trounin.ru

Всё, что можно сказать о втором сборнике рассказов Хэрриота, было сказано о первом. Стало меньше умерших животных, появилось больше нерадивых фермеров. Джеймс в прежней мере женат, ожидает повестку для службы в армии. Свободное время он заполняет работой. Продолжает сталкиваться с трудностями ветеринарной профессии, не высыпается по ночам, консультируется с узкими специалистами и неизменно гуманен. Каждый случай из его практики можно рассматривать отдельно, но этого делать не стоит — пусть читатель сам ознакомится с творчеством Хэрриота.

Поскольку Джеймс начал писать воспоминания довольно поздно, он постоянно сравнивает прошлое с его настоящим. Он не упускает возможности посетовать на отсутствие важных для здоровья животных лекарств, печалится от томившей его раньше неизвестности, когда теперь всё некогда происходившее уже не сможет вызвать прежних проблем. Не стесняется Хэрриот расписываться в собственной неспособности в ряде случаев, припоминая раз от раза, насколько мало он проработал практикующим ветеринаром. У него появились знакомые соратники по призванию, в чём-то знающие гениальные рецепты для облегчения труда, а в чём-то загоняя положение мучающихся зверей в худшее, нежели было.

Приходится недоумевать, насколько мало знали фермеры о том, чем они занимались. Может Хэрриоту на таких везло? Словно не по наследству переходило хозяйство, не учил отец сына премудростям разведения животных, а просто из чистого любопытства люди поселились в сельской местности и принялись за выращивание скота. И это при том, что Джеймс периодически оправдывает фермеров, действительно приехавших из города для ведения хозяйства на селе, ибо такова их мечта, или хозяин умер, не передав никому секретов мастерства, отчего подворье повально вымирает. Но большинство из вызывавших Хэрриота всё-таки занимались животноводством давно, значит должны были иметь представление о своём занятии. Только не имели, что крайне странно.

Оттого и описывает Джеймс множество вызывающих возмущение ситуаций, в которых он один чего-то стоит. Знания у него не отнять — по повествованию он является грамотным специалистом в ветеринарном деле. Ему доводилось постоянно спасать животных, иного Хэрриот рассказывать не мог. И упирает он чаще сугубо в безалаберность людей, способных запустить хозяйство, забыть о домашних питомцах и заниматься чем угодно, кроме заботы о прекрасных и удивительных созданиях. Со своей стороны он будет прав, какими бы его способности к излечению братьев меньших не видели непосредственно воззвавшие к квалифицированной помощи.

Чем ценится проза Хэрриота, так это занимательными случаями из практики. Если чего не может повториться у другого, то того, что случалось с Хэрриотом. О чём-то не перескажешь, заново заливаясь слезами веселья, о другом — слезами сочувствия. Попробуй разгадать ещё один ребус, наблюдая за мучениями животного. Или разберись с человеком, чья натура не поддаётся пониманию, но всё же заслуживает снисхождения. Каждый достоин быть понятым, даже не имей он права на прощение.

Опять читатель понимает, скоро практика Джеймса прервётся. В первом сборнике рассказов он уже отправился служить, во втором же — получил повестку. Читатель узнает, как трудно далась Хэрриоту необходимость покинуть дом, поскольку появилось то, чему он должен будет посвящать часть оставшейся жизни. С войны он мог не вернуться, тогда трудно бы пришлось жене. Мысли Джеймса переполнены, думы омрачены, но деваться ему некуда — нужно исполнять долг перед страной. Осталось понять, почему при переводе на русский язык об армейских годах Хэрриота решили не рассказывать, вырезав эти моменты из повествования последующих книг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Повесть «Где сходилось небо с холмами» — литература, написанная Владимиром Маканиным для себя, и, как оказалось, для премии «Ясная поляна», ибо в составе одноимённого сборника была объявлена лауреатом в рамках номинации «Современная классика». О причудах премирования говорить не следует — всякое случается. Дают награды и за такие произведения, которые писались явно для души, без цели обрести широкую огласку. Теперь люди снова приобщились к чтению творчества Маканина. О чём же он решил рассказать?

И рассказал читателю Маканин о человеке из шахтёрского городка, взятого на воспитание в приёмную семью, после вставшего на ноги и уехавшего, а затем вернувшегося и осознавшего — впустую провёл пятьдесят лет жизни. Ничего толкового главный герой повести не сделал, все его старания канули в безвестность — растворились в повседневности и никто никогда о нём более не вспомнит. Но ведь знали этого человека раньше — слушали его музыку по радио, распевали её пьяными под окнами, не придавая значения, кто является сочинителем. Да и не является главный герой сочинителем — он лишь перерабатывает старое, изменяя до малой узнаваемости и приукрашивая иной манерой исполнения.

Центрального сюжета в повести нет. Маканин подходит к изложению истории с разных временных точек. Без лишнего объяснения сразу погружает читателя в круговорот событий, почему-то всегда располагающихся рядом с накрытым яствами и алкоголем столом. Пока люди веселятся и пьют, кто-то умирает, либо решается чья-то судьба. Так, например, с первых страниц читатель становится свидетелем поминок, взирая через светлые бутыли с водкой и банки с солёными огурцами, обходя стороной сваленные горой варёные яйца с картофелем, чтобы через десяток страниц столкнуться со схожей ситуацией уже где-то в Вене, где чествуют главного героя, слушая из его уст рассказы о детстве.

Хорошей была некогда жизнь. Не такая угрюмая, какой стала потом. Закончились застолья. Лица людей погрустнели. Почему же человек пел песни и балагурил с самой древности, а тут разом былая удаль сошла на нет? Стоит в том винить автора, либо главного героя. Для них жизнь перешла грань прежней лёгкости, обозначилась мрачными красками и ожиданием погружения в беспросветность. Читатель поддаётся тому же чувству, которое описывает Маканин. Нигде на страницах далее не найдёшь улыбок прочих действующих лиц. Их заставили понимать жизнь с позиции пятидесятилетнего главного героя, растерявшего вдохновение и желающего найти забытый народом мотив, дабы его возродить в новом звучании.

Только канул народ в прошлое. Не поют в деревнях. Молодёжь разъехалась, остались старики и те, кому безразлично кем им быть. Именно с оставшимися главный герой будет пытаться наладить отношения, но встретит лишь непонимание, ибо он сам из некогда покинувших родные места. Нет более ему веры. Не будет к нему прежней теплоты от старожилов. Молодым же селянам попросту плевать, в силу того, что они не способны задуматься хоть о чём-то, кроме необходимости ночью заснуть да утром проснуться. Найти среди таких людей получится тоскливый мотив, щемящий грудь, если главный герой окажется на это способен.

Кто-то действительно сочинит шлягер, порадует тем людей, кто-то людей не порадует, шлягер не сочинив. Одна радость может быть в жизни — сойти на старости лет с ума, тронуться всеми фибрами души, ловить лучи счастья и чувствовать себя внутри лодки, пока кругом тебя дуреет от страстей толпа. Времена меняются, забудутся дела прежних поколений. Так отчего грустить нам об этом сейчас? Пусть печалятся о том далёкие потомки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пастораль, трупы, кал… Что ещё мог увидеть журналист в Конной армии? Он приехал не воевать, а участвовать в жизни людей на войне. Он не Лев Толстой. Он — Исаак Бабель. Поэтому повествование ведётся от лица еврея, читающего чужие письма и пересказывающего услышанные истории. Кто желает взглянуть на гражданскую войну глазами отстранённого человека, будто происходящее для него лишь забава, тому «Конармия» может прийтись по вкусу. Но нужно быть настроенным на избыток действующих лиц, имеющих сказать каждый своё самое весомое слово.

Героических поступков Бабель в армии не увидел. Романтики тоже не заметил. Он смотрел сны, думал на еврейские темы, показывал умение быть жалостливым. Однажды довелось ему заполучить в личное распоряжение коня из-под провинившегося казака, так намаялся с ним, измял седло и довёл животное до плачевного состояния. Не был Бабель к войне приспособлен: обходились с ним просто — обходили стороной. Потому и писал он после рассказы такого содержания, словно сидел в углу, развесив уши.

С первых страниц читатель даже не поймёт, о чём повествует Бабель. Где заявленная конармия? Почему главный герой видит себя общающимся с комдивом во время сна, потом описывается костёл, какое-то письмо родным о судьбе-кручине боевой, что-то невразумительное на религиозную тему, снова чужое письмо, опять еврейские мотивы, далее про боязнь убить гуся и про печальных пчёл, и только, ознакомившись со всем этим, читатель начинает понимать, что стали появляться зарисовки о конармии. И какие это зарисовки: чьи-то жаркие бои и чьи-то мучения перед смертью.

Интересует не столько описание будней Конной армии, сколько конкретика. Точно Бабель на стороне Красной Армии воевал? По сюжету рассказов судить невозможно. Чаще видишь уход в самоволку, куда-нибудь туда, где вкусно накормят и где есть кому сыграть красивую мелодию. Если читать рассказы Бабеля под жалостливые завывания скрипки, тексту будет придана должная атмосфера. От каждой страницы веет меланхолией — автор удручён действительностью. Бабель знает, тоскливые будни пребывания в конармии закончатся, тогда-то и отправится он туда, где не придётся резать гусей, а очень даже вкусно кушать под звуки скрипа струн.

Пусть будет громко сказано, складывается впечатление, не любили Бабеля в армии. Читая его биографию, складывается аналогичное впечатление. Негодовали от «Конармии» многие, в том числе Будённый, непосредственный руководитель Конной армии. Не оценили по достоинству при жизни автора, не придают значения его произведению и сейчас. Разве только иной учитель литературы просит ознакомиться с творчеством Бабеля в рамках гуманитарных классов.

В 1940 году Бабеля расстреляли. Конец жизни писателя заставляет по иному смотреть на его творческий путь. «Конармия» может не нравиться, но этот сборник рассказов всё-таки пришёлся по душе сперва Максиму Горькому, после Константину Паустовскому. Бабеля реабилитировали, как реабилитировали и его «Конармию». Заслуженно или нет — читатель определится сам. Каким бы образом Бабель не описывал войну, он был её непосредственным участником, а значит имел право выражать личное видение. Главное, в «Конармии» нет отражения классовых ценностей, есть грусть от случившегося.

Что касается манеры изложения, то так писало большинство ранних советских писателей. Они желали выражать надрыв чувств прозой, разрывая восприятие читателя, и они его разрывали, теряя при изложении нить повествования. Отчего бы не назвать такой подход футуризмом? Вполне разумное объяснение попранию умения доходчиво изъясняться. Исаак Бабель был среди прочих на одной волне.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как не живи хорошо, а всё равно живёшь плохо. Что не устраивает людей в их спокойной жизни? Они идут на митинги, заявляют о воззрениях, жаждут перемен. И чем сильнее брожение умов, тем хуже становится в общем. Роман Сенчин не скрывает жизненной позиции, она ясна из каждого его произведения. В повести «Чего вы хотите?» он честно и прямо рассказал о своих взглядах. Он постарался донести до читателя фактическое положение дел. Но отчего-то ставит в вину государству то, от чего страдает весь западный мир. И это при том, что оппозиционно настроенные россияне чаще всего смотрят именно в сторону Запада. Впору обратить внимание на тоталитарные или авторитарные режимы, ибо лишь они могут уберечь страну от вторжения иностранного капитала и позволят сохранить желанную целостность социума.

Сенчин повествует от лица собственной дочери. Она учится в школе, играет на фаготе, активно интересуется происходящими в стране процессами. На неё обрушивается разнообразный поток информации, преимущественно сомнительной полезности: от сообщений о «крокодиле» до бунта музыкальной группы с неприличным названием. Она свидетель событий на Болотной площади, читатель книг отца и думающий о стране человек. Ещё вчера она интересовалась сказаниями о «Гарри Поттере», «Сумерках», порою увлекалась творчеством Прилепина, а сегодня её любимое занятие — анализирование учебника по географии за восьмой и девятый класс. Дочь Сенчина взрослеет на глазах — становится сознательным гражданином.

В «Чего вы хотите?» нет речи о конфликте поколений. Дочь должна противиться мнению родителей, видеть в их устремлениях пережиток прошлого. Рассказывай данную историю непосредственно главная героиня, так бы оно и было. Но всякий родитель свято верит в благонадёжность детей, их способность понять точку зрения взрослых и непременно с ней соглашаться. Сенчин высказывает скорее собственные мысли, нежели делится впечатлениями четырнадцатилетнего подростка.

Лично у Сенчина есть претензии к власти. Опять же, он укоряет ответственных за благосостояние россиян лиц в том, чего они сделать не в состоянии. Нельзя в современном обществе навязывать людям то, что требуется именно тебе. По Сенчину получается, будто Россия должна уйти в изоляцию от мира и стать полностью закрытой, иначе желаемое Романом осуществить невозможно. Сенчин не делает выводов и не предлагает пути для разрешения, он наглядно показывает происходящее.

Действительно, русских в стране становится всё меньше. Не хотят русские рожать много детей. Вместо русских много рожают другие национальности. Сенчин приводит яркие примеры. Действительно, многими предприятиями в стране владеют иностранцы, что Роману не нравится. Примеры? Сенчин приводит. Он не космополит, он желает видеть страну в более узком её понимании. Он боится за страну! Но он сам упоминает такое же положение в странах Запада. Так каких именно перемен желает именно Сенчин? Он хочет оставить всё, как есть на данный момент или было раньше? Или он желает вытянуть Россию из представляемого им болота?

Сенчин показывает, насколько человек зависим от заложенного в него природой механизма поведения — он жаждет перемен. Однако, всегда выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Перемены, разумеется, будут. Кто не приспособится, тот просто смирится. А кто-то на полном серьёзе решится строить баррикады. В том нет ничего противоестественного. Для того и изучают творчество Тургенева в школе, чтобы увидеть к чему приводит пылкость революционно настроенных натур: все они пали в борьбе за идеалы, ничего в сущности не изменив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 2010 году пассажирский самолёт совершил экстренную посадку на заброшенный аэропорт в Ижме. Роман Сенчин взялся отразить тот эпизод, художественно его обработав. Так Ижма стала посёлком Временным. Следивший за взлётно-посадочной полосой получил иную фамилию. Остальное в меру соответствовало действительности, либо не соответствовало, что не так существенно. Написав повесть в 2012 году, Сенчин не знал, чем история вскоре закончится. Ту полосу в итоге закрыли, ответственного сократили. Малая авиация так и не получила развития, а в стране в прежней мере продолжают забывать о том, насколько большое пространство она занимает.

Посёлок Временный успешно развивался, он мог получить статус города, не случись девяностые годы. Развалилось всё, в том числе и аэропорт. Некогда промежуточный пункт, он был переоборудован в вертолётную площадку. Персонал сократили. Осталось несколько обслуживающих аэропорт человек. Деваться из посёлка им некуда. Ехать к детям? У них нет такого желания. Основную часть жизни прожили во Временном, привыкли к нему, уезжать не хотят. Главный герой на добровольных началах предпочёл продолжать следить за взлётно-посадочной полосой.

Почему он за ней следил? Он мечтал о возрождении аэропорта. Сохранённое проще восстановить, нежели строить заново — был его девиз. Даже когда он попал к Премьер-министру страны, то так ему об этом и сказал. Премьер-министр обещал многое, чему главный герой поверил. Продолжение истории оказалось за страницами произведения. Светлая надежда поселилась в душе читателя. Ведь должны возродить некогда процветавшее предприятие, как вернуть страну на путь былого могущества, введя в строй закрытые заводы и наполнив страну добротными сельскохозяйственными предприятиями. Ежели взлётно-посадочную полосу во Временном ликвидируют, то нет будущего у заводов и всего остального. Премьер-министр дал надежду. К сожалению, аэропорт во Временном стал обузой, если рассматривать его как отражение аэропорта в Ижме, и был окончательно ликвидирован в ноябре 2013 года.

Аэропорт — метафора. У летевших в самолёте людей была одна надежда — найти ровное место для приземления. Таковых мест должно быть много. Они, словно инструмент для спасения жизни, должны располагаться на всём пути следования. Понятно, это требует больших людских и денежных затрат, которые себя могут никогда не оправдать.

Самолёт — тоже метафора. Самолёт — это население страны. Население зависит от деятельности правительства. Куда правительство направит население, туда оно и пойдёт. Если во время очередного кризиса не будет запасной площадки для приземления, случится непоправимое. Казалось бы, незначительная взлётно-посадочная полоса, не представляющая интереса, но восемьдесят человек были спасены. Так можно спасти более сотни миллионов человек, будь среди населения хотя бы полтора миллиона думающих об общем благе. В действительности их гораздо меньше.

Главный герой «Полосы» — такая же метафора. Это образ любящего страну человека. Он верит, что ему помогут вернуть былое великолепие. Он сам всё для того делает, не думая о том, что будут о нём думать. Инициатива чаще всего оказывается наказуемой. Пусть главный герой получит долю известности и уважения, он всё равно окажется бессильным. Не всё зависит от желающих помогать, не видят в их устремлении общественной пользы.

Всё делается к лучшему — гласит оптимистическая поговорка. А если случается неприятность, значит так и должно было произойти. Болезнь всегда лучше предупреждать, не дожидаясь её развития. Неприятность аналогично лучше предупреждать, дабы не взирать после с новостных лент, как где-то произошло чрезвычайное происшествие. И если всё-таки неприятность случилась, надо не просто проверять, а всегда помнить о произошедшем. Будем надеяться, «запасная взлётно-посадочная полоса» дождётся каждого из нас, когда она понадобится. После пусть ликвидируют… лишь бы не до.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Теряются люди. Пропадают среди белого дня. Исчезают, оставаясь там, где они находятся постоянно. Зима! Какая же зимой может быть жизнь? Хандра семимесячная. Дожить до лета, вдарить ярко и впасть в ленивое созерцание действительности до следующего сезона. И всё так из-за маленькой особенности одного маленького человека, что живёт по независящим от него причинам. Не привык маленький человек считать себя частью социума. Он на отшибе общественных ценностей. У него личное громадное мнение о происходящем вокруг него, но сам он мелкий до невозможности. Таким представляется главный герой «Зимы» Романа Сенчина.

Почему страна не вспоминает о таких маленьких людях? Почему не заботится о них? Ведь человек остро нуждается в заботе. Сам он ни на что не способен: всё валится из рук, любые начинания заканчиваются неудачно. Даже породить себе подобного он не в состоянии, ибо недостаточно зрелый. Когда наступит зрелость непонятно. Ему уже тридцать шесть лет. Перспектив у него никаких нет. Может маячит впереди светлое будущее, например в качестве писателя. Но в описываемый Романом момент ничего похожего с главным героем «Зимы» не происходит.

Уныло живёт маленький человек в курортном городе, кругом ударенные в религию, либо онкобольные. Остаётся ему заниматься — о чудо! — саморазвитием. Интересуется историей посёлка, читает поэзию. Выводы делает, заполняя ими пустое содержание собственной жизни, да и Сенчин заполняет страницы хотя бы таким дополняющим повествование текстом.

Так и умрёт главный герой, всеми забытый. Не в прямом смысле умрёт. Всего лишь в переносном. Только неправильно так говорить. Главный герой «Зимы» и не живёт вовсе, он существует. Растение! Суккулент? Внутри он хранит запас энергии, не позволяя ей растрачиваться понапрасну. Как заряд иссякнет — наступит тяжёлая депрессия, из которой он не сможет выбраться. Нужно срочно взбодриться, найти цель и приступить к её осуществлению. Но цели нет, не таков маленький человек, чтобы воспарить над действительностью, добиться успеха и прослыть уважаемым всеми человеком.

Памятуя об оппозиционных мотивах Сенчина, можно предположить, будто в главном герое Роман видел текущее состояние России: стагнация, стремящаяся к обвалу жизненных ценностей. От человека ничего не зависит, как бы он не пытался повлиять на ситуацию. И не хочется этого делать человеку, ибо он маленький, ибо проблемы у него маленькие. А встать в полный рост и заявить обо всём во весь рот способен не каждый. Главный герой «Зимы» на это точно не способен. И не надо ему.

Лето обязательно наступит. Для кого-то оно наступит обязательно. Для кого-то другого. Не для нас. Мы ослабнем здоровьем, полностью утратим способность к социальной адаптации. Пожелаем вернуться в строй, не сможем. Останется созерцать. Говорят, в созерцании кроется секрет бытия. Не надо прилагать усилий для чего-то, стараться изменить жизнь к лучшему. Это всё ведёт к разрушению души. Нужно просто созерцать. Смотреть на проходящую мимо тебя жизнь. После накрыться крышкой. Душа сохранится в целости, она поможет найти истинный путь. И, встав на тот путь, человек станет ещё меньше. Стена — это ведь стена, достаточно опереться и смотреть на повседневность через её непроницаемую поверхность.

Главный герой «Зимы» продолжит хандрить до конца. Не дано ему вырваться из замкнутого круга. Он обречён протухнуть к Пасхе. И лето ему не требуется. Нет у него желаний. Некогда государство могло о нём позаботиться — отправило бы куда-нибудь трудиться на зимний курорт по статье за тунеядство, как ведущего антиобщественный паразитический образ жизни. А ныне никому он не нужен. Никакой заботы о человеке!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Царство Зверя» | Книга №2

Последние годы царствования Александра Первого — это подготовка общества к очередным социальным потрясениям. Население России чего-то хотело, а чего именно — определиться не могло. Что-то им не нравилось, хотелось перемен ради перемен. Обосновать желания у них не получалось. Просто жаром томились изнутри, готовясь совершить государственный переворот. Даже дату наметили — ровно через двадцать пять лет после убийства Павла Первого. И всё к тому шло, взбудоражена была бы Россия. Но умер Александр Первый, планы рухнули, понадобилось срочно действовать — так вспыхнуло восстание декабристов. Об этом взялся рассказать Дмитрий Мережковский, заглянув в душу каждого важного для тех событий лица.

В присущей ему манере, Мережковский наполнил содержание диалогами, размышлениями наедине и дневниковыми записями. От привычного изложения Дмитрий не отказался. Главным персонажем стал Валерьян Голицын, позволивший писателю максимально охватить исторические моменты. Не везде Мережковский был правдив, отдельные эпизоды он выдумал. На прочее читателю жаловаться не приходится. Стоит понаблюдать, как Дмитрий примерял на себя различные личины: императора, Аракчеева, Фотия и многих прочих, включая баснописца Крылова и смеющегося, словно мешок с костями трясётся, Грибоедова.

Нравы времени отражены достаточно подробно. Легко воссоздать картину тех дней. Никакого ужаса они не вызывают. Действующие лица более мучаются от нахождения между состоянием желания что-то совершить и желания ничего не совершать. Не было у России достойного внешнего врага, акцентирование внимания на котором могло направить энергию кипучих голов в полезное для страны русло. Оттого каждый пытался отыскать врага внутреннего. Для будущих декабристов таковым стала династия Романовых, должная быть уничтоженной.

Всё было излишне спокойно. Любое решение могло подождать своего часа. Александру Первому было не до тайных сообществ, члены которых мучились от мозговых колик. Зачем же ему, императору, ограждаться от того, что само проходит, если погладить по ещё одной буйной голове, ласково улыбнуться и сказать ободряющее слово. Александр Первый не был зверем, не разваливал государство — он мало чем походил на отца. И всё-таки именно по данной причине зрело в обществе недовольство — не умел государь снижать градус напряжения. Излишняя пассивность вела к бунту.

Нет нужды обсуждать исторические процессы. Иного быть не могло. Часть населения желала перемен, другая — о них не думала. Человеку, в силу его природы, надо постоянно двигаться вперёд. Отпала нужда в царях, значит пришла пора избавиться от царей. Пропадёт нужда в прочих достижениях предыдущих поколений — будут сметены и они. Писателям, как Мережковскому, останется от себя лично восстановить былое. Действительной правды в том, разумеется, не будет. Правды, читатель знает, на самом деле не существует. Есть обстоятельства — остальное надумано.

Поэтому мечутся действующие лица по страницам. Желают совершить благое дело, сталкиваются с противоположными мнениями, продолжают отстаивать свою точку зрения. В итоге оказывается, что не могут люди придти к единому мнению. Соратники аналогично расходятся в деталях по пути к осуществлению общих целей. Но поскольку желание действовать есть, тайные сообщества будут думать над восстанием.

Александру Первому оставалось вовремя умереть, чтобы не допустить непоправимого. Мережковский подробно рассказал о думах императора перед смертью, описал саму смерть и поведал о трудностях доставки тела в столицу. Царь всё-таки умер, какие бы легенды в народе не ходили. Дмитрий поведал и о них тоже. Впереди страну ожидает восстание 14 декабря 1825 года и воцарение Николая Первого. Мозговые колики начнут лечить радикально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Разумен тот, кто у коровы сосёт. А нет разума у того, кто корову ест без всего. Кто не взращивает благ, кто прожигает жизнь, тот милости сверху ждать всегда привык. Разрушая себя и попирая чужое, один он думает, будто кругом него горе. Стоило не в грудь себя бить, стоило помочь подняться стране, но, извините, привык народ жить в… (нём родимом).

Есть от чего грустить. Для примера можно взять какой-нибудь колхоз. Хозяйство разваливается, работать некому, сельская местность обезлюдивается. О будущем никто не думает. Возродить труднее, нежели поддерживать. Потребуется много денег и много людей, но деньги до конечной цели скорее всего не дойдут, а люди, ежели и приедут, вскоре уедут, ибо губить жизнь, осознавая, как мало перспектив, им претит. Не колхозом нужно в размышлениях ограничиваться. Такой подход наблюдается повсеместно. Русский человек словно ополоумел, живя сегодняшним днём, будто есть только сейчас. Его страна не поднимается, она балансирует на грани. И дело не в роли руководящих процессом лиц — они бессильны. Нужно меняться самому, чего не происходит.

Если представить, что к власти приходит крепкий хозяйственник. Этакий Пиночет. Он железной рукой наводит порядок, усмиряет зарвавшихся и поднимает хозяйство. Ему безразлично, как его воспринимают жители. Им поставлена цель — процветание. Мало кто доволен его работой. Его не прочь устранить, находя для того весомые аргументы. Его могут клеймить и сомневаться в конечном результате. И его могут действительно убрать, причём радикальным образом. Плевать людям, насколько лучше они стали жить. Какая разница, ежели хозяйство поднялось, когда некогда доступное стало недоступным. Ранее мог смело взять, теперь же не можешь. Или получай на равных правах, либо ищи счастья в другом месте.

Пристальный взор Бориса Екимова правильно обрисовал ситуацию. Есть в стране люди, желающие бороться с разрухой. Но гораздо больше людей, недовольных чьим бы то ни было самоуправством. Казалось, делают общее дело. Всем в итоге станет хорошо. Живи и радуйся процветанию. Но нет! Хочется людям жить в процветающей стране и продолжать брать доступное всем, думая, будто это должно принадлежать лишь им. Отбери корову и молоко достанется одному тебе. И плевать тебе, что корова под твоими руками захиреет, хотя могла продолжать лосниться от прежнего ухода. Где тут говорить о процветании?

Русский народ идёт по гибельному пути. Нужно менять мировосприятие. Стоит забыть о собственном мнении. Нужно поставить над собой мнение общества. Может не наше поколение это поймёт, так поймёт следующее или за ним последующее. Но не погибнет русский народ. Он привык следовать за кем-то. Кто-то всё равно проявит заботу о стране. Страна всё равно воспрянет. Родится ещё много таких, как екимовский Пиночет. Они будут поднимать хозяйство, терпеть непонимание населения и сломленными уходить. Когда-нибудь екимовский Пиночет проснётся в каждом русском, такое ранее уже происходило, тогда страна достигала пика. И не просто в каждом русском он проснётся — должен проснуться в самосознании всех национальностей, населяющих Россию. У нас всех единая цель — сделать страну Великой.

Но сейчас, когда есть желание ждать дара свыше, крыть власть имущих, желать роста личного благосостояния, не прилагая усилий для получения того дара, идя наперекор благим переменам, забыв об интересах страны, продолжая верить тем, кто позволит брать общее, сомневаясь в тех, кто позволяет общему быть благом для всех, до тех пор екимовский Пиночет не сможет ничего сделать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Попрано прошлое. Когда исторический момент требовал, тогда страна объединилась, а когда потребовалось разделиться, тогда прежде происходившее перестало иметь значение. То было в октябре 1993 года — силовые структуры получили разрешение на применение насилия в отношении населения. Так случился ещё один военный гражданский конфликт в России. Мирное население было растерзано, его права в расчёт не брались: всё сугубо ради поступи в новое светлое будущее, более не коммунистическое, но такое же светлое. Юрий Бондарев решил смело отразить события тех дней, уделив им первую главу произведения «Бермудский треугольник». О чём он писал дальше, можно не брать во внимание, он выговорился по беспокоящим его проблемам общества девяностых годов.

Чем не «Заводной апельсин»? Общество исповедует тотальную жестокость. В людях не осталось человеческого, лишь звериная натура выдаёт в них представителей животного мира. После ознакомления с первой главой «Бермудского треугольника» пропадает желание думать о чём-то ином, кроме сопровождающей человека несправедливости. Нет любви и привязанности, а есть остервенелая жажда причинять боль, насиловать души и убивать себе подобных. Думается, Бондарев излишне драматизирует события. Не получается верить в представленное на страницах. Откуда такой порыв возник у Юрия? Из каких источников он черпал информацию?

На глазах читателя в отделении полиции происходит такое, чего, пожалуй, не совершали с людьми в концентрационных лагерях. Разумно думать, как выродилось общество, если забота о нём оказалась в руках извергов. Сотрудники силовых структур истязают и убивают ребёнка, насилуют женщину, ставят под сомнение честность добропорядочных граждан. Повествуй Бондарев в подобной манере до последней страницы, понимание мира в корне бы изменилось в сторону бесконечных депрессивных тонов. Но первая глава заканчивается, вместе с ней отступает жестокость, начинается обыденная жизнь безработного гражданина России.

Бондарева отныне беспокоит упадок моральных ценностей в повседневности. Нет более чести, долга и прочих важных для человека качеств. Есть желание нажиться, желательно за чужой счёт: кто честный — того ограбят, кто не хочет делиться — того заставят, кто решил отсидеться вдали от всех — того достанут. Нужно жить согласно меняющимся представлениям о действительности, но это противно задумывающемуся над высшими материями. Как переступить через себя и забыть о принципах? Не каждый человек на такое способен. Именно поэтому появляются те, кому совесть позволяет пользоваться другими, и те, у кого совесть действительно есть.

Случилась катастрофа в мировосприятии. Для Бондарева это очевидно. Некогда человек боролся против врага-агрессора, теперь борется против врага внутреннего. Осознать такие перемены трудно. Для их понимания одной человеческой жизни недостаточно. Будь Бондареву двести лет, он смог бы примириться с произошедшим. Подобное в истории случается регулярно. И ещё не раз повторится. Больно же от того, что перемены происходят на твоих глазах, причиняя боль непосредственно тебе. Не Россия одна страдает, так происходит повсеместно. Где тут не опечалиться и не впасть в чёрную хандру? Проще махнуть рукой, чем бороться. Борьба не даст ничего, она лишь приблизит следующий виток социальных потрясений.

Страшно другое. Общество успокоится, станет жить в согласии, забудет о потрясениях. Будет казаться, так должно быть всегда. Но однажды произойдёт новый надлом, повседневность обернётся кошмаром. Горячие умы можно остудить лишь книгами, которые рассказывают о бедах прошлых лет. Пусть люди смотрят, к чему может привести активная гражданская позиция, попирающая сложившиеся устои. Можно много раз повторять следующее: благими намерениями вымощена дорога в ад.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Можно прожить ярко, принося пользу или нанося вред, но жить всё-таки ярко и не отказывать себе в желаниях, а после написать о том книгу, представив её в виде художественного произведения. Нет, Александр Козачинский не являлся тем сотрудником милиции, который расследует дело о похищении зелёного фургона. Зелёный фургон похитил именно Козачинский, после разбойничал и был приговорён к расстрелу, избежав его исполнения по кассации Евгения Катаева, ставшего прототипом главного героя повести. Упоминание прочих моментов биографии Козачинского, к сожалению, усугубит у читателя негативное отношение к силам правопорядка.

Что видит Александр Козачинский в работе милиции? Новейшие методики расследования преступлений не применяются, сами преступления чаще носят бытовой характер, преступники не думают скрываться, поэтому, если нужно кого-то обезвредить, то необходимо провести подготовительные действия, иначе легко оказаться жертвой брошенной в твою сторону гранаты. Гораздо чаще преступники остаются на месте преступления, чаще всего в пьяном виде. С зелёным фургоном всё было иначе — встретились старые знакомые, им предстояло выяснить отношения и кто-то из них обязан был проиграть борьбу.

Среди интересов Козачинского значится футбол. Читатель узнаёт о положении данного вида спорта в Российской Империи. Футболом действительно увлекались, часто проводились матчи, различий между игроками не делали — на поле все оказывались равными. Сам Козачинский отмечает, что революция внесла разлад в самые сбитые коллективы — футболисты разошлись по разные стороны баррикад, между ними обозначились социальные противоречия. Собраться на поле для игры они бы уже никогда не смогли. Многие погибли в период гражданской войны, прочие пребывают в лабильном состоянии, как тот же Козачинский: то он служит инспектором уголовного розыска, то уходит на разбой, снова возвращается на службу, чтобы опять покинуть её и заняться противоправной деятельностью.

Но Козачинский не пишет повесть «Зелёный фургон» от лица преступника. Такое произведение не могло быть опубликовано. Он не стал ничего сочинять, приняв в качестве главного героя произведения талантливого следователя. Объём текста не такой большой, изобретать детали практически не приходится, о чём не поведал ему Катаев, то мог заменить собственный опыт службы в милиции. Цепочка от разгара событий до развязки развивается стремительно, разбавляют содержание только разговоры о футболе и беседы в сообществе литераторов.

Непременно нужно обратить внимание на возможность исправления преступников. Как исправился Козачинский, так и многие другие оступившиеся могут осознать свои заблуждения. Не обязательно и не всегда это происходит, скорее человек сильнее озлобится и станет более агрессивным, нежели был. Тут единственного верного рецепта оздоровления общества быть не может. Нужно подходить взвешенно. Опять же, Козачинский благодарен исправительной системе, действительно его исправившей, а не ставшей просто местом временного заключения.

И всё-таки, почему Козачинский привык брать чужое? Не от того, что оно плохо лежит. Так было принято: все брали, он брал. Сотрудники милиции пользовались служебным положением, он не отставал. Просто одним дозволялось, другим же приходилось применять силу. Сейчас не установить, отчего всё усугубилось. Вёл Козачинский разбойную жизнь, потом исправился, накопленных знаний хватило для создания повести «Зелёный фургон». Пусть так, иначе никто бы и не вспомнил о нём. Лучше рассказать о себе самостоятельно, нежели это сделают другие. Тогда поймут потомки твои поступки так, как им позволит их способность понимать людей. Хвалить за произведение никто не станет, зато теперь предельно ясно, кем был автор повести.

Автор: Константин Трунин

» Read more