trounin.ru

Дела былых дней постоянно пробуждают желание о них говорить. Как жили тогда люди? К чему они тянулись? И настолько оправдано их понимание сейчас в положительном или отрицательном мнении? За давностью лет былое не восстановить. Остаётся доверять биографам. Паустовский взялся отразить творческий путь Ореста Кипренского, чей талант с юных лет сравнивали с художественной манерой Рембрандта. Родившись в России, он не нашёл отклика в сердцах сограждан, был преследуем властями, из-за чего предпочёл переехать за границу. В своей работе Кипренский прежде всего придерживался необходимости внимательно подходить к изображаемым им людям. У зрителя должно сложиться впечатление, будто на него с картины смотрит живой человек. Это достигалось за счёт особых мазков, различить которые не представлялось возможным даже через увеличительное стекло.

Местом рождения Ореста Паустовский называет Копорье. В качестве его отца принято считать помещика Дьяконова, хотя он был записан на крепостного Швальбе. Юные годы провёл в Ораниенбауме. Носил фамилию Копорский. Начав обучаться художественному ремеслу, стал именовать себя Кипренским. Девизом жизни избрал стремление к востребованности обществом. Имел целью вращаться в высшем свете, чтобы его имя всегда было на слуху. По не до конца прояснённым причинам, во время царствования Николая I, Орест предпочёл России Францию и Италию. Кипренский любил русскую зиму. Подобного снежного безмолвия больше нигде не найти на планете. Но так как он предпочитал работать в жанре портрета, оценить по достоинству данный факт не представляется возможным.

За возмужанием и ростом профессиональных качеств теряется сам человек. Печальному закату Ореста поспособствует трагический случай с погибшей натурщицей, вследствие чего в её убийстве был обвинён именно Кипренский. Паустовский увидел возмущение европейцев, осудивших Ореста и отказавшихся с ним сотрудничать. Получилось так, что Рим с Парижем придётся оставить и вернуться обратно в Россию. Вскоре его моральный дух был окончательно сломлен, у него случилась лихорадка, и он умер. Таким показан читателю Орест, всегда находивший применение своим способностям. Изначально не признаваемый в Европе, принимаемый в лучше случае умельцем по изготовлению реплик, он достиг требуемой ему высоты.

Разбираться с творческими личностями Паустовский только начал. Будут впереди и Исаак Левитан, и Тарас Шевченко, и Михаил Лермонтов. О каждом Константин расскажет историю, отразив основные черты, через них предлагая понимать описываемых им людей. Как и об Оресте Кипренском, талантливом по умолчанию, без различия, таким он являлся в действительности или нет. Его перу принадлежат замечательные портреты, ныне известные каждому. Например, портрет Александра Пушкина, изображённого закрытым от проблем, нечто обдумывающим, со статуей музы за левым плечом.

Рассмотрение человеческой жизни требует основательного подхода. Паустовский не располагал для того необходимым желанием или временем. Довольно кратко, о многом умалчивая, затронув самое важное, Константин создал необходимое представление о художнике, более обвиняя царский режим в гибели таланта, должного трудиться на славу Отечества до глубокой старости, но никак не погружаясь в депрессию, утрачивая желание существовать.

Именно с осуждения Николая I Константин начинает жизнеописание Ореста Кипренского. Вне пределов России умер русский талант, ценимый повсеместно, кроме родного ему государства. Не сумев реализовать потенциал, сей художник утратил интерес и к российскому обществу. Принявший его с восторгом Париж и Рим, как известно, в последние годы жизни Ореста сочтут его едва ли не персоной нон грата. Осталось сожалеть о безвременной кончине, случившейся неожиданно рано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Паустовский проявил чуткость к происходящим в мире переменам. Его взволновал рост напряжения в Испании, ознаменовавшийся боевыми действиями, принявшими вид гражданской войны. Как об этом рассказать советскому читателю? В памяти продолжали жить воспоминания о подобной борьбе на территории России. Константин предложил обратить взоры на небо. Какая разница, что происходит на планете, когда безбрежные космические пространства при постоянном возмущении сохраняют спокойствие. Один бунт сменит другой, чтобы вылиться в очередной бунт, недовольный прежде свершившимся. Человечеству остаётся всё это регистрировать и продолжать жить. Однако, кривая человеческих страданий с каждым разом становится всё выше.

Люди постоянно смотрят на небо, отворачиваясь от себе подобных. Совершаются новые открытия, побуждающие к радости. Они не замечают, как обстоятельства оборачиваются против них же. При этом получается так, что все всё прекрасно понимают, находя тому подтверждения. Но проще сидеть в обсерватории, уставившись в одну точку, отмечая передвижения далёких звёзд, нежели потрудиться обратить внимание на сотрясаемые от ударов стены. Почему-то не думают такие астрономы, что если не сегодня, тогда завтра, здание их мироздания обрушится на них же.

Одному из действующих лиц «Созвездия гончих псов» дан сейсмограф. Он сам его изобрёл. Он отмечает на нём малопонятные изменения. Ничего не предвещает беды, тогда как сейсмограф всё чаще отмечает происходящие где-то взрывы. Упавшая на землю бомба — тому причина. Разрушение дома приводит к отклонению стрелки сейсмографа. Убийство человека добавляет мельчайший штрих к общей картине, отражающейся в показаниях сейсмографа. Учёным остаётся фиксировать работу, придумывая всевозможные объяснения, кроме наиболее объективных. И оказывается, что вскоре начинают сотрясаться и стены обсерватории, подвергаемые ударам извне.

Нельзя отказываться внимать происходящим с человеком событиям. Любое молчание и игнорирование — предвестник будущих потрясений. Вместо действительно важных забот, люди тонут в мнимых предпочтениях. Они объявляют высокую стоимость предметам искусства, тогда как им в действительности нет никакой цены. Зачем ценить картины Веласкеса, обречённые на уничтожение. Как и тот же жемчуг, склонную к старению и умиранию роскошь. Об ином должен заботиться человек. Не о благополучии предметов, нужно задуматься о людях, оценивая их выше всяких ценностей. Не представителям человечества погибать в борьбе чьих-то идеалов, существующих ещё меньше времени, чем жизнь одного человека. Пусть лучше гибнут картины и жемчуг, они всё равно примут неизбежно им полагающееся.

Утверждения — такое же временное явление. Вчера думали иначе, нежели сегодня, а завтра не поймут мыслящегося некогда прежде. Но общее стремление человека к справедливости всё равно остаётся неизменным. Хорошо бы именно на это обращать внимание, когда ничего не предвещает грозы. Герои Паустовского слишком поздно придут к пониманию необходимости предотвращать. Их окружат и заставят принять печальный для них конец. Поздно объединять усилия для борьбы, не сумев раньше предугадать должное произойти. А ведь всё всегда идёт по одному и тому же пути, постоянно повторяясь.

Говорят, по звёздам можно гадать. Только зачем? Достаточно обернуться назад, как предстоящее окажется легко читаемым. Не нужны для того телескоп и карта звёздного неба. С той же лёгкостью угадываются ожидаемые волнения в обществе, почему-то остающиеся без внимания. Человеку пора прекратить думать наперёд, не озаботившись чаяниями сегодня живущих. Не когда-то там — действовать нужно уже сейчас. Но ничего подобного не произойдёт. Для принятия решительных мер должны пойти трещины по стенам собственного дома.

Интересно, кого понимал под астрономом и обсерваторией Паустовский? Он явно не подразумевал Испанию.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пропитавшись жаркими речами рабочих, найдя в их устремлениях положительный задор, Паустовский подпал под согласие с бытовавшим тогда в стране подъёмом самосознания. Начало тридцатых годов XX века — время преображения, подобное короткому пробуждению перед погружением в бездну. Осознав жизнь и метания Шарля Лонсевиля, Константин должен был проникнуться ещё и обстоятельствами близкого прошлого. Речь пойдёт об иностранной интервенции на севере России. Там, в омываемых водами океана землях, развернулся фронт, разделив красных и белых полосой отчуждения в виде вмешательства в происходящее американских вооружённых сил. Кажется, прежде не было такого, чтобы русский шёл на русского, пропитанный гневом за собственное унижение. А ведь так и случилось в 1919 году, когда части белых устали от свинского к ним отношения американцев и согласились обрушить удар на прежнего союзника.

Обелять американцев не приходится. Вели себя они распутно и не собирались совершать человеческих поступков. Всё, что понял Паустовский, так это желание пришедших извне крушить и сокрушать. Без различия, с кем предстоит бороться. Американцы могли бросить гранату в безвинную девочку, находя в том своеобразное удовлетворение противных разуму желаний. Плоть человека стала разменным товаром, где удовольствие покупалось ценой чужого существования. Могли ли с подобным мириться представители белого движения? Пусть красная пропаганда рисует их такими же извергами, однако не настолько, чтобы убивать потехи ради.

Читателю будет представлен Фёдор Гущин — боец, матрос, сигнальщик. Он, опутанный представлениями белых, пропитанный гневом к американцам, склоняющийся перейти на сторону красных, вымолит право выступить против прежних убеждений. Не нужна ему Россия, если над нею раскроет крылья американский орёл, приведённый в сердце страны монархистами. Достаточно одной невинной жертвы, раскрывшей глаза на действительность. Потому Гущин добьётся желаемого и пойдёт убивать, но уже белых и американцев. Легко сломленный, он быстро падёт, забывший о необходимости отстаивать представления, которым дал клятвенное обещание быть всегда верным.

Такую историю требовалось рассказывать с жаром на устах, добавляя в текст идеологию. Не кто-то, а сами белые добровольно согласились влиться в ряды красных, поскольку разочаровались и не имели желания продолжать подобное терпеть. Не абы из-за какой причины, их всего лишь возмутило незначительное происшествие, случающееся на войне постоянно. Девочку могли убить не специально, случай направил гранату в её сторону. Остальное никого не интересовало. Паустовский о том и не рассказывал. Обид хватало за многое, но «Озёрный фронт» касается единственной, словно рождённой для поддержания нужного духа среди людей. Американцы и раньше не способствовали успеху дел у партнёров, значит и теперь не стоит ждать от них человеческих поступков. А ежели ещё и приходят к тебе домой с целью развлечься, быть им сведёнными в могилу.

Читателю придётся проникнуться рассказанной Константином историей. Не всё в ней сказано к месту. Картина повествования постоянно разваливается и её не представлялось возможным собрать обратно. Каждый раз читатель возвращается на место, где лежит труп девочки, пострадавшей от брошенной в её сторону гранаты. Можно простить американцев и действовать с ними заодно, переступая через тела убитых. А можно возмутиться и попросить сменить облик зверя на человеческий. Паустовский постарается это сделать, частично разобравшись в произошедшем. Но человек так устроен, что он постоянно прокручивает в голове некогда шокировавшие его обстоятельства. Как не оправдывай и не ищи требуемых для того слов — перебороть совесть не сможешь. Нужно закрыть глаза и больше их не открывать, иначе не получится успокоиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Советское государство побуждало мыслить определённым образом. Прибыв в Петрозаводск для изучения истории Онежского завода, Паустовский узнал несколько историй, его заинтересовавших. Первой из них стали свидетельства о пленном французе Шарле Лонсевиле, отливавшем для нужд России всё, что от него требовали, от кандалов и бюстов до ядер и пушек. Глубоко несчастный человек, пропитанный европейским духом вседозволенности, он оказался зажат в тесные рамки необходимости следовать указаниям, отчего возненавидел государство Александра I, глубоко страдая от невозможности открыто выражать мысли. За попытку изучения бунтов заводских крестьян, он был приговорён к вечному заключению в Шлиссельбурге. И получилось так, что не француз предстал перед читателем, а прообраз красного пролетария, пусть его мысли и расходились с должным быть ему свойственным мировоззрением.

Шарля возмущало многое. Во-первых, рабочих в России пороли. Во-вторых, пороли иностранных специалистов. В-третьих, за проступок могли выпороть и его. Причём пороли обоснованно за халатное отношение к труду и за расхлябанность на производстве. И как не пороть, когда пушка, отлитая специально к визиту царя, при нём же лопнула, не выдержав пробных испытаний. Такое положение дел не нравилось Лонсевилю, винил он напрямую Александра I, не сумевшего создать необходимые условия для труда. К тому же, приходится недоумевать, каким образом Россия одолела армию Наполеона? Ежели она настолько прогнила изнутри.

Повесть о Шарле позволила Константину раскрыть историю завода, основанного ещё при Петре I. Упор делался на самосознание крестьян, обязанных трудиться в невыносимых условиях. Да, их постоянно пороли, как уже известно читателю, но сами условия оказывались невыносимыми. Вместо благоприятной атмосферы для радостного осознания нужности проделываемой работы, крестьяне подвергались худшему из возможных отношению. Разумеется, бунты не заставили себя ждать. Однако, о том упоминать не позволялось, тем более к тому же побуждать нынешних рабочих завода.

Добрых слов читатель не найдёт. Ему показан страдающий человек, волей судьбы брошенный в России с обмороженными ногами. Он будто пленный, но всё-таки опасный представитель с революционными мыслями. Зачем его понадобилось использовать, когда профессиональные качества литейщика пушек толком не пригодились? А за свойственное душе отстаивание справедливости, к нему же стали предъявлять претензии. Нам не узнать, как Шарль вёл себя на допросах. Но ясно, что он умер незадолго до того, как пришло распоряжение о его вечном заключении в тюрьму. И это несмотря на то, что Лонсевиля в России ничего не интересовало, он постоянно просился позволить покинуть страну и уехать домой во Францию. В любом случае, о чём-то Паустовский недоговаривал, если вообще сам знал подробности тех лет.

К любому режиму всегда есть и будут претензии. Царский режим не любили — такое вполне допускается. До Паустовского о трудностях рабочих писал Куприн, лично наблюдавший нечеловеческие условия труда на шахтах. Константин сообщал информацию с чужих слов, передававшихся из уст в уста на протяжении ряда поколений. Неудивительно осознавать, почему чьё-то былое приняло вид красной пропаганды. Другой вопрос, зачем это понадобилось Паустовскому, чьи порывы настроились на совершенно другой лад, временно вынужденные перестроиться на адаптацию чужих рассказов под собственное их изложение.

Читатель понимает важность сообщённой ему информации. Но не понимает, для какой цели понадобилось использовать историю человека, жившего чуждыми России убеждениями и видевшим происходящее согласно личным представлениям о должном быть. Как-то так получилось, что Лонсевиль оказался близким по духу советскому человеку, стремящемуся точно к тому же. Но отчего-то не получается допустить единство ощущения француза времён Наполеона и советского гражданина времён Сталина.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Предмет изучения медицины естественный — человек, его здоровье, болезни и методы возможного излечения. Ныне кажется, многое медикам известно. Более того, ничего существенно не меняется, оставаясь на прежнем уровне. Причина того в методах исследований, крайне медленно внедряемых в практику. Потому допустимо читать монографии прежних десятилетий, находя в них подтверждение нынешним знаниям, словно ничего на самом деле не поменялось. Коренной перелом в понимании случается только при внедрении новых технологий. Тот же инфаркт миокарда, бывший неизвестным до начала XX века, теперь породил столько фобий, что трудно понять, почему такого грозного заболевания не опасались раньше, приписывая его симптомы чему угодно, кроме сердечной патологии. Вместе с тем, осознание риска умереть от инфаркта миокарда, буквально сводит пациентов с ума, заставляя их видеть в любом проявлении дискомфорта в области груди — грозный признак неминуемой смерти. В действительности существует множество причин, из-за чего возникает боль, порою никак не связанная ни с сердцем, ни с органами дыхания и даже не с позвоночником.

Разбираясь в проблеме, коллектив авторов, среди которых Андрей Воробьёв, Таисия Шишкова и Инна Коломойцева, постарались широко разобраться в вопросе, насколько оправданы опасения медиков и пациентов, будто бы обоснованно принимающих часть симптомов за острые коронарные нарушения, тогда как в действительности нет причин для беспокойства. Кого же стоит во всём винить, заранее понимая, насколько губительна гипердиагностика: важный в медицине инструмент, побуждающий лечить возможное грозное заболевание, не обращая внимания на остальное. Ведь действительно, кто может заподозрить вину в наступление климакса и сам климакс? И так ли стоит смеяться при словах врачей, рассуждающих с полной серьёзностью о старении организма? В том-то и дело, что оказывая агрессивное воздействие на организм применением лекарственных препаратов, препятствующих тромбообразованию, и наркотических анальгетиков — всего лишь оправдание медицинского закона, согласно которому из двух зол нужно выбирать меньшее. На деле же всё может протекать в рамках свойственных для человека реакций.

К такому выводу коллектив авторов успеет подвести читателя. Сперва предстоит разобраться со всем известными причинами, приводящими к боли в грудной клетке. Разумеется, чаще всего она возникает вследствие недостатка сердца в кислороде (стенокардия, она же «грудная жаба») и от патологий позвоночника (остеохондроз и всё с ним связанное). Источником первоначальной боли может быть брюшная полость, а то и непосредственно лёгкие, плевра и средостение. Хронический тонзиллит способен причинять аналогичный дискомфорт. О последствиях приёма алкоголя говорить не приходится. Впрочем, боль в грудной клетке может возникать непосредственно из-за различных сердечных заболеваний, не столь опасных в плане летальности. Болеть может и у юного человека, чей организм растёт неравномерно. Бывает и так, что необходимо говорить о кардиофобии: и от неё действительно можно умереть, если сильно верить в наличие патологических процессов в сердце, будь оно хоть в здоровом состоянии.

И всё же коллектив авторов интересует прежде проблема дисгормональных нарушений. Это не у каждого пациента уложится в голове. Не всякий поверит, будто боль в сердце, проявление патологии на электрокардиограмме — не грозные признаки, а естественный процесс, должный нормализоваться, если пациент станет принимать прописанные врачом медицинские препараты, направленные на излечение от совершенно иных проблем со здоровьем. Осталось самим медикам понять, как правильно подходить к лечению подобных пациентов. Но как не думай о благе, прежде всего нужно убедиться в действительном отсутствии того же инфаркта миокарда, для чего сперва приняться за его лечение — без различия, есть он по факту или под его мнимым прикрытием находится другое заболевание. Главное спасти человеку жизнь, к каким бы нарушениям его здоровья это не привело.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«История пустой души» продолжается. Страна уподобилась беспокойному рою, потерявшему понимание ей требуемых перемен. Усилилось подполье, расцвела агитация за новую жизнь, открыто возводились баррикады. Пролитой крови в 1905 году показалось мало, требовалось большее количество жертв. Социальное напряжение всегда снималось с помощью войны, но начало XX века заставило иначе посмотреть на сей постулат разрешения внутреннего кризиса. Теперь конфликты между государствами усугубляли и без того тяжёлое положение, побуждая людей негодовать и приближать конец допустивших кровопролитие властей. Будь Горький Тургеневым, Самгин давно бы выделился среди революционеров и получил пулю в голову, но Клим Самгин пуст — он не меняется, оставаясь созерцателем.

Революции обязательно быть. За чашкой горячего напитка или за стаканом напитка алкогольного, в компании знакомых или в толпе неизвестных лиц, имея собственное мнение, каждый житель империи выражал мысли, не опасаясь последствий. Власть уже поняла — ситуация требует применения крутых мер. Проблема в том, что крутые меры приведут к большему озлоблению и усилению брожения в обществе. Требовалось хватать людей с опасными мыслями, бросать их в тюрьмы или отправлять в ссылку. Так власть делала задолго до возникновения действительных предпосылок к угрозе существования монархии. Теперь народ настроился серьёзно повергнуть тысячелетний уклад во прах, отказавшись от власти единоличных правителей, заменив их выборными представителями. Но мало кто предполагал, что так действительно произойдёт. Это казалось невозможным.

Самгин созерцал, пока Горький писал о происходивших в стране событиях. Получалось так, будто главный герой едет в поезде, который грабит группа неизвестных лиц. Не потеряв ничего, он оказался среди тех, кто подвергся ограблению. То нападение никто не сумел пресечь, не прилагая к тому усилий, покуда не стало известным о произошедшем. Может сложиться мнение, будто Горький заглянул в будущее, аллегорически описав ожидающие империю перемены. Тогда тоже будет ограблен поезд, падёт охраняющий груз человек и грабители удалятся с наживой, сделав чужое своим, убедив всех в необходимости совершённого ими поступка, должного обернуться для ехавших в поезде благом. Действительно, лучше пусть кто-то грабит железнодорожный состав, не причиняя никому вреда. Грабили ведь поезд, а не людей, пускай ограбленными оказались как раз люди, а не поезд.

Не получалось жить в России, оставаясь безучастным. Хоть никого не трогай, тебя обязательно задевают и мешают спокойно жить. Клим Самгин найдёт единственный возможный выход — ему поможет созерцание иного уровня, возможное вне пределов беспокойной страны. Таким образом получилось, что Горький передал Климу собственный опыт, отправив его в странствия, извне осознавать происходящее, наблюдая за ним издалека. Много лучше стать очевидцем, усваивая информацию о переменах из третьих рук, нежели осознавать происходящее и всё равно получать сведения из тех же третьих рук, ежели не желаешь активно участвовать в важных для каждого событиях.

Думается, Горький желал говорить полнее. Ему не хватало слов, за которые ему не воздастся властями советского государства. Осторожность требовалась во всём, и Горький её придерживался. Позволь он Самгину вести революционную деятельность, значит пришлось бы описывать конкретные ситуации, отражать определённый ход мыслей, должный соответствовать ожиданиям населявших Советский Союз людей. Если нет, тогда требовалось иначе описывать прошлое, извращая его в угоду требованиям. Потому и созерцает Клим Самгин, не вмешиваясь в происходящее. Накал страстей увеличился многократно, чтобы продолжать внимать переменам изнутри. Даже далёкий от политики и общественной жизни человек должен был принимать в происходящем участие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый роман начинается с рассказа. Приступая к написанию, автор ещё до конца не уверен, о чём он будет излагать дальше. С годами навык нарабатывается, позволяя из ничего создавать многостраничные произведения. У Булгакова подобного опыта не было. Прежде он писал повести, даже «Белую гвардию», ставшую плодом воспоминаний о минувших днях, но чтобы с нуля, не имея основы, подарить миру самобытное творение крупной формы — такого Михаил ещё не создавал. Брать во внимание фантастические повести не стоит, хотя они и являются превосходными образцами человеческой мысли. В романе необходим больший охват, затрагивающий разные аспекты бытия. Стремясь создать оное, Булгаков не нашёл ничего лучше, как обратиться к банальному сюжету о сделке с дьяволом. В действительности произведение «Мастер и Маргарита» родилось из аферы Воланда, превращавшего бумагу в деньги и наоборот.

Черновые варианты принято разделять. Их даже нельзя назвать вариантами, так как они являются пробными версиями чего-то большего, пока ещё не имевшего конечного вида. Не мог Михаил представить, как ему удастся объединить написанные им тексты. Каким образом «Чёрный маг» (он же «Первая тетрадь») найдёт в будущем соприкосновения с «Копытом инженера» (он же «Вторая тетрадь»)? Дав представление о деятельности Воланда, причудах кота Бегемота и об отлетевшей голове, Булгаков переключился на беседу между Понтием Пилатом и Иешуа, сосредоточившись на головной боли первого и сомнении в психической полноценности второго, где ключ к разгадке должен быть извлечён из разума потерявших рассудок жрецов. Михаил рассказал, почему Иешуа должен был быть помилован — ожидалась Пасха: любимый праздник кесаря. Нужно решить, кто достоин свободы: жестокий убийца Варраван или проповедник милосердия Га-Ноцри.

«Вторая тетрадь» отличалась многоплановостью. Её содержание касается не только прошлого, но и настоящего. Историческое отступление служит почвой для другого события, мало как связанного с человеческой глупостью, имевшей место быть почти две тысячи лет назад. Лица прошлого сходятся вокруг ожидаемого эпизода гибели Берлиоза, должного стать жертвой разлитого масла, вследствие чего лишится головы. Причём среди беседующих находится и сам Берлиоз, имеющий важные дела, вследствие чего вынужден спешить. Как известно, данная спешка будет стоить ему жизни.

В каком направлении Булгаков планировал продвигать сюжет? Соединив афериста Воланда со сказанием о казни Иешуа, он оказывался вынужден задуматься об ещё одной фантастической повести. Не зря «Вторая тетрадь» прозывается «Копытом инженера» и имеет ещё одно название «Евангелие от Воланда». Могло произойти смещение реальности, либо иметь место временная коллизия, позволяющая заглядывать вперёд или назад. Загадок вполне достаточно, чтобы желать на основе этого создать нечто удивительное и прекрасное, о чём будут говорить будущие поколения. Осталось надеяться, что представления Михаила будут грамотно собраны в качестве единого произведения.

Появление Мастера и Маргариты стоит отнести к «Третьей тетради» (она же «Полёт Воланда»), законченной в 1931 году. Булгаков желал найти силы, дабы придать роману окончательные черты, что у него не получалось. Он взывал к Богу, уповая на его волю, уже не надеясь на явление дьявола с договором, не имея желания и заканчивать мучения насильственным способом. Приходилось творить для себя, осталось найти необходимые слова. Надеяться на помощь более не приходилось. Всё оказывалось в руках самого Михаила. Если не роман, тогда фрагменты из него найдут применение в других произведениях, либо когда-нибудь окажутся слитыми в единый текстовый массив, чтобы так и остаться, ибо иного не дано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Об обиде напиши. Расскажи, никого не жалея. Покажи, сколько злости в тебе. Об этом поведай миру в строках, прозою боль отразив. И отправь то письмо, пусть читают его: знать будут они. И поймут тогда, как тяжело жилось в прежние годы. Станет ясно, сколько сил было вложено в наполнение страниц пустотой. Лишь мечта грела, не давая остыть, побуждая думать о писательском мастерстве. Та мечта — создать роман, должный быть интересным, обсуждаемым и показывающим талант сочинителя. Такой был написан, сгинув однажды, сожжённый, бережно в душе хранимый последующие годы. Так рождалось нечто, о чём сказано тайному другу, дабы уверился он в твёрдом намерении, проявил сочувствие, которого так от него добивался Булгаков.

Мечты останутся мечтами. Создавать роман получается по ночам, тогда как днём — набившие оскомину фельетоны. Зачем они нужны, ежели интересны малому кругу людей, а в действительности нужды в них никакой нет. Кто бы ещё следил за содержанием фельетонов. Не доверять же редактуре от сатаны, взращенной в казематах собственного скудоумия, воображающего представление о литературном творчестве, исходя из невразумительных принципов. Творец должен творить, а не тварничать, ибо не следует кому-либо угождать, ведь не то он выбрал ремесло, чтобы прогибаться под требования. Если возникают преграды, стоит заявить о праве на личное мнение и продолжать творить, но ощущая чувство голода, пребывая в холоде и лишившись уверенности в завтрашнем дне. Творца толкают на сделку с тёмными силами. Может зло оценит порывы души, решив заключить соглашение.

Никак не обойтись без тёмных сил. Осталось взывать к ним, отказываясь от всего светлого, устав от окружающей серости. Писать и не находить понимания, сталкиваться с цензурой и лишаться всего, не имея возможности пробиться через возводимые преграды. Как иначе добиться публикации произведений, если никто не соглашается их рассматривать? Просят писать на заказ, причём возвышенно, к тому же на темы, о которых Михаил имел смутное представление. Не мог он говорить в возвышенных тонах о радости по поводу свершившейся революции, не мог и разбираться в буднях французского министра, ибо не желал, не умел и считал невозможным. Осталось воспользоваться пистолетом, повторив всё, о чём имел смелость рассуждать в «Беге». И тогда в дверь постучала сущность, способная воздать по заслугам и осуществить желаемое, требуя малое, должное и без того достаться ей, стоит оказаться погружённым в объятия смерти.

Реальность путалась с вымыслом. Булгаков уже приступил к работе над романом, не зная, как о нём сообщить. Сперва он написал «Тайному другу». Не дав твёрдого представления — письмо это или художественное произведение, правда в нём содержится или вымысел, о себе он сказывал или делился изводящими его сомнениями. Роман будто бы писался, но постоянно становился недоступным в силу разных причин. Он мог попасть в руки бесчестного книгопродавца, растворяющегося в безвестности, а мог быть взятым на рассмотрение и всё равно оставаясь без публикации. Надежда на тёмные силы не оправдывалась, даже они оказывались лишёнными способности довести дело до конца.

Со всем приходилось соглашаться. Михаил вычёркивал слова и предложения, переписывал страницы и главы, сохраняя надежду на наступление перемен. Теперь-то роману быть, ибо дьявол стоит у него за спиной, направляя к нужным людям, готовым помочь. Только оказалось недостаточным иметь надежду на реализацию мечты, поскольку не дано тёмным силам стать выше советской действительности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стояние на прежних позициях! Никому не уступать, продолжая отражать определённую точку зрения, вступающую в противоречие с нуждами Советского государства. Имея талант рассказчика, Булгаков не собирался сходить с обозначенных позиций. Он продолжал думать о судьбе проигравших гражданскую войну, предлагая считать представителей белого движения за оказавшихся вне интересов нового поколения населяющих Россию людей. Надо ли говорить, насколько Михаил стал противен, чем вызвал гнев в высших политических кругах. Приходится признать пьесу «Бег» последней точкой, заставившей вскипеть партийное руководство и лично Иосифа Сталина, не собиравшегося далее терпеть вольнодумство Булгакова. «Бег» попал под запрет, а вместе с ним и многое из того, что несколько лет назад не вызывало нареканий.

Обидное для Михаила заключается в желании говорить об интересах, причём на прежнем языке драматургии, далёком от понимания масс. Разбитая на восемь снов, пьеса обрела вид кошмарного явления, запутанного и излишне сложного, чтобы о нём хоть как-то судить. Проблема усугублялась способностью каждого человека находить в непонятном нечто понятное, способное послужить опорой для разноса или поиска скрытого смысла. Самого факта участия белых среди действующих лиц оказывалось достаточно, чтобы обвинить автора во всех грехах, вплоть до сочувствия силам противника.

Непонятно, почему Булгаков продолжал упорно противиться случившимся в государстве переменам. Оно может стать яснее, старайся скрупулёзно разбираться в обилии различных редакций пьес, имеющих собственные нюансы, интересные сугубо исследователям творчества, тогда как то не имеет значения для анализа творческого наследия, рассматриваемого независимо от мимолётных мгновений. Важен сам факт сопротивления потребностям страны, где самосознание людей нуждалось в героизации имеющегося настоящего через превозношение достигнутого за счёт гражданской войны нового состояния. Михаил к тому не склонялся, чем усугублял собственное положение.

Понятно, сказать громко и открыто о своих убеждениях он не имел возможности. Приговор мог быть скор — творить в создавшихся условиях было бы вообще невозможно. Кто бы не защищал Михаила, какие бы не использовались ресурсы, но открыто вставать на горло режиму и взывать к сочувствую по погубленным им душам — считалось неправильным.

Остаётся думать, что именно потому пьеса «Бег» состоит из снов. Как известно, сновидение — бред ума, возникающий вне воли и лишённый логического объяснения. Разбираться в том явлении умеют лишь психиатры и шарлатаны, так и не умея придти к объяснению, почему содержание снов должно говорить о чём-то определённом. Михаила то не спасало. Вновь видеть на сцене пьесу от Булгакова становилось опасным для театров. Будь «Бег» последовательным и разъясняющим нечто определённое, тогда говорить было бы легче, но погружение в сны не несло ничего, кроме ожидающих Михаила затруднений.

Осталось застрелиться! Понимал ли Михаил, в каком тупике находился сам? Он внутренне осознавал: идти некуда. Отечество утеряно, служить новой власти и создавать нетленные произведения для прославления Советского государства нет желания. Булгаков стал жертвой обстоятельств, лишённый зрительской и читательской аудитории. Писать в ящик стола он не мог, так как нуждался в деньгах для обеспечения минимальных нужд. Он бы и писал, о чём обязательно начнёт задумываться, творя близкое сердцу и далёкое от всех, кому он пожелал бы то показать.

Возникла почти непреодолимая стена. Михаил её преодолеет и сумеет справиться с временными трудностями. Пока он ещё не понимал бессмысленность борьбы за идеалы утративших надежду на будущее людей. Неспроста он самолично позволил им опускать руки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В поисках сюжета для ещё одной пьесы Булгаков обратился к ранее им написанному «Багровому острову». Может не каждый читатель имел возможность ознакомиться с текстом данного произведения, и совсем уж редкий читатель разглядел эзопов язык автора, сочтя всё написанное за вымысел. Для пьесы было предложено прямо посмотреть на изложение событий по падению Российской Империи и создании вместо неё Советского государства. Не требовалось обладать обширными познаниями в истории, дабы увидеть императора в погибшем при извержении вулкана вожде, как и гадать над личностью фигуры, призывавшей выполнять обязанности перед иностранными партнёрами, а после способствовавшего привлечению интервентов. Совпадения оказывались не случайными — они поданы в таком виде специально.

Пьеса «Багровый остров» включает в себя момент непосредственной подготовки к постановке и следующее за ним раскрытие авторской задумки. Режиссёру будет предложено поставить на сцене произведение, где сойдутся аллегорически представленные красные и белые. Ситуация усугубится пониманием смерти вождя, согласившегося поставлять англичанам жемчуг, заранее получив за него полную плату. Как теперь быть туземцам? Те денежные средства исчезли, а поставлять жемчуг всё равно необходимо. Народ приходит в возмущение и заявляет о праве не исполнять обязательства прежнего вождя, что усугубляет ситуацию и приводит к росту напряжения.

В отличии от оригинального произведения, пьеса не могла воплотить измышленные ранее представления о событиях прошлых лет, но являлась ярким примером иносказания, без использования лишних для сюжета событий. Как помнит читатель, Багровый остров расцветёт и даст достойный ответ империалистическим державам, тогда как теперь представлять пьесу законченным произведением не требовалось. Зритель хорошо понимал, к чему приведёт народное возмущение, как разрушенная извержением вулкана страна встанет на ноги и найдёт силы для достойного ответа. Не допуская перегибов, не идеализируя и обойдя вниманием фантастические варианты развития событий, Булгаков только и подведёт зрителя к осознанию должного случиться, не прибегая к излишнему пафосу, к которому прежде склонялся.

Пьеса не могла обойтись без встроенной в неё другой пьесы. Какой читатель или зритель способен понять замысел автора, если ему об этом не рассказать? Кроме рассуждений о прочитанном или увиденном не возникнет иных мыслей. Поэтому-то Булгаков сразу сообщает, к чему им задумана малопонятная история про некий остров, скорее напоминающая сказку из чьей-то чужой жизни. Дав же наглядное представление об аллегории, он пробудил требуемый ему интерес.

Боялся ли ранее Михаил говорить открыто? Создание фельетонов — это художественная деятельность, о которой мало кто мог знать. Теперь приходилось говорить о вещах более серьёзных, поскольку посещали театральные представления и первые лица государства. Проявлять к ним интерес мог и Иосиф Сталин. Логично представить, каким могло быть отношение к входящему в жанр драматургии писателю, путь которого начался с обеления белого движения и вмешательства в болезненный вопрос нехватки квадратных метров для нуждающихся в жилье. Теперь ставилась пьеса — практически историческая, где снова не нашлось места красным, если не говорить о советском народе в общем.

Будущее творчества Булгакова становилось всё более туманным. Нельзя было представить, в какую сторону он продолжит движение. Неужели в прежней мере станет ворошить ранее написанные произведения, создавая на их основе пьесы для театра? В таком случае имелось достаточное количество материала, требовался бы он хоть кому-нибудь в таковом объёме. Михаил продолжит искать ему необходимое, но спокойный ритм скажется на плодотворности. Теперь придётся добиваться количества самого текста, делая это в ущерб смысловому наполнению.

Автор: Константин Трунин

» Read more