trounin.ru

Читатель желает продолжить знакомиться с рассказами Эмилии? Тогда нужно сообщить ещё про два произведения, уделив основное внимание повествованию «Во время антракта». А заодно и присоединиться к страсти бедных испанцев, желающих своим отпрыскам счастливого будущего, невзирая на последствия. Но тяжело копить на становление отпрыска, когда самого себя прокормить не можешь. Каким тогда образом поступать? Отнюдь, к совершению противоправных действий никто не призывает. Нельзя попирать право человека на достойное существование, применяя против него преступные методы. Тогда каким образом действовать? Есть разные способы. Одним из них воспользовалась кормилица в богатом доме. Что она сделала? Пока хозяева отсутствовали, подменила детей, отныне должная кормить собственного сына под видом наследника благородных кровей, тогда как подлинное дитя высшего света будет прозябать на городских улицах. Подобный обман может никогда не раскрыться, либо станет очевидным слишком поздно. Следует согласиться, и это является преступлением, но говорить о нём можно с применением разных оттенков допускаемого к осуществлению.

Эмилия позволила выбрать кормилице наилучший момент, воспользовавшись отсутствием хозяев. Пока те находились на представлении, она дождалась мужа и подменила детей. Простое описание этого не могло удовлетворить читательского интереса. Поэтому Эмилия позволила одному из хозяев на краткий миг явиться домой, будто нечто забыв. Тогда бы заметить преступление кормилицы, как это любят использовать писатели, развивая драматическое повествование дальше. Эмилия не планировала писать продолжение, ограничиваясь самим фактом подмены детей. Пусть хозяин будет ругаться, пообещает разобраться с поведением кормилицы, с которой был уговор не делиться молоком с собственным ребёнком, к тому же кого-то впускать в дом, невзирая на то, муж был тем человеком или даже родная мать. Основное деяние свершилось. О дальнейшем читатель догадается самостоятельно. И не так важно, какая жизнь отныне наступит для отпрыска бедноты, как и каким уделом окончится путь другого отпрыска, чьё существование низводилось на дно.

Другой рассказ Эмилии — «Ножницы». Это милая сердцу история, показывающая людей с лучшей их стороны. Пардо Басан описала постаревшую супружескую пару, жившую надеждами на друг друга и на сына. Только вот сын отбыл в далёкие края, изредка сообщая о том, что с ним происходит. Однажды становится известно — сын погиб. Но о том не сообщают его родителям, поскольку об этом знает только рассказчик. Кому сообщить печальную весть? Матери, прикованной к постели болезнью? Или отцу, более крепкому здоровьем? Выбор падает на отца, и тот решает хранить тайну, ни в коем случае не сообщая жене, разумно полагая, супруги не станет после столь печального известия. Эмилия продолжала повествовать, показывая трогательность отношения мужа к жене, игру вокруг обстоятельств, когда мать просила высылать деньги сыну и о прочем. Когда же читатель должен был проронить слезу?

Нет, мать знала о гибели сына. Каким-то образом до неё дошло известие об этом. И она, всякий раз, когда рассказчик приходил, делала вид, будто сын здравствует. Причину того она пояснит рассказчику перед своей смертью, говоря, насколько опасается за самочувствие мужа, до сих пор не узнавшего о смерти сына. Пусть она сегодня умрёт, но мужа нужно и дальше оберегать от раскрытия тайны. Тогда-то и проронит читатель слезу, пронзённый заботливостью стариков друг о друге, знавших о смерти сына, но уберегая каждого из них от известия об этом. Впору пролить слёзы! И слёзы пролились. Утёр слёзы и критик.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всегда тяжело подходить к обзору рассказов. Разве скажешь больше, нежели о том проявил заботу автор? В лучшем случае получается поддержать заданный мотив, либо выступить с противоположной точкой зрения на происходящее. А как быть, если перед тобой рассказы Эмилии Пардо Басан? Скорее восхитишься талантом её реалистического отображения действительности, нежели хотя бы чем-то посмеешь укорить. Иногда впору подумаешь снизойти до эмоций, настолько Эмилия умела побудить читателя к ответным чувствам. Невольно симпатии проявляются к лицам, не совсем того заслуживающим. На то и даётся человеку умение говорить, чтобы всё, кажущееся ему правильным, обретало полагающийся вид. Потому ни в чём не укоришь Эмилию, видя, как она защищает слабых, даруя им право на лучшее из возможного.

Вот перед читателем рассказ «Мельница». На кого надо обратить внимание? Необходимо следить за щуплым пареньком, не совсем умным и совсем уж лишённым сообразительности. Этот паренёк влюблён в мельничиху, только тем и живя, чтобы с нею поскорее свидеться. Об этом шутит вся округа. Да вот беда, мельничиха — желанная невеста, добиваться которой желает всякий мужчина, стремящийся наладить контроль над мельницей, поскольку тогда станет самым богатым в округе. Вполне закономерно видеть, как Эмилия станет помогать пареньку, всячески его оберегая, даже при наступлении нежелательного момента — паренька поставят перед фактом телесных повреждений, продолжи он им мешать. Каким образом удастся найти управу на наглецов? Пардо Басан о том прямо не расскажет, лишь сообщит, насколько замысел мельничихи оказался удачным, поскольку благодаря её усилиям паренёк не пострадал. К тому же, она его сама очень любила.

В рассказе «Георгики» действие обстояло куда с большим пролитием крови, вплоть до смерти действующих лиц. Должно быть понятно, чем южнее страна, тем жарче климат и горячее нравы людей. Если где-нибудь в России привыкли к терпению, воспитанные суровостью зим, то в Испании до расправы дело доходит едва ли не сразу. Собственно, читателю предстоит наблюдать распри на селе, когда одно семейство конфликтует с другим, вследствие чего возникают жертвы. Причём, процесс этот может казаться бесконечным, уходящим в глубокое прошлое, не совсем ясный потомкам. Но Эмилия излишне далеко не смотрела, для возникновения спора достаточно и проблем сегодняшнего дня. А уж на селе-то причину всегда найдут, особенно в случае, когда на кону сбор урожая.

Иного свойства рассказ «Собирательница коллекции». Стало известно, почила нищенка, знаменитая фактом, что домой тащила всё, плохо лежавшее. Правда никто толком не ведал, какими сокровищами она обладала. Сразу автор поясняет, умершая имела страсть подбирать оброненное и просить подаяние, ни в чём ином не находя интереса. Тем она и жила, имея страсть к собиранию. Описываемое действие из того и состоит, что нужно разобраться с обнаруженным, записать каждую вещь, найденную в её жилище. Причём, собирательница всё раскладывала по коробочкам, у неё был полный порядок. Осталось понять, насколько великого значения имелась страсть, почему данное богатство в итоге оказалось бесхозным? Конечно, Эмилия могла в чём-то пожурить читателя, с большой долей вероятности имевшего склонность к собирательству ненужного. Однако, текст рассказа акцентирует внимание только на самой собирательнице и её коллекции.

Как теперь читатель думает относиться к творчеству Эмилии Пардо Басан? Уже по изложенному должно быть понятно, автором она является интересным, к чьему творчеству обязательно следует отнестись с тщательной заинтересованностью. В очередной раз горько посетуем на нахождение испанской классики в стороне от интереса восточноевропейского и азиатского читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда мысль созревает у человека великой, и от понимания смысла полнится голова, мнится тогда право быть истории снова открытой, скажет человек громко об ушедшем слова: он сообщит о некогда происходившем, расскажет о битвах богов, про Одиссея, на острове Цирцеи зелья испившем, о Персея подвигах поведать станет готов. Как не приложить руку к творчеству былых лет? Иногда пропадает желание смотреть вперёд! Без канувшего в Лету ничего и в настоящем нет, ничего подлинно важного людей больше не ждёт. Так должен Жуковский думать был, о переводе Гомера долгие годы мечтавший, однажды замысел он свой осуществил, эталонным переводом ставший. В течение семи годин, отдохновения порою страстно желая, делал дело такое не Василий один, к подстрочнику всегда прибегая. Строчка за строчкой, рядок за рядком, месяц за месяцем, годы минуя, проявляя настойчивость, действуя в праве своём, зато позже, по праву общему, ликуя.

Но какую речь вести про путешествие Одиссея? И было ли путешествие то? Говорить об этом — не лучшая в мире затея, поскольку лучше Гомера уже не расскажет никто. Чем славен Одиссей? Он — осады Илиона герой. Хитростью славный, хитрее не являлось в мир храбрецов. Но и его жизнь была лишь для божеств олимпийских игрой, к которой не всякий бывает оказаться готов. Вот пали стены града, не устояв перед хитростью Итаки царя, устранена ахейцами преграда, десятилетия странствий были не зря. Не одного Одиссея ждали в краю родном, всех эллинов бравых ждали родные, но дольше прочих не имели вестей об Одиссее одном, говорили лишь про ветры на море злые. Давно трагедия в доме Атридов разыгралась, иных на колени ставила судьба, жизнь героев илионских забывалась, а за Итаку только начиналась борьба. Где Одиссей? Когда вернётся домой? Остров стался во власти зловредных мужей. Дабы это узнать, в переводе Жуковского текст «Одиссеи», читатель, открой, сможешь увидеть, как человек слаб пред богами в ложной силе своей.

Да не стоит искать Одиссея в тексте поэмы, не о том сказывал Гомер, не достоин был царь Итаки главной в произведении темы, не он для читающего подавал важный пример. Что Одиссей для текста? Имя — славное при осаде Илиона. Более нет для него славного места, удостоится имя его едва ли не пустого звона. Нет Одиссея в начале сказания, и в прочем не так уж важен он для сюжета, но только ему отдаётся больше прочих внимания, ведь именем его как раз и названа поэма эта. И запоминает читатель преимущественно те события, связанные непосредственно с именем Одиссея, о прочем он при прочтении словно совершает открытия, иначе поступать не умея. Чем славен Одиссей? Из Илиона плыл домой. В пути впал в забвение, затем метался. Да шёл Одиссей дорогой простой, быстро до Итаки он всё же добрался. Посему отставить в сторону Одиссея нужно, взирайте на Итаку, на сына царского, жену. И делать это надо дружно, узреть, что описал Гомер ещё одну войну.

Как же Жуковский переводил? — скажет читатель, словно критик о том совсем позабыл. Но как сказать, не оценишь никак, да и все размышления о подобном — пустословия зрак. Долго трудился, во славу труд будет ему? Увы, в глазах читателя — всё к одному. Редкий читатель оценит труд переводчика сполна, суть этого и по оценке критика должна быть видна.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Впечатлительным натурам нужно быть осторожными. Лучше удалиться в места, где меньше поводов для переживаний, где придёт успокоение от тревог. Но такие места для впечатлительных натур отсутствуют, поскольку везде они найдут повод для переживаний. Если и не будет причины, они её придумают. Примерно похожее мнение должен был выразить Бенито Перес Гальдос посредством рассказа «Роман, сочинённый в омнибусе». Его герой, натура вроде бы не впечатлительная, жившая интересами личностными, задумал совершить поездку в омнибусе. Кто бы знал, какими последствиями то для него обернётся. Виной стал знакомый медик, поведавший волнительную историю, сообщая так, будто он принимал в ней участие сам, либо ему о том сообщило доверенное лицо, а может и один из пациентов. История касалась некой дамы, перед которой возникла необходимость опасаться собственного дворецкого. Почему? Деталей читатель пока знать не мог, так как друг рассказчика покинул омнибус на нужной ему остановке. Вроде бы следовало расстроиться, но впечатлительная натура подлинно сама себя доведёт до безумия всевозможными предположениями.

Начало истории положено, значит, воображение подскажет дальнейшее. Вот рассказчик заметил периодическое издание в руках соседа, и там узрел невероятное — знакомый ему рассказывал не настоящую историю, а художественный вымысел. Или нет? Может это из раздела криминальной хроники? Или снова нет? Узнать не удалось, владелец газеты покинул омнибус. Что дальше? Настоящий ужас! На остановке зашёл человек, по описанию похожий на дворецкого. Выглядел он так, словно действительно способен убить человека. Что дальше? Чего только не случится. Всякие беседы в омнибусе рассказчик станет расценивать как источник сведений, порою подозревая некоторых пассажиров в знании подлинных обстоятельств дела. В какие же неприятности угодил рассказчик? Судорожно размышляя, он продолжит строить предположения, даже позабыв о необходимости оставаться сторонним участником происходящего. Его внутренние переживания выйдут на поверхность. Неужели история окажется правдивой? Того читатель не узнает, автор лишь покажет, с каким недоумением на рассказчика станут озираться окружающие. Каждый увидит сошедшего с ума человека, не имея способа узнать причины того. Оно и хорошо… мало ли, как разыграется воображение уже у них. Так и до настоящего убийства может дойти.

Гальдос поддался увлечению испанских писателей, изредка бравшихся за написание рассказа о муках творчества. Многие из них писали, что приходится испытывать, не имея возможности зацепиться за нечто примечательное или не настолько интересное. Кто-то шёл по улице и гадал, за какой материал взяться, иные же, вроде Гальдоса, начинали строить догадки, сразу записывая, тем порождая истории не из разряда адекватных, но вполне допускаемых к возможно имевшему место. Да и нет ничего такого особенного, когда человек сам себя накручивает. Для некоторых это даже становится смыслом жизни — разыгрывать в воображении случаи из жизни незнакомых людей. Для иных писателей с этого начинается путь в литераторы. Ежели читатель такому рассуждению не поверит, пусть тогда задастся целью написать рассказ, как минимум, взявши за основу незначительный набор деталей. Отчего бы за таковое не принять событие, откуда-нибудь почерпнутое? Стоит только начать, как последует долгий и продолжительный процесс сочинительства художественных произведений.

Пора терзаний могла быть и у Гальдоса. А может ему показалось за любопытное взять и рассказать про случай, должный хотя бы с кем-то произойти. Вот и родился под его пером «Роман, сочинённый в омнибусе», вместивший разом и мистические моменты, и элементы действительности, и даже интригу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В 1874 году Тургенев опубликовал последние два рассказа из цикла «Записки охотника». Побуждающим мотивом стала необходимость оказать помощь материалом для сборника «Складчина», куда помещались произведения писателей, желавших оказать таким образом помощь голодающим Самарской губернии. Иван нашёл в числе черновых работ наброски, в которых рассказывалось про девушку с прозвищем Живые мощи. История её болезни загадочна, будучи полностью здоровой и задорной, на неё в молодости заглядывался и рассказчик. Теперь девушка напоминала скелет, обтянутый кожей. Ничего не предвещало беды, она цвела и радовалась жизни, собиралась выходить замуж, пока однажды не почудился ей голос жениха, от которого она оступилась и упала, вслед за чем начала чахнуть.

Довольно необычно, чтобы Тургенев в помощь голодающим предлагал рассказ, в котором главное действующее лицо истомлено, в том числе и невозможностью принимать пищу. Однако, читателю следовало полагать, учитывая народную мудрость, поскольку от голода человек должен как раз пухнуть. В конце повествования девушка умрёт в срок, который сама установила, доверившись видению во сне. Иван писал рассказ, опираясь на известие, ставшее ему известным во время путешествия по России, в одном из питейных заведений он стал свидетелем рассказанной истории, теперь придав ей вид своего произведения с собственной интерпретацией.

Исследователи творчества любят ссылаться на свидетельства иностранных писателей, высоко ставивших данный рассказ Тургенева. Сам Иван приводил их горькие сожаления, что есть такой автор в России, тогда как его сильно не хватает в той же Франции. Но стоит ли на том акцентировать внимание? Нужно учитывать и то обстоятельство, что рассказа могло не появиться, не будь Тургенев побуждаем к его написанию.

Последний рассказ из цикла назывался «Стучит!», ставший отражением воспоминания о страшном моменте, когда Тургенев едва не погиб, сложись тогда обстоятельства не в его пользу. Оказывается, если применять обстоятельства произошедшего к описанному в рассказе, у охотника закончилась дробь, а поехать за нею в город не было возможности, так как запряжная лошадь хромает. Вскоре был найден крестьянин с повозкой, на которой рассказчик и отправился. Тот крестьянин вызывал опасения, ведущий себя странным образом, толком не умея управлять имевшейся у него лошадью. Описав ряд злоключений, рассказчик подошёл к главному, как их настигла чужая повозка, перегородила дорогу и поехала дальше. В голове крестьянина была единственная мысль, что она скоро остановится, после чего их начнут грабить. Опасения вскоре подтвердились, так как повозка остановилась, к ним подошёл её извозчик, крупного телосложения. Но он попросил всего лишь немного денег на похмелиться, чем и был вознаграждён. История на самом деле страшная, в очень скорое время рассказчик сообщил, как накануне ограбили и убили купца, в чём он стал подозревать пассажиров повозки, им преграждавшей путь.

Всякий писатель способен рассказывать бесконечно много историй, чему мешают жизненные обстоятельства. Вполне можно быть уверенным, наброски к «Запискам охотника» обязательно имелись у Тургенева, как известные, так и оставшиеся неведомыми. Реализовывать их Иван не стал, хотя бы по причине отсутствия необходимости. Да и минуло порядочно лет, чтобы появилось желание возвращаться к историям, к созданию которых пропало желание. С этим читателю придётся смириться. Впрочем, читатель всё равно не выразит огорчения, чаще всего знакомящийся с ограниченным количеством трудов избранного для ознакомления писателя, и даже выбери он для того «Записки охотника», то одним рассказам отдаст предпочтение, тогда как другие вскоре позабудет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Как помягче рассказать про конец дворянства в России? Эмансипация крестьян стала ясным доказательством невозможности продолжения существования расслоения общества на высший и низший свет. Более никто не видел, и не хотел видеть, не понимал смысла, и смысла действительно не наблюдалось, чтобы кто-то, за заслуги дальних предков, имел преимущество перед людьми способными, умеющими грамотнее поставить дело, лучше обустроить хозяйство. Может поэтому, либо это надуманно, Тургенев взялся продолжить один из рассказов из цикла «Записки охотника». Ещё в 1849 году повествование «Чертопханов и Недопюскин» требовало продолжения, но Иван, завершив работу над циклом, более не планировал к нему возвращаться. Теперь же, находясь за пределами России, Тургенев всё острее понимал, какие процессы происходят в стране, чем грозит новый рост народного недовольства. Уже прошла пора отрешённости русских перед представившимися им возможностями, наступала пора активного противления власти, сугубо в силу угасающих и возрастающих процессов в самом человеческом подсознании. Но с дворянством происходило явное — оно не умело приспособиться к изменениям в обществе.

В жизни Чертопханова происходили неприятные перемены. От него ушла зазноба, под которой читатель понимал крепостничество. Причём ушла на сторону, словно проявив волю и отказавшись от привязанности к прежним порядкам. Лишился Чертопханов и лучшего друга — Недопюскина. Тот, как подлинный представитель дворянства, умер, не стерпев приступов немощи, завещав Чертопханову имение, чем дал ему возможность поставить памятник умирающему дворянству. Памятник оказался не тем, который был заказан, а знаменовал собой процветание народившегося класса предприимчивых дельцов, готовых низводить в могилу всякого, кто вставал у них на пути. Зато случилось невероятное, дворяне обратили внимание на евреев, прежде ими всячески гнобимых. Теперь дворяне решили встать на защиту этого народа, получая за то благодарность, в случае Чертопханова — коня. Правда, подарок окажется с подвохом, несущим гибель дворянству, словно конь из сказания о Вещем Олеге.

Писал ли Тургенев именно об этом? Остаётся только предполагать. Иначе не складывается, особенно учитывая, в какие годы Иван взялся за повествование. Понимая и то, к какой риторике он обращался на протяжении последнего десятилетия. К слову будет уместным сказать, насколько переменился Чертопханов, мало похожий на себя прежнего. В нём исчезло всё, начиная от гордости за происхождение и заканчивая пониманием должного с ним происходить. Может это связано с разрушением идеалов, когда у человека опускаются руки, когда он более не способен уживаться с обстоятельствами. Чертопханову следовало бороться с мельницами, вместо чего он обратил внимание на коня, полностью погрузившись в переживания о необходимости его пестования. Можно это понимать и так, что смысл существования стался полностью утрачен, прежде ценимое навсегда кануло в прошлое, без возможности возвращения.

Ещё нужно решить, к чему следует отнести сам рассказ? К «Запискам охотника» он относится только в качестве продолжения другого повествования, сам по себе не содержащий ничего сверх того. Тургенев словно всего лишь дополнил рассказ. Однако, у читателя осталось недоверие к сообщённому. Остаётся считать, будто Чертопханов вынужден был измениться, согласно авторского желания, впав в подлинное безумие, в котором читатель изначально сомневался. Теперь же, сомнений не осталось, поскольку повествование к иному не располагало. Из-за этого и приходится думать о мыслях о конце дворянства в России. Разумеется, Тургенев того не мог явно предполагать, поскольку не имел способности видеть наперёд. Однако, процессы в обществе обязательно приведут к тому, чему всякая власть всегда противится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В 1851 году Тургенев публикует два рассказа-впечатления, относимые им всё к тому же циклу «Из записок охотника»: «Бежин луг» и «Касьян с Красивой Мечи». Теперь точно можно было сказать — отдельному изданию обязательно быть, после чего навсегда позабыть про написание воспоминаний о событиях минувших дней, к которым не совсем целесообразно возвращаться в дальнейшем. Так Иван думал тогда, но он обязательно вернётся к циклу впоследствии. Пока же, Тургенев повествовал, рассказывая чужие истории. Согласно содержания рассказа «Бежин луг», рассказчик практически не принимал участия в разговоре действующих лиц, всего лишь притворившись спящим. Пока он спал, дети у костра рассказывали друг другу страшные истории, в которых подлинно мистического не было, кроме вольных допущений, вроде невидимого домового, чудес у могилы утопленника, про водяных. Ничего нового Тургенев читателю не сообщал, разве только он был одним из тех, кто в пятидесятые годы интересовался возрождением славянской мифологии.

В рассказе «Касьян с Красивой Мечи» Иван затрагивал тему, обратную смыслу необходимости увлечения охотой. Рассказчика прямо укоряли в увлечении стрелять дичь. Ставился неудобный вопрос: зачем? Если барин любит охотиться ради удовольствия, то почему не думает, что в природе убивать полагается ради целей насущных, то есть только для пропитания. Ежели всё-таки желает стрелять животных, для того ему даны домашние звери, для того и предназначенные, чтобы человек ими распоряжался по собственному усмотрению. Исследователи заметили в рассказе другой мотив, утверждая, будто ключевой момент повествования — раскрытие сектантских наклонностей действующих лиц. При этом никто не придавал значения словам, ими высказываемым. Получалось, Касьян говорил вроде бы разумные мысли, не будь он под давлением ложных умозаключений, ведь всегда можно сослаться на ветхозаветный текст, согласно которому Бог дал человеку тварей земных сугубо на волю полного распоряжения потомков Адама.

В периодических изданиях ещё должен был выйти рассказ «Два помещика», из необходимости отложенный, быв опубликованным в составе первого сборника «Записок охотника». Этот рассказ откладывался с 1847 года, Иван располагал только черновым вариантом. Читатель так и должен думать, считая причиной того процесс брожения мысли в государстве, когда становилось опасным говорить о разделении общества на дворян и крепостных, становилось предосудительным выделять даже национальные различия. Как тогда издать рассказ, в названии которого упоминаются помещики? И каким образом обойти цензурные запреты, когда всё низводилось до нейтральных тонов? В те годы словно каждый понимал, насколько опасно любое слово, способное привести к непредсказуемым последствиям. Таким образом выходило порою совершенно непонятное, никем толком не объясняемое. Поскольку такое требование имелось, приходилось мириться с очевидно обязанным последовать запретом на публикацию.

Вниманию читателя предлагался ряд портретов, особенный упор делался на двух помещиках. Первый был самомнительным дворянином, всегда ставивший себя выше прочих, предпочитавший не допускать до круга общения дворян, ранжиром ниже его. Второй — подобных условностей не допускал, живя в собственную и чужую радость. Сообщаемое дополнительно — новые черты к портретам, тогда как у читателя не сложится твёрдого мнения, к чему Тургенев создавал повествование именно таким образом.

Теперь можно на мгновение остановиться. Кажется, «Записки охотника» полностью сложились. Оставалось непонятным, насколько их содержание к чему-то будет приложимо. Не стоит превозносить умение Тургенева, цикл выходил натянутым, лишённым интереса со стороны читателя. Трудно сказать, каким образом рассказы из цикла позволили Ивану оформиться в романиста, исповедующего позицию жёсткого реализма. Об этом и не следует думать, просто Тургенев писал, говоря обо всём, о чём проявлял беспокойство.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Жизнь сама просит делиться воспоминаниями, ежели к тому человек старается стремиться. Стоит увидеть нечто поражающее воображение, как на следующий день голова переполняется мыслями о необходимости отобразить увиденное на бумаге. Для написания «Притынного кабачка» (он же «Певцы») Иван воспользовался представившимся случаем свежей давности. Будучи где-то проездом, в довольно захолустном месте, он стал свидетелем соревнования между певцами. Увидеть подобное прекрасное зрелище, тем более там, где такого не ожидаешь, безусловно поразит воображение. Но мало увидеть, нужно постараться об этом рассказать. Результат пробы пера был опубликован в одиннадцатом номере «Современника» за 1850 год.

Тургенев не думал полностью прекратить работу над «Записками охотника», он предпологал, что периодически станет пополнять их очерками. Только вот наполнение «Певцов» получилось многократно сильнее, нежели некоторые рассказы из цикла. Кроме того, «Певцы» — сильнейшее произведение цикла, оказывающее на читателя очаровывающее действие, отчего всякий рассказ из цикла пройдёт мимо внимания, но «Певцы» останутся в памяти.

Рассказ пришёлся по душе и славянофилам, получившим для примера наглядное доказательство, насколько сильны народные традиции. Если такое чудо происходит повсеместно, оное следует развивать. Ведь действие развивается не в императорском театре, а в простом помещении заурядного кабака, и то представление никогда не станет предметом интереса высшего света, так как дворяне не станут нисходить до мужицких забав. А вот Тургеневу повезло притомиться от жары, подойти к кабачку и стать очевидцем описанного.

В том же выпуске Тургенев опубликовал рассказ «Свидание». Снова он являлся сторонним наблюдателем. В лице рассказчика сообщая, как притомился от прогулки по природе, прилёг и заснул. Разбужен был сценой свидания между девушкой и парнем. Девица маялась тоской, словно кого-то ожидая. Чуть погодя подошёл парень, явно не желавший приходить. Девица к нему тянулась, едва не плакала, просила остаться, а парень старался от неё отстраниться. Наблюдающий быстро понимал причину, видя, как парень намекал на усталость от отношений, изрядно насытившийся девичьим вниманием, словно наигрался. Парень прямо говорил девушке, что между ними ничего быть не может, так как он уезжает с барином в город, что она ему не чета, с нею ничего общего у них быть не может.

Наблюдающему было ясно: девушка любит парня, а тот больше не собирается отвечать взаимностью. Конец свидания выходил вовсе печальным: девушка рыдала, зарывшись лицом в траву, парень же просто удалился. Как продолжить повествование? Рассказчик у Тургенева вышел к девушке, но та его испугалась и убежала. Что было дальше? О том остаётся гадать. Ясно одно, у Тургенева девушка могла продолжить жить, смиренно перенося обстоятельства, оказаться покорной воле родителей или помещика, выйти замуж, нарожать детей. Рассказывай Тургенев историю задолго до, или кто-нибудь за него лет на пятьдесят пораньше, девушка бы утопила печаль в ближайшем пруду. Правда, в годы реакции на происходившие в европейском обществе перемены, Тургенев не мог прямо сообщить, до чего читатель должен додуматься самостоятельно. Оставалось лишь предполагать, так как завершение у рассказа оставалось открытым.

Впрочем, читатель более не удивлялся. Прошли годы писательства, когда не имелось очевидного понимания, зачем это делалось. Теперь Тургенев творил в полную силу, зная, на каких моментах следует акцентировать внимание. Теперь и пение певцов оказывалось способным взволновать душу. Такое же воздействие оказывало наблюдение за сценой несчастной любви, когда ожидание лучшего безвозвратно разрушалось. На этом цикл о записках охотника получил надежду на развитие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Во втором выпуске «Современника» за 1849 год Тургенев опубликовал три рассказа, первым был «Гамлет Щигровского уезда», следом за ним «Чертопханов и Недопюскин», «Лес и степь». Этим Иван ограничивался, более не думая продолжать, на том завершая «Записки охотника». Однако, как знает читатель, ещё не раз Тургенев вернётся к циклу, как в ближайшие годы, так и спустя двадцать лет. Иного быть не могло, поскольку писать на тему прежних воспоминаний у него не могло исчезнуть желания, да и влияние Сергея Аксакова, возможно, себя проявило. Причём, в том же 1849 году Аксаков дописывал «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», а чуть позже — «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах». Если остановиться и попробовать провести параллели, общее увидишь только в пристрастии к охоте, тогда как Тургенев всё же более описывал не сам процесс, а встречи с людьми.

Как не рассказать об очередной встрече с двумя представителями высшего общества? Поддавшись охотничьему азарту, рассказчик не заметил, как к ним приблизился другой охотник, довольно грубо спросивший, почему они позволяют себе охотиться в сих местах. Причём было непонятно, на полном серьёзе с ними говорит охотник или разыгрывает сцену из шекспировского театра, так как имел вид самый шутовской, будто сошёл с полотна писателя-фантазёра. Впору было признать в нём персонажа книги Сервантеса, решившего не бороться с мельницами, а грозно вопрошать всякого, кто ему попадался на пути. Это был Чертопханов.

Следом пришлось познакомиться с менее несуразным человеком, словно навстречу вышел другой герой книги Сервантеса. Теперь перед рассказчиком представал Недопюскин. Он уже не воплощал никакой комичности, скорее запоминался пухлостью, добротою лица и, отчего-то, хитрым прищуром. Скоро станет известно, каким образом эти два персонажа связаны, они проживают вместе, так как некоторое время назад Чертопханов позволил Недопюскину позабыть про неурядицы жизни. С той поры они всегда сопровождали друг друга.

Тургеневу оставалось сообщить, насколько разными они были. Если Чертопханов — наследник обедневшего рода, гордый в пышности нищеты, то Недопюскин — сын однодворца, такой же нищий, привыкший мыкаться нахлебником, где бы не оказывался. Теперь читателю становилось понятным, каким образом судьба свела этих отпрысков родов дворян и помещиков. Продолжения у истории не было, но Иван потом обязательно расскажет, чем всё закончилось.

Самым последним рассказом в «Записках охотника» всегда ставится повествование «Лес и степь». Невзирая на впоследствии написанное, «Лес и степь» завершает цикл. С тем же успехом этим рассказом можно начинать. Но так как он выбивается из повествовательного ряда, становится лирической точкой в воспоминаниях Тургенева. Читатель не видел описания действующих лиц, поскольку основное внимание уделялось природе, её красоте и величию, позволяющим найти отдохновение от любых мирских сует.

Необязательно быть охотником, чтобы оценить прелесть окружающего мира. Не нужно ружьё, можно обойтись без собаки, нет нужды в компаньонах, достаточным будет личного восприятия. А так как не каждому дано описывать красоты природы, остаётся лицезреть лично и восхищаться, либо вдохновляться чтением строк писателей, умеющих найти скрытые от внимания черты природных явлений. Тургенев вдохнёт за читателя полной грудью, ощутит прелесть морозного утра или жаркого полудня, он же увидит полёт птиц на бесконечно глубоком небе, проследит за облаками над макушками деревьев.

Такими словами хорошо закончить разговор про «Записки охотника», но этого не произойдёт. Нужно обязательно ознакомиться с остальными рассказами цикла.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Год 1848 был роковым для Европы, затронул он и происходящие в России процессы. Пока западная оконечность континента бушевала, на востоке озаботились подавлением в зачатке подобного проявления недовольства. Гонения распространялись и на литературу, теперь цензоры решались изымать даже такое, к чему никогда не предъявляли требований. Отчасти это отразилось и на творчестве Тургенева, невзирая на проявляемую им осторожность. Если прежде бывало, что рассказы из цикла о записках охотника не имели ни единой правки, то теперь это касалось абсолютно всего. Стало опасно поднимать социальные проблемы, касающиеся разделения общества на высший и низший свет. Но полностью отказывать в праве на публикацию цензоры не могли, поэтому, как например у Тургенева, действующие лица становились отчасти обезличенными.

Как бы не было глупо отрицать очевидное, человек всегда будет думать, будто всё вокруг него должно быть иным, нежели есть. И проблема как раз в том, что человек так думает беспрестанно, и в том случае, когда ни в чём не повторяется уже некогда бывшего. Просто человек ощущает личную неудовлетворённость, подменяя под её пониманием действительность текущего положения дел. Но он всё равно продолжает стремиться к одному ему ясному осознанию должного быть, разрушая и без того шаткое равновесие. Такова участь людей, стремиться к идеалу, когда он ими мгновение назад был разрушен.

И вот Тургенев пишет рассказ про человека, думавшего, будто он может из себя представлять нечто большее, нежели мог. Он не желал слыть за ординарную личность. Он присоединялся к кружкам по интересам, в оных не видел ничего путного, поскольку каждый там губил себя, живя надеждами на разрушение нынешнего за счёт осуществления надежд на бесплотное. Получалось, ординарность не покидала героя повествования, он просто уподоблялся кругу людей, участники которого не понимали, насколько они однотипны в своём стремлении, ни в одном порыве мыслей и действий не имевшие способности оказать положительное созидательное начало.

Ни в России, ни на западе Европы, герой повествования не получал ожидаемого. Он не имел способности понять, каким ему следует быть. Какой замысел не начинай воплощать в жизнь, обязательно понимал ординарность его проявления. Эта ординарность сводила невозможностью преодоления. Забыв обо всём, к чему стремился, уподобившись большинству, герой повествования не смог ничего изменить, совсем потеряв понимание, каким образом нужно себя вести, чтобы хоть самую малую толику отличаться от окружающих. Наоборот, его совсем перестали уважать, относились к нему панибратски. В пору следовало задать сакраментальный вопрос: быть или не быть?

Читатель так и должен был понять рассказ Тургенева, не видя возможность вырваться за рамки дозволенного. Как не поступай, ничего не изменишь ни в себе, ни в окружающем, повторяя всё, что было до тебя и многократно произойдёт после. Может Иван и не собирался доводить до сведения читателя именно этого, однако из содержания «Гамлета Щигровского уезда» выходило только так.

Впору остановить ход мысли и задуматься над судьбами человеческими. В самом деле, куда не направляй взор, везде увидишь следы достижения желаемого на продолжающем оставаться неизменным. При любом развитии событий человек не успокоится, постоянно проявляя стремление к новому, так и не понимая, что им желаемое некогда уже было, но тому противилась натура прежних поколений. Пусть в 1848 году Европу сотрясали волнения, будто ничего прежде не происходило. И даже, если предположить, будто человечество добьётся справедливого распределения благ, в один прекрасный момент оно же решит повернуть всё вспять, отказываясь от некогда достигнутого страданиями многих. И разговор об ординарности каждого из нас тут кажется вполне уместным.

Автор: Константин Трунин

» Read more