Метка: литература франции

Цикл «Третье человечество» | Книга №1

Вы когда-нибудь читали книги, где с вами разговаривает планета под названием Земля? Бернар Вербер предлагает ознакомиться как раз с такой. Его Земля — это рефлексирующее создание, её кровью является нефть, а средством защиты — люди. Не простой путь предстоит читателю: всё начинается с зарождения разума у планеты, случившийся после катастрофического столкновения с Тейей, в результате чего произошёл выброс большой массы в космическое пространство, а планета задумалась о предотвращении подобных случаев в будущем. По мнению Вербера, человечество было создано самой Землёй, после миллиарда лет ожидания, методом проб и ошибок. Промежуточным вариантом между людьми и приматами были атланты, однако рост последних не позволял им выйти за пределы планеты. Спустя тысячи лет пришёл черёд уйти людям, обязанным уступить своё место третьему человечеству, микролюдям, что меньше ровно в десять раз.

Мифотворчество у Вербера получается выше всяких похвал. Не стоит ему даже возражать. Его теории настолько правдивы, что спорить с ними бессмысленно. Конечно, Бернар выдвигает ряд сомнительных гипотез, более дающих читателю понимание нереальности происходящих событий. В самом деле, представлять себе зарождение атлантов благодаря скрещиванию приматов и свиней, как и серьёзно воспринимать нефть кровью и памятью планеты — пустое занятие. Вербер также активно опровергает теорию Дарвина, как всё чаще поступают многие люди, отвергающие эволюцию как результат борьбы за право на существование. Читая «Третье человечество» читатель должен понять, что творцом всего является Земля. Она — одинокое существо, желающее найти собратьев по разуму. Созданные ей атланты не оправдали ожиданий. Сотворённые атлантами люди — также. Смогут ли люди выжить в борьбе с планетой, для которой они стали паразитами — огромный вопрос. Вербер придумал очередной апдейт людей до стадии следующего измельчания, неизбежность чего очевидна.

Муравьи существуют на Земле более ста миллионов лет. Остаётся непонятным, почему именно им Земля не доверила свою защиту. Можно предположить, что давным-давно эти насекомые были гигантских размеров, постепенно мельчая. Тут стоит говорить не об эволюции, а об одномоментной революции, как это предлагает сам Вербер. Атланты вывели людей, а люди — микролюдей. Всё было сделано без промежуточных этапов. Можно смеяться, но все наши знания — это плод чьего-то вымысла. Сейчас все соглашаются с теорией Дарвина, а в будущем её могут признать ложной. Микролюди получились у Вербера крохотного размера в семнадцать сантиметров, живут они всего десять лет. Рост атлантов для сравнения составлял семнадцать метров и им был отведён срок в тысячу лет. Бернар попытался подключить к доказательной базе Библию, по тексту которой первые люди примерно такими и были. Согласно предположениям Вербера атланты были настолько хлипкими, что не смогли нормально существовать, не справившись со всепланетным похолоданием. Микролюди же довольно универсальны — у них крепкий иммунитет и им не так страшна радиация.

Вербер не говорит пустыми словами, наполняя текст постоянным действием. От избытка информации мозг начинает уставать. Он не может справляться с тем объёмом, которым наполнена книга. Между размышлениями Земли о прошлом и настоящем, читателя ожидают выдержки из универсального седьмого тома Энциклопедии всеобщего знания, новости канала «Футбол, Иран и природные катастрофы», а также само повествование, где смешаны изыскания двух учёных, турецкой амазонки и представителя пигмеев, решивших по настойчивому указанию венгерского карлика при военном ведомстве похотливого президента Франции устроить инкубатор для нового вида людей. Вербер наполняет повествование всем тем, что может заинтересовать читателя: однополая и извращённая любовь, размышления о демократии, оправдание необходимости религии, пандемия неизвестного заболевания, приключения в джунглях, геноцид одного народа другим и даже новая мировая война, где целью шиитов-агрессоров станет отнюдь не Израиль, а, весьма неожиданно, сунниты.

Микролюди нужны человечеству. Но нужны ли они Земле?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Тот кто хочет писать ради денег должен понять примитивную истину — всё начинается с производства бумаги, а значит и зарабатывать лучше на жизнь с помощью разработки технологий для усовершенствования данного процесса. Особенно, если писатель на самом деле неважный, скорее никудышный. Оноре де Бальзак открыл читателю глаза на эту мудрость, а также на множество других. Он тщательно разобрал процесс написания книг в связи с их дальнейшей судьбой, не упустив мельчайших подробностей. Если некий читатель продолжает превозносить классиков, то пусть он попридержит свои восторги. В недалёком будущем классикой будут считаться те писатели, о которых ныне принято говорить в крайне презрительных интонациях: они тоже продуктивно пишут, что практически никому не нравится. Точно такими же плодотворными писателями были и классики, особенно французские, получавшие гонорар, напрямую связанный с количеством написанного ими текста. Бальзак этого не скрывает, оставаясь преданным реалистичному отражению окружавшей его повседневности.

«Утраченные иллюзии» — многоплановый роман, разделённый на три части. Он написан таким же образом, как и другие крупные произведения Бальзака, то есть создавался кусками, каждый из которых может считаться самостоятельным, имея общих сквозных персонажей. Позже куски были объединены в одну историю. Кроме того, книга «Утраченные иллюзии» связана с другими произведениями автора, являясь уже более весомым куском. Так, логическим продолжением романа принято считать «Блеск и нищету куртизанок», где вслед за разочарованием в жизни приходит окончательная социальная деградация. Творчество Бальзака надо скрупулёзно изучать, иначе многое проходит мимо внимания. Мешает чрезмерная словоохотливость писателя, порождённая необходимостью и прямой зависимостью от условий издателей.

С первых строк Бальзак пишет о посвящении «Утраченных иллюзий» Виктору Гюго. Причём не Гюго-писателю, а Гюго-поэту, которым Оноре восхищается за умение петь оды родной стране. Гюго, кстати, любовью Францию не пестовал, чаще жестоко критикуя населяющий её народ. Приходится признать, что французы с конца XVIII века стали меняться не в лучшую сторону, оставаясь при этом где-то внутри теми львами, что и их далёкие предки. К середине XIX века французская нация всё больше скатывалась в пропасть, свергая королей, чтобы снова ставить над собой самодержцев. Бальзак стал одним из первых прозаиков, что отдалился от романтических представлений, сконцентрировавшись на действительности. И ничего хорошего тогда не происходило. Позже на тот же путь станет Эмиль Золя, с ещё большей жадностью отражавший падение нравов.

В центре повествования «Утраченных иллюзий» молодой человек, отец которого воспитывал сына в духе, что ему никто ничего не должен. Не питал юноша и надежд на наследство, так как родитель не сына воспитывал, а человека, арендующего комнату в его доме. Сызмальства юноша привык за всё платить, слушая увещевания отца о славных делах типографии, которой тот владел. И если сын хочет продолжить дело отца, то он ещё при жизни последнего должен её выкупить, иначе оборудование уйдёт по цене бывших в употреблении материалов. Слишком мрачно Бальзак рисует жизнь молодого человека, подготавливая читателя к тому, что на его жизненном пути почти все встречаемые люди будут подобны отцу. Но это далеко не то, о чём он хотел написать.

Бальзак показывает читателю путь писателя. Ничего положительного на страницах «Утраченных иллюзий» нет, иллюзии действительно утрачены. Жадный до прибыли издатель делает из писателей своих рабов, заставляя их писать по две-три книги в год, оплачивая не сам труд, а высчитывая количество колонок, от числа которых и зависит размер итоговой суммы. А вот поэзию презирали кажется всегда. Об этом Бальзак напишет не одну страницу. Поучительный у него получился роман, полностью отражающий ситуацию на книжном рынке, нисколько не изменившуюся с тех пор.

В заключительной части Бальзак перешёл к действительно важному делу — созданию дешёвой бумаги, не уступающей по качеству дорогой. Со знанием дела Оноре проехался по всему, вплоть до патентного права. Хитрость с патентами в середине XIX века заключалась в том, что они могли быть усовершенствованы, вследствие чего автор первоначального варианта лишался всех прав на собственное изобретение.

Много про Бальзака говорить не хочется. Основное сказано было уже не раз.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №13

Мир создан для борьбы. Противостояние идёт по всем фронтам. Это только со стороны кажется, что всё в природе придерживается баланса. На самом деле такого нет и в помине. Реальность слишком жестокая — она пугает людей, решивших жить в постоянном притворстве. За ширмой благополучия всегда скрывалось желание иметь гораздо больше, нежели человеку нужно. Когда стали разваливаться империи, тогда голову подняли простые люди, некогда винтики, а теперь — важная составляющая общества. Особенно знаковым стал XIX век, перевернувший самосознание жителей Земли, обративших взоры на несправедливое распределение благ. Английская техническая революция невольно подтолкнула человечество к борьбе за права рабочих, чей труд никто не желал оплачивать хотя бы для того, чтобы человек мог прокормить себя и свою семью. Топливо в котёл гнева подбросил и Эмиль Золя, написавший в 1885 году «Жерминаль» — книгу о борьбе углекопов за достойную жизнь.

«Жерминаль» — это не название местности. Таким словом именовался первый весенний месяц французского республиканского календаря. После зимы начинается новая жизнь. Под зимой Золя мог понимать многое, но для читателя это не имеет значения. Главное понять, что мир уже не будет таким, каким он был раньше. Ныне всё перевернётся, поскольку гроздья только посажены, осталось дождаться их всходов. И они обязательно взойдут. Тринадцатая книга Эмиля в цикле «Ругон-Маккары» служит тому наглядным доказательством. Угнетаемые углекопы не стали стойко переносить трудности и умирать от голода — они пошли на открытый бунт, изначально не планируя становиться поводом к социальным потрясениям в обществе. Люди хотели лишь есть и спокойно работать. В этой малости им было отказано. Не стоит думать, что Золя смотрит на ситуацию однобоко, выставляя на показ бедственное положение шахтёров. Отнюдь, он даёт читателю возможность понять мотивы хозяина шахты и её акционеров, которые тоже находятся в тяжёлом положении. В столь непростой обстановке люди день за днём рискуют жизнью от безысходности — нужно выживать любым способом.

Люди притворяются. Они могут в любой момент бросить вызов цивилизации, отдав предпочтение одичанию. Такого, разумеется, никогда не произойдёт. Человек будет желать лёгкой жизни, запирая себя в рамки необходимости продолжать существовать в тех же условиях. Углекопам Золя такие мысли в голову не приходят, их главной проблемой является не собственный пустой желудок, а голодные глаза детей, ради чьих взоров они идут добывать малые крохи; иначе поступить нельзя. Но всё-таки бороться за право на достойную оплату нужно. И тут уже приходится идти до конца. И шахтёры идут, пока не начинают понимать, что идти некуда. Их требования упираются в окупаемость шахты, которую проще затопить, нежели делать им уступки. А если уничтожить шахту, тогда вместе с ней на дно пойдут те люди, чьи предки тяжёлым трудом добыли детям право на достойную жизнь. Круг снова замыкается.

Золя знал, к чему может привести публикация книги с таким сюжетом. Взбунтоваться могли не только шахтёры. Взбунтоваться теперь смогут все рабочие Франции, выставив требования. Проблема в том, что такому движению нужен единый центр. И его как раз нет. Созданный в Лондоне Интернационал погряз в спорах, не давая людям никаких надежд на помощь в борьбе. Кажется, Золя затронул все моменты, не оставив в книге белых пятен. Он продумал всевозможные варианты развития событий, остановившись на том сюжете, с которым читатель знакомится в «Жерменале». Время для решительных мер пришло. Однако, нет никаких предпосылок для достижения взаимопонимания. Именно поэтому Золя пессимистичен, сводя надежду людей к бесплодному бунту, заранее несостоятельному. Эмиль хотел дать людям надежду. Он её дал. А дальше уже разберутся без него.

Мир создан для борьбы.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

«Пора вставать! Настало завтра.
Бушует полая вода.
Плевать на их картечь и ядра.
Довольно граждане стыда!
Рабочие, наденьте блузы!
Ведь шли на королей французы!
Был Девяносто Третий год!
Разбейте цепь, восстаньте снова!
Ты терпишь карлика дрянного,
С титаном дравшийся народ?
…»

Виктор Гюго был известен современникам не только в качестве писателя. Этот человек жил в тяжёлый век для французской нации. Он с болью наблюдал за постоянными падениями и возрождениями родного государства. Его пылкая натура облекала мысли в стихотворения, поражающие напором и радением за отечество. Не мог Гюго смириться с резкими переменами, главной из которых стал приход к власти Наполеона III. После чего Виктор был вынужден покинуть Францию, работая на её благо уже на чужбине. Лишь после низложения Наполеона и провозглашения Третьей республики Гюго смог вернуться назад.

Стихотворная форма — это один из тех жанров литературы, который следует читать в оригинале. Но если такой возможности нет, то приходится полагаться на переводы, каждый из которых сам по себе по разному передаёт содержание. Малейшая деталь изменяет смысл произведения, и уже нельзя полностью понять первоначальную мысль автора. В отношении стихотворений Гюго можно сказать твёрдо, что все они наполнены эмоциями, где переживания автора будут видны при любой подаче.

С двадцатых годов XIX века Виктор Гюго активно пишет. С первых стихотворений заметен исходящий от писателя жар. Ему хватало материала с тех лет, когда французский народ впервые пошёл против королевской власти, что было до его рождения. Позже в сердце поэта поселилась жажда увидеть освобождение греческого народа от османского владычества, чему он посвящает плеяду стихов. Греческая тема ярко прослеживается в творчестве Гюго, также обращавшегося к античным мотивам, иной раз ведя беседы с Вергилием и затрагивая мифологию Эллады и Апеннинского полуострова.

Гюго играл с формой стихотворений, не останавливаясь на четверостишиях. Он ставил рифмы в разных местах, чётко подчиняя звучание композиции собственным мыслям. Получалось у него это крайне поэтично, но с одинаковым налётом революционных мотивов, пронзавших современников в самое сердце. Говорить в высоких выражениях, чтобы твои слова переходили их уст в уста в неизменном виде — это талант одарённого поэта.

До 1848 года Гюго рассуждал о разном, затрагивая любые годные ему темы, даже посвящал стихи людям искусства, вроде Дюрера и Данте. Но с 1848 года Гюго обрёл настоящего себя, так как к власти пришёл Наполеон III, провозгласивший Вторую республику. Гюго пророчески предупреждает французов о грядущих несчастьях, если ненавистный ему политический деятель останется у власти. Его ожидания оправдались: в 1852 году Наполеон III отказывается от республики и устанавливает в стране Вторую империю, чем поверг Виктора Гюго в неистовство. Отныне и до 1870 года Гюго будет честить родную страну, желая образумить сограждан на новую борьбу.

В своём творчестве Гюго постоянно переходит к революционным мотивам. Касается ли это описания природы или наставления внукам — Виктор обязательно во второй половине стихотворения призывает народ идти на штурм. Он не прибегал к аллегориям, а всегда говорил прямым текстом. И у него превосходно получалось доносить до читателя свои мысли. Даже потомки могут найти в его ёмких стихах отражение современной им реальности. Гюго смотрел дальше своей жизни, и его эмоции обязательно кто-нибудь возьмёт для воззваний в будущем.

Романтик, бьющий в набат и призывающий подняться на борьбу — это и есть Виктор Гюго. Его лирика имеет одно направление, но очень важное для истории Франции, ныне живущей уже при Пятой республике.

«…
Но если жизнь в клоаке чёрной
Ещё продлится день иль час,
Не надо вам трубы иль горна,
Я отыщу клеймо на вас,
Трусливых и неблагодарных
Потомков предков легендарных!
Как быстро выродились вы!
Какой знобимы лихорадкой,
Как вы малы! Как это гадко,
Что кроликов рождают львы.»

P.S. Для цитат использованы фрагменты стихотворения В. Гюго «Тем, кто спит» от сентября 1853 года.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Анжелика» | Книга №13

Тринадцати томная эпопея подошла к концу. К сожалению, Анн Голон так и не поставила точку, оставив читателя всё с тем же чувством непонимания мотивов поведения главной героини. С момента появления Демонессы ничего существенного в сюжете не произошло: Анжелика из книги в книгу боялась теней прошлого, претерпевая от них неудобства. Теперь она наконец-то столкнулась с источником своих проблем, той самой Демонессой, якобы погибшей. Разумеется, такой персонаж не мог кануть в небытие. Вся логика повествования закончилась вместе с отходом Сержа от цикла. Далее Анн уже не предпринимала попыток вдохнуть в жизнь Анжелики разнообразие. Приятной неожиданностью стало использование в качестве основных действующих лиц детей главной героини, однако их присутствие быстро сходит на нет.

Если читатель помнит, то все устремления Анжелики изначально были направлены на поиски мужа, сгинувшего в пламени костра, на котором его якобы казнили. Когда Анжелика его нашла, то возродить прежние отношения у них не получилось. Собственно, Пейрак-то и появляется эпизодически, постоянно пребывая вне домашнего очага, оставляя Анжелику в одиночку справляться с женскими обязанностями. Главной её заботой является не воспитание детей и поддержание уюта, а иные занятия, никак не связанные с пониманием быта первопоселенцев в Новом Свете на заре его колонизации европейцами. Анжелику беспокоят только исходящие от всего угрозы. Анн довела главную героиню до крайней подозрительности. И вот на неё решил покуситься основной злодей — пользуясь современной терминологией — босс. От успеха борьбы с ним зависит дальнейшее существование Анжелики.

Анн Голон всё-таки переносит внимание читателя во Францию, где Демонесса плетёт интриги, добиваясь назначения её мужа губернатором земель в Канаде. Довольно необычно видеть в качестве основного действующего лица одного из сыновей Анжелики, возмужавшего и отчаянного человека, решившего помочь семье: он бросился любыми средствами предупредить мать о грозящей ей опасности. Придерживайся Анн подобной сюжетной линии и дальше, то книга смогла бы претендовать на оригинальность. Но стоило Анн впустить в повествование саму Анжелику, как всё вернулось на прежние рельсы. Слишком поздно Анн отправила главную героиню из городской среды в леса к индейцам, проведя для неё курс юного скаута по выживанию в неблагоприятных условиях — такое развитие событий совершенно не укладывается в желание читателя увидеть Анжелику в качестве триумфатора, что мог урвать сладкий кусок при короле или, на худой конец, добиться назначения мужа губернатором Нового Света. Вместо этого Анн предлагает оценить умение Анжелики стрелять из ружья и общаться с волками, находясь на грани выживания.

Как известно, Людовик XIV правил очень долго. Поэтому особых перемен в политике не происходило. Это главным образом и связало руки Анн Голон, чьего таланта не хватило вывести Анжелику на более высокий уровень. Гораздо лучше было показать Пейрака, чья жизнь протекала насыщеннее, и он не был заключён в рамки одной сюжетной линии. Если бы его и хотели убить, то один раз ему удалось избежать казни, спастись он мог ещё много раз. Вместо этого читатель наблюдал за опасениями Анжелики. В «Триумфе» враги будут повержены. Дальше всё должно принять спокойное течение. Либо умершие снова воскреснут. Почему бы и нет.

Последние книги цикла могут испортить отношение ко всем приключениям Анжелики. Но не стоит так скептически относиться к книгам Анн и Сержа Голон. В тандеме эти писатели создали прекрасные произведения, которые можно с удовольствием перечитывать. Вместо Канады они могли выбрать другое место для скитаний главной героини. Они этого не сделали. На том жизнь Анжелики и закончилась, дальше ей пришлось бороться с прошлым. Перспектив на иное в суровых условиях Северной Америки у неё не было.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Если художественное произведение не имеет никакой ценности, а описываемые события пусты, то к такой литературе следует относиться с осторожностью. Писателю ведь не всегда важно донести до читателя мысли, он может просто выполнять требования издателей, готовых напечатать любое произведение, если на обложке окажется нужное им имя. С одной стороны — жаждущие до денег предприниматели, с другой — обречённые на свинское к себе отношение люди, решившие приятно провести несколько вечеров за чтением полюбившегося им автора. Можно подтвердить определение свиньи, радостно приняв проходную работу, пропев ей дифирамбы, хлопнув для верности в литавры, закрыв на пике восторга книгу на последней странице. Такое случается сплошь и рядом, когда оказывается верным утверждение, что у любой книги обязательно будет свой читатель. Впрочем, если книга не нравится, то никто не заставляет её читать, но потраченные деньги как-то должны себя отработать. Вот и приходится получать сомнительное удовольствие от подобного рода творчества.

У каждого писателя есть произведения всей его жизни, а есть и малозаметные труды. Чаще всего неудачи случаются на ранних этапах писательской карьеры, когда автор только набивает руку, и ближе к концу — тут уже дело в излишне устоявшемся стиле, деградировавшем до наплевательского отношения к чьему-либо мнению кроме собственного. Бальзак, например, писал очень много. Ему хорошо удавалось отражать некоторые моменты человеческой психологии, но в гораздо большей массе произведений он писал молоком по белой бумаге. Для Бальзака стало важным выдать нужный объём, и его не заботило само содержание. Такое утверждение сделано не на пустом месте, а после анализа части его трудов, некоторые из которых действительно достойны внимания, и за которые собственно Бальзака ценят. Нужно очень осторожно продолжать чтение книг любого писателя, если, ознакомившись с его популярными работами, знакомишься с менее известными. И тут приходит понимание, что не зря одно пользовалось спросом, а другое просто придавало дополнительный вес.

Безусловно, «Лилия долины» может показаться глубоким продуманным произведением, где главная героиня горит собственными страстями, но Бальзак особенно не старался наполнить книгу событиями, показав читателю пару эпизодов из чужой жизни, без документального засвидетельствования ставшие бы совершенно ненужными. Ближайшая аналогия — это документирование собственной жизни, делая фотографии и записывая видео, до которых после не будет никакого дела. Было приятно потешить своё самолюбие, однако показывать его спустя время не возникнет желания, а если кто изъявит интерес, то берите плёнки и проигрыватель — разбирайтесь с этим сами. Вот читатель и разбирается в дебрях незначительной суеты одной героини, до которой мало дела было самому писателю, решившему свести повествование к пафосным речам и возвышенным чувствам.

Найти смысл можно и в обыкновенном камне, который способен рассказать не только о своей судьбе, но и о возникновении планеты. Поэтому всегда стоит глубоко копать — это обязательно позволит найти необходимый материал для пользы общего дела. Главное всегда придерживаться нужной кому-то позиции, тогда мир будет воспринимать всё само собой разумеющимся. Сам камень снаружи ничего из себя не представляет, а вот если его подвергнуть анализу, то он уже будет кладезем полезной информации. Возможно, аналогичным образом можно поступить и с «Лилией долины» Бальзака, только отчего-то не хочется терять время на сотрясение воздуха словами: в книге нет идеи, в ней происходят бестолковые события. Душа требует найти краткое содержание произведения, а автора — прозвать пустословом.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №3

Есть мнение, что Эмиль Золя, в особо голодные для себя годы, ловил птиц на чердаках и только ими питался. «Чрево Парижа» создаёт впечатление именно о таком Золя. Мысли о еде должны были сводить с ума писателя, если он всерьёз на каждой странице рассуждает о пищевых пристрастиях людей, доводя до потери рассудка себя и читателя. Кажется, кругом одна колбаса, и ничего кроме колбасы; а затем морепродукты, самые разные дары моря, манящие и малость подпорченные. На смену пресыщенному жизнью Аристиду Саккару из «Добычи» пришли бедные дети Антуана Маккара, чьи будни Золя решил описать с пристрастием. Непосредственно из Ругон-Маккаров в «Чреве Парижа» задействована только дочь Антуана Лиза Кемю, которая не является главным действующим лицом. Золя сделал упор на её сводном брате, когда-то беглом преступнике, а теперь отчасти благородном работнике, что волей судьбы был замешан в событиях 1848 года, ставшим для Франции очередным переломным моментом: вновь монарха отстранили от власти, а на его место пришёл Наполеон III, он же президент при Второй республике.

Сюжет для книги не имеет никакого значения, так как мысли героев произведения сосредоточены на выполнении их работы. В классической литературе обычно не принято уделять излишнее внимание трудовому процессу персонажей, поскольку этим должны заниматься те сословия, о которых никто и не думал писать. Эмиль Золя не зря называет себя натуралистом — ему необходимо описывать жизнь такой, какой он её видит. Если с великой парижской стройкой читатель всё уже понял, когда Саккар не знал куда пристроить нажитый капитал, то теперь нужно понять, как существуют низы. Сожалений к жизни бедных от Золя дождаться трудно. Беднота и обычный люд воспринимаются к месту, будто ничего в них особенного нет. Автор не старается заострять внимание на проблемах, а просто показывает похожие друг на друга дни. Можно сказать, ничего в «Чреве Парижа» не происходит, только, где-то на фоне описания процесса купли-продажи товара, нарастает народное возмущение, грозящее вылиться в революцию.

«Чрево Парижа» можно сравнить с производственным романом. Действующие лица работают, а автор во всех деталях делится с читателем информацией. Энциклопедия жизни Франции середины XIX века — иначе охарактеризовать эту книгу не получается. Золя разбавляет описания диалогами и действиями персонажей, но всё это выглядит крайне бледно. Можно подумать, человек человеку — волк. Иных ассоциаций не возникает. Каждый персонаж пытается урвать кусок получше, заплатив за него поменьше. Изредка вперёд выходит благородство отдельных членов общества, но смотрится оно довольно непривычно. Читатель не сможет проявить сочувствие к угнетаемым, которые сами, при удобном случае, нагреют первого попавшего им зазевавшегося человека. Не желает Золя уделять внимание совестливости, а может в его время данное понятие не имело того значения, до которого человечество дошло в XX веке. Всегда нужно думать только о себе — такое впечатление складывается от первых книг цикла: Пьер Ругон показал пример детям, а те своими поступками продолжили дело отца, как и их двоюродная родня из семейства Антуана Маккара.

Золя удалось частично показать те процессы, которые привели к народным волнениям. Его герои живут в центре основных событий, видя нарастающее недовольство и испытывая его рост на себе. Они не завидуют богачам, продолжая надеяться только на себя. Радужных перспектив на горизонте нет, а продолжать жить всё равно необходимо. Будь Золя немного внимательнее к собственным персонажам, «Чрево Парижа» могло тогда восприниматься более положительно. Золя же поставил себе задачу показать мир, где всё продаётся и покупается. Только он забыл, что Аристид Саккар мог себе это позволить, а работникам продуктового рынка приходится гораздо сложнее.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Анжелика» | Книга №12

Некогда активная сексуальная жизнь Анжелики угасла, стоило ей ступить на американский континент. С корабля сошла не доступная женщина, а самоуверенная матрона, знающая секрет любого мастерства, что может пригодиться в строительстве колоний на пустом месте, и все средства коммуникации с неизвестными ей до того представителями коренного населения. С первых страниц, уже двенадцатой книги в цикле, на читателя смотрит беременная главная героиня, допустившая мужа до своего тела. Анжелика и раньше проявляла удивительный талант к вынашиванию, чтобы в дальнейшем полностью забыть о детях. В этот раз Анн Голон представляет картину в точно таком же виде, изматывая читателя предположениями главной героини об ожидаемом рождении двойни. Анжелика будет думать об этом с разных сторон, и читатель уже твёрдо будет уверен в верности её рассуждений.

Анн Голон умеет ходить вокруг одной темы, не удаляясь в сторону от основной повествовательной линии. Кто ждал развития событий, тот может отложить свои ожидания до следующий книги, — «Дорогой надежды» ничем не отличается от предыдущих трёх произведений цикла: вновь Анжелика видит во всём руку Демонессы, да происки старых врагов. Анн, без участия Сержа, создаёт не любовные романы, а детективы, где нет толкового расследования: все суждения главной героини косвенно подводят читателя к выявлению очередного злопыхателя. Тени продолжают кружить над, уже прощённой Людовиком XIV, возмутительницей спокойствия, но у Анжелики давно развилась мания преследования: она везде видит людей, желающих ей испортить настроение, а то и просто сжить с белого света. Анн активно подкидывает новую порцию подозрений, отчего даже читатель начинает сомневаться в своих убеждениях. А вдруг Демонесса действительно не умерла?

Однажды во времена юности главной героини, пьяная гадалка предсказала Анжелике рождение шестерых детей, а её подругам близкое расположение к королю, а одной из них — корону Франции. Разумеется, Анжелику возмутило такое количество детей, тогда как о королевском престоле она и вовсе не задумывалась. Анн и Серж Голон с первой книги привили главной героине двоякие чувства к людям, но — непримиримую вражду к Людовику XIV. То и дело в книгах раздаются стенания протестантов, готовых на всё — лишь бы вернуться в лоно католической церкви и не устраивать себе в жизни лишние проблемы. Анжелика не готова принять милость одумавшегося короля и теперь, когда пришла пора вернуть себе всё обратно.

От цикла про американский период жизни Анжелики ожидаешь погружение в атмосферу быта колонистов и взаимоотношений французов с индейцами. К сожалению, читатель не сможет ничего из этого найти. Анн Голон только и позволяет главной героине постоянно озираться по сторонам, проявляя находчивость в любых безвыходных ситуациях, каждый раз связанных с деятельностью самой Анжелики. К двенадцатой книге Анн всё-таки решила сообщить читателю набор любопытных фактов, связанных с Северной Америкой, но не особенно удивительных, так как чаще они касаются происхождения географических названий в соотношении с тем или иным словосочетанием на языках индейцев. Кроме того, поскольку события переносят главную героиню в Мэн в город Салем, то читателя ожидают заметки о ведьмах и гонениях на них. А также особенности рождения негритят, что будет радостным известием для всех жителей любого оттенка кожи.

Годы идут — главная героиня не спешит меняться. Целей у неё давно нет. Родившиеся дети живут своей жизнью, никогда ей не докучая. Грызёт её душу только мания, а перо Анн скрипит в созвучной тональности. Каких-либо надежд Анжелика не испытывает, ехать никуда не желает; старится в своё удовольствие, решив в зрелом возрасте взбудоражить организм гормональным всплеском. В конце её ждёт «Триумф», как гласит название следующей книги.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Забыть о возвышенном и опуститься в пучины человеческих пороков — любимая тема Оноре де Бальзака. Его пером поднималось множество проблем, справедливо получивших прозвание «Человеческой комедии». Главное неудобство, встречаемое в произведениях французского классика, — отсутствие чёткой сюжетной линии. Виной этому стал многолетний литературный труд, где вспышка одной яркой идеи сочеталась одновременно с несколькими параллельными сюжетами. Бальзак писал главы для произведений блоками, откладывая на потом и дописывая, публикуя промежуточные результаты в виде оригинальных историй, а потом объединяя часть из них под одной обложкой. Читатель вынужден разбираться в этой мешанине самостоятельно. Если задуматься, то можно разложить все произведения Бальзака отдельно друг от друга, тщательно выбрав содержание каждого блока, чтобы потом это соединить в одну очень большую эпопею. «Блеск и нищета куртизанок» при жизни Бальзака состояла из трёх частей, и лишь после его смерти в эту книгу вошла четвёртая часть. Во всём этом могут разобраться только люди, специализирующиеся на творчестве Бальзака, остальным следует только читать и делать выводы.

Читателю предлагается четыре истории, объединённые общим сюжетом и действующими лицами. В каждой из них свой главный герой, поэтому надо сразу настроиться на неожиданные повороты сюжета. Где будет казаться, что название книги сходится с содержанием, там читатель очень быстро будет разочарован. За громким названием скрывается Изнанка современной жизни, под прозванием которой Бальзак и публиковал свои отрывки. Откуда появилось словосочетание про куртизанок установить затруднительно. Действительно, Бальзак концентрирует внимание читателя на тёмной стороне жизни французов, проводя экскурсы в историю куртизанок, юридической системы и местных тюрем. Не стоит думать, что Бальзак пишет обо всём, исходя из желания укорить действующую модель общества. Отнюдь! Бальзак искренне восхищается достижениями французского народа, описывая эту изнанку в весьма ярких серых красках.

Сопутствующие друг другу истории каторжника и падшей женщины, вовлекая дополнительные элементы, отдалённо перекликаются с «Отверженными» Виктора Гюго, на фоне которого Бальзак оказался более мрачным писателем, чем этого можно было ожидать. Конечно, Бальзак подходит к своей истории со стороны общественного мнения, и способности юристов дать правильную интерпретацию чужим заблуждениям без вовлечения разрушительной мощи революционного восстания. Он последовательно водит читателя по закоулкам, чтобы потом погрузить в пучину судебного процесса, воплотив в нём собственные представления о последствиях асоциального образа жизни. Оказывается, не так страшно находиться в застенках тюремной камеры, когда к человеку стали относиться с уважением его прав.

Развивающееся действие бросает читателя от чувства непонимания к ощущению неправильного хода событий. Бальзак безжалостно обращается со слабыми зависимыми людьми, делая их жертвами обстоятельств, позволяя надо всем воспарить гению человека, действующему преступными методами для кажущегося благоразумного поведения. Такое вполне применимо в жизни, где только зло может торжествовать над действительностью. Когда одного героя убивают, другой сводит счёты жизнью, третий получает одобрение своим действиям и счастливо доживает до преклонных лет.

При чтении надо подготовить себя к постоянному вниманию сопутствующей справочной информации. Её обилие легко может перевести книгу из разряда художественной литературы в энциклопедии, где временные вставки происходящих событий становятся записями на полях, приведённые красоты ради. Жить стало лучше — только такой вывод можно сделать после ознакомления с «Блеском и нищетой куртизанок». Не зря французский народ так будоражило на протяжении XIX века — всё планомерно шло к изменению общественных ценностей. Закрывая книгу, можно спокойно переходить к следующей, даже если ей снова окажется произведение Бальзака: Франция ближе не станет, но уважением к стране проникнешься.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее