trounin.ru

Можно быть бесконечно популярным писателем, одаривая мир потугами мыслительного процесса, но когда-нибудь вся твоя жизнь станет мифом, пустой легендой. О тебе будут говорить положительно, никогда не вспоминая почему так стоит говорить. Ты будешь числиться зачинателем жанров и литературных традиций, а твоё творчество всё равно будет пылиться на полках. Да и само твоё имя забудется, как и все твои деяния. Хорошо, когда читатель будет с гордостью смотреть на корешки твоих книг, чаще не осмеливаясь ознакомиться с содержанием оных. А если издатель осмелится заново напечатать некогда популярные творения, то скорее прогорит, дав пример другим более к твоим книгам не возвращаться. Останется любопытным находить раритетные образцы твоего творчество в пыльных углах, да внимать завлекающим аннотациям, чтобы решиться открыть и прочитать. К сожалению, мир меняется… и надо быть чем-то большим, дабы не раствориться в потоке аналогичных тебе писателей одного-двух поколений.

Начиная читать, всегда желаешь прикоснуться к интересному сюжету, забывая себя и откладывая на потом важные дела. Чаще огорчаешься, понимая, что достойное произведение создать трудно, а профессия писателя всегда отнимает у человека много сил, если тот желает не просто переносить мысли на бумагу, а создать именно нетленное творение. И как быть, когда большая часть писателей не желает напрягать извилины, выдавая в свет очередную проходную книгу, от которой ничем не веет, кроме парой потраченных на неё дней. И ничего с этим не поделаешь. Нужно грамотно настроить фильтр, отсеивая лишнее. Если из раза в раз не можешь настроиться на какого-либо писателя, значит — он писал для других людей. Разумеется, если писал для кого-то конкретно, а не просто так. Не зря считается, что хорошая книга создаётся годами. Это кропотливый процесс. И в ней должен присутствовать не набор диалогов, а что-то более весомое.

Впрочем, у любой книги всегда найдётся читатель. Найдётся он у тех, суть которых сводится к каким-либо движениям действующих лиц. Причём неважно, чем именно они будут заниматься. Это может быть расследование убийства, поиски преступника, разгадывание тайн, либо разговоры ради заполнения страниц каким угодно текстом, только бы он был доведён до нужно объёма. У таких книг всегда есть поклонники. Причём их довольно много. Беда в том, что поклонники не живут вечно, значит и интерес к книгам автора сойдёт в могилу вместе с ними. Как бы ты не пытался рассуждать о важности создания весомой литературы, всё равно твой голос утонет в океане радостных воплей по поводу пустой книги, к тому же неизвестно как получившей ряд престижных премий. В это время действительно достойный труд останется без внимания.

Творчество Эдгара Уоллеса является ярким примером сказанного выше. Некогда популярный автор, зачинатель триллера и просто плодовитый писатель. Ныне… Стоит ли говорить, кем он является ныне? Его имя не стоит в одном ряду с классиками, его произведения воспринимаются излишне лёгкими, не способными серьёзно увлечь и хоть как-то активизировать читательский мозг. Да, Уолллес старался держать читателя в напряжении. Только получается так, что напряжением пропитана каждая строчка, тогда как кроме этого ничего в сюжете больше нет. Следователь может пытаться найти гениального злодея. Но надо ли ему его действительно искать? Надо ли читателю знакомиться с подобной историей? Может и надо. Но от подобной литературы быстро устаёшь. Напрягает автор читателя до напряжения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Спустя четырнадцать лет после написания «Собственника», Голсуорси в короткий срок написал ещё два романа, сюжет которых поставил точку в жизни нескольких поколений семейства Форсайтов. История получилась протяжённой, так как понадобился длительный срок для взросления детей, на плечи которых легло завершение всех распрей, начатых их родителями. Золотое время Форсайтов умерло вместе с постаревшими членами семьи. Теперь нужно разбираться с новыми обстоятельствами, в которых накаляются страсти. Голсуорси решил всё довести до ума, для чего затеял для героев саги бракоразводный процесс. Если задуматься, то все проблемы проистекают от личности одного из Форсайтов — Сомса, тогда как остальные Форсайты продолжают идиллическое существование. Голсуорси добавляет трагичности, допустив в повествование англо-бурскую войну, а в остальное всё действительно идеально.

Складывается впечатление, будто Форсайты долгое время жили в замкнутом пространстве, не испытывая вмешательства в свои дела событий из внешнего мира; их не касался рост социального напряжения — будто не в Лондоне жили, а в сельской глуши. Голсуорси последовательно описывает процветание семьи, не задумываясь над другими обстоятельствами. Даже британское наследственное право действует не так, как оно должно действовать. Форсайты крайне редко расстаются с наличностью, предпочитая копить деньги. Ими давно выработана программа по умножению капитала. Потеря части средств становится для них неприятным событием. Казалось бы, проблемы Сомса проистекали как раз из того, что развод мог привести к потере финансов, но его жена в итоге предпочла ему другого Форсайта, отчего всё должно было стабилизироваться. Не мешает идиллии благополучия и участие нескольких членов семьи в войне на юге африканского континента. Голсуорси даёт читателю понять, что Форсайты всё-таки не такие бессмертные, как это может показаться. Губят их только нервные переживания, количество которых непомерно возросло.

Голсуорси излишне погружается в мелочность деталей, что не вяжется с обликом описываемой им семьи. С Форсайтами могут быть связаны только крупные обстоятельства. На деле выходит иначе. Голсуорси не только дотошно описывает визит Сомса к частным детективам, дабы те следили за его женой, где до сведения читателя доводится ключ для расшифровки сообщений, но и такое немаловажное дело, как гибель старого пса, сердце которого не выдержало встречи с любимым хозяином после долгой разлуки. вследствие чего его хоронили с тяжёлыми думами. Читать сагу стало легче, но важность происходящих событий резко упала. Получается так, что Голсуорси поставил себе целью описать бракоразводный процесс, дополнив его всем подряд, лишь бы «В петле» имела вес. Мелочность автора заметна и в интерлюдии «Пробуждение», где он сконцентрировался на детских впечатлениях сына Ирэн (первой жены Сомса).

Тяга к драматическому развитию сюжета всё более отчётливо проявляется в саге с каждой последующей книгой. Голсуорси постоянно ставит Сомса перед необходимостью выбора. Наибольший трагизм случается тогда, когда ему предстоит выбрать между рожающей женой и ребёнком. Каким бы не было мнение Сомса, его беды на этом на закончатся. Ему ещё предстоит испытать много неприятных моментов, связанных с дочерью, существование которой Голсуорси наполнил такими же метаниями, каким был подвержен её отец. На благе Форсайтов продолжать строить повествование не имеет смысла, поэтому Голсуорси вновь вносит разлад в семью, заимствуя сюжет из древности, заставляя полюбить друг друга детей враждующих людей.

Сага о Форсайтах — классически выверенный цикл произведений. Они не имеют сходных черт с популярными в те времена творениями модернистов, работами которых были увлечены члены богатой семьи. Сам Голсуорси без стеснения называет картины модернистов мазнёй, не видя в них никакого смысла. Это сейчас принято восхищаться импрессионистами, а Форсайты на них всего лишь делали состояние, вновь и вновь подтверждая постулат, что деньги легче всего извлекать из того, что на самом деле ничего не стоит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Творчество Генри Джеймса не относится к тому, что можно назвать простой и доступной литературой. В его произведениях поднимаются важные темы, но они тонут в стилистике автора. Доступного для понимания языка Генри Джеймс не использует, усложняя и без того сложный текст. Остро встаёт необходимость зацепиться хотя бы за одну идею, от которой впоследствии раскручивать понимание прочитанного. В случае «Мадонны будущего» — это невозможность достижения далекого идеала при его нахождении в пределах досягаемости. Сопровождающие основную повесть короткие истории безлико проходят мимо, вследствие неуловимости сути содержания. Генри Джеймсу лучше удавалось писать романы, где читатель может отсеять лишнее, сконцентрировавшись на основном.

«Мадонна будущего» — это ещё и разговор о том, что человек всегда может создать бесподобное творение. А может и не создать, если будет слишком долго вынашивать его идею. К тому моменту смысл для создания будет утрачен — само творение уйдёт в прошлое. Наглядным примером этому служит интерес главного героя к художнику, что пребывает в созерцании красивой женщины, наблюдая за ней продолжительное время. Сторонний зритель не видит в музе художника действительно красивой женщины, замечая лишь идеализированные представления художника о давно минувшей её молодости. Человек, однажды влюбившись, может носить такое чувство до последних дней, когда не предпринимает попыток приблизиться к объекту обожания.

Жизнь можно прожить, так и не оставив ничего после себя для потомков. Либо создать то единственное творение, благодаря которому твоё имя останется в веках. Именно таким предстаёт перед читателем художник, не устающий созерцать одну единственную музу. Будь он поэтом, то давно воспел бы её красоту. Но ему суждено перенести облик женщины на холст. И он никак не может собраться с мыслями, наконец-то приступив к воплощению главного своего предназначения. Красота блекнет с каждым днём, но в воображении художника она не утрачивает своих позиций. Генри Джеймс слишком категоричен, призывая творить в нужное для этого время, не откладывая реализацию замыслов на потом. Его художник полон идей — никто не помешает ему создать тот образ, который давно проник в душу. Только Джеймс не видит перспектив у такого подхода к делу.

Годы пройдут — творение так и не будет создано. Идея истлеет до начала реализации. Всегда нужно начинать выводить штрихи, иначе легко сойти с ума от желания сразу увидеть идеальный результат своей работы. Белый холст подобен чистому листу бумаги — необходимо его заполнять. Может последовать мучительная пауза и последующие ошибочные движения. Холст придёт в негодность, истёртый до дыр. Генри Джеймс мягко намекает, что не надо стремиться создавать идеал, можно ограничиться и простым принятием положенных на бумагу красок. Идеал расцветает не в полном отражении действительности, а в обязательных элементах недосказанности. Пусть воображение созерцателей работы дорисовывает картину самостоятельно. Нет нужды истязать себя, в итоге так ничего и не создав.

Об это ли хотел сказать Генри Джеймс? Как знать. Каждый читатель сделает для себя свои собственные выводы. И скорее всего единого мнения выражено не будет. Сложно понимать произведения, если автор не стремился полностью воплотить все задумки в тексте, давая читателю шанс проявить способность к мышлению, додумывая за автора те моменты, в которых ощущается нехватка слов. «Мадонна будущего» получилась у писателя мимолётным произведением, наполненным смыслом и далёким от идеальности. Оно вполне соответствует содержанию и тому, что читатель в итоге поймёт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эдгара Уоллеса принято считать родоначальником произведений-триллеров. Этому писателю удавалось держать в напряжении читателей до последних страниц. Он не заботился об объёме, более наполняя книги действием. Иногда это получалось у Уоллеса выше всяких похвал, но, гораздо чаще, действие начинало провисать, а наполнение страдать от лишних деталей. «Лицо во мраке» не отличается от таких произведений автора. Читателя ждёт полицейское расследование, в котором стражи порядка будут опасаться за собственную жизнь, поскольку никто не даст им проводить расследование в спокойной обстановке. От одной ловушки до другой читатель будет следить за следственными мероприятиями, считая пострадавших преследователей.

Уоллес не акцентирует внимание на самих преступлениях, сообщая о них опосредованно. Где-то там кто-то что-то увидел. Будь добр теперь следователь найти преступника. И было бы всё просто, да Уоллес не любит лёгких решений, предпочитая изобретать различные ситуации, вполне имеющие право на существование. Допустим, полицейские заметили, как некто сбросил тело с моста в реку. Теперь они теряются в догадках, так как упустили сбросивших и теперь не могут найти само тело. Было тут преступление или полицейским всё померещилось? Ломать голову есть над чем. Уоллес расплетает клубок в своей манере, описывая вне понимания возможной логики развития событий, давая действующим лицам порцию стрессовых ситуаций, чем позволяя последовательно выполнить план розыскных мероприятий.

Изложение отчасти сумбурное. Читателю будет трудно следить за перемещениями действующих лиц. Увязать происходящее в единую линию затруднительно. Она не имеет никакого значения, ведь автор держит читателя в напряжении, стараясь действиями персонажей перекрыть все остальные моменты. Дров в огонь будет подбрасывать сам преступник, активно препятствующий своему обнаружению. Ему не составляет труда удушить полицейского, дабы отбить желание у других идти по его следам. Впрочем, личность преступника также не имеет никакого значения. Кем бы в итоге он не оказался — Уоллес не ставил себе целью показать чью-либо находчивость.

Нет у Уоллеса лишних слов для пустого топтания на месте. Все куда-то постоянно перемещаются, редко включая мыслительный аппарат, совершая шаги скорее инстинктивно, нежели руководствуясь доводами адекватного восприятия реальности. Бег по извилистому пути без возвращения обратно — таким предстаёт «Лицо во мраке». Перевёрнутая страница может быть забыта в угоду следующей, сообщающей читателю очередную порцию сведений о продвижении дела. В постоянной погоне теряется интерес к самому расследованию. Начинает складываться впечатление, что к упавшему с моста телу привязали тяжёлый предмет, и искать его надо было не по берегам, а отправить водолазов на дно, где они найдут не тело, а нечто другое, просто захороненное на время.

Само преступление не кажется важным для повествования. Скорее оно лишь мотив для начала книги, сюжет которой никем не контролируется, а автор просто пишет, не имея никаких определённых целей. Действующие лица обрастают подробностями; изначально второстепенные персонажи захватывают всё большее пространства, вытесняя основных героев. Уоллес всё чаще делает отступления, рисуя уже не действие, а портреты людей, вдыхая в них жизнь. И они действительно уже не воспринимаются выдуманными персонажами. Кажется, перед читателем описание реального человека. Есть к этому талант у Уоллеса. Хорошо бы подобных лиц увязать с сюжетом книг, где подобные описания являются лишь частью повествования, наполненного множеством других деталей. Всему Уоллес уделяется внимание, умудряясь двигать сюжет семимильными шагами вперёд.

Много писать — хорошо. Но хотелось бы более сбалансированного произведения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анализируя прожитую жизнь, каждый человек редко видит в ней обилие грязи. Неприятности случаются обязательно, но они не достигают того абсолюта, который обрушивается на людей с экранов телевизоров и газетных страниц. Писатели XXI века не чужды общих заблуждений, поддаваясь массовой истерии вокруг тем, что существуют лишь в воображении тех, чья профессия их прямо обязывает рыться в грязном белье и находить шокирующие подтверждения черноты погрязшего в разврате мира. Поэтому художественная литература всё меньше стремится к психологической составляющей, всё больше уподобляясь бульварной прессе. Самое печальное заключается в том, что читатель верит подобной информации, принимая её за отражение реальной ситуации. Он будет брызгать слюной и переубеждать тебя в обратном, вспоминая несколько похожих эпизодов из собственной жизни. Переубедить его всё равно не получится. Роулинг подбросила трухлявых дров в огонь, написав книгу о детской преступности, сексуальной распущенности, наркомании и прочих пороках, сопроводив текст множеством бранных выражений, добрую часть из которых можно вносить в энциклопедию мата, ведь такого разнообразия ранее нигде встречать не приходилось.

Роулинг сконцентрирована не на сюжете, а на действующих лицах вообще. Причём её больше интересуют телесные оболочки. Она им посвящает едва ли не оды. Каждый герой произведения должен быть зациклен на проблемах со здоровьем, о чём Роулинг жадно пишет, не жалея читательских глаз. Кажется, для автора не существует запретных тем. Даже можно сказать — автор поставил себе задачей отразить максимальное их количество. Высокопарного слога при таком изложении ждать не стоит — как и зачитывать кому-нибудь фрагменты текста, получая в ответ недоуменные взгляды. Разумные люди предпочитают некоторые моменты не выносить на всеобщее обозрение… Неужели Роулинг показала настоящую жизнь? Тогда не стоит совать нос на Туманный Альбион — лучше от него держаться подальше. Тамошнее общество настолько разложилось, что его впору изолировать, покуда оно не самоуничтожилось, предварительно заразив соседние страны.

Можно вспомнить «Тропик Рака» Генри Миллера. Его книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, ударив по неподготовленным людям, сообщив им шокирующие подробности. Эту книгу и сейчас принято осуждать: просто принято, просто её все осуждают, просто так сложилось исторически, просто люди не могли быть такими распущенными в то время. Годы прошли — общество изменилось, став более податливым, допуская возможность любых отклонений от общепринятых норм морали. И уже никто не стесняется писать книги подобные «Тропику Рака», скорее акцентируя внимание читателя на этом. А читатель твёрдо уверен, что всё описываемое — обыденность. Только авторы отталкиваются от противного, работая на публику, обостряя проблемы, придуманные их воображением. И допридумывались они до того, что данное положение дел начинает действительно выходить за рамки страниц, становясь путеводителем в асоциальный образ жизни. Но было бы всё действительно так плохо, да всё гораздо лучше.

«Случайная вакансия» — это образец литературной дизентерии, передающейся вследствие беллетризации жадных побуждений части писателей привнести на страницы художественных произведений элемент мрачного отражения реальности, сбрасывая флёр с редких проявлений человеческих проступков, придавая им вид пандемии. Читатель давно перешёл от понимания норм классической литературы к желанию удовлетворения низменных потребностей, среди которых присутствует потребность прикоснуться к тому, что он не может себе позволить, поскольку это расходится с его представлениями о собственной этике. Дальше будет только пропасть…

Гай Монтэг обязательно будет жечь книги. Он будет это делать с огромным желанием. Никто не сможет его остановить — он будет прав. И не одумается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #9 открыто. Вложены чистые листы.

«Архив» ставит точку в детективной практике Шерлока Холмса. Знаменитый сыщик отходит от дел. Дойл давно перестал радовать читателя новыми фактами, больше предлагая забавные истории, где основное решение кроется не за логическими рассуждениями, а за малоизученными явлениями. Дойл изредка что-то сообщает, но это незаметные и несущественные детали. Оказывается, Холмсу в 1902 году предлагали дворянство, от которого он отказался. Вот и вся информация, доступная читателю. Сам Шерлок ничего из себя не представляет — он картонная кукла, поставленная во главе происходящих событий, лишь бы привлекать внимание к рассказам. Может сыщик постарел и более не ищет приключений? Краткий всплеск борьбы с преступным миром утянул его на дно окончательно. Сущность Шерлока Холмса действительно погибла в тот момент, когда Дойл скинул его с водопада. С тех пор перед читателем не яркая личность, а призрак былого великолепия. Так и сошёл Холмс на нет.

Читателю предлагаются следующие рассказы: Влиятельный клиент, Камень Мазарини, Происшествие на вилле «Три конька», Вампир в Суссексе, Три Гарридеба, Загадка Торского моста, Человек на четвереньках, Львиная грива, Загадка поместья Шоскомб, Москательщик на покое, Дело необычной квартирантки и Человек с побелевшим лицом, написанные с 1921 по 1927 годы.

Активно используемая Дойлом восточная тематика в предыдущем сборнике изредка будет подниматься и в «Архиве», разбавляя цепочку странных происшествий. Догадаться о настоящем источнике неприятностей можно, но довольно затруднительно. Современный читатель привык ко всему тому, что для Дойля — являлось необычными явлениями. До нужного ответа при личном присутствии всегда можно дойти без подсказок. Только Дойл удивлялся всему сам, предлагая удивляться и читателю, поскольку для него это было скорее загадочным явлением, нежели обыкновенным событием, возникающим вследствие крайней невнимательности. Дойл устал, он уже постарел, и через три года после последнего рассказа о Холмсе умрёт сам, так и не подведя героя всей своей писательской деятельности к финальным аккордам литературной жизни. Просто читателю сообщается, что Шерлок скоро отойдёт от практики, но вследствие каких мыслей и событий — Дойл не сообщает.

Выделить какой-либо из рассказов не получается. Все они в одинаковой степени равнозначны. В части из них присутствует злой умысел, но чаще всего разгадка кроется в естественных процессах, знать о которых может только очень любопытный человек, способный поверить в возможность невероятного. Встречаются в сюжете и немного сумасбродные люди, своим поведением создающие дополнительные проблемы, предпочитая дождаться вмешательства человека со стороны, который сможет во всём разобраться. Холмс в подобных случаях выглядит посторонним. Однако, его любимая фраза о том, что он всё знал с самого начала, только решил нагляднее продемонстрировать догадку — не привносит в повествование ничего нового. Дойл просто строит повествование каждого рассказа по одной схеме, в весьма редких случаях излагая события иначе.

Остаётся предполагать, что оставленные белые пятна в историях о Холмсе послужат на благо всем последователям Дойля, если те захотят внести лепту в раскрытие личности Шерлока. Взять для примера отказ от дворянского титула или те несколько лет, которые Холмс провёл вне Англии, избежав смерти после схватки с Мориарти. Да и личность самого Мориарти, как и брата Шерлока — Майкрофта, да и сам Уотсон практически неизвестен до встречи с Холмсом, так и после возвращения на военную службу. Есть где разгуляться фантазии тех, кто не желает развивать собственные сюжеты, паразитируя на личности знаменитого на весь мир сыщика с Бейкер-стрит.

Дело #9 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мнение писателя настолько влияет на восприятие читателя, что сюжет всегда воспринимается однобоко. Однако, нельзя пренебрегать возможностью взглянуть на описываемые события с другой стороны. Джон Голсуорси не из тех людей, которые критически относятся к жизни вообще — он скорее думает о возвышенном, нежели проявляет желание приоткрыть завесу над деталями быта низших слоёв общества. Его «Сага о Форсайтах», отмеченная Нобелевской премией по литературе в 1932 году за «высокое искусство повествования», рассказывает о жизни богатых людей, чья единственная страсть — это страдание от пустых мук. Пока американские авторы всё более углублялись в проблематику социалистической направленности, негодуя от лица угнетаемых рабочих, английские писатели отстранялись от подобной суеты, считая такое положение дел давним моментом истории, когда в их стране кустарное производство обрекало многих на голодную смерть из-за неспособности что-либо противопоставить техническому прогрессу и автоматизации. Если читатель хочет прикоснуться к «высокому повествованию», то пусть он будет готов к ранее упомянутым пустым мукам семейства Форсайтов.

Голсуорси не просто рассказывает о семье преуспевающих людей, чья главная забота — это делать деньги из денег, а предлагает собственную терминологию, корнем которой становятся сами Форсайты. Кто же такие Форсайты? Это не отличительная черта одной семьи. Скорее, это характеристика некоторой части людей вообще, без чьего участия всё было бы иначе. Они не просто извлекают прибыль, генерируя её для себя, но и внимательно следят за наполнением денежного потока звонкими монетами и хрустящими бумажками. Сами Форсайты стараются не иметь привязки к чему-нибудь, от чего они впоследствии не смогут безболезненно избавиться. Если обыватель удивляется заоблачной стоимости невнятных форм предметов искусства, то пусть он для себя наконец-то усвоит, что это всё делается только ради денег. И озабочены данным процессом именно Форсайты. Они делают деньги из ничего, придавая стоимость поистине бесценным вещам, что на самом деле ничего не стоят. Благодаря Форсайтам бесценность принимает противоположное значение. После их заинтересованности предметы искусства возводятся в культ.

Деятельность Форсайтов всегда им на благо. Остальные люди им безразличны. Голсуорси не отходит от основного повествования, поэтому читатель может лишь восхищаться предприимчивостью семейства, не задумываясь над бедственным положением остальных. Голсуорси не испытывал нужды делать сагу о Форсайтах монументальным произведением, затрагивающим все сферы жизни, поэтому он концентрировался только на богатой прослойке общества и её проблемах. Известный факт — богатые болеют болезнями богатых, страдают страданиями богатых и так далее. При всех интересах — они остаются людьми, что подвержены страстям. Холодная надменность оказывается мнимой, если дело касается конкретных вещей, которыми Форсайты не желают ни с кем делиться. Как бы не утверждал Голсуорси, наделяя Форсайтов высшими знаками надменности, он всё-таки свёл сюжет к мелодраме, где важны личные отношения внутри семьи, а не финансовые составляющие её благополучия.

Форсайты никогда не умирают. Именно с этого начинается одна из первых книг о семействе. Они не болеют, сохраняя и в семьдесят лет цветущий вид. Складывается впечатление, что Форсайты обладают бессмертием. Им незнакомо понятие боли, их образ жизни — повод для зависти. Непонятно, отчего Голсуорси проигнорировал влияние стрессовых ситуаций. Будто Форсайты никогда не волнуются, пребывая в вечной идиллии с самими собой. Деньги идут без лишних проблем, политика их не беспокоит, в искусстве они всегда знают кому подсобить, не встречая сопротивления разумной массы. Живут себе Форсайты и живут, обитая обособленно за толстыми стенами, не замечая ничего вокруг. Их даже не донимает банальная простуда. Такие люди просто обязаны умирать в младенчестве — слабый иммунитет не даст шанса на выживание. Всё это не интересует Голсуорси — он описывает идеальную картинку, и многим поколениям читателей она нравится. И причина этого очевидна — приятно читать про сытую жизнь и горькую участь богатых.

Настоящий Форсайт может умереть только во сне. Его не ударит инсульт, его не хватит инфаркт. Просто тихо и спокойно Форсайт отходит в мир иной. Голсуорси не заостряет на этом внимание. Всё-таки люди должны умирать, даже без объяснения причин. Без одного Форсайта сюжет не обеднеет. Тем более, Голсуорси решил показать довольной крутой поворот в повествовании, когда появилась возможность отставить в сторону убелённые сединами головы. Пришла пора раскрыть настоящий нрав Форсайтов — цепкий и властный. И выбрать для демонстрации этого Голсуорси решил не собственнические интересы в борьбе с конкурентами, а всего лишь представил историю одной из супружеских пар.

Во взаимоотношениях возможно абсолютно всё. Это только психологи могут находить решения безвыходных ситуаций, предлагая самые несуразные рецепты, что помочь на самом деле могут только в самой идеальной конфликтной ситуации, причём людям с атрофированной способностью к мышлению. Поэтому стоит ли говорить о том сюжете, которым Голсуорси наполнил страницы? Персонажи у него получились живыми и далёкими от представлений о совершенных людях. У каждого из них есть собственные интересы и своё личное мнение, сочетаемые с несгибаемым характером. Если бы ещё при этом сам Голсуорси писал более доступным языком, не прибегая к «возвышенному» слогу, то чтение могло быть более приятным. Ценность происходящих событий высока, но продираться через хитросплетения сюжета крайне трудно.

Сага о Форсайтах только началась — мнение может поменяться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — враг самому себе. Он враг ближним. Он враг остальным людям. Его пожирает желание быть лучше всех. Ему свойственна злоба, если быть лучше всех не получается. Важно уметь контролировать себя, но кто может проследить за этим, когда человек верит в правоту своих убеждений? Агрессия чаще находит себе дорогу, нежели тщательно обдуманное и взвешенное решение. Однако, человек не может существовать вне себе подобных, а значит он будет постоянно вступать в противоречия с окружающими, стремясь добиться к себе уважения. Для этого ему достаточно предъявить ультиматум или открыто избить задевших его критикой лиц, занимая таким образом доминирующее положение и наводя страх на других.

По своей сути, человек — это самая мелкая единица. Выше него стоит семья. Ещё выше — государство. И как не говори о конкретных людях, их поведение ничем не отличается от поведения отдельных семей и целых государств, где все процессы ничем не отличаются. Когда говоришь об одном, то имеешь в виду всё государство в целом. Тут уже стоит задуматься о нравах и традициях. Кажется, Британия была в XIX веке слишком заносчивой империей, что также должно быть присуще её гражданам того времени. Арчибалд Кронин предложил читателю ознакомиться с одной семьёй тех лет, где pater familias — это действительно отец семейства в лучшим представлениях древнеримского общества.

«Замок Броуди» — это произведение, в котором Кронин показывает обычную британскую семью, применяя к ней мерки Древнего Рима. Главным в доме является отец, от его мнения зависит абсолютно всё. Он может требовать, но категорически не принимает малейших проявлений несогласия. За любое неповиновение наступает мгновенная расплата. И если в Древнем Риме отец был рабовладельцем, жестоко распоряжаясь членами семьи, то в Британии XIX века — отец держал семью в железном кулаке, не имея возможности продавать её членов другим отцам; это единственное отличие. Не стоит забывать, что XIX век был тем временем, когда начало просыпаться самосознание в простых людях, которыми не гнушались помыкать, используя их гораздо хуже, нежели в Древнем Риме обращались с рабами. Главный герой «Замка Броуди» на самом деле не был жестоким человеком, он скорее действительно заботился о благе семьи, стремясь найти в ней воплощение всех желаний. Ему была нужна самая лучшая в мире жена и самые лучшие в мире дети. Он ласков к ним до тех пор, пока те не запятнали его доброе имя. А если всё-таки запятнали, то им больше нет места в семье.

Кронин излагает события одной чёрной полосой. Нет в сюжете радостных моментов. Постоянно случаются происшествия, уносящие жизни людей и причиняющие непоправимый урон. Кронину ничего не стоит пустить поезд под откос, обрушив мост, или зажарить овец с пастухами прямо на поле, покуда «ищет жертву» гроза и «облизывается намеченной цели» молния. Автор слишком жесток в своём повествовании. Читатель заранее настроен на негативное восприятие к происходящим событиям. Впечатление усиливается бытом семьи Броуди, согласной потакать отцу, который желает всем счастья, но внутренне не готов пойти на те жертвы, на которые его обрекает Кронин. Арчибалд стал для «Замка Броуди» воплощением тёмной сущности, шепчущей на ухо действующим лицам подсказки и ехидно потирающей руки в предвкушении наступления грядущих трагических событий. Кронину присуще желание делать героям книги больно… и он это будет описывать на каждой странице.

Крутой нрав отца мог быть воспет во имя высших побуждений, но из Кронина получился плохой певец. Ему лучше удаются некрологи, в написании которых он достиг совершенства. Винить в несчастье семьи Броуди следует только автора, и никак не отца семейства, действовавшего в рамках традиций своего времени. Заметьте, Броуди не отдал детей в интернат, как поступало большинство отцов в Британии XIX века. Он лично их воспитывал, давая всё, что им могло понадобиться. Только Кронин изначально был настроен внести разлад в чётко выстроенную систему воспитания, выставив перед читателем отца семьи в качестве тирана и самодура, а жену и детей — едва ли не безропотными и глупыми овцами. Только овец Кронин не щадил, делая их объектом своей садистской наклонности. Не щадил он и пастуха, но всё-таки уберегал от напастей, поскольку без него рассказывать было бы не о чем.

Кронин писал без прикрас — Броуди есть в каждом из нас:
Кто-то умрёт, подчинившись; кто-то воспрянет, восстав; кто-то упадёт, смирившись; а кто-то простится с жизнью, устав.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для чего живёт человек? Самый очевидный ответ — чтобы оставить потомство. Стоит задуматься на мгновение, как приходит осознание ужасающего факта — это самое губительное из всего, что только можно себе представить. Новое поколение — взрывной механизм, высасывающий соки из родителей, подготавливающий их к отбытию в мир иной. Но дети нужны для обеспечения собственной старости и необходимости кому-то оставить нажитое. Хорошо, если родитель спокойно умрёт самостоятельно, а не в результате постоянных стрессов, коими ему будут отравлять существование ошибки бурной молодости. Этого избежать невозможно, поэтому не стоит со скепсисом смотреть на людей, якобы несчастных от отсутствия детей. Им скорее стоит позавидовать, хотя и на их долю придётся горе, ведь не собственные, так чужие дети с удовольствием выроют могилу тому, чьё имущество себе можно будет присвоить.

Только американский писатель с британским гражданством Генри Джеймс мог подметить и возмутиться особенностями наследственного права Туманного Альбиона: имущество умершего мужчины может наследовать только другой мужчина, будь он хоть самым далёким из далёких родственников. Английские авторы эту тему так серьёзно никогда не воспринимали, стараясь подстраиваться под исторически сложившиеся реалии. Просто мать семейства и дочери должны были найти себе достойную партию или побираться по миру, иного выхода у них не существовало. Джеймс предлагает читателю подобную историю — только у него женский пол не будет молча взирать на изъятие лично нажитого имущества в угоду кому-то, а будет активно бороться за собственные права, плетя интриги и оказывая давление на окружающих.

Главной героине повезло, наследником имущества стал её родной сын, а не многоюродный племянник, коего Джеймс мог ввести в сюжет, подобно Джейн Остен. Проблема усугубилась пассией сына, ещё не женой, но ставящей ребром одно единственное условие — всё должно достаться её будущему мужу, иначе она найдёт себе другого ухажёра. Влияние подобных женщин на мужчин часто застилает глаза сильному полу, вынужденному искать золотую середину между свекровью и невесткой. И ладно бы дело касалось контроля над кухней, борьба ведётся за обладание особняком с богатым антиквариатом. Перед матерью встаёт дилемма: согласиться на счастье сына или разрушить его семью. В обоих случаях она сама останется у разбитого корыта, а в отдалённой перспективе рядом с ней окажется и сын, что из-за своего недалёкого ума сам легко будет обобран до нитки. Как может заметить читатель, Джеймс предлагает к рассмотрению довольно типичную жизненную ситуацию, знакомую каждому жителю нашей планеты, только в условиях британской действительности XIX века.

Генри Джеймс плохо известен российскому читателю, да и стиль его изложения не каждому придётся по вкусу. Однако стоит согласиться — предложенная им нетривиальная история даёт богатую пищу для размышлений. Читатель может занять позицию любого из действующих лиц, и за каждым из них будет своя собственная правда, порождённая всё той же жаждой новых поколений сживать со света все предыдущие. Кто-то скажет про конфликт поколений, если сможет доказать существование оного вообще. Никто из писателей не говорил явно о несовпадении взглядов на жизнь — все они показывали повторение ранее пройденного более взрослыми людьми. Простых решений никогда не будет существовать, как и общедоступного счастья. Вечно будут бороться люди друг с другом, пока на их место не придут действительно разумные существа.

Выбор за тобой читатель. Будь внимательным в своих поступках и оценивай всё в максимально далёкой перспективе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Овсянка, дамы и господа. Вы любите овсянку?

Если человек любит читать английскую классическую литературу, то ему нет необходимости прибегать к каким-либо дополнительным источникам информации. Ему достаточно тех многостраничных произведений, что оставили после себя некогда жившие писатели. Особенностью подобного рода книг является охват всех сфер жизни, начиная с рождения главного героя и заканчивая его очередным промежуточным состоянием в череде мириад смены социальных статусов. Главный герой может жить бесконечно, покуда у писателя будет присутствовать желание описывать его похождения. Совершенно неважно, чем живут персонажи сотню страниц назад — это будет полностью забыто, не оказав на их становление никакого значения. Получается, английская классика очень достоверно описывает жизнь человека, позволяя без подготовки начать вникать в происходящие события. Автор всё тщательно разжёвывает, для верности перетирая материал ещё на протяжении десяти глав, чтобы у читателя лучше отложилась полученная информация. По своей истинной сути, десять глав убористого почерка — это одно простое предложение, которым можно было ограничиться, и не тешить собственное писательское самолюбие, отправляя деньги в карман не за качество материала, и даже не за его содержание, а просто за количество страниц, строк, а то и букв.

Моэм был умным человеком, тонким психологом и внимательным наблюдателем. Мимо него не могла проскользнуть мельчайшая деталь, если её описание можно максимально раздуть. Те времена требовали именно такого подхода, поэтому современным издателям стоит серьёзно задуматься, поскольку краткое содержание подобных книг действительно может сообщить читателю больше, чем искусственно растянутое оригинальное произведение. Основной гнев английская классика заслуживает именно из-за своего неумения кратко излагать мысли. Не стоит забывать, что тогда читатель не был избалован количеством доступной литературы по нужной ему теме, поэтому и рождала земля английская дотошных до всего писателей.

Что такое «Бремя страстей человеческих»? Это объёмное произведение Моэма, отчасти автобиографическое, где автор решил донести до читателя простую истину. Чтобы её понять, совсем нет нужды читать произведение от корки до корки. Главный герой постоянно будет взлетать, потом падать и больно ударяться, а потом снова взлетать и падать. На одном из таких виражей Моэм решит остановиться, дав читателю возможность поразмышлять. Только есть ли нужда думать о чужой жизни, коли в ней нет ничего примечательного? Все эти страсти до Моэма с особой любовью описывал Чарльз Диккенс, чьи герои также на протяжении произведений взлетали и падали, пока им окончательно не приходилось смириться с мыслью, что они всё равно в конце жизненного пути упадут на землю, а потом взлетят на небеса. Круговорот страстей в английской классике однотипен и не подвергается изменениям, поскольку подобная литература давно зажата тесными рамками, за которые нельзя вырваться.

Взлёт и падение, взлёт и падение, снова взлёт и падение — такая карусель не утомит лишь очень увлечённого процессом читателя. Книга построена так, что заранее знаешь, к чему будет клонить Моэм новые десять глав, покуда в десяти последующих будет происходить прямо противоположное. Можно сказать иначе, в жизни попеременно сменяют себя белые и чёрные полосы, но человек никогда не знает, когда начнётся и закончится та или иная полоса; возможно — подобного развития не случится вообще, ибо белая будет преобладать, либо чёрная в прекрасный момент поставит крест на всём. Английские классики не бывают такими категоричными, всегда давая каждой полосе равные возможности.

Вы по-прежнему любите овсянку? Учтите, там ложка соли, горка сахара, и она сварена на воде из Темзы.

Автор: Константин Трунин

» Read more