trounin.ru

С 1886 года Лесков — ярый защитник Толстого. О чём бы Лев Николаевич не рассуждал, Лесков его всячески поддерживал. Так за 1886 год вышел ряд статей. Первая из них — «Лучший богомолец» — касалась «Тенденций». Николай видел в Толстом истинно религиозно настроенного человека, в отличии от смеющих выступать против него с критикой. Следующая статья — Откуда заимствован сюжет пьесы графа Толстого «Первый винокур». Третья — «О куфельном мужике и проч». Теперь начинало казаться, Лев Николаевич способен объяснить абсолютно всё. Оставшийся загадочным со времён Достоевского, куфельный мужик, способный дать ответ на все вопросы, при этом никогда не покидая кухни. Выходило теперь — мужик тот может научить лишь жизни, и только.

В 1887 году Лесков публикует статью «Ненапечатанные рукописи пьес умерших писателей», сообщая о том, что ему известны тексты произведений, должные скоро появиться в печати. Тогда же написана заметка «На смерть Михаила Никифоровича Каткова», оставшаяся без прижизненной публикации. Не была опубликована и статья «Темнеющий берег», направленная против политических устремлений царя Александра III, запрещавшего выходцам из низших сословий поступать в гимназии.

В 1888 году написана статья «Пресыщение знатностью». Касалась она господ различной величины, чья сущность сводилась под одно, одинаково должное цениться за возвышенное к остальным положение. Тогда же опубликована статья «Бибиковские меры» — Николай вспоминал о привычке Бибикова стращать студентов солдатами, тем способствуя уменьшению недовольства, используя солдат в основном для острастки.

Кроме того, в 1888 — Лесков вступил в полемику со Штанделем, опубликовав заметку «О хождении Штанделя по Ясной Поляне». Оказывалось, Штандель проездом побывал у Льва Толстого, от силы пробыв у него четыре часа. Теперь он писал нелепицы, сравнимые с бредом сумасшедшего. Николай не стеснялся критиковать, объясняя по пунктам, в чём именно Штандель не прав. На это Лесков получил возражение. Последовала новая заметка — «Девочка или мальчик? (Десятый грех недостоверного Штанделя)».

Ещё статья за 1888 год — «Великосветские безделки». Она про то, как каждому поколению говорят о присущей ему тупости. И всё равно поколение выходит умнее, нежели их предшественники. Можно сказать — ничего в сущности не меняется. Так и продолжат говорить. Объяснение очевидно — по молодым людям нельзя судить об их умственном потенциале, так как большая часть действительно останется на приземлённых позициях, тогда как малая — осуществит возлагаемые на них надежды.

1891 год — статья «Ходули по философии нравоучительной». Лесков размышлял о значении слов, утрачиваемых, под прежним их пониманием не знаемым. Статья «Нескладица о Гоголе и Костомарове» — привычная для Лескова необходимость восстановления истины. Статья «Новое русское слово» — обострение борьбы славянофилов за чистоту русского языка по поводу вышедшего словаря, содержащего излишек иностранных заимствований. Статья «Замогильная почта Гончарова» — по поводу писем, доставшихся Лескову по завещанию.

Как видно, Лесков старался говорить правдиво, не допуская лживых представлений о действительности: нельзя , только бы сказать. Нет нужды тешить самолюбие, не имея представления. Строго и существенно важное — прочее отметается. Как раз таким и предстаёт перед читателем Лесков. Не скажешь, не видя в Николае настолько нетерпимого борца за справедливость. Нет, он умел сдерживаться, хорошо наученный опытом шестидесятых годов, стоивших ему продолжительной опалы. Нет нужды говорить излишне много и прямо, умные люди итак догадаются о происходящем, тогда как глупые не поймут, сколько им на то не указывай. Ежели оно так, нужно поддерживать интерес, не давая забываться существенно важным вещам. К таким выводам приходишь, знакомясь с публицистикой Николай Лескова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1883 году Лесков пишет статью «Народники и расколоведы на службе». Перед Николаем ставилась задача организации обучения раскольников. Но сказать ему было практически нечего. Всё, о чём только теперь можно помыслить, подробно рассказано Павлом Мельниковым, в миру ещё известным в качестве писателя под псевдонимом Андрей Печерский. Конечно, Лесков опубликует брошюру «О раскольниках города Риги преимущественно в отношении к школам» и статью «Искание школ старообрядцами». Теперь же Лесков сконцентрировался преимущественно на личности Мельникова и его трудах, горько сожалея, что февралём месяцем того же года светоч знаний погас, умерев, оставив на память потомкам значительные работы, в том числе два больших романа о быте старообрядческих общин в современные ему дни. Но всё-таки Лесков добавлял информацию и от себя. Он уверял читателя, что не так просты раскольники, даже в чём-то опасны. Не только Империя располагала тайной полицией, аналогичная служба должна быть и у самих раскольников.

В 1884 году Николаем написаны «Товарищеские воспоминания о Павле Ивановиче Якушкине», умершем двенадцатью годами ранее. Воспоминания составлены специально для издания сочинений Якушкина. Николай описывал его в качестве земляка — выходца из Орловской губернии. Знал Лесков Якушкина ещё юным, периода ученичества. Уже тогда Павел Иванович отличался мужиковатостью, чем и прославился впоследствии. Не любил Якушкин причёсываться, чем доводил до гнева учителей. Он и в жизни старался быть неотёсанным, должным казаться обыкновенным мужиком. То помогало ему ходить по деревням и собирать этнографический материал. Одно портило Якушкина — очки. За них его мужиком и не признавали, порою вполне намереваясь избить, подозревая в нём едва ли не засланного следить за простым людом. Лесков постарался быть честным с читателем, говоря, будь Якушкин всамделишным мужиком, то толку от него ни на грош. К труду он не приспособлен, полезного дела в хозяйстве не сделает. Единственное, ходил бы по трактирам и пил горькую, ведя беседы на вечные темы. Именно так заключал Николай разговор о Якушкине, видя в том под правильным углом ниспосланное провидением назначение.

За тот же год написана статья «Откуда пошла глаголемая Ерунда или Хирунда». Данное слово кажется всегда присутствующим в русском языке, только это не так. В речь оно пришло усилием нигилистов, поскольку всячески ими применялось, как яркая характеристика буквально всего, о чём они брались рассуждать. Оставалось непонятным, кто привнёс данное слово в язык. Кто-то указывал на Якушкина. Однако, разве мог любитель русской словесности позволить себе такое? Ведь имелась другая версия — корни у слова латинские, производное от Герундиума. И вот Лескову довелось послушать немецкого колбасника…

Оказалось, в немецком языке есть выражением «Hier und da», в переводе на русский «Сюда и туда». Вот оно и послужило за основу для слова «Ерунда». Ведь всё просто. Делая мясную продукцию, колбасник постоянно получает куски, непригодные ни для какой цели. Разве не ерунда? Может какому нигилисту это в своё время так понравилось, что он его стал применять ко всему, о чём думал аналогично. А так как для нигилистов конца пятидесятых годов всё сходило за ерунду, слово быстро прикипело и получило жизнь.

Вышло так, что общаться с немецкими колбасниками порою полезнее для общего развития, нежели с учёными мужами, пытающимися найти значение того, о чём они в истинном свете и помыслить не могли. Может Лесков и привирал, да разве такое про него посмеешь сказать?

Автор: Константин Трунин

» Read more

За нападки на Тараса Шевченко Лесков готов был биться. Не должно быть такого, чтобы теперь, спустя десятилетия, играть именем малороссийского поэта. На протяжении 1882 года Николай написал три статьи в разные издания, оспаривая домыслы и вымыслы. Ему, как свидетелю, видевшему и могилу Шевченко, и всячески интересовавшегося его жизнью, то казалось яснее, нежели непонятно откуда взявшимся людям, отчего-то критически настроенным. Впрочем, Лесков отличался крайней нетерпимостью к любой информации, если видел в ней несоответствие действительности. Он ещё не раз выскажется в защиту Льва Толстого, пока же выступая за правду, которую все должны знать касательно Шевченко.

Первая статья — «Официальное буффонство». На каком основании Шевченко вообще брались осуждать? Имел ли Тарас явную вину? Для Лескова очевидно — не имел. Всё свершилось ради угождения высокопоставленному лицу. И это подтверждается фактическим расхождением дат, говорящим за единственное — решение выносилось вне связи с измышленным для того проступком Шевченко. Может Тарас и совершил неверный шаг, но удостоился наказания за него спустя месяц. Существовали и другие спорные решения, разбираться с которыми Лесков и предлагает.

Вторая статья — «Вечная память на короткий срок». Николая возмутила неосведомлённость людей по поводу места захоронения. Вроде бы все знали о могиле в Каневе. Но кто-то там действительно бывает? Оказалось, что некто решил посетить, увидел разруху и опубликовал заметку с соответствующим содержанием. Лескова не устраивала как сама заметка, так и невежество периодических изданий. Дабы сгладить негативное впечатление, последовала другая заметка, где говорилось, будто в Каневе нет могилы Шевченко, якобы малороссийский поэт нашёл упокоение в Санкт-Петербурге, там же воздвигли монумент, проявляя полагающееся Шевченко посмертное уважение. Такой ответ не нравился Лескову ещё больше. Мощи поэта не пребывают в столице, никто не возводил монумент, могила действительно находится в Каневе, за нею даже хорошо ухаживают, поскольку к месту упокоения постоянно идут на поклон.

Так Лесков переходил к третьей статье — «Забыта ли тарасова могила?». Пришло время сказать честно, где всё-таки находится могила, насколько она обветшала. Для Лескова ясно — никто не удосужился проверить публикуемую информацию. А вот он — Лесков — каждый год бывает в Каневе, обязательно посещая место упокоения Шевченко. Ни о какой ветхости говорить не приходится, скорее наоборот. За могилой поэта хорошо следят. Поэтому совершенно непонятно, каким образом могла возникнуть череда неверных мнений. Кто посчитает Николая обманщиком, может приехать в Канев и увидеть могилу собственными глазами. Если она и в самом деле заброшена, тогда чему очевидцем являлся непосредственно Лесков?

Вывод очевиден — не верьте газетам. Не верьте вообще всему, чему свидетелем не являетесь. Стоит довериться на слово, передать информацию дальше, потом поверить в иное мнение окажется ещё труднее, хотя оно может быть многократно правдивей. Не станем говорить, будто Лесков к такому выводу склонял читателя. Николай всего лишь отстаивал имеющее место быть. Он мог промолчать и не ввязываться в перепалку. Но, как сказано ранее, на дух не переносил лживых свидетельств, считая за необходимость выступать с опровержением.

А мы согласимся с ещё одним мнением: нет необходимости бороться за правду сейчас, завтра её всё равно переиначат в угоду иным обстоятельствам и соответствующей необходимости. Вот и в восьмидесятых годах XIX века понадобилось переворошить обстоятельства погребения Шевченко, имея к тому некий интерес. Оставим это для истории, запомним только факт нетерпимости Лескова к недостоверной информации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Статья имеет подзаголовок «Заметки о родовых прозвищах». Лесков взялся рассуждать на тему излюбленного дворянами способа поиска собственной идентичности. За основу он взял книгу Евгения Карновича. Не зря было выбрано название «Геральдический туман» — за всеми историями родов, берущими начало где-то в далёких закоулках истории, присутствуют легенды, редко имеющие отношение к действительности, тогда как скорее истоки следует искать в пределах Руси, никак не далее. Примеры особо можно не находить, поскольку как-то ведь получается, что у дворян и дворни встречаются одинаковые фамилии. Взять хоть тех же Потёмкиных. Таковых на всю Россию не перечесть сколько, и только один дворянский род стремится отдалиться от корней, изыскивая выходцев из заграничной среды. Впрочем, Лесков передёргивал. Должно быть очевидно, всякая легенда имеет право на существование, так как она по правде могла быть. А вот откуда дворня обзавелась дворянскими фамилиями — вопрос риторический. Вдумчивый читатель определит, что от тех же дворянских родов. Но Лесков предпочёл этот вариант не рассматривать.

В России издавна принято мнение о необходимости вести род из иных земель. За основу брался род Рюриковичей, как известно, пришедших на Русь откуда-то оттуда. Но откуда именно? Историки над этим вопросом безуспешно бьются. Ими точно установлено — до Рюрика на Руси в князьях были заморские варяги, а вот, начиная года с 862, Русь стала владением варягов русских, пришедших править не из-за моря, а вместе с народом русским откуда-то из рядом расположенных мест. Что же, сути это не меняет. Раз легенда полна тумана, она должна всех удовлетворять. Соответственно, всякий другой русский род стремился найти предков среди выходцев из сопредельных земель, хотя бы. Чаще прочего это Польша, Великое Княжество Литовское, Священная Римская Империя или разного рода ордынцы, редко изыскивая прочих потомков. Лесков склонен был считать это туманом. Мало ли из каких земель мог придти единственный предок, остальные всё равно издревле жили на Руси, отчего-то никто их во внимание брать не желает.

Вот есть граф Толстой. Однако, знавал Лесков Толстых и вне графского титула. Есть у него знакомый Толстой, да только он из дворни — сапожник. Есть и Алферьевы, к коим по матери относил себя и сам Лесков. Все они считали, будто их предком был некий итальянец Альфиери. И в то же время, родственниками друг другу могли не быть вовсе. Как же так? Лесков разобрался, найдя один из удобоваримых вариантов. Оказывается, в Месяцеслове есть имя Алфёр, крайне редко там и в жизни встречаемое. Но оно всё-таки есть. Значит, искать некоего итальянца отныне не требовалось. Да попробуй о том сказать Алферьевым, они с таким предположением откажутся соглашаться.

Как должен понять читатель, Лесков предлагал собственные варианты, нисколько не соглашаясь с необходимостью наводить геральдический туман. Зачем отходить от родных корней? И всё же доказательства Николая однобоки. Совсем неважно откуда дворня черпала фамилии, чаще ей вовсе неизвестно ничего о родне, далее третьего, а то и второго колена. Оно им и не требуется, потому как не испытывают необходимости держать гордость за предков, о которых не имеют представления. Вполне может статься, тот же сапожник Толстой некогда был в крестьянах у Толстых, без сомнения взяв барскую фамилию и себе, по одним ему ведомым причинам, либо как в случае с отчеством, поскольку на интерес — из чьих будет, он отвечал, что из Толстых.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Повествование имеет подзаголовок «Из апокрифических рассказов о Гоголе». Лесков действительно взялся сообщить поучительную историю из жизни Николая Васильевича. Чем же знаменитый писатель мог ещё прославиться? Как оказалось, преподнесённой моралью. Её суть проста — наглому обязательно будет дано воздаяние, причём такое, от которого у него основательно заболит. Как же так? В обществе бытует иное мнение, согласно которого довольно доходчиво объясняется, что наглым все дороги открыты, тогда как самую малость скромным — приходится испытывать неудобства от нерешительности. Что же, вот потому и сообщал Лесков историю, дабы неповадно было наглецам обирать честных людей.

Имел ли таковой случай место быть? Представим, будто Гоголь действительно путешествовал, заехав на постой к некоему путимцу. Его мучила жажда, он хотел испить молока. Благо ему сообщили, какой вкусный тут сей напиток. И Гоголь пил, всячески нахваливая. Пил ещё, осушая кружку за кружкой. Да вот затруднение — за молоко следует платить. А сколько? О цене заранее с путимцем не договаривались. Тот казался довольным, заранее ожидая солидного прибытку. Раз господа молока откушали, значит должны будут заплатить любую им названную сумму. В этом он был уверен, так как исторгнуть молоко назад в прежнем виде они не смогут. Правда Лесков лукавил, словно путимец ожидал именно согласия с его требованием. Между строк всё равно сообщалось, каким образом поступают с теми, кто решится драть в три шкуры. Вполне очевидно, завысь цену, то получишь одно из двух: солидный тумак, либо удостоишься шиша перед носом. Но Гоголь отличался мягким нравом, не способный ни дать тумаков, ни, тем более, демонстрировать обидные жесты.

Как поступил Гоголь? Лесков наглядно это показал. Пусть путимца гложет совесть. Конечно, Гоголь заплатит требуемую сумму, заодно прибавив, насколько щедр хозяин, за такое молоко испрашивая столь малую сумму, ведь другие путимцы просят в разы больше. Разве не пожалеет путимец о заниженной стоимости на молоко? Явно, следующим постояльцам он закатит цену ещё выше. И, явно, тогда у людей не хватит нервов, отчего они изобьют путимца. Как раз на это и рассчитывал Гоголь, тем преподнося двойной урок. Однако, читатель, так думая, переоценивает Гоголя, заглядывая вперёд повествования. Отнюдь, Гоголь желал проучить наглеца лично, в следующий свой визит рассчитавшись за молоко суммой не более, чем оно в действительности стоит. А может Лесков просто не договаривал о прозорливости Гоголя, поскольку тот не мог не ведать, какой участи удостоится путимец сразу по его отбытии.

Собственно, кара настигнет наглеца. Его взгреют так, что мало ему не покажется. Он и при Гоголе будет держаться за ушибленное ухо, не совсем радостно встречая некогда столь щедрого постояльца. Теперь он готов отдавать молоко и за так, только бы откупиться от всяческой расплаты от недовольных постояльцев. Им полностью усвоен урок, согласно которого получалось следующее: попроси хоть малую толику за оказанную услугу, будешь избит от проявленной наглости. Какой тогда вывод напрашивается из текста произведения? Всему указывай свою цену, не прося больше.

Хотелось бы, знай всякий «путимец» об ожидающей его расплате, чтобы не просил сверх меры, поступаясь с людьми достойно. Но всё это из тех рассказов, в которых мораль кажется столь желанной, тогда как к действительности она отношения не имеет. По сути, апокриф о Гоголе можно уподобить басне в прозе. А басни, как известно, ничем не способны радовать, кроме намёков, которым никто не обязан следовать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Больших биографий о себе Лесков не писал, на его счету короткие автобиографические заметки, оставленные по случаю. Особых изысканий из них усвоить не получится — это попытка Лескова определиться, откуда он пошёл, какое значение вследствие этого может вообще иметь. Выходило не очень. Ведь чем мог порадовать читателя Лесков? Кто он такой, как не писатель, к чьему творчеству относятся с подозрением. Примерно так он будет говорить в первой из заметок, по дате написания относящейся, скорее всего, к 1885 году, хотя могла быть написана и тремя годами раньше. В тексте сообщалось, что он — Николай — устал понимать себя отдалённым от русской литературы: как физически, так и мысленно. Такое состояние с ним длилось на протяжении последних десяти-пятнадцати лет. Только вот опалы Лесков удостоился много раньше, за свои чрезмерные интересы к изучению нигилизма.

Что же говорит Лесков о себе и своих предках? Себя он считает выходцем из дворянской семьи, с существенной оговоркой. Дворянства добиться удалось его отцу, будучи обладателем честного взгляда на жизнь и непробиваемого в данном плане характера. Отец у Николая никогда не пытался стоять за спинами, либо изыскивать милости у кого бы ни было, даже от собственного отца он предпочёл отдалиться. Дело заключалось в следующем: дед Лескова, как и прадед, являлись священниками в Орловской губернии. Потому и отец должен был стать священником. Отец на это не согласился, вследствие чего был выставлен из дома без всего. Так оборвалась духовная нить, уступив место дворянской. Сам Лесков воплотил в себе обе разрозненные нити семейства, проявив интерес к духовной составляющей и к дворянской, правда чиновник из него не задался, зато получился писатель.

Вторая автобиографическая заметка написана Лесковым ближе к 1890 году, опубликована посмертно. Считается, она предназначалась для внесения в подготовленную заранее библиографию. Требовался краткий очерк, чему Николай полностью удовлетворил. В сжатом виде им сообщались сведения о родителях и месте рождения, о наиболее важных литературных произведениях и гонорарах, за них полученных. При этом Лесков рассказывал о себе в третьем лице, будто и не он вовсе писал данный текст.

Ещё одна заметка написана в 1890 году, примерно для той же цели, что и предыдущая. К Лескову проявляли всесторонний интерес, чему требовалось удовлетворять. Теперь Николай говорил о себе не таясь. Но и эта заметка прижизненно не публиковалась, она стала частью издания 1904 года, посвящённого исследованию жизни и творчества Лескова за авторством Фаресова.

Николай словно действительно писал заметки про свою жизнь от скуки, толком ничего о себе не сообщая. Читателя мог интересовать сам Лесков, его личность, устремления, интересы, совершённые поступки и желания, каковые осуществились, либо которые не смогли сбыться. Ничего подобного Николай не думал сообщать, может не считая нужным, а то и вовсе осознавая излишним. Почему? Порою знать о писателе лишнее не требуется. Для того он и писатель, чтобы рассказывать о других, но никак не быть объектом для интереса со стороны, если речь не о творчестве. К слову говоря, в том и заключается суть исследования творческого наследия, чтобы не смешивать необходимое к познанию с совершенно не касающимся того.

Скажем спасибо Лескову уже за оставленные автобиографические заметки. Вполне достаточно знать, при каких обстоятельствах он получил право на жизнь, уже из этого смея делать некоторые выводы, так важные для лучшего понимания творческих порывов. Всё-таки не из простых побуждений Николай оставил ряд примечательных произведений о духовном.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Природа зря наделила людей глазами. Чрезмерно многое отдаётся на откуп зрению. Важным кажется лишь то, что приятнее лицезреть, всё прочее подвергается забвению. Особенно тяжело приходится, когда настаёт пора выбирать объект любви, забывая про осмысление необходимости страсти к конкретному представителю рода человеческого. Иногда связь заканчивается трагически, кто-то может погибнуть. Вот тогда и предстоит задуматься, как тлетворно бытие, ставшее привычным. Нужно отказаться от зова плоти, предпочтя ему зрительную слепоту. Следует научиться закрывать глаза на несовершенства мира, в том числе на всё то, к чему не лежит душа. Может тогда человечество познает счастье, но до наступления того времени люди обречены испытывать однотипные страдания, с равной степенью достающиеся каждому поколению.

Райдер взялся отразить для читателя историю человека, пострадавшего от любви. Он настолько любил, что забылся. Объект его любви предпочёл не мучить себя, ни других, отойдя в мир иной. На фоне эмоциональных переживаний легко принять аскезу. Так и происходит. Отныне главный герой произведения уподобился аскету. Да жизнь состоит из череды испытаний, особенно, когда ты являешься литературным персонажем. Не может твоё существование обойтись без потрясений. Плоть надо всячески истязать, чем Хаггард и будет заниматься на протяжении повествования.

Не так трудно противиться желаниям плоти. Собственно, христианская мораль на том и основывается, что нужно уметь обуздывать желания, тем потворствуя божественной воле к смирению человека перед соблазнами. На словах оно так, в действительности христиане ничего подобного не придерживаются. А если кто станет аскетом, на того смотрят с недоумением. Вот и главный герой вынужден был сносить общественное порицание, продолжая идти по выбранному пути.

Для пущей острастки, поскольку надо было как-то отразить недавно увиденное в Египте, Райдер отправил главного героя в Африку, где тот попадает в плен к ортодоксальным мусульманам. Логично предположить, насколько ортодоксы от ислама должны придерживаться метода насильственного распространения религии. Соответственно, если главный герой желает сохранить тело в целости, он должен стать мусульманином. Любое сомнение в необходимости этого — угроза нанесения физического ущерба, вплоть до несовместимых с жизнью ран. К тому дело и пойдёт, не случись главному герою быть спасённым от плена, но уже с изуродованным телом.

Подлинная аскеза возможна при полном согласии, не имея физических и умственных недостатков. Отныне главный герой становился аскетом вне воли. Он может любить, но взаимности ему будет добиться трудно. И так во всех аспектах, каковые его коснутся. Тут бы читателю задуматься, насколько необходимо воздерживаться, если стремление к испытаниям заряжает пространство аналогичным значением, вследствие чего порождается высвобождение отрицательного, становящегося против аскета, тем воплощая в истинную реальность его необходимость борьбы. Легко о том судить, но разве возможно иное суждение?

Предстоит соглашаться с имеющим место быть уже без стремления к аскезе. На близость с любимым человеком можно более не надеяться, если только она не духовная. И жить в дальнейшем, осознавая хотя бы такое счастье, когда кто-то разделяет твои желания, становясь спутником на все оставшиеся дни. К тому и приведёт главного героя путь духа, изначально им выбранный себе на горе. Конечно, всё могло сложиться иначе, пожелай Хаггард рассказать похожую историю, лишь с более благостным отношением действительности к главному герою. Вышло же так, что страданий ему досталось столько, каковых в совокупности не испытывали остальные герои произведений Райдера. Потому, согласно принятого мнения, бойтесь желаний — они имеют свойство исполняться буквально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как помочь сельскому хозяйству Англии? Райдер продолжал искать способ. В качестве примера он решил отправиться в США, где брался изучить деятельность Армии Спасения. Ведь как-то получалось у американских фермеров сводить концы с концами, хотя ничего к тому не располагало. Ключевым моментом становилось участие Армии Спасения, чья деятельность на то и направлена, чтобы помогать бедным и обездоленным встать на ноги. Однако, деятельность Армии Спасения сама по себе требует пристального внимания, поскольку — для несведущего — за громким названием не может быть уловлена суть, тогда как эта организация является скорее религиозной протестантской общиной, нежели неким государственным образованием. В целом, Райдер остался удовлетворён увиденным — американские фермеры действительно крепко стояли на ногах, вполне довольные участием в их деле Армии Спасения. Но вдумчивый читатель понимал, сравнивая деятельность общины в качестве кредитной организации, дающей под малый процент денежный капитал, благодаря чему человека не душила необходимость отдавать кабальные суммы за пользование оказанным ему доверием. В этом и есть главное достоинство Армии Спасения, тогда как прочее — лишь прочее.

Что делал Хаггард в США? Он изучал сельское хозяйство, на ниве чего успел зарекомендоваться. Интересовала его и Канада, являющаяся британским доминионом в Новом Свете. Знакомиться приходилось как с бытом обыкновенных людей, так встречаться и с первыми лицами государств, в числе которых был и Теодор Рузвельт. Раз дело обстояло столь серьёзным образом, надо понимать, Райдер представлял в собственном лице интересы Англии. Будь иначе, может и не быть написанным труду, названному «Бедность и земля». Обязательно нужно сказать, что аналогичная работа в виде «Синей книги» представлена на рассмотрение в правительство. Вероятно, их текст однотипен.

Касательно содержания произведения, Райдер совершал рабочий визит, наделённый соответствующими полномочиями. К нему проявляли всесторонний интерес и удовлетворяли всем его желаниям. Речь не о создании комфортных условий, а о предоставлении требуемых для анализа сведений. Подозрительным покажется общая радость, высказываемая по поводу деятельности Армии Спасения, словно эта религиозная община — истинная кладезь, чья деятельность способствует благоденствию всюду, где бы она не начинала функционировать. Получалось, что регион с самым захудалым фермерством превращался в цветущий край. В принципе, стоит помочь людям в малом, как они начинают приносить пользу, так как находят возможность для труда на себя, вместо того, чтобы прозябать в бедности и не способствовать общему экономическому росту.

Кажется, достаточно создания идеальных условий, после чего люди перестают требовать от государства помощи, способные самообеспечиваться. Вполне вероятно! Только насколько фермерские успехи начала XX века могли продолжаться и дальше? Ведь, как известно, на протяжении тридцатых годов США коснётся кризис, именуемый Великой депрессией, характерный, в числе прочего, резким падением спроса на сельскохозяйственную продукцию. Но заглядывать настолько вперёд не требуется, поскольку деятельный фермер мог успешно продолжать вести дела, если оставался под надзором Армии Спасения: надо полагать именно так. В любом случае, это разговор наперёд.

Пока Хаггард пришёл к разумному выводу — лучшим выходом для успешного ведения сельскохозяйственной деятельности станет участие государства или прочих структур, способных обеспечить минимальные фермерские нужды. Если фермер будет уверен в стабильности дела, не видя риска краха от единственного неурожайного года, тогда он сможет улучшать имеющееся, тем самым способствуя стабильности внутри государства. Раз так, значит деятельность Армии Спасения принесёт положительный результат и на британских островах. Пока же требовалось продолжить изыскания, нужны иные способы для примера. Пригодится опыт других государств, где сельское хозяйство процветает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Совсем недавно Хаггард провёл год в качестве фермера, после активно занимался этим делом в общем, исследовав практически всю Англию на предмет сельского хозяйства, а в 1903 году он решил посвятить себя садоводству, опубликовав вскоре книгу с соответствующим названием — «Год садовника». Принцип не изменился, начиная с января и вплоть по декабрь, Хаггард записывал наблюдения, оные и представляя на читательский суд. Не сказать, чтобы в них заключалась действительная сторона, которой следует безоговорочно верить. Но ежели кто решит в Англии стать садоводом, может ему и спустя прошедшее время труд Хаггарда покажется значимым. Особенно понимая, какие именно специалисты довольно часто появляются на Туманном Альбионе, когда людям неожиданно начинает желаться изменить образ жизни, став хоть тем же фермером, не имея ни соответствующих знаний, ни представления, чем надо будет заниматься. Во всяком прочем случае, должно быть очевидно, труд Хаггарда пригодиться не сможет.

Климат Англии отличен от того, какой постоянно вспоминается Райдеру по Южной Африке. Вот там, совсем рядом с Антарктидой, имеются все условия для ведения сельского хозяйства, чего не скажешь об острове Великобритания. Впрочем, не будем скоропалительными в суждениях. Есть страны, где в январе точно не станешь задумываться о посадках. Причина очевидна — минусовая температура и промёрзшая почва. Поэтому Англию вполне можно считать за серединку на половинку. Вроде бы много затруднений, но и не так велико их число, дабы огорчаться. Хаггард и не унывает. Изменить климат нельзя — к нему следует приспосабливаться. Тем он и решил заниматься на протяжении двенадцати месяцев.

Огромное значение Райдер придаёт птицам: домашним и перелётным. С домашними понятно — для них нужно создавать соответствующие условия. И Райдер этому уделит достаточно сил. А вот с перелётными птицами совсем другая история — если за кого и считать таковых, то сугубо за сельскохозяйственных вредителей. С ними, определённо, следует бороться. Либо, опять же, научиться мирно соседствовать. Для этого нужно перенимать чужой опыт или самостоятельно научиться понимать, как именно сладить. Порою Хаггард забывался, отчего читатель внимал не описанию года садовника, а… начинающего птицелова, решившего сделать полезное дело, рассказав, когда какие птицы прилетают, каковы их повадки, как с ними найти общий язык и наименее безболезненно распрощаться.

Садоводу нужно уметь, как хочется читателю думать, разбивать сады. Вопрос знания цветов — не так затруднителен, когда его решение становится делом жизни. Пригодятся познания и в ландшафтном дизайне. И об этом Хаггард пытался рассуждать, поступая сообразно им приобретённых практических навыков. Впрочем, эффективность не настолько велика, с каковой удаётся усвоить полезные сведения, допустим, благодаря поэме Вергилия «Георгики»: много понятнее и нагляднее, хоть и в стихотворной форме, объясняющие аспекты ведения сельского хозяйства, вплоть до разведения пчёл.

Нет нужды в чём-то укорять Хаггарда. Написанный им труд действительно полезен, поскольку к нему никто не проявляет интереса, если то не требуется. Сугубо из любопытства к тексту обратится исследователь творчества Райдера, особенно не имеющий отношения к Англии. Уж ему-то год английского садовника без надобности, он совсем ничего не поймёт, поскольку не пожелает заставить себя понять. Ему в одно ухо влетит, из другого — вылетит. Думается, примерная ситуация будет и со всяким другим читателем, что берётся за труды Хаггарда на тему сельского хозяйства или близкой к тому тематике. Вполне достаточно усвоить, чем был увлечён Райдер, помимо написания беллетристики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Геном» | Книга №2

Человеком очень просто управлять. Причина: человек невероятно доверчив. Говори о чём-то ему угодном, как поверит всему, даже сообщаемому заведомо ложно. Это так, если соблюдена пропорция: большая часть относительно правдива, тогда как меньшая — к действительности отношения вовсе не имеет. Делается всё таким образом, чтобы значение меньшей части оказалось преобладающим, благодаря чему формируется полное доверие. Нужен пример? Средства массовой информации! Когда-то периодические издания, теперь — телекоммуникация. Может ли случиться следующее? Одно мелкое государство пожелает получить власть для всем человеческим социумом. Данное государство располагает единственным преимуществом — оно является медиамагнатом. На его продукции растут дети, формируют представление о мире подростки, взрослые создают общее для всех мнение. В таком случае размер государства значения не имеет, ему можно и не существовать в ограниченных пределах. К тому и будет вести речь Лукьяненко. Сергей сообщит о самом разумном для людей будущем — мире, где не должно быть различий среди представлений о должном быть.

Одной идеей Лукьяненко не ограничивался. С первых страниц «Танцев на снегу» он старательно пытался определиться, зачем вообще взялся писать очередное произведение. Было ясно, оно станет приквелом к «Геному». Потому Сергей сразу приступил к размышлению о хромосоме, при отсутствии которой нельзя совершать космические перелёты на гиперзвуке, если заранее не ввести организм в состояние анабиоза. Идея вскоре приелась, вследствие чего в «Танцах на снегу» стали появляться прямые отсылки к эпопее «Звёздные войны», причём довольно грубые и чрезмерно очевидные, отчего читатель будет склонен впасть в депрессию. То понимал и Лукьяненко, вовремя остановившись, перейдя на не совсем необходимые события для развития действия, дабы, ближе к окончанию повествования, наконец-то одуматься и продолжить наполнять оригинальным содержанием, исходя из философических допущений.

Оставим без излишнего акцентирования момент забываемого смысла традиций. Да, главный герой будет поставлен перед необходимостью сделать обрезание при принятии гражданства планеты Новый Кувейт. Никто не знает, откуда возникло требование. Но читатель понимает, если ему уже знакомы порядки арабских стран. Не станем говорить и про размывание Сергеем повествования. Высаживать действующих лиц на одном из миров, устраивать для них школу выживания, разжёвывать курс юного бойскаута: допустимое к изложению, но ничего не дающее описание.

Остановимся на главном. Есть в будущем планета Иней, от неё исходит желание перемены дел в человеческом социуме. Всё должно принадлежать Инею, так как оно тогда станет принадлежать всему человечеству. По крайней мере, подобное доходит до ушей действующих лиц произведения Лукьяненко. Промывка мозгов происходит постоянно. И ежели говорят — это есть благо. «Это» автоматически воспринимается соответственно, без попыток к отрицанию. Казалось бы, можно останавливаться и не развивать тему, чего Сергей не пожелал сделать. Он пошёл дальше, изобретя с виду разумную проблему, не совсем понятную. Дело касается клонирования.

От евгеники человек не откажется. А во вселенной «Генома» — тем более. Только нельзя понять, к чему лучше стремиться. Каждый склонен считать своё мнение более важным. Почему не клонировать самого себя, только противоположного пола? Получается практически библейская история. Да вот у Сергея отклонение мысли идёт в сторону важности чьего-то самомнения. Именно личность того человека склонна думать, будто ей стоит подобиями заполнить лучшие места, доступные человеку во вселенной. Сергей посчитал мысль важной для раскрытия. Читатель соглашался, либо недоумевал. Но говорить допустимо бесконечно, как бесконечна история сущего, а заканчивать рассказ всегда следует на определённом месте.

Автор: Константин Трунин

» Read more