trounin.ru

Роман-река «Два капитана» Вениамина Каверина о судьбе детей, выросших в сложные для них времена и ставших теми, кем они должны были стать. Начало повествования заложено основательно, ибо течь повествованию долго и далеко, часто попадая в водовороты событий, утягивающих действие на дно. Протекать происходящее будет постоянно, грозно скапливаясь и грозя затопить, если автор вовремя не передвинет задвижку, перепрыгнув дальше. Спастись от манеры изложения Каверина не получится — всё выверено от начала до конца, за исключением единственного момента — обилие однотипно выверенного текста обязательно начнёт докучать читателю. Но жизнь действующих лиц — истинная река: тихое течение перемежается со стремительным движением, ровная гладь с бурунами, а где-то там поджидает водопад, после преодоления которого жизнь становится иной.

Детство действующих лиц совпало со сломом царской России и с последующим становлением советского государства. Каверин рассказывает в деталях, как то обстояло. Рассказывает без спешки, воссоздаёт прошлое. И есть приятное в тех воспоминаниях, каким бы детство не являлось в действительности. Сложное было время, значит и понимать его сложно. Кому не досталось счастья, тот хлебнул порцию горя, став после того сильнее. И в этом ли счастье, когда характер закаляется испытаниями? В горниле юношеских страстей Каверин выковал людей, подарил им идею существования и отправил в свободное плавание.

Никто из действующих лиц, оглядываясь назад, не сожалеет о прошедшем. Собственное былое минуло — оно основа для свершений в будущем. А вот чужое былое может послужить данной основой. Чья-то судьба — море проблем. Разобраться с ними необходимо. Сравнивая с ними, понимаешь, личность твоя ничего не стоит, если до тебя жили более деятельные люди. Вот и поместил Каверин на жертвенный алтарь устремления действующих лиц, подменив понимание собственной значимости в угоду необходимости оказаться полезным обществу. Пускай, обществу ничего от той пользы не требуется, поскольку сомнительна польза, совершаемая во имя чьего-то блага, когда то благо интересно непосредственно исполнителю.

Логика — парадоксов друг. Что же может быть в логике такого, чтобы говорить, что Каверин не удосужился ей уделить внимание? Вполне вероятно, его действующие лица живут ради устремлений, ведь не может человек ни о чём не мечтать. Имеется желание — остальное ему подчиняется. Безусловно, детская мечта способна томить душу до старости. Бывает ли такое? У кого детская мечта пережила порог переоценки жизненных ценностей, когда он переступил черту, отделявшую фантазии от реальности? Появляются новые устремления, исчезает прежняя беззаботность, возникают обязанности. Каверин об этом забыл. Как были действующие лица детьми в начале повествования — ими же останутся до конца.

Повествование плывёт по волнам. Но кто бежит от волны, не идя ей наперерез и не стремясь возвыситься над ней? Это Каверен. Вениамин не возводит мостов, он дал читателю утлое судёнышко. И из этого судёнышка видно, как на действующие лица, находящиеся в схожей с читателем ситуации, давит подпирающее сзади течение, не позволяющее им переменить курс. Судёнышки подбрасывает на волнах, люди травмируются морально и физически, после восстанавливаются и плывут дальше, пока течение не ломает их жизнь на очередной волне. От горестей к счастью протекает действие. Чёрная полоса сменяется белой, чтобы снова смениться чёрной.

Обретённое в детстве желание — оно одно удерживает повествование на плаву. Куда бы действующие лица не направлялись, они будут добиваться его осуществления. Прочее не имеет значения. Кости срастутся, дыра в душе зарубцуется. Один капитан искал другого капитана, не зная, насколько тот хотел уйти от прежних воспоминаний. И если капитан найдёт капитана, не захочет ли он сам забыть то, к чему стремился?

Автор: Константин Трунин

» Read more

О граде Антиохии имеется среди русских сказаний история. О притеснении христиан она. Воспевается в ней удаль молодых людей, мудрыми решениями готовых взять полагающееся им. А что полагается молодым людям, как не сам град Антиохия? Сей град известен значением для христианской религии. Кто не оценивает мест ныне безвестных, тот к истории имеет неверный подход. Процветала та Антиохия под управлявшей царя Аркадия шестнадцать лет рукой, пока не умер Аркадий. Задумались крепко в Антиохии, кого царём над собой поставить. И поставили гостя римского — Несмеяна Гордого. С той поры и стало население страдать от притеснений нового правителя, мольбы к небу обращая, дабы пришёл правитель многоумный, в чьих силах воздать Несмеяну по заслугам его.

Понятно потомкам, сия повесть является сказкой. Надеялись люди на чудо, дождавшись его в виде купца заморского, выходца из Царьграда, плававшего мимо сих мест, не подозревавшего, как рядом с ним принуждают христиан отказаться от веры своей, обратившись в веру латинскую. Да мал тот купец способностями. Где ему с хитрым правителем тягаться? Не в нём заключалось чудо. Чудом был его сын малый, семи лет от роду. Играл тот спокойно, над вопросами бытия не раздумывал. Звали сына купца Борзосмыслом Дмитриевичем.

В безвыходном положении остаётся на Бога надеяться, к нему обращаться с просьбами, ждать их исполнения. Чем же Бог обязан помогать, ежели верования разные, а Бог для всех един? Что в вере латинской он, что в вере христианской. Что среди христиан он имеет помощников, что среди латинян окружается помощниками. Не воюет же Бог с самим собой, оставаясь Богом для всех. Да воюют все во имя Бога, тем Бога возвеличивая, себя уничтожая. Не мог придти Бог на помощь жителям Антиохии, али пришёл, вспенив море и приведя корабль с Борзосмыслом Дмитриевичем к берегу царства Несмеяна Гордого?

Не будет сказка обманывать — из сказки истина извлекается. Коли дитё малое и неразумное оказывается силою ума обладает, силою ума мудрецов ниц перед собой повергает, то где не свершиться чуду, словно вне воли Бога на помощь жителям Антиохии явившегося. Не одолеть Несмеяну Гордому Борзосмысла Дмитриевича, не сумеет он знаниями своими оказаться выше христианского понимания мира наполнения. Не глуп христианин, знающий об окружающей его природе мелочи разные. Не таковы христиане — лжи близ себя они не терпят. А если терпят — не христиане они, латиняне они.

Загадки для того даются людям, дабы они показали способность людей правильно происходящее понимать. Загадает Несмеян Борзосмыслу загадки свои, ответа на них не зная заранее. Кому в голову придёт знать ответ на то, чего ум человеческий без подготовки понять не в состоянии. Не в мерах длины измеряется расстояние, не в мерах веса определяется содержание и не в мерах количества заключается влияние. Есть ответы истинные, от человека не зависящие, с чем спорить бессмысленно. Кто же будет насмехаться над законами, Богом установленными, тому не сносить головы, невесомой от легковесной глупости.

Явилось чудо в Антиохию. О том сложено было «Сказание о трёх царях — Аркадии, царе Несмеяне Гордом и о царе Борзосмысле Дмитриевиче». Свершилось чудо, должное было случиться. Но что народу до того? Кто станет царём после Борзосмысла? Снова воцарится очередной Несмеян Гордый, и вновь обратится народ с мольбами к Богу, прося чуда. Данное сказание именно так и понимается, не имея иного понимания, кроме неспособности человека самому позаботиться о счастье, ибо не дано людям быть счастливыми, покуда не свершит для них кто чуда.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человеку из прошлого лучше оставаться в прошлом. Только в фантастических произведениях при перемещении в будущее он может казаться бравым героем, способным изменить мир к лучшему. А если постараться взглянуть серьёзно, то каких бед способен натворить пришелец из дней ушедших? О том фантасты как-то не задумываются, позволяя героям своих произведений добиваться определённых целей, чаще всего сводящихся к личному благополучию или достижению мира во всём мире. Лазарь Лагин взглянул на данную ситуацию иначе — представленный им старик Хоттабыч оказался могущественным созданием, способным изменять реальность, но вместе с тем он был перегружен устарелыми представлениями о действительности, возвращения которых никто из ныне живущих не пожелает.

С первых страниц читателю становится ясно — добра от Хоттабыча ждать не приходится. От него более вреда, нежели пользы. Разумеется, открой сосуд кто-нибудь другой, имеющий в жизни твёрдые убеждения, не пропитанные советской повседневностью, умения джинна такому человеку обязательно бы пригодились. Пионеру же Вольке джинн был без надобности, лишь обуза, которую придётся воспитывать, показывая ему на личном примере, как следует поступать в том или ином случае. Ежели нет соблазнов у человека, то и джинн такому без надобности: всем всё доступно в равной степени, никто не заботится о личном благосостоянии, у людей есть работа, они не знают нужды. Именно таким рисует перед читателем Лазарь Лагин Советский Союз. Даже нищим не подашь, поскольку нищих в стране нет.

По своим представлениям человек далеко продвинулся вперёд за три с половиной тысячи лет, которые Хоттабыч провёл в заточении. Стало больше известно во многих областях знаний, уровень прогресса шагнул за доступный пониманию горизонт. Хоттабыч будет стараться справиться с отставанием, удивляться новым сведениям о географии, поразится сведениям о космосе и проникнется многим другим, показывая, насколько он лишён совершенства, какой массив информации ему предстоит усвоить. Лагин своеобразно потворствует обладателю магической силы, включив незаметную читателю перемычку, ограничив способность джинна подстраивать действительность под себя.

Постепенно Хоттабыч будет изменяться, оставаясь при этом неизменным. По своей природе он оказывается в произведении Лагина статичным. Все его старания временны и перестают играть роль в дальнейшем, уступая место другим желаниям и интересам. Всё это делалось Лазарем, чтобы позабавить читателя в определённой сцене, без каких-либо конкретных подвижек. Нужно задуматься, требовалось ли доводить сюжет до заграничных путешествий, нагрузивших повествование дополнительными сценами, пустыми по содержанию.

Взятый Лагиным курс на очеловечивание джинна успешно пошёл ко дну, стоило забыть о первоначальном замысле. Понятно желание Хоттабыча найти брата, как и он заточённого в сосуд, пребывающего теперь неизвестно где. Перед читателем открылись страны и континенты, закрыв образ самого старика, ставшего лишним элементом в повествовании. На пути действующих лиц встречались люди, обрисовывались их беды от творимых в их государствах ужасах, показывалась борьба за наступление светлых дней. Всего этого в Советском Союзе словно не было — все пребывали в счастливом созерцании лучшего из возможных обществ.

Так можно ли изменить мир к лучшему, имея для того соответствующие возможности? На примере старика Хоттабыча становится ясно, что нам только мнится идиллия сегодняшних дней, должная быть глубоко противной жившим в прошлом и кому предстоит жить в будущем. Именно данную истину предлагается вынести в качестве главной идеи произведения Лазаря Лагина. Не нужно стараться подстраивать чужие нравы под свои представления о должном быть, иначе те, чей быт мы постараемся изменить, окажут не менее разрушительное влияние на наш собственный уклад.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жизнь каждого человека уникальна. Казалось бы, множество сходных черт и ситуаций, общая история, но всё-таки каждому дано что-то своё особенное. Андрею Сергееву выпало на долю провести жизнь так, чтобы о ней после написать и получить за то литературную премию «Русский Букер». Фрагменты прошлого выуживались из памяти хаотично и в случайном порядке помещались автором на страницы. Сперва детские воспоминания, после предвоенные и следом военные годы, поступление во ВГИК, беседы с Пастернаком, вперемешку с пересказом жизни родителей и деда с бабкой. Всё это получило название «Альбом для марок».

Сергеев по-детски категоричен. Изначально выбранный оттенок сопровождает повествование с первого до последнего абзаца. И данный оттенок имеет цвет «испражнений». Допустимо такое видение действительности принимать, пока описывалось детство. Но орально-анальная фаза развития должна была закончиться, а автор продолжил повествование в прежнем духе. Не может бесконечно вызывать улыбку юмор, неизменно продолжающийся оставаться на уровне туалетного. Всему полагается своё время и место, в случае Андрея Сергеева приходится говорить о ровном повествовании, словно не ребёнок вырос во взрослого, а взрослый продолжил оставаться ребёнком.

Впрочем, отразить прошлое Сергееву удалось. Описываемые им сцены свободно преобразуются в картинку. Детали, сообщаемые Андреем, редкой ценности информация, сохранять которую никто не станет, если она не является важной составляющей личного прошлого. Сергеев до войны был ребёнком, а значит смотрел на происходившее детским взглядом. Интереснее прочего для него было читать «Мурзилку», где в рисованной форме подавались истории об испанской гражданской войне. Играя, дети могли называть друг друга фашистами, обсуждать меткость злых финских стрелков. И всё бы ничего, не акцентируй Андрей через раз внимание на фекальной теме.

Вместо описания военных лет Сергеев поднял справки из семейного архива. Разбирая их, он в подробностях поведал о родителях. Потом о деде с бабкой, причём почти о тех же самых событиях. «Альбом для марок» хорош, если его воспринимать летописью рода Сергеевых самими Сергеевыми. Прочий читатель, знакомящийся с приводимыми документами, так и не поймёт, зачем автор сообщал ему сведения, о которых сам от кого-то слышал, решив теперь поделиться ими с бумагой.

Последующее становление автора — это его учёба во ВГИКе и ИнЯзе. Среда сугубо интернациональная. Посмеяться Сергеев находил над чем. Разнообразие тому способствовало. Про фекальную окраску можно лишний раз не напоминать. Таковой юмор всё чаще фильтруется и не воспринимается читателем, смирившимся с манерой изложения автора. Это его жизнь — о ней он имеет право рассказывать так, как считает нужным. Рамки приличия Андрей не переходит.

Позже придёт момент, когда Сергеев сконцентрируется на стихотворном творчестве. Понимая обилие стихотворцев, создающих вирши на любой вкус, нечто подобное создавал и автор. Самое странное, всякий поэт мнит себя гением, возмущается критике и выдаёт на-гора ещё, ещё и ещё рифмованных строчек. Наполнил оными «Альбом для марок» и Андрей Сергеев. Но стихотворения — это вещь почти интимная, продукт измышлений затаённых от всех мыслей. Делиться ими — не значит принимать их последующее осуждение. Человек сказал — того ему достаточно. Сергеев чрезмерно зациклился на себе, пытался представиться читателю в свете творца прекрасного.

И вот долгожданная встреча с Пастернаком. Поэт приветствует поэта. Судьба свела двоих под непечатным знаком. Поэт никогда не станет ждать поэта. Их души родственны, возможно, никто не думал о таком. Поэту не дано понять поэта.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Автобиографическая трилогия | Книга №3

Чем действующая власть плоха? Тем, что она настроена против людей. Вот именно так! И никак иначе! Отчего-то во все времена, везде и всюду. Но настроена против людей. А ежели кажется иное, так оно только так кажется. Нет ли в таком образе мысли некоего заблуждения, выражающегося, допустим, в недальновидности и узости способности к восприятию действительности? Хочется обвинять, защищая оскорблённых. Неважно кого, главное защищать. Александра Бруштейн ранее создавала благоприятный образ для осуждаемых обществом, теперь же она в одинаковой мере сочувствует несправедливо обвиняемому еврею Дрейфусу и террористу-сапожнику, метавшему бомбу в губернатора. Что-то в этом неправильно. Определённо стоит говорить о дефектном мировосприятии.

Главной героине третьей книги автобиографической трилогии уже четырнадцать лет. Скоро она завершит обучение. Она не может просыпаться по утрам, если на неё не выльют холодной воды. Сама же сообразительная, умная, способна репетиторством зарабатывать деньги. Да вот сочувствует едва ли не всем подряд, кроме государственных образований. Если Американские штаты и Испания оспаривают между собой Кубу, то за кого будет переживать Бруштейн? Только за Кубу, тогда как прочие страны по отношению к ней являются ворами.

Говоря о «Весне», нельзя обойти вниманием дело Дрейфуса. Бруштейн погружает читателя во все его детали. В том числе упоминает и вмешательство Эмиля Золя. Окажется так, что Дрейфус был подставлен, обвинён преимущественно из-за своего происхождения и будет сослав на остров-тюрьму. И кто более прочих окажется виноват в несправедливо вынесенном приговоре? Одна Франция с её гнилой судебной системой. Всё делается против людей — такое впечатление исходит со страниц «Весны». Пусть Дрейфус был обвинён, так почему оказался лишён человеческого к нему отношения? Разве преступник не заслуживал снисхождения? Бруштейн недоумевает.

А если сама Бруштейн поступит против чужой воли, чем она будет укорять уже себя? Вот отдавила Александра учителю ногу. С её слов, отдавила случайно. Благо учитель оказался хорошим, единственным способным адекватно относиться к ученикам. Иначе получилось бы совершенно удручающе. Пострадать могла главная героиня от неосмотрительности, быть подвергнутой наказанию от лица руководителя учебного учреждения. Где на страницах сочувствие к пострадавшему учителю от перенесённых им физических страданий? Такового в тексте нет. Лишь Александра корит себя, читает чужие дневники и жалеет не за собственный проступок, а за низкую заработную плату преподавателя, после всех ежемесячных расходов едва на еду деньги оставляющего.

Осуждению подвергается чаще не сама власть, а общество, созданное этой властью. К обществу у Бруштейн имеются претензии. Основное недовольство — предвзятое отношение к людям из низов. Буквально на смех поднимали тех, чьи родители работали прислугой. Такое отношение Бруштейн понятно, спустя годы осознавшей себя членом государства с равными правами для всех. И неважно, что лучше всем сообща плохо жить, нежели кто-то будет жить лучше других. Важен именно факт предвзятого отношения. Бруштейн оно не нравилось. Поэтому в очередной раз читатель становится свидетелем сцены унижения ученика сверстниками.

Годы обучения заканчиваются. Согласно миропониманию, главная героиня повествования вышла из стен учебного учреждения с ненавистью к действующему царскому режиму и любым проявлениям капиталистических воззрений. Она должна будет бороться за счастье и равное положение в обществе для всех. Не должно быть обвиняемых в угоду чьих-то интересов, полагается всякого преступника считать прежде всего человеком. Каждый склонен иметь собственную точку зрения, но она должна исходить из справедливого равного распределения. А кто против, того не стоит осуждать, к нему даже позволительно применить насилие, чтобы после судить за это террориста, понимая прежде всего помыслы исполнителя народной воли за человеческие. Кажется странным так думать, кому-то покажется кощунственным такой ход мыслей, кроме главной героини «Весны».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обществом легко манипулировать. Скажешь людям — это плохо. Люди верят и считают плохим. А скажешь — это гениально. Мало кто оспорит. И только утрата памяти поможет разглядеть в некогда плохом хорошее, в гениальном — посредственное. Всему своё время и всему своё отношение к действительности. Годы пройдут, прошлое будет иметь значение лишь для тех, кто не имеет других аргументов в настоящем. И пока живы свидетели, до той поры они будут нести в себе истинное отношение к нам более неведомому.

На старости лет тянет вспомнить былое. Булат Окуджава взялся рассказать о собственном детстве и показать жизненный путь предков. Биографией его труд не назовёшь, скорее он художественно обработан. Равномерного повествования нет — Булат то о себе рассказывает, то погружается в прошлое, то заглядывает вперёд. Кто знаком с Булатом, тому его подход будет безразличным, а кто об Окуджаве имеет смутные представления, тому содержание «Упразднённого театра» покажется чрезмерным нагромождением со множеством действующих лиц.

В семейных хрониках Булата есть ряд сомнительных моментов. Во-первых, кто тот предок, от которого Окуджава происходит? Он приезжий, толком о нём ничего неизвестно. Он мог быть русским, либо кем угодно ещё. Остальные предки происходили со стороны армян или грузин. Особого значения это для самого Булата не имеет. По тексту нельзя определить, кем же был сам Окуджава. К нему не применишь определение Фазиля Искандера, касательно национальностей среди кавказских народов.

Не имеет значения и тот факт, что в 1924 году в Москве родился мальчик, названный Дорианом, после фигурировавший в тексте под обилием разных имён. Этот ребёнок периодически появляется в тексте, являя собой связующий элемент между настоящим и ушедшим временем. Через него проходят сюжетные линии, тогда как он являет собой их завершение. Мальчик, чаще прочего прозываемый Иван Иванычем, примечательным не является. Талантов в нём вроде бы и нет. На стихотворной ниве он не блистал, музыкальным дарованием не отличался.

Раз проявившись в тексте, Иван Иваныч уступает место на страницах предкам. Булат снова возвращается к ранним событиям. Показывает гражданскую войну. После Окуджава заново описывает рождение Иван Иваныча, чтобы далее рассказывать о событиях 1932 года, красной пропаганде и борьбе с троцкистами в 1937 году. Идеологии столкнулись, никого не пощадив. Кто стоял за действующую власть, тех первыми забрали: отца Булата расстреляли, мать арестовали и сослали в карагандинский исправительно-трудовой лагерь. Ирония в том, что когда Иван Иваныч спрашивал мать о том, может ли кому не нравится их страна, то получил ответ, что кому она не нравится — тот является врагом.

Обществом легко манипулировать. Не существует общественного сознания. Есть идеи, вдохновляющие вершителей. Они долго созревают, мгновенно покоряют умы и обязательно растворяются в безвестности. Но люди живут идеями, подчиняются им, стремятся соответствовать ожиданиям современников. Общество варится, томится в ожидании воплощения кажущихся важными устремлений. Рождаются дети, становятся свидетелями дел родителей, задумывая изменить до них устоявшееся. Кто не сможет пробиться во власть, тот найдёт иной способ сообщить о воззрениях.

Театр предков Окуджавы упразднили. Одних актёров сократили, другим предложили новые роли. Театр никуда не делся, он продолжил функционировать. Упразднённым он оказался для Булата, тогда как кроме него этого никто не заметил. События тех дней давно стали историей. Для Окуджавы они продолжали оставаться частью настоящего. И когда он умер, документальным свидетельством личного восприятия прошлого осталось его произведение «Упразднённый театр».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Какой родитель не любит рассказывать про своих детей? Пусть окружающим это и не интересно. Кто же такого родителя откажется слушать? Сколько азарта в его глазах, сколько радостных эмоций. Он приводит примеры озорства, либо сообщает о грустном, но непременно восхищается непосредственностью детей. А если при этом родитель умеет ладно переписывать их похождения, то получится нечто вроде «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского. Не просто набор коротких бытовых зарисовок, а полноценная энциклопедия мальчишеского мышления.

Подходить со взрослой меркой к пониманию детей не следует. Не следует! Взрослые видят в окружающем мире множество опасностей, от которых стремятся оградить психику подрастающего поколения. Зачем? Это происходит вследствие непонимания психологии детей. Нужно обязательно вспомнить, что значит быть ребёнком. Как ты будешь воспринимать ту или иную опасность. Неужели детей следует ограждать от жестокостей? Скрывать от них правду, а после бросить без предварительной подготовки, промыв им голову запретительной информацией, способной лишь усилить влечение к запретному? Нет! Поэтому взрослым, для начала, подойдёт чтение «Денискиных рассказов».

Главный герой историй Виктора Драгунского — юный школьник, попадающий в различные смешные и не очень ситуации. Он не испытывает давления родительского контроля, познаёт жизнь в меру имеющихся у него способностей и, самое главное, никогда не унывает, поскольку никто его не укоряет за проступки, а с очень даже большим удовольствием выслушивает об очередном похождении. Не слушается юный школьник мнения учителей, понимая их несоответствие собственным представлениям. Одно дело — лично судить о чём-то. И совсем другое — впитывать сомнительную информацию. Учитель по музыке может требовать петь согласно мелодии, то есть подчиняться определённой модели, действовать сообразно ожиданиям. А учитель литературы заставлять понимать литературные произведения с такой стороны, словно он не с Земли родом, а с Луны свалился. Так и на уроке музыки лучше громко исполнять любимую песню, получая от того удовольствие и отрицательную оценку, нежели уподобиться, что-то там мямлящему себе под нос, отличнику.

Герой «Денискиных рассказов» отличается самостоятельностью. Он всегда принимает требуемые обстоятельствам решения, обязательно добиваясь желаемого результата. Но так как Драгунский подаёт истории с юмором, то герою предстоит проходить через испытания, а не с лёгкостью добиваться желаемого. Да, он может украсть, причём делая это неосознанно, или провалиться на выступлении. Разве стоит из-за этого ребёнка укорять и применять к нему какие-либо меры? Разве он должен соответствовать определённым представлениям о получающем хорошее воспитание? Герой «Денискиных рассказов» всего-то мальчишка, он ведёт себя так, как должен вести себя мальчишка. И ему за это ни капельки не стыдно.

«Позвольте!» — вскричит впечатлительный родитель. «Позвольте!» — задумаются чиновники. «Позвольте!» — подхватят СМИ. «Это возмутительно! Этого не должно быть! Надо установить ответственных! Наказать! Предупредить! Оградить! Навешать ярлыки! Не допускать повторения!» — добавят они все, словно забыли собственное детство. «Прочитайте же наконец Денискины рассказы Виктора Драгунского!» — будет им дан ответ. «Остудите пыл! Посмотрите на жизнь проще! Не провоцируйте подрастающее поколение чрезмерной заботой!» — будет добавлено им сверх пожелания ознакомиться с Денискиными рассказами. «Вы забыли историю? Вы хотите превратить человека будущего в человека умственно стерильного? Не слишком ли вы заигрались в гуманизм?» — станет предпоследним аргументом в пользу прочтения историй Виктора Драгунского. «Ребёнок должен расти, ему следует помогать познавать мир. Он должен видеть всё таким, каким оно является на самом деле. Или радетелям стыдно за то общество, которое они сами породили? Лучше ребёнку понять заблуждения взрослых и поступить наоборот, чтобы гуманизм шёл изнутри, а не был навязан сверху!» — самый последний возможный аргумент.

Заблуждение современного общества в том, что оно, словно старый боцман из романа Джека Лондона, желает продлить угасающую жизнь, обманывая доверяющих ему людей, чем ведёт этих самых людей на погибель, зато старый боцман продолжает чувствовать себя нужным обществу. И когда люди понимают, что их обманывали, они более не хотят быть водимыми за нос. Лучше предоставить подрастающему поколению самому решать, каким ему быть. В итоге всё образуется так, как оно должно стать. Любые ограничения будут порождать агрессию. Следовательно, придёт время перемен. Теперь всем должно быть понятно: прежде чем браться за детей, нужно ознакомиться с энциклопедией мальчишеского мышления — с «Денискиными рассказами».

Перечень историй Виктора Драгунского о Дениса Кораблёве: Он живой и светится, Надо иметь чувство юмора, Слава Ивана Козловского, Одна капля убивает лошадь, Красный шарик в синем небе, Кот в сапогах, Сражение у чистой речки, Друг детства, Дымка и Антон, Ничего изменить нельзя, Заколдованная буква, Синий кинжал, Мотогонки по отвесной стене, Третье место в стиле баттерфляй; Сверху вниз, наискосок; Не пиф, не паф; Англичанин Павля, Смерть шпиона Гадюкина, Старый мореход, Запах неба и махорочки, Двадцать лет под кроватью, Девочка на шаре, Расскажите мне про Сингапур, Что я люблю, Что любит Мишка, Тайное становится явным, Профессор кислых щей, Главные реки, Зелёнчатые леопарды, Удивительный день, И мы, Шляпа гроссмейстера, Ровно 25 кило, Здоровая мысль, Похититель собак; Где это видано, где это слыхано; Куриный бульон, … Бы, Арбузный переулок, Слон и радио; Не хуже вас, цирковых; Мой знакомый медведь, Гусиное горло, Рыцари, На Садовой большое движение, Человек с голубым лицом, Рабочие дробят камень; Пожар во флигеле, или Подвиг во льдах; Хитрый способ, Как я гостил у дяди Миши, Белые амадины, Чики-брык, Подзорная труба, Дядя Павел истопник, Фантомас, Приключение, Тиха украинская ночь, Сестра моя Ксения, Поют колёса – тра-та-та.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Автобиографическая трилогия | Книга №2

Печаль непонимания коснулась детских воспоминаний Александры Бруштейн. Умер Царь-Миротворец Александр III, чья жизнь для писательницы ничего не значила, что позволило ей холодно отзываться о прошлом. Легко мерить былое меркой современности, вымещая обиды на ком-то определённом, хоть и косвенно, но всё-таки непосредственно виноватом. Тяжело давались юные годы Александре, связано то было с отношением к евреям и с квотами для получения ими образования. Человек для общества ничего не значил, пока он из себя ничего не представлял. Это трудно осознавать спустя чуть более полувека, когда исчезло предвзятое отношению к людям. Только обиды так легко не прощаются. Не смогла их простить царскому режиму и Бруштейн.

Чем примечательно образовательное учреждение, в которое попала главная героиня? Ранее Александра уже говорила о сожалении насчёт зазря проведённого в его стенах времени. Ничему она полезному так и не научилась, вынужденная каждодневно сталкиваться с пренебрежительным к себе отношением, словно не являлась человеком, а воспринималась учителями за предмет для вымещения злобы. Впрочем, сама Александра в отместку называла их обидными прозвищами, ёрничала и часто проказничала, как бы не пыталась представить в красивом облике после. Типичная ситуация для учебного учреждения показана Бруштейн с налётом сложившихся в обществе правил, иного быть тогда не могло. И не так всё было плохо, как описывается автором, если не сравнивать с советской действительностью пятидесятых годов, а брать в качестве примера образовательные учреждения других стран тех же самых лет.

Учебный процесс показывается кратко. Основное внимание уделено первому дню занятий. Александра предпочитает раскрыть для читателя другие эпизоды своей юности: случай с китайцем, рождение брата, банкротство дяди-барчука, интерес к делу по обвинению вотяков в каннибализме. Есть на что обратить внимание. Нравы того времени Бруштейн описывает достаточно хорошо, с каким бы пренебрежением она не подходила к ряду фактов. В том её право, чтобы судить о былом, ведь она является непосредственным очевидцем тех дней.

Нельзя сказать, чтобы Александру как-то выделяли. Единственное отличие случалось при посещении занятий по религии, где для исповедовавших православие имелся один учитель, а для приверженцев прочих вероисповеданий — другой. Причём, учитывая малое количество евреев, мусульман, католиков и протестантов — всех их обучал ксёндз. Какого-либо дискомфорта у Александры это не вызывало. Она к религии относилась терпимо — данную тему практически никак не поднимает, если нет необходимости показать отношение непосредственно к евреям.

В тексте чувствуется усталость писателя от необходимости рассказывать. Александре есть о чём поведать, но она не может опереться на определённый момент, дабы в очередной раз ужалить реалии Российской Империи. Основное Бруштейн рассказала в произведении «Дорога уходить в даль». «В рассветный час» оказался бедным на события. Отец для главной героини уже не значит так много, как раньше. Сама героиня не знает, чего ей хотеть от жизни. Александра плывёт по течению и старается лишний раз не препятствовать развитию событий. Её не огорчает ситуация с уходящими в прошлое порядками — её радует, что скоро о человеке будут судить по его труду, а не по занимаемому положению.

Два учебных года позади, впереди ещё пять лет пребывания в ненавистном Александре учебном учреждении. О том она расскажет в следующем произведении. Пока же она посчитала достаточным ограничиться воспоминаниями об учёбе в младших классах. Не сказать, чтобы содержание ею написанного соответствовало ожиданию увидеть описание действительности последних месяцев правления Александра III и двух лет царствования Николая II. Спасибо автору и за такое, ведь нет ничего лучше, нежели получать информацию из первых рук.

Автор: Константин Трунин

» Read more