами Гоголя. Понимаешь, прозвание для казака одно, а суть различна. Не такого дикого нрава казак у Льва Николаевича, как казак у Николая Васильевича. А ведь казак — если верить калмыкам — страж границы. И так и было на самом деле. Исстари люд шёл на рубежи, дабы от ворогов лютых мирный уклад хранить. Пускай, сперва такие казаки не вызывали уважения, ибо вели образ жизни не самый похвальный: не гнушались они в лихой своей удали пойти на соседа, пусть им окажется и не супостат, а крестьянин или ремесленник из соседнего поселения. Толстому в этом плане повезло больше других классиков, он лично застал тот уклад, которым позже поделился с читателем; такими казаками можно гордиться и восхищаться — достигли они той степени уважения, за которую и достойны славы ноне.

В «Казаках» Толстой ведёт неспешный рассказ. Читатель не сразу знакомится с казачьим поселением, традициями и образом жизни. Откуда-то издалека ведёт повествование Лев Николаевич, собирая главного героя в путь-дорогу. Дёрнул чёрт мусье Дмитрия Оленина поехать служить на Кавказ, да попасть в относительно спокойную его часть. Умопомрачительная пастораль предстала его взору. Всё стало мило сердцу: и хаты казацкие, и одёжа местная, и казачки-красавицы. Как же не пасть Оленину на колени пред казацкой станицей, коли испарилась тяга к родному краю. Нет отныне краше терских просторов и той девушки, взявшей в полон думы приезжего юнкера. Любить бы и служить Родине, да не таков норов у Льва Толстого, чтобы оставить читателя с романтическими впечатлениями. Разобьёт он без жалости его сердце.

Не о любви всё же пишет Толстой. Он скорее знакомит с бытом казацких поселений на Кавказе. И главное в местных казаках то, что они подверглись влиянию живущих рядом чеченцев. Многое переняли у них казаки, считая это теперь своим исконным. Поэтому не так просто отличить казаков от местных коренных народов. Но казак иного не поймёт, если ему данное обстоятельство поставить упрёком. Да и нет нужды в таком поступке. Если казак и взял, то только нужное, необходимое для собственной жизни. В таком случае, либо Толстой идеализирует казацкий уклад, либо не желает затрагивать отрицательные моменты. Нельзя найти в словах Льва Николаевича попрёка. Единственное радует читателя, но одновременно огорчает главного героя повествования, нрав полюбившейся ему казачки. Не жеманная девчина, а чтущая традиции женщина, в чьей воле самостоятельно принимать решения.

Горький момент избежать не получается. И горечь момента в нравах гордых людей, отстаивающих право жить на одной земле. Не царём поставлены, сами взялись рубежи стеречь, видя в том главное своё назначение. И не могут сойтись в мире нравы людей, похожих друг на друга, но исповедующих разные религии и воспринимающих саму землю различными понятиями. И покуда гремит война на Кавказе, спокойствия ждать не приходится. Затянулось противостояние до ста лет. Закалялись люди в той борьбе. Домой возвращались ратными, кто оставался — принимал на себя идеалы более священные. И не верится, что рухнет всё, будто и не было страданий, будто не воевал никто, будто время смело в неудержимом порыве людские поступки. А у Льва Толстого — пастораль, без излишней драматизации с единым моментом огорчения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

На запад ли смотрит Грузия или всё же на восток? Если опираться на эпическую поэму Шоты Руставели «Витязь в тигровой шкуре», события которой происходят на протяжении от Аравии до Индостана, то выбор должен быть остановлен на востоке. И это неспроста. Читатель может усомниться, вспоминая тесные связи Грузии с Византией, дружбу с Комнинами и помощь в создании едва ли не полностью подконтрольной Трапезундской империи ещё при правлении царицы Тамар. Сам Шота в тексте поэмы несколько раз ссылается на некие персидские источники, из которых он позаимствовал сюжет для своего произведения. По сути, «Витязь в тигровой шкуре» — красивая сказка на восточный манер. Она была написана для услады слуха Тамар. А разве есть более елейный сюжет, нежели тот, где сильные мужи совершают подвиги во имя красавиц? Посему политику в сторону!

Слог Руставели чудесен. Переводчики хорошо постарались, чтобы поэма на любом другом языке выглядела также блестяще. Читатель восхищается сложению рифм. Сюжет выглядит устремлённым вперёд и не даёт взору читателя задерживаться на обыгрывании одних и тех же моментов. Безусловно, требовать от сказки чего-то большего, нежели сказочного сюжета не нужно. Автор мог вместить в повествование подтекст для размышлений, но делать этого не стал. Действующие лица стоят друг за друга горой, приходя на выручку и позволяя внимающему возносить хвалы за существование подобных людей. Если и случается между кем вражда, то надо просто понять, что без негативной окраски поступков отдельных персонажей елей станет до противного приторным, хуже прогорклого мёда будет на вкус.

Будоражит воображение читателя витязь с первых страниц: обладатель недюжинной силы, независимого нрава и невиданной способности ускользать из поля зрения. Именно он становится причиной, побудившей одного из главных героев оставить родной дом и отправиться на его поиски, чтобы унять дрожь в самолюбии властелина и осушить слёзы на глазах принцессы. Перед ним стоит картина скитаний по бесплодной пустыне и необъятным азиатским просторам, а ему всего лишь необходимо найти маленькую иголку, иначе вместо золотых гор лучше ему сгинуть в безвестности, чему может послужить любой колодец на пути. Такой читателю предлагается завязка истории, о финале которой он должен догадаться сразу, ведь сказка не может плохо заканчиваться.

Истории, аналогичные «Витязю в тигровой шкуре», можно найти в сказаниях разных народов. Например, русские сказки знают несколько примеров, среди которых та, где молодого человека отправляют неизвестно куда и неизвестно зачем, чтобы он принёс неизвестно что. Разве нет? Мираж в пустыне, представший аравийскому властелину, ничем не уступает такому сюжету. Но коли послать можно доверенное лицо во исполнение будоражащих воображение прихотей, то целью поисков может быть и мифический предмет, и сокровенная мечта одолеть чудеса природы. Впрочем, у витязя не всё так печально — его послали с конкретным заданием на все четыре стороны света.

Утяжеляют повествование поэмы Руставели вложенные истории, служащие наградой за выполненные задания. Когда решается очередная проблема, тогда читатель получает возможность узнать, откуда она вообще возникла. Получается, доблесть переполняет душу при нужде отомстить за обиду, чтобы породить следующий всплеск желающих отомстить, но уже в отдалённой перспективе. Этот незамыкающийся круг кровной вражды — одна из традиционных черт, происходящих на востоке событий. Ввязывание в вековые распри Руставели обрамляет в добродетель, трактуя происходящее на своё усмотрение. Однако, всегда можно посмотреть на такие поступки иначе, только до нас дошла версия в виде «Витязя в тигровой шкуре», поэтому не стоит выходить за заданные сюжетом поэмы рамки.

Золото Кавказских гор — это произведение Шоты Руставели. Аргонавтам надо было приплыть попозже.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №8

Иногда Эмиль Золя писал о счастье, когда все действующие лица переполнялись от радости. При этом несколько грустных штрихов не портили общую картину. Получалась идиллия, которой можно любоваться. Неужели Золя позволял быть довольными тем, кто в других книгах только и захлёбывался от очередной порции горя? Да, случилось и такое. Правда читатель всё равно должен быть внутренне готов к тому, что счастье обязано закончиться и хотя бы одна жизнь оборвётся. Примерно таким произведением в творчестве Золя является «Страница любви», ещё один роман из цикла о потомках Аделаиды Фук.

С первых страниц Золя показывает свой талант описывать жизнь. Внимание читателя приковано к бьющейся в судорожном припадке девочке и её волнующейся матери, уже смирившейся со скорой смертью дочери. Бедность не позволяет надеяться на помощь со стороны, но к их радости оказывается, что им сдаёт квартиру доктор. Именно к нему обращена мольба матери, готовой на многое ради спасения жизни своего единственного ребёнка. Читатель ещё не знает, а Золя уже картинно сводит двух людей, за чьей судьбой нужно будет в дальнейшем внимательно следить. Никогда не знаешь, когда ты почувствуешь симпатию к человеку, как никогда не предполагаешь, что твой супруг будто специально умрёт, освобождая дорогу для светлого семейного будущего. Если бы не Золя, то жить людям и не знать трагических моментов, но автор «Страницы любви» Золя — значит, обязательно наступит чёрная полоса, и как всегда это произойдёт в завершающих главах.

У Золя нет чёткого плана для построения сюжета. «Страница любви» написана по схеме, где основные события намечены заранее, а содержание наполняется исходя из необходимого количества слов. Не раз действие стоит на месте, покуда Золя вводит лишние элементы, выписывая их со всем доступным ему мастерством, чтобы в итоге ничего не сказать. Такая манера изложения не делает понятней быт людей времён Второй империи. Опять же, привязка к семейству Фук происходит благодаря главной героине, рождённой от Урсулы Маккар, вследствие чего совсем молодая Жанна Гранжан подвержена заболеванию, вызывающему судороги, ибо пагубное влияние оказала любовная связь Аделаиды с горьким пьяницей.

Как такового натурализма на этот раз не получилось. Золя не в первый раз делает любовь центральной темой, уже четвёртую книгу подряд уделяя этому чувству изрядную долю внимания. Но именно «Страница любви» становится верхом концентрации эмоций, поскольку Золя дарит действующим лицам счастливые моменты, не собираясь ломать чьих-то судеб. И если кому и суждено будет испортить впечатление, то только Эмилю, решившему внести элемент случайности. Коли человек сам не ломает себе жизнь, то это за него может сделать кто или что угодно. Читатель должен рыдать, иначе будет чувствовать себя обманутым.

Внуки Урсулы и Антуана долгожительством не отличаются: их век короток. Правнуки умирают ещё раньше. Хотел ли этим что-нибудь сказать Эмиль Золя? А может нищенствующий пролетариат сам виноват в тлетворном влиянии на свою жизнь проступков родителей? Погружаясь на дно жизни, нужно сохранять уважение к себе и не допускать морального разложения? Вполне может оказаться и так. Золя не давал никому из Маккаров почувствовать себя достойным уважения человеком, а если и позволял такому случиться, то падение происходило немного погодя. Такое можно объяснить лишь проклятием. Но кто и когда, а главное — зачем проклинал? Впрочем, выводы преждевременны. Цикл «Ругон-Маккары» невероятно объёмный, чтобы о чём-то говорить с твёрдой уверенностью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нужно иметь талант, чтобы видеть положительные черты в отрицательных моментах жизни. Былое воспринимается с болью, но надежда на светлое будущее всё равно остаётся. А если не знаешь, что ждёт тебя впереди, то продолжаешь сохранять хорошее настроение. Со стороны поведение такого человека воспринимается с удивлением, будто он не от мира сего. Когда общество лихорадит и все заботы о скором сломе традиций, находятся люди, чьи помыслы не распространяются дальше окрестностей дома, их внимание привлекают облака на небе и букашки в траве, они размышляют лишь о прочитанных книгах и живут второй жизнью на страницах литературных произведений. Именно таким человеком был Алексей Арсеньев, судьбу которого взялся отразить Иван Бунин. Для такого персонажа писатель был готов вывернуть себя наизнанку, чтобы поделиться собственной болью и личными воспоминаниями, касающимися навсегда утраченных иллюзий.

Бунин подробно останавливается на детских годах Арсеньева. Показывает становление человека, каким было его окружение и отчего его душа тянулась поражать знакомых поэтическим складом ума. Алексей находил радость в мелочах, не думая о чём-то другом, получая удовольствие от перечитывания полюбившихся книг. «Жизнь Арсеньева» переполнена размышлениями главного героя о творчестве русских классиков; и не всегда это приятные впечатления. Над чем-то юный Алексей бессовестно подтрунивает, а то и находит ершистые слова, исходя из довольно странных ассоциаций. Он готов прогуляться по цепи вместе с котом учёным на дубе у Лукоморья. А может закрыть книгу и найти грача-калеку, чтобы облегчить страдания птицы самым негуманным способом. Портрет любознательного романтика никак не складывается. Арсеньев продолжает оставаться далёким от реальности человеком.

Взросление Алексея не могло не коснуться. Он и не мечтал навсегда остаться ребёнком. Ему противно общаться с детьми в гимназии. Его постоянно подталкивают обособиться от учеников, чьи родители не имеют благородного происхождения, подбивая вступить в дворянский кружок. Всё это никак не касается Арсеньева, с годами он лишь сильнее замыкается в себе. Бунин усиливает напор на художественные произведения, на страницах которых Арсеньев продолжает жить. Общество же лихорадит ещё сильнее, и если бы не трагедия в семье, Алексей так и не смог бы понять суровую правду реальности. Тонкость его мысли не имеет места для расширения. Бунин не даёт главному герою права на переоценку воззрений. Автору остаётся лишь сбросить мешком на его плечи любовь, дабы ошарашить Арсеньева, надеясь на долгожданный всплеск эмоций. И он происходит — нет людей, способных быть равнодушными к этому чувству.

Арсеньев чем-то напоминает самого Бунина. Оба они любили писать стихи. Сам же Арсеньев к зрелым годам начинает всё лучше осознавать обстановку вокруг. Этому способствует сама жизнь. Отец отдал имение за долги. Алексей мотается по стране, всё чаще его посещают мысли о самоубийстве. А тут ещё не даёт покоя любимая девушка, негативно влияющая на его психическое самочувствие. Горестных моментов становится больше, и нет никакой возможности от них отстраниться.

Остаётся вспомнить героев Тургенева. Но те имели твёрдые убеждения и шли к осуществлению поставленной цели. Неважно, достигали они её или нет. Они были последовательными до конца и никому не позволяли себя переубедить. Алексей Арсеньев не такой — он слишком поздно повзрослел, будет метаться всё оставшееся ему время и рано или поздно всё-таки доведёт пистолет до головы, но пока Бунин прерывает повествование на печальном моменте, после которого Арсеньев сойдёт с ума или сведёт счёты с жизнью. Также поступали тургеневские герои. Только до чего же разными путями они шли к одному и тому же решению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек может думать о свободе, но он всегда был и будет рабом. Нельзя выйти за рамки, обретя действительную свободу, можно лишь думать, будто она у тебя есть. И даже в этом случае человек продолжает оставаться рабом. Надо понимать, свобода — это возможность жить вне условий, согласно собственным убеждениям. Но кто же даст такое человеку? Даже тот, кто будет противиться и мешать обрести другим свободу, является рабом системы, которую он с усердием отстаивает. В том то и проблема человечества — оно не может придти к единому мнению касательно понимания свободы. Достаточно сослаться на религию, как человеческое стремление к рабству становится наиболее очевидным. Люди сами устанавливают преграды на пути к обретению свободы, низводя самих себя до положения угнетаемых. Ежели кто решается начать борьбу, то из положения раба одних обстоятельств он переходит на положение раба других обстоятельств. Безусловно, мириться с рабством нельзя, но и преодолеть его не получится.

Древний Рим не раз сотрясали восстания рабов. Наиболее известным является то, предводителем которого был Спартак. О жизни сего замечательного мужа известно крайне мало. Без художественного взгляда Рафаэлло Джованьоли было бы известно ещё меньше. А может о Спартаке никто бы так и не вспомнил, как не вспоминают ныне о Сальвии Трифоне и Евне, под чьим руководством находилось ещё больше восставших рабов, нежели было у Спартака. Рим II-I веков до нашей эры был крайне нестабильным государством. Его постоянно трясло и лихорадило. Когда пал последний сильный соперник — Карфаген, римское общество начало стремительно разлагаться: пропал стимул взывать к прежним возвышенным чувствам. Вместо завоевательных походов Рим погряз в гражданских войнах: тяжёлая обстановка была на Пиренейском полуострове, будоражило Фракию и области на востоке, на Сицилии подняли голову рабы, в сердце страны италики развязали боевые действия, да ещё и Спартак взбудоражил гладиаторов, воспользовавшись моментом ослабления Рима.

Истинных побуждений Спартака нам никогда не узнать. Джованьоли его представляет читателю так, как ему самому хочется его видеть. И видит он его в духе литературы романтизма. Поэтому нужно с осторожностью подходить к описываемым Рафаэлло событиям — в них ощутимая доля вымысла и лишь крупица правды. Представленная история показывает римское общество таким, каким его принято считать: население отличается крайней напыщенностью, даже если оно не относится к числу свободных граждан. Когда представляешь римлянина, то видишь его гордую осанку, задранный нос и слышишь патетические речи. Жизнь тех римлян должна была поражать воображение последующих поколений, что усиленно продолжает верить именно в таких представителей античности, чьё государство добилось процветания. Пусть будет так, иначе всё равно Древний Рим никто воспринимать не будет.

Спартак у Джованьоли — сильная личность, некогда представитель фракийской знати и воин римской армии, после ставший рабом, когда решил сражать с Римом за родную страну. Именно на понимании, что Спартак изначально принадлежал к элите и судьбою был выбран для управления людьми и строится его мировоззрение. Он не приемлет рабства, поскольку сам никогда принуждением не занимался. Идеальный человек — этот Спартак. Его гуманизм поражает воображение. Сомнительно, чтобы в его время кто-то говорил о любви ко всем людям. С позиций XIX века иначе смотреть не получается. Не мог же, в самом деле, Спартак восстать просто из-за того, что ему надоело быть рабом и захотелось сделать всех счастливыми. Он скорее мог добиваться личного возвышения, вплоть до захвата власти над Римом, но Джованьоли подобное не допускает. Спартак может быть только идеальным борцом за права угнетённых, честным и верным своим убеждениям — на иное он не имеет права.

Личная жизнь Спартака, его связь с влиятельной женщиной, возможный ребёнок, предательства друзей и распри с соратниками — плод вымысла Джованьоли. Вполне логично, ведь художественная литература на то и опирается, что писатель должен вызвать ответное чувство у читателя. Поэтому без любви история обойтись не могла. Получилось у Джованьоли это хорошо. Опять же, в духе романтизма. Рафаэлло наполнил книгу возвышенными и низменными желаниями, а про конкретику самого восстания предпочёл умолчать. Так и остались неясными многие моменты: всё случилось стихийно, на сцену выходили разные действующие лица, разговоры-разговоры, да вывод — долой рабство.

Автор: Константин Трунин

» Read more