Метка: литература россии

Читатель порою смотрит на пьесы Островского, и не может понять, каким собственно образом жили люди во второй половине XIX века? Они постоянно в мыслях о необходимости поправить положение. Только вот все заботы сводятся к важности получить богатое наследство, либо выгодно жениться. Других забот у действующих лиц, как правило, не случается. Кто из них уходил со сцены, говоря, будто ему пора пойти озаботиться улучшением благосостояния посредством каких-либо действий? Наоборот, только и внимаешь желанию разузнать о ком-то, у кого имеется богатое наследство. При этом не имеет значения, кто прежде владел тем имуществом или деньгами. Таких среди действующих лиц словно и не сыскать. Каждое действующее лицо обязательно разживается состоянием, поскольку по другой причине им нет необходимости продолжать находиться на сцене. Но вот Островский подвёл рассуждения к логически возникшей сентенции — порою надо жить честно, добиваясь благосостояния собственными действиями. А ежели этого всё равно не получается, то хотя бы не гнаться за чужим богатством.

Как тяжело жилось в ту суровую пору. Подобного рода сюжеты ведь не один Островский измышлял. Берёшь прочие художественные произведения, видишь нечто схожее. Впрочем, нет смысла говорить об особенностях построения литературного повествования. Автором задаётся ситуация, заставляющая о многих деталях умалчивать. Пусть оно так и остаётся. Гораздо лучше внимать дрязгам на однотипные темы, внимая действию по существу, нежели у прочих драматургов — скучая в большей части повествовательных отступлений. Читатель лишь сделает вывод, насколько Россия царя Николая оставалась практически неизменной, невзирая на проводимые его сыном реформы. Или Островский не хотел обострения на театральной сцене, привнося революционные порывы настоящего, предпочитая уходить мыслями в литературные традиции хотя бы того же Николая Полевого, или Фаддея Булгарина.

Суть пьесы «Трудовой хлеб» проста — есть девушка с хорошим приданым, которое она должна передать будущему мужу. Зная об этом, кто не станет набиваться ей в супруги? И зная об этом, кто же её так просто отдаст за первого встречного? Необходимо на протяжении четырёх действий много и усиленно об этом рассуждать, чаще в беседах двух действующих лиц. Островский почему-то всё чаще предпочитал избегать большего количества присутствующих на сцене. Он постепенно сообщал информацию читателю посредством таких диалогов, подводя к следующему.

Занимательно выходит наблюдать, когда некоторые действующие лица предлагают особого рода условия. Например, вы мне обещанное вам приданое, я вам тогда двадцать процентов годовых буду после выплачивать. Именно таким образом выглядит одно из рациональных предложений. Отчего-то жизнь строилась на необходимости искать лучшие из возможных средств для пополнения капитала. При этом необходимо проявлять бдительность, вдруг станет известно о невесте с большим количеством приданого. Читателю есть о чём задуматься.

Допустим, капитал постоянно переходит по наследству. При его получении имущество продаётся, денежные средства тратятся. В какой момент должно было наступить полное оскудение? При столь яростном желании тратить накопленное другими, не прибавляя впоследствии от себя, однажды нечего останется давать в приданое или оставлять в качестве наследства. Только о таком читатель продолжает думать, внимая развитию похожего сюжета в очередной пьесе Островского. Немудрено, почему в этот самый момент сам Александр Островский внёс ясность, представив примерно аналогичное развитие действия, превратив ожидание богатого приданого в пустое обещание. Что оставалось делать? Только развести руками, продолжая жить при имеющихся условиях. Но читатель всё же понимает — не всегда и не везде имеются возможности к обеспечению себя трудовым хлебом. Оттого и становится тяжело, учитывая обречённость людей, не имевших условий для иного существования.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Островского попросили написать пьесу-феерию. Ничего лучше, чем взяться за адаптацию им узнанного сюжета про Снегурку он не придумал. Но каким образом обставить сюжет о девушке, созданной из снега? Несмотря на природу своего происхождения, Снегурочке полагалось испытывать желания, свойственные человеку. Вполне очевидно, такие побуждения всегда становятся гибельными. Только кем являлась Снегурочка в действительности? Это образ из представлений славянских народов. Порождение ли она особенности восприятия неурожайных периодов, вызванных поздним наступлением весны, либо своеобразное осмысление застилавшей атмосферу вулканической пыли, особого значения не имеет. Главное требовалось понять, что Островский создал пятнадцатилетний период ослабления солнечной активности, вследствие чего людям приходилось испытывать страдания. Виновный такого будет найден — им окажется Снегурочка. И так как окончание зимы с давних пор связывают с необходимостью сжигания чучела, нечто подобное Александр решил воплотить в том числе и на театральной сцене.

Действие должно происходить давным-давно, где-нибудь в неизвестном месте. Там жили люди под властью мудрого правителя. Вне зависимости от этого, Островский поместил в сюжет силы гораздо высшие — непосредственно образы зимы и весны, в том числе их дочку — Снегурочку. Зима — это Мороз, мужское начало. Весна — начало женское. Возникает конфликт рационального и иррационального — должного быть и отчего бы не быть по-другому. Зима считает необходимым беречь Снегурочку, поскольку среди людей её настигнет кара Ярило-солнца. Весне кажется иначе — Снегурочка достаточно выросла, чтобы испытать так ею требуемое любовное чувство. Как часто в жизни случается — иррациональное торжествует над рациональным, невзирая на обязательно должные случиться последствия.

Что происходит среди людей? Снегурочка подлинно прекрасна. Она пленяет умы и сердца всех парней в округе. Каждый готов бросить свою девушку, только бы быть со Снегурочкой. Они не пугаются её холодности, наоборот своими действиями распаляя жар внутри Снегурочки. В таких условиях Александр мог реализовывать разные сюжеты. Ничего необычного не случилось. Вследствие череды недоразумений, кому-то предстоит погибнуть, прочие продолжат жить, уже согреваясь под лучами солнца. Тут бы читателю вспомнить некоторые ранние сюжеты пьес Островского, где имел место столь же печальный итог повествования. Однако, «Снегурочка» противопоставлена всему написанному ранее, отличаясь и от сюжетной канвы других пьес. Это сказочный сюжет, лишённый возможности быть привязанным к действительности, кроме желания увидеть нечто стоящее надо всеми, вроде извечно протекающих процессов.

В качестве пьесы-феерии, надо полагать, произведение смотрелось выше всяких похвал. Музыку написал Пётр Ильич Чайковский. Действие на сцене развивалось в антураже древности. Всё отдавало пафосом, словно театральное действие времён Екатерины Великой, будто сам Сумароков снизошёл до сюжетов о Древней Руси, какой мы никогда не знали. Если же вчитываться внимательнее, начинаешь замечать особый строй повествования, заставляя воспринимать содержание в качестве драматического произведения. На глазах развивается подлинная драма человеческого существования, обречённая свестись к погибели из-за скудного ума большей части общества. Вообразить в Снегурочке корень всех бед, отдать её в жертву, воспринять появление солнца за закономерное последствие ими совершённого — дикость на уровне первобытных племён. Впрочем, это чувство останется в людях навсегда.

Не стоит обращать внимания на саму Снегурочку. Она — создание юное, краткий миг перехода зимнего времени в весеннее. Она столь же иррациональна, каковой является сама Весна. В ней нет ничего от логического осмысления происходящего. Её погубят пробуждающиеся в ней чувства. Иного Островский всё равно не мог привнести в повествование. Останется додумать очевидное — каким образом объяснить произошедшее со Снегурочкой детям, продолжающим противиться доводам разума.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

С 1884 года Салтыков был вынужден подвергнуть свой стиль большему иносказанию. Если сказки читатель как-то мог ещё трактовать, то касательно «Пёстрых писем» терялся совершенно. Было понятно, о чём-то Михаил ему пытался сообщить. Но о чём? Понятия того так и не наступит. Да и сам Салтыков не мог найти площадку для публикаций после закрытия «Отечественных записок». Издание «Русские ведомости», куда Михаил отправил первое «пёстрое» письмо, ответило отказом. Согласие пришло только от «Вестника Европы», на страницах которого Михаил в дальнейшем опубликовал последующие письма. Салтыков даже огорчался, насколько принудил себя ограничить в выражении мыслей. Иного ему не оставалось, если он желал добиться публикации.

Первое письмо читатель встретил с воодушевлением. Последовали многочисленные отклики. Только мало кто сумел понять суть написанного. Вроде бы Салтыков должен был говорить о важном. И говорил ли он это? Цензура предпочла сделать вид недопонимания. Салтыков написал нечто загадочное — настолько, что вникнуть в текст не представлялось возможным. Говорить о прочитанном можно в любой степени осмысленности, оставаясь правым или глубоко ошибаясь. Наиболее категоричный читатель вовсе отказывался от чтения такого «пёстрого» письма, с вполне понятной формулировкой: «всё мимо ушей». И такой читатель оказался в преобладающем количестве, учитывая реакцию на последующие письма — её не последовало. Начиная со второго письма Салтыков словно писал ни для кого. Либо люди понимали необходимость молчать, обсуждая прочитанное между собой, или все махнули рукой на иносказательную форму уже непосредственно иносказания.

Как тогда быть Михаилу? Писать прямым текстом он не мог. Его вариант аллегорий на действительность перестали воспринимать. Не встречая отклика, душевное состояние должно было нарушиться. А следом обязательно начнутся проблемы с самочувствием. В этом ли стоит искать объяснение, почему, опубликовав семь писем, Салтыков тяжело заболел. Может Михаил собирался с мыслями. Пытался осмыслить сложившееся положение дел. Как ему заново пробудить интерес у читателя? Спустя год после седьмого письма, Салтыков написал восьмое, теперь уже пронумерованное. Прежние письма писались словно дополняющими одно другое. Но уже девятое письмо станет заключительным. Оставалось подготовить «Пёстрые письма» отдельным изданием, что и было сделано.

Как же читатель должен характеризовать все письма в совокупности? К сожалению, необходимо вникать в текст как можно глубже, так как поверхностное чтение не даёт никакого представления о содержании. Нужно не просто вчитываться, а соотносить с тогда происходившими событиями. Современник Салтыкова может и мог сделать такое соотношение. Как быть с более поздним читателем? Советский читатель мог уже не упомнить особенностей начала царствования Александра III, чтобы делать соответствующие для чтения выводы. Особенно понимая и осторожность самого Салтыкова, чей стиль становился всё более осторожным. Как читателю искать должное его заинтересовать? Гораздо проще обратиться к другим работам писателя, написанным гораздо ярче.

Впереди у Михаила было ещё три года для творчества, оставалось не так много времени для выражения мыслей. Здоровье продолжало ухудшаться. Видел ли Михаил заинтересованность к им делаемому? Отчасти это он понял по реакции на восьмое «пёстрое» письмо, встретившее тёплые отклики. Читатель радовался возвращению Салтыкова, говоря о долгом отсутствии так нужных ему слов. Насколько это было именно так? О том тяжело судить, учитывая сложившуюся обстановку. Да и к чему теперь писать Михаилу, когда всё настолько радикально изменилось в жизни. Он застал борьбу во имя преобразований, теперь наблюдая за её угасанием.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Давайте посмотрим на Антона Павловича Чехова глазами Владимира Ермилова. Что увидел советский литературовед в этом писателе? А увидел он человека, выросшего при тяжёлых условиях. И жизнь он показал человека, жившего тяжёлой судьбой. Изложил всё так, какое представление складывается, когда речь заходит об Антоне Павловиче Чехове. Но что важнее всего? Конечно же, происхождение. Для советских людей нужно показывать людей с происхождением из народа. Негоже искать предков в землях литовских или татарских, каким образом прежде полагалось. Чем ниже происхождение, тем гораздо лучше. Вот у Чехова как раз дед вышел из крепостных, был настолько крепок, что встал на ноги и выкупил всю свою семью. Тут бы читателю не менее крепко задуматься, насколько данная характеристика служила в пользу непосредственно Чехова. Из крепостных — хорошее дело, но сумевшего наладить хозяйство, да ещё и иметь с этого солидный заработок. Значит, дед Чехова был зажиточным? Нет, это определённо не могло его показать с выгодной для Антона Павловича стороны. Таковы уж рассуждения о прошлом. Значит, крепкий хозяйственник к окончанию сороковых годов считался дельным человеком.

Рос Чехов в тяжёлых условиях, как уже было сказано. Пороли будущего писателя нещадно. Может из-за этого здоровье пошатнулось ещё с детских лет. Или не во всём дед был настолько хорошим. Получается, крепко встать на ноги самому — не означает хорошего положения для остальных. Только вот если Чехов впоследствии станет писателем, образование он всё-таки получил порядочное. Писать начал рано — в юношестве. И писал настолько хорошо, что сумел заработать на оплату обучения. То есть, получив изначальное направление к становлению, Антон Павлович грамотно распорядился представленными возможностями. Именно таким образом выходит, если судить по биографическим изысканиям от Ермилова.

А по какой стезе предстояло пойти Чехову? Сам Антон Павлович предпочитал медицину. Насколько оправданным было такое желание? Не сказать, чтобы врачи хорошо жили в Российской империи. Некоторые из них едва сводили концы с концами. Это не учитывая колоссальных физических нагрузок, поскольку дни не были нормированными. Врачей могли поднять среди ночи, не позволяли расслабиться ни на минуту. Врач должен был быть всегда при исполнении. Для некрепкого здоровьем Чехова это могло закончиться трагически. Надо ведь было и литературной работой заниматься. Где же найдёшь силы на всё подобное? К тому же, Ермилов показал Антона Павловича за любителя театра. Интересной жизнью должен был жить Чехов, должен подумать читатель.

Значительную часть труда Ермилова составляет обзор произведений Антона Павловича. Повествование строится по форме пересказа с последующими размышлениями о содержании. Читатель отметит, насколько тяжело даётся биографам изучение жизни именно писателей. Как про них рассказывать? Если самое важное в их жизни — литература. Помимо воли оказываешься вынужден заниматься дополнительной литературоведческой практикой. Правда, не всякая биография это подразумевает. Может это зависит от жизненных обстоятельств, которых у писателя порою словно и не бывает. Поэтому, должно быть решил Ермилов, как порою решают прочие биографы, жизнь писателя можно рассмотреть в соотношении с происходившим вокруг него. Например, какую позицию занимал Антон Павлович по делу Дрейфуса? Пусть Чехов — не Эмиль Золя, чья жизнь прервалась напрямую из-за активной позиции именно по данному делу. Но, отчего бы и не высказаться, должен был решить Ермилов.

Кто скажет, будто перед ним толковая биография Антона Павловича Чехова? Этот текст столь же толковый касательно её наполнения.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Пусть хорошее начинание продолжает жить своей жизнью. Почему бы не заполнить некоторые сюжетные лакуны? Например, раз Лукьяненко придумал школу для иных, кто-то теперь может про неё написать. И вполне даже не одну историю. Пишите сколько душе будет угодно. В крайнем случае, когда автору вселенной всё это надоест, он выпустит Сумрак, способный уничтожить практически любое допущение, сведя выдуманное к нулю. Может поэтому Сергей не побоялся позволить существовать проекту «Дозоры». Пока ещё он взялся его курировать самостоятельно. Как именно распределились роли в написании, пусть каждый рассуждает самостоятельно. Будем считать, произведение писалось по очереди. Где требовалось развивать сюжет, действовал сам Лукьяненко, где расширить представление о происходящем — там Шушпанов. Или наоборот. В сущности, для дела света и тьмы это значения не будет иметь совершенно, поскольку на всякий проступок придумано наказание в виде лишения памяти или пожизненного запрета на применение способностей.

Читатель видит, как Лукьяненко понравилась идея восточных сказаний, развитых им в «Непоседе». Вселенная Дозоров наполнилась джинами, нагами и прочими экзотическими вариантами иных. Если рассуждать здраво, не будет понимания, для чего вносить в повествование столько мифологических созданий. Чем они могут помочь, кроме расшатывания идеально выстроенного мира? В роль предсказателей читатель ещё как-то поверил, пусть и с большим сомнением. Но насколько возможно поверить в иного, способного исполнять желания? Для такого варианта необходима отдельно написанная книга. Это вам не просто мел судьбы, тут иной, способный привносить изменения в случайном порядке. Так и видится неистовство Сумрака, до смерти боявшегося пророчеств. Нет, читатель не сможет такое понять. Ежели позволить всему этому двигаться дальше, в какой-то момент среди иных появятся эльфы и хоббиты. Либо станет известно о событиях глубокого прошлого, ещё до эры динозавров, когда Нуменор не ушёл под воду. И это читатель, кому предстоит познакомиться с содержанием «Школьного Надзора», не слышал про наделение аурой городов. Такое сложно представить, но Санкт-Петербург — по следам криминальных хроник — прочно встал на сторону тёмных.

Так в чём суть происходящего? Группа одарённых учеников, в свете присущего подросткам максимализма, решила внести веское слово в доведённый до равновесия мир. Они приняли твёрдое решение позволить каждому самостоятельно решать, насколько он желает быть иным. Их вводила в недоумение сложившаяся практика принятия определённой стороны, чаще вне возможности выразить с этим согласие. Максимализм вполне оправдан, хотя бы в стиле подростковых истерик — «я не просил меня рожать». Что оставалось делать? Конечно же, устроить бунт. Подростки — они такие, готовые всегда выступать против сложившихся устоев, какими бы они не являлись, в случае попустительства на то со стороны государства. Однако, Лукьяненко и Шушпанов словно забыли, какую именно вселенную из себя представляют Дозоры, где всё регулируется необходимым соблюдением равновесия. Отчего не явился сам Сумрак? Кто не желает быть причастным к нему, и, более того, выступает против существования Сумрака, будет уничтожен.

Как правильно замечают любители творчества Лукьяненко, в «Школьном Надзоре» перебор увязывания исторических событий с миром иных. Под таким углом действительно можно создавать бесконечное количество произведений, хотя бы в духе альтернативной истории или попаданцев, где силы света и тьмы будут находиться в противостоянии. Но на всё воля автора. Если Лукьяненко на такое согласен, ничего с этим не поделаешь. Пусть вселенная Дозоров ширится и расцветает, а там уже дело читателя.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Сколь стремителен бег времени. Вчера ты жил в условиях ограниченного интернета, экономил каждую минуту его платного времени, порою до получаса настраивал соединение с помощью проводного телефона, прошёл через множество форумных, почтовых и прочих забав, погружаясь в переписку по чату с незнакомцами, участвовал в АДнДшных приключениях, в онлайновых пошаговых стратегиях и симуляторах футбольного менеджмента, не считая блоггинга посредством ЖЖ, либо фотоохоты для публикации на Яру. Чего только не было. А кто-то в это время погружался в мир прозы и поэзии, останавливая внимание на различных проектах, вроде Самиздата или ЛитПричала. Когда-нибудь и это станет данью прошлого. Пока предстоит разговор о дне современном — о том, как приобщился к ЛитПричалу Тимур Тамирхан, написав о том цикл коротких «Причальских былей».

Читатель не сразу поймёт, как отнестись к воспоминаниям о людях, которые нигде и никак ему не могут быть известными. Серьёзно внимать описанию мыслей о пропаже одного из модераторов проекта? Неужели Тимур об этом рассказывает на полном серьёзе? Да ведь так оно и есть. Или про некоего пользователя Виктора Рыбакова… Тамирхан воспринимает его за андроида. Пусть так — подумает читатель. Чем-то писатель всё равно должен удивить. Такая вводная информация может подготовить к чему-то существенно важному.

И действительно. Часть былей показывает Тимура умелым рассказчиком, способным зародить интригу, за развитием которой следишь с пристальным вниманием. Например, про таинственного человека, отправлявшего письма через личные сообщения, после чего каждый раз удаляя аккаунт. Много ли такого случается на проектах, где имеешь счастье находиться? Бывает так, что тебе пишет пользователь под видом девушки из арабских стран, интересуясь твоим мнением об этичности позволительности оказывать услуги интимного плана юношам. Подумаешь себе про извращенца, каковых на просторах интернета великое множество. Но в случае Тамирхана случай особый, названный им «Шифром Цезаря».

В какой-то момент читатель обязательно подумает, насколько мало написано. Почему Тимур не наполнил мир своих представлений о ЛитПричале большим количеством материала. Он имел встречи в реале с прочими участниками проекта, у него всё равно должны были накопиться мысли, которые он оставил при себе. Не хватает более полного раскрытия темы. Кто эти лица, встречаемые от были к были? Почему ничего не написано про Свету, более прочих мелькающую на страницах, словно являвшейся связующим звеном повествования, оставаясь притом всего лишь одним из пользователей проекта? Или должна сперва произойти развиртуализация?

Что более прочего напрашивается, представить повествование в виде «Игры в Классики». Если кто не помнит, Хулио Кортасар придумал написать книгу сносок. Начиная читать первую, приходилось переходить к какой-то другой, указанной автором, для чего книга постоянно листалась и перелистывалась, прочитываемая не в линейном порядке, хотя никто не мешал её взять и прочитать от начала до конца, игнорируя указания автора, либо составить собственный маршрут. Можно было поступить подобно Милораду Павичу, показавшему на примере «Хазарского словаря» способ разделения глав в соответствии с алфавитом, и читатель в случае необходимости мог выбрать соответствующую главу, когда желал понять, о чём автор хотел ему рассказать. Допустим, в ряде случаев читатель нашёл бы главу «Света».

А если размышлять на метафизическом уровне. Думаешь, насколько жизнеспособной может быть литература об интернет-проектах? Неужели в будущем серьёзные дяди будут писать монографии о том же ЛитПричале, проводя изыскания с помощью доступных им инструментов для подобных исследований? Почему бы и нет. Либо ничего этого не будет, но зато кто-нибудь возьмётся за чтение «Причальских былей», воспринимая повествование за аллегорию на саму жизнь.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Жизнь складывается довольно странным образом, когда самое несчастливое событие становится именно тем, о чём ты только и можешь по сути рассказать. А не случись его — почить тебе вовсе безвестным. Впрочем, Вадим Делоне был из тех, кто выражал несогласие с проводимой Советским Союзом политикой. Он не был против коммунистического устройства общества, хотел больше возможностей для выражения мнения. Ему как-то довелось быть в застенках Лефортово. Затем оказался в числе проведших демонстрацию в августе 1968 года, по большей части ради цели быть сфотографированным для западной прессы, после чего отправился отбывать наказание в тюменскую тюрьму. Вот о событиях своего сидения он и рассказал в воспоминаниях.

Впору задуматься, почему человек соглашается терпеть тюремные порядки, но на свободе ему более нравится выражать личную точку зрения. Отчего всё не наоборот? Или тюремные порядки настолько прекрасны в своей строгости, что им нет желания противиться? Вадим ни разу не оговорился, будто ему не нравилось находиться среди заключённых. Наоборот, акцент был сделан на правоохранительной системе, отправляющей в тюрьму практически безвинных людей. Ни один из заключённых не считал себя оправданно осужденным: один сидел за то, что задавил поросёнка с особой жестокостью на колхозном поле, другой — оговорён в попытке изнасилования. И так со всеми, куда не посмотри. Даже Делоне сидел всего лишь за акцию с транспарантом на Красной площади.

Вадим так и не понял, к чему и зачем был отправлен в тюрьму. Он сам писал, насколько удивились соседи по камере, не до конца сумевшие уяснить суть демонстрации, если участники — за её проведение — не получили денежного вознаграждения. И будто бы где-то внутри них затеплилось чувство одобрения. Или Вадим не уловил смешков за спиной, пожелавших назвать его весьма коротким и ёмким словом из трёх букв.

О чём же всё-таки писал Делоне? Им представленная тюрьма — место встречи хороших людей. Они все — душевные люди, любящие поэзию. Каждый просил Вадима написать письмо на волю для неких симпатичных барышень, обязательно с поэтической составляющей. Писал ли Вадим столько поэзии, сколько ему довелось сочинить за три тюремных года? Но один раз он написал не совсем то, и был сообразно наказан. В остальных случаях никаких претензий к поведению Вадима не возникало. Видимо, в советских тюрьмах действительно было лучше, нежели на просторах Советского Союза. Иначе читатель вновь не понимает, куда на три года исчез дух борьбы за справедливость.

Вполне очевидно, в тюрьме имелись строгие запреты, в основном касающиеся запрещённых веществ, к числу которых относился и чай. Что-нибудь на этот счёт Вадим возразил? Он не посчитал нужным возражать. А может всё дело в отсутствии зрителя? Никто не оценит вольных порывов поэта, только проявив сочувствие, окажись он в карцере. Значит, вольному человеку нужно внимание, а если внимания нет, он способен прожить без проявления воли. Поэтому, выйдя из тюрьмы, прожив какое-то время под прессом собственных несдерживаемых эмоций, Вадим поедет обратно, желая встретить другого освободившегося из заключения. Что в очередной раз подумает читатель? Про складывающуюся странным образом жизнь. Как же всё-таки прекрасен тот мир тотального доминирования над человеческим естеством, которое настолько приходится по вкусу, отчего перестаёшь понимать смысл в другой форме существования.

Всё сложено из парадоксов. Счастье в несчастье, но без несчастья никогда не познаешь и само счастье.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Будем честны, о том, что происходило на Украине, никто толком не знал вплоть до 2022 года. Не знал по той причине, что не интересовался. И не интересовался, так как не затрагивало. Хотя было известно о сопротивлении жителей восточных областей. Но и после 2022 года мало кто знает, что там происходило до. В общих чертах понятно происходившее после, но никак не до. Если начинаешь пытаться в этом разобраться — голова идёт кругом. Не знаешь, с какого края ухватиться. Всё столь стремительно развивалось, было так много пролито крови, такое количество людей пострадало. Ты даже мог знать людей, и даже мог за них волноваться. И мог интересоваться некоторыми особенностями политики Украины в целом. И всё равно восточные части страны оставались вне внимания. Почему? Тяжело сказать. Можно быть уверенным, о событиях после 2022 года, в году так 2030 в той же мере будут говорить, кого события почти никак не затронули. Это особенность человеческого восприятия. Остаётся надеяться — будущее всё расставит по местам. В этом помощь окажут воспоминания очевидцев. Например, воспоминания Захара Прилепина под названием «Некоторые не попадут в ад».

Но как понять деятельность Прилепина в Донецкой Народной Республике? Он говорит, принимал активное участие в происходивших там событиях. Какое? И что именно происходило? По изложенным им свидетельствам нельзя сказать, какого рода события имели место быть. Боевых действий в воспоминаниях не заявлено. За время повествования умерло только два человека. У одного внезапно остановилось сердце на фоне полного покоя, другой погиб вследствие террористического акта. Можно было ожидать участие в боях если не самого Захара, то кого-то из его отряда. Ожидание затянулось до отъезда из ДНР. Бои вероятно были, до того как Прилепин стал активным участником событий тех дней. Почему он ни о чём таком не написал — непонятно. Можно было дать читателю хотя бы образное представление о происходившем в 2014 году, рассказать про особо важные события. Можно было сделать это со слов других. Поэтому, в данном качестве, воспоминания ни в чём не помогут, если знакомство с ними происходило из желания понять ситуацию изнутри.

Если разбираться с представленным вниманию подробнее, не получится вынести положительных суждений. Наоборот, трактование происходившего в ДНР будешь воспринимать с негативной стороны. На благо ли проживающих там людей произошёл передел власти? Сам Прилепин опасался называть по именам людей, на прямую не связанных с ДНР. То выглядит вполне оправданным, когда прочие действующие лица выглядят не самым презентабельным образом. Читая, видишь не деятельных мужей, ратующих за счастье дончан, скорее подозревая умысел иного рода. Получалось так, что справедливость заключалась в желании отбирать у честных граждан ими нажитое, обосновывая это собственным авторитетом. Если кому-то нечто приглянется, хозяина быстро попросят уступить право на владение. И хорошо, если тот сделает это молча. Просто Захар не стал распространяться далее объявления о возникновении стремления тем самым обладать.

Когда о ДНР не было желания говорить, Прилепин переключался на прочие темы. Мог разговаривать о встрече с Эмиром Кустурицей. Мог и про флирт с симпатичной ему девушкой рассказывать, происходивший где-нибудь в Швейцарии. Почему бы и нет. Мог говорить про пакости касательно его самого и членов семьи. Оттого читатель в итоге и не сумеет понять, чем всё-таки Захар занимался в ДНР: просто узнав про один из периодов жизни.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Как удивительно смотреть на мир, понимая, смотреть на него таким образом способен только ты. Никто другой не сможет такого взгляда повторить. Почему? Каждый проживает собственную жизнь, претерпевая совсем другие жизненные обстоятельства. Поэтому постоянно возникают споры и противоречия. Достаточно одной малозаметной детали в понимании, чтобы разойтись по разные стороны. И ладно бы, когда дело касается знакомых людей. В случае проживающих на соседней улице, в соседнем районе, населённом пункте, регионе… градус противоречий только нарастает. Что уж говорить про людей, выросших в разных странах. Они могут смотреть одинаково, но понимать отличным друг от друга образом. Как такое возможно? Это следует считать за последствие становления при различающихся условиях. И так будет всегда, пока существует человек.

Вот перед читателем русский и американец. Один из них смотрит на мир просто, и второй — просто. Но один готов с миром делиться, а второй — готов от мира брать. Возникает взаимовыгодная предпосылка к совместному существованию. Именно так может показаться. Вот просит американец у русского звёздочку, предлагает целый доллар. Русскому не жалко этих звёздочек хоть коробку отдать, даже денег не возьмёт. Как поступит американец? Возьмёт звёздочки бесплатно, после продаст другим американцам по двадцать пять долларов за штуку, ещё и пожалев, как мало он встречался с русскими, иначе давно бы стал богачом. Собственно, Лавренёв наглядно показал, почему русские привыкли отдавать им принадлежащее даром, думая тем нести радость людям. И не понимают русские, отчего над ними смеются, желая у них не просто брать даром то, что они готовы отдавать, скорее отхватив дающие руки по локоть, прибрав попутно ещё что-нибудь.

Но американцы — люди разные. Читатель ведь знает, как формировалась американская нация. Предприимчивость у них в крови, иначе не владеть им занимаемой ими территорией. Есть среди них совестливые люди. Быть может, чьи предки являлись выходцами из России. Иначе трудно объяснить, каким образом у Лавренёва появляется персонаж, считающий долгом чести отстаивать прежде занятую позицию. То есть Вторую Мировую войну американцы выиграли с русскими, данный персонаж получил за то от русских награду. Со временем политические предпочтения изменились. Теперь от того персонажа стали требовать показать русским едва ли не неприличный жест, вернуть награду, навсегда разорвать с ними отношения. Но как это сделать, если совесть не позволяет быть флюгером на ветру? Вчера он считал их за друзей, сегодня — за врагов, завтра вновь станет другом? Причина таких требований вполне понятна — поиск лучших условий для существования. Чего русский человек как раз и не поймёт, задавшись вопросом: зачем?

Что с этим делать? Как это исправить? И нужно ли с этим что-то делать, это как-то исправлять? Должно быть ясно, таковы условия существования человеческого общества. Не бывает так, чтобы два человека смотрели на мир одинаково. Даже сойдись они во многом, в чём-то между ними случится разлад. Лавренёв смотрел на взаимоотношение русских и американцев глобально, не нисходя до деталей. Потому как при тщательном разборе вникать в конфликт станет гораздо интереснее. Вместе с тем, формата пьесы уже не хватит. Читателю достаточно будет знать, что среди американцев в той же мере идёт борьба между «лучшим» и «хорошим», где каждый желает видеть положение государства на гораздо более выгодных позициях, воспринимая достижение такого состояния с разных позиций.

Борьба взглядов нам жить помогает: такую мудрость должен извлечь читатель из «Голоса Америки».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Каким образом люди должны взаимодействовать друг с другом на уровне государств? С одной стороны кажется, будто человечество едино. А на деле? На деле таковым оно никогда не будет. И ничего с этим не сделаешь. Вероятно, в отдалённой перспективе, человечество действительно станет единым, только то настолько утопично, что подобно несбыточной мечте. Или даже антиутопично, поскольку подобное возможно лишь под диктатом беспрекословного подчинения, когда люди уподобятся бездушным телесным оболочкам. Тогда вовсе становится непонятным, почему люди должны друг с другом взаимодействовать. Зачем? Особенно в сфере собственных достижений. Можно поступить проще, взяв за пример западную модель. Согласно оной центр достижений человечества находится под их контролем. Если хочешь быть причастным, принимай условие находиться в их подчинении. Кажется, это является не совсем честным. Однако, другой модели общего для человечества принципа взаимодействия предложено не было. Всякий другой принцип становился посредником, в конечном итоге переходящий на западную модель. А как предстояло быть советским учёным, желавшим приобщения к всеобщему? Как раз об этом и постарался рассказать Константин Симонов.

Читатель спросит, каким образом это вообще может функционировать? Если передашь информацию, например, о новом способе борьбы с чумой, то практически сообщишь секрет биологического оружия. Тут, как минимум, речь пойдёт о государственной измене. В последующем оно так и будет восприниматься, отчего учёные окажутся под постоянной угрозой провести несколько десятков лет на положении заключённых. Но в первые годы окончания Второй Мировой войны западные государства скорее считались за дружественные. Пусть никто не верил в возможность такого отношения в хоть самой малой продолжительной перспективе. Да вот учёные — люди другого склада ума, желающие развивать науку совместно, из-за чего не всегда способны соотнести реальное положение дел с необходимостью заниматься совместными разработками. Правильно будет поставлена проблема: если сообщить им о новом способе борьбы с чумой, на западе сэкономят три года. Почему-то в обратную сторону это не работает. То есть советским учёным никто не станет помогать. Причина чего очевидна — они сами согласились находиться под контролем центра достижений человечества.

Есть ещё одна проблема. Когда представляешь собственные разработки для изучения, можешь оказаться посторонним лицом. Буквально — тенью чужого успеха. В учёном мире к тому не привыкать. Но в случае, когда достижение приписывается руководителю проекта, это практически само собой разумеющееся. Совсем другое, если авторство приписывают учёные из других государств. Получится так, что изначально создавший достижение отодвигается в сторону. Разве не того он сам хотел? Либо твои достижения становятся объектом владения некоего центра достижений человечества, или можешь оставить свои изыскания при себе.

Константин Симонов затронул действительно важную и сложную тему. Ещё не один учёный разобьётся о стену несогласия с принципами того самого центра достижений человечества. Система настолько окажется отлаженной, продолжив манить умы учёных делиться разработками. Оправдано ли это? Учёные должны быть альтруистами, работая во благо всего человечества, создавая нечто для всеобщей пользы, и ничего не требуя взамен. Только на уровне государств согласия по данному поводу не наступит. Будут задействованы совсем другие принципы обогащения научными знаниями. Как не трудись учёные, в некоторые моменты их согласия не станут спрашивать. Получается, вне зависимости от человеческих устремлений, наука продолжит движение вперёд, идя если не прямо, то обходными путями. И пока это могло оставаться на уровне государств, соблюдалось равновесие.

Осталась незатронутой последняя проблема. Многие ли имена учёных сохранила история?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее