trounin.ru

Эдгара Уоллеса принято считать родоначальником произведений-триллеров. Этому писателю удавалось держать в напряжении читателей до последних страниц. Он не заботился об объёме, более наполняя книги действием. Иногда это получалось у Уоллеса выше всяких похвал, но, гораздо чаще, действие начинало провисать, а наполнение страдать от лишних деталей. «Лицо во мраке» не отличается от таких произведений автора. Читателя ждёт полицейское расследование, в котором стражи порядка будут опасаться за собственную жизнь, поскольку никто не даст им проводить расследование в спокойной обстановке. От одной ловушки до другой читатель будет следить за следственными мероприятиями, считая пострадавших преследователей.

Уоллес не акцентирует внимание на самих преступлениях, сообщая о них опосредованно. Где-то там кто-то что-то увидел. Будь добр теперь следователь найти преступника. И было бы всё просто, да Уоллес не любит лёгких решений, предпочитая изобретать различные ситуации, вполне имеющие право на существование. Допустим, полицейские заметили, как некто сбросил тело с моста в реку. Теперь они теряются в догадках, так как упустили сбросивших и теперь не могут найти само тело. Было тут преступление или полицейским всё померещилось? Ломать голову есть над чем. Уоллес расплетает клубок в своей манере, описывая вне понимания возможной логики развития событий, давая действующим лицам порцию стрессовых ситуаций, чем позволяя последовательно выполнить план розыскных мероприятий.

Изложение отчасти сумбурное. Читателю будет трудно следить за перемещениями действующих лиц. Увязать происходящее в единую линию затруднительно. Она не имеет никакого значения, ведь автор держит читателя в напряжении, стараясь действиями персонажей перекрыть все остальные моменты. Дров в огонь будет подбрасывать сам преступник, активно препятствующий своему обнаружению. Ему не составляет труда удушить полицейского, дабы отбить желание у других идти по его следам. Впрочем, личность преступника также не имеет никакого значения. Кем бы в итоге он не оказался — Уоллес не ставил себе целью показать чью-либо находчивость.

Нет у Уоллеса лишних слов для пустого топтания на месте. Все куда-то постоянно перемещаются, редко включая мыслительный аппарат, совершая шаги скорее инстинктивно, нежели руководствуясь доводами адекватного восприятия реальности. Бег по извилистому пути без возвращения обратно — таким предстаёт «Лицо во мраке». Перевёрнутая страница может быть забыта в угоду следующей, сообщающей читателю очередную порцию сведений о продвижении дела. В постоянной погоне теряется интерес к самому расследованию. Начинает складываться впечатление, что к упавшему с моста телу привязали тяжёлый предмет, и искать его надо было не по берегам, а отправить водолазов на дно, где они найдут не тело, а нечто другое, просто захороненное на время.

Само преступление не кажется важным для повествования. Скорее оно лишь мотив для начала книги, сюжет которой никем не контролируется, а автор просто пишет, не имея никаких определённых целей. Действующие лица обрастают подробностями; изначально второстепенные персонажи захватывают всё большее пространства, вытесняя основных героев. Уоллес всё чаще делает отступления, рисуя уже не действие, а портреты людей, вдыхая в них жизнь. И они действительно уже не воспринимаются выдуманными персонажами. Кажется, перед читателем описание реального человека. Есть к этому талант у Уоллеса. Хорошо бы подобных лиц увязать с сюжетом книг, где подобные описания являются лишь частью повествования, наполненного множеством других деталей. Всему Уоллес уделяется внимание, умудряясь двигать сюжет семимильными шагами вперёд.

Много писать — хорошо. Но хотелось бы более сбалансированного произведения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анализируя прожитую жизнь, каждый человек редко видит в ней обилие грязи. Неприятности случаются обязательно, но они не достигают того абсолюта, который обрушивается на людей с экранов телевизоров и газетных страниц. Писатели XXI века не чужды общих заблуждений, поддаваясь массовой истерии вокруг тем, что существуют лишь в воображении тех, чья профессия их прямо обязывает рыться в грязном белье и находить шокирующие подтверждения черноты погрязшего в разврате мира. Поэтому художественная литература всё меньше стремится к психологической составляющей, всё больше уподобляясь бульварной прессе. Самое печальное заключается в том, что читатель верит подобной информации, принимая её за отражение реальной ситуации. Он будет брызгать слюной и переубеждать тебя в обратном, вспоминая несколько похожих эпизодов из собственной жизни. Переубедить его всё равно не получится. Роулинг подбросила трухлявых дров в огонь, написав книгу о детской преступности, сексуальной распущенности, наркомании и прочих пороках, сопроводив текст множеством бранных выражений, добрую часть из которых можно вносить в энциклопедию мата, ведь такого разнообразия ранее нигде встречать не приходилось.

Роулинг сконцентрирована не на сюжете, а на действующих лицах вообще. Причём её больше интересуют телесные оболочки. Она им посвящает едва ли не оды. Каждый герой произведения должен быть зациклен на проблемах со здоровьем, о чём Роулинг жадно пишет, не жалея читательских глаз. Кажется, для автора не существует запретных тем. Даже можно сказать — автор поставил себе задачей отразить максимальное их количество. Высокопарного слога при таком изложении ждать не стоит — как и зачитывать кому-нибудь фрагменты текста, получая в ответ недоуменные взгляды. Разумные люди предпочитают некоторые моменты не выносить на всеобщее обозрение… Неужели Роулинг показала настоящую жизнь? Тогда не стоит совать нос на Туманный Альбион — лучше от него держаться подальше. Тамошнее общество настолько разложилось, что его впору изолировать, покуда оно не самоуничтожилось, предварительно заразив соседние страны.

Можно вспомнить «Тропик Рака» Генри Миллера. Его книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, ударив по неподготовленным людям, сообщив им шокирующие подробности. Эту книгу и сейчас принято осуждать: просто принято, просто её все осуждают, просто так сложилось исторически, просто люди не могли быть такими распущенными в то время. Годы прошли — общество изменилось, став более податливым, допуская возможность любых отклонений от общепринятых норм морали. И уже никто не стесняется писать книги подобные «Тропику Рака», скорее акцентируя внимание читателя на этом. А читатель твёрдо уверен, что всё описываемое — обыденность. Только авторы отталкиваются от противного, работая на публику, обостряя проблемы, придуманные их воображением. И допридумывались они до того, что данное положение дел начинает действительно выходить за рамки страниц, становясь путеводителем в асоциальный образ жизни. Но было бы всё действительно так плохо, да всё гораздо лучше.

«Случайная вакансия» — это образец литературной дизентерии, передающейся вследствие беллетризации жадных побуждений части писателей привнести на страницы художественных произведений элемент мрачного отражения реальности, сбрасывая флёр с редких проявлений человеческих проступков, придавая им вид пандемии. Читатель давно перешёл от понимания норм классической литературы к желанию удовлетворения низменных потребностей, среди которых присутствует потребность прикоснуться к тому, что он не может себе позволить, поскольку это расходится с его представлениями о собственной этике. Дальше будет только пропасть…

Гай Монтэг обязательно будет жечь книги. Он будет это делать с огромным желанием. Никто не сможет его остановить — он будет прав. И не одумается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #9 открыто. Вложены чистые листы.

«Архив» ставит точку в детективной практике Шерлока Холмса. Знаменитый сыщик отходит от дел. Дойл давно перестал радовать читателя новыми фактами, больше предлагая забавные истории, где основное решение кроется не за логическими рассуждениями, а за малоизученными явлениями. Дойл изредка что-то сообщает, но это незаметные и несущественные детали. Оказывается, Холмсу в 1902 году предлагали дворянство, от которого он отказался. Вот и вся информация, доступная читателю. Сам Шерлок ничего из себя не представляет — он картонная кукла, поставленная во главе происходящих событий, лишь бы привлекать внимание к рассказам. Может сыщик постарел и более не ищет приключений? Краткий всплеск борьбы с преступным миром утянул его на дно окончательно. Сущность Шерлока Холмса действительно погибла в тот момент, когда Дойл скинул его с водопада. С тех пор перед читателем не яркая личность, а призрак былого великолепия. Так и сошёл Холмс на нет.

Читателю предлагаются следующие рассказы: Влиятельный клиент, Камень Мазарини, Происшествие на вилле «Три конька», Вампир в Суссексе, Три Гарридеба, Загадка Торского моста, Человек на четвереньках, Львиная грива, Загадка поместья Шоскомб, Москательщик на покое, Дело необычной квартирантки и Человек с побелевшим лицом, написанные с 1921 по 1927 годы.

Активно используемая Дойлом восточная тематика в предыдущем сборнике изредка будет подниматься и в «Архиве», разбавляя цепочку странных происшествий. Догадаться о настоящем источнике неприятностей можно, но довольно затруднительно. Современный читатель привык ко всему тому, что для Дойля — являлось необычными явлениями. До нужного ответа при личном присутствии всегда можно дойти без подсказок. Только Дойл удивлялся всему сам, предлагая удивляться и читателю, поскольку для него это было скорее загадочным явлением, нежели обыкновенным событием, возникающим вследствие крайней невнимательности. Дойл устал, он уже постарел, и через три года после последнего рассказа о Холмсе умрёт сам, так и не подведя героя всей своей писательской деятельности к финальным аккордам литературной жизни. Просто читателю сообщается, что Шерлок скоро отойдёт от практики, но вследствие каких мыслей и событий — Дойл не сообщает.

Выделить какой-либо из рассказов не получается. Все они в одинаковой степени равнозначны. В части из них присутствует злой умысел, но чаще всего разгадка кроется в естественных процессах, знать о которых может только очень любопытный человек, способный поверить в возможность невероятного. Встречаются в сюжете и немного сумасбродные люди, своим поведением создающие дополнительные проблемы, предпочитая дождаться вмешательства человека со стороны, который сможет во всём разобраться. Холмс в подобных случаях выглядит посторонним. Однако, его любимая фраза о том, что он всё знал с самого начала, только решил нагляднее продемонстрировать догадку — не привносит в повествование ничего нового. Дойл просто строит повествование каждого рассказа по одной схеме, в весьма редких случаях излагая события иначе.

Остаётся предполагать, что оставленные белые пятна в историях о Холмсе послужат на благо всем последователям Дойля, если те захотят внести лепту в раскрытие личности Шерлока. Взять для примера отказ от дворянского титула или те несколько лет, которые Холмс провёл вне Англии, избежав смерти после схватки с Мориарти. Да и личность самого Мориарти, как и брата Шерлока — Майкрофта, да и сам Уотсон практически неизвестен до встречи с Холмсом, так и после возвращения на военную службу. Есть где разгуляться фантазии тех, кто не желает развивать собственные сюжеты, паразитируя на личности знаменитого на весь мир сыщика с Бейкер-стрит.

Дело #9 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мнение писателя настолько влияет на восприятие читателя, что сюжет всегда воспринимается однобоко. Однако, нельзя пренебрегать возможностью взглянуть на описываемые события с другой стороны. Джон Голсуорси не из тех людей, которые критически относятся к жизни вообще — он скорее думает о возвышенном, нежели проявляет желание приоткрыть завесу над деталями быта низших слоёв общества. Его «Сага о Форсайтах», отмеченная Нобелевской премией по литературе в 1932 году за «высокое искусство повествования», рассказывает о жизни богатых людей, чья единственная страсть — это страдание от пустых мук. Пока американские авторы всё более углублялись в проблематику социалистической направленности, негодуя от лица угнетаемых рабочих, английские писатели отстранялись от подобной суеты, считая такое положение дел давним моментом истории, когда в их стране кустарное производство обрекало многих на голодную смерть из-за неспособности что-либо противопоставить техническому прогрессу и автоматизации. Если читатель хочет прикоснуться к «высокому повествованию», то пусть он будет готов к ранее упомянутым пустым мукам семейства Форсайтов.

Голсуорси не просто рассказывает о семье преуспевающих людей, чья главная забота — это делать деньги из денег, а предлагает собственную терминологию, корнем которой становятся сами Форсайты. Кто же такие Форсайты? Это не отличительная черта одной семьи. Скорее, это характеристика некоторой части людей вообще, без чьего участия всё было бы иначе. Они не просто извлекают прибыль, генерируя её для себя, но и внимательно следят за наполнением денежного потока звонкими монетами и хрустящими бумажками. Сами Форсайты стараются не иметь привязки к чему-нибудь, от чего они впоследствии не смогут безболезненно избавиться. Если обыватель удивляется заоблачной стоимости невнятных форм предметов искусства, то пусть он для себя наконец-то усвоит, что это всё делается только ради денег. И озабочены данным процессом именно Форсайты. Они делают деньги из ничего, придавая стоимость поистине бесценным вещам, что на самом деле ничего не стоят. Благодаря Форсайтам бесценность принимает противоположное значение. После их заинтересованности предметы искусства возводятся в культ.

Деятельность Форсайтов всегда им на благо. Остальные люди им безразличны. Голсуорси не отходит от основного повествования, поэтому читатель может лишь восхищаться предприимчивостью семейства, не задумываясь над бедственным положением остальных. Голсуорси не испытывал нужды делать сагу о Форсайтах монументальным произведением, затрагивающим все сферы жизни, поэтому он концентрировался только на богатой прослойке общества и её проблемах. Известный факт — богатые болеют болезнями богатых, страдают страданиями богатых и так далее. При всех интересах — они остаются людьми, что подвержены страстям. Холодная надменность оказывается мнимой, если дело касается конкретных вещей, которыми Форсайты не желают ни с кем делиться. Как бы не утверждал Голсуорси, наделяя Форсайтов высшими знаками надменности, он всё-таки свёл сюжет к мелодраме, где важны личные отношения внутри семьи, а не финансовые составляющие её благополучия.

Форсайты никогда не умирают. Именно с этого начинается одна из первых книг о семействе. Они не болеют, сохраняя и в семьдесят лет цветущий вид. Складывается впечатление, что Форсайты обладают бессмертием. Им незнакомо понятие боли, их образ жизни — повод для зависти. Непонятно, отчего Голсуорси проигнорировал влияние стрессовых ситуаций. Будто Форсайты никогда не волнуются, пребывая в вечной идиллии с самими собой. Деньги идут без лишних проблем, политика их не беспокоит, в искусстве они всегда знают кому подсобить, не встречая сопротивления разумной массы. Живут себе Форсайты и живут, обитая обособленно за толстыми стенами, не замечая ничего вокруг. Их даже не донимает банальная простуда. Такие люди просто обязаны умирать в младенчестве — слабый иммунитет не даст шанса на выживание. Всё это не интересует Голсуорси — он описывает идеальную картинку, и многим поколениям читателей она нравится. И причина этого очевидна — приятно читать про сытую жизнь и горькую участь богатых.

Настоящий Форсайт может умереть только во сне. Его не ударит инсульт, его не хватит инфаркт. Просто тихо и спокойно Форсайт отходит в мир иной. Голсуорси не заостряет на этом внимание. Всё-таки люди должны умирать, даже без объяснения причин. Без одного Форсайта сюжет не обеднеет. Тем более, Голсуорси решил показать довольной крутой поворот в повествовании, когда появилась возможность отставить в сторону убелённые сединами головы. Пришла пора раскрыть настоящий нрав Форсайтов — цепкий и властный. И выбрать для демонстрации этого Голсуорси решил не собственнические интересы в борьбе с конкурентами, а всего лишь представил историю одной из супружеских пар.

Во взаимоотношениях возможно абсолютно всё. Это только психологи могут находить решения безвыходных ситуаций, предлагая самые несуразные рецепты, что помочь на самом деле могут только в самой идеальной конфликтной ситуации, причём людям с атрофированной способностью к мышлению. Поэтому стоит ли говорить о том сюжете, которым Голсуорси наполнил страницы? Персонажи у него получились живыми и далёкими от представлений о совершенных людях. У каждого из них есть собственные интересы и своё личное мнение, сочетаемые с несгибаемым характером. Если бы ещё при этом сам Голсуорси писал более доступным языком, не прибегая к «возвышенному» слогу, то чтение могло быть более приятным. Ценность происходящих событий высока, но продираться через хитросплетения сюжета крайне трудно.

Сага о Форсайтах только началась — мнение может поменяться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — враг самому себе. Он враг ближним. Он враг остальным людям. Его пожирает желание быть лучше всех. Ему свойственна злоба, если быть лучше всех не получается. Важно уметь контролировать себя, но кто может проследить за этим, когда человек верит в правоту своих убеждений? Агрессия чаще находит себе дорогу, нежели тщательно обдуманное и взвешенное решение. Однако, человек не может существовать вне себе подобных, а значит он будет постоянно вступать в противоречия с окружающими, стремясь добиться к себе уважения. Для этого ему достаточно предъявить ультиматум или открыто избить задевших его критикой лиц, занимая таким образом доминирующее положение и наводя страх на других.

По своей сути, человек — это самая мелкая единица. Выше него стоит семья. Ещё выше — государство. И как не говори о конкретных людях, их поведение ничем не отличается от поведения отдельных семей и целых государств, где все процессы ничем не отличаются. Когда говоришь об одном, то имеешь в виду всё государство в целом. Тут уже стоит задуматься о нравах и традициях. Кажется, Британия была в XIX веке слишком заносчивой империей, что также должно быть присуще её гражданам того времени. Арчибалд Кронин предложил читателю ознакомиться с одной семьёй тех лет, где pater familias — это действительно отец семейства в лучшим представлениях древнеримского общества.

«Замок Броуди» — это произведение, в котором Кронин показывает обычную британскую семью, применяя к ней мерки Древнего Рима. Главным в доме является отец, от его мнения зависит абсолютно всё. Он может требовать, но категорически не принимает малейших проявлений несогласия. За любое неповиновение наступает мгновенная расплата. И если в Древнем Риме отец был рабовладельцем, жестоко распоряжаясь членами семьи, то в Британии XIX века — отец держал семью в железном кулаке, не имея возможности продавать её членов другим отцам; это единственное отличие. Не стоит забывать, что XIX век был тем временем, когда начало просыпаться самосознание в простых людях, которыми не гнушались помыкать, используя их гораздо хуже, нежели в Древнем Риме обращались с рабами. Главный герой «Замка Броуди» на самом деле не был жестоким человеком, он скорее действительно заботился о благе семьи, стремясь найти в ней воплощение всех желаний. Ему была нужна самая лучшая в мире жена и самые лучшие в мире дети. Он ласков к ним до тех пор, пока те не запятнали его доброе имя. А если всё-таки запятнали, то им больше нет места в семье.

Кронин излагает события одной чёрной полосой. Нет в сюжете радостных моментов. Постоянно случаются происшествия, уносящие жизни людей и причиняющие непоправимый урон. Кронину ничего не стоит пустить поезд под откос, обрушив мост, или зажарить овец с пастухами прямо на поле, покуда «ищет жертву» гроза и «облизывается намеченной цели» молния. Автор слишком жесток в своём повествовании. Читатель заранее настроен на негативное восприятие к происходящим событиям. Впечатление усиливается бытом семьи Броуди, согласной потакать отцу, который желает всем счастья, но внутренне не готов пойти на те жертвы, на которые его обрекает Кронин. Арчибалд стал для «Замка Броуди» воплощением тёмной сущности, шепчущей на ухо действующим лицам подсказки и ехидно потирающей руки в предвкушении наступления грядущих трагических событий. Кронину присуще желание делать героям книги больно… и он это будет описывать на каждой странице.

Крутой нрав отца мог быть воспет во имя высших побуждений, но из Кронина получился плохой певец. Ему лучше удаются некрологи, в написании которых он достиг совершенства. Винить в несчастье семьи Броуди следует только автора, и никак не отца семейства, действовавшего в рамках традиций своего времени. Заметьте, Броуди не отдал детей в интернат, как поступало большинство отцов в Британии XIX века. Он лично их воспитывал, давая всё, что им могло понадобиться. Только Кронин изначально был настроен внести разлад в чётко выстроенную систему воспитания, выставив перед читателем отца семьи в качестве тирана и самодура, а жену и детей — едва ли не безропотными и глупыми овцами. Только овец Кронин не щадил, делая их объектом своей садистской наклонности. Не щадил он и пастуха, но всё-таки уберегал от напастей, поскольку без него рассказывать было бы не о чем.

Кронин писал без прикрас — Броуди есть в каждом из нас:
Кто-то умрёт, подчинившись; кто-то воспрянет, восстав; кто-то упадёт, смирившись; а кто-то простится с жизнью, устав.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для чего живёт человек? Самый очевидный ответ — чтобы оставить потомство. Стоит задуматься на мгновение, как приходит осознание ужасающего факта — это самое губительное из всего, что только можно себе представить. Новое поколение — взрывной механизм, высасывающий соки из родителей, подготавливающий их к отбытию в мир иной. Но дети нужны для обеспечения собственной старости и необходимости кому-то оставить нажитое. Хорошо, если родитель спокойно умрёт самостоятельно, а не в результате постоянных стрессов, коими ему будут отравлять существование ошибки бурной молодости. Этого избежать невозможно, поэтому не стоит со скепсисом смотреть на людей, якобы несчастных от отсутствия детей. Им скорее стоит позавидовать, хотя и на их долю придётся горе, ведь не собственные, так чужие дети с удовольствием выроют могилу тому, чьё имущество себе можно будет присвоить.

Только американский писатель с британским гражданством Генри Джеймс мог подметить и возмутиться особенностями наследственного права Туманного Альбиона: имущество умершего мужчины может наследовать только другой мужчина, будь он хоть самым далёким из далёких родственников. Английские авторы эту тему так серьёзно никогда не воспринимали, стараясь подстраиваться под исторически сложившиеся реалии. Просто мать семейства и дочери должны были найти себе достойную партию или побираться по миру, иного выхода у них не существовало. Джеймс предлагает читателю подобную историю — только у него женский пол не будет молча взирать на изъятие лично нажитого имущества в угоду кому-то, а будет активно бороться за собственные права, плетя интриги и оказывая давление на окружающих.

Главной героине повезло, наследником имущества стал её родной сын, а не многоюродный племянник, коего Джеймс мог ввести в сюжет, подобно Джейн Остен. Проблема усугубилась пассией сына, ещё не женой, но ставящей ребром одно единственное условие — всё должно достаться её будущему мужу, иначе она найдёт себе другого ухажёра. Влияние подобных женщин на мужчин часто застилает глаза сильному полу, вынужденному искать золотую середину между свекровью и невесткой. И ладно бы дело касалось контроля над кухней, борьба ведётся за обладание особняком с богатым антиквариатом. Перед матерью встаёт дилемма: согласиться на счастье сына или разрушить его семью. В обоих случаях она сама останется у разбитого корыта, а в отдалённой перспективе рядом с ней окажется и сын, что из-за своего недалёкого ума сам легко будет обобран до нитки. Как может заметить читатель, Джеймс предлагает к рассмотрению довольно типичную жизненную ситуацию, знакомую каждому жителю нашей планеты, только в условиях британской действительности XIX века.

Генри Джеймс плохо известен российскому читателю, да и стиль его изложения не каждому придётся по вкусу. Однако стоит согласиться — предложенная им нетривиальная история даёт богатую пищу для размышлений. Читатель может занять позицию любого из действующих лиц, и за каждым из них будет своя собственная правда, порождённая всё той же жаждой новых поколений сживать со света все предыдущие. Кто-то скажет про конфликт поколений, если сможет доказать существование оного вообще. Никто из писателей не говорил явно о несовпадении взглядов на жизнь — все они показывали повторение ранее пройденного более взрослыми людьми. Простых решений никогда не будет существовать, как и общедоступного счастья. Вечно будут бороться люди друг с другом, пока на их место не придут действительно разумные существа.

Выбор за тобой читатель. Будь внимательным в своих поступках и оценивай всё в максимально далёкой перспективе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Овсянка, дамы и господа. Вы любите овсянку?

Если человек любит читать английскую классическую литературу, то ему нет необходимости прибегать к каким-либо дополнительным источникам информации. Ему достаточно тех многостраничных произведений, что оставили после себя некогда жившие писатели. Особенностью подобного рода книг является охват всех сфер жизни, начиная с рождения главного героя и заканчивая его очередным промежуточным состоянием в череде мириад смены социальных статусов. Главный герой может жить бесконечно, покуда у писателя будет присутствовать желание описывать его похождения. Совершенно неважно, чем живут персонажи сотню страниц назад — это будет полностью забыто, не оказав на их становление никакого значения. Получается, английская классика очень достоверно описывает жизнь человека, позволяя без подготовки начать вникать в происходящие события. Автор всё тщательно разжёвывает, для верности перетирая материал ещё на протяжении десяти глав, чтобы у читателя лучше отложилась полученная информация. По своей истинной сути, десять глав убористого почерка — это одно простое предложение, которым можно было ограничиться, и не тешить собственное писательское самолюбие, отправляя деньги в карман не за качество материала, и даже не за его содержание, а просто за количество страниц, строк, а то и букв.

Моэм был умным человеком, тонким психологом и внимательным наблюдателем. Мимо него не могла проскользнуть мельчайшая деталь, если её описание можно максимально раздуть. Те времена требовали именно такого подхода, поэтому современным издателям стоит серьёзно задуматься, поскольку краткое содержание подобных книг действительно может сообщить читателю больше, чем искусственно растянутое оригинальное произведение. Основной гнев английская классика заслуживает именно из-за своего неумения кратко излагать мысли. Не стоит забывать, что тогда читатель не был избалован количеством доступной литературы по нужной ему теме, поэтому и рождала земля английская дотошных до всего писателей.

Что такое «Бремя страстей человеческих»? Это объёмное произведение Моэма, отчасти автобиографическое, где автор решил донести до читателя простую истину. Чтобы её понять, совсем нет нужды читать произведение от корки до корки. Главный герой постоянно будет взлетать, потом падать и больно ударяться, а потом снова взлетать и падать. На одном из таких виражей Моэм решит остановиться, дав читателю возможность поразмышлять. Только есть ли нужда думать о чужой жизни, коли в ней нет ничего примечательного? Все эти страсти до Моэма с особой любовью описывал Чарльз Диккенс, чьи герои также на протяжении произведений взлетали и падали, пока им окончательно не приходилось смириться с мыслью, что они всё равно в конце жизненного пути упадут на землю, а потом взлетят на небеса. Круговорот страстей в английской классике однотипен и не подвергается изменениям, поскольку подобная литература давно зажата тесными рамками, за которые нельзя вырваться.

Взлёт и падение, взлёт и падение, снова взлёт и падение — такая карусель не утомит лишь очень увлечённого процессом читателя. Книга построена так, что заранее знаешь, к чему будет клонить Моэм новые десять глав, покуда в десяти последующих будет происходить прямо противоположное. Можно сказать иначе, в жизни попеременно сменяют себя белые и чёрные полосы, но человек никогда не знает, когда начнётся и закончится та или иная полоса; возможно — подобного развития не случится вообще, ибо белая будет преобладать, либо чёрная в прекрасный момент поставит крест на всём. Английские классики не бывают такими категоричными, всегда давая каждой полосе равные возможности.

Вы по-прежнему любите овсянку? Учтите, там ложка соли, горка сахара, и она сварена на воде из Темзы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый писатель желает быть читаемым, но не каждый писатель готов писать для нужд читателей. Этот каторжный и трудоёмкий процесс, требующий перестройки собственного стиля и авторских задумок в нечто среднее, что заслужит после издания гордый ярлык бестселлера, не всем приходится по душе. Массовая литература всегда представляет из себя печальное зрелище, которым обычно принято восхищаться, оставляя негативное мнение при себе. Не помогут никакие увещевания о низкой художественной ценности, авторской неграмотности и переливании из пустого в порожнее. Только время расставит всё по своим местам, воздав одним писателям почёт на века вперёд, а миллионы книг других постепенно придут в негодный вид. Для человека современного не существует завтрашнего дня, а значит никогда не стоит заглядывать слишком далеко вперёд, когда совершенно неважно какое место твои произведения займут в мире литературы. В конце концов, когда-нибудь книги действительно начнут сжигать, тогда нет смысла рассуждать об их дальнейшей судьбе. А если и не сожгут, то они превратятся в пыль.

Эдгар Уоллес для двадцатых-тридцатых годов XX века был успешным писателем. Его книги расходились ощутимыми тиражами, а сценарии приносили дополнительный доход. Именно Уоллесу приписывают создание первых триллеров. Однако, в историю он вошёл благодаря кинематографу, написав сценарий к «Кинг-Конгу». Знаменитая история о большой обезьяне будет экранизироваться бессчётное количество раз, только про Уоллеса уже никто не вспомнит. Самого писателя это нисколько не беспокоит, ведь свой след он оставил, а при жизни имел заслуженную популярность. Теперь же никто не будет утверждать, что ослабление интереса к его творчеству вовсе сойдёт на нет. Ещё не всё потеряно. Тем более, в произведениях Уоллеса всегда присутствует интересное развитие событий, что всегда будет актуально, надо лишь провести очередную грамотную рекламную компанию.

Ошибочно думать, якобы хорошее произведение в рекламе не нуждается. Человеческий мир издавна устроен таким образом, что всегда нужно о себе напоминать. Гениальный ты человек или посредственность, но именно грамотная раскрутка поможет тебе заслужить требуемое внимание. Иначе легко затеряться в толпе тебе подобных, настроенных более серьёзно на борьбу за людской интерес. Практика показывает, раскрутить можно любую посредственность, способную держаться на плаву даже благодаря отрицательным мнениям, поскольку чёрный пиар действует даже лучше, так как каждый потянется прикоснуться, да выразить свой аналогичный негативный взгляд. Издателю и писателю становится хорошо — деньги лежат в кармане, книги разошлись по магазинам, а значит можно продолжать наполнять полки новой порцией низкокачественной продукции.

Уделить внимание Эдгару Уоллесу следует обязательно. Такие его произведения, как «Мёртвые глаза Лондона», «Жена бродяги», «Люди в крови» и «Мелодия смерти» можно смело отнести к триллерам, либо к детективам. Подойдут и оба определения одновременно. Читателя ждут загадки, над которыми надо подумать, помогая в этом главным героям. Автор не ходит кругами, а лаконично продвигает повествование вперёд. В сюжетах задействованы силы полиции и преступного мира: Уоллес уделяет вниманием всем участникам событий. Следы убийц могут вести к дому слепых, а при ограблении среди воров оказывается посторонний — Уоллес создаёт действительно интересные ситуации, не имеющие на первый взгляд разумного объяснения. В итоге всё оказывается весьма обыденным, но не лишённым при этом веры в возможность именно такого положения дел.

Произведения Эдгара Уоллеса не теряют своей актуальности. При малейшей обработке им можно придать современный вид, добавив лишь несколько штрихов. Главное в сюжете не время и место, а само его развитие, где главный акцент делается на действующих лицах, их мотивах и поступках, и только потом имеет значение, где и когда это произошло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Английскую классическую литературу можно любить, либо никак не воспринимать. Всегда были и будут те, кто относит себя к первым, а кто — ко вторым. Тут уже ничего не сделаешь. Не стоит искать вину в неправильных вкусах или в отсутствии чувства понимания прекрасного. Не каждый может читать долгие пространные описания английского автора, пока он находится в упоении от хождений вокруг одной темы на протяжении многих страниц, иной раз раздувая короткий диалог в «содержательную» полновесную главу. XIX век в этом плане вообще был жестоким, требуя от писателей именно большое содержательное произведение, иначе их дело было обречено на голодное существование. Этим грешили не только англичане, но и их соседи — французы, выдававшие бурным потоком тяжеленные произведения, только наполненные более быстро развивающимся сюжетом. Уилки Коллинз никуда не спешит, давая читателю шанс почувствовать себя причастным к расследованию. С поисками женщины в белом покончено, пора начинать погоню за мистическим лунным камнем.

Рассказать историю от лица разных персонажей — гениальная находка для английского автора. Коллинз ранее прибегал к подобному приёму, теперь он повторяет его в новом произведении. Давая читателю превосходную приключенческую вводную, действительно интригуя и описывая всё в далёком от английских традиций духе, Коллинз очень быстро возвращается на родные земли, где, в отличии от Индии, всё обыденно чопорно, надменно и крайне въедливо. Интрига вполне могла быть на самом деле, только читатель внутренне понимает, что не может оказаться виновным тот, о ком Коллинз пишет половину книги. И ведь Коллинз пишет весьма основательно, буквально копаясь в грязном белье подозреваемых, меняя следователей и рассказчиков, прыгая от рассказа в настоящем времени к эпистолярному жанру. Для Коллинза «Лунный камень» — это забава. Автор смешивает доступные ему стили, изобретая что-то своё. Но при этом он остаётся английским классическим писателем, из-за чего структура произведения пребывает в неизменном виде.

Разбираться в происходящих событиях нет особой нужны, поскольку «Лунный камень» подойдёт читающим без спешки людям. Они будут с упоением радоваться каждому последующему абзацу, находя восторг от необъятности самой истории. Английских писателей трудно обвинить в невнимании к деталям, что для основательного читателя является настоящим кладом. Учитывая детективную составляющую «Лунного камня», то сокрытая тайна начинает сводить с ума. Коллинз разбирает все возможные варианты происшествия, задействовав в сюжете не только дотошных героев, но и восточную экзотику, которая сама по себе служила дополнительным интересом для современников автора, готовых поверить в любой сказочный расклад такой далёкой от них Индии. Кажется, история может быть с мистическим уклоном, чему читатель будет верить до самых последних страниц, имея для этого весомые аргументы из активно вмешиваемых в повествование автором сюжетных ходов. Может действительно над лунным камнем довлеет проклятие невинно убиенных хозяев, а может дело в той же самой человеческой жадности, запустившей цепочку трагических событий.

Уилки Коллинз считается автором, с которым следует обязательно познакомиться. Точно также считается, что надо познакомиться ещё с обширным рядом английских классиков. Это не представляет затруднений, если подобная литература не вызывает отторжения, иначе её чтение превращается в пытку и чаще всего заканчивается стёртыми зубами, вследствие скрежетания оными. Стоит разумно подходить к выбору литературы для чтения: книги должны приносить радость. Если возникает желание быть в курсе творчества некоторых авторов, то одной-двух книг вполне будет достаточно. Отрицательный опыт — необходим. Негативный отзыв — тоже нужен. Иначе равновесия достигнуть не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человеку очень трудно найти себя среди других подобных ему людей. Если не получается взять талантом и умением делать лучше, чем получается у остальных, то выход будет заключаться в оригинальности. Примерно таким образом с конца XIX века в литературе, живописи и других отраслях культурных проявлений достижения наивысшей ступени пирамиды человеческих потребностей зародилось движение модернистов; они не стали новым явлением, а лишь заново закрутили цикл понимания людьми художественных ценностей, сбиваясь на примитивизм и иное видение окружающей действительности. Случилось перенапряжение в обществе, завершившееся пересмотром достигнутого. Людей перестал интересовать ровный логичный строй слов в книжных произведениях, реалистичность в картинах и правильность форм скульптурных творений. Нужно было всё разом вымарать, подменив наивысшее достижение культуры первобытным пониманием действительности. Именно такими являются модернисты, отрицающие красоту формы во имя собственной оригинальной идеи. Однажды Джон Фаулз решил пересмотреть традиции классических английских романов, для чего взял перо в руки, гордо прозвав себя Творцом, он начал писать «Подругу французского лейтенанта».

Согласись, читатель, вступление к рецензии обязательно должно содержать отвлечённое вступление, несколько интригуя и обещая гораздо больше, чем будет дано на самом деле. Горе всех рецензентов в том и заключается, что необходимо свои критические мысли о прочитанной книге облекать в соответствующую форму, постепенно подводя читателя к заключительным абзацам. Разве не так, читатель? Возможны разные варианты, ведь иной рецензент станет выше всего этого, взяв на себя роль модерниста, выдав свою заметку не по правилам, а согласно секундному наитию, принявшую в итоге фантастический вид, который при оригинальном исполнении будет у всех на устах. Написать подобное трудно, но при определённом вдохновении не составляет труда. Очень начитанный рецензент, желающий быть умнее, чем есть на самом деле — берёт в качестве эпиграфа цитату из постороннего произведения, созвучного с его заметкой, порой делая сам эпиграф тем самым средством, от которого он будет постоянно отталкиваться. Более приземлённый рецензент берёт цитату из непосредственно прочитанного произведения, якобы именно в ней заключается весь смысл книги. Хотя, ты никогда не станешь это опровергать, читатель, одна цитата, да даже ворох цитат — вырванные из контекста слова, не требующие анализа, как это любят делать некоторые рецензенты, не имея других средств сказать разумное суждение, подменив сухой выдержкой собственные мысли.

Что же делает Фаулз? Он превращает «Подругу французского лейтенанта» во вступительную статью к им же написанному произведению, где он тщательно разбирает собственные плоды умственных страданий. Трудно встретить другое художественное произведение, когда за окончанием подобной статьи кончается и сама книга. «Где, собственно, полный текст!?» — воскликнет читатель, заранее разобравший с автором сюжетные ходы. Далее текст отсутствует, поскольку Фаулз не стал его писать, ловко выдав нон-фикшн за художественное произведение с многостраничными отступлениями. В своих суждениях он каждый раз отсылает читателя к английским классикам, извращая приёмы их работы, раздувая до невозможности. Можно согласиться с Фаулзом, когда он делится с читателем монологом, якобы точно так же поступали классики, но те мастера не упивались собственной личностью, рассказывая отвлечённые факты читателю не ради цели перенести часть Британской Энциклопедии на страницы книги, а для лучшего понимания происходящих событий. Фаулзу и этого мало: он смотрит на «Подругу французского лейтенанта», как на возможность с позиций человека середины XX века критически отнестись к авторам XIX века, будто те не ведали, что творили, выдавая толстенные произведения.

Основное содержание рецензент наполняет не только личным впечатлением о прочитанном. Необходимо выделить главные мысли, постаравшись сперва самостоятельно в них разобраться, чтобы уже потом обстоятельно изложить мысли, заполнившие голову во время чтения. Можно снова прибегнуть к цитатам, даже совершенно левым. Задав изначально интригу, дальше можно сбавить накал полезной информации, скупо пересказав содержание произведения, подведя тебя, читатель, к тем или иным выводам. Редкий рецензент сохраняет трезвой голову, не опьянённую флюидами радости, злобы или усталости; однако, если повезло с обстоятельным рецензентом, высказывающим мнение стороннего наблюдателя, то и тут надо быть очень острожным, поскольку за отстранённостью всё равно заметно отношение к книге, даже при старании удерживаться на нейтральных позициях. Другое дело, что труд рецензента может оказаться оплаченным заинтересованными лицами; такая ситуация довольно типична, когда хвалебные оды выдаёт наигранность. Беда тут иная, в которой повинен уже ты, читатель, начитавшийся положительных мнений, уже не смеющий высказать противоположное суждение, даже не из-за солидарности с большинством, а действительно изменив настоящее первоначальное мнение под нажимом на подсознательном уровне. С отрицательным посулом происходит идентичная ситуация. Читатель, не забывай — человек был и будет представителем стадных животных.

Писатель может работать с материалом в удобной для него манере. Если Фаулз подходит к коллекционированию камней с ошибочной теории Линнея об окаменелостях, то это его полное право. Не зря же Фаулз без стеснения заверяет читателя, что он может творить с «Подругой французского лейтенанта» абсолютно всё, что ему захочется. Пожелает автор пофантазировать на вольную тему — всегда пожалуйста. Решит поместить себя среди персонажей — ничего с этим не поделаешь. Всякий горазд в своей манере искажать доступную ему реальность. Автор может сделать произведение многовариантным, выдавая зажатый в рамки сюжет за интерактивное действие. Тебе лишь, читатель, решать — поступил автор разумно, или на страницах оказалось чрезмерное количество посторонней информации.

Кстати, читатель. Я уже доводил до твоего сведения, что важнее первой цитаты ничего нет. Может я сказал несколько иначе, но на первую цитату в эпиграфе всегда стоит обращать внимание. Фаулз, например, не стал ссылаться на Шекспира, а сразу взялся за Маркса, вспомнив про эмансипацию. Именно эмансипацией пропитана книга «Подруга французского лейтенанта»: Фаулз на протяжении всего романа будет избавлять читателя от зависимости от устоявшихся мнений и предрассудков. Он показывает литературу новой волны, построенной на исходных классических данных с пересмотром отработанной до идеальности схемы изложения событий. Только знай, читатель, ты можешь верить Фаулзу, а можешь не верить, поскольку все теории литературоведов и им сочувствующих — это гнилое болото чопорных фанатиков, скептически, либо враждебно относящихся к любым проявлениям отклонений от занятыми ими позиций кем-то давно написанных теорий. Фаулз не опровергает, он скорее поддакивает, находя свой сюжет среди доступных ему вариантов. Его суждения — всего лишь его частное мнение, как и его видение классической литературы.

Заключение рецензии должно быть ёмким. Именно ёмким. Не нужно много слов, когда выше их было сказано вполне достаточно. Желательно закончить рецензию афоризмом, извлечённым рецензентом в тяжкой борьбе с самим собой. Мудрость — понятие временное и эфемерное, не обязанное быть привязанным к действительности. Поэтому, читатель, никогда не серчай на рецензента, если он ляпнул глупость в самом конце, смазав общее заработанное впечатление. Не кори рецензента, читатель, если тот в своих суждениях не до конца разобрал произведение, ведь он не ставил себе целью написать пятисотстраничную монографию по теме, которую ты, читатель, тем более бы не стал читать. Помни, читатель, плод мыслей писателя практически вечен, а, засидевшийся на бобах, рецензент, вследствие плохого питания, желает прикоснуться к чему-то великому, заранее зная ветхость написанных им слов.

Кто запомнит рецензента? Никто. Но знаешь, читатель, были в истории литературы исключения!

Автор: Константин Трунин

» Read more