Tag Archives: ветеринария

Джеймс Хэрриот «Среди йоркширских холмов» (1992)

Хэрриот Среди йоркширских холмов

Животное прежде всего. Человек зависит от самочувствия своего питомца. Джеймс Хэрриот понимал это лучше многих. Если в поведении человека появлялась апатичность, значит следует обратить внимание на его домашнее животное. Хэрриот и раньше рассказывал об этом. Сборник «Среди йоркширских холмов» не стал исключением. Читателя ждут новые сведения из жизни ветеринара, набравшегося опыта и осознающего насколько он вырос, сравнивая себя с молодыми специалистами.

Джеймс мечтал купить дом. Он проигрывал все аукционы. Когда решил его построить самостоятельно, воспользовавшись услугами архитекторов, строение сдуло на этапе возведения стен. Хэрриот не унывал, он просил клиентов подождать. Клиенты ждали и не возражали. Только не все были такими терпеливыми. Многие жаловались, поскольку считали Хэрриота обязанным отложить дела и ехать именно к ним. Снова Джеймс сталкивался с укорами, как бы он не работал. Замена старого автомобиля или прочие изменения — очередное негативное о нём мнение. Хэрриот продолжал работать и не поддавался печали. А если печалился, то читателю о том не сообщил.

Он ошибался. Трудно в таком признаваться, и Хэрриот признавался. Не делая из себя злодея, просто не описывая вероятную причину. Животное могло околеть, и околевать должны были в больших количествах. Описаны немногие из погибших, представляющих Хэрриота в благом понимании его труда — он сделал всё, что мог. Иногда лучше ничего не делать, да от такого подхода скорее выскажут в лицо — не всё сделал. Заключалась бы работа Хэрриота в одних животных — бед ему не знать. Но хозяева являются требовательными, и они в своём праве. Джеймс так и говорит — клиент всегда прав. Хэрриот глотал обиду и действовал, не вступая в перебранку: так должен поступать любой специалист, осознающий бессмысленность обеления особенностей трудового процесса.

Одним мог Хэрриот насолить клиентам — после рассказав о них на страницах произведений. Не так ярки портреты животных, как описание людей. Джеймс научился писать обо всём, в том числе и о представителях рода человеческого. Попробуй найти созданий забавнее людей — не найдёшь. Например, продавец сладостей, что берёт обаянием, или портной-болтун, любящий говорить и редко выполняющий порученное ему задание в срок, либо фермер-скупердяй, доводивший скотину до степени издыхания и обвинявший Джеймса Хэрриота в его неспособности поставить животных на ноги.

Полюбил Хэрриот описывать молодых специалистов. Один из них брал представительностью. Вызывающие его полагались не на профессионализм, а на силу убеждения, которой тот обладал. Хэрриоту оставалось завидовать, ведь в его словах часто сомневались. Второй специалист устроил из ветеринарной клиники зоопарк, начав с барсука, продолжая пополнять число питомцев, пока Хэрриот не взвыл. Как о таком представителе племени людей не поведать на страницах воспоминаний?

Да, животные превыше всего. Джеймс рассказал о раковом больном, для которого кот стал последней отрадой. А как читателю понравится пёс, вилявший хвостом и при этом желавший укусить? От такого как-то пострадали «доверчивые» грабители. И как читатель отнесётся к хозяину-ипохондрику, придумывавшему заболевания для питомца? Всего возможного не перечесть, поэтому, как бы плодотворно Хэрриот не писал, повторяться ему практически не приходилось.

Другое дело, как разбираться в трудах Хэрриота, если рассматривать их по отдельности. Эта задача кажется невыполнимой. Придётся говорить об одном и том же, только меняя слова местами. Допустимо пересказать несколько моментов, дабы ещё не прикоснувшийся к творчеству Джеймса, наконец-то набрался решимости и взялся за чтение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеймс Хэрриот «И всех их создал Бог» (1981)

Хэрриот И всех их создал Бог

Годы шли, менялась медицина, не менялись лишь животные и их хозяева. Если с животными Джеймс Хэрриот всегда находил общий язык, то с их хозяевами редко получалось наладить диалог. Отчего так? У знакомящегося с мемуарами ветеринара постоянно складывается впечатление, будто заботы о самочувствии братьев меньших лежат сугубо на чужих плечах, тогда как им достаточно постоянно требовать внимания к себе, более никак не проявляя заботу о собственном хозяйстве. Злость Хэрриота становится всё очевидней. Если в первых книгах он с улыбкой принимал подобные нелепицы человеческой безалаберности, то, вернувшись с войны, немного иначе стал смотреть на действительность. В самом деле, читатель должен комкать страницы и мотать на ус, как не следует относиться к себе, да запомнить, как нужно проявлять ответственность, не надеясь на услужливую помощь какого-либо специалиста.

Новые веяния в медицине заставили пересмотреть подход Хэрриота к лечению. Отчего-то это не понравилось фермерам. Должен возникнуть вопрос — отчего тем, кому до того было безразлично самочувствие животных, вдруг стали такими активными в отстаивании старых методов лечения? Сколько сомневающихся взглядов пришлось выдержать Джеймсу, пока его клиенты не поняли эффективность внутривенных инъекций. Сам Хэрриот неустанно экспериментировал с таковым способом оказания помощи, видоизменяя формы лекарств, тем принося пользу страдающим животным. Не раз Джеймс на страницах мемуаров делится случаями применения смекалки. Остаётся поверить, что всё так и было на самом деле.

Сетует Хэрриот и на новые оперативные вмешательства, ознакомить с которыми его никто не удосужился. Пришлось изучать их самостоятельно или полагаться на студентов. Только студенты не всегда способны применить на практике усвоенное теоретически. Легко потерять животное от таких экспериментов. Поймёт ли хозяин, ради какой цели загубили его скотину? Конечно, он об этом и не догадается, поскольку Хэрриот редко писал о разумных клиентах. С разумными, видимо, всё складывалось благополучно, что рассказывать о них просто нечего.

Впервые Хэрриот рассказывает о совершении рабочих поездок в Россию и Турцию. Он доставлял животных, сперва на корабле, потом самолётом. Простыми данные поездки оказаться не могли, принеся Джеймсу приятные и неприятные впечатления от увиденного и испытанного. Ему хотелось увидеть жизнь отличных от него людей, это желание сбылось. В России он отметил применение устарелых методик, а в Турции подивился дотошности местных специалистов. Пришлось даже жизнью рискнуть, чего от него никто не требовал. Часть пути он летел на неисправном самолёте и мог погибнуть. Бог сохранил жизнь Хэрриоту, позволив самолёту благополучно приземлиться.

Не работой жив человек. Не для работы ведь человек создан. Он живёт для семьи, ради продолжения рода. Вот и у Хэрриота есть двое детей: мальчик и девочка. Про их воспитание он не рассказывает, ограничившись парой забавных случаев, так как иногда брал их с собой, где и приходилось справляться с несколькими делами сразу, в числе которых оказывалось и наблюдение за потомством. А по случаю рождения дочери Хэрриот не упустил возможность рассказать о том, как он отпраздновал тот день, напившись и сев за руль, — его, разумеется, остановил полицейский, с которым пришлось вспомнить былое. Редкий случай, когда Джеймс решался отступить от основной линии повествования — почему бы и не сделать исключение, показать жителей Йоркшира в свете возможности адекватного их восприятия.

Всякое с человеком случается. Случалось всякое и с Джеймсом Хэрриотом. Пускай довольно однообразное. Чего же требовать от профессионала в определённой области, чьи будни касаются одних и тех же тем? Лишнего он практически не рассказывал — и это главное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеймс Хэрриот «О всех созданиях — прекрасных и удивительных» (1974)

Хэрриот О всех созданиях прекрасных и удивительных

Всё, что можно сказать о втором сборнике рассказов Хэрриота, было сказано о первом. Стало меньше умерших животных, появилось больше нерадивых фермеров. Джеймс в прежней мере женат, ожидает повестку для службы в армии. Свободное время он заполняет работой. Продолжает сталкиваться с трудностями ветеринарной профессии, не высыпается по ночам, консультируется с узкими специалистами и неизменно гуманен. Каждый случай из его практики можно рассматривать отдельно, но этого делать не стоит — пусть читатель сам ознакомится с творчеством Хэрриота.

Поскольку Джеймс начал писать воспоминания довольно поздно, он постоянно сравнивает прошлое с его настоящим. Он не упускает возможности посетовать на отсутствие важных для здоровья животных лекарств, печалится от томившей его раньше неизвестности, когда теперь всё некогда происходившее уже не сможет вызвать прежних проблем. Не стесняется Хэрриот расписываться в собственной неспособности в ряде случаев, припоминая раз от раза, насколько мало он проработал практикующим ветеринаром. У него появились знакомые соратники по призванию, в чём-то знающие гениальные рецепты для облегчения труда, а в чём-то загоняя положение мучающихся зверей в худшее, нежели было.

Приходится недоумевать, насколько мало знали фермеры о том, чем они занимались. Может Хэрриоту на таких везло? Словно не по наследству переходило хозяйство, не учил отец сына премудростям разведения животных, а просто из чистого любопытства люди поселились в сельской местности и принялись за выращивание скота. И это при том, что Джеймс периодически оправдывает фермеров, действительно приехавших из города для ведения хозяйства на селе, ибо такова их мечта, или хозяин умер, не передав никому секретов мастерства, отчего подворье повально вымирает. Но большинство из вызывавших Хэрриота всё-таки занимались животноводством давно, значит должны были иметь представление о своём занятии. Только не имели, что крайне странно.

Оттого и описывает Джеймс множество вызывающих возмущение ситуаций, в которых он один чего-то стоит. Знания у него не отнять — по повествованию он является грамотным специалистом в ветеринарном деле. Ему доводилось постоянно спасать животных, иного Хэрриот рассказывать не мог. И упирает он чаще сугубо в безалаберность людей, способных запустить хозяйство, забыть о домашних питомцах и заниматься чем угодно, кроме заботы о прекрасных и удивительных созданиях. Со своей стороны он будет прав, какими бы его способности к излечению братьев меньших не видели непосредственно воззвавшие к квалифицированной помощи.

Чем ценится проза Хэрриота, так это занимательными случаями из практики. Если чего не может повториться у другого, то того, что случалось с Хэрриотом. О чём-то не перескажешь, заново заливаясь слезами веселья, о другом — слезами сочувствия. Попробуй разгадать ещё один ребус, наблюдая за мучениями животного. Или разберись с человеком, чья натура не поддаётся пониманию, но всё же заслуживает снисхождения. Каждый достоин быть понятым, даже не имей он права на прощение.

Опять читатель понимает, скоро практика Джеймса прервётся. В первом сборнике рассказов он уже отправился служить, во втором же — получил повестку. Читатель узнает, как трудно далась Хэрриоту необходимость покинуть дом, поскольку появилось то, чему он должен будет посвящать часть оставшейся жизни. С войны он мог не вернуться, тогда трудно бы пришлось жене. Мысли Джеймса переполнены, думы омрачены, но деваться ему некуда — нужно исполнять долг перед страной. Осталось понять, почему при переводе на русский язык об армейских годах Хэрриота решили не рассказывать, вырезав эти моменты из повествования последующих книг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джеймс Хэрриот «О всех созданиях — больших и малых» (1972)

Хэрриот О всех созданиях больших и малых

Позитивное мышление — не для настоящих врачей, даже ветеринарных. В случае ветеринарных врачей позитива ещё меньше, ибо клиента вольны усыпить, вооружившись формулировкой «облегчения мучений ради». Нет нужды продолжать видеть беспокойную лошадь, стараться бережно извлечь телёнка из рожающей коровы, наблюдать мучимую раковой опухолью собаку: всё решается в момент, достаточно получить на то согласие владельца. Чаще животные страдают от нерадивости хозяев. Если читатель считает, что Джеймс Хэрриот взялся рассказать именно об этом, он ошибётся. Хэрриот писал про взаимоотношение человека и его подопечных, а прочее имело место, поскольку рассказчик был практикующим ветеринаром, умевшим вовремя диагностировать заболевание и применить нужное средство для спасения, либо окончательного успокоения.

Не будем оговаривать социальный аспект. Стоит лишь упомянуть, что накануне Второй Мировой войны в Англии ветработники нанимались за содержание, трудились за идею и надежд на будущее не питали. Хэрриоту повезло, его пригласили в качестве помощника. Спустя годы он опишет свою жизнь, начиная с окончания учёбы, расскажет, как вторгся в мир крови, боли, грязи и бессонницы, вместо чистоплотной деятельности на благо фермеров. С тем же самым сталкивается читатель на страницах его рассказов, он видит страдания больших и малых созданий, чья судьба обречена прерваться в следующее мгновение, так как мир к ним жесток, а медицина не знает, каким образом оказать паллиативную помощь.

Концентрация внимания на суровых аспектах работы изначально воспринимается чрезмерной, а может Хэрриоту просто хронически не везло. Но чем дальше продвигается сюжет, тем более читатель становится расположенным к автору. Уже не бедствующий врач представлен, скорее человек, желающий обзавестись друзьями, семьёй, заслужить уважение населения и стать подлинным специалистом, способным найти экстренное решение в сложных ситуациях и не опростоволоситься перед министерством сельского хозяйства, когда периодически будут случаться заражения ящуром на какой-либо ферме поблизости.

Уделив внимание себе, Хэрриот переменит мнение о людях. Они, в той же мере, были и навсегда останутся безалаберными, призывая врача, стоит кончиться терпению наблюдать мучения животных, чаще часа в три ночи, пусть и страдают они с недельку-другую. Но и среди людей будут появляться такие, кто достоин всяческого сочувствия, в силу чрезмерной привязанности к питомцам. Не всякий из них готов был выдержать печальный исход, накладывая на себя руки или становясь на кривую дорогу асоциального поведения.

Удручает Хэрриота ещё и то, что животноводство из уютных хозяйств перерастает в крупные зверокомплексы, где вместо имён для животных используются порядковые номера. Обезличивается и сама ветеринарная профессия, как любая другая медицинская профессия. Врач становится инструментом, обязанным выполнять требуемые протоколы. Впрочем, это разговор о временах, которые наступят позже. Однако, книга Хэрриота к тому и подводит повествование, словно техническая революция добралась до новой отрасли, куда запустила жадные лапы, оставив специалистов контролировать процесс, не позволяя им на него влиять.

Всё для Хэрриота складывалось удачно. Он редко ошибался, действовал квалифицировано, сумел добиться того, чего желал. И жизнь преподнесла для него новый сюрприз, предоставив военную форму для защиты Англии от агрессии Третьего Рейха. О том периоде жизни Хэрриот тоже расскажет, но не в этом произведении, а в последующих. Ему есть чем поделиться с читателем. Стоит надеяться, не одному англоязычному читателю доступны воспоминания Джеймса, есть толковый перевод и на другие языки.

На белых страницах не хватает капель физиологических жидкостей и фрагментов сорных трав…

Автор: Константин Трунин

» Read more