trounin.ru

Многострадальное население Китая за XX век натерпелось столько горя, что иным странам хватит и на тысячу лет. В 1911 году пала императорская власть, в стране установилась республика. К 1927 году внутренние противоречия достигли такого накала, вследствие чего вспыхнула гражданская война, сперва напоминавшая холодное противостояние, а после стороны перешли к активным боевым действиям. Ситуация ещё более усугубилась к 1933 году, после агрессивного вторжения в Китай японских военных сил. В такой ситуации гражданская война и вовсе могла обернуться для страны сокрушительной утратой независимости. Всё это время нагнетали обстановку европейские державы и особенно Соединённые Штаты Америки, которым после окончания Второй Мировой войны понадобился новый плацдарм, развёрнутый ими в Корее, попутно они принимали участие в обострении внутренних противоречий в самом Китае. С 1966 года Мао Цзэдун дал начало Культурной революции, которая продолжалась на протяжении последующих десяти лет. Это время можно сравнить с чистками, когда многие политические деятели были устранены. Среди них оказался и маршал Китайской Народной Республики Пэн Дэхуай, умерший в 1974 году. Потомки собрали материал, полученный следователями в ходе выбивания показаний из бывшего маршала, и опубликовали его. «Мемуары маршала» открывают Китай с новой стороны, но при этом они всё-таки лишены многих важных деталей, не взятых во внимание составителями.

Пэн Дэхуай родился в 1898 году. Он рано ощутил на себе, что значит быть бедным, сменив множество профессий, пока не обрёл себя в армии. Не сказать, чтобы армия была настоящим спасением, но в ней он стал себя чувствовать более уверенным, не думая о завтрашнем дне. После падения Китайской Империи и социалистической революции в России, Пэн Дэхуай всё больше думает о коммунизме, чему способствует общее направление политических взглядов Сунь Ятсена, первого временного президента провозглашённой республики. Главный принцип «каждому крестьянину своё поле» доминирует в «Мемуарах маршала» на протяжении многих страниц. Сами мемуары ничего не говорят о политике внутри Китая, поэтому непонятно, кто был у власти. Согласно китайскому мировоззрению, спокойствия в стране не появилось и после установления республики. Население никаких перемен не ощутило — люди жили на старый лад, также претерпевая неудобства от проходящих через селения банд разбойников и войск противоборствующих сторон. Всё это происходит на фоне общего обнищания народа. Крестьянин никогда не знал, когда ему придётся расстаться с жизнью, и насколько это будет мучительным процессом.

Именно на борьбу с бедностью направлены порывы молодого Пэн Дэхуая, не испытывающего жалости, если нужно будет казнить особо провинившегося помещика. Строй старого Китая жил в людях, не желая уступать место веянию возможности слиться всей планете во всеобщей братской дружбе. Именно таким образом протекала жизнь будущего маршала до 1927 года, когда пришло время определяться — будет ли он поддерживать Чан Кайши во главе Гоминьдана или всё-таки предпочтёт влиться в ряды Коммунистической Партии Китая. Пэн Дэхуай выбрал КПК, и с этого момента начинается самый трудный отрезок его жизни. На его долю выпадет постоянное участие в боевых действиях, прорыве окружений и заботе о нуждах солдат.

«Мемуары маршала» показывают развитие революции в трёх провинциях. Как обстояло дело в других — непонятно. Какие-то из них контролировал Чан Кайши, другие удерживали коммунисты, а третьи обладали полной самостоятельностью и в любой момент могли объявить о своём выходе из состава страны. Удивительно, почему Китай в итоге не развалился, сумев дать отпор агрессии Японии и США, став в итоге одной из ведущих держав мира. С 1927 года мемуары сконцентрированы только на отражении карательных походов Чан Кайши в отношении КПК и расхождениях во взглядах Пэн Дэхуая и Мао Цзэдуна. Возможно, Пэн Дэхуай слишком превозносит заслуги коммунистической армии, поскольку каждое сражение напоминает избиение Давидом Голиафа, где силы Гоминьдана каждый раз имеют превосходство в три-четыре раза, и постоянно их уничтожают мелкие отряды противника. Как при таком тактическом гении КПК не одолела Гоминьдан сразу? Сам Пэн Дэхуай объясняет это просто — их противник большей частью состоял из безыдейных призванных насильно крестьян.

Нет в «Мемуарах маршала» конкретики касательно помощи Советского Союза Китаю: ни слова об освобождении Маньчжурии от японских милитаристов, о поставке вооружения. Как нет и сведений о действиях США, помогавшей вооружением Гоминьдану. Зато есть подробное изложение военной помощи корейским коммунистам, где американцев безжалостно уничтожали, никого не оставляя в живых. Составителей мемуаров не интересовало становление КПК, им было важнее показать именно отношение Пэн Дэхуая к председателю Мао, чему они всё больше уделяют внимание. Трудно сказать, чтобы Пэн Дэхуай был ярым противником линии Мао Цзэдуна, даже наоборот — он постоянно подчёркивает свою неграмотность и неспособность судить о правильности тех или иных суждений, относясь ко всему с позиций рядового жителя страны, чьё собственное детство не отличалось радужными моментами. Стоит отметить, что любая коммунистическая литература всегда изобилует множеством терминов, будто надо быть очень умным человеком, чтобы всё это усвоить. Пэн Дэхуай об это открыто не говорит, но и не стесняется указывать на те моменты, которые ему просто никак не удаётся понять.

Самое большое упущение мемуаров — отсутствие информации о причинах падения Чан Кайши. Об этом совершенно нет никаких сведений. Получается, что устраивая продолжительные марши из одного края страны в другой, воюя малыми силами, теряя больше половины людей в сражениях, КПК всегда добивалась положительного сдвига ситуации в свою сторону, отчего в один прекрасный момент они стали преобладающей в стране силой. Очень жаль, что разъяснения этому в книге нет.

В комплексной попытке понять Китай «Мемуары маршала» отчасти помогут, но питать особых надежд на это не следует.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Настала пора понизить градус восприятия симфонической музыки и поменять мнение о людях, посвятивших себя игре на инструментах в оркестре. О плюсах и минусах каждой профессии можно говорить бесконечно долго: Владимир Зисман берёт на себя смелость с крайне едким цинизмом рассказать про самое близкое и родное его собственному сердцу. «Путеводитель по оркестру и его задворкам» — это книга-предостережение тем родителям, которые мечтают отдать ребёнка в музыкальную школу не для общего развития, а с целью вырастить звезду мировой величины. Своеобразие оркестровой карьеры может быть мило людям, наконец-то в него попавшим, да не оставшихся на дне оркестровой ямы, а выбившихся в первые скрипки. С извращённой любовью Зисман ведёт монолог, затрагивая темы от зарождения симфонической музыки до того, как арфистка накрывает арфу попоной, духовики сливают накопившийся в инструментах конденсат, а облизанный мундштук убирается на положенное ему место.

Зисман безапелляционно даёт портреты всем музыкантам, не забывая одарить особым мнением духовые инструменты. Для него флейтисты — безумные шляпники. Это не обидное сравнение, а влияние инструмента, техника игры на котором просто обязывает мозг активнее обогащаться кислородом. Сам Зисман играет на гобое и английском рожке. А ведь это тоже духовые инструменты. Поэтому читатель не должен удивляться, замечая эксцентричность в словах автора, без стеснения и откровенно говорящего на волнующие его темы. В самом деле, разве может адекватный профессионал заявлять о том, что он не представляет, как вообще могут извлекаться звуки из большинства инструментов, да хоть из гобоя. Его дело — правильно исполнять текст с нотного листа, а об остальном позаботились мастера давних лет, своими трудами создавшие симфоническую музыку.

Краткий экскурс в историю открывает малоизвестные факты, объясняющие столь поздний взлёт подобного искусства в России. Делится Зисман и информацией о происхождении каждого инструмента. Но, как он откровенно говорит, что плохо понимает свой, так и про другие рассказывает исходя из ощущений. Зритель в зале всегда воспринимает игру в общем, а музыканты в оркестре ориентируются совсем на другое, поскольку находясь на сцене, всё представляют себе в ином свете. Забавно осознавать неутомимость струнников, да волнение ударника, которому иной раз за весь вечер нужно будет только один раз ударить. Контрабасисты могут спокойно поедать еду, прикрываясь габаритным инструментом, а духовики постоянно что-то точат, смачивают и облизывают. Лёгкого труда никто не обещал, для многих из музыкантов путь определён был ещё до рождения.

В Советском Союзе средний участник симфонического оркестра получал не больше водителя трамвая. Вся прелесть профессии заключалась в возможности выезжать за границу. Это отчасти оправдывало родителей, пристраивавших детей в полезные для общего блага семьи места. Но чаще в музыкальную школу шли по стопам родителей. Если папа играет на гобое, то все его дети тоже будут играть на гобое. Своеобразная профессиональная кастовая принадлежность. Выучившийся на гобоиста, музыкант больше ничего в жизни не умеет. Вся подработка чаще сводится к халтурным выступлениям на стороне. Зисман не жалеет сарказма и анекдотов, отображая особенности каждого инструмента. Читатель согласится, что арфисту крайне трудно найти себе халтуру, ему и без того мешает нормально передвигаться полная сумка струн, каждая из которых имеет своё определённое место.

Стройными рядами проходят перед читателем: дирижёр, струнники, духовики и ударники. Где-то Зисман путается, не зная на основании чего именно классифицировать оркестровые инструменты. Ещё можно понять, что рояль — это ударно-струнный инструмент. Но как относиться с нотному листу, в котором запись не отражает особенностей игры? Зисману это наиболее знакомо, ведь его инструменты играют не те ноты, которые должны играть. Даже нет сомнений, что композитор мог подразумевать совсем другое, нежели то, что слышит современный зритель. Огромное количество мелких деталей сторонний человек, к тому же не обладающий соответствующим слухом, просто не заметит.

С музыкантами Зисман более-менее разбирается. Однако, он не забывает рассказать про других людей, связанных с функционированием оркестра. Читателя ждёт описание будней библиотекаря и работников сцены, на чью тяжёлую долю выпала обязанность заботиться о самых незаметных составляющих концерта, вроде снабжения музыкантов нотами и расстановки инструментов на отведённые им места. Уборщица, кстати, это напасть и симфонического оркестра тоже, поскольку вносит свою долю неразберихи в общий хаос.

Не стоит распространяться, как часто, по мнению Зисмана, музыканты закидывают за воротник. Они делают это ровно в той степени, в которой поступают представители других профессий. Хотя, конечно, Зисман перегибает палку. Впрочем, он духовик, и тот — кто даёт ноту ля в начале концерта, по которой все настраивают свои инструменты. Поэтому ему можно говорить — читатель обязательно всему поверит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подготовить текст к публикации — это целая наука. Так было в 1974 году, когда Аркадий Мильчин перерабатывал старые наработки, заново создавая пособие для корректоров и редакторов. По состоянию на начало XXI века, значительная часть книги устарела — современные технологии позволяют экономить время и многое доверять автоматизированным процессам, сосредоточив своё внимание только на небольшом количестве элементов, к которым относится и вычитка, всегда имевшая, имеющая, которая будет и дальше иметь важное значение. Опытный человек должен отследить правильность составления абзацев, поймать ошибки в тексте и выдать редактору в предподготовленном окончательном варианте. Так кажется со стороны — на самом деле всё может обстоять иначе. Чтобы знать точнее, нужно прочитать более современные справочные книги, но и от труда Мильчина отказываться не следует — можно получить избыточную информацию по разным вопросам: довольно занимательным и очень важным.

С прописной буквы следует писать не только личные имена, названия и слово Родина, а гораздо большее количество слов. У стороннего читателя закружится голова от различных вариантов, некоторые из которых устарели, а что-то стало нарицательным. Не каждый скажет, что «вторая Мировая война» пишется именно таким образом, или слово «родина» может быть написано вот так. Устроив тщательный разбор, составитель Мильчин широко освещает правила написания аббревиатур и сообщает читателю правила сокращения слов. Казалось бы, где заключается ошибка, если рассматривать «41 млн» и «45 млн»? На первый взгляд её нет — «миллион» грамотно сокращён с заменой двойной буквы «л» на одинарную и выбросом гласных. Однако, правда заключается в том, что «45 млн.» пишется с точкой на конце, поскольку в этом случае отброшено продолжение «-ов», а значит должны применяться жёсткие правила, о которых рядовые люди ничего не знают. Возможно, это уже не используется, но раньше правильным считался именно такой вариант написания. Разобравшись со сложными моментами, Мильчин даёт разбор правописания цифр, после прочтения которого гораздо проще определиться, когда всё-таки нужно писать «сорок», а когда ограничиться «40». Во всём вышеописанном очень много нюансов.

Кому-то могут пригодится правила составления таблиц, а кто-то будет бесконечно благодарен автору за разбор математических и физических текстов, где постоянно возникают проблемы с отображением формул и входящих в них символов, когда не просто «метр в квадрате», а именно «квадратный метр», а также другие особенности. Интересно представлена запись нот, проверка которых требует при вычитке проиграть содержание текста самостоятельно на музыкальном инструменте. Не остаются в стороне правила оформления иллюстраций и стихотворной формы. Подробно Мильчин останавливается на пьесах, требующих к себе такого же серьёзного подхода. О цитировании текста можно писать бесконечно, поскольку читателю такой информации не сообщали даже в школе, предлагая при написании сочинений упрощённую систему, которая легко может ввести в заблуждение, имея характер вырванных из контекста слов.

Аркадий Мильчин осветил практически всё, что может заинтересовать корректора и редактора. Не хватает только дополнительного раздела с правилами орфографии и пунктуации, чтобы всё действительно было в одном месте.

Это лишь малая часть из того, с чем можно ознакомиться благодаря данной книге. Не стоит упоминать: список использованной литературы, содержание, оглавление, сноски, аннотации, прочие элементы. Книжное дело — именно наука, требующая к себе серьёзного подхода. Не просто проверить на ошибки, скомпоновать и отправить в печать, но и справиться с множеством подводных камней. К сожалению, с развалом Советского Союза развалилось и уважение людей к мелким деталям; а то и просто над всем превалирует жажда заработать деньги наиболее лёгким способом, сэкономив на значительной части процесса по доведению издаваемого текста до ума.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Зародившееся в Италии на рубеже XIX и XX веков движение футуристов радикально воспринимало рост человеческих возможностей в результате быстрого развития технических достижений. Люди смотрели вперёд с надеждой на скорые изменения в общественных ценностях, обязанных сплотить человечество в единое целое. Для раздробленной страны идея объединения казалась самой естественной. Вчерашние нигилисты отрицали всё, кроме прогресса. На их место пришли футуристы, взявшие на вооружение стремление двигаться вперёд, но с полным отрицанием истории. Настала пора забыть прошлое в угоду будущему. Одно портит впечатление от идей молодого итальянского движения — оно выродилось в фашизм.

Филиппо Маринетти видел во всём только сложности, предлагая их упростить. Его не устраивали художественные произведения, изобилующие описаниями от первого лица и с богатой лексикой, которую следовало сократить до примитива, оставив чуть ли не одни существительные и глаголы неопределённой формы, убрав при этом знаки препинания. Предлагаемые образцы — это полное отсутствие вкуса и чужеродная грамота, скорее формирующая при чтении образы. Впрочем, в будущем всё должно быть упрощено, может так будет и с языком. Маринетти не останавливается на литературе, рассказывая о своём видении музыки и всего остального, что можно упростить.

Во всём предпочтителен только новаторский подход, не имевший аналогов ранее. Если это стихи лесенкой — отлично. Если какофония в музыке — ещё лучше. Главное — не повторяться. Где-то бывшее ранее — должно остаться в прошлом и больше не заслуживает уважения. Футуризм становится направленным на постоянное обновление, пока не будет достигнута конечная идеальная точка. Однако, читая манифесты Маринетти, не веришь, что все его идеи могут быть воплощены в реальность. Человечество должно стать чем-то вроде муравейника, где нет любви, а есть только производство потомства, способного в едином порыве мыслить чуть ли не одним общим мозгом. Как при этом будут создаваться новые идеи — непонятно.

Когда человека не устраивает его настоящее, то он начинает прорабатывать внутри себя собственное видение, навязывая его другим. Это является по отношению к большинству людей, которых всё устраивает, экстремизмом. Желание поменять жизнь других в лучшую сторону похвально, но Маринетти выдвигает революционные требования, призывая уничтожать культурные ценности, исторические объекты и модернизировать архитектуру. Венецию он сравнивает с болотом, предлагая проект из геометрически правильных фигур, в чертах которых ему видится красота. Футуристы желают уничтожить всё, заменив и упростив до безобразия. Была бы их воля, то они могут закрыться от Луны, свет который отныне не нужен людям, поскольку его можно заменить электричеством.

Футуризм арелигиозен — Маринетти предлагает испанцам вымарать католичество. Футуризм вне социальных различий — англичане должны забыть про аристократизм и двадцатилетних атлетов-гомосексуалистов. Футуризм за войну — она поможет остаться на Земле только одному типу людей, доказавшему право на существование. Футуризм порицает спонтанное развитие — отношения между полами должны быть механическими. При этом футуризм выступает за права женщин, считая — феминизм сможет разрушить институт брака и семьи. Маринетти утверждает, что футуризму нужно много трупов, принесённых во благо прогресса. Он призывает устранить индивидуализм.

Со стороны всё это воспринимается за стремление довести общество до полной деградации. Футуристы смотрели вперёд, но откатывались в развитии назад. Их желание приравнивать к никчёмности достижения человеческой мысли исходили из неспособности добиться успеха на фоне великолепных произведений. Там, где писатели-футуристы выплёскивали на бумагу свои невнятные произведения, композиторы-футуристы подменяли классическое звучание непонятными шумами и прочими звуками. Безусловно, многое из стремлений футуристов всё-таки нашло воплощение в жизни. Однако, большинство людей продолжает сохранять трезвый ум, памятуя о том, к чему приводят попытки выразить себя нетрадиционными способами, что с виду безобидны, но таят в себе предвестие грядущих социальных проблем.

Маринетти был слишком горячим на действия человеком, своими взглядами напоминая другого, более позднего политика, чьи воззрения «о благе для мира» стали настоящим проклятием человечества. Пускай история и дальше движется скачками, но люди не меняют своих взглядов кардинальным образом, делая это постепенно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда Джек Лондон просыпался, то первым делом занимался написанием беллетристики, для чего он определил для себя значение в тысячу слов. Только после этого Лондон мог расслабиться: принять изрядную долю алкоголя, да выйти на улицу. Распорядок дня должен быть у каждого, а ещё важнее при этом уметь соблюдать его неукоснительно. Для этого требуется огромная сила воли, которая у Джека Лондона была. Алкоголиком его сделало общество, оно же активно подталкивало к необходимости продолжать оставаться алкоголиком, поэтому Лондону ничего больше не оставалось, как постоянно пить. Изначально, зная вкус лишь дешёвого пойла, он ещё мог отдаваться пристрастию к сладкому, но солидный доход от писательской деятельности открыл ему погреба элитных напитков, в том числе и до ужаса вкусных и бодрящих коктейлей, от которых Лондон не смог отказаться до конца жизни. «Джон — ячменное зерно» — это мемуары Джека Лондона, написанные через восприятие им тяги к спиртному, начиная от первого воспоминания далёкого детства в виде большой пивной кружки отца и заканчивая трагическими последствиями купания в холодной воде, когда его почки стали отсчитывать момент до финальной трагической смерти человека, чья жизнь была наполнена событиями, среди которых радостных набирается краткий день, а отравивших жизнь — всё остальное время.

Перед Джеком Лондоном никогда не стоял вопрос — пить или не пить. Ответ всегда был однозначным — пить. И Джек Лондон пил, иногда беспробудно и без чувства меры. Лондон может быть честным перед читателем, но может и обходить острые моменты. Можно ли поверить, что вместо выпивки в юные годы Лондон мог отдавать приоритет сосательным конфетам? Кажется, это вещи друг друга взаимоисключающие. Но только на первый взгляд. Лондон не догадывался опускать леденец в кружку с Ячменным зерном, чтобы соединить два увлечения в одно, и отчасти это отрезвляло его, давая свободу от алкоголя. Рассматривать проблемы общества начала XX века нужно с позиций проблем общества любого другого века. Читатель согласится с Лондоном, что алкоголь — это тот инструмент, который позволяет найти друзей в незнакомом городе, даёт возможность стать своим в кругу людей и является составным элементом получения удовольствий от жизни. От принятой дозы мозг отключается, и человек, расслабившись, готов совершать любые поступки. Однако, всё не так просто.

Быть своим нужно обязательно: человек чувствует себя изгоем, если не принадлежит к общим устремлениям. Поэтому участие в мероприятиях по распитию алкоголя и перекурах — самый очевидный выход. Пускай, пока портовые работники упиваются до потери пульса, Лондон может удалиться и с упоением вгрызаться в конфету, но лишь до того момента, когда его позовут обратно, нальют штрафную кружку, заставляя участвовать в соревнованиях по поглощению алкоголя. Мир сходит с ума, а вместе с миром сходит с ума и Джек Лондон, не видевший никакого иного выхода, кроме обязательного пристрастия к выпивке. До семнадцати лет Лондон был честным человеком, и всё же являлся горьким пьяницей. При этом, его целомудренное отношение к женскому полу оставалось для него больной темой. Лондон так и не раскроется для женских ласк, или он не посчитает это нужным сообщать читателю, оставаясь кристально честным перед всеми, навсегда прослыв в веках славным писателем, но неудачником на любовном фронте. Не срослось — и винить в этом некого. Алкоголь мешал и помогал, но оставалось то, что не могло пересилить ранимую человеческую душу.

«Мартин Иден — это я сам» — говорит Джек Лондон со страниц «Джона — ячменное зерно», показывая многие их тех эпизодов жизни, которые были присущи Идену, чьё существование не тонуло в столь горькой среде, хотя Мартин и тонул в мерно покачивающихся волнах судьбы. Джек Лондон тоже плыл по течению, но вокруг него плескалось море алкоголя, в котором в любой момент можно было утонуть из-за очередного шторма. Отчасти, Джек Лондон сам предсказал свой конец, подведя черту за семь лет до этого. Оглядываться назад стоит лишь ради осознания прожитых лет; переживать по этому поводу не следует. Без алкоголя Джек Лондон мог сгинуть много раньше, а с ним он вспыхнул ярким огнём на литературном небосклоне. Вспыхнул и сгорел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — существо социальное, которое просто обязано ради чего-то жить, заполняя своё сознание активной деятельностью. Будет ли направление позитивное или разрушительное — это зависит от многих факторов. Феликс Дзержинский жил во время глобальных потрясений, сломавших старый уклад жизни, привнося новое понимание смысла бытия. Человек в XIX веке стал приходить к пониманию важности каждого члена общества в отдельности, всё настойчивее требуя для себя лучших условий. Составители сборника «Как нам бороться?» ставили целью показать воззрения Дзержинского от становления до последних дней.

Польский пролетариат с переменным успехом боролся за свои права. Дзержинский был одним из тех, кто его вдохновлял на смелое противостояние предпринимателям, использовавших двенадцатичасовой труд людей практически на рабских условиях. Позже Дзержинский поставит в заслугу социализму тот факт, что отныне рабочий может работать меньше, а продукт его труда будет превосходить по качеству и производительности любую античеловеческую схему эксплуатации незащищённых слоёв населения.

Пока простой рабочий люд желал достойного к себе отношения, среди них пребывали деятельные люди, желавшие сделать мир единым и счастливым, где не будет государств, а население в любой момент сможет настаивать на изменении условий, включая и сохранение такого положения вообще. Не зря Советский Союз был образован при том подходе, что любая страна могла выйти из его состава при появлении такого желания. Дзержинский с гордостью отмечает эту особенность молодого социалистического государства. Конечно, если идеальный мир не должен быть разделён, то для этого нужно пройти определённое количество болезненных переходных этапов, что не даёт права подходить к решению вопроса с позиций анархии. Дзержинский сожалеет о первых шагах Советского Союза, решившего изменить себя в один миг — результатом чего едва не стал крах ожидаемых перемен к лучшему, когда Германия в Первую Мировую войну глотала один кусок земли за другим, нигде не встречая сопротивления.

Молодой Дзержинский призывал к частым стачкам, саботируя производственный процесс. В сборнике приводится его основательная статья, где он не только советует бороться за свои права, но и вести свою деятельность наподобие партизанской, стараясь уберечь каждого рабочего от полицейских расправ. Правительства не жалели средств на стабилизацию экономики, вновь и вновь сталкиваясь с отчаянной борьбой людей, требовавших достойного к себе отношения. Помыслить о таком в рамках империй, где государь был наделён абсолютной властью, — безумство. И в этом безумстве люди черпали вдохновение, создавая объединения, в которых коллективно принимали решения, а иные вставали на путь терроризма, веря лишь в силу запугивания, доводя людей до отчаянного желания принести себя в жертву на благо будущему мироустройству.

Фигура Дзержинского обретает солидный вес тогда, когда читатель получает возможность ознакомиться с агрессивными методами работы Железного Феликса: он мог пустить пулю в голову оппонента, если представления того об исполнении поставленных задач начинали расходиться с его собственным мнением. Упоминание эсеров — боль за прошлое. Бороться предстояло на всех фронтах, для чего никто не жалел средств. Изначально следовавшие друг за другом стачки обостряли ситуацию, покуда всё не стало обретать более чёткий образ, который и служил путеводной звездой.

Кто-то скажет, что развал Российской Империи — это результат правления Николая II, кто-то увидит в произошедшем итог брожения умов, разрушивших политическую карту едва ли не в каждом уголке мира. Начало XX века — действительно новейшее время, историческую оценку которого ещё невозможно до конца осознать. Дзержинский был на той стороне, которой в итоге досталась власть. Теперь для него изменились и правила борьбы — отныне нужно строить благополучное общество и стремиться достичь единства. Очень показательны стремления Дзержинского по искоренению проблемы беспризорных детей, по уничтожению врагов системы, по нивелированию значения организационного фетишизма, когда приоритет отдаётся бесконечным заседаниям и бумажной работе, из-за чего достижение светлых идеалов отдаляется на более продолжительный срок.

Дзержинский тепло отзывается о социализме, давая понять, что только он открыто говорит о внутренних проблемах, не пытаясь скрывать от человека правду. Замечательными были идеалы Феликса, рано покинувшего мир, так и не дождавшись минимальных достижений в решении социальных проблем. Бороться было нужно, и Дзержинский боролся; люди при это остались людьми, погубив одну из самых утопичных идей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Гончаров работал секретарём адмирала Путятина с 1852 по 1855 год, совершив почти кругосветное плавание. Домой Гончаров писал большие обстоятельные письма, в которых излагал свои мысли. Угнетало его только отсутствие обратной связи, отчего не было никакой уверенности, что письма доходили до адресата. Несколько писем действительно затерялось, что Гончарова не сильно удивило, знавшего о плачевном состоянии соответствовавшего ведомства, и ныне продолжающего радовать его соотечественников отрицательными качествами предоставления основных услуг по доставке посылок и писем. При этом Гончаров будет возносить почтовую службу английской части света выше небес, показывая на её примере возможность предоставления действительно качественных услуг. Большая часть пути прошла по владениям англичан, прерываясь для визитов на испанские Филиппины и японские острова. Если бы не разразившаяся следом Крымская война, то Гончаров продолжил путешествие до Америки, однако стоит обрадоваться уже за то, что вспыхнувший конфликт их не застал в тех местах, где они были бы оторваны от мира, а то и просто потоплены.

Будучи секретарём, Гончаров не спешит делиться сведениями о переговорах или какой-либо другой информацией, предпочитая изливать на бумагу свои собственные ощущения от быта людей, живущих совершенно отлично от того образа жизни, к которому он сам привык. Читателю предстоит окунуться в множество приключений: Гочаров будет постоянно в них ввязываться, стараясь охватить максимальное количество доступного ему пространства для манёвров. Везде он проводит сравнения с Россией, трактуя многое в пользу родной страны, отличающейся не только благоприятным разнообразным климатом, но отношением к жизни вообще. Чего только стоят сравнения чая, что употребляется повсеместно, но в самом разном виде. Если где-то сей травяной напиток больше напоминает подобие бурды, то в других местах он скорее является микстурой, употребляемой для конкретных целей. В каждом порту «Паллада» стояла длительное время, поэтому Гончарову было чем заняться в свободное от плавания время.

В самом деле, разве можно вразумительно писать о морском путешествии? Ничего толком не происходит, а ты лишь борешься со скукой, не имея возможности найти занятие по душе. Именно поэтому Гончаров лишь в начале немного упоминает о корабле, чтобы потом навсегда про него забыть, сосредоточившись на нравах чужеродных народов. Основной интерес просыпается у Гончарова только после Тихого океана, когда фрегат подошёл к берегам Азии. Читателю предстоит узнать не только особенности бюрократизма японцев, тихого нрава китайцев и набожности филиппинцев, но и понять значение всей экспедиции, чей целью было заключение первого торгового соглашения с Японией, сохранявшей закрытое положение, не впуская иностранцев внутрь и не позволяя собственным жителям с ними контактировать. Как замечательно будет смеяться читатель, наблюдая за визитом японцев на фрегат, с упоением поглощавших мясо и десерты, удивляя дикостью своих нравов экипаж корабля: правда, Гончарова трудно чем-то основательно возмутить — он вспомнит недавнее прошлое России, где нравы были практически идентичными.

Путевые заметки Гончарова следует читать только с целью узнать мировосприятие русского человека середины XIX века, не знавшего и не сталкивавшегося в своей жизни с людьми иного толка, чья культура кардинально отличалось от его собственной. Как же не похвалить Гончарова за такие наблюдения, касающиеся обоснования снимать обувь при входе в помещение или затекающие у японцев ноги от сидения в кресле. А как читатель воспримет старинную японскую забаву помещать однотипные предметы друг в друга, что позже русские сделают одним из своих национальных достояний? Япония для Гончарова подобна скрытым залежам каменного угля, ценившегося в его времена дороже золота.

Мир с тех пор изменился, но не так кардинально, чтобы в путевых записках Гончарова можно было найти отличия от сегодняшнего дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чем отличается профессионал от любителя? Профессионал за свою работу получает деньги, тогда как для любителя его занятие становится всего лишь лекарством от скуки и, возможно, увлечением всей жизни. В писательском мире тоже допустимо делить авторов на профессионалов и на тех, кто пишет для себя. Кажется, стоит написать книгу, как издатели жадно к ней потянут свои руки, чтобы поскорее заключить с тобой договор на издание. Однако, мир более жесток, нежели это представляется в процессе работы над книгой. Многим, ныне именитым авторам, в своё время отказывали в публикации, а некоторым отказывали и после признания и даже успешных продаж. Всё решается волей случая: трудно изначально понять кому всё-таки быть читаемым и продаваемым, а кто так и останется в любителях, надеясь уже после смерти быть обласканным славой одумавшихся потомков. Нет однозначного рецепта, и Юрген Вольф в этом плане может только мотивировать творить, бороться за свои интересы и никогда не отчаиваться.

«Школа литературного мастерства» — добротно сделанная книга о писательском мастерстве, где автор разложил всё по полочкам, начав с самого главного, призвав не бояться писать книги. Нет ничего сложного в том, чтобы однажды реализовать мечту, излагая на бумагу свой внутренний мир. Этому процессу будут сопутствовать страхи: кому-то не хочется лишнего ажиотажа вокруг своего имени, кто-то боится раскрыть эмоции, иным же не удаётся продвинуться дальше первого предложения. Одолеть всё это легко, достаточно познакомиться с методами преодоления трудностей, коими Юрген Вольф с большим знанием дела делится, имея за плечами многолетний опыт удач и падений. С чем-то читатель согласится, а что-то будет отрицать — это нормальное явление, если человек подходит к решению проблемы с высоты присущего ему вкуса.

Юрген Вольф не скрывает важность коммерческого успеха для книги. Писателю нужно всегда быть в центре внимания, рекламируя себя самостоятельно. Если о тебе впервые слышат в издательстве, отказывая в публикации только из-за нежелательных затрат на раскрутку нового автора, то не следует ожидать читателей, более критично относящихся к неизвестным людям, которые что-то там написали, особенно учитывая количество книг вообще. Можно засветиться на телевидении, а можно сперва добиться популярности в интернете, когда верные поклонники творчества будут тебя поддерживать во всех начинаниях. Как это всё сделать — частная проблема всех начинающих писателей. Если нужен успех, то он не придёт без работы над методами его достижения.

Стать писателем и заработать много денег — мечта литератора. Надо долго и упорно трудиться, чтобы из-под твоего пера стало выходить что-то вразумительное. А если при этом надеяться на обильные продажи с самой первой книги, то можно эмоционально сломаться. Юрген Вольф видит в возможности писать книги только способ одного из заработка денег, унижая эту творческую работу саму по себе, предлагая читателю «Школы литературного мастерства» такие подходы, что дадут максимальную отдачу. Пострадает при этом не только начинающий писатель, в которого закладывается не потребность в самовыражении, а вырождение в продукт для толпы, создающий что-то на потребу дня, минуя уважение к самому себе. Юрген не забывает давать действительно полезные советы, но некоторые аспекты призваны упростить процесс работы над книгой до минимума, отчего создаётся не высокохудожественное произведение, а средняя поделка для недалёких умом читателей, не способных шевелить мозгами и искать в книгах внутреннюю философию, ограничиваясь короткими диалогами и сюжетом мелкого пошиба.

Что же полезного можно найти в «Школе литературного мастерства»? Юрген Вольф хорошо показывает необходимость будущему писателю чётко представлять то, о чём он пишет. Если душа рвётся объять необъятное, то Юрген призывает чётко определиться с той линией повествования, которая будет в дальнейшем использоваться не только в конкретной книге, но и во всех последующих. Если автор решает сконцентрироваться на криминальных детективах, то вот пусть и пишет их до конца жизни. Главное — иметь постоянного читателя и стабильный доход: другого вывода из рассуждений Юргена сделать нельзя. Если вдруг писатель задумает строить диалоги с эмоциональной окраской, помещая в них всё действие, то Юрген наоборот не видит в этом необходимости, призывая к краткости и лёгким намёкам на говорящего, будто читатель не книгу читает, а смотрит фильм, самостоятельно понимая тот порыв, который отражается на лицах актёров. Юрген вступает в противоречие с самим собой, предлагая в качестве идеала для подражания Чарльза Диккенса, отличавшегося особым умением описывать сцены, создающие в воображении читателя ощущение полного присутствия. Только Диккенс никуда не торопился, а современный читатель не всегда обладает той усидчивостью, чтобы бесконечно долго читать про страсти вокруг чего-то одного, не имея возможности наблюдать развитие сюжета.

Даже вдохновение для Юргена — это механическая составляющая писательского мастерства. Нельзя ждать музу, когда горят сроки сдачи материла. Для этого автор «Школы литературного мастерства» разработал ряд упражнений, дающих любому писателю шанс писать по много страниц в день, имея возможность сравняться с самим Стивеном Кингом, а может даже и с упомянутым выше Чарльзом Диккенсом. Главное, писать не думая, чтобы уже после десяти авторских листов наконец-то погрузиться в бездну написанного, выискивая основной сюжет, компонуя листы в более логичном порядке. Действительно, получается что-то вроде книги, которая уже является плодом долгой кропотливой работы. Можно в процессе дополнительно написать биографию каждого персонажа, задавая себе бесконечные вопросы: «Зачем?» и «Почему?», дающие возможность более детально проработать сцены. Конечно, можно ещё спать по сорок пять минут, находя вдохновение в сновидениях, или прибегать к помощи собственного жизненного опыта. Важно, чтобы в итоге получилась книга, которую можно будет продавать.

Любая книга найдёт своих читателей. Вопрос только в том — сколько же она их найдёт?

Автор: Константин Трунин

» Read more