trounin.ru

Как бы хотелось смотреть на происходящее одновременно со всех сторон, умея знать, какие процессы происходят на всех уровнях сразу. Но человек ограничен в представлениях, не способный смотреть дальше собственного носа. Всё, замечаемое людьми, ограничивается доступным их пониманию социумом. Всё, выходящее за его рамки, ими не усваивается. Может причина в том, что люди живут сегодняшним днём, не задумываясь о будущем, как не опираясь на прошлое, используя свои возможности сугубо в целях извлечения кратковременной выгоды. Для примера всегда можно ссылаться к «Войне миров» за авторством Герберта Уэллса. Вспомните, на человечество обрушалась опасность пасть под пятою марсиан, тогда как другое людей вовсе не беспокоило, хотя за свою жизнь начали бороться и мельчайшие частицы, вступившие в беспощадное сопротивление иноземным вирусам и бактериям. Но кто о таком станет думать? Человек этим точно заниматься не будет. А теперь давайте представим, как людям воспротивятся змеи, не согласные молча умирать в качестве подопытных животных.

В затерянных лесах, влажных тропических, куда никогда не ступала нога человека. Теперь нога, защищённая от змеиных укусов, ступила на ту землю. Здесь прежде, как и в других местах, шла война за выживание. Змеи, есть среди них констрикторы и ядовитые, жили в обоюдном презрении. Вечно не брал мир, если такое слово можно применить, змеиное сообщество. Как теперь быть? Совершенно верно, предстоит бороться. Змеям становится известно, ибо змеям всегда всё становится известно, для какой цели к ним пришли люди. Подумать только, а думать надо всегда… не только вот сейчас только, человек задумал бороться с ядом змей, задумайтесь, ядом змей. Для этого змей, ядовитых преимущественно, начнут отлавливать. Зачем же всех? Люди решили, они всегда за других любят решать, создать уникальное противоядие. Не знали лишь змеи, несмотря на приписываемую змеям мудрость, что малая часть способна обезопасить от подобной части, взятой в большем количестве. Но отстаивать своё право, так как бороться за существование необходимо, змеи могли единственным способом — кусать. Да не тут-то было…

Кирога наполнил повествование трагическими событиями. Слишком много смертей он поместил на страницах не слишком долгого повествования. Умереть предстоит едва ли не всем действующим лицам. Храбрые змеи, доведённые до отчаяния, способны умирать за правое дело, как будут они умирать и по собственной глупости, и по незнанию, в том числе напрасно, либо с пользой для общего дела. Будут умирать и люди, ибо смертен человек, не каждый раз способные хитростью превозмочь отвагу тех, кто стремится выжить любой ценой, даже посредством принесения себя в жертву. Можно на краткий миг оговориться, упомянув про особый тип змей — змееедов, тем и славных для человека, предпочитающих убивать так ему ненавистных ядовитых гадов.

Теперь нужно остановится и задуматься. Человек не способен думать о праве змей на существование. Для примера можно привести зоопарки, где интереса удостаиваются любые животные, только бы они были теплокровными, а ещё лучше — млекопитающими. Прочее людей не интересует вовсе. Почему? Человек не видит дальше собственного носа, как тут уже говорилось. Оценивать мир с позиции змеи, рыбы, насекомого или вируса, он никогда не станет. Почему бы не позволить ему это сделать хотя бы под видом литературного произведения? Безусловно, Кирога не был подлинно правдив, наделив змей тем, чего они лишены. Впрочем, это люди так думают… они ведь дальше собственного носа не видят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый рассказ из «Сказок сельвы» достоин отдельного упоминания, настолько изобилует содержание мыслями. Но сделать это не представляется возможным, слишком неоднозначной была личность Орасио Кироги. Не получится правильно рассудить, какие именно цели преследовал автор, сообщая определённую историю именно таким образом. Ведь не был Орасио детским писателем. О нём говорят, что он скорее предпочитал исследовать закоулки человеческой души, склонный к раскрытию мистических материй. Что до его склонности к написанию рассказов для детей, то нужно хорошо разобраться с самим определением этого именно под таким пониманием. Хорошо бы ещё знать историю Уругвая, особенно в начале XX века. Ничем подобным не располагая, оказываешься вынужденным поверхностно знакомиться со сказаниями Кироги о сельве.

Есть среди сказок рассказ «Война крокодилов», как отважные рептилии воспротивились пришествию прогресса в воды их реки. Не хотелось крокодилам терпеть шум цивилизации, попадать под лопасти кораблей, голодать из-за распуганной рыбы. Стали они возводить препятствия на пути, строили плотины. Ничего не спасало. Тогда мудрый крокодил посоветовал воспользоваться торпедой, то есть применить против человеческих достижений человеческое же оружие. Смотрится подобное повествование излишне аллегоричным. Однако, может ещё со времён Купера, читатель полюбил наблюдать за сопротивлением слабых народов, где имелась надежда на лучший исход. Да и у Кироги данный рассказ можно принять за иное осмысление борьбы южноафриканских индейцев за отстаивание прав на родную им землю.

Аналогичным образом получится принять «Сказку про енота». Пусть Кирога сообщал, как дикое животное становилось домашним питомцем, жило в волю и не знало бед, всё равно оставаясь уязвимым для сил природы, поскольку, сколько не приближайся к европейской цивилизации, тебя продолжат держать в клетке, не делая различия между тобой и твоими соплеменниками.

Схожую мысль можно усвоить с помощью рассказа «Переправа через Ябебири». В реке обитали скаты, которые не любили, когда к ним непочтительно относятся. Ещё бы, стали приходить рыбаки и удить рыбу динамитом. Какому скату это понравится? А тут стало известно про человека, обустроившегося близ реки и прогонявшего всякого, кто смел таким образом рыбачить. Полюбили скаты этого благодетеля, всячески проявляя ему признательность. Особенно они старались, стоило человеку вступить в сражение с тиграми. Скаты готовы были пойти на смерть, только бы защитить человека от опасности. Может Кирога хотел показать, насколько люди отличаются друг от друга, когда одни стремятся защищать мир и порядок, а другие склонны наводить разрушения и страдания?

А вот рассказ «Ленивая пчела» сходным образом понять не получится. Тут скорее Орасио говорил о стремлении части общества к социалистическим воззрениям, к важности соблюдения прав пролетариата. Стоило одному презреть заведённый в обществе порядок любви к труду, как от него тут же отказались, не согласившись принимать обратно в улей. Вдумчивый читатель скорее в подобном увидит попытку пророчества, осуществления которого Кирога мог желать, но всё-таки опасался. Рассказ получился с двойным подтекстом, одинаково применимый к любому дню, на какой не пытайся опереться. Безусловно, в обществе не должно быть дармоедов, получающих выгоду за чужой счёт. Такие обществу не нужны, согласно повествовательной линии. Чтобы это понять, нужно представить дармоеда самому себе, иначе он не сумеет сделать выводов.

Данными рассказами Кирога не ограничился. Есть другие рассказы в цикле про сказки сельвы, не менее примечательные. В каком возрасте к ним не обращайся, никогда не оценишь прежним образом, находя совсем иные мотивы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель желает продолжить знакомиться с рассказами Эмилии? Тогда нужно сообщить ещё про два произведения, уделив основное внимание повествованию «Во время антракта». А заодно и присоединиться к страсти бедных испанцев, желающих своим отпрыскам счастливого будущего, невзирая на последствия. Но тяжело копить на становление отпрыска, когда самого себя прокормить не можешь. Каким тогда образом поступать? Отнюдь, к совершению противоправных действий никто не призывает. Нельзя попирать право человека на достойное существование, применяя против него преступные методы. Тогда каким образом действовать? Есть разные способы. Одним из них воспользовалась кормилица в богатом доме. Что она сделала? Пока хозяева отсутствовали, подменила детей, отныне должная кормить собственного сына под видом наследника благородных кровей, тогда как подлинное дитя высшего света будет прозябать на городских улицах. Подобный обман может никогда не раскрыться, либо станет очевидным слишком поздно. Следует согласиться, и это является преступлением, но говорить о нём можно с применением разных оттенков допускаемого к осуществлению.

Эмилия позволила выбрать кормилице наилучший момент, воспользовавшись отсутствием хозяев. Пока те находились на представлении, она дождалась мужа и подменила детей. Простое описание этого не могло удовлетворить читательского интереса. Поэтому Эмилия позволила одному из хозяев на краткий миг явиться домой, будто нечто забыв. Тогда бы заметить преступление кормилицы, как это любят использовать писатели, развивая драматическое повествование дальше. Эмилия не планировала писать продолжение, ограничиваясь самим фактом подмены детей. Пусть хозяин будет ругаться, пообещает разобраться с поведением кормилицы, с которой был уговор не делиться молоком с собственным ребёнком, к тому же кого-то впускать в дом, невзирая на то, муж был тем человеком или даже родная мать. Основное деяние свершилось. О дальнейшем читатель догадается самостоятельно. И не так важно, какая жизнь отныне наступит для отпрыска бедноты, как и каким уделом окончится путь другого отпрыска, чьё существование низводилось на дно.

Другой рассказ Эмилии — «Ножницы». Это милая сердцу история, показывающая людей с лучшей их стороны. Пардо Басан описала постаревшую супружескую пару, жившую надеждами на друг друга и на сына. Только вот сын отбыл в далёкие края, изредка сообщая о том, что с ним происходит. Однажды становится известно — сын погиб. Но о том не сообщают его родителям, поскольку об этом знает только рассказчик. Кому сообщить печальную весть? Матери, прикованной к постели болезнью? Или отцу, более крепкому здоровьем? Выбор падает на отца, и тот решает хранить тайну, ни в коем случае не сообщая жене, разумно полагая, супруги не станет после столь печального известия. Эмилия продолжала повествовать, показывая трогательность отношения мужа к жене, игру вокруг обстоятельств, когда мать просила высылать деньги сыну и о прочем. Когда же читатель должен был проронить слезу?

Нет, мать знала о гибели сына. Каким-то образом до неё дошло известие об этом. И она, всякий раз, когда рассказчик приходил, делала вид, будто сын здравствует. Причину того она пояснит рассказчику перед своей смертью, говоря, насколько опасается за самочувствие мужа, до сих пор не узнавшего о смерти сына. Пусть она сегодня умрёт, но мужа нужно и дальше оберегать от раскрытия тайны. Тогда-то и проронит читатель слезу, пронзённый заботливостью стариков друг о друге, знавших о смерти сына, но уберегая каждого из них от известия об этом. Впору пролить слёзы! И слёзы пролились. Утёр слёзы и критик.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всегда тяжело подходить к обзору рассказов. Разве скажешь больше, нежели о том проявил заботу автор? В лучшем случае получается поддержать заданный мотив, либо выступить с противоположной точкой зрения на происходящее. А как быть, если перед тобой рассказы Эмилии Пардо Басан? Скорее восхитишься талантом её реалистического отображения действительности, нежели хотя бы чем-то посмеешь укорить. Иногда впору подумаешь снизойти до эмоций, настолько Эмилия умела побудить читателя к ответным чувствам. Невольно симпатии проявляются к лицам, не совсем того заслуживающим. На то и даётся человеку умение говорить, чтобы всё, кажущееся ему правильным, обретало полагающийся вид. Потому ни в чём не укоришь Эмилию, видя, как она защищает слабых, даруя им право на лучшее из возможного.

Вот перед читателем рассказ «Мельница». На кого надо обратить внимание? Необходимо следить за щуплым пареньком, не совсем умным и совсем уж лишённым сообразительности. Этот паренёк влюблён в мельничиху, только тем и живя, чтобы с нею поскорее свидеться. Об этом шутит вся округа. Да вот беда, мельничиха — желанная невеста, добиваться которой желает всякий мужчина, стремящийся наладить контроль над мельницей, поскольку тогда станет самым богатым в округе. Вполне закономерно видеть, как Эмилия станет помогать пареньку, всячески его оберегая, даже при наступлении нежелательного момента — паренька поставят перед фактом телесных повреждений, продолжи он им мешать. Каким образом удастся найти управу на наглецов? Пардо Басан о том прямо не расскажет, лишь сообщит, насколько замысел мельничихи оказался удачным, поскольку благодаря её усилиям паренёк не пострадал. К тому же, она его сама очень любила.

В рассказе «Георгики» действие обстояло куда с большим пролитием крови, вплоть до смерти действующих лиц. Должно быть понятно, чем южнее страна, тем жарче климат и горячее нравы людей. Если где-нибудь в России привыкли к терпению, воспитанные суровостью зим, то в Испании до расправы дело доходит едва ли не сразу. Собственно, читателю предстоит наблюдать распри на селе, когда одно семейство конфликтует с другим, вследствие чего возникают жертвы. Причём, процесс этот может казаться бесконечным, уходящим в глубокое прошлое, не совсем ясный потомкам. Но Эмилия излишне далеко не смотрела, для возникновения спора достаточно и проблем сегодняшнего дня. А уж на селе-то причину всегда найдут, особенно в случае, когда на кону сбор урожая.

Иного свойства рассказ «Собирательница коллекции». Стало известно, почила нищенка, знаменитая фактом, что домой тащила всё, плохо лежавшее. Правда никто толком не ведал, какими сокровищами она обладала. Сразу автор поясняет, умершая имела страсть подбирать оброненное и просить подаяние, ни в чём ином не находя интереса. Тем она и жила, имея страсть к собиранию. Описываемое действие из того и состоит, что нужно разобраться с обнаруженным, записать каждую вещь, найденную в её жилище. Причём, собирательница всё раскладывала по коробочкам, у неё был полный порядок. Осталось понять, насколько великого значения имелась страсть, почему данное богатство в итоге оказалось бесхозным? Конечно, Эмилия могла в чём-то пожурить читателя, с большой долей вероятности имевшего склонность к собирательству ненужного. Однако, текст рассказа акцентирует внимание только на самой собирательнице и её коллекции.

Как теперь читатель думает относиться к творчеству Эмилии Пардо Басан? Уже по изложенному должно быть понятно, автором она является интересным, к чьему творчеству обязательно следует отнестись с тщательной заинтересованностью. В очередной раз горько посетуем на нахождение испанской классики в стороне от интереса восточноевропейского и азиатского читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как следует рассказать о романе Василия Ажаева? С одной стороны, он придерживался правильной позиции, поддерживая взятый государством курс на построение идеального общества. С другой, в чём его могли обвинять, он не говорил о том, что действительно происходит. Какое тогда выработать отношение? Впору вспомнить проблему литературы, возникшую на рубеже веков, когда писатели спорили, как именно доносить информацию до читателя. Часть стояла на позициях романтизма: литература — есть вымысел. Им противоречили реалисты: нужно говорить о насущном. Поэтому, следует навсегда с этим согласиться, писатель будет повествовать в том духе, каким образом сам того желает. И если он видит необходимость романтизировать действительность — осуждать его не следует. Так о чём же брался рассказывать Ажаев? Про то, как обстояли дела на Дальнем Востоке, где бравые советские граждане в годы Отечественной войны строили нефтепровод.

У Ажаева всё понятно — на стройку собрали лучших из лучших. Впрочем, лучших из лучших собирали на каждую стройку в каждом подобном произведении. И все они справлялись на отлично, всегда доводя начатое до успешного окончания. Главное при этом было показать, насколько трудно согласиться с условиями труда, особенно в годы войны. Чуть ли не с первых строк Ажаев заставляет людей преодолевать себя, не готовых соглашаться уезжать от войны в противоположную сторону. И пусть на Дальнем Востоке война имелась не менее опасная для государства, в понимании чувств людей то не имело значения. Их заставляли забыть о долге постоять за государство, сразиться с немцем на поле боя, вынуждая в относительно спокойной обстановке создать условия для прокладки нефтепровода. Они будут противиться, стремиться на войну и постоянно беспокоить начальство однотипными вопросами. Особенно тяготило это людей, для которых пока работы не находилось, так как они оказывались должными ожидать подходящих условий.

Ажаев только и мог, как бороться с героями своего же произведения. Он доносил до каждого важность борьбы не сколько с явно видимым врагом, но эффективность борьбы за счёт труда, направленность на эффективность войны. Нефтепровод обязательно нужно построить, без него победы может не случиться. Кто за это окажется в ответе? Понятно, значение борьбы в тылу мало кто оценит, но нужно знать, что легко быть героем на передовой, тогда как в тылу совершать подвиги труднее. Попробуй построить этот нефтепровод там, где не ступала нога человека, ещё и в предельно короткий срок. Построй там, где отказались строить лучшие специалисты, полные уверенности в невозможности осуществления этого. Опять же понятно, легко созидать на голом энтузиазме, осознавая обречённость начинаний. Однако, Ажаев рассказывал так, что всё возведённое обязательно устоит и принесёт победу государству в войне. Ежели так, то уже хорошо. В любом случае, автор имел на то право. Да ему бы иначе не позволили — всё-таки действовала самоцензура, подсказывавшая, чего именно от тебя ожидает читатель.

Теперь можно вернуться к вопросу о том, как следует писать произведения. Неужели, в самом деле, Ажаеву следовало писать про суровые будни строителей нефтепровода? Пусть их желания не спрашивали, не говорили им, будто они являются лучшими специалистами, им просто вменили в обязанность строить, может, к тому же, поместив в неотапливаемые бараки, не всегда вспоминая о необходимости покормить. И результат их труда — полный провал на всех этапах. Ажаеву нужно было писать именно об этом? Пусть правда горше редьки, важная для человека в любом виде, но никто не возьмётся утверждать, будто правда одних окажется столь же правдивой для других.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда мысль созревает у человека великой, и от понимания смысла полнится голова, мнится тогда право быть истории снова открытой, скажет человек громко об ушедшем слова: он сообщит о некогда происходившем, расскажет о битвах богов, про Одиссея, на острове Цирцеи зелья испившем, о Персея подвигах поведать станет готов. Как не приложить руку к творчеству былых лет? Иногда пропадает желание смотреть вперёд! Без канувшего в Лету ничего и в настоящем нет, ничего подлинно важного людей больше не ждёт. Так должен Жуковский думать был, о переводе Гомера долгие годы мечтавший, однажды замысел он свой осуществил, эталонным переводом ставший. В течение семи годин, отдохновения порою страстно желая, делал дело такое не Василий один, к подстрочнику всегда прибегая. Строчка за строчкой, рядок за рядком, месяц за месяцем, годы минуя, проявляя настойчивость, действуя в праве своём, зато позже, по праву общему, ликуя.

Но какую речь вести про путешествие Одиссея? И было ли путешествие то? Говорить об этом — не лучшая в мире затея, поскольку лучше Гомера уже не расскажет никто. Чем славен Одиссей? Он — осады Илиона герой. Хитростью славный, хитрее не являлось в мир храбрецов. Но и его жизнь была лишь для божеств олимпийских игрой, к которой не всякий бывает оказаться готов. Вот пали стены града, не устояв перед хитростью Итаки царя, устранена ахейцами преграда, десятилетия странствий были не зря. Не одного Одиссея ждали в краю родном, всех эллинов бравых ждали родные, но дольше прочих не имели вестей об Одиссее одном, говорили лишь про ветры на море злые. Давно трагедия в доме Атридов разыгралась, иных на колени ставила судьба, жизнь героев илионских забывалась, а за Итаку только начиналась борьба. Где Одиссей? Когда вернётся домой? Остров стался во власти зловредных мужей. Дабы это узнать, в переводе Жуковского текст «Одиссеи», читатель, открой, сможешь увидеть, как человек слаб пред богами в ложной силе своей.

Да не стоит искать Одиссея в тексте поэмы, не о том сказывал Гомер, не достоин был царь Итаки главной в произведении темы, не он для читающего подавал важный пример. Что Одиссей для текста? Имя — славное при осаде Илиона. Более нет для него славного места, удостоится имя его едва ли не пустого звона. Нет Одиссея в начале сказания, и в прочем не так уж важен он для сюжета, но только ему отдаётся больше прочих внимания, ведь именем его как раз и названа поэма эта. И запоминает читатель преимущественно те события, связанные непосредственно с именем Одиссея, о прочем он при прочтении словно совершает открытия, иначе поступать не умея. Чем славен Одиссей? Из Илиона плыл домой. В пути впал в забвение, затем метался. Да шёл Одиссей дорогой простой, быстро до Итаки он всё же добрался. Посему отставить в сторону Одиссея нужно, взирайте на Итаку, на сына царского, жену. И делать это надо дружно, узреть, что описал Гомер ещё одну войну.

Как же Жуковский переводил? — скажет читатель, словно критик о том совсем позабыл. Но как сказать, не оценишь никак, да и все размышления о подобном — пустословия зрак. Долго трудился, во славу труд будет ему? Увы, в глазах читателя — всё к одному. Редкий читатель оценит труд переводчика сполна, суть этого и по оценке критика должна быть видна.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пусть имя Суворова значительно поблёкло с прошедшими годами, что связано с малым знанием истории России после смерти Петра Великого и до падения династии Романовых, для ближайших потомков его имя ассоциировалось с величайшими военными заслугами, как и ассоциируется ныне, но без понимания подлинно им проделанного. Николай Полевой взялся рассказать про жизненный путь полководца, предваряя тем свои крупные исторические изыскания биографического толка. Но как поведать о человеке, чья слава не должна увянуть в веках? Полевой понимал, насколько ограничен в средствах. Несмотря на прошедшие сорок три года со смерти Суворова, не вся информация о нём была доступна: может о чём-то современники тех дней предпочли умолчать, или не обо всех обстоятельствах известно. Николай выражал уверенность, что в будущем о Суворове станет известно гораздо больше. Пока же, читатель должен был принять такой вариант, какой Николай для него измыслил.

Основным предком, связывающим Суворова с Россией, стал шведский дворянин, приехавший на Русь в 1622 году. Сложно представить, чем его прельстила страна, которая за десять лет до того возненавидела всё шведское, по причине интервенции в период Смутного времени. Тем не менее, Суворов вёл род от того дворянина. Читатель теперь должен проявить интерес, когда сам Суворов понял, что ему быть прославленным военным? Пожалуй, с юных лет никто его всерьёз не воспринимал. Отец, крестник Петра Великого, сам стяжавший славу на полях сражений, в оной сыну отказывал, видя явную неказистость отпрыска, к тому же Суворов был малого роста. Может поэтому, либо по традиции, пошедшей с Петра, отец с рождения не стал приписывать Суворова ни к одному полку, дабы он начал службу с самого малого звания. Из этого и станут впоследствии рассуждать о таланте полководца, воспитанного в солдатской среде, когда он научился понимать, каким образом нужно вести себя с людьми, вверенными ему под командование. Суворов вообще был способным к умению доводить слово до окружающих, легко овладевая любым иностранным языком, когда то требовалось для общения.

В Семилетнюю войну Суворов не мог проявить умений: не позволили. Зато в действиях против польских конфедератов он добился похвалы императрицы. Блистать же начал на очередной турецкой войне, откуда пошло его имя, присвоенное ему по успехам на реке Рымник, стал он прозываться Суворовым-Рымникским, поскольку сумел тогда одолеть стотысячную армию, располагая армией в четыре раза меньше, причём русских войск под его командовании было и того меньше. Об участии в подавлении восстания Пугачёва можно и не упоминать. Стоит промолчать и про женитьбу полководца, которая его тяготила, из-за чего он во все последующие годы предпочитал проводить в походах.

Что до тактики, Полевой предпочёл об этом умолчать. Поныне нет твёрдого мнения, как именно Суворов обретал возможность столь успешно воевать. Обычно ему приписывают внезапность действий, благодаря чему заставал противника врасплох. Николай лишь сообщил, насколько Суворов горячился, сам бросался в жар боя, терял под собою лошадей и только однажды был ранен в шею (при штурме Очакова). Со смертью Екатерины Великой, в силу сложившейся обстановки, Суворов вынужден был забыть про походы, но с почётом был удостоен при Павле звания генералиссимуса, пока в его помощи не появилось необходимости — следовало остужать пыл армий Наполеона. Во многом, благодаря бесстрашию в итальянских и швейцарских походах, имя Суворова зазвучало более громко.

Для полной справедливости всё-таки скажем, как звучит книга Полевого в полном её названии — «История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Впечатлительным натурам нужно быть осторожными. Лучше удалиться в места, где меньше поводов для переживаний, где придёт успокоение от тревог. Но такие места для впечатлительных натур отсутствуют, поскольку везде они найдут повод для переживаний. Если и не будет причины, они её придумают. Примерно похожее мнение должен был выразить Бенито Перес Гальдос посредством рассказа «Роман, сочинённый в омнибусе». Его герой, натура вроде бы не впечатлительная, жившая интересами личностными, задумал совершить поездку в омнибусе. Кто бы знал, какими последствиями то для него обернётся. Виной стал знакомый медик, поведавший волнительную историю, сообщая так, будто он принимал в ней участие сам, либо ему о том сообщило доверенное лицо, а может и один из пациентов. История касалась некой дамы, перед которой возникла необходимость опасаться собственного дворецкого. Почему? Деталей читатель пока знать не мог, так как друг рассказчика покинул омнибус на нужной ему остановке. Вроде бы следовало расстроиться, но впечатлительная натура подлинно сама себя доведёт до безумия всевозможными предположениями.

Начало истории положено, значит, воображение подскажет дальнейшее. Вот рассказчик заметил периодическое издание в руках соседа, и там узрел невероятное — знакомый ему рассказывал не настоящую историю, а художественный вымысел. Или нет? Может это из раздела криминальной хроники? Или снова нет? Узнать не удалось, владелец газеты покинул омнибус. Что дальше? Настоящий ужас! На остановке зашёл человек, по описанию похожий на дворецкого. Выглядел он так, словно действительно способен убить человека. Что дальше? Чего только не случится. Всякие беседы в омнибусе рассказчик станет расценивать как источник сведений, порою подозревая некоторых пассажиров в знании подлинных обстоятельств дела. В какие же неприятности угодил рассказчик? Судорожно размышляя, он продолжит строить предположения, даже позабыв о необходимости оставаться сторонним участником происходящего. Его внутренние переживания выйдут на поверхность. Неужели история окажется правдивой? Того читатель не узнает, автор лишь покажет, с каким недоумением на рассказчика станут озираться окружающие. Каждый увидит сошедшего с ума человека, не имея способа узнать причины того. Оно и хорошо… мало ли, как разыграется воображение уже у них. Так и до настоящего убийства может дойти.

Гальдос поддался увлечению испанских писателей, изредка бравшихся за написание рассказа о муках творчества. Многие из них писали, что приходится испытывать, не имея возможности зацепиться за нечто примечательное или не настолько интересное. Кто-то шёл по улице и гадал, за какой материал взяться, иные же, вроде Гальдоса, начинали строить догадки, сразу записывая, тем порождая истории не из разряда адекватных, но вполне допускаемых к возможно имевшему место. Да и нет ничего такого особенного, когда человек сам себя накручивает. Для некоторых это даже становится смыслом жизни — разыгрывать в воображении случаи из жизни незнакомых людей. Для иных писателей с этого начинается путь в литераторы. Ежели читатель такому рассуждению не поверит, пусть тогда задастся целью написать рассказ, как минимум, взявши за основу незначительный набор деталей. Отчего бы за таковое не принять событие, откуда-нибудь почерпнутое? Стоит только начать, как последует долгий и продолжительный процесс сочинительства художественных произведений.

Пора терзаний могла быть и у Гальдоса. А может ему показалось за любопытное взять и рассказать про случай, должный хотя бы с кем-то произойти. Вот и родился под его пером «Роман, сочинённый в омнибусе», вместивший разом и мистические моменты, и элементы действительности, и даже интригу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

В 1874 году Тургенев опубликовал последние два рассказа из цикла «Записки охотника». Побуждающим мотивом стала необходимость оказать помощь материалом для сборника «Складчина», куда помещались произведения писателей, желавших оказать таким образом помощь голодающим Самарской губернии. Иван нашёл в числе черновых работ наброски, в которых рассказывалось про девушку с прозвищем Живые мощи. История её болезни загадочна, будучи полностью здоровой и задорной, на неё в молодости заглядывался и рассказчик. Теперь девушка напоминала скелет, обтянутый кожей. Ничего не предвещало беды, она цвела и радовалась жизни, собиралась выходить замуж, пока однажды не почудился ей голос жениха, от которого она оступилась и упала, вслед за чем начала чахнуть.

Довольно необычно, чтобы Тургенев в помощь голодающим предлагал рассказ, в котором главное действующее лицо истомлено, в том числе и невозможностью принимать пищу. Однако, читателю следовало полагать, учитывая народную мудрость, поскольку от голода человек должен как раз пухнуть. В конце повествования девушка умрёт в срок, который сама установила, доверившись видению во сне. Иван писал рассказ, опираясь на известие, ставшее ему известным во время путешествия по России, в одном из питейных заведений он стал свидетелем рассказанной истории, теперь придав ей вид своего произведения с собственной интерпретацией.

Исследователи творчества любят ссылаться на свидетельства иностранных писателей, высоко ставивших данный рассказ Тургенева. Сам Иван приводил их горькие сожаления, что есть такой автор в России, тогда как его сильно не хватает в той же Франции. Но стоит ли на том акцентировать внимание? Нужно учитывать и то обстоятельство, что рассказа могло не появиться, не будь Тургенев побуждаем к его написанию.

Последний рассказ из цикла назывался «Стучит!», ставший отражением воспоминания о страшном моменте, когда Тургенев едва не погиб, сложись тогда обстоятельства не в его пользу. Оказывается, если применять обстоятельства произошедшего к описанному в рассказе, у охотника закончилась дробь, а поехать за нею в город не было возможности, так как запряжная лошадь хромает. Вскоре был найден крестьянин с повозкой, на которой рассказчик и отправился. Тот крестьянин вызывал опасения, ведущий себя странным образом, толком не умея управлять имевшейся у него лошадью. Описав ряд злоключений, рассказчик подошёл к главному, как их настигла чужая повозка, перегородила дорогу и поехала дальше. В голове крестьянина была единственная мысль, что она скоро остановится, после чего их начнут грабить. Опасения вскоре подтвердились, так как повозка остановилась, к ним подошёл её извозчик, крупного телосложения. Но он попросил всего лишь немного денег на похмелиться, чем и был вознаграждён. История на самом деле страшная, в очень скорое время рассказчик сообщил, как накануне ограбили и убили купца, в чём он стал подозревать пассажиров повозки, им преграждавшей путь.

Всякий писатель способен рассказывать бесконечно много историй, чему мешают жизненные обстоятельства. Вполне можно быть уверенным, наброски к «Запискам охотника» обязательно имелись у Тургенева, как известные, так и оставшиеся неведомыми. Реализовывать их Иван не стал, хотя бы по причине отсутствия необходимости. Да и минуло порядочно лет, чтобы появилось желание возвращаться к историям, к созданию которых пропало желание. С этим читателю придётся смириться. Впрочем, читатель всё равно не выразит огорчения, чаще всего знакомящийся с ограниченным количеством трудов избранного для ознакомления писателя, и даже выбери он для того «Записки охотника», то одним рассказам отдаст предпочтение, тогда как другие вскоре позабудет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Как помягче рассказать про конец дворянства в России? Эмансипация крестьян стала ясным доказательством невозможности продолжения существования расслоения общества на высший и низший свет. Более никто не видел, и не хотел видеть, не понимал смысла, и смысла действительно не наблюдалось, чтобы кто-то, за заслуги дальних предков, имел преимущество перед людьми способными, умеющими грамотнее поставить дело, лучше обустроить хозяйство. Может поэтому, либо это надуманно, Тургенев взялся продолжить один из рассказов из цикла «Записки охотника». Ещё в 1849 году повествование «Чертопханов и Недопюскин» требовало продолжения, но Иван, завершив работу над циклом, более не планировал к нему возвращаться. Теперь же, находясь за пределами России, Тургенев всё острее понимал, какие процессы происходят в стране, чем грозит новый рост народного недовольства. Уже прошла пора отрешённости русских перед представившимися им возможностями, наступала пора активного противления власти, сугубо в силу угасающих и возрастающих процессов в самом человеческом подсознании. Но с дворянством происходило явное — оно не умело приспособиться к изменениям в обществе.

В жизни Чертопханова происходили неприятные перемены. От него ушла зазноба, под которой читатель понимал крепостничество. Причём ушла на сторону, словно проявив волю и отказавшись от привязанности к прежним порядкам. Лишился Чертопханов и лучшего друга — Недопюскина. Тот, как подлинный представитель дворянства, умер, не стерпев приступов немощи, завещав Чертопханову имение, чем дал ему возможность поставить памятник умирающему дворянству. Памятник оказался не тем, который был заказан, а знаменовал собой процветание народившегося класса предприимчивых дельцов, готовых низводить в могилу всякого, кто вставал у них на пути. Зато случилось невероятное, дворяне обратили внимание на евреев, прежде ими всячески гнобимых. Теперь дворяне решили встать на защиту этого народа, получая за то благодарность, в случае Чертопханова — коня. Правда, подарок окажется с подвохом, несущим гибель дворянству, словно конь из сказания о Вещем Олеге.

Писал ли Тургенев именно об этом? Остаётся только предполагать. Иначе не складывается, особенно учитывая, в какие годы Иван взялся за повествование. Понимая и то, к какой риторике он обращался на протяжении последнего десятилетия. К слову будет уместным сказать, насколько переменился Чертопханов, мало похожий на себя прежнего. В нём исчезло всё, начиная от гордости за происхождение и заканчивая пониманием должного с ним происходить. Может это связано с разрушением идеалов, когда у человека опускаются руки, когда он более не способен уживаться с обстоятельствами. Чертопханову следовало бороться с мельницами, вместо чего он обратил внимание на коня, полностью погрузившись в переживания о необходимости его пестования. Можно это понимать и так, что смысл существования стался полностью утрачен, прежде ценимое навсегда кануло в прошлое, без возможности возвращения.

Ещё нужно решить, к чему следует отнести сам рассказ? К «Запискам охотника» он относится только в качестве продолжения другого повествования, сам по себе не содержащий ничего сверх того. Тургенев словно всего лишь дополнил рассказ. Однако, у читателя осталось недоверие к сообщённому. Остаётся считать, будто Чертопханов вынужден был измениться, согласно авторского желания, впав в подлинное безумие, в котором читатель изначально сомневался. Теперь же, сомнений не осталось, поскольку повествование к иному не располагало. Из-за этого и приходится думать о мыслях о конце дворянства в России. Разумеется, Тургенев того не мог явно предполагать, поскольку не имел способности видеть наперёд. Однако, процессы в обществе обязательно приведут к тому, чему всякая власть всегда противится.

Автор: Константин Трунин

» Read more