trounin.ru

Прозой говорить не всегда просто. Вернее – проза не пробуждает в читателе определённых чувств, важных автору. Она и не требует приложения усилий, направленных на создание благозвучного текста. С ритмом написанные строчки – дополнительный инструмент, скрывающий от внимания читателя огрехи, вместе с тем сообщая важную для внимания информацию. Может именно поэтому проза Екатерины не желается быть усвоенной. Вновь императрица взялась вспомнить увлечение 1772 года, разбавляя исторические трагедии и комические оперы. Получилось у неё снова плохо.

Если и выделять, то вольное переложение из Шекспира. Екатерина взялась поведать о хитросплетениях судьбы, где недоверие мужа имеет подтверждённое обоснование, всё равно высмеиваясь. Собственно, комедия “Вот каково иметь корзину и бельё” переносит читателя во времена прошлого, сохраняя в качестве места действия Русь. Так ли важно сохранять колорит британских островов, когда человек всюду одинаков? Как супруги склонны к изменам в России, с таким же успехом это смело можно утверждать и об Англии. Таковы уж нравы нашего с вами общества. Поэтому не так важно, где и когда происходило действие, важнее – как оно оказалось представлено.

Схожим образом написана комедия “Шаман Сибирский”. Ради любви совершаются безумства – вот девиз данного произведения. А придать сему антураж экзотических областей страны – дополнительный интерес. К тому же, Екатерина уже привыкла сообщать различные сведения из географии России, продолжающие оставаться туманными. Вот и в этой комедии есть шаман, ведущий себя согласно представлениям о таких людях. Он внешне странный, по поведению ещё более удивительный. И всё же всё гораздо проще, нежели хотелось думать. Если исходить от влияния Шекспира, то таковое мог иметь и Мольер, чьё творчество вспомнится читателю, знакомому с обработкой темы обмана Людовика XIV псевдотурецкими шарлатанами. У Екатерины всё не так серьёзно, скорее обстоятельства касаются любовных чувств, должных преодолеть преграды.

Оставшиеся комедии – это “Расстроенная семья осторожками и подозрениями” и “Недоразумения”. Дополнительной информации они не несут, несмотря на их продолжительный размер, включающий по пять действий для каждой из них. Только усидчивый читатель усвоит содержание, но пользы из представленного вниманию сюжета всё равно вынести не сможет. Может действительно нужно предполагать, будто Екатерина некоторые “свои” комедии позволяла создавать приближенным к её руке писателям, тем обеспечивая почёт для себя, хотя совершенно не удаётся понять, зачем это могло понадобиться человеку её положения. Зритель итак был прекрасно осведомлён о таланте Екатерины, знавшей толк в сложении стихов и радовавшей подданных собственным пониманием некогда происходившего. Так для чего отражать суету нынешнего дня, мало чем примечательную?

Не станем дополнять иными мыслями. Рассказ о творческом наследии Екатерины ещё не закончен. Впрочем, кажется, он не может быть закончен вообще, учитывая количество оставшихся документов, знакомиться с которыми нужно не столько исследователям от литературы, сколько историкам, интересующимся второй половиной XVIII века и периодом правления Екатерины особенно. А ещё лучше совместить оба этих интереса, находя объяснение одного за счёт другого, чего, думается, прежде не случалось.

Приходится возвращаться к вопросу о необходимости изучения наследия Екатерины. На первый взгляд, ничего существенного это не сообщает, когда кажется важнее исходить из осознания политической обстановки того времени, обычно превалирующей над всем остальным. Сама история построена по принципу изучения взаимодействия государств, тогда как интересы народов и отдельных людей вовсе не принимаются во внимание. Вот тут и нужно понимать, Екатерина стремилась приложить руку ко всевозможным сферам, в том числе и к литературе, чаще всего игнорируемой находящими у власти людьми.

» Read more

Сама ли писала Екатерина комедии в 1772 году – теперь не установить. Вместо рассуждений об авторстве, нужно отметить низкий уровень созданных произведений. Может императрица разгоняла скуку, чаще прочего описывая любовные мытарства действующих лиц? Вникать в содержание комедий оказывается затруднительным, в связи с низким уровне текста, не приспособленным для массового ему внимания. Понять саму Екатерину они в той же мере не помогут. Наоборот, сложится впечатление, будто написавший их человек – лёгок по натуре. Так или иначе, оставшиеся в архивах тексты никуда не деть. Авторство Екатерины на них обозначено, значит нужно из этого и исходить.

Помимо комедии “О время!” за 1772 год написаны следующие труды: “Именины госпожи Ворчалкиной”, “Передняя знатного боярина”, “Госпожа Вестникова с семьёю” и “Невеста-невидимка”. Обычно, жанр комедии подразумевает не создание смешных сцен, а представление невразумительных ситуаций, не поддающихся адекватному восприятию. При этом парадоксальность заключается в том, что подобное происходит с людьми постоянно. Чаще всего случается подмена понятий. Действующие лица принимают одно за другое, из-за чего попадают в неприятные ситуации. Порою жанр комедии – это едкая сатира, высмеивающая настоящее положение дел. Но в таком духе Екатерина не могла писать, если, опять же, не вспоминать пьесу “О время!”, где речь идёт о свойствах человеческой натуры вообще, почти никак не поддающейся изменению.

За авторством Екатерины числится некоторый ряд комедий в одно действие. Установить дату их написания весьма затруднительно. Вот их названия: “Смутник”, “Глупое пристрастие к пословицам”, “Льстец и Обольщённые”, “Не может быть зла без добра” и “Путешествия Промотаева”. Как сразу видно, Екатерина стремилась ёмко описать человеческие пороки. И, надо признать, краткость не являлась её лучшей чертой. Требовалось больше места для выражения мысли, тогда как обозревательное представление ничего не сообщает. Если, разумеется, речь не шла о высмеивании определённых лиц из её собственного окружения.

В чём-то Екатерина намекала придворным на их чрезмерное следование определённому поведению в её присутствии. Иного от них она ждать не могла. Но высмеять это не считала зазорным. Ведь, ежели человек занимает определённую позицию к одному, нет гарантии, что он не следует ей и по отношению к другому. Подчинение императрице – само собой разумеющееся, а вот всё прочее допустимо показать в истинном свете. Так и рождались образы в произведениях Екатерины: обыденные и ничем не примечательные, поскольку следовали обозначенному для них пути.

Есть и понимание того, как не всё то правда, о чём люди рассказывают. Даже ушей императрицы касается ложь, всеми понимаемая, в том числе и ею. Только ничего с этим поделать невозможно, согласно заведённым в человеческом обществе порядкам. Кому-то обязательно нужно услаждать слух высших мира сего, тем разбавляя их скуку. А учитывая, что 1772 год омрачился для Екатерины длительной отлучкой от ставшего привычным образа жизни, то приходилось внимать всему, даже самому маловажному.

Толком ничего не сказав, можно переходить к понимаю остальной части литературного наследия Екатерины. Её талант ещё не пробудился, дабы сметь о нём говорить с воодушевлением. Но и обходить вниманием прежде написанное нельзя. Достаточно получить короткое представление, уже от него отталкиваясь, продолжая наблюдать за переменами в мировоззрении, пока не созреет заботливая владычица, ожидающая наступления благополучия. Впрочем, Екатерина с того и начинала, внимая происходящим процессам в России, стремясь их упорядочить и смягчить. Достаточно понимания и того, насколько под её рукою культурно преобразится русский человек.

» Read more

Последствия одной из войн с Османской империей запомнились пришедшей в Россию чумой, особенно разыгравшейся в Москве. Екатерина спасалась в Ярославле, где принялась за сочинение комедий. Особенно выделялось произведение, повествовавшее о притворстве людей, прикрывающихся обстоятельствами, лишь бы не встречаться с опасностями лицом к лицу. Таково время, как можно подумать из названия комедии. Но таково ли время или это естественное состояние человеческой натуры? Не поднимая проблематику до верхов, Екатерина сосредоточилась на мелочности действующих лиц, всё видящих и понимающих, однако поступающих аналогично, стоит коснуться их тех же самых обстоятельств.

Допустим, пришли к человеку требовать отдать долг. Он же придумал способ уйти от встречи, ссылаясь на занятость. В столь тревожное время нужно усиленно молиться. Это не является притворством – что всем прекрасно известно. Наглядно и понятно продемонстрировано, в какие дни такой человек предпочитает молиться. Проще закрывать глаза и оттягивать неизбежное, нежели открыто признать слабость и попросить подождать. А может и нет желания отдавать долг, придумывая вечные отговорки.

Зачем только прикрываться Богом, являясь безбожником? Громкие слова о приверженности к вере – пустой звук. Всё происходит напоказ, дабы имелось обстоятельство, позволяющее извлекать выгоду. Неспроста главное действующее лицо носит фамилию Ханжахина. Она вроде бы создаёт впечатление проникнутого религией человека, на деле ничего подобного за душой не имея. Верить подобным людям нельзя. И никто бы не верил, требуя в полной мере должное. Не находились бы сочувствующие, принимающие за правду устраиваемый для них маскарад, либо эти сочувствующие ровно такие же, что Ханжахина, прекрасно осознающие, как важно поддерживать следование мнимым убеждениям, тем уходя от ответственности.

Почему же так категорично приходится высказываться в адрес главного действующего лица? Вся комедия построена на осуждении. Каждая реплика наполнена раскрытием поведения Ханжахиной. Она призывает не осуждать, не задумываясь, что сама часто осуждает. Даже в церкви она просит молчать разговаривающих, и забывшись, начинает разговаривать сама. Собственную дочь сей персонаж учил не согласно полагающемуся для человека, а будто растение в саду, планируя никогда не выпускать из рук: девочка разговаривает с трудом, не умеет писать и сторонится людей.

Не время тому виной, как бы не думала Екатерина. Не чума показала ей истинность человеческой натуры. Подобные Ханжахиной существовали и прежде, будут существовать и после. Это особый тип людей, привыкший уходить от ответственности и стремящийся всё подстроить под себя. Они живут собственными представлениями о действительности, не собираясь никогда запускать за заранее созданные рамки. Сопутствующие этому отговорки – им жизненно необходимые обстоятельства, позволяющие чувствовать хотя бы какое-то подобие соответствия происходящего их ожиданиям.

Может кто-то не угодил лично Екатерине, раз она взялась описывать подобный сюжет. И надо сказать, комедия “О время!” – единственное произведение за 1772 год, имеющее определённую составляющую, тогда как в прочих литературных трудах того же года Екатерина столь важных для общества проблем не поднимала. Впрочем, кто-то мог ей изрядно насолить, проявив неположенное по положение поведение, избегая встреч с императрицей. Ханжу везде можно найти, куда не посмотри. Екатерина об этом знала, потому и написала комедию с соответствующим содержанием.

Отметим вхождение Екатерины в среду литераторов. Чума принесла много бед, в том числе и в виде чумного бунта. Но для русской литературы она оказалась полезной. Государыня проявила интерес к сочинительству. Потомки могут сказать – эти произведения мог написать кто-то другой. Был бы толк о том судить, спустя прошедшее количество лет.

» Read more

Несмотря на интерес Булгарина к исторической беллетристике, он то и дело возвращался к изначально полюбившемуся ему плутовскому роману. Успех “Ивана Выжигина” казался феноменальным, несмотря на слепое следование за произведениями иностранных авторов. Теперь читателю предстояло познакомиться с господином Чухиным, таким же бесполезным для общества человеком, жившим без цели и в итоге решившим выслужиться в дворяне. Если в действительности могли возникнуть затруднения, то на страницах литературного произведения главный герой чаще всего обречён на успех.

Думается, Фаддей не знал, для чего и почему он пишет “Записки Чухина”. Сперва он задался пространным размышлением о смысле художественных произведений. Кому-то может показаться, будто табакерка существует для табака, либо наоборот – табак для табакерки. Сущность в подобных мыслях не имеет значения. Кроме голословных рассуждений, ничего путного извлечь не получится. Так же дело обстоит с предисловиями, в которых Булгарин склонен видеть основное раскрытие предлагаемого для чтения произведения. То есть беллетристика пишется из необходимости объяснить сразу сказанное, растягивая содержание от двух до бесконечного количества страниц.

Для плутовского романа наполнение призвано показать, как сирота без роду и племени выбился в люди, обретя общественный вес. Раздумывать над деталями такового писательского труда – неблагодарное занятие. Автор может только удивить, направив действие в ином направлении. Например, главный герой будет биться и терпеть сокрушительные поражения, так и оставшись никем. Поразительный сюжет для плутовского романа! Но обычно сей герой сидит спокойно, подставив руки под дождь из благоприятных моментов, в его рот заливают самое вкусное, остаётся принять даваемое, даже желая остаться при своих скромных интересах.

Единственный момент, привлекающий внимание, размышления о русском языке на стыке восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Он находился на положении необязательного к знанию. Не где-то там за границей или среди должных его знать для приличия, а среди своих же – “исконных носителей”, с рождения говорящих на французском и немецком языках, что наблюдалось в среде русского дворянства вплоть до падения монархии. Потому русский язык и поныне склонен перенимать иностранное, адаптируя слова под себя. В том нет ничего плохого, главное, чтобы он при этом оставался тем же русским языком.

Читателю может казаться, будто “Записки Чухина” пробный шаг Булгарина, состоявшийся до начала работы над “Иваном Выжигиным” или наоборот его прямое следствие, заставившее искать сюжет для нового произведения, не менее интригующего. Как обстояло на самом деле, рассуждать бессмысленно. Известен точный год первой публикации, на который и следует опираться.

Имеются сведения, что полное название произведения “Памятные записки титулярного советника Чухина, или Простая история обыкновенной жизни”. Ежели Булгарин склонен был считать им описываемое за обыкновенную жизнь, то нужно иначе взглянуть на быт населявших Россию людей, или он всё-таки лукавил, выдавая желаемое за действительное. Не всякий сирота получал опеку именитых граждан и мог спокойно существовать, не прилагая усилий к обеспечению настоящего и будущего благополучия. Но если Булгарин будет настаивать на своих словах, то останется поверить.

Конец предлагаемой истории известен из того же названия. Главный герой станет титулярным советником, говоря конкретнее – коллежским асессором, получив тем право на потомственное дворянство. Он и в этом преуспел, поскольку в 1845 году подобное дворянство перестанет передаваться по наследству. Булгарин опережал события, а может заставлял высший свет задуматься над происходившими в стране процессами. Излишне часто люди из ниоткуда становились лучше тех, кто заслужил того по праву рождения.

» Read more

Европа – край дорвавшихся до власти панов. Россия – страна, где правит властелин. Какой выбор сделать? Лучше отстоять самостийность. Негоже жить под панами, дерзкими до наглости, управляющими королём. И негоже жить под властью монарха, не принимающего возражений и поступающего по собственному измышлению. Осталось призвать на помощь хоть кого-то, пусть и лютого врага. Так и поступит Мазепа, двадцать лет слывший героем Запорожской Сечи, поднимавший экономику и заботившийся о воспитании подрастающего поколения, в один миг превратившись в изгоя, всего лишь простояв в обозе шведского войска, проигравшего битву под Полтавой. Булгарин с помощью данного исторического эпизода показал понимание Польши и России в истинном для них свете.

Чем сильнее Россия – тем она опаснее. Опасаться приходится отсутствия перспектив. Разум русских людей не допускает мысли о необходимости противодействовать воле человека, ими управляющего. И хорошо тогда, когда над Россией властвует адекватный человек, ведущий деятельность ради улучшения позиций государства. Хуже, если регалии властителя достались самодуру. Пётр I скорее проявлял заботу, нежели заботился о собственном благе. И чем более он раскрывал дружеские объятия, готовый принять под опеку России всякого, тем более соседние народы пугались, не готовые встать под власть единоличного правителя, способного вскоре забыть, обратив добрые помыслы во зло. Не желал того и Мазепа, противившийся ограничению свободы действий. Пришлось соглашаться мириться с польскими нравами, насколько же ему противными, как нравы русских.

Из-за чего Булгарин так взъелся на Польшу? Он в такой же мере, подобно Мазепе, не терпел польской вольницы. Подумать только, шляхта указывала королю, заставляя поступать лишь угодным им образом. Всё это напоминает политический режим другого государства, в разврате своих порывов делающего президента безвольной куклой, присутствующей ради приличия. Надо понимать, к моменту написания романа “Мазепа”, Польша исчезла с географической карты, тем доказав, к чему приводит вольница народа, решающего самостоятельно управлять государством. Как известно, излишние права порождают стремление к пороку, а затем и к вырождению. Может потому Булгарин решил вести Мазепу по пути обретения Запорожской Сечью независимости, лишённой всякого контроля со стороны.

Желается понять, отчего изменилось мировоззрение казаков? В какой момент защитники рубежей российского государства ощутили необходимость обособиться? Виной ли тому оседлость? Казаки остепенились и не им уже защищать чужие границы, поскольку они обрели собственные. Так появилась необходимость задуматься о праве на выбор должного с ними происходить в дальнейшем. К сожалению, Речь Посполитая имела интерес к земле казаков. Такой же интерес был у России. Значит предстояло бороться и с теми и с другими.

В Запорожской Сечи хватало мнений. Кто-то поддерживал поляков, кто-то русских, иные отстаивали позицию Мазепы. Всем им предстояло сойтись в противостоянии интересов. Потому противоречия развиваются навязанными не извне, а изнутри. Почему бы не дополнить повествование любовной линией? Допустим, у Мазепы приёмная воспитанница, у политического оппонента Палия – приёмный воспитанник. Заложники обстоятельств: влюблённые вынуждены находить возможность для встреч. Это смертельно опасно и вполне может закончиться трагически. Но Булгарин писал роман в духе романтизма. Нет ничего страшного в любовных порывах, то будет принято и понято, даже будут сказаны слова в поддержку. Читатель заплачет от умиления и недоверия. Либо Мазепа – недальновидный политик, либо всерьёз настолько доверял людям, что поверил подельникам Палия, стоило им проявить малейшую симпатию к тому, к чему он склонен тянуться сам.

Итог известен. Шведы проиграют битву. Мазепа сбежит, окажется в опале и вскоре умрёт. Отчего? Булгарин заставил его самолично выпить яд.

» Read more

О русских в 1612 и 1812 году Загоскин написал, осталось создать произведение про 1712 год. Михаил взял шире, представив вниманию читателя эпоху правления Петра I, примечательную реформами на западный манер. На Русь пришло прежде невиданное и противное духу русского человека – народ заставили отказаться от вековых традиций, снизив значение людского достоинства. Отныне не по образу и подобию Бога должен был существовать россиянин, а стать похожим на извечно противных латинян, избавляясь от волос на голове, состригая бороды и надевая парики, посыпанные мукой. Польза от нововведений Петра кажется ощутимой в плане развития технологий, но всё остальное подверглось разложению – и поныне не избавить русского человека от стремления походить на кого угодно, только не на себя.

В Россию пришла любовь на всё французское и немецкое. Общество оказалось взбудоражено. Вновь брат пошёл на брата, а отец на сына. Если кто-то соглашался избавиться от бороды, он оказывался презираем родственниками. Или когда парень собирался жениться, то должен был сойтись во взглядах с отцом невесты, иначе не мог получить согласия. Единого положительного мнения на реформы Петра не существовало. Особенно это касалось новой столицы государства, названной на тот же иностранный манер. Русь терпела крах, перерождаясь в империю, для чего требовалось отказываться от старых порядков, насаждая более похожие на цивилизованные. В такой обстановке и происходят события на страницах последнего романа Михаила Загоскина.

От перемены названия суть не изменяется: гласит народная мудрость. Раньше была боярская дума – теперь сенат, думных дьяков отныне принято называть обер-прокурорами. Читатель начинает верить, будто существенных перемен деятельность Петра не принесла, ограниченная работой над терминологией. Но наведение внешнего лоска стало разъедать души россиян, вытравляя из них всё русское, подменяя на европейские аналоги. Совсем скоро Россия погрузится во мрак галломанства, в чём винить стоит преимущественно как раз Петра. Высший свет перестанет соотносить себя с русским народом, при этом оставаясь теми же самыми людьми, лишь появится в их устремлениях необходимость продолжать перенимать западные ценности, забывая о богатстве собственной духовной культуры.

Реформы коснутся всех слоёв населения. Будет и такое явление, как обязательный призыв в армию тех, кто прежде не служил, но отныне обязан это сделать. Пойдёт плач по всей Руси, станут прятаться, не желая пополнять военные ряды. Зная любовь Петра к осуществлению боевых действий, немудрено внимать опасениям людей, не согласных участвовать в авантюрах царя.

И всё же Загоскин рад, что Россия пережила нововведения Петра. Это позволило привнести существенные изменения в стремление русского человека перенимать важные для развития технологии. Уже не требуется передвигаться в конных экипажах – проще и удобнее перемещаться на поезде. Михаил уверен: недалёк тот день, когда русские соорудят ковёр-самолёт и научатся быстро преодолевать пространства. Тогда и будет счастье россиянам, научившимся переноситься в пространстве подобно птицам. Потому приходится мириться с веяниями запада, перенимая образ жизни европейцев.

Что же до русских в начале восемнадцатого столетия, то они имели право возмущаться. Они не ведали, к чему приведут реформы Петра. Им то было и без надобности знать, так как страдал их уклад, более для них важный, нежели благополучие недалёких и отдалённых во времени потомков. Это свойственно человеку. Никто не желает жить в эпоху перемен, однако вынужден, ведь они случаются помимо его воли. Нужно запастись терпением. Всё равно ничего не может стоять на месте, поскольку в нашей Вселенной всё пребывает в постоянном движении, на чём и основывается её механика.

» Read more

Краткая форма Загоскину удавалась лучше, нежели крупные произведения. Михаил предпочитал писать с помощью бесед действующих лиц, где кто-то рассказывает требуемое, а другой собеседник придаёт рассказываемому определённое направление. Таким образом получается не просто описать исторические события, но и поделиться собственным мнением. В случае “Брынского леса” речь пойдёт о событиях начала царствования Петра I. Когда умер царь Фёдор Алексеевич, в качестве наследника был выбран Пётр, приходившийся младшим братом Ивану V и царевне Софье. Вслед за этим, как известно читателю, из-за дворцовых интриг случился первый Стрелецкий бунт, изменивший положение, уравняв в наследных правах братьев при ставшей при них регентом сестре.

Снова перед читателем непростое для России время. Недавно Никон провёл церковные реформы, расколов тем православие. Теперь народ готов высказывать недовольство вдвойне, помня по рассказам старшего поколения о событиях Смутных лет. Стрельцам ничего не стоило заявить о своих требованиях, дабы умилостивить нелёгкую служивую долю, ставшую после событий, прозываемых нами Хованщиной, для них благоприятной. Читатель сразу понимает – вникать в события тех дней будет крайне трудно. Загоскин не стал упрощать, погружая в различные обстоятельства прошлого, чаще ради самого сказа о былом.

Про Стрелецкий бунт приятнее прочитать у Сумарокова, составившего краткую справку о тогда происходившем, упомянув множество действующих лиц. Михаил не имел цели концентрироваться только на этом. Очень скоро повествование уходит в разные стороны, особо останавливаясь на порядках сектантов, наводнивших Русь лжеучениями. Так, в качестве отрицательного персонажа показан старец Ануфрий, убеждавший крестьян принимать крещение огнём, для чего запирал их в домах и поджигал. Сам старец не соглашался разделить участь обречённых, уверенный в необходимости крестить подобным образом других православных. Такого человека нужно обязательно вывести на чистую воду, чем Загоскин и озаботится, задавая наводящие вопросы и сам же на них отвечая, тем облегчая бремя читательских сомнений.

Жили люди тогда доверчивые. Всякое слово за правду принимали. Может потому легко бунтовала Русь. Она и поныне верит каждому кривому слову, подвергая истину сомнению. Сейчас никто не согласится принять самосожжение, и веры в людях стало меньше, и к реформам отношение чаще всего скептическое. Старцы ануфрии приняли иной вид, однако продолжают бродить среди русских, против воли заставляя совершать неразумные поступки. Эти рассуждения к произведению Загоскина имеют малое отношение, однако всё основное уже сказано. Михаил мог удовлетвориться размером повести, вместо чего растянул описание на сотни страниц, без существенной на то необходимости.

Впрочем, современный Михаилу читатель мог быть не избалован источниками о событиях после Смутных лет. “История государства Российского” за авторством Карамзина как раз обрывалась на царствовании поляка Владислава, не сообщая ничего сверх этого. Оставалось полагаться на других авторов, сказывавших менее полезной информации. В этом случае историческая беллетристика Загоскина пришлась как нельзя кстати. Пусть исполнение оставляет желать лучшего, зато восстановить картину тех дней получится хотя бы приблизительно. Опять же, если не прибегать к заметке Сумарокова, не имевшей широкого хождения.

Видимо, данную критику Михаил ощущал и сам. Не могли современники спокойно внимать длинным монотонным разговорам. Ему должны были высказываться укоры, как бы сейчас не говорили, что именно “Брынский лес” являлся самым востребованным тогда литературным трудом Михаила. Сказать-то многое можно, особенно не обладая точной информацией. Но точно допустимо утверждать, скоро Загоскин устанет от романов, предпочтя им краткую форму. Осталось ещё только одно крупное произведение.

» Read more

Не судите людей, поскольку не знаете, какой путь им предопределён. Судьба сама решит, сколько отпустить лет виновному в прегрешениях человеку. Достойная кара обязательно настигнет. Как однажды случилось с Кузьмой Рощиным, жившим разбоем, пока обстоятельства не заставили переосмыслить существование, побудив стать достойным человеком. Обо всём требуется отдельный сказ. Сперва Загоскин пропел оду удали, чтобы создать миф о герое повествования, потом обернув сюжетную канву загадкой, заставив читателя думать, будто произведение состоит из несвязанных друг с другом частей. Судьба обязательно воздаст Рощину, с чем ему придётся смириться. Выпавший жребий не изменишь, если совесть не позволит выгадать и уйти от ответственности, с которой пришлось смириться.

Некогда, задолго до 1771 года, жил за Волгой Кузьма Рощин. Был он человеком лёгким на подъём, предпочитал в одиночку грабить экипажи. Взбаламутит крестьян, создаст у них обманчивое впечатление, использовав в качестве ложных подельников, нагонит тем страху на проезжающих, готовых отдать всё у них имеющееся, лишь бы живыми уйти. И этот же Рощин им ещё в долг даст из награбленного, дабы имели возможность накормить лошадей и слуг. Описать такого человека – бальзам на душу. С чьей же ещё помощью обыграть безалаберность чиновников, спокойно передвигавшихся и не прилагавших усилий для защиты? Всякому Рощин воздавал за неосмотрительность, прослыв потому одновременно разбойником и благородным человеком.

Да, теперь всё нет так, как было раньше. Прежде дома строили добротные, сквозняков не знавшие. Ныне возводят на итальянский и английский манер, к климату русскому не приспособленные. Об этом Загоскин посчитался обязательным рассказать. Но люди в прошлом находились более ответственные. Ежели разбойник, то не хладнокровный преступник. Ежели богач – разнеженное создание. С той поры изменилось малое. Остались и добропорядочные разбойники, уменьшилось лишь их количество. И вот про это Загоскину очень трудно оказывалось писать, поскольку цензоры критически оценивали любые проявления бунта на страницах произведений, нещадно вырезая сомнительного для них содержания фрагменты.

Михаилу пришлось смириться и придумать для продолжения произведения иные обстоятельства, должные настроить цензоров на положительное восприятие. Потому Кузьма Рощин пропадёт, растаяв в безвестности, будто обернулся волком и расворился в брынских лесах. Вниманию читателя Загоскин предложил другую историю, переместив место действия в Москву, когда в городе зверствовала моровая язва, уносившая жителей тысячами. Тогда случился вопиющий случай, закончившийся убийством архиепископа Амвросия, запретившего доступ к Боголюбской иконе Божией Матери, дабы люди не целовали её и тем не способствовали распространению чумы. Амвросий был растерзан толпой. Этот исторический факт Михаил выбрал для продолжения повествования.

Перед читателем судилище. Принято наказывать каждого десятого, предоставив право тянуть жребий. Вот тут-то и станет ясно, насколько судьба злопамятна. Будучи невиновным в преступлении, дважды неудачный жребий выпадет купцу, славному делами на благо города. Имеются и свидетельства его непричастности к убийству. Но почему он согласен принять выбор судьбы. Может от отчаяния? Моровая язва унесла всех, кто был ему дорог. Он остался один: без семьи и друзей. У Загоскина есть другой ответ, объясняющий, почему купцу суждено быть наказанным. И читатель это обязательно поймёт, осознав неизбежность бытия.

Отчасти, “Кузьма Рощин” – плутовской роман. Читателю показан человек из низов, сумевший воспользоваться предоставившимися ему обстоятельствами и добиться требуемого. Но вместе с тем возникает ощущение от желания автора пробудить в читателе яркие чувства, вскипающие на самой последней строчке произведения.

» Read more

А теперь кратко об оставшемся. О том, что могло представлять интерес, но в силу ясных причин оказалось вне внимания читателя. Безусловно, сразу нужно упомянуть наброски романа “Колдун на Сухаревой башне” (1836). Лажечников составил четыре письма от действующих лиц, не решившись далее прорабатывать начатую им тему. Речь шла о Меншикове, чьи устремления возвысились до величия и были вскоре принижены. Какой же след оставил Меншиков в русской истории – об этом предстоит узнать из другого источника, так как Лажечников лишь сообщил мысль, не дав ей развития.

В руках читателя есть материал “Из письма к издателю” (1834). Согласно сему тексту следует, что Иван щепетильно относился к написанному и не допускал никаких публикаций без предварительного согласования, тем более когда речь о публикации без указания авторства или приписывая материал кому-то другому. У Лажечникова имелись доказательства, против которых издатели возражать не могли.

В 1858 году Иван написал нечто вроде автобиографии “Новобранец 1812 года” . Вновь читатель погружается в ушедшие времена. Молодой Лежечников сбежал из родительского дома, видел ужасы войны. Говорить об этом в очередной раз не возникает желания. Но Иван хотел и говорил, излишне концентрируясь на прошлом. Может ему стало интересно отражать элементы собственной жизни, в противовес выдумываемым обстоятельствам для некогда живших исторических лиц.

Особый интерес имеют воспоминания “Как я знал Магницкого” (1865). Данный труд дополняет цикл работ о литераторах, оказывавших влияние на происходящие в стране процессы. В случае Магницкого приходится говорить о его стремлении к разрушению имевшегося. Не внося положительного, Магницкий действовал сообразно разработанным им планам, едва ли не погружавшим состояние российской культуры на уровень тёмных веков средневековья. Как на это смотрел сам Лажечников? Ежели кому действительно интересно, найти статью “Как я знал Магницкого” не составит затруднений.

Одним из последних трудов стала заметка “Некоторые поверья Мордвы” (1869). Кажется странным, но Иван действительно писал об отпевании тел умерших и прочих с этим связанных обрядов, тогда как и сам вскоре умер. Сперва он поведал о ритуале изгнания шайтана, о последующем открытии всех дверей, дабы тот точно ушёл. Раздающиеся из леса звуки свидетельствовали об удалении нечистой силы. Описав это, пришла пора рассказать о поминках. Умерший должен отойти в иной мир согласно всем полагающимся церемониям.

Ставить точку в понимании литературного наследия Лажечникова не следует. До сих пор трудно найти часть написанных им статей. Такую же библиографическую редкость представляет роман “Немного лет назад”, раскритикованный сразу по публикации. Утрата интереса привела к невозможности найти текст, вероятно хранящийся на полках библиотек, продолжающий оставаться без оцифровки. Вообще, было бы хорошо дать читателю возможность прикоснуться к двенадцати томам полного собрания сочинений Лажечникова, изданных “Товариществом М. О. Вольфа” в 1913 году.

Прав был Пушкин, считая, что историческая беллетристика, не претендующая на достоверность, лишена жизнеспособности. Но прав был касательно Лажечникова, тогда как многое зависело и от умения рассказывать истории, используя поистине интригующий сюжет, позволяющий воспринимать происходящее на страницах в окружении исторических декораций. С этим Иван как раз и не мог справиться, представляя читателю сложное повествование, лишённое способности приковывать любопытный взгляд, с трепетом ожидающий развития событий по мере продвижения по сюжету. Лажечников этим не радовал.

Как об Иване не говори – своё имя он вписал в литературу. Пусть не классик, зато тот, кого гордо называют одним из зачинателей исторической беллетристики в русской литературе. Конечно, звучит слишком громко, но ведь надо дать хоть какую-то яркую характеристику.

» Read more

Встречи с некоторыми людьми становятся незабываемыми, причём неважно когда и при каких обстоятельствах. Лажечникову довелось учительствовать Виссариона Белинского, поступившего для обучения в основанную Иваном мужскую гимназию. Об этом говорится в биографиях Лажечникова, но редко упоминается в работах о самом Белинском, ровно как и тот населённый пункт, где это случилось: он теперь называется Белинским, но никак не Лажечниковым. Для русской литературы до сих пор считается уникальным явлением, чтобы имя критика продолжало высоко цениться, несмотря на количество прошедших лет. И вот в 1859 году Лажечников решил написать биографию Белинского, в итоге ограничившись лишь заметками для оной.

Сказать, чтобы Белинский из себя что-то в 1823 году представлял – не скажешь. Уроки он пропускал, занимался плохо. Единственное выделявшее его обстоятельство – он превосходно писал сочинения на заданную тему. Таковы основные воспоминания Лажечникова, тогда как в следующих заметках Иван стремился понять жизненный путь Виссариона.

Судьба литературного критика тяжела. Как же Белинскому удалось достигнуть величия, когда он ни о чём подобном при жизни и помыслить не мог? Жил он бедно, занимался подённым трудом. Он входил в журналы и объединения, выходя едва ли не сразу. Он оставался временщиком, чьё место легко занималось любым другим литератором. Многие могут прослыть за критиков, разбирающимися в литературе, поэтому-то Белинский и не мог найти твёрдую опору. Собственно, он и умер от чахотки, уставший от постоянно встречающихся ему затруднений.

Стремясь лучше понять творческий путь Виссариона, Лажечников сам изредка брался за литературную критику. Пожалуй, самый основательный его вклад – разнос книги Погодина о действиях Ермолова и всего прочего, касающегося войны с Наполеоном. Иван имел право о том говорить, так как являлся свидетелем тех событий. Он наглядно показал, где автор заблуждается. Ещё бы, перепутать оторванные конечности – такое надо суметь вообразить. Ладно бы правую с левой перепутал, так он ведь руку от ноги отличить не умеет. Критический разбор принял вид собственных воспоминаний.

Иван припомнил жестокости русской армии. Касались они морального духа солдат, ибо не допускали создания неверного представления у жителей заграничных стран. Ежели кто допускал насилие над местным населением – того обязательно казнили. Как подвергали смертной казни и всех, кто сопротивлялся, либо к этому побуждал. Никакого грабежа тем более не допускалось. Остаётся недоумевать, почему русские продолжают считаться варварским народом по отношению к европейцам, до подобной сдержанности в своих развратных порывах никогда не нисходивших?

А как быть с такими обвинениями от потомков, будто выполняя приказы Ермолова, один из генералов тем доказывал собственную неспособность самостоятельно принимать решения? Лажечникова это сильно удивляет. Не в том ли заслуга человека, сумевшего грамотно выполнить требуемое и тем добившегося положительного результата? Неужели нужно было предпринять нечто другое и расписаться в неумении принимать правильные решения? Воистину, иным людям лишь бы огульно обвинить, для чего они найдут множество причин.

Действительно, высказывать мнение о чём-то трудно. Ещё труднее найти для такого мнения спрос. Каждый имеет собственное суждение, чтобы соглашаться с кем-то ещё. Человек изначально категорически настроен, ничего не принимая на веру, когда не желает ничему верить. И таких людей большинство. Остаётся надеяться на несведущих в определённом вопросе, готовых принять высказанную автором точку зрения. Если бы Лажечников мало знал войне с Наполеоном, он не был бы столь категоричным, однако ему есть о чём поведать, исходя из собственного жизненного опыта.

» Read more