trounin.ru

Князь урманский Олег, шурин Рюрика, обязался удержать княжение до взросления сына того – Игоря. Екатерина уверена, прежде Олег с Рюриком были неразлучны, вместе держали в страхе Англию с Францией, вместе же пришли на Русь, сев править землями Гардарики. Когда пришла пора Рюрику умирать, Игорь был мал для княжения, потому-то Олег и заменил ему отца, став наставником княжича и управителем земель русских. Заслуга Олега и в том, что не стал он отсиживаться в областях северных, устремив взор всюду, куда дотягивалась рука, вплоть до Киева, где не по праву княжить взялся Оскольд. Важно понимать и то, как Екатерина увидела начало правления Олега, решившего заложить на реке Смородине град чудесный, Москвою ныне именуемый.

Потянулись к Рюрику люди земель русских, хотели они видеть над собою князя справедливого, за искоренение распрей ратующего. Умер, к их сожалению Рюрик, не дав вольным воздухом дышать россам повсеместно. Может тем озаботиться Олег, на управление конунгом заморским поставленный, что внуком князю новгородскому Гостомыслу приходился: решили россы сообща, державшего стол для Игоря они просить вздумали. И вздумали ещё по той причине, что много люду по землям Руси ходило, разрешения на то не спрашивая, как ходили угры в Польшу да из Польши, словно не ведали они, чем за то должны быть обязаны.

Первым делом Киев взять требовалось, изгнав Оскольда из города. Вторым делом – поженить Игоря на Прекрасе, известной нам под Ольги именем. Понять предстоит, какое значение имели дела Олега, не рода Рюрика, но мужа доброго и хвалы достойного. Особо на то обращала внимание Екатерина, ибо она, что Олег, взяла из рук ослабевших мужа своего власть над Империей Российской, обязуясь удержать её в целости до воцарения сына его, Павла Петровича, приумножая земли её и добиваясь великой славы во имя процветания в веках её. И более того, как и Олег, она могла думать о граде Византийском, у стен которого Олег стоял, чьи стены не покорились ему, как не покорились они и Екатерине, с турками за его обладание воевавшей.

Хватало ума правителям, над россами поставленным, лишь самим россам ума не хватало, желающим сменить нужное на бесполезное, разменивая крепкое сукно на шелка и бумагу в парусах, словно не понимая, какой то им грозит гибелью. Уверена потому Екатерина, почему ушёл Олег из-под стен Царьграда, не овладев оным, но поживившись наживою. Не уверена и она в силах своих, готовая оставить то на решение потомков, должных воспользоваться силой русского народа, убедив его в необходимости строгого к себе отношения.

Поучительной получилась пьеса, Екатериной написанная. Не для театра она, как и о Рюрике пьеса написанная. По примеру пьес Шекспира составлена, драматургу английскому в подражание. Не всё так было в действительности, на сцене каким образом оно представлено. Важнее о себе показать необходимость суждения, представ человеком для России необходимым, чьё правление правлению Олега подобно. Ведь правил поставленный Рюриком князь урманский, передав Игорю оставленное на попечение приумноженным. Не имел права Олег становиться во главу земель новгородских и киевских, но обязался удержать до срока положенного. Нет различия в том, сколько для того потребовалось времени, пускай до смерти пришлось о Руси заботиться. Екатерина поступит ему подобно, пока сын её и Петра сын Третьего – Павел, наберётся ума-разума, дабы сесть на престол и продолжить предками начатое.

» Read more

Любопытна история в исполнении Екатерины, показанная под иным пониманием о казавшемся известным. Взять к примеру Рюрика, призванного на Русь княжить. Так и не знает никто, почему к тому склонились населявшие Русь люди. Согласно преданий, устали жители земель северных от разброда в мыслях, склокам способствующим. Всякий за власть хватался, потому лилась кровь славянская. Дабы лихость сию пресечь, конунги с земель варяжских призваны править были. Екатерина иначе на то посмотрела, в виде пьесы представив ситуацию следующим образом: решил князь новгородский Гостомысл передать право на княжение внуку своему Рюрику, сыну дочери, что в землях варяжских мужа имела родом славного.

Пусть пьеса о Рюрике не для театра писалась, но всё же будем считать, смотреть её должен зритель был. И увидел зритель на сцене умирающего Гостомысла, собравшего вокруг себя представителей племён, уверяя их в верности измысленного им суждения. Не Вадиму предстоит княжить, пусть то старшему в роду полагается, коим Рюрик является. Сообщить о том требуется, призвав кровь родную на княжение, не совсем варяга, ежели со стороны матери предки его россами были. Утихнуть страсти должны, кто Вадима думал поставить князем новгородским, иначе снова кровь проливаться начнёт, чего Гостомысл не желал повторения.

Не обычного предка потомками стали Рюриковичи, ибо Рюрик, как утверждает Екатерина, молодость свою провёл в боевых походах, трепет нагоняя на население Англии с Францией. Не стал он противиться воле деда, может к тому сам склонялся, соглашаясь принять княжение над Русью, его призывающей. Но будет крепко думать он, размышляя над необходимостью такого решения. Что Русь Рюрику, когда земель для его власти достаточно. Хоть до Царьграда иди, не вспоминая о восточном крае с городов множеством – известного тогда людям под прозванием Гардарики.

Сию историю Екатерина могла облечь в форму рассказа художественного. Добротной получилась бы повесть, и стала бы она потому первой писательницей, кого приняли бы и почитали в качестве исторического рассказа зачинательницы, предупреждая споры последующего века, на половину столетия оттянутые. Станут тогда мужи от литературы биться за право первых беллетристов, обративших взор на события прежние, далёкие от античности и пониманию более близкие. Пусть знает потомок, царица Екатерина сама руку приложила к тому, ибо как иначе понимать рассказанное ею про Рюрика?

Узнает Рюрик о воле Гостомысла, думу крепкую задумает, в поход соберётся далёкий и придёт на Русь, право на княжение отстаивать. Сойтись бы в битве ему, кровь пролить, без того проливаемую. Воздать сомневающимся в праве его на власть, устранив войной возражения. Тому не стала Екатерина потворствовать, показав, как нужно политикой порывы сдерживать, стремясь язык найти, человеческими жизнями не жертвуя. Станет известно тогда, почему Рюрик всё-таки стал править, избежав затруднений.

Право Рюрика очевидно, если верить всему сказанному. Один Вадим смел то право оспаривать. Ему же укажут, какое место в роду среди внуков Гостомысла его – то место последнее. Рюрик же, откуда не приди он, старший внук Гостомысла, и быть потому ему князем новгородским, чему нельзя противодействовать. Возобладает благоразумие, поймут прежние соперники, насколько слаба их правда перед должным свершиться решением.

Не человек без рода и племени, правитель по праву рождения, от которого ведётся на Руси отсчёт всем её правителям. Таково мнение Екатерины, ежели такового она придерживалась. Если не сама она к тому роду относится, то внуки её к Рюрику восходят без сомнения.

» Read more

Избранные люди общества не всегда избирают достойного быть поставленным над ними. И народ чаще склонен ошибаться, выбирая проклятие вместо благоденствия. Об ошибках прошлого последующие поколения говорят, используя разные оттенки. Если брать для рассмотрения судьбу России после смерти Бориса Годунова, то видишь стремление населения выбрать лучшее из худшего, устав от террора и ласки прежних правителей, бросаемых в противоположности, тем выбивая почву из-под ног в восприятии должного быть. Потому и трудна для понимания фигура Лжедмитрия, не всеми принимаемая за самозванца, поскольку он мог быть настоящим сыном Ивана Грозного, избежавшим смерти и решившим восстановить право Рюриков на царствование. Булгарин как раз предпочёл выбрать подобную версию, описав путь становления Дмитрия, чьё правление пресеклось вследствие его неосмотрительности – народ сверг извечно проклинаемое им латинство.

Оказавшийся в монастыре под именем Григория, Дмитрий, согласно официальной хронике, не стеснялся выражать мнение, будто он настоящий сын Грозного, тем вызывая гнев действовавшей власти, повелевшей сжить его со света. Фаддей стал действовать более тонко, позволив Григорию приобщиться к власть имущим, приблизив к царским палатам. Одного взгляда на Ксению – дочь Годунова – хватило, чтобы влюбиться. С того момента пришла в движение история падения народом избранного государя, чьё правление принесло много пользы и такое же количество бедствий. Царь Борис должен был противодействовать, но оказался слаб перед лицом нового врага, пока ещё не понимающий, какую силу выпустил за пределы страны.

Действие в произведении разворачивается согласно Карамзина, с одним исключением – не самозванец обучался у казаков искусству владения саблей и у иезуитов умению владеть языками, то задумал истинный сын Ивана Грозного. Не имело значения, насколько такое обстоятельство можно считать правдивым. Но его хватило для подъёма части польской шляхты для вторжения на Русь, забывшей о действовавшем мирном договоре между двумя государствами. Во имя восстановления справедливости и ради обещанных земельных наделов колесо истории сделало очередной виток, возродив постоянную конфронтацию славян, разделённых христианством на католиков и православных.

Лжедмитрий придёт на Русь, не встречая сопротивления. Булгарин не станет описывать подробно, каким образом он сподобился добраться до Москвы, отчего легко сменил поставленного на царство сына Бориса Фёдора. И не станет ясно, как именно народ мог возмутиться властью взявшегося из ниоткуда истинного правителя. Избрав одного, всегда можно избрать другого. Как пришёл к власти Борис, внезапно умерев при загадочных обстоятельствах, там придёт к власти и Дмитрий, но погибший вследствие известных причин – был убит заговорщиками. Уже не народ решал, кто достоин власти, то за него решила группа высокопоставленных людей, устроивших бунт и казнивших Лжедмитрия по возникшей у них прихоти.

Булгарин добавил драмы, дополнив повествование самовлюблённостью польского народа, готового править балом, невзирая на ожидающие его последствия. Когда нечто начинает идти вразрез с его желанием, он начинает искать способ навредить, тем создавая проблему и для себя. Похожее случилось на страницах “Димитрия Самозванца”. Видя безразличие мужа, Марина Мнишек пойдёт на безрассудный шаг, стоивший головы не только мнимому изменнику, но и она сама падёт, не умея совладать с потерявшей контроль ситуацией.

Пусть жизнь могла стать лучше. Дмитрий желал поднять страну, стать правителем от Бога. Это его и сгубило в первую очередь. Не тот безумный на Руси, кто разрывает плоть и крошит кости, а кто пестует. Не тот от Бога, кто пришёл с запада, а тот, чей путь пролегал с юга. Будь Дмитрий подобен Ивану Грозному, править ему долго, он же уподобился царствовавшим после него правителям, стремившимся смягчить террор предка.

» Read more

Любимая тема для обсуждения среди населяющих Россию людей – нелюбовь к отечественному при явном возвеличивании Отечества. Таков характер русского человека, не способного поддерживать достойные условия собственного существования. Ему вторят иностранцы, считающие русских варварами. Говорить об этом можно бесконечно, но для явного примера предлагается обратиться к произведению “Рославлев, или Русские в 1812 году”, где всё расписано от и до.

Накануне Отечественной войны с Наполеоном самосознание россиян опять упало ниже некуда. Почти все готовы были поверить в величие французской армии, науки, языка и всего прочего. Верили с тем же успехом в превосходство турецкой армии, выученной французскими наставниками. Верили и слухам, будто армия Российской Империи проигрывает сражение за сражением, отдавая города и тем лишая страну принадлежащих ей территорий. Это казалось объяснимым, невзирая на то, что на самом деле русская армия никому не проигрывала, наоборот беря город за городом. Кто же знал в действительности о происходящем на театре русско-турецкой войны, толком никогда не являвшейся ведомой рядовому жителю России.

Не было веры и в способность русских людей к чему-то. Ежели требовался доктор, то лучше предпочесть выучившегося во Франции, нежели обучившегося врачеванию в Москве. Галломания продолжала процветать. Немудрено понимать, как дворянство относилось к культуре родной им страны, не умея до сознательного возраста сказать пары слов по-русски, зато с пелёнок прекрасно владея речью французов.

Ещё не случилось нападения армии Наполеона, то считалось проявлением безумства, так как такого не могло произойти. Требовалось проанализировать мотивы Императора Французов, дабы понять, зачем ему потребовалось идти на Россию, если перед этим он не сумел справиться с оказавшими ему сопротивление испанцами. Причина заключалась в Англии, значение которой Загоскин принижает. Не о том написано им произведение, оно о восприятии французской нации вообще, покорившей сердца и души россиян, дабы следом разом обрушить на них мощь армий всей Европы.

В войну не верили, но её начала ждали. Ненависть к французам росла, их несносный нрав напомнил русским польских и литовских интервентов времён Смутного времени. Некоторые граждане оказывались готовы в упор расстреливать ещё не ставшими врагами французов. И многие уже говорили, что не пожалеют сил, лишь бы оказать сопротивление захватчику, вплоть до уничтожения всего у них имевшегося – готовы были сжигать дома с имуществом.

На этом фоне требовалось показать историю похождений молодого человека, чья жизнь должна омрачиться драматическими событиями. Он благороден и верен Отечеству, в ближайших планах жениться, а после жить счастливой семейной жизнью. Надежды рухнули в мгновение, стоило невесте попросить подождать, а французам вторгнуться в пределы Империи. Молодой человек слышал известия, как армия Наполеона взяла Смоленск и направилась к Москве. Более не жених, он предпочёл встать на защиту Отечества.

Загоскин рассказал читателю о происходившем на полях сражений. Тяжело передать особенности ведения боевых действий тех дней. Солдатам требовалось держаться занимаемых позиций, невзирая на пушечные ядра, случайно обрывающие жизни. Необходимым считалось заниматься шагистикой, передвигаясь тем же образом, как при проведении парадов. Объяснение тому давалось разумное – так солдат забудет о грозящей ему опасности и сконцентрируется на других мыслях.

Когда Москва вспыхнет, главный герой повествования окажется раненным в пылающем сердце Отечества, скрываемый от французов. Дабы читатель понял картину происходящего, Загоскин отправил на его спасение человека, пошедшего на риск, облачившись во французскую военную форму. Надо ли говорить о благородстве такого поступка? Рискуя жизнью, он будет пробираться через сомнения встречаемых на пути противников, встречая ещё больше сомнения, отходя обратно в расположение русской армии, вынужденный заверять партизан в собственной благонадёжности, не считая прочих отщепенцев из пёстрого состава армии французов.

На событиях 1812 года Загоскин не остановился, дополнив повествование историями действующих лиц о заграничном походе. Вместо ладного рассказа, вышел набор зарисовок, довольно занимательных, но лишённых смысловой нагрузки. Важнее окажется внимать последним страницам, где перед читателем раскроется трагедия главного героя, едва не потерявшего голову, но лишившегося всего, о чём он смел прежде мечтать.

А русские всё равно останутся для французов варварами, ибо свою столицу они спалили, не тронув Парижа.

» Read more

Грехи прошлого дают знать о себе в будущем. Если нет надобности хранить тайну, не следует её продолжать скрывать. Боль утихнет, стань она известна как можно раньше. Стоит пройти некоторому количеству лет, окажется трудно воспринимать последствия ушедших в былое событий. Особенно при осознании радужных перспектив, терять которые нет желания. Действительность потому и предстаёт особенно жестокой, перечёркивающей благостное восприятие прежнего понимания обыденности: являясь воспитанницей богатой помещицы, неприятно узнать, что твоим отцом является еврей, из-за чего теперь не быть удачному замужеству. Лажечников жесток, но вместе с тем и трезво смотрит на проблемы современного ему общества.

Ещё не раз Иван затронет проблему становления человека, меняющего жизненные приоритеты. Пока же предлагается ознакомиться с нравственными страданиями действующих лиц драматического произведения, напрямую кусающегося судеб людей, не готовых узнать горькую правду. В щекотливом положении окажется жених, самой невесте предстоит посмотреть на себя заново, бороться с призраками былых лет станет даже помещица, обязательно должная иметь некий грех, довольно для неё постыдный.

Лажечников показывает развитие событий с размахом. На сцене присутствует семнадцать действующих лиц, не считая гостей, слуг и крестьянских девушек. Они сходятся и расходятся, занятые беседами, беспрестанно сконцентрированные на разрешении скрытого ото всех секрета, постепенно приходя к пониманию созданной из предубеждений проблемы. В том-то и трагедия участвующих в пьесе персонажей, не желающих иметь евреев в своём окружении. Впрочем, невеста может и не относится к племени иудеев, как оно скорее всего и является, если Лажечников не утаил от зрителя ещё одной тайны. Поэтому здравомыслие возобладает, а доводы разума окажутся весомее возможного общественного осуждения.

Пьеса содержит вкрапления театральных представлений. На сцене разворачивается не одно произведение. Лажечников дополнил повествование древнегреческими трагедиями, тем растягивая и разбавляя основные события, словно придавая происходящему налёт похожего на настоящую жизнь действия. Готовый внимать развитию определённых поступков действующих лиц, зритель наблюдает отстранённые сцены, показанные ему без особой на то надобности.

Погрузив наблюдающих за пьесой в сон, Иван резко пробудит каждого, сообщив неприятное известие, побудив искать оправдание происходящим событиям. Заслуживает ли драма Лажечникова оказываемого ей внимания? Не так значительна тема, отныне ставшая важнее всех прочих. Единственный интересующий момент – состоится торжество или нет. Для этого придётся внимать придуманным Иваном сюжетным поворотам, обязанным в итоге дать ответ на поставленный зрителем вопрос. Понимая, насколько велика в пьесах вероятность гибели одного из ведущих действующих лиц, ожидаешь печального исхода, нежели радостного.

Авторская манера изложения не даст окончательного понимания, почему всё должно было завершиться благополучно. Действующие лица говорят, сменяются, говорят другие, подводя к необходимости принять неизбежное. Может у Ивана имелся наглядный пример, послуживший основой для написания данного драматического произведения? Настолько ладно поставлена завершающая точка, что не знаешь, осуждал Лажечников противников свадьбы или сам подвергал осуждению людей с предубеждениями.

Остаётся пожелать следить за совершаемыми действиями. Не сейчас, но когда-нибудь откроются замалчиваемые секреты, становясь причиной ссор и краха миропонимания. Как знать, не скрывай богатая помещица тайну от воспитываемой ей девушки, так и не быть ничему тому, о чём Иван в данной пьесе написал. Счастье всё равно бы пришло в этот дом, без какого-либо омрачения. Понятен стыд за былое, с ним проще справиться, когда собственные воспоминания о нём сотрутся. Но не лучше ли забыть былое, отпустив его сразу, не запирая на долгий срок от людей, обязанных о том узнать позднее? Ответ проще дать человеку постороннему, нежели лицу причастному.

» Read more

Пьесы Ивана Лажечникова подобны его прозаическим произведениям: они обильны вне всякой меры и содержат крупицы полезного действия. Зритель должен был представлять, словно на сцене разворачиваются события одной из книг автора, настолько велико количество представленных лиц, а их беседы ни к чему не ведут. Особенно это заметно по пьесам, написанным в духе исторической беллетристики. Из общего потока выделяется драма “Вся беда от стыда”, тогда как прочее можно разобрать, не вдаваясь в подробности касательно содержания каждой из них.

Впервые Иван попробовал силы драматическим очерком “Христиерн II и Густав Ваза” (1841). Рассказ должен был коснуться личности короля Норвегии, Дании и Швеции, сперва изгнанного, а после проведшего почти тридцать лет в заключении. Что привело сего Нерона Севера к свержению? Лажечников попробовал в этом разобраться.

Своеобразным погружением в дни правления Ивана IV Грозного стала трагедия “Опричник” (1842-45), написанная короткой стихотворной строкой, но без рифмы и без намёка на необходимость соблюдения какого-либо ритма. В пьесе выведена фигура царя, показаны бесчинства его придворных и с благом ко всему относящийся Басманов. Вскоре трагедия была запрещена к показу, вплоть до 1859 года.

Комедия “Окопировался” (1854) – водевиль из жизни секретарей. Возможно, современник Ивана находил удовольствие от просмотра разворачивавшегося на сцене действия. Последующим поколениям будет трудно понять парадоксальность ситуаций ушедших в былое эпох.

Драмой “Горбун” (1858) Лажечников отразил понимание проблем России накануне отмены крепостного права. Представленное им действие касается быта разорившихся помещиков, продолжающих желать жить на широкую ногу, но вынужденных перебраться в глухое место. Дальнейшее повествование приведёт к судебному процессу и поистине трагическому финалу.

В 1867 году Иван написал своё последнее произведение – трагедию “Матери-соперницы” о временах правления Ивана III Великого, применив для изложения рассказ белым стихом. Театральности в пьесе от данного способа сообщения зрителю сюжета не прибавилось. Вновь, вместо разделения происходящего на действия или акты, пришлось наблюдать за ожившей беллетристикой, которую приятно читать, либо наблюдать за её развитием на протяжении долгих вечеров, но не стать очевидцем её полуторачасового представления.

По вышеуказанным причинам представлять каждую из этих пьес отдельным сообщением нет необходимости. Основные проблемные места в драматургии Лажечникова ясно указаны. Об их исправлении Иван не задумывался, поскольку с момента написания драмы “”Христиерн II и Густав Ваза” ничего не изменил, не дав зрителю и читателю понять, чем отличается роман от пьесы, если не представлять, будто пьеса – это часть так и не написанного романа, практически заготовка, нашедшая себе применение на сцене, ибо развивать повествовательную линию более написанного Иван не хотел или не видел в том смысла.

Знакомясь с творчеством Лажечникова, всякий начнёт думать, словно художественные произведения таким образом и пишутся, чтобы быть менее полезными, без различия насколько достоверно выходит написанное. Особенно удручающе это выглядит, если приходится говорить о содержании пьес, где зритель приближается к последнему действую мелким шагом, заранее зная, что каждый акт принесёт ответ на тот или иной вопрос. В случае драматургии Ивана всё выглядит иначе. Приходится смириться с отсутствием чёткого разделения, не зная, к чему в итоге подведёт происходящее автор, ежели он вообще собирается заканчивать, а не бросить, оставив произведение без логически выведенного окончания.

Прочие рассуждения – попытка оттянуть окончание беседы. Ещё предстоит поговорить о драме “Вся беда от стыда”, поняв проблематику взаимоотношений высшего света Российской Империи и евреев. Поразмышлять там есть о чём.

» Read more

Иное творчество истолковать не представляется возможным, например “Отрывок толкового словаря”. Что это? Набор едких замечаний, предоставленных для внимания в алфавитом порядке. Создать его подобие под силу каждому, кто любит подмечать детали и интерпретировать их в необычном виде. Допустим, под “браком” Княжнин понимает “панихиду по любви”, а под “гордостью” – “огромную вывеску самой маленькой души”. Не скажешь, будто Яков заблуждается. Нет, он прав в суждениях. Вопрос лишь в том, где подобной мудрости найти применение, ежели не озадачиться одним вечером, позже навсегда забыв.

Есть в наши времена увлечение, люди словно дети ищут новые определения, не желая останавливаться на общепринятых вариантах. Кто-то идёт дальше и занимается созданием новых слов, либо извращая смысл до неузнаваемости. Княжнин не ставил перед собой такой цели, он просто увлёк современников занимательными размышлениями над всем понятным. Достаточно задуматься, как “автор” получит определение “отголоска древних миров”, аминь – “слова, означающего конец”.

Интереснее находить объяснение казавшемуся прежде понятным. Ведомо ли, что “болтать” – это “одно достоинство многих”? В слове “врач” достаточно поменять последнюю букву на “г”, и оно примет тот самый вид, открывающий скрытую до того грань, принимаемую за очень схожее с настоящим положением дел. Разумно видеть в “арифметике” “искусство богатому считать своё, а бедному – чужое”, а “благословение” понимать “аки мешок, без денег ничего не значит”.

О чём-то Княжнин говорил полнее. “Детство” он определил человеческим возрастом “в котором играют в куклы”, но и дополнил “сей возраст во всю жизнь его продолжается – разница только в куклах”. Получается философия, имеющая место быть. Не менее сказал Яков о “моде” – это “идол, которого обожают дураки, чтоб казаться умными, а умные – чтобы не прослыть дураками”. Кто сможет это оспорить? Сколько не минует веков, вычурность модных тенденций продолжит вызывать смех у обывателей.

Немного на литературную тему. “Азбука” – это “составляющее учёность многих”. Про “критику” Яков сказал, что она “у мелких писателей рождается от зависти к хорошему”. Под “панегириком” он предложил понимать “заказную речь, относящуюся более ко славе сочинителя его, нежели ко славе того о ком говорят”. Есть о чём подискутировать, имелась бы к тому обязывающая необходимость. Нельзя отрицать, как дав однажды определённую характеристику, через некоторое время она не менялась у Княжнина на иное понимание значения. Скорее всего так и следует думать, принимая отрывок толкового словаря за застывший ход суждений, чудом удостоившийся внимания последующих поколений.

Некоторые определения кажутся незыблемыми. “Бедность” – это “уничтожение всех наших дарований”. “Вселенная” – “театр человеческих деяний”. “Гроб” – “предел желаний”. “Приданое” – “масштаб, по которому измеряются достоинства невесты”. Малая кроха из малого списка уже приковывает интерес, дабы самому ознакомиться с предположениями Якова.

Нет необходимости соглашаться с авторскими размышлениями. Тут именно тот случай, когда каждый человек имеет право на собственное представление, ни к чему никого не обязывающее. Каким образом не понимай слово, для него останется единственное определяющее его значение, тогда как всё прочее – повод показать умение находить занимательное определение, чья польза навсегда останется сомнительной.

Ещё одну страницу творчества Княжнина предлагается считать закрытой. Возвращаться к ней не требуется, если не для вдохновения на создание чего-то подобного. Вдруг понравится? В таком предложении нет стремления склонить к привнесению абсурдности в жизнь. Не зря были упомянуты дети. Надо забыть и начать поиск настоящих значений, доступных тем, кто готов отказаться от кем-то навязанного мнения.

» Read more

Сохранилось немногое количество речей, их содержание соответствует ожидаемому. На возвышенных тонах, обращаясь к слушателям, Княжнин переполнялся чувствами и говорил, создавая представление о важности сообщаемой им информации. Действительная польза от таких речей отсутствует. Согласно правил, произносить речи на торжественных мероприятиях требуется именно в таком духе. Несмотря не очевидную фальшь, каждый выступающий старается подчиниться требованию. Когда речь оказывается сказанной, наступает время отойти от эмоций и позволить себе погрузиться в менее формальную обстановку. Сходное впечатление создаётся и при знакомстве с речами Якова, наполненными необходимым для них пафосом.

Первой отметим “Речь, говорённую господам кадетам императорского сухопутного Шляхетского Кадетского корпуса, в присутствии господина Главного начальника, Его Сиятельства Графа Ангальта, Штаб и Обер-Офицеров”. Основной смысл содержания – разумно употреблять время. Пожелание Княжнина понятно: кто с толком проводит годы учёбы, тот находит применение для знаний в последующем. Если проводить часы вне дум об учебном процессе, то и ждать отдачи не следует.

“Отрывком о способах сочинять” Яков определил три важные понятия для писателя: риторика, логика и грамматика. Для этого нужно хорошо мыслить и иметь талант к изложению. Княжнин предлагал изобретать мысли, располагать требуемым образом и в итоге высказываться. Непонятно, как такой ход рассуждений связан с созданным для Якова образом переимчивого творца. Его современники отнюдь не думали, чтобы подобного в своём творчестве он придерживался сам.

Понимать, рассуждать и размышлять: о сём труд “Об аргументах ораторных”. Княжнин снизошёл до примитивизма, делясь восхищением об умелом применении силлогизмов. Прошедшая через века логика Аристотеля продолжала будоражить умы мыслителей Европы. К оной проявлял интерес и Яков. Он нашёл удобный инструмент для отстаивания любой точки зрения. А ежели человек в чём-то уверен, можно не стараться переубеждать.

Излагающий мысли человек должен быть честным, скромным, искренним и благоразумным. Таково краткое содержание труда “О нравах оратора и вообще всякого сочинителя”. Насколько подобного придерживался сам Княжнин, не имеет теперь значения. Важно, что создано определённое представление. Ещё раз Яков вспомнил искусство умения говорить, рассуждая “О страстях ораторных”. Оставим право узнать суть сих посланий действительно ими интересующимся, так как пользы всё равно найти не получится.

Есть у Якова “Послание к российским питомцам свободных художеств”. Истинно, всякий учащийся получает знания во славу России, должный в будущем пронести через жизнь реализацию возложенных на него надежд. Не важно, о чём будут думать учащиеся, может единицы воспримут сообщаемое им послание серьёзно, обретя ещё более твёрдое убеждение. Так и должно быть! Пусть учащийся приобретает знания, полный уверенности применить их на практике. В действительности всё случается чаще наоборот, о чём Княжнин ничего не сказал. Он и не мог о том говорить, понимая, какого содержания должна быть речь.

Стоит предположить, что похожих речей у Якова было больше. Обнаружить их не представляется возможным. Хорошо, удалось сохранить эти малые крупицы публицистического творчества составителям собраний сочинений. Есть надежда обрести более, приобщивших к работам исследователей, изучавших литературное наследия Княжнина. К сожалению, скепсис мешал современникам воспринимать труды Якова, таковое же отношение сохранилось и у последующих поколений. Но знакомясь с публицистикой, видишь бережное отношение к литературной деятельности, если Яков не предполагал вводить слушателя в заблуждение.

Нужно ещё раз повторить требования к сочинителю: честность, скромность, искренность и благоразумие. Так было в конце XVIII века, теперь таким требованиям соответствует редкий писатель.

» Read more

Смерть приходит, её наступления не дано избежать, не хватит сил, чтобы о своём отношении рассказать. Жив ещё Княжнин, но чувство смерти одолевало его, судить получается, ибо пропитано творчество Якова ожидаемым концом всё. “Стансы на смерть” он сложил, словно свет стал не мил. Каждый закроет глаза, известный для людей исход, но точный срок ухода в небытие предсказать никто не смог. Потому живёт человек, словно никогда не умрёт, берёт многое от жизни, и снова многое от жизни берёт. Умножает богатства, наживается на горе чужом, не представляя, как вскоре отразится это на нём. Не вечно сидеть на коне, но сидят люди, будто вечно будут сидеть. И пусть сидят, ибо действительность для человека, что клеть. Как не устраивай пространство, всё равно заключён, только умерев, будешь от заблуждений освобождён.

Бытие не исправить, нужно жить, не думая об ином. Не исправишь прожитое, не пойдёт былое на слом. Коли воин, воюй без оглядки на других, если властью наделён, не выпускай законов злых. Иначе не быть, такова человека судьба, зачем же порождать для объяснения существования врага? Загадочен мир, жестокий по ему присущей натуре, он заставляет думать о надвигающейся поражения буре. И не успокоится человек, не для того он рождён, в руке левой держит молнию, в правой – держит гром. Скажете, лишена смысла сия речь, не сможет от правды настоящего она отвлечь. Но нет правды, и не будет она существовать, есть одно верное утверждение – люди пришли в мир умирать.

Старикам судить о прожитых днях, не молодым. Им мудростью делиться, опытом своим. “Воспоминание старика” Княжнин для того сочинил, показав, как некто прежде жил. Не пример идеала, обыкновенный человек, может русский, а может древний грек. И ему есть о чём сказать, да стоит ли уделять внимание произносимым его устами словам? Скорее всего, будучи молодым, не слушал стариков он сам. Теперь же, по праву прожитых лет, он вещает, но вещает уже как набравшийся разума дед. Есть ли в том смысл, когда о мире думать полагается как раз молодым? Чей порыв жаждой к свершениям полним. Проблема то в жизни людей, понимать, кому довериться будет верней.

Не остановится на этом Княжнин, скажет несколько важных суждений ещё. Хватило бы терпения перечислить сообщённое в произведениях им всё. Яков составил “Послание трём грациям”, о музах мысли сообщив. Важнее сего труда “Эпитафия” о трёх строках, со скрытым объяснением сущего в них. Есть умерший, кто он был – важности не имеет никакой, на плите написано другое, судя по надписи – он, статься, герой. Таково отношение к прошлому, извращена память о нём, в хрониках всегда другое прочтём. Но кончились строки, Княжнин короче сказал, тем задуматься каждого читателя он заставлял. И думали все, кто желал подумать о некогда происходившем, о навсегда минувшем, в строках летописцев заставшем.

Разве в прежней мере представляется Княжнин в работах своих? Трудился во славу литературы, превыше прозы ставил он стих. Не всего коснулся взор, что-то кануло в Лету, не призовёшь теперь поэта за сказанное им к ответу. Не призовёшь, даже сильно того пожелай. И не нужно, сочинения его лучше открой и читай. Минули века, лишь века и минули, не произошло иных перемен, люди словно уснули. Спит человек, видит он сон, будто свершений ради рождён. Для оных в мир и Княжнин приходил, и творил, пока хватало сил.

» Read more

Легко усвоить тяжёлое, ежели к нему проявить снисхождение. И про это есть у Якова Княжнина стихотворение. Начать он решил с девушек, чья краса сводит с ума, но только от того, что людям не хватает того же ума. В самом деле, что за мир человека ныне окружает? Зачем каждый из нас и без того красивое украшает? Ответ ясен, он о торге гласит, об отсутствии разумного подхода он говорит. Проблема следующего содержания будет дана – забыли женщины, какой должна являться их красота. А коли так, то стихотворцы дружно замолчали, искусственной красе найдут они слова едва ли.

С дружеского наставления Княжнин речь начал, соболезнуя тем, кто обликом, стеснения не зная, торговал. И ладно, когда умеет человек себя подать, не о каждом такое можно сказать. “Посланием прелестницам” озаглавил Яков пространный стих, пример тем самым подав, не утверждая, будто в суждениях он окажется прав. Он выразил мнение, не всем по нраву оно. Можно сказать, большинству безразлично – им всё равно. Но прав Яков в одном, женщинам гимны теперь не поём.

Чему же петь, о чём возвышено слагать? О тоннах пудры, под которыми лица не увидать? Или ощутить помады дурманный аромат? Сему не каждый мужчина окажется рад. Воспеть парик? Зачем же воспевать. Лучше о нём вообще не упоминать. И лучше молчать, нежели сойти за болвана, чей дурен слог. Пожалуй, обратиться к природе пора, найти для мира пару ярких строк. Такое решение, никто не оспорит его. Достойное достойно: сказал бы о красе нынешних женщин так кто.

Укор понятен, Княжнин ясно сказал. Не даму сердца, он рифму потерял. Её желал найти, не сумев раздобыть, осталось самого себя в том укорить. Виноват поэт, коли слов лишился, музы порывы уняв, в силу обстоятельств навечно прозаиком став. Виноваты дамы, ибо кого же винить? Но ещё можно всё вернуть – лишнее смыть, снять парик, забыв о французской моде. Иначе действительно придётся мужчинам слагать стихи лишь о природе.

Конечно, поэт – сильно так о людях говорить, если о том разговор, что просто могут рифму сложить. То дело не хитрое, всякому то дело дано, достаточно попробовать и получится… Да, получится именно оно. Как раз о том Княжнин сказку сложил, “Волосочесатель-сочинитель” во строках ожил. Чесатель тот, зовут его Андрей, решил, будто всех он умней. Доступны ему способности к рифм сложению, а значит и к слуха людей услаждению. И не теряя времени, ибо негоже плавать ниже горных вершин, он Вольтеру написал, словно такой он один. Потешный малый, таков мог придти ответ, не смути Вольтера старика чесателя количество лет.

Так о чём Княжнин нам излагал? Не берись за чуждое дело, пока над тобою никто смеяться не стал. Коли мастер ты делать парик, его и делай, к этому делу ты и привык. Обижаться не надо, обмана ведь нет. А вдруг потерял прекрасного поэта наш свет? Зря смеялся Вольтер, талант не разглядел, ему самому пора отойти от литературных дел. Не разглядел талант и Яков Княжнин, вдоволь посмеявшись, видимо над знакомым одним. Он точно к кому-то обращался в послании своём, это мы тоже учтём.

Лёгкое усвоить тяжело, от натуги скулы на лице свело. Позиция Якова Княжнина понятнее стала. Кажется, не того голова читателя ожидала.

» Read more